Текст книги "Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания"

Автор книги: Валентин Берестов

ДОМ НЕ ВИНОВАТ

 
Ну и дом! И житель и прохожий —
Все его безжалостно бранят.
Но ему-то, бедному, за что же
Достается? Дом не виноват.
 
 
Дом, конечно, плох. Но по проекту
Он, увы, таким и должен быть.
Мне с тобой сегодня, архитектор,
Хочется о нем поговорить.
 
 
Гнездами железными балконов
Для чего облеплен этот дом,
Если в каждом могут две вороны
Разместиться (да и то с трудом)?
 
 
Почему запущенным и сирым
Этот дом мы видим со двора?
А ведь там свое знакомство с миром
Начинает детвора.
 
 
Для чего карниз многопудовый
Ты на доме грозно утвердил?
Думая о бренности земного,
Я под тем карнизом проходил.
 
 
Для чего, сограждан не жалея,
Лестнице ты дал такой разбег,
Что ее без лифта одолеет
Только бессердечный человек.
 
 
Дышит дом твой скукой и печалью,
Ни души, ни красоты в нем нет.
Дом согрет одной теплоцентралью,
Но любовью к людям не согрет.
 
 
Можно сжечь стихов макулатуру,
Выбросить изделье пошляка,
Но многоэтажная халтура,
К сожаленью, простоит века.
 
 
Вот об этом ты почаще думай
И в начале нового труда
Вспоминай, что где-то дом угрюмый
За тебя сгорел бы со стыда.
 

1953

«Ты на свиданье вместе с нею…»

 
Ты на свиданье вместе с нею,
С подругой лучшею своею,
Пришла ко мне. Что ж, я молчу.
Я долг приличью уплачу.
Я окажу тебе услугу:
Приму в кампанию подругу.
Гляжу я на нее одну,
А на тебя и не взгляну.
Подруга – чтоб ей провалиться!
Сегодня будет веселиться,
Поскольку не ее вина,
Что ты явилась не одна.
 

1953

64 БОТИКА

 
В тесной комнате у нас
Разместился целый класс.
На тебя глядит с любовью
Столько милых детских глаз:
– Ой, скажите, как здоровье?
– Мы соскучились по вас!
– Ешьте, ешьте шоколадки!
– Магазины и палатки —
Все закрыто в выходной,
Мы купили их в пивной!
– Вваливаемся всем классом,
А один – охрипшим басом:
«Мать честная! Что со мной?
Кто? Девчата! Где? В пивной!»
Не смущая молодежи,
Слышу это из прихожей.
Кот в прихожую вошел,
Бедный кот с ума сошел, —
Так перепугали котика
Шестьдесят четыре ботика!
 

1953

ПРИЗВАНИЕ

 
Весна что ни день нам приносит подарки:
То трели ручьев, то грачей в колеях.
А я загрустил, как верблюд в зоопарке,
О жарких песках, о далеких путях.
 
 
Когда наступают минуты прощанья,
Глядишь на меня ты с тревогой такой,
Как будто бы я тороплюсь на свиданье
К сопернице тайной, к разлучнице злой.
 
 
По-своему жарко пустыня ласкала
Своих обожателей. Каждой весной
Семь шкур с меня южное солнце спускало,
Как будто бы я у него крепостной.
 
 
В песках, у колодезной дряхлой колоды,
Опять нам придется, друзья-москвичи,
Такие глотать минеральные воды,
Каких ни за что не пропишут врачи.
 
 
Опять пред бураном, пред вихрем песчаным,
Держать парусящих палаток шесты,
Идя без дороги, пятнистым барханам
Горящими шинами плющить хвосты.
 
 
И снова поднимем мы флаг над пустыней,
Где крепости древней белеют бугры.
Да здравствуют новой дороги костры!
Да здравствуют тайны, что дремлют доныне!
 

1953

ПЕРВОЕ ЛЕТО БЕЗ СТАЛИНА

1. Серенада теплоходов

 
Однажды я, над книгой сидя,
В свои раздумья погружен,
Услышал нежное: «О выйди,
Скорее выйди на балкон!»
Кто серенаду мне поет?
Я вижу белый теплоход,
И звуки этой песни к нам
Несет он плавно по волнам.
Прекрасный день! Сверкают воды,
И чайки легкие снуют,
И, проплывая, теплоходы
У нас под окнами поют.
«Я помню чудное мгновенье», —
Гремит трехпалубный «Тургенев»,
Буксир какой-то грузовой
Пыхтит под звуки плясовой,
И так он лихо волны пашет,
Что даже баржа следом пляшет.
А там еще, еще суда,
Лаская слух, плывут сюда.
А вон вдали, дымя сердито,
По глади вод «Марксист» плывет,
Такой солидный, деловитый.
Уж он-то песен не поет!
Как видно, чем-то озабочен,
Шумит, стучит, в Москву спешит
И вдруг… запел про ясны очи,
Про очи девицы-души…
А день сегодня выходной.
Ленись, блаженствуй на здоровье.
Людскою шумною волной
Москва плеснула в Подмосковье.
«Я объявляю шах конем.
Вы думайте, а мы нырнем!»
 

2. На Красной площади

 
Когда оружье, не жалея,
Мир переплавит на станки,
Пусть часовым у Мавзолея
Оставят ружья и штыки.
И главное, что площадь знала,
Пускай запомнится в веках —
Полет «Интернационала»
И Государства тяжкий шаг.
 

3. Цитаты

 
Ученый некий жил да был.
Он ничего не совершил.
Но в области семьи и брака,
Как говорится, съел собаку.
Читал он лекции, доклады,
Писал научные статьи,
В которых он касался ряда
Вопросов брака и семьи.
Но, слушая доклады эти,
Зевали люди: «Черт возьми!
Видать, скучней всего на свете
Вопросы брака и семьи!»
Попав в число монополистов,
Храня владения свои,
Он вел себя как частный пристав
В вопросах брака и семьи.
С какою страстью он бросался,
С каким святым огнем в крови
На всяких прочих, кто касался
Вопросов брака и семьи.
Откуда же сей муж ученый
Черпал познания свои?
Из картотеки, посвященной
Вопросам брака и семьи.
От рецензента «Литгазеты»
До Пушкина и Навои
Тут были все авторитеты
В вопросах брака и семьи.
Вот рядом с «Первобытным стадом»
Разделы «Ревность» и «Развод».
Взглянув на полки нежным взглядом,
Цитату нужную возьмет
И в сотый раз пасьянс привычный
Начнет раскладывать мудрец:
Ту – без кавычек, ту – в кавычках,
Ту – на затычку под конец…
Но в этот вечер как назло
Ученому не повезло.
Настал суровый час расплаты.
Его бесценные цитаты
Весенним ветром унесло.
И хоть, успехом избалован,
Ученый трижды был женат,
О браке и семье ни слова
Не мог сказать он без цитат.
Товарищей такого толка
Встречали вы, друзья мои?
Они касаются не только
Вопросов брака и семьи.
 

4. Работяга

 
Смывая уличную пыль,
Шел водовоз-автомобиль.
А перед ним, взлетая с визгом,
Мальчишки радовались брызгам.
И наслаждалось все вокруг
Минутной свежестью. Но вдруг
Нависла туча грозовая.
И опустела мостовая.
И хлынул ливень в тот же миг,
И с неба гром ударил гулкий.
И скромно скрылся в переулке
Пузатый синий грузовик.
А все ж оставшуюся воду
Не вылил, как в былые годы,
В сегодняшний водоворот.
Ведь переменчива погода,
И снова час его придет!
 

1953

«В своем роду, кого ты ни спроси…»

 
В своем роду, кого ты ни спроси,
Идя от колыбели в ногу с веком,
Он со времен крещения Руси
Стал первым некрещеным человеком.
Он это чуть не доблестью считал.
Да жаль, что бабок спрашивать не стал.
А к бабушкам он относился строго:
«Вот темные какие! Верят в Бога!»
Старушки были рады без границ,
Что, отложив на время святотатства,
В пасхальный день от крашеных яиц
Охальник был не в силах отказаться.
Он ел и думал: «Как они глупы!»
Не видели старушки почему-то,
Что от религиозной скорлупы
Он очищал яйцо за полминуты.
 
 
И лишь под старость обнаружил он,
Что тайно был старушками крещен
И что от колыбели был храним
Он ангелом невидимым своим.
 

1953, 1991

ДОЧЕРИ

 
Бой часов показался мне громом салюта.
Я поверил, что есть на земле чудеса.
Нашей дочери стукнуло в эту минуту —
Вы подумайте! – двадцать четыре часа.
Вся родня обновляет понятья, как платье:
С той минуты, как ты появилась на свет,
Стали тетями сестры и дядями – братья,
Мамы сделались бабками, прадедом – дед.
Превращенье такое решился б назвать я
Повышением в чине за выслугу лет.
 
 
Покупаю приданое, шлю телеграммы:
«Девять фунтов девица порядке дела».
У тебя, моя дочка, чудесная мама.
Ты б такую сама ни за что не нашла.
Может, если б отца ты сама выбирала,
Ты б другого, получше, чем я, пожелала.
Но не зря не дана тебе выбора власть.
И по-моему, дочка, с тобою мы квиты,
Я ведь сына хотел, выбрал имя – Никита.
И – скажите пожалуйста! – дочь родилась.
 
 
Через год этот день мы торжественно встретим,
За накрытым столом годовщину отметим.
А еще через год, а еще через два
Ты поймешь и сама поздравлений слова.
Как приятно, осмелюсь тебе доложить я,
Отмечать годовщины событий больших.
Но во время самих этих славных событий
Ох как трудно бывает участникам их…
Вот и мы, молодые, дождались потомка.
С добрым утром, родная моя незнакомка!
 

11 января 1954 г.

СЕРДЦЕВИНА

 
Как-то в летний полдень на корчевье
Повстречал я племя пней лесных.
Автобиографии деревьев
Кольцами написаны на них.
 
 
Кольца, что росли из лета в лето
Сосчитал я все до одного:
Это – зрелость дерева, вот это —
Юность тонкоствольная его.
 
 
Ну, а детство где же? В середину,
В самое заветное кольцо,
Спряталось и стало сердцевиной
Тонкое смешное деревцо.
 
 
Ты – отец. Так пусть же детство сына
Не пройдет перед тобой как сон.
Это детство станет сердцевиной
Человека будущих времен.
 

1954

ЭКЗАМЕН

 
Роса и тающий туман,
И расставанье под часами,
А после – голову под кран
И без задержки на экзамен.
 
 
Чуть притушив сиянье глаз,
Таких восторженных, влюбленных,
Он начинает свой рассказ
Про наших предков отдаленных.
 
 
Теряясь от избытка чувств,
Он говорит про жизнь былую.
Его слова слетают с уст,
Хранящих свежесть поцелуя.
 
 
Для поздравленья на момент
Его задерживая руку,
Профессор думает: «Студент,
Что говорить, влюблен в науку!»
 

1954

БЕССОННИЦА

 
Мне по колену стукнув молотком,
Воскликнул врач: – Отлично! Молодчина;
Ну, а теперь скажите сами, в чем,
По-вашему, бессонницы причина?
– Быть может, в том, что я стихи пишу?
Но диссертация? Боюсь не завершу…
 
 
Глаза врача на миг застлал туман,
Мелькнула в них презрительная жалость.
Так кто же я? Несчастный графоман?
И вдруг от униженья сердце сжалось.
Направит к психиатру! Что за бред?
Тогда врачу прочел я свой сонет.
 
 
– Недурно! – был диагноз. – Если так,
Пиши стихи – что может быть прелестней?
И лестный отзыв о моих стихах
Был занесен в историю болезни.
На что, безумец, жаловался я!
Прости меня, бессонница моя!
 

1954

ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА

В. В. Сякину

 
Ты не сразу бросаешь арену
И не сразу подводишь черту.
Три попытки даются спортсмену
Для того, чтобы взять высоту.
 
 
Неудача, но ты не в убытке:
Снова близок решающий миг.
Ты готовишься к третьей попытке,
Наблюдая попытки других.
 
 
Разбежался. Взлетел. И – готово!
…Возвещая о новой борьбе,
Выше ставится планка. И снова
Три попытки даются тебе.
 
 
А не вышло (попытка – не пытка),
Стиснув зубы, готовься и жди,
Если вдуматься, третья попытка
Остается всегда впереди.
 

1954

ОТПЛЫТИЕ

 
Плывем! Проходят стороной
Причал с притихшею толпою,
Седые ветлы над водой,
Песок прибрежный золотой,
Табун коней у водопоя.
Лишь гребень шумного прибоя
Бежит вдоль берега за мной.
Как пес, нечаянно забытый
В последний миг на берегу,
Он мчится, пеною покрытый,
И чуть не лает на бегу.
 

1954

УЛЫБКА

 
Среди развалин, в глине и в пыли,
Улыбку археологи нашли.
Из черепков, разбросанных вокруг,
Прекрасное лицо сложилось вдруг.
Улыбкою живой озарено,
Чудесно отличается оно
От безупречных, но бездушных лиц
Торжественных богинь или цариц.
Взошла луна. И долго при луне
Стояли мы на крепостной стене.
Ушедший мир лежал у наших ног,
Но я чужим назвать его не мог.
Ведь в этой древней глине и в пыли
Улыбку археологи нашли.
 

1954

ОШИБКА

 
Однажды он ошибку совершил,
Напуганный, не знал, куда деваться,
И, дорожа спокойствием души,
Поклялся вообще не ошибаться.
 
 
Чтоб не споткнуться, он замедлил шаг,
Чтоб не забыться, спорить не решался,
А собственное мненье прятал так,
Что, собственно, без мнения остался.
 
 
Он никому на свете не мешал.
Его встречали вежливой улыбкой.
Ошибок он уже не совершал.
Вся жизнь его теперь была ошибкой.
 

1954

ЛИЧНОЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВО

 
Скука
Кресло театральное
Превращает в место спальное.
Скука в зале заседания
Создает юдоль страдания,
Где у всех один порыв:
Поскорей бы перерыв.
Есть романы – сон спрессованный,
Есть тягучие стишки.
Были б мухи образованы,
Мухи сдохли бы с тоски.
Скука… От нее, безрадостной,
Сохнет ум и чахнет тело.
Скука – друг сорокаградусной,
Скука – враг живого дела.
Скука… Дух бюрократический
Дал ей собственный язык,
Превращая в труд физический
Обсужденье, чтенье книг.
Чтоб не множить эти муки,
Обязуюсь без затей
Не писать совсем от скуки
Ни стихов и ни статей.
 

1954

КОК-САГЫЗ

 
Из цветов Тянь-Шаня кок-сагыз
Был когда-то всех бедней и плоше.
Мы преподнесли ему сюрприз
Стали делать из него калоши.
Но недолго длилось торжество.
Не успел он славой насладиться.
Люди научились без него
Проще и дешевле обходиться.
Ох, не сладко, побывав в чинах,
Снова стать скромнее скромной травки.
И грустит о прежних временах
Знатное растение в отставке.
 

1954

СВЕТОФОР

 
Случилось как-то мне зайти по делу
В приемную начальника отдела.
Кто говорит: чудес на свете нет?
В глазах секретаря был КРАСНЫЙ свет.
 
 
Я не ушел. Я требовал приема.
«Начальник ваш, – шепнул я, – мой знакомый.
Мы – земляки. Мы дружим с детских лет».
Тогда в глазах зажегся ЖЕЛТЫЙ свет.
 
 
Когда ж одну чудесную записку
Я дал секретарю, нагнувшись низко,
В его глазах мигнул ЗЕЛЕНЫЙ свет,
И я вошел в заветный кабинет.
 

1954

МУДРЕЙШИЕ

 
Случилось это в первобытном мире.
Один мечтатель, первым из людей
Установив, что дважды два – четыре,
Пришел к мудрейшим с формулой своей.
 
 
Отколотив как следует страдальца,
Мудрейшие прочли ему урок:
«Для счета нам отлично служат пальцы,
Не суйся в арифметику, щенок!»
На сотни лет
Их строгое внушенье
Закрыло путь таблице умноженья.
 

1955

БОГОБОЯЗНЕННЫЙ БЕЗБОЖНИК

 
Хоть были комсомольцы
Невеста и жених,
Седой священник кольца
Надел на пальцы их.
«Я, – молвит теща строго, —
Тебе вторая мать!»
Боится теща Бога.
Боится тещи зять.
 
 
Осенний дождик капал.
Косясь по сторонам,
Неверующий папа
Младенца нес во храм.
К церковному порогу
Явился он опять.
Боится теща Бога.
Боится тещи зять.
 
 
Как это ни печально,
Его вторая мать
Была принципиальней,
Чем комсомолец-зять.
 

1955

Постскриптум

 
Я как на пораженье,
На злое поношенье
Гляжу на свой стишок.
Одно лишь утешенье:
Бог видит, уваженья
Я к теще скрыть не мог.
 

1991

СВЕРХБЛИЖНИЙ ПРИЦЕЛ

 
Литература опытною нянею
Использовалась в целях назидания:
 
 
«Жил-был на свете Петя-петушок.
Он вовремя просился на горшок.
 
 
Иван-царевич спать ложился рано.
Бери пример с царевича Ивана.
 
 
Вот на картинке дядя Геркулес.
Он в сахарницу пальцами не лез».
 
 
Когда подрос питомец этой няни,
Он сочинил немало всякой дряни.
 

1955

ЖАР-ПТИЦА

 
Чудесный свет увидя вдалеке,
К нему рванулся юноша горячий.
Перо Жар-птицы у него в руке
Горит, переливаясь. Вот удача!
 
 
В тряпицу парень завернул перо,
За славою отправился в столицу.
Но, изумившись, молвил князь: «Добро!
Сыскал перо – так добывай Жар-птицу!»
 
 
Кому блеснуло чудо, тот навек
Обязан жить по сказочным законам…
Он шел сквозь чащи, горы пересек,
С Ягою чай пил, воевал с драконом.
 
 
Удача хороша, когда она —
Не дар судьбы, завернутый в тряпицу,
Где есть перо, там птица быть должна.
Сыскал перо – так добывай Жар-птицу!
 

1955

СВЕТЛЯЧОК

 
У меня в руке мохнатый червячок.
Он везет зеленоватый огонек.
И зовут его ребята – светлячок.
Так свети же ярче, маленький! Свети!
Жаль, что в детстве не пришлось тебя найти.
Я сказал бы: «Это мой светлячок!»
Я бы взял тебя домой, светлячок.
Положил бы я тебя в коробок,
И уснуть бы я от радости не мог.
Потому ль я не нашел тебя, что мать
Слишком вовремя укладывала спать?
Потому ли, что трусливым в детстве был
И по лесу вечерами не бродил?
Нет, бродил я, злым волшебникам назло.
Очевидно, мне тогда не повезло.
А потом пришел пылающий июль.
Грохот взрывов. Блеск трассирующих пуль.
Покидая затемненный городок,
Потянулись эшелоны на восток.
Потерял я детство где-то на пути…
Так свети же ярче, маленький! Свети!
 

1955

31 АВГУСТА

 
Рискнешь ли, став нетерпеливым дядей,
Зайти сегодня в магазин тетрадей,
Где занимает очередь с утра
В последний день каникул детвора.
На улицах сегодня то и дело
Встречаешь ты студентов загорелых.
А с опустевших дач – грузовики
Везут в Москву столы и тюфяки,
И георгинов пышные букеты —
Прощальный дар промчавшегося лета.
Календари на следующий год
Уже киоск газетный продает.
 

1955

НЕПРИЗНАННЫЙ СЮЖЕТ

 
«Прощанье. Ты и я. Свисток. Вокзал.
Я нужного чего-то не сказал.
Все кончено! А поезд мчится где-то…»
Так пишут настоящие поэты.
Мне в их числе (о ужас!) не бывать.
Ведь я успел тебя поцеловать.
Я все, что нужно, высказал невесте.
Все кончено! Мы уезжаем вместе.
 

1955

ПЕРВАЯ КВАРТИРА

 
Дремлют дачи. Дело к ночи.
Но не так легко уснуть
Там, где блещет и грохочет
Железнодорожный путь.
 
 
Искры колкие рассеяв,
Раздвигая темноту,
Поезда спешат на север,
В Вологду и Воркуту.
 
 
А навстречу им оттуда,
С ходу выжелтив листву,
Сея всякую простуду,
Осень движется в Москву.
 
 
После дачного сезона
Дачу снять немудрено.
Мы с тобой молодожены.
Нам бы крышу да окно.
 
 
Поезда, слепя лучами,
Грохоча за часом час,
Нас баюкают ночами,
На рассвете будят нас.
 
 
Паровоз в ночи просвищет,
И почудится сквозь сон,
Что у нас с тобой жилище —
Не жилище, а вагон.
 
 
В форточку влетает ветер,
В крышу глухо бьют дожди.
Все на свете, все на свете,
Все на свете – впереди.
 

1955

СОРОКА

 
Все стихло. Я из лесу слышу,
Как рыба плеснулась в реке,
Как чинят железную крышу
В прибрежном селе вдалеке.
 
 
Одна лишь сорока стрекочет.
Не нравится ей тишина.
Должно быть, прославиться хочет
На этом бесптичье она.
 

1955

ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ

 
Спит орешник у лесной сторожки.
Желтая листва лежит вокруг.
А на голых веточках
Сережки,
Зеленея, высунулись вдруг.
 
 
Завязались почки на сирени.
Озими доверчиво нежны.
В тишине задумчивой, осенней
Бродят соки будущей весны.
 

1955

ЛЫЖНАЯ БАЗА

 
Ты зимою и летом видна из окна.
Я в пути узнаю тебя сразу.
Ты в апреле грустна,
А в июле смешна,
Стрелка с надписью «Лыжная база».
 
 
Но когда облетает с деревьев листва,
Ты – такая отрада для глаза.
Близок час торжества!
Ты вступаешь в права,
Стрелка с надписью «Лыжная база».
 

1955

КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

 
На желтой скамейке вагонной
Сидит полусонный поэт.
В руке у поэта сезонный
С портретом поэта билет.
 
 
Я знаю все сосны и елки,
Все пни по дороге в Москву.
Я сплю в подмосковном поселке,
А днем я в столице живу.
 
 
Все реже и все неохотней
Я в потные окна гляжу
И верст этак около сотни
За сутки в пути провожу.
 
 
Забавно! А мне не до смеха.
На этот сезонный билет
Я мог бы всю землю объехать
В теченье полутора лет.
 

1955

СНЕГОПАД

 
День настал. И вдруг стемнело.
Свет зажгли. Глядим в окно.
Снег ложится белый-белый…
Отчего же так темно?
 

1955

СЕМЕНА НА СНЕГУ

 
Здесь сучья лип чернеют строго.
Морозный блеск и тишина.
И облетают понемногу
С продрогших веток семена.
 
 
Кружат над снежною поляной
И падают, оцепенев,
И странно видеть бездыханный,
На снег ложащийся посев.
 
 
Для невнимательного взора
Природа севера бедна.
Но разве беден лес, который
Доверил снегу семена?
 
 
Весна придет, весна растопит
Невозмутимый белый пласт
И все, что в нем зима накопит,
Земле разбуженной отдаст.
 

1955

ПЛОВЕЦ

 
Мальчишка, выбиваясь из силенок,
Барахтается, борется с волной.
А мать кричит: «Утонешь, постреленок!
Куда же ты? А ну-ка, марш домой!»
 
 
Но есть учитель смелый у мальчишки.
(Об этом мать не знает ничего.)
Он ласточкой нырнул с заветной вышки,
И на волнах увидели его.
 
 
Он сильной грудью волны рассекает,
Мелькает, пропадая вдалеке,
И никогда, быть может, не узнает
О мальчике, стоящем на песке.
 
 
Мы учимся, и в средних и в начальных,
Мы учимся у близких и друзей.
Но как бы жили мы без этих дальних,
Не знающих про нас учителей?
 

1955

«Всем очень интересно…»

 
Всем очень интересно
У сына узнавать,
 
 
Где стол, где стул, где кресло,
Где лампа, где кровать.
 
 
И, времени не тратя,
Познаньем увлечен,
 
 
То к лампе, то к кровати
Ручонки тянет он.
 

1955

КОНЬ

 
Я для дочери моей
Самый лучший из коней.
Я умею громко ржать
И цокать звонко.
И верхом, верхом, верхом
На коне своем лихом
Так и носится
Наездница-девчонка.
 
 
А наутро нет коня.
Он уходит на полдня,
Притворяется сердитым,
Деловитым,
Но мечтает об одном:
Стать бы снова скакуном.
И, дрожа от нетерпенья,
Бьет копытом.
 

1955

ПЕСЕНКА ВЕСЕННИХ МИНУТ

 
Что ни сутки,
По минутке
День длинней,
Короче ночь.
Потихоньку,
Полегоньку
Прогоняем зиму
Прочь.
 

1955

РЕПОРТАЖ ИЗ ПРАЧЕЧНОЙ

1

 
«Прием белья от населения».
Прочел, явился, но, увы,
Сюда пришло по объявлению
Все население Москвы.
 

2

 
Стоял я в заведенье прачечном.
Часы бессмысленно текли.
И наконец в бреду горячечном
Меня оттуда унесли.
 

3

 
В тихий-тихий час вечерний,
В час, когда во всех вигвамах
По велению Могэса,
Духа доброго Могэса,
Миллионы лун блестящих
Зажигаются неслышно,
Шила старая Нокомис,
Шила сто волшебных меток
Для набедренных повязок,
Шила сто тотемных знаков
Для плащей из мягкой ткани.
Сто ночей она трудилась.
Белой ниткой, черной ниткой
Метки узкие пришила.
Кличет старая Нокомис,
Кличет внука Гайавату:
«Сто набедренных повязок,
Сто плащей из мягкой ткани
Отнеси, о Гайавата!»
………………………
К озаренной светом кассе,
Дорогой квадратной кассе
Сердцем рвался Гайавата,
В длинной очереди стоя.
И смущали злые духи,
Искушали злые духи,
Обольщали злые духи
Терпеливого героя:
«Уходи, о Гайавата!
Ведь не всякое терпенье —
Добродетель для мужчины!»
Дева в белом одеянье
Сто плащей из мягкой ткани,
Сто набедренных повязок
Приняла у Гайаваты
И задумчиво сказала:
«Сто рублей, о Гайавата».
И заплакал Гайавата.
 

1956

«Грустит дымящийся окурок…»

 
Грустит дымящийся окурок,
Познал он пепельницы плен
И полон мыслей самых хмурых:
«Всё в жизни прах, всё в мире тлен!»
 

1956

ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ

 
Птичье щебетание.
Тиканье капели.
Всходит утро раннее
Первого апреля.
В этот день улыбчивый
Жить без шуток плохо.
Если ты обидчивый,
Вспыльчивый, забывчивый,
Хмурый, неуживчивый,
Берегись подвоха!
 

1956

СТАТУЯ ПОД ПОКРЫВАЛОМ
Подражание древним

 
Скульптор в волненье. Сейчас покрывало со статуи сбросят.
Площадь народом полна. Люди открытия ждут.
Что ж волноваться? Твой труд утвержден и одобрен.
Он сквозь инстанции все благополучно прошел.
 

1956