Текст книги "Шиш вам, а не Землю!"

Автор книги: Валентин Февраль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

58

В драгомейском же каземате Фрол подобрал с пола ключи и направился к выходу.

– Ты, как хочешь, а мне здесь надоело, – сказал он Перепелкину.

Акакий вздрогнул, испугавшись не на жизнь, а на смерть, что останется один и устремился вслед за товарищем.

Вскоре они вышли из стен узилища и направились в сторону рвущейся в небе шрапнели. Рядом шла битва между бронескоками фомальдегаусцев и бронепрыгами землян. Пулеметы корежили и рвали металл на части, сверхпрочные пилы визжали, вгрызаясь в обычно неподатливую броню. Лазеры заставляли пузыриться и лопаться металл.

Один из бронескоков подпиленный бронепрыгом едва не рухнул на друзей, но те вовремя заметили угрожающую опасность и отбежали в сторону. Из бронескока выбрался чешуйчатник и задал стрекача.

– Враг посрамлен и бежит, – прокомментировал Фрол.

Но тут же он позабыл о своих словах, когда на них поперла одна из вражеских машин. Юркнув назад в неприступные, с толстенными бетонными стенами, коридоры каземата, беглецы затаились там, пережидая опасность. Через дверной проем они видели стальную лапищу, топчущегося в нетерпении у входа и стерегущего их двуногого, прямоходящего танка, но вскоре на танк налетели два бронепрыга и разнесли его в куски.

Друзья мысленно поблагодарили господа бога и свои танковые подразделения за оказанную вовремя услугу и бросились через поле в сторону, запримеченной ранее «Грозовой Тучи», рядом с которой опознали Березина, известного им по фотографиям висевшим до того в их армейской казарме.

– Товарищ генерал! Товарищ генерал! – наперебой кричали они. – Позвольте доложить!

– Докладывайте, – приказал Березин, лишь только гвардейцы приблизились. – Что случилось?

– Рядовой Аникеев для получения дальнейших распоряжений прибыл!..

– Рядовой Перепелкин прибыл!

Доложились они.

– Просите, герои, все, что вашей душе пожелается, – душевно приказал генерал. – Я ведь видел, как геройски вы бежали из плена.

– Дозвольте пострелять из пушек «Грозовой Тучи»!.. – предложил Акакий.

– Да! – попросил Фрол. – А то мы еще никогда не стреляли по живому врагу. Только по мишеням.

– Дозволяю! – разрешил генерал и друзья бросились в башню корабля.

Вскоре они уже густо поливали поле боя отборными фугасами и врагу сделалось плохо.

– Кучнее! – наставлял генерал. – Бей по дотам! Они главная опасность для наступающей пехоты. Круши их не жалеючи, робята! Нам отступать некудыть, позади Земля!

Оставим пока Березина и перенесемся к пирегойской принцессе. В то время, как наши отважные герои, во всяком случае – многие из них, сражались с беспощадным и вероломным врагом, принцесса тоже не теряла времени даром, дублируя их, та сказать, действия и поступки, всех этих отважных героев и во всем неосознанно подражала им в помещении фомальдегауского склада, битком набитого фомальдегаусцами.

Дезинтеграторщик не успел перезарядить оружие, как вороненый ствол девятимиллиметрового пулестрела прижался к его виску, вдавливая редкие рыбьи чешуйки в жирное тело. Рифма не выстрелила бы, если б фомальдегаусец оказался чуть-чуть покладистее. Но он попытался выбить из ее рук оружие и за это поплатился жизнью. Принцесса тут же подобрала вывалившееся из чешуйчатых лап орудие и направила его в сторону сбегающихся товарищей, только что приконченного ею, охранника и те замерли на месте, завороженно глядя на дульный срез, поверх которого смотрел на них прищуренный глаз пирегойки. Тягаться с такой мощной штуковиной, как пехотный дезинтегратор, никто из этих парней не хотел.

– Бросьте оружие и мы мирно разойдемся! – выдвинула ультиматум принцесса.

И все было уже начали складывать оружие на пол, как вдруг один из этих поганцев, молоденький, да зоркий углядел-таки, что противопехотник Риф полностью разряжен и тут же громогласно возвестил об этом остальных.

– Она не успела зарядить противопехотник! – заорал он, как резаный и вскинул повыше плазмомет, целя из него в Риф.

Так как Риф еще не рассталась с пулестрелом и держала его в другой руке, она легко справилась с задачей по ликвидации остроглазого шустряка. Тот, даже не вякнув, свалился на пол, как мешок с картошкой, лишь только она нажала на спуск.

Отшвырнув в сторону безполезную махину, она принялась поливать свинцовыми пулями подбирающихся чешуйчатников. В то же время пули последних засвистели вокруг девушки. Один из сгустков плазмы чуть не размазал ее по воздуху. И, наверное, Риф пришлось бы туго, если бы в дело не вмешались какие-то третьи силы.

В какой-то момент воздух в помещении склада расчертился прямыми линиями излучений пирегойских лучеметов и в воздухе ощутимо запахло озоном. В дальнем конце склада пирегойка увидела сопланетников. Они шли неторопливо в ее сторону и отсекали от принцессы не в меру расходившихся фомальдегаусцев.

– Нас послал Гарди, – сказал один, едва приблизился к Риф.

– Ддзеги погибли, – сказала Риф. – Снайпер чешуйников уничтожил всех.

– Плохо дело, – нахмурился Рад, так звали пирегойца.

– Что с экспериментом по сворачиванию пространства, – поинтересовалась Риф, не забывая отстреливаться от наседающих фомальдегаусцев.

Рад сделал парочку выстрелов и сменил обойму. После этого лучемет снова задергался в его руках, исторгая из себя широкие голубоватые лучи.

– Мы уже свернуты, – сообщил он будничным тоном. – Вся вселенная теперь плоский лист, свернутый рулон, на поверхности которого множество звезд.

– Но я не ощущаю ничего! – удивилась Риф.

– Не удивительно, – ухмыльнулся Рад. – Никто ничего не ощущает. Я тоже. Но еще немного и мы с нашей галактикой превратимся в точку. И тогда вообще всем чувствованиям придет конец.

– Глупо как-то все вышло, – вздохнула принцесса.

– Мир полон глупости, Ваше Высочество, – ухмыльнулся Рад. – Но это не значит, что мы не должны с ней бороться.

– Вы хотите сказать…

– Да, уже создана установка, противодействующая свертыванию. И она включена. Иначе мы бы уже умерли.

– Рада слышать. То есть, рада слышать, что в мире есть не только глупости, но и умности.

– А я рад, что Вы рады, – сказал Рад и оглушил рукояткой лучемета неосторожно к ним прокравшегося чешуйчатника.

Двое других пирегойцев защищали принцессу со спины. Лучеметы дергались и подвывали в их руках, когда они пытались сдерживать всю ту ораву, что наседала на гуманоидов.

Риф склонила голову к Раду и сказала ему в самое ухо, стараясь перекричать весь тот невыносимый бедлам, что состоял из воя лучеметов и стрекотания фомальдегауских пулестрелов, перемежаемых глухими хлопками-всхлипами плазмометов:

– Зачем вы вмешиваетесь? Я же говорила, месть – мое личное дело!

Рад улыбнулся.

– Совет Двадцати решил уничтожить рабство в Системе. Его Величество Король Пирегойи, как известно, входит в Великую Двадцатку и к его мнению прислушались на одном из последних заседаний.

– Однако, любит папашка свою дочурку, – буркнула себе под нос Риф.

Но самым удивительным явилось то, что каким-то непостижимым образом Рад услышал последнее изречение принцессы.

– Не без того, – так же тихо сказал он, но принцесса не услышала слов командира пирегойского королевского спецназа, в отличие от него самого.

«Скользкий» сел неподалеку от города, где сейчас шла ожесточенная перестрелка между пирегойцами и чешуйчатниками. Середа с Кондратием еще не знали, что целые полки и дивизии пирегойской армии опускались в данное время на планету, чтобы нанести мощный удар по фомальдегауской армии. Вековое противостояние монархической Пирегойи и откровенно фашиствующего Фомальдегауса просто обязано было завершиться по настоянию и поддержке Двадцатки не в пользу Фомальдегауса. Но никто не ожидал, что сломить сопротивление тотально военизированной фомальдегауской хунты будет легко. У чешуйчатников хватало вооружения и боевого опыта, чтобы смять без проблем первые наступающие отряды пирегойцев.

Поэтому в помощь антифомальдегауской операции были приданы силы еще трех планет Системы, но они еще только готовили армии к предстоящей переброске на зарвавшуюся планету.

Вот потому помощь, которую собрались оказать пирегойцам земляне со своим «Скользким» была, как нельзя кстати.

– В городе сажать космические корабли строго возбраняется, Кондраша, – наставлял молодого партнера майор. – Поэтому мы с тобой проберемся в цитадель врага пешедралом при легком вооружении. А там видно будет. Одно скажу, надеяться придется нам отныне не на наш дезинтегратор, а лишь на силу и мощь своего мозга, которого у нас с тобой, Кондраша, аж целых два.

– Кого, Семеныч, два? Выражайся поточнее.

– Мозгов у нас два, Кондраша, вот чего два, понял?

– А, где ж второй, Семеныч? Что-то я не вижу.

– А второй у тебя, Кондратий. Ты, что не знал?

– А у тебя нет, что ли? Этого… как его…

– Вот вместе с моим и есть два.

– А с моим – три тогда получается. Два с твоим, плюс еще мой…

– С твоим, Кондраша – один, – рассердился разведчик. – Мой мозг плюс твой, так сказать, мозг – получается один. Это тот самый редкий случай, когда один плюс один равняется одному.

– А обычно как бывает, Семеныч, если к одному прибавить один?

– Обычно, Кондраша, в таком случае бывает два. Но бывают исключения, вроде нашего. Но тебе этого не понять. Слишком ты молодой еще разведчик, паря, для такого понимания.

– Но я же еще постарею, Семеныч?

– Постареешь, Кондратий, и не только. Но еще и поумнеешь, даст бог. В твои годы я тоже был лопушком и не понимал элементарных вещей. Например, теории относительности Энштейна или чем отличается канализация от телепортации.

– И чем же, Семеныч?

– Канализация это способ переброски отходов жизнедеятельности человека. А телепортация – способ переброски производителя этих отходов.

– Загадочно, Семеныч. Слишком загадочная и расплывчатая формулировка. Как будто и не вы ее придумали. У вас, товарищ майор, обычно все четко и ясно получается, когда вы говорите. А тут такого нагородили.

– Так я, может быть, волнуюсь, Кондратий. Оттого и не в достаточно точной степени формулирую свою мысль. Но даст бог, все образуется и я как в прежние времена, четко и по военному изложу всю философию Конфуция в двух фразах. Ты же меня знаешь, паря.

– Знаю, Семеныч. Мы же с тобой познакомились на Фомальдегаусе. Ты еще тогда чешуйчатником был. Вспомнил?..

Так незаметно за разговором они дошли до окраины города и оказались неподалеку от военных складов, когда Кондратий заметил псевдопода.

– Гляди, Семеныч, чешуйчатник, – сказал он.

Середа взглянул в указанную Кондратием сторону.

– Это не чешуйчатник, Кондратий. Это псевдопод.

И, подойдя к существу, майор крепко ухватил существо за ворот, встряхнул хорошенько и вывернул тем самым его наизнанку.

С неприятным, каким-то утробным хлюпаньем существо из чешуйчатника превратилось в фарагоссца. Оно захлопало веками, словно перемазанными синей краской, и промычало что-то типа «мерси».

– Я тебе дам «мерси-колбаси», – передразнил Середа. – А ну скажи Кондратию, кто ты такой!

– Псевдопод, – созналось существо.

59

Середа тряхнул фурию еще раз и та обернулась пирегойцем.

– Что ты можешь?

– Превращаться.

– Во что?

– Во что угодно, лишь бы выжить.

– То-то же, – отпустил удовлетворенно мимикродонта майор и тот сразу превратился в огромный светло коричневый цветок. Середа погрозил пальцем. – Не вздумай слинять от нас! Я тебя теперь и под землей разыщу. Ты нам нужен для одного дела.

– Вот блин горелый! – воскликнуло существо, вновь превращаясь в синего, как знамя Ханаона, фарагосца. – Вот блин-блинище! Годами никому не нужен, а тут вдруг всем понадобился.

– Кому еще? – недобро сощурился Середа и псевдопод-на-этот-раз-фарагосец сник.

– Этим… Чешуйчатникам. Кому же еще.

– Чего они хотят от тебя?

– Они хотели, чтобы я, притворившись чешуйчатником, задержал тех, кто прибудет на Фомальдегаус для того, чтобы повоевать с хунтой.

– А, что такие есть? Я спрашиваю: есть желающие?

– Полно, – хмыкнул фарагосец-псевдопод. – Уже несколько фэтских миров объявили войну Фомальдегаусу.

Середа удивленно взглянул на Кондратия.

– Слышал? – спросил он.

– Что? – почесался Кондратий.

– А то, – хмыкнул майор. – Теперь с фомальдегаусцами воюют не только земляне.

– А мне что с того? – передернул плечами Кондратий.

– Как что! Ты же землянин, етить твою налево! – напомнил Елизар, чем вызвал, хотя и кратковременный, зато неподдельный интерес Кондратия.

Кондратий почесал затылок.

– И, что будем делать, Семеныч?

– Кое-что сделаем, Кондраша, – поднял к младшему разведчику взор, расцвеченный мыслью, майор. – Есть одна идейка и я намерен воплотить ее в жизнь.

– А как же эта наша знакомая, пирегойская баба, Семеныч? Мы что ее бросим? – разгадал самым сверхъестественным образом ход мыслей командира Кондратий.

– Ну, во-первых, не баба, Кондратий. Принцесса. Во-вторых, ей на помощь мчатся целые армии. А мы, Кондраша, лишь на несколько минуток покинем фэтские миры и перенесемся на старенькую Землю.

Кондратий уселся на большой камень лежавший тут же.

– Ну, не такая она уж и старая, Семеныч, – заспорил он. – Ей всего-то – четыре миллиарда лет. По космическим меркам – младенчество, не более.

– «Старенькую» это я так, для красного словца ввернул, – сказал Середа. – На самом деле я хотел тебе напомнить о телепортации, которая имеется в арсенале средств «Скользкого». Ты не забыл еще о ней?

– Об чем, об чем, а об ней не забыл, Семеныч, – улыбнулся своей неподражаемой, обезоруживающей слесарной улыбкой Кондратий. – Но теперь вспомнил, – обнадежил он начальника и проникаясь сам в то же время оптимистическим духом.

– Тогда вперед! – ухватил за шиворот, сделавшего попытку улизнуть, пока земляне были заняты разговором, псевдопода.

Вскоре разведчики шагали назад к «Скользкому». А Середа, вдобавок ко всему, тащил упирающегося мимикродонта.

– Тебе же лучше будет, – увещевал его Середа. – Здесь тебя непременно когда-нибудь подстрелят, если не фомальдегаусцы, то кто-то другой. А вас итак осталось всего лишь несколько особей в фэтской Системе. На Земле же я отдам тебя в хорошие руки. Там ты будешь в полной безопасности и, уверен заранее, тебе там понравится.

– Может ему подружка нужна, Семеныч? – осведомился осторожно Кондратий, не без участия поглядывая на извивающегося в руках Середы и находящегося в состоянии первобытного ужаса мимикродонта, ведь на других планетах данному псевдоподу бывать еще не приходилось.

– У них не бывает подружек, Кондратий. Эти твари размножаются, если они размножаются, конечно, – озабоченно произнес Середа, – почкованием.

– Что же, тоже не хило, – крякнул Придуркин. – надеюсь, они получают от этого удовольствие.

– Думаю, не очень, если данный вид существ находится на грани исчезновения. Остается надеяться, в земных тепличных условиях сей экземпляр, – встряхнул Середа пленника, – вспомнит о своей способности к самовоспроизводству.

– Отпустите, козлы! Что я вам сделал? Отпустите, подонки! – ныл псевдопод, но Середа не обращал внимания на вялое сопротивление жертвы.

– А может и вправду отпустим, Семеныч? – сжалился Кондратий, глядя на несчастного мимикродонта. – Что он нам действительно сделал? Пусть живет, как хочет.

– Я ему жизнь хочу сохранить, Кондраша, – покачал головой, майор. – Ему и его виду. Ты, что до сих пор не понял такой мелочи?

– Понял. Конечно, понял. Но уж больно жалко его.

– Да он и сейчас притворяется, Кондраша! – возмутился Середа. – Нет у него никаких чувств! Все их чувства, как и они сами, ненастоящие. Они ведь, эти псевдоподы до того все поддельщики, что и рождаются кто кем. И сами не знают собственного истинного облика. Если мимикродонт надумал отпочковать от себя отпрыска, то он сделает это, находясь в любой личине. То есть, если в данном случае псевдопод пресмыкается в личине чешуйчатника, то и отпрыск его появится в личине чешуйчатника. Если отпочковывающий играет роль растения, потомок рождается растением. Теперь уже никто не узнает, как выглядел первый псевдопод в эволюции этого вида. Но это и не важно. Потому как у них нет лица и, скорее всего, в ближайшем будущем такового не предвидится.

Вскоре Середа уже усаживал мимикродонта в противоперегрузочное кресло «Скользкого», пристегивая ремнями. Но тот, почувствовав неладное, превратился в плесень, растекшись между пальцев Середы, а потом довольно быстро расползся по стенке и части пола рубки.

– Но-но! – погрозил ему пальцем Середа, сделав строгое лицо. – Не вздумай чего-нибудь отчебучить по дороге. Сотворишь чего, в порошок сотру и скажу, что так все и было!

– Семеныч, какая дорога? Ты, что, в самом деле? Это ж секундное дело, если ты телепортировать надумал.

– Не твоего ума дело, Кондраша. Я сам знаю, что мне говорить и делать, – недовольно проворчал разведчик, вводя в адресное окошко установки нужные данные и нажимая пусковую кнопочку.

И в тот же миг они оказались на берегу речки Петляевки, другими словами – на околице деревни Щихлебаловки-Тюрьевкрошевки.

Середа попытался соскрести пальцем со стены хотя бы кусочек зеленовато-ядовитой на вид плесени, но ему это не удалось. Вьевшаяся намертво в стену она не поддавалось. Перепуганный насмерть мимикродонт ни в какую не желал расставаться со «Скользким».

– Ну, что ты, дурачок, упираешься. Мы же тебя на курорт привезли. Посмотри, как здесь хорошо, – повел рукой в сторону иллюминаторов Середа.

– Щас растворителем обольем, – пригрозил Кондратий, которого на заводском конвейере приучили не церемониться с прогульщиками, пьяницами и разными другими лодырями.

Услышав про растворитель, псевдопод тут же отлепился от стены и стек на пол, сформировавшись в человекоподобное существо, как две капли воды, похожее на майора Середу.

– Можно я таким побуду? – спросил он у землян.

– Да уж побудь, – скрепя сердце, процедил Середа. – Только – временно, чтобы не вносить неразберихи.

А Кондратий так даже выпучил глаза. Сразу двоих майоров с внешностью Середы он видел впервые.

– Побудь, побудь! – вдохновленный мыслью понаблюдать за двумя начальниками вживую, так сказать, поощрил он.

Откуда-то появился приличный сквозняк, как от хорошего вентилятора и оглянувшись назад, оба разведчика увидели Пелагею. Стоя у входного люка, недремлющая, Селедкозасольская помахивала над головой грабельками, с которыми и не думала расставаться за все время отсутствия на планете Кондратия и войны его с чешуйчатниками.

– Где мое сено? – спросила Пелагея, ни каким образом не обзывая в данную минуту разведчиков, но, тем не менее, всем своим видом показывая, что она думает об отважных парнях, не взирая на их вполне благопристойный вид и не менее корректное и лапидарное поведение.

Весь арсенал самых нелестных эпитетов отражался в глазах кустодиевской женщины и храбрые агенты ясно читали весь его перечень в глазах Пелагеи.

– Вот оно, – вытолкнул наружу фомальдегауского псевдопода Середа, шепнув одновременно твари, чтобы та превратилась в стог.

Псевдопод, которому, с одной стороны терять было нечего, а с другой он ужасно боялся растворителя и других, сходных реактивов, послушно выполнил распоряжение майора. И изумленная женщина тут же кинулась целовать ни с того, ни с сего появившийся перед ней стог.

– Дорогое мое! – приговаривала она возбужденно, имея в виду, конечно же, сено. – Как я соскучилась без тебя. Наконец-то мы вместе. Не расстанемся теперь никогда.

До признания в любви к стогу со стороны Селедкозасольской оставалось лишь полшага, когда она поимела неосторожность упомянуть всуе свою корову, которой ужас как хочется пожевать сенца в холодный и ненастный день пока грядущей зимы.

Услышав упоминание о жвачном животном, которое не прочь закусить псевдоподом в качестве добротного, хорошо высушенного сенца, мимикродонт тут же превратился в уменьшенную копию «Скользкого», справедливо рассудив, что в его прежнем положении жвачное животное ничем не лучше, обещанного Кондратием, растворителя.

Обнаружив, что целует металл, Кузминична заподозрила подвох и обман во всей этой истории с возвращением ей, принадлежащего ей сена и рукоятка грабель вновь легла в натруженные ладони

– Кидаловом решили заняться, парни? – поинтересовалась Кузьминична и лицо ее налилось нехорошей краской нехорошего уже самого по себе гнева.

– Да что вы, уважаемая! – поспешил заверить фрау Середа. – Мы только демонстрируем возможности нашего подарка вам, почтенная.

– Возможности? – переспросила Пелагея и добавила уже без всякого выражения, так, на всякий случай: – Я вам дам «возможности»! – Однако, хозяюшку сильно заинтересовал предложенный немного странноватым на ее взгляд типом с внешностью майора разведки вариант возможностей. – Выкладывай, что там у тебя, – произнесла она деловито.

– Понимаете ли, – уловил тенденцию желания обязательного всеобщего поклонения в лице этой женщины Середа. – То, что мы доставили вам – весьма редкий экземпляр существа, исторически не имеющего собственной личины, но способного мастерски перевоплощаться в любую другую. Таким образом…

– Таким образом, – подхватила Пелагея, – я сейчас обобью все грабли об ваши спины, господа товарищи хорошие. За то, что вы вздумали водить за нос несчастную и больную женщину, у которой, тем не менее, хватит здоровья, чтобы проучить целую роту таких, как вы, придурков.

– Придуркин здесь только я, – ревностно вставил Придуркин.

– Тем более, – кивнула Пелагея и устремила взгляд на Середу, которого она небезосновательно посчитала здесь старшим и которого и решила в случае чего огреть в первую очередь.