Текст книги "Аморальные байки с плохими словами"

Автор книги: Валдис Йодли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Искусство выживания в Одессе

…и ежики в кошачьем молоке.

* * *

Мир катился в бездну. Горели заводы, разбивались самолеты и тонули корабли. Над цивилизацией нависла черная тень экономического кризиса. Вчерашние короли планеты были на пороге дефолта и костлявая рука инфляции все крепче сжималась на финансовых артериях человечества. Купюры стремительно превращались в разноцветную бумагу, иссякали запасы нефти и газа, граждане пилили на дрова реликтовые голубые ели и лихорадочно скупали золотые изделия. Подорожала водка… А я и не знал.

Об этом мне рассказал Роланд, витькин школьный друг. Он сидел в железнодорожном купе напротив меня, держа в расцарапанной руке капающий на скатерть пакетик чая и грозно вещал:

– Скоро всем кранты, Валдис. Еще пару лет социум протянет по инерции, а потом все – рухнут основы общества, начнется анархия, небо потемнеет от дыма и улицы от мародеров. Наступит БП.

– Шо за хрень? – встрепенулся на верхней полке Витька. – БП – это Больная Печень, что ли?… А может – безалкогольная водка?

– Ага… Бритая Пилотка… дурак ты, Витюха, – надулся Ролик. – Это аббревиатура такая. Большой Песец означает. Конец всего. Амба. Полный хаос и развал. Деление на Ноль и зомби-Апокалипсис одновременно. Закончится календарь Майя и Земля превратится в бесцветную слизь. Жрать будет нечего. Понял, осел?

– Нифига себ-е-е-е, – протянул Витька и, почувствовав реальную угрозу жизни, принялся жевать кусок сала изредка сплевывая вниз кусочки целлофана. – Ролик, ты меня вгоняешь в депресняк. Не шути так.

А Ролик и не шутил. Он был до неприличия серьезен и излагал проблему с глубоким знанием предмета. Уже больше года Роланд штудировал тему скорого краха цивилизации и на некоторых интернет-форумах считался признанным экспертом. А так как Роланд был еще и хорошим поваром, то экстремальная куллинария была его коньком. На Ганзе он вел раздел « Ешь, пока шевелится. Жуй, пока растет». Но особое признание у сотоварищей он получил после того, как провел месяц с легендарным Беркемом на карельских болотах. Там, под наблюдением опытного инструктора, он жрал мяту с мошкарой, кипятил воду в презервативе и добывал огонь трением. Научился печь котлетки из сушеных кузнечиков и фильтровать воду через носки. Высасывал из пиявок кровь. Прожил бы, возможно, и дольше, но эксперимент пришлось срочно прекратить после того, как коварный Беркем попытался ночью откусить ухо у спящего Ролика. Откусить хотел, однозначно, с целью поедания. Этот Беркем аль-Утоми, скажу я Вам, был еще тот «фрукт»: годом ранее сожрал непальского проводника в Гималаях, хотя всем наплел, что проводник упал в ущелье, а сам Беркем питался лишь орлиными яйцами и личинками мух. Спустившись с гор, он переоделся женщиной и прошел Монголию в шапочке из фольги, истребляя по пути всех мышей и ящериц, которых выкуривал из нор вонючим дымом. Затем, в Казахстане украл верблюда, пил из вены его кровь и, перейдя пустыню Кызылкум с анальным НАЗом, скушал верблюжьи внутренности прямо в сыром виде. Побродив по пескам, прибился к местным пастухам, долго пас уйгурских овец и так, с овечьей отарой, дошел до российских границ. Овец конфисковали русские пограничники, но Беркем, воспользовавшись суматохой, незаметно проник на одну шестую часть земли. На электричках, под видом буддийского монаха, пересек Россию и теперь давал «уроки сюрвивайла» для всех желающих выжить в Карелии. Правда, после того как по окончании курсов журналисты недосчитались нескольких участников проекта, гуру-Беркему пришлось быстрой походкой уйти на север, в сторону Финляндии. Однако Ролланд прошел карельские курсы успешно, съел ведро лягушек, спас собственное ухо, выжил и готов был делиться бесценным опытом.

Теперь он трясся с нами в сторону Одессы и поливал окружающих потоком шокирующей информации. Я пил горячий чай с сахаром и внимательно слушал. Йончи спал на верхней полке. Он всю ночь играл в карты с седым старичком из соседнего купе и теперь отсыпался. Рядом на вешалке висел выигранный трофей – велюровый пиджак сиреневого цвета.

– Финики, – убеждал меня Ролик, – прекрасные плоды. Не только мякоть, но и косточки можно употреблять в пищу. Еще грозный воин Мохаммад во время голода научил своих соплеменников молоть финиковые косточки в муку и печь лепешки… Кстати, американский спецназ тоже это взял на вооружение – от арабов переняли. И великий Фирдоуси упоминает в "Книге Царей": "…Суть в том была, что люди раньше не были избалованы, довольствовались простой пищей, ели коренья, злаки, молоко от скота домашнего, лепешки из финиковых косточек. Див же взялся готовить мясо – и птиц и четвероногих тварей, дабы…"

– Херня эти финики, – отозвался сверху Витька, – у меня знакомый был, спортсмен-вегетарианец, тоже вот на финики с изюмом подсел… Чуть не помер от этой финиковой диеты. Прикинь, шеф, нет чтоб пельменей покушать и на диван, так хули, режим у него. Полкило фиников проглотит и бегом на стадион, круги мотать. Я ему говорю: – Расслабся, Славик, пей пиво, а не то подохнешь… Так и получилось: начал у него живот болеть и раздуваться. Чем больше бегает, тем больше опухоль растет. Финики жрет, а рези в животе дикие… Отвезли в больницу. Доктор этому Славе брюхо вскрыл, а там, пацаны, вы не поверите – из финиковых волокон целый клубок скатался. Размером с кулак. Застрял в желудке, хрен высрешь… Еще бы пару дней и все – выросла бы на славиной могилке красивая финиковая пальма. Славик теперь опомнился: пиво, чипсы, телевизор – все как у людей. Клубок свой засушил и в сервант поставил… А ведь мог помереть, дуралей.

После этих слов Витя свесился с верхней полки вниз и стал тыкать куском сала в круглую коробку из под шоколадного торта. Теперь там находились сладкие коричневые крошки и Витя ловко отправлял их в рот. Вчерашний торт был вкусен, съеден быстро, но, несмотря на это, я все же был невеселый и злой. По правде говоря, поселяя Витьку на верхнюю полку купе, я лелеял тихую надежду на то, что ночью он рухнет головой на столик, раскроит себе висок и у меня на одну проблему под названием «подсобник» станет меньше. С этой целью я даже расставил на столе пустые стаканы из под чая… мелочь, но шансы на летальный исход Витьки в потусторонний мир сильно возрастали. Но Витька не упал, голову не разбил и теперь кушал сало с шоколадными крошками. А я, потягивая чай, философски размышлял о том, что коль уж Творец выплеснул на поверхность бытия такое существо как Витя, значит где то должна быть сокрыта некая неведомая цель для которой сей гоблин с улыбкой дауна предназначен… Потому что с видимой целью было все понятно: мы направлялись в славный город Одессу к моему старинному другу Вениамину.

* * *

Мой приятель Вениамин был шутник известный на всю сырецкую округу. Хотя, почему «был»? Он до сих пор живой и даже шутит. А веселый нрав у него не потому, что он живет теперь в Одессе, туда его из Киева случайно занесло, а просто потому что он потомственный еврей. А впрочем, если ты больше месяца прожил в Одессе, то будь ты хоть румын, турецкий подданый, татарин или негр, неважно: …ты уже немножечко еврей. Но этот интересный факт я не сразу обнаружил: тогда, в конце восьмидесятых, не было еще межнациональной розни, этнических конфликтов и я по форме члена не делил друзей. А было нас три друга – я, Вениамин и Федя-Фантомас. Мы вместе поступили в институт, мы вместе тискали девченок по аллеям и вместе призывались в армию служить. В те времена служили и студенты. По возвращении домой мы оказались в новом государстве – Союз трещал по швам, гремел Нагорный Карабах, повсюду был бардак и стало модно нелюбить евреев. Я тоже, чтобы быть в струе, стал медленно евреев ненавидеть, а Федор, он оказался генетическим хохлом, меня, конечно, поддержал. И, однозначно, Веник за компанию к нам присоединился и каждый день развлекал нас новым анекдотом про самого себя… С моей идентификацией было чуть сложней и потому меня назначили кацапом. В лысом Фантомасе, напротив, резко выбились хохляцкие черты. К примеру, он мог нас пригласить на день рожденья и, прийдя к нему домой, мы обнаруживали на столе пустую упаковку от торта. А Фантомас тем временем лежал счастливый на диване и бренчал гитарой. Вот ведь ненасытливая сволочь.

– Апофеоз украинского жлобства! – огорченно говорил Вениамин, – Сожрать всухую торт! И без друзей!

– Ну пацаны… я ничего не мог поделать, – пел под ноты Федор, – Во мне взбурлила гетьманская кровь казаков запорожских…. А может быть и жмеринских жлобов. Я даже сам не знаю, как это случилось.

– Тогда во мне бурлит кацапская душа, – я открывал принесенную водку и начинал пить жадно из горла, – расейский нрав, простите пацаны…

– Ты, бля… моцкаль еще нашелся,… да по тебе Каунас рыдает. Все, мужики! Жидомассонство победило! – Веник доставал из поздравительной открытки две пятидолларовых бумажки, принесенные имениннику в подарок и клал себе в карман, – ты, Валдис, негодяй и ты пойдешь за водкой.

– А кто пойдет за водкой нам покажет поединок, – я вынимал колоду карт. – Фантоцци, не тяни, раскидуй преферанс.

Так, по ночам, за карточной игрой в нас росла этническая ненависть и злость.

Прошло лет двадцать, может двадцать пять, Федя-Фантомас остался жить на киевских холмах, меня шатнуло вдруг на Закарпатье, а Веник, как я говорил, преобразился в махрового одесского еврея. Мы изредка встречались за бутылкой водки обсудить межнациональные вопросы. Теперь я ехал в сторону Одессы не сам: со мной был Ролик, Йончи и Витек. Меня к себе позвал по делу Веник – выпить спирта и помочь со строительными работами на загородной ферме. Конечно, ферма и еврей – это плюс и минус. Космос и навоз. Говно и пчелы. Капуста в лимонаде… Хотя, с капустой у Веника всегда не плохо было – еще в университете он ходил в длинном кожаном плаще за двести долларов, чем усугублял мои антисемитские позывы.

У Веника тем временем подросла смышленая дочь Зинаида. Она произошла на свет от первого и последнего короткого брака по трагической любви. Еще будучи студентом второго курса, Вениамин женился на водителе киевского трамвая. Затем в трамвае сели батарейки, жена остыла и сбежала к толстому геодезисту из общаги. Однако, Веник горевал не долго, закончил универ, сам вырастил дочурку, пошатался лет десять по разным континентам и завис в Одессе. Там шустро нарубил бабла, стал представительным хасидом, но как то раз, блуждая в интернете, забрел случайно на забавный сайт. На сайте постоянно обсуждались вопросы мирозданья, кризис, глобальный заговор и скорый апокалипсис народов. Короче говоря, Конец Обеда по Мак-Фраю, Армагедец и Тундра Мира. Из монитора Веника пугали дефицитом газа, вечной мерзлотой, а также недостатком пищи, в том числе кошерной. И Веник испугался.

Имея неплохой финансовый балланс, он приобрел удачно старый банно-прачечный комбинат, который ранее был закреплен за военным гарнизоном. Там Вениамин развился как колхозник: построил хлев и ферму для кролей. Купил овец, гусей и дизельгенератор. В бане сделал офис, огромные стиральные машины он выменял на трактор и прицеп. Вскопал три грядки и поставил интернет. Потом назвал все это «дауншифтинг» и стал готовиться к пришествию Христа. Меня же он просил помочь ему в устройстве «джокервиля». Для тех, кто в стороне от темы, поясняю: джокервиль – это не азартная игра. И тем более не то, о чем сейчас украдкой подумали Вы, озорные женщины-плутовки. Джокервиль – это последний оплот настоящего самца. Неприступная крепость с тремя рубежами обороны и заминированным входом, в которой словно в теплом термосе возможно пережить неминуемый распад Вселенной. Укрепленный бастион сурового мужчины, напичканый оружием, патронами, тушенкой и баночками дистилированной воды. Козырная карта и железобетонный редут махрового мачо с махровыми полотенцами и махровыми яйцами. …

И вот такой фантастический бункер, в котором мирно спал бы даже Гитлер, мне предстояло соорудить на окраине Одессы при помощи Йончика и подсобника-Витька. А Ролик ехал с нами как технический консультант. Как ни крути, а опыт выживания у него был побольше, чем у нас троих вместе взятых.

Мерзнущий на железнодорожном перроне Вениамин ждал нас с нетерпением: наступила весна, снег оттаял и можно было приступать к постройке объекта. Кроме повзрослевшей дочери у Веника помощников не было.

Вся надежда была лишь на нас да на будущего зятя, чей облик рисовался пока смутно: юная Зинаида презрительно относилась к противоположному полу и делила всех ухажеров на три категории:

Первая: прыщавые задроты, которые до сих пор заправляют майку в трусы, спят с открытым ртом и любят интернет до огненных мозолей на ладонях.

Вторая: укуренные мажоры в шелковых косоворотках, раскатывающие на папиных тачках под надзором вип-секкюрити.

Третья: членоголовое бычье с раскачанными бицепсами, цветными татуировками и мозгом как у бурундука.

Но вот пред Зиной появился Йончи. Глаза их встретились:

– Бомбезная чипса.

– Винтажный пацан.

Светлый образ Йонаса со свежевыращеной щетиной на лице, в сиреневом пиджаке и страусовых шузах на плетеных портянках запустил в организме Зины необратимые химические процессы: сначала выброс феромонов спровоцировал взрыв Хиросимы в левом полушарии мозга, затем утечка эндорфинов взорвала Нагасаки в правой части головы. Напоследок злобный Купидон проткнул сердце Зинаиды тупой рифленой арматурой и, на всякий случай, загнул за пятым позвонком внушительный анкерный крюк.

Грубо говоря, Зинка втюрилась в Йончи-перфоратора, как медведица в дрессировщика, жестоко и безнадежно, до дрожи в малиновых кустах.

Зинка была обречена. Женщины и раньше сохли по той харизме, которая болталась у Йончика где то между вытянутых коленок на трикотажных штанах, а также тосковали по другим интимным местам и эрогенным зонам. Теперь же это было самое настоящее диффузно-электрическое чувство, которое древние называли смешным словом – любовь. Возникла биохимическая реакция с фосфорным свечением глаз и обильным выделением копулин в нижней части живота.

Зинка же представляла собой фигуристую кобылку со стройными ногами, шелковистой кожей и золотой шпилькой в пупке. Под ухом виднелась настоящая родинка, что резко повышало шансы на успех.

Наш Йонас погиб.

* * *

– Тут главное найти соски и нежно их массировать, – излагал Ролик новый рецепт сырников из кошачьего молока, – при умелом подходе с одной взрослой кошки можно надоить с полстакана молочной секреции. Главное с котом не перепутать, – он покрутил перед носом Зинки поцарапанными руками, – я вот, соседскую кошку с одним сиамом в темноте попутал и…

– А зайца можно подоить? – озабоченно перебил Витька, – Всю жизнь мечтал заячего молока попробовать.

– Конечно, – заявил уверенно Роланд. – Доить можно все, что имеет вымя. Даже крота. Вот воробья нельзя подоить – у него сисек нет. Только яйца.

– Точно как у тебя, Йончик, – заржал Витька.

Зинка тоже рассмеялась и говорит:

– А меня в прошлом году папа на Первое Апреля с яйцами разыграл. Притащил домой три больших яйца. С зеленоватым оттенком. Говорит, в зоопарке у одного знакомого индонезийский варан кладку яиц отложил и сдох. Ну, не пропадать же добру. Вот он их домой и принес: – Все, Зинка, будем варанов выращивать. У них знаешь какая кожа дорогая? Сумочка из шкуры варана стоит восемьсот баксов. Пояс – двести! Портмоне – триста двадцать долларов. Разведем варанью ферму – заживем в роскоши. Мясо – деликатес. Экзотический ресторан откроем… Но, надо их отогреть. Так нельзя оставлять – погибнут. Ты, говорит, их в вату заверни и будешь ложиться спать, положи по одному яйцу подмышку, а третье между ног. Если хорошо нагреешь, то варанчики должны вылупиться. Ну, я доверчивая, всю ночь с яйцами пролежала, боялась шевельнуться. Утром просыпаюсь – вонь вокруг стоит страшная, а я вся в мерзкой слизи. И рядом папаша ржет: – С Первым Апреля, доченька!

Это он так пошутил: подсунул мне три тухлых гусиных яйца, а я, дурочка, всю ночь их грела. Вот такой у меня папа-юморист…

Мы сидели на фазенде у Веника, пили зеленый чай и рассуждали о кошачьем молоке, рептильих яйцах и прочих разнообразных способах выживания в этом непростом мире. Вдали шелестело Черное море, мелькали белые чайки и на акациях набухали первые почки. Вениамина с нами не было – он поехал в город сдавать в универмаг большую партию кролей. Вчера мы целый день обдирали от шкур кроличьи тушки, а потом закатывали их в вакуумную упаковку на специальном станке. Это была первая партия товара, которую Веник надеялся благополучно сдать в магазин. С утра он уже имел на руках положительное заключение санстанции и теперь, загрузив около тонны кроликов в машину, отправился в город.

– На кролях много не заработаешь, – Витька разлегся в кресле-качалке и вслух проворачивал новые перспективы дауншифтинга, – они болеют, дохнут твари… Я то уж знаю, у меня сосед дядя Петя в деревне кроликов держал. Но как то раз ненадежно вольер закрыл, так они, зайцы позорные, по садам разбежались, всю капусту в огородах погрызли. Целым селом их неделю ловили. И шо, бля, интересно: у него сбежало тридцать кролей, а поймали пятьдесят два. Я лично домой сорок штук принес. Плодятся моментально, подлецы. Но дохнут еще быстрей. Уж лучше свиней держать. – Витька достал из кармана кусок сала, облепленный волосинками, откусил и жуя философски продолжил: – Свинное сало – лекарство от всех болезней. Причем, если грамотно кормить свинью, то и сало будет кошерное. Вот, смотри, Ролик, – Витя ткнул салом Ролику в нос, – эту свинью месяц кормили кукурузой и три месяца картошкой. Видишь белые полосы? Это кукуруза. А прозрачные прожилки – картошка. Если прослойки мяса– значит голодом морили, суки, на диете держали бедное животное… Я могу по куску сала рацион свиньи определить с точностью до недели… Заводи свиней, Зинка, разбогатеешь.

– Евреи не едят свинину, – сказал Ролик за Зину, отхлебывая зеленый чай, – еще гласит сто сорок пятый аят: "…Я нахожу запрещенным употреблять в пищу только мертвечину, пролитую кровь и мясо свиньи, которая является скверной… Иудеям Мы запретили всех животных с нераздвоенными копытами. Мы запретили им сало коров и овец, кроме того, что находится на спинном хребте и внутренностях или …"

– Умно написано, Роландо, и красиво. Но не практично, так вы долго не протянете. – Витька озабоченно почесал голову, – …ну, хули, тогда тренируйтесь кошек доить. И жрите кошерных гусей. Других вариантов для Вас не вижу, Ролик, разве что обратно к Христу податься.

* * *

На следующий день мы приступили к рытью котлована. Для будущего «джокервиля» было выбрано место на возвышенности, у моря, хорошо просматриваемое и с сухими глинистыми грунтами. Круговой обзор позволял в будущем удерживать редут от нашествия «чужих» с минимальными потерями. Так объяснил Ролик. За небольшую плату Вениамин арендовал экскаватор и к вечеру Витька профессионально (тракторист третьего разряда, как никак) выбрал около восьмидесяти кубов земли. Правда, иногда он так близко подъезжал к обрыву, что порой мне казалось, будто он сейчас соскользнет вниз в пенное море и нам придется дальше рыть вручную. Но Витя благополучно извлек грунт и в результате получился отличный котлован размером четыре на четыре метра и глубиной в два человеческих роста. Не теряя времени, мы сразу подготовили щебневую подушку и Йончи принялся выставлять маяки для железобетонного основания. Деревянные щиты, сложенные у бани, должны были послужить опалубкой. Арматуры было достаточно, чтобы надежно укрепить стены бункера и безбоязненно пережить атаку алиенов-содомитов: после военнослужащих остались какие то ржавые решетки, стальные трубы и огромные бухты стального троса. Йончик намеревался сплести все это в жесткий каркас и залить бетоном. Двенадцать тонн свежего цемента было уже припрятано Вениамином в надежном месте. Еще где то было заныкано около двухсот квадратов качественной итальянской плитки, предназначенной для внутренней отделки джокервиля и около пятидесяти мешков плиточного клея. Стройматериалы приходилось прятать, потому что по ферме шастали вороватые бомжи и по ночам крали все, что можно утащить. Так, вначале Веник установил мощные прожектора и звуковую сигнализацию. Но опытные воры сперли всю эту светотехнику в первую ночь. Тогда Веник приобрел трех дрессированых сторожевых овчарок. Их украли через три дня. Вместе с вольером и мисками для еды. Подсчитав потери, Вениамин решил больше не тратиться на охранные системы и применил другую методику. Он оставлял все на виду, но в таком положении, что унести это можно было лишь приложив нечеловеческие усилия. Например, арматуру и стальные трубы он сложил одним торцом к каменной стене, а другую сторону присыпал двумя машинами гравия. И так как ворам теперь требовалось либо разбирать каменную кладку, либо всю ночь разгребать гравий, арматура лежала уже год в целости и сохранности. Теперь Йончик с Витькой опускали ее в опалубку. При сухой погоде мы намеревались закончить «гнездо параноика» недели за две, не более. Если, конечно, этот ходячий щекотатель мозга, Витек не умудрится отморозить какой нибудь цирковой номер. А за этим я следил строго: не спускал с него глаз, контроллировал каждое телодвижение и дыхание с тем, дабы в любой момент низвергнуть на него всеуничтожающий экстерминатус моей ярости. Ибо знал – пару секунд витиной бурной деятельности подобны гамма-всплеску Вселенной и смене полюсов планеты – могут стоить многих лет упорного коллективного труда и вообще, вылиться в тот самый «Белый и Пушистый», которого страшился Ролик.

Тем временем Роланд разговорился с Вениамином и оказалось, что у них много общего. Как и следовало ожидать их роднил параноидальный ужас предстоящей «мегакатаклизмы человечества», навязчивая потребность регулярного запаса патронов и, естественно, шизофреническое раздвоение личности на сетевых форумах. Пока мы занимались земляными работами, Вениамин решил показать Ролику свои прошлогодние лесные заначки, но побродив по окрестным посадкам несколько часов, не нашел ни одной (видать их засосала Черная Дыра) и отправился делать новые. Ролик научил его прогрессивному методу сохранности продуктов и, запаяв в водопроводные пластиковые трубы несколько киллограммов прокаленной гречневой крупы, они вновь отправились в лес «делать нычку».

По возвращении Вениамин так проникся идеями сюрвивайла, что изъявил желание показать Ролику заброшенные дикие места, а именно, речушку Турунчук, текущую вдоль румынской границы. Заодно он хотел перенять у Ролика основы добычи и приготовления пищи в экстремальных условиях.

* * *

Не знаю сколько времени Вениамин шатался с Роландом по лесу, но этого вполне хватило, чтобы Йончи успел довольно близко познакомиться с Зиной. Настолько близко, что поцелуи и объятья уже остались позади и теперь Зинаида ходила за Йонасом как лунатик: с широко открытыми глазами и преданно глядя ему в рот…Эх, жаль, Творец не наделил меня волшебным даром словосплетений. Иначе, родись писателем, я непременно отразил бы их влюбленность так, как отражает себя молодая луна на глади черных вод – изливая свой нежный свет и растворяясь в глубине таинственных первоначал. Так трогательно и проникновенно слились в один сосуд познания их трепетные души. Сияли бриллиантами влюбленные глаза и рос бутон любви навстречу дикой страсти. Словно сказочные Лейла и Меджнун горели они безудержным огнем желания под синим шелковистым небом и и птицы падали на землю замерев от столь невиданной любви… Но, к сожалению, Создатель не вложил в меня редчайший дар повествованья, поэтому скажу Вам просто: вдвоем им было хорошо и лишь внезапная смерть могла их разлучить… Или неожиданные неприятности. А неприятностей хватало – как я не следил за Витькой, этот малаферический подонок, упырь и выпердыш из жопы Ктулху все же умудрился накосячить. Сначала он скормил кролям припасенные на весну посевы, которые прислал из Австрии Вениамину известный дауншифтинг.

– Так мог бы этот даун Шифтинг нашкрябять на упаковке, – оправдывался Витька, – "Кролям не жрать! Посевы сельдерея."… а то, чуть что – я снова виноват… Нет, шеф, ты бурю не гони. Кроли не сдохнут – жрали с аппетитом.

– Так ясный-красный, что кроли не сдохнут. Посевы сдохли! Нечем засевать! Бля-я-я…, Витя, я стремительно худею… За полчаса скормить три штуки баксов вонючим зайцам. Виктор, ты дебил! Нет. Имбецил, дорвавшийся до фермы. Асоциальный трудоголик-идиот!.. Ты, прежде чем кормить кого то, осел, меня спроси и руками ничего не трогай! Иначе я тебя на части раскрою и закатаю в вакуум с названием "Паштет бараний"! Мини-расфасовка.

Помимо этого расстройства, нас ждал еще один «сюрприз»: кроли, которых сдали в магазин, вдруг резко скисли прямо в упаковке. Их на машине привезла обратно Зинка и теперь с трагическим лицом выбрасывала прямо на траву. Две тонны кроликов горой лежали на пороге бани и вид у них был явно неприглядный. Из них сочилось вещество неясного происхождения и явно ухудшало товарный вид продукта. Пропала куча диетического мяса, убытки были велики и устройство джокервиля становилось под угрозу. Я был расстроен, Зинка запаниковала, а Йончик только пожимал плечами… Однако, как ни странно, плачевную ситуацию вдруг выпрямил подсобник-Витя. Невероятно, но блуждающие токи в его башке вдруг произвели на свет спасительную мысль. Он вскрыл один пакет, макнул свой палец в слизь, лизнул и заявил:

– Вполне съедобно. Надо только малость подшаманить. У нас, шеф, вот такая хренотень с куриными окорочками в Росвигово произошла. Полтонны чуть не сгнило. Все оттого, что мясо, прежде чем в вакуум катать, нужно было хорошенько остудить. А Вы, Зинуха, небось их свежаком запаковали? Эх Вы, детишки-переростки,… учитесь у профессионалов… Марганцовка есть на ферме? И где там Ваши офигенные стиральные машины?

– Витюха, тварь с нераздвоенными копытами, не вздумай накосячить!

– Все будет джуки-пуки, шеф. Ты же меня знаешь…

Стиральная машина – наследство от солдат – имела вид довольно ненадежный: стояла косо и сбоку свисала куча проводов. Но Витька, зажав в зубах отвертку, залез вовнутрь, там что то подкрутил, негромко матюкнулся и машинка дернулась. Скрипнул барабан. Тут у меня мелькнула шальная мысль нажать на кнопку, пока Витюха не вылез из нее наружу, а получившийся паштет из Вити оформить как несчастный случай. Моя рука сама потянулась к кнопке «Пуск» и я, скорей всего, использовал бы этот шанс избавиться от Витьки навсегда, но он, подлец вдруг выпрыгнул из бака.

– Вот это техника – лет тридцать, а еще живая! Осталось порошок достать или немного мыла. – Витек старался, потому что Зинка намекнула, мол, в случае спасения кролей папаша его щедро наградит. – Сейчас мы, шеф, всех зайцев постираем, а заодно, машинка будет на ходу…

– Ну-ну, Витюха, решил одним выстрелом двух кроликов убить? – я ухмыльнулся.

– А хули там! – Витька радостно потер руки и подергал провода на передней панели, – Я такой! Не люблю дважды в одном направлении бегать. Правда, иногда проколы бывают… Вот, недавно Нинка меня послала выбросить пакет с рыбьими потрохами. Я с утра мешок рыбы начистил, вонючих кишок целый кулек насобирался. Ну, я его в черный целофан завернул, чтобы не воняло и пошел на мусорку. По дороге на почту зашел, Нинка заставила квитанцию оплатить, мол, все равно по пути… Ну, я к кассе подошел, хочу платить, а у меня, шеф, всего три гривны не хватает… Эта очкастая крыса за стеклом взъерепенилась: "Если не оплатите сегодня, отключим телефон!" Я плюнул и ушел. И так расстроился, что пакет с потрохами возле кассы забыл… Прихожу на мусорку – чего то не хватает… руки пустые,… ага, бляха-муха, кулек с рыбьими кишками пропал. Я назад, на почту. Прихожу, а там… – Витька соединил провода, машинка скрипнула и с диким визгом стала набирать обороты. Из за страшного гула я ничего не мог разобрать и лишь угадывал некоторые слова, вылетающие изо рта. Витя, несмотря на шум, продолжал увлеченно рассказывать и я читал по его губам: "оцепили… толпа… терракт… эвакуировали… точечный взрыв… арбузные корки…"– Затем машинка остановилась и Витя опять стал слышен: – …их прямо через окна! Прикинь, шеф, потом целый месяц рыбьи внутренности от потолка отдирали. А в отделении стояла такая вонь, будто почтальонши полгода не подмывались. Пришлось почту на ремонт закрыть. Потом пацаны рассказывали что пиротехник попался молодой, с зарядом переборщил. Хотя, я думаю, что они эту требуху недостаточно плотно мешками с песком обложили… Да, ну а где там мыло?

Все моющие средства находились на чердаке. И Витя, напустив воды в машинку, полез по лестнице наверх. На чердаке царил хаос. Модель БП в уменьшенном масштабе. Похоже, отступая с бани, советские войска поспешно бросили весь банный арсенал, который начальник прачечной годами собирал. Повсюду валялись мятые тазы, противогазы, рваные матрасы в пятнах и без пятен. Облепленные паутиной раскладушки собой являли то ли баррикады, то ли строения из металлических каркасов. Рулоны ткани и брезента нагромождались друг на друга и поднимали пыльный столб при первом же касании руки. Здесь было все: три старых самовара, утюг без провода, рваная палатка и куски чего то, похожие на резиновую лодку. Два деревянных крашеных весла, сломаные лыжи и рама от велосипеда лежали вперемешку с сапогами. Я уверен, что за какой то древней балкой там спрятана была и лампа Алладина… В одном из темных мест, пройдя по лабиринту ящиков и бочек, Витюха обнаружил несколько мешков со старым высохшим хозяйственным мылом. Не долго думая он перекинул один мешок через плечо и, захватив подмышку старую гладильную доску, спустился вниз.

– А доску ты какого хрена притащил? – я недоумевал, – Ты че, Витюха, кроликов собрался гладить?

– Да понимаешь, шеф, тут такая клизма…, -Витька почему то сник и потускнел, – Мне как раз домой доска нужна. Меня перед отъездом Нинка в магазин отправила купить в квартиру новую гладильную доску. Ну, я, как честный муж, купил доску. Бабло не пропил, зуб даю… иду домой и вижу: пацаны в футбол гоняют во дворе. Ну, бляха, кто же так играет! Не бегают, а ходят как парализованые овцы, копыта от земли не отрывают! Лемуры полудохлые, упавшие в кисель… Ну я им показал, засранцам, как надо торпедировать по полю. Включил форсаж, удар, перепасовка… Гол!!! Но, что обидно, когда я мяч загнал тому козлу в ворота, упал на левый бок, разбил свой нос и доску поломал. Ту самую, что купил для Нинки в магазине. Я ж с доскою бегал. Хули, выпускать из рук нельзя… Ну, пацаны прониклись моим горем, налили пива и домой я пришел уже слегка нетрезвый. К тому же без доски, без денег и с разбитым носом. И что обидно, Нинке рассказал всю правду, а она не верит. Говорит: – Пропил, зараза!.. Короче, спорить с Нинкой бесполезно, а лучше привезти в подарок доску.