Текст книги "Аморальные байки с плохими словами"

Автор книги: Валдис Йодли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Патефон и Джек-потрошитель

Между прочим, Нива очень даже класный аппарат. Моя первая машина. Правда, звукоизоляция ни к черту… даже воробьиное чириканье в салоне слышно. Я себе старушенцию такую взял за три штуки долларов, пригнал домой, договорился с ментами на учет поставить без очереди. Но по пути дьявол меня занес к мужикам в столярку покупкой похвастаться. Поставил обновку перед эстакадой, движок не глушу, демонстрирую всю мощь отечественного автопрома, пацаны на досках штабелированых сидят, смотрят. Димыч подошел и колеса ногами пинает:

– Ниче так колымага, для восемьдесят восьмого года некислое состояние, – снизу заглянул, – только карданы поменяй, а то вибрирует очень. Ну и сцепление с раздаткой надо бы новое – это воняет уже, а раздатка клинит. Лонжероны подгнили, рулевые тяги погнулись, салон перекидать и печку настроить, летом салон греть не камильфо, а так – супер агрегат!

Ходим, щупаем «марусю» мою, как вдруг красненькая машинка закатывает, хер знает какая, я в моделях не силен, и вылазит из нее Оксана в розовом платьечке. Она у нас танцшколу имеет, балерина местная, приехала цвет морилки на двери выбирать. Васька ей каталог вытащил, цвета показывает, та смотрит, головой кивает, а пацаны на досках сидят и строение мышц на ногах балеринских изучают. Из тенечка за этой картиной Джек-потрошитель наблюдает – псина наша сторожевая. Его Михалыч пару лет назад в локомотивном депо подобрал полудохлого, выкормил, так он теперь у дровяного склада на цепи сидит, цыганей отпугивает. На цепи, потому как непривязаный он без Михалыча весьма опасен становится, уже всю округу зашугал – напротив колбасный склад, так только Михалыч бутылку водки откупорит, Джек сразу чешет на склад – палку колбасы сдернет с перекладины и Михалычу в зубах несет, мол, спасибо Михалыч, что спас меня от железнодорожных садистов. А кладовщику надоело колбасу терять, так он от погранцов трех овчарок притащил, злые такие, зубья величиной с палец, какая то голландская порода редкая. Ну, Джек в очередной раз за закусью пошел, тут эти голландцы как накинутся на него… хули делов, Джеки-чан двоих сразу положил, а одну изнасиловал, видать, сука была. Взял палку сервелата и к Михалычу. Кладовщик рыдает над тушками перекушеными, бля, сам виноват – не хер было импортных собак натравливать на деревенскую псину.

Так вот, Оксана морилку выбрала и в машину полезла. Здесь, мужики, нужно оценить важность момента и не потому, что у балерины платье задралось, а просто между ног у нее вдруг из машины маленькая болонка выскочила:

– Дуся! Дуся! Ко мне! – балерина пищит, – А ну домой, малышка!..

Да хрен там, Джек уже траекторию движения просчитал, клац! и нету Дуси – из пасти только хвостик белый торчит. Причем, в прыжке так рванул, что с цепи сорвался. Пипец, балерина в трансе, из машины вылезть боится, да хули танцовщица – пацаны все как мыши на доски позапрыгивали. Я к ним по воздуху, как в китайском фильме подлетел. Туда же и дядька лысый в очках заскочил. Инспектор с энергонадзора, он в прошлом году в столярке левый кабель нашел, так теперь мужики ему входную дверь домой делают.

Оксана поплакала малость и покатила новую Дусю покупать, а мы повыше от Джека забрались, тот снизу бродит и зубами щелкает. Прежнюю Дусю на эстакаду выплюнул, охраняет, падла. Сидим на штабеле и ноги поджали, попали в западню, йолы-палы, надо пути эвакации изыскивать и Михалыча нет, как назло, Патефон с утра его забрал пороги фуговать.

Только Патефона прокляли, как вдруг он собственной персоной закатывает во двор на своем "Вранглере", авторитет местного разлива.

– Патефон! – кричим, – с машины не вылазь! Джек укусит!

– Че орете, пацаны, не слышно ни хера! Меня Михалыч за шуруповертом прислал, не томите мозги, давайте инструмент! – и вылазит, дурень наружу…

Ну, к Патефону у Джека особая любовь была после того случая, как Патефон Джека под хвост пнул. Правда, Джек перед этим успел в патефонском «Вранглере» на сиденья насрать. Короче, если опустить подробности, то Джек нашего жулика авторитетного сразу на спину положил посреди двора, сверху лапами запрыгнул и рычит, с пасти кровь капает, белками вращает и зрачки сузились. Во бля, ситуэйшен, Патефон в пыли валяется, спиной собачьи фекалии давит и стремительно бандитский авторитет, заработаный годами, теряет. Моя Нива рядом на холостом ходу урчит, бензин палит.

– Как думаете, пацаны, – размышляю вслух, – долго Патефон продержится? Ставлю: до утра, хотя, может и больше, помню, донецкая бригада его пресовала, так он сутки под диваном прятался. Полюбому, нужно сочинить план вызволения, а то придется завтра братве нового папу назначать.

– Слышь, Патефон, ты бы звякнул Михалычу, пускай сюда гребет Джека своего ловить

– Хер тут звякнешь, – шепчет, – я тут моргнуть боюсь, нос откусит, чудище. К тому же я Михалыча на ключ закрыл, а ключ у меня в кармане – пусть подойдет кто-то и возьмет…

А у Патефона есть привычка странная – он всех мастеровых дома в плен берет: то водопроводчика в туалете два дня держал, пока тот ему сливной бачок в бесшумный режим не настроил, то Йошку-каминщика наручниками к батарее на неделю приковал, тот ему камин полгода муровал, видать, Патефона это задрало, так он его на цепь посадил. Правда, Йошку я бы и сам в мешок завернул бы и в речку бросил – он, халтурщик, мне дома камин слепил, а тот потрескался сразу и коптит. Я пробовал Йошку поймать, на совесть придавить, да фиг его словишь, он на своем мотоцикле с коляской по городу гоняет в шлеме танковом как призрачный гонщик и делает вид, что нихрена не слышит. Все же раз его в «Трактире» вычислил, пугаю:

– Йошка, гнида мелкая, ты если мне камин не исправишь, я тебе сначала все колеса на твоем велосипеде трехколесном проткну, а потом отвертку в затылок засуну… Да ему хоть бы хны, и не такими пуганый. Как бы там ни было, пацаны, надо кого-то за ключами отправлять.

Тут чувствую, все на меня глядят: – Иди Валдис, возьми ключи, тебя Джек не укусит, он всегда тебе ноги нюхает. Ты ж сам говорил что ты с животными дружишь.

– Йолы-палы, мужики, вам что, уже дизайнер на фирме не нужен? Вон пусть этот плешивый рискнет, – показываю на инспектора, – во-первых, его пропажи и не заметит никто – он не женатый и у них таких лысых мудаков полные кабинеты в энергонадзоре, во-вторых, помните как он нас за левый кабель дрючил, всю кровь выпил, пиявка очкастая? В третьих, дверь его входную можно как выставочный образец по выставкам возить. Она у нас красивая получилась…

Принялись инспектора с досок спихивать, я ногами в плечи уперся, Васька с Димычем пальцы ему пробуют от штабеля отодрать – какое там, вцепился клещ, за жизнь борется до последнего. Минут пять возились, не получается ни фига, только силы потеряли и дыхание сбили – прилип как геккон к потолку.

– Ладно, – говорю, мне похер, я могу вообще тут три дня без жратвы просидеть. Я тренированый.

– Не гони, – Васька отозвался, – так не бывает.

– Очень даже бывает, – отвечаю, – Помнишь Димыч, прошлую Пасху, я тогда с проектом троллейбусного депо в Киев рванул? Дома кушать не стал, не голодный был, жена еще хотела пирожков каких то с собой дать, да я не взял – не люблю лишнее с собой таскать. В поезде ночь протрясся, утром в Киев приехал и сразу на стройку, встретился с клиентом, все вопросы порешал и намылился назад, Пасха ведь, дома все ждут. Начальник троллейбусного еще меня в ресторан звал, мол, идем пообедаем, угощу. Но я отмазался, типа, хочу пораньше на вокзал попасть, а покушать в буфете куплю. Сел на трамвай, приезжаю на вокзал, а там движуха непонятная: куча возбужденных таксистов на входе за рукав ловят, очереди в кассы офигенные, еле к табло пробился. Но у меня то билет в кармане, я еще дома купил заранее, думаю, гляну щас с какого пути мой поезд отчаливает и пойду курицу жареную себе возьму, Хули, денег полно. Усиленно сканирую табло – нет нихера моего паровоза, иду в справочное – там очередь просто атас. Отстоял, подхожу, билет показываю: – Куда идти? С какого пути места занимать?

– Вы разве не видите, – девочка в микрофон отвечает, – у вас буква "п" стоит перед "Киев"?

– Буква "П" – это типа "пиндец"? – спрашиваю.

– Нет, это Киев-Петровка. Туда минут сорок на такси ехать. И вообще, вы не видите, у нас реконструкция вокзала идет, все пути закрыты…

Вышел на улицу ошарашеный, сразу таксист в рукав вцепился: – Куда едем? – На Петровку, – говорю, – восемнадцать минут времени есть. – Не, я не справлюсь, вон подойди к той БМВ зеленой, там мужик в кожаной куртке, он бывший летчик-испытатель, может доставит вовремя… Подваливаю к мужику: – На Петровку надо. Семнадцать минут есть. – Поехали, – говорит, – но придется нарушать. – Нарушай, я тороплюсь, мне похер… – Сели в эту бомбу, мужик педаль как придавил, я думал у меня выкидыш случится! Как позвиздячил по встречной под красные светофоры по трамвайным путям, у меня очко сжалось и только через семнадцать минут разжалось. Возле петровского вокзала вылез – вот он мой паровоз уже едет потихоньку, я бегу вдоль забора, а там еще китайцы да вьетнамцы будок своих понаставляли с дисками – не пробьешься. Все таки нашел лазейку к переходу железному над путями, хорошо что багажа не было, соскочил с четырех метров прямо на перрон и в последний вагон успел засунуться. Добрался до своего места, еду, зашибись, только жрать уже хочется – вторые сутки без еды и курицу не купил. Прошмыгнулся по составу, типа, буфет ищу. – А тут нет буфета, – проводник обрадовал, – это поезд дополнительный, мы его всегда на Пасху пускаем, тут даже купейных вагонов нет, одна плацкарта. – Ну, а печенье какое есть у тебя, спрашиваю, или хоть чипсы? – Только пиво есть и вода минеральная: Вот попандос! Взял с горя шесть бутылок пива, сижу, сосу нектар. Причем, этот дополнительный паровоз какими то круговыми станциями пошел, на перронах ни одной старушки с пирожками, а когда сытый, от них не отобьешься, тварей. Вдруг под Жмеринкой заваливается семейка – папа, мама и сынок лет двенадцати, морда круглая аж жир капает. Разместились напротив меня, неспеша пакет целофановый достали, курицу копченую развернули и хавают с огурцами мариноваными. Вот жеж фашисты, думаю, хоть бы из вежливости кусочек предложили бы. Просить неудобно как то, тогда я мужику бутылку пива даю, мол, запей курочку, а сам думаю, может хоть крылышко даст обсосать. Какое там. Пиво выпил и спать завалился, даже спасибо не сказал. Мамаша сидит, на меня косится, остатки курицы стережет и рядом малец кругломордый в носу ковыряется, шарики из соплей катает. Сука, взял бы за ноги и об елку йобнул бы. В животе уже война миров идет, желудочный сок дырку протравил, лежу на полке и сознание теряю. Под утро эти жмеринцы кости куриные в фольгу завернули и вышли в Воловце. Хоть бы попрощались, жлобье. Под вечер подъезжаю к городу, мобильная связь появилась, звоню: – Жена, срочно жрать приготовь, сбегай за курицей и набери воды горячей в ванну. – А зачем? спрашивает, ты что замерз или проголодался? – Не задавай вопросов, щас мобила сядет, быстро чеши за курицей, иначе помру нах… Приполз домой, в ванну залез, жена жрать притащила, сижу в теплой воде и зубами курицу рву. Жена рядом переживает: – Дорогой, тебя, что, обокрали, избили, изнасиловали? – А я полный рот мяса натолкал, только глазами моргаю, мол, и первое, и второе, и третье. Так что, пацаны, я могу три дня легко тут просидеть.

– Ты можешь, – Димыч говорит, – а Михалыч не может, он же если вовремя стопку не опрокинет, кранты, разнесет квартиру Патефонычу вдрободан. Надо как то Михалыча вызволять. Слышь, Патефон, – кричит, – а ты попробуй Джека погипнотизировать, смотри ему в глаза и старайся волю подавить, я такое в кино видел, мужик овчарку немецкую загипнотизировал.

– Джек это особый случай, – мыслю вслух, – гипнозу не поддается, ты попробуй такой метод, засунь ему кулак в пасть и сразу проталкивай глубоко, он тогда пасть сжать не сможет и задохнется. Я такое в книжке про разведчиков вычитал.

– Ты себе кулак в жопу засунь и проталкивай глубоко, – Патефон отозвался, – я, блядь, дышать не могу не то что кулак сжать.

– Тогда может Кришнаита позовем, – я предложил, – других вариантов не вижу.

– Не-не-не, только не Кришнаита! – все наперебой кричат, – придет Кришнаит, тогда всем звиздец.

– Вот почему я животных не люблю, – лысый инспектор отозвался, – они непредсказуемые. У меня соседка была, держала в квартире двадцать кошек, вонища стояла в подъезде просто ужасная. А потом соседи заметили что чем дальше, тем больше воняет и старуха пропала куда то. Позвали милицию. Те дверь выломали, а там лежит эта любительница кошек до костей обглоданая и коты вокруг ходят, мявчат дико. На милицию набросились и покусали всех. Пришлось уколы делать ментам и целому подъезду. Даже мне кололи.

– У меня идея, – говорю, – надо котяру сюда притащить и кинуть Джеку. Отвлекающий маневр, типа. Джек погонится за котом и Патефон успеет освободиться. Как план?

– Зашибезный план, только откуда ты кота родишь? – Димыч интересуется, – Патефон, у тебя кота нету случайно?

– Есть дома, – отвечает – но он вместе с Михалычем под замком закрытый, под дверью не просунешь ведь.

– А у знакомых может, у соседей одолжить?

– У соседей нету, но попробуйте у тещи пекинеса выдурить, – шепчет, – у нее два есть, Чип и Дейл. Она тут за переездом живет, третий дом с зеленой крышей, скажите, мол, Ленка прислала для медосмотра.

Ну, кому ехать, как не мне, тем более Нива разогретая рядом стоит, только допрыгнуть надо. Я на край штабеля стал, к прыжку приготовился, только прыгать собрался, тут какая то падла меня под зад ногой пнула, наверно инспектор, друзья бы так не поступили, хотя, хер знает… опять китайский трюк повторил – пролетел по воздуху метра три и прямо на капот приземлился. Джек, собака, хоть бы носом повел в мою сторону, Патефону в зрачки смотрит, рычит и медленно голову поворачивает, примеряется как бы удобнее в горло вцепиться.

Я в салон забрался, кричу:

– Ну все, петушки, я поехал домой, а вы кукарекайте тут на досточках. Че, зассали?! Да ладно, пошутил я, будет вам щас пекинес.

Приезжаю к теще петифанской, в образ ветеринара вошел:

– Добрый день Розалия Карловна, меня к Вам Елена прислала на предмет осмотра собачек ваших. Просила температурку у них проверить, если что не так на процедурки свозить.

– А что, – спрашивает, – Аркадий Самуилович приболел? Он же наш лечащий врач, я его еще на прошлой субботе у синагоги видела.

– Умер Аркадий Самуилович, – говорю скорбно, – укусила его лисица бешеная и проколоть не успели, смерть от обезвожживания. Так что теперь я за него буду лечить. Несите собачек, будем осматривать.

Принесла Карловна пекинесов: злые, тявкают, норовят за палец укусить.

– А как же вы им температурку померяете? – спрашивает, – у вас же градусника нет.

– Да как обычно, – отвечаю, – палец в анус и держать минуту. Я сам себе давно так меряю. Меня еще Аркадий Самуилович научил – советская школа. Вы Дейла придержите, чтоб он не вертелся, а я пока диагноз поставлю.

Палец послюнявил и Дейлу в попу засунул, тот визжит, вырывается, не приемлет классическую методику. Я с минуту подержал, палец вытащил:

– Повышена температура, – с озабоченым видом говорю, – вот понюхайте палец, чуствуете что кислым пахнет?

– Чувствую, – говорит, – кислым пахнет.

– Вот то-то и оно! Дисбактериоз в последней стадии. Надо срочно курс лечения провести. Он у вас не пукает в последнее время?

– Пукает. Очень часто и вонюче.

– Срочно на процедуры, срочно!… да, не зря меня Лена к Вам вызвала.

Привез этого Дейла кусючего, пришлось в кулек целофановый засунуть чтоб не сбежал. Пацаны на досках сидят, Патефон на спине возлежит, руки за голову заложил, авторитет полностью потерян, над ним Джек-потрошитель закаменел, только слюна кровавая с клыков сочится. Я окошко в машине приопустил, кричу:

– Патефоныч, я щас приманку пущу, а ты к машине дуй бегом!

Сам думаю, как бы кинуть удачно чтоб Джек среагировал. Может в кульке кинуть, но тогда эффект не тот. Кулек развязал, Дейла за ногу вынул, тот скулит, тварь, извивается, пробует перед смертью меня за лицо цапнуть. Окошко опустил еще ниже:

– Джек, лови!

Хули вы думаете, Джек, видать в прошлой жизни баскетболистом был, лишь башкой мотнул и нету пекинеса, только маленькая рыжая ножка из пасти торчит.

Доля секунды. Но этой доли как раз Патефону хватило из под Джека выскользнуть и в свой вранглер заскочить. Сидит в салоне, окна поднял и свой авторитет бандитский восстанавливает, че-то кричит на Джека аж слюни по стеклу ляпают. По губам читаю что про Джекову маму орет нехорошее. Джеки-чан вокруг скачет с Дейлом в глотке, гавкать не может, мужики с инспектором по прежнему на досках прячутся.

– Слышь, Патефон, привози Михалыча давай, с Джеком потом побакланишь, мы тебя спасли, теперь твоя очередь нас вызволять!

Только Патефон за воротами скрылся, тут, бля, другая тачила подкатывает, черный мерс дутый и там – наш начальник налоговой – Игорь Анатольевич. Прикатил лакировку на подоконники выбирать. И какой хер его принес в субботу после обеда… Я кричу:

– Сиди в машине, Анатольевич, не вылазь!!!

Пацаны на досках руками машут, показывают жестами, мол, не вылазь!.. да хер там, видать, звукоизоляция в мерсах хорошая, не то что в моей Ниве. Там в салоне воробьи не чирикают. Вылез начальник, по сторонам башкой вертит, ну и Джек тут как тут – два прыжка и налоговика нашего прямо в пиджаке на землю и положил. Лежит на спине Игорь Анатольевич, авторитет государственный теряет, я говорю: – Ну че, мужики, ехать за Чипом или уже Михалыча дождемся?

Решили за Чипом ехать, ему одному все равно теперь без Дейла скучно жить.

© Yodli

© Copyright: Валдис Йодли, 2012

Свидетельство о публикации № 212102500767

Десять тысяч китайских палочек

Дома звонил телефон:

– Слышь, архитектор, надо встретиться, – лениво растягивал слова сиплый голос. – Я тут хибару на озере присмотрел. Решил капусту в нее воткнуть… Короче, щас заеду за тобой, бери подсобников – работу принимай.

– Да я всегда готов, Патефоныч! Только Йонасу с Витькой свистну и мы к твоим услугам. – ответил я еле сдерживая ликование. А радоваться было чему: появилась возможность утереть нос заядлому конкуренту – дизайнеру Славику. Он, паршивец, у меня за последний год с десяток клиентов отбил.

Через полчаса я уже колыхался в кожаном салоне патефоновского джипа. На заднем сидении расположился мастер-Йонас и Витька – его младший брат. Патефон – уважаемый авторитет, жал на газ и и продолжал озвучивать свои мысли:

– Понимаешь, Валдис, бабла – хоть греблю гати, но я же не дурак, понимаю, что скоро все стухнет… На таможне лазеек почти не осталось, менты прессуют, налоговая штормит… пора на честный бизнес переходить, – Патефон почесал складки кожи на черепе, напрягая мозг. – Легализоваться пора… Так вот, решил я ресторан построить. Но не захудалую блюварню, каких полно, а хороший дорогой ресторан. Короче, место есть – у озера, а идей никаких.

– Ну, насчет гениальных идей, Патефоныч, – откликнулся с заднего сиденья Витька, – это ты правильно попал. Шеф тебе такого напридумывает – надолго хватит…

– Во-во, пацаны, – оживился заказчик, – мне бы надо чего то такое, чтобы корефаны припухли от удивления.

– А чего тут думать, – я принялся окучивать свежего клиента, – тут, Патефоныч, главное правильно концепцию развить. Вот на кой хрен народ попрется к тебе в хибару кофе пить? На скучное озеро глазеть? Нет, не поедут. Людям незабываемые впечатления нужны. Эмоции. Им зрелище подавай и креатив впридачу. Вот, взять хотя бы, полинезийский стиль или африканскую тематику… хотя, нет. Африка у нас не прокатит… О! Идея!

Патефон сбросил газ и навострил уши.

– Давай тебе китайский ресторан сбацаем! И назовем его «Красный Дракон»… – я сделал рукой извилистый жест, изображая летящего в небесах дракона. – Прикинь, Патефоныч, хату у озера в трехярусную пагоду превратим. С орнаментальной резьбой на фронтонах и бронзовыми колокольчиками. Интерьеры – стилистика эпохи Сяо-Цзы. Пятнадцатый век. Шелковые стены, деревянные полы. На стенах – изречения философские, иероглифы и прочая требуха. Мебель – красное дерево с позолотой. Сервировка – тонкий фаянс и палочки из бамбука. Полный фэн-шуй. Гейши в желтых халатах с бумажными веерами и, самое главное – китайская кухня. Вот только повара нету…

– Найдем повара, пацаны! – взбодрился Патефон. – У меня в Будапеште дружбан восточный ресторан держит, там все повара – китайцы. Одного мне выделит, стопудово… Все, делаем "Красный Дракон" – это будет бомба!

На том и порешили. Осмотрев озеро и обмеряв дом, мы уселись в джип и направились обратно, домой. По дороге новоиспеченная концепция обрастала мельчайшими подробностями.

– Комната для чайной церемонии нужна. – подсказывал Витька.

– Зачем? – удивлялся Патефон.

– Водку там пить.

– А-а-а… Пусть будет.

– И бар сделаем в виде головы Будды, – родил я очередную идею. – Пиво будет литься изо рта. Посуду закажем в Ключарках – у меня там гончар есть, с ангобом работает. Налепит китайских чашек сколько нужно. Потолки и балки разрисуют студенты из художественного лицея… Вот только с палочками для еды заминка… где бамбуковые палочки взять?

– Да я с Венгрии притащу, – ответил Патефон. Затем почесал голову, задумался… – Дорого потянут, правда, но что делать?

– У меня идея, мужики, – откликнулся сзади Витька. – Могу Вам палочки организовать почти бесплатно. В неограниченном количестве. Надо пять тысяч – будет пять… Да хоть десять тысяч китайских палочек!

– Ты чего, китайский склад грабанул? – удивился Патефон.

– Не-а, – Витька был важен и тянул паузу. – У меня родственник есть в Пузняковцах – дядя Петя. Он профессиональный кровельщик – крыши гонтом кроет. Колет эту дранку тоннами. Может наколоть вам щепы немеряно. Плотник, каких поискать надо – бревно топором на спички распускает… У них там, в горах, зимы долгие, вот они и щепят лучину.

– Ну че, поехали в Пузняковцы. – развернул Патефон машину и дал газу.

* * *

Пузняковцы знобило второй день. Еще бы: вчера в деревню приезжал шалопай-Витька. Он важно вылез из большой блестящей машины и деловито направился во двор плотника-Петра. С ним было еще трое человек бандитской наружности – лысый в пиджаке и с рулеткой, второй – смуглый молчун и третий – здоровенный хряк с золотой цепью на шее. Целый час подозрительная шайка бродила по двору у Петра. О чем говорили – неясно, лишь было видно как Петро бегал в сарай за топором, затем что-то этим топором тесал и получившуюся поделку все долго крутили в пальцах, подносили к глазам и нюхали. Хряк с золотой цепью даже сунул деревянную щепку в рот и пожевал. О чем они говорили соседка Меланья так и не смогла распознать, но явно слышала хруст свежей заграничной купюры, которую Петро сунул в карман пиджака. И этот тихий шелест денег странным образом донесся аж до околицы глухой деревни.

– Ты видал, что городские удумали? – донимала Меланья мужа, сельского учителя, – дубовой лучиной торговать решили. Наверняка импортную партию товара готовят. Каминные спички, не иначе. Я такие в городе видала… Это теперь им Петро спички за валюту будет щепить, а ты сидишь над книжками, как болван… Эх, знала бы, что так будет, лучше бы за Петра девкой пошла.

Деревенский учитель долго вздыхал, затем отложил тетрадки и направился в сарай за топором… Щепить дубовую лучину оказалось занятием несложным.

* * *

Наступила затяжная зима. Пузняковцы – деревенька, затерянная в горах, была занесена снегом. Белое покрывало метровым слоем обняло Карпаты, отрезало все пути и дороги до ранней весны. Однако поселение жило. Мерный стук плотницкого топора, словно деревенское сердце, не утихал ни на минуту. К марту нужно было сдать заказ – десять тысяч китайских палочек. Шесть тысяч палочек уже было готово. Перевязанные попарно красным шнуром и завернутые в шероховатую бумагу они бережно складывались на полке в сенях. Время от времени к стуку со двора дяди Пети присоединялись мерные удары с других хозяйств: соседи не хотели отставать и упорно кололи «импортные спички». Соседке Меланье удалось выманить у Петра пару образцов и теперь незатейливую поделку копировал и стар и млад. В работу шло все: старый дубовый штакетник, почтовые скамейки и даже высушеный гонт, заготовленный на покрытие церкви. Постепенно «спички» становились деревенской валютой.

* * *

Приближалась весна. Проект китайского ресторана был готов, но Патефон не появлялся. На телефонные звонки не отвечал. Я заподозрил неладное. И мои сомнения развеял дизайнер Славик, подлец каких поискать надо. Сидя в кафе, он потягивал зеленый чай с медом и лоснился от удовольствия:

– Понимаешь Валдис, – конкурент вальяжно раскинулся напротив меня, – твоя идея с китайским рестораном оказалась… как бы тебе сказать… нежизнеспособной. Патефон как рассказал пацанам, про чайную комнату, его на смех подняли. И жареных собак закарпатские авторитеты не едят…

– Собак корейцы едят, Славик. – пояснил Витька. Он сидел рядом со мной.

– Неважно. – Славик отпил из чашки и тяжело вздохнул. – Короче, извини брат, но пришлось за дело браться профессионалу.

– Тебе?

– А что, в городе есть еще профессионалы? – искренне удивился дизайнер.

– Ну, и что ты смог предложил Патефону? – мне вдруг стало интересно. – Небось какой нибудь ацтецкий бред, типа "Мачу-Пикчу".

– Ну почему сразу "Мачу-Пикчу", – Славик нервно заерзал по диванам. С этим заведением его связывали неприятные воспоминания. – Мы же европейцы. Да и пацанам нашим пицца на углях нравится больше, чем жареная собака… Я итальянскую концепцию двинул. Венеция, каналы, гондольеры. Ресторан так и будет называться – "Венецианская ночь".

– Романтично. – протянул я уныло. Потеря Патефона, как клиента была для меня фатальной. – Витька, не хочешь гондольером устроиться? С веслом и мандолиной ты будешь смотреться роскошно.

У Витьки шаловливо блеснули глаза. Похоже, что петь итальянские серенады посреди ночного озера ему было не впервой.

– А что, гондолы эти прямо с Италии привезут? – спросил Витек.

– Зачем с Италии? Вон, под Феодосией нашли мастера-судостроителя: – шесть гондол за двенадцать тыщь баксов сделает…

– Ты рехнулся, Славик! – Витька выплюнул чай обратно в чашку. – Двенадцать штук за пару деревянных лодок! Вон, у меня в деревне дядька есть – профессиональный плотник. Купола церковные, алтари, мебель – все что хочешь делает. Лодки любые – запросто. Мне в прошлом году лодку собрал за пару баксов… Двенадцать зеленых кусков! Шизанулись люди!.. Да шесть гондол он соберет за штуку капусты. Оптовый заказ… Впрочем, решил на бабло линять, то линяй красиво… Мне по барабану.

– Постой, постой, Витюха, – оживился дизайнер. – Я же заказ еще не разместил… где там твой плотник проживает?

"Ну, бля, сейчас начнется, – мелькнула в голове мысль. – Там дядя Петя тьму-тьмущую китайских палочек настрогал. Хватит на годы вперед в Пузняковцах печи топить… а еще Славик с гондолами прикатит… это будет полный армагеддон".

– Не стоит, Славик, поверь мне на слово… Да ты в Пузняковцы сейчас и не проберешься, – вмешался я в диалог, – Горы снегом занесены, дорога раскисшая.

– Еще как проберусь! – Славик отодвинул занавеску и указал на патефоновский джип за окном. – Мне Патефон свой агрегат подогнал, чтобы я организационные вопросы решал. Да я на таких шипах к черту в задницу залезу! Так что там за плотник, Витюша?

– Дядей Петей зовут. – Витька лениво ковырял спичкой в зубах. – Третья хата справа. Во дворе колодец дубовый стоит. Причем, мужик не жадный – работает практически без аванса – пару баксов сунешь ему в карман и дело в шоколаде… Кстати, Славик, с тебя причитается за ценную информацию. Не жмись, угости коньяком.

* * *

Спустя месяц позвонил телефон:

– Слышь, архитектор, – узнал я голос Патефона. – помнишь том домик на озере? Ты же мне проект обещал нарисовать… только мы с пацанами решили, что китайский стиль – это немного не то… Давай чето попроще.

– Так тебе же Славик пиццерию с гондолами сочинил, вроде…

– Славик, падла, слинял на моем джипе вместе баблом!!! – рассвирипел Патефоныч. – Я ему десятку зелени отсыпал и машину дал поездить. Пропал, гнида! Уже месяц на связь не выходит. Ты его не видел, архитектор?

– Я чего ему, мать Тереза? – ответил я вежливо, – у меня свой собственный идиот-подсобник есть. А насчет китайского ресторана ты прав. Нам фен-шуй не подходит… Надо полинезийскую тематику развивать. Приезжай, обсудим концепцию.

А Славик вскоре объявился. Правда без джипа и весьма потрепанный. Пацаны говорят, что часто видели его в электричке «Ужгород-Львов». Он продавал с лотка какие то странные бумажные пакетики, перевязанные красным шнуром. Рядом с ним всегда присутствовал суховатый мужичок с топором, завернутым в тряпицу. А за руку Славика крепко держала пожилая женщина в цветастом платке и деньги, вырученные с продажи заботливо складывала в грубую котомку, привязанную под пышной грудью. Женщину Славик называл не иначе, как «Меланья Васильевна» и, продав очередную партию «импортных спичек», подолгу рыдал в тамбуре.

Зато на озере вскоре появился новый ресторан. С маорийской резьбой и каменными головами. Теперь там тигровых креветок жарят. Без палочек.

© Yodli

© Copyright: Валдис Йодли, 2012

Свидетельство о публикации № 212112801347