Текст книги "Ковчег. Исчезновения — 1."

Автор книги: Вадим Сухачевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Уж какой есть, – огрызнулся он. – Чем ворчать, лучше напомнила бы.

– Ладно, – согласилась Нина. – В общем, вкратце – так. Был молодой, очень талантливый математик Борис Галерников. Вдруг в возрасте неполных тридцати трех лет, – это было лет десять назад, – он обнаруживает в себе провидческий дар. Такой, наверно, был разве что у болгарской Ванги (уж о ней-то слыхал, надеюсь!), а может, Галерников был и посильней. Например, он в точности предсказал гибель принцессы Дианы, с точной датой и со всеми обстоятельствами, некоторые громкие политические убийства, тоже с датами и со всем прочим, ну и там всякие пожары, землетрясения, наводнения, не буду всего перечислять. Настолько все было точно, что для него создали лабораторию при МЧС, и помощь он по этой линии оказал, насколько я знаю, очень большую. Но тут-то его беды и начались!

Внезапно он исчезает. Ищут пожарные, ищет милиция… Нашли только через полгода. Оказалось, его какая-то шпана похитила, чтобы он угадывал, какие цифры выпадут в будущих розыгрышах "Лотто-миллион". Все полгода его держали прикованным к батарее, избивали, кололи наркотиками и за это время с его помощью выиграли миллионов сто.

Ладно, вызволили его в тот раз, вылечили, приставили охрану. Только охрана не больно-то помогала. Теперь из-за него развернулась настоящая война между мафиозными группировками, ну и без участия доблестного ФСБ тоже, разумеется, не обошлось, то и дело его опять и опять похищали. Сколько устраивали перестрелок, чтобы его заполучить! А, заполучив, каждая банда начинала пичкать его всякой дрянью, чтобы был покладистей. Поэтому, когда его в последний раз вытащили из очередной передряги, он был в таком состоянии, что уже не годился ни на что, и его попросту поместили в психушку. Там он пробыл много лет, упоминать о нем стали все реже, потом забыли вовсе, и вдруг в прошлом году промелькнуло сообщение, что он и оттуда исчез. На сей раз так и не нашли. А может, уже и не искали – больно он такой был кому-то нужен.

И вдруг там, в шестом спецблоке, я прислушалась к бормотанию одного из духов, – он назвал себя Аризоил, – и поняла: это и есть Галерников! Значит, в последний раз его похитил Самаритянинов для "Ковчега". Похитил – но зачем-то прятал от других из своей гоп-компании…

– Полагаешь, то, что ты узнала из табличек, он узнал от Галерникова?

– Ну, если и узнал, то что-то смутное – говорю же, Галерников сейчас далеко не в лучшей форме. Вот для чего, наверно, Самаритянинову и понадобилась твоя жена, я это только там вдруг поняла.

– Ира?.. Зачем? У нее что, по-твоему, дар сильнее, чем у этого Галерникова?

– Нет… – Нина почему-то вдруг замялась. – Вообще это сейчас неважно… – Она явно что-то недоговаривала.

Еремеев взорвался:

– Как это неважно?! Что с ней? Что-то не так?.. Ну, говори!

– Да цела она, цела, я уверена, – сказала Нина. – Остальное в самом деле неважно, поверь…

– Вот что, – решительно заявил Еремеев. – Мы сейчас первым делом идем в этот самый чертов шестой!

На этот раз Нина кротко согласилась:

– Да, Дима, да, мы как раз туда и идем. Но только…

– Только – что?!

– Только я сама, тебе не надо туда заходить, – сказала она, – так будет лучше, ей-Богу. Не волнуйся так, увидишь ты свою жену. – И добавила грустно: – И будете вы с ней до самой старости счастливо жить-поживать… Кстати, мы уже почти пришли, Викентий, помнишь, сказал: где метка копотью на стене, там шестой спецблок. Видишь?

Действительно, в этом месте один из камней стены был испачкан копотью.

– Да, – кивнул он. – Значит, через двадцать шагов должен быть проход. Пошли!

Нина придержала его за руку:

– Дима, подожди! Не лезь туда! Ну пожалуйста! Я одна, без тебя… Увидишься ты со своей Ириной через десять минут, честное слово…

Он спросил:

– Ты только затем туда полезешь, чтобы ее оттуда вытащить? А тебе не кажется, девочка, что это в первую очередь все-таки мое дело? – Вырвав руку, он решительно двинулся вперед.

Нина догнала его, снова остановила.

– Нет, – сказала она, – я не только за ней, нам нужен Аризоил… ну то есть Галерников, без него у нас ничего не получится… Но и за ней, конечно, тоже… Увидишь, сейчас я их обоих выведу!.. И тогда оставлю тебя с ней. А нам с Галерниковым предстоит еще одно дело, только с ним я смогу все довести до конца. Ты что, забыл? – Она указала на свой поясок, который, как показалось Еремееву, только в этот миг снова начал попискивать.

Действительно, как он мог забыть?! Да, сейчас лишь она имела право командовать! Он спросил:

– Что ты дальше собираешься делать?

– Как что? – удивилась она. – Разумеется, пустить "Ковчег" с молотка, как и обещала. Сперва нужно только цену сбить.

– И как ты это сделаешь?

– Элементарно. Сейчас самый подходящий момент, пока все хозяева проекта блокированы на четырнадцатом этаже. Явлюсь к ним и доходчиво объясню, что катастрофа в ближайшие тридцать пять веков не предвидится, стало быть, "Ковчег" на большую свою часть – пустышка, можно денежки пристроить гораздо лучшим образом. Но для этого мне необходим Галерников.

– Зачем, если ты все это открыла и без него?

– Видишь ли, они там, несмотря на свой внешний лоск, в сущности дремучие люди. Как вся публика этого рода, чтобы заполнить пустоту, в глубине души самозабвенно верят во всякую там хиромантию, в новую хронологию Фоменки, в летающие тарелки, в снежного человека, в филиппинских врачей, а уж всяким гадалкам и предсказателям просто свято верят! Я знаю, у одной известной гадалки, вся клиентура – это исключительно думские депутаты, министры и члены администрации президента. Мне они могут и не поверить, совсем иное дело – Галерникову!

– Но он же, как я понимаю, настоящий предсказатель, – вставил Еремеев.

– Конечно, – согласилась Нина. – Но точно так же они бы поверили и любому другому, лишь бы имя было раскручено. И Галерников – это для них именно такой авторитет… Когда он подтвердит мои слова, интересно будет посмотреть, как они бросятся наперегонки сбывать свои акции! Это будет классический обвал!

– И тогда акции скупят Король с Императором?

– Естественно. По всем законам рынка.

– Но ведь "Ковчег" – это не только подземные базы, это еще и заводы, месторождения. И все это достанется каким-то упырям!

– Что поделаешь, такова уж судьба любого капитала – переходить из одних не слишком чистых рук в другие, ничуть не более чистые. А польза от такого перехода будет весьма ощутимая. Во-первых, деньги, которые "Ковчег" пока что бессмысленно зарывает в землю, пойдут на что-нибудь более толковое. Во-вторых, подземные монархи пустят в оборот свои денежки, а когда деньги, лежащие мертвым грузом, начинают работать, это немедленно приводит к оживлению всей экономики. В-третьих, даже после обвала рынка цена акций будет все равно выше, чем их истинная стоимость; не знаю как тебе, а мне приятно немножко, икскюз ми, кинуть господ подземных королей. Ну и наконец, в-четвертых… – Она дотронулась до своего пояска. – Надо же мне в конце концов как-то избавиться от этой штуковины.

В эту минуту лучи их фонариков, скользившие по стене, вдруг утонули в черноте.

– Здесь! – сказал Еремеев.

– Да, здесь, – кивнула Нина. – Но только мы ведь договорились: я туда – одна.

– Вот уж ни о чем таком мы не договорились! – возмутился он.

– Ну не надо, пойми, не надо тебе туда! – почти с мольбой произнесла Нина. – Приведу я твою жену, ты что, не веришь мне?

– Не в том дело, – сказал Еремеев. – Ты тоже пойми – не могу я тебя туда пустить одну! Не забывай, там осталась вся шайка Картошкина. И еще духи эти…

– Да ну!.. Картошкинская шайка все еще спит наверняка, а духи никому не опасны.

– Еще, – напомнил он, – там два старикашки этих, они-то бодрствуют и вряд ли встретят тебя с распростертыми объятьями.

– Господи, ты про этих божьих одуванчиков, про Шмакова с этим, вторым? Было бы кого бояться!

– Между прочим, – вспомнил Еремеев, – ты не учла, что там остался картошкинский автомат.

– Ой, да все, все я учла, – отмахнулась Нина. – Автомат без патронов не стреляет, а я рожок успела вынуть и выкинула в люк. Так что…

И тут вдруг из черноты проема раздался насмешливо-елейный голосок:

– А вот и не все, не все и ты, оказывается, учла, моя умница-разумница!

Еремеев вздрогнул от неожиданности.

– Шмаков! – узнал он.

Нина оставалась спокойна:

– Как же вас-то – и не учесть, Иван Арсентьевич? Было вполне предсказуемо, что вы где-то здесь колобродите. Полминуты назад как раз о вас-то и упоминали, неужто не слышали?

– Это насчет "божьих одуванчиков"? Как же, как же! – сказал он, выступая из темноты. – Пока что слухом природа не обидела. Посему слышал и еще кое-что, несколько ранее реченное вами… – Внезапно лицо его стало жестким и злым, таким Еремеев его не только не видел, но и не представлял прежде. – Что удумала, дрянная девчонка! Продать "Ковчег" двум этим лопухам! "Ковчег", который и так уже был у нас в кармане!

– А под "двумя лопухами", вероятно, следует понимать Короля и Императора? – все так же невозмутимо спокойно поинтересовалась она.

– Марионетки! – презрительно отозвался старик. – Что бы делали эти ничтожества, если бы, сами того не зная, не имели за спиной многоопытного кукловода?! Что было бы с их царствами, если бы за спиной у подобных марионеток не стоял очередной истинный потомок…

– Ах да, ну конечно же! Как все просто! – воскликнула Нина и обратилась к Еремееву: – Ты недавно интересовался, кто такой Вольный Охотник. Так вот, позволь тебе представить: перед тобой – собственной персоной прямой потомок Вольного Охотник великана Ога из рода рефаимов, Ог Девятьсот тридцать восьмой.

Еремеев, ошеломленный, уставился на старца. Тот приосанился и, пожалуй, даже приобрел некоторую величественность.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – Значит, даже я, стреляный воробей, несколько недооценивал тебя. Смотрите-ка, все-таки догадалась! Интересно, и насколько же давно, моя умненькая?

– Если вы имеете в виду свой титул, то в самом деле совсем недавно. А вообще-то с самого начала за всей этой комбинацией угадывалась чья-то тень, кто-то, несомненно, подсказывал Самаритянинову ходы. Ладно, положим, похитить Галерникова он и сам бы, возможно, додумался, но когда я поняла, для чего ему понадобилась еще и жрица – для того, чтобы усилить галерниковский дар… Это мог ему подсказать только кто-то с весьма, как бы лучше выразиться, антикварным, что ли, разумом. Вот когда эта тень приобрела знакомые мне очертания. И до всей комбинации с "Ковчегом" Самаритянинов, я поняла, в жизни бы не додумался. Мне становилось все яснее, что и он, как те монархи, тоже всего-навсего марионетка в ваших руках.

– Именно так! – самодовольно произнес старикан. – Славно будет посмотреть на его тупую физиономию после того, как он это наконец уразумеет! Да, неплохая, согласись, была задумана комбинация… – Во взгляде его появился неприятный блеск. – И задумана она была не для того, – злобно добавил он, – чтобы одна какая-то дрянная девчонка могла вот так вот запросто ее сорвать!

– Собираетесь помешать? – спросила Нина.

– Уж будь уверена.

Нина насмешливо сказала:

– По-моему, вы несколько переоцениваете свои силы, Иван Арсентьевич, или как вас там нынче следует величать. Может, ваш пра-пращур и был в самом деле великаном, но с тех пор ваш род явно измельчал. Попридержи-ка, Дима, дедулю, – обратилась она к Еремееву, – как раз будет тебе занятие, а я пока – туда, за Галерниковым и твоей женой, по-быстрому.

Еремеев подошел к тщедушному старичку и стал перед ним, загораживая ему путь к проему.

– Но кое-чего ты все-таки, все-таки не просчитала, умненькая моя, – пропел старик. С этими словами он внезапно вложил два пальца в рот и пронзительно, залихватски просвистел, как это умели делать московские голубятники времен Еремеевского детства.

Еремеев услышал шаги за спиной и обернулся. В свете его фонаря обозначилась широкая фигура, в которой он сразу узнал Картошкина.

– Ну что, шустрые, допрыгались? – ухмыльнулся бывший афганец и спросил у старика: – Какой приказ, командир? Обоих валить?

– Нет, – ответил старик, – только этого, он мне без надобности, а девчонку держи, она может пригодиться.

– Беги! – крикнул Нине Еремеев.

Бросив фонарь, он кинулся на здоровенного предводителя архаровцев, однако с ходу получил под дых и, переломившись пополам, завалился на бок.

Нина, однако, не стала убегать. Картошкин неспеша приблизился к ней, взял своей лапищей за плечо.

– Ну и чего теперь с ней, командир? – спросил он.

– Держи крепче, как бы не ускользнула, она девчонка хитрющая. Связать бы!

– У меня и так не ускользнет!

– Как тебе мой сюрприз? – спросил Шмаков. – Какая ты ни умная, а мы тоже не лыком шиты. Я с глухаря этого, с Пришмандюка, противогаз снял, пускай поспит ветеран, да и на Валерочку противогаз его надел, пока парень этой дряни не нахлебался, так-то! Подумал: хоть и простенький – а все же тебе сюрпризик будет. Ты там крепко ее держишь, Валерочка?

– Нормально держу.

– Пустите меня! – теперь запоздало пыталась вырваться Нина.

– Ну-ну, шустрая, не дергайся, – посоветовал Картошкин, – теперь все равно не уйдешь.

– А это мы еще поглядим… – негромко сказала Нина.

Дальше произошло что-то удивительное. Нина вдруг упала на спину, а Картошкин, глухо икнув, на миг просто-напросто исчез.

То есть никуда он, конечно, Картошкин, не исчезал, на этот самый миг он лишь взлетел кверху. Просто в свете фонарика, валявшегося на полу, Еремеев не смог проследить его полет и сумел это понять это лишь долю секунды спустя, когда могучая картошкинская туша грохнулась оземь и осталась лежать бездвижно. Нехорошо он шмякнулся спиной, после такого падения не скоро встают.

– Дима, ты как? – спросила Нина.

– Порядок… – с трудом поднимаясь, прокряхтел он. – Это что, дзюдо?

– Да, простейший приемчик, очень хорошо помогает как раз против таких микроцефалов, – сказала Нина и поинтересовалась, обращаясь к старику: – Ну как вам ответ на ваш сюрпризик? Или, может, у вас еще какой-нибудь имеется про запас?

– Лихо вправду, лихо это у тебя получилось, ничего не скажешь, – проворковал тот. – А насчет сюрпризика… Что ж, пожалуйте… – С неожиданной ловкостью он выхватил из кармана пистолет и лихо, как это делают в кино, передернул затвор. Совсем уже другим голосом приказал: – Стоять! Шевельнетесь – стреляю без предупреждения. – И, опять перейдя на воркующий тон, добавил: – Как видишь, милая, сколько ни тужься, всего не предусмотришь. Впрочем, тут ты не виновата, просто дружок твой оказался лопух – небось вовремя не сказал тебе о своей пропаже.

Черт! Об этом потерянном пистолете Еремеев действительно как-то вовсе позабыл! Тупица! Идиот! Что ж, сам виноват – самому и расхлебывать. Он прикинул: если сейчас ринуться на старика, тот, безусловно, успеет выстрелить и уж с такого расстояния, надо полагать, не промахнется. Но даже мертвый, он, Еремеев, на миг-другой подомнет под себя вдвое более легкого старикашку, и, глядишь, Нина сможет ускользнуть, пока тот будет выбарахтываться.

– И что ты, умненькая, теперь скажешь? – торжествовал победу старик. – Скажи, скажи что-нибудь напоследок, всегда любил слушать твой голосок.

Еремеев изготовился к последнему в жизни броску. "Ну! Ну же!.." – приказал он себе.

Однако в этот самый миг старец, стоявший спиной к проему, вдруг вздрогнул, и самодовольство на его лице сменилось испугом.

– Бросить оружие! – приказал кто-то стоявший позади него. – Быстро! Пристрелю!

Старик разжал пальцы, и пистолет выпал из его сухонькой руки. Но несмотря на неожиданное спасение, большой радости, услышав этот голос, Еремеев не ощутил, ибо он узнал голос Небрата-Сидорихина. Не зная, как дальше развернется ситуация, он как бы невзначай наклонился, чтобы поднять пистолет. Бдительный детектив не оставил это его движение незамеченным, однако, к удивлению Еремеева, вполне одобрительно произнес:

– Правильно, Дмитрий Вадимович, вооружайтесь! – И добавил с учительской назидательностью: – Надеюсь, наконец-то вы образумились и поняли, что от этого типа любых фортелей можно ожидать.

У Еремеева было промелькнула шальная мысль: "А что если сейчас пристрелить на всякий случай обоих?" – и тут услышал от Небрата:

– Господи, Ниночка, милая, я, кажется, чуть не опоздал! Еще бы минута!.. – И тут уж Еремеев окончательно потерялся – на чьей же теперь стороне этот самый Сидорихин-Небрат?

– Все в порядке, Владимир Ильич, – сказала Нина, – вы как раз вовремя.

Глаза старика яростно сверкнули.

– Дьявол! Спелись!.. – проскрипел он. – Когда только сумели? Где?.. – Вдруг хлопнул себя по лбу: – Ну конечно! В машине, когда тебя сюда везли! Морзянкой! Только так! Больше нигде и никак!

– Ишь, догадался! – произнес детектив.

– А вы думали! – отозвалась Нина. – У него "ай кью" – дай бог каждому! – И обратилась к старику: – Вы совершенно правы, Иван Арсентьевич, именно в машине и именно при помощи азбуки Морзе. Очень удобная штука: достаточно соприкоснуться друг с другом руками – и можно спокойно себе вести разговор, никто не подслушает.

Для расспросов было не самое походящее время, но все же Еремеев не удержался.

– Но почему, – спросил, – почему ты все-таки решила ему довериться?

– Потому что навела о нем кое-какие справки. Хороший учитель, работу любил, к большим деньгам никогда не рвался, возраст предпенсионный. К тому же, – уж простите, Владимир Ильич, что об этом говорю, – как недавно выяснилось, страдает тяжелым заболеванием…

– Увы, все люди смертны, – философически заметил тот.

– И вот, – продолжала Нина, – этот человек вдруг бросает все, покидает семью, меняет весь образ жизни, род занятий…

– Справедивости ради замечу все-таки, – вставил бывший учитель, – что детективом с детства мечтал стать, с тех пор, как впервые прочел Конан Дойля. Но это так, частности. Нелепо только из-за этого менять всю судьбу… Прости, Ниночка, что перебил.

– Да, да… – подхватила она. – Вот я и задалась вопросом: что могло подвигнуть его на такие крутые перемены? Спасения на "Ковчеге" он едва ли искал…

– Какое уж к шутам спасение, – печально вздохнул Небрат, – когда у тебя в диагнозе – не подлежащий обжалованию приговор! Иное дело – как-то оправдать эпизод своего пребывания на этой грешной земле. Быть может, если мне вправду удастся помочь разворошить такое осиное гнездо, как этот "Ковчег", то я докажу себе, что все-таки не зря коптил небо.

– Как видишь, – обратилась Нина к Еремееву, – я не ошиблась в отношении Владимира Ильича.

– Чему я несказанно рад, – прибавил бывший учитель.

– Янус двуликий! – с ненавистью произнес старикан.

– Уж кто бы, право, говорил Иван Арсентьевич, – заметила Нина. – Ладно, хватит разговоров. Что нам делать, Владимир Ильич, с этими двоими. У вас ничего не найдется, чтобы их связать?

– Ну зачем же связывать, есть средства более современные, – с этими словами он потряс в воздухе двумя парами наручников. – На "Ковчеге" обеспечили: как раз для тебя и для господина Еремеева. Ну а мы найдем лучшее применение сим кандалам. – Быстро убрав пистолет, он с неожиданной стремительностью повернул к себе старика и защелкнул браслеты у него на запястьях. – Вот и все дела, – сказал он. Затем кивнул на Картошкина, уже начинавшего шевелиться: – Сейчас и этого гуманоида упакуем.

– Чё?.. – произнес бывший афганец, когда Небрат приблизился к нему.

– Ничё! – ответил тот и так же быстро упаковал в браслеты и его. Затем обратился к Нине: – Что теперь будем с ними делать?

– Вон железка из стены торчит, – сказала она. – По-моему, прочная железяка, для такого громилы в самый раз.

– Понято! – кивнул Небрат.

Продемонстрировав недюжинную сноровку, он подволок стокилограммового архаровца к указанному месту, произвел несколько ловких манипуляций, и через несколько секунд Картошкин уже сидел, прикованный к стене, удивленно хлопая глазами. Кажется, он уже начал осознавать происходящее, но определить сложившуюся ситуацию пока что смог только одним—единственным немудрящим словом:

– Блин!..

Больше не обращая на него внимания, Нина осветила кладку стены. Наконец, когда луч фонарика нащупал какую-то вмурованную в нее скобу, она сказала:

– Вот и славненько. Сюда разместите-ка, Владимир Ильич, его величество Ога Девятьсот тридцать восьмого.

Небрат-Сидорихин с удивлением взглянул на старика:

– Ты это про него?..

– Про него, про него! – кивнула она.

– Я что-то не понимаю… – начал было детектив, но Нина отмахнулась:

– Долго объяснять, потом как-нибудь. В общем, давайте-ка его – поудобнее.

– Наиаккуратнейшим образом, не изволь волноваться!

Секунда-другая – и старикан был прикован к скобе. Однако усадил его бывший учитель весьма комфортно – не на пол, а на каменный приступочек, и даже бережливо припасенную в кармане газетку ему подстелил.

– Теперь вы вдвоем их минут десять постерегите, – бросила Нина Небрату и Еремееву, – а я пока – туда, – она двинулась к проему.

– Не изволь волноваться, – сказал Небрат, – наручники крепкие – видит Бог, меня и одного будет довольно.

Еремеев с благодарностью взглянул на своего недавнего врага и устремился вслед за ней.

– Господи, да говорю вам, не надо же! – обернулась она к нему.

– Нет-нет, пускай сходит! – раздался злорадный голос старика. – Идите, идите, молодой человек, полюбуйтесь, что там сейчас ваша женушка выделывает!

– Гад! – процедила Нина сквозь зубы.

Еремеев, опередив ее, был уже под сводами просторной залы. По знакомому запаху он узнал шестой спецблок.

– Дима!.. Дмитрий Вадимыч!.. – настигла его Нина. – Послушайте хотя бы! Я должна кое-что объяснить!.. Дима, да не беги так быстро! И смотри, пожалуйста, под ноги!

Предупреждение было не лишним. Еремеев посветил на пол, и луч высветил какой-то люк, в который, сделай он еще лишь один шаг, наверняка бы сверзился. Дальше, как ни подмывало его снова пуститься стремглав, пришлось продвигаться осторожнее.

Они миновали первую залу и вступили во вторую, в конце которой высилось то самое, похожее на самолетный ангар, сооружение, которое не так давно отворилось в ответ на "петушиное слово". У стены залы Еремеев высветил фонариком какие-то тюки из камуфляжной материи. "Картошкинские архаровцы", – догадался он, и по телу пробежала неприятная зябь: вспомнил, как пару часов назад горбатая погребальная команда выносила из-под других сводов тюки с останками монархов подземного королевства и империи. Видимо, Нина о том же самом подумала, ибо в следующий миг вздохнула с облегчением:

– Слава Богу, живы. Спят еще.

В самом деле, когда они подошли поближе, до них донесся мерный храп архаровских богатырей. Между ними, как святой, лежал старик Пришмандюк с потухшей лампадкой на груди и благообразно посвистывал носом.

Вдруг Еремеев уловил еще какие-то звуки, доносившиеся со стороны открытого ангара. Странные звуки – там то ли смеялись, то ли стонали, то ли всхлипывали. Он метнулся туда. Нина, что-то на ходу крикнув (слов он не расслышал) устремилась за ним.

Влетел – и стал как вкопанный. Показалось, что он очутился в бане.

Но это была не баня. На полу шевелилось множество нагих тел, это именно они, сойдясь в любовном сплетении, смеялись, всхлипывали, стонали.

– Я же говорила – тебе не надо сюда, – донесся сзади Нинин голос. – Но это не то, что ты думаешь, это такая древняя магия. Их, духов, для того тут и собрали и для того поят всякими любовными зельями, чтобы… Ну, в общем, ты понимаешь…

– Зачем? – не сразу придя в себя от увиденного, спросил Еремеев.

– В древности считалось, что у жрецов от этого усиливается их жреческий дар.

Он с ужасом спросил:

– Ирина… она тоже здесь?

– Нет, скорее всего она там, во втором отсеке… – указав куда-то вперед, тихо сказала Нина. – С Аризоилом… Ну, с Галерниковым… – И добавила: – Как это глупо, что ты пошел со мной! Ты же видел, я этого не хотела!

Он погладил ее по голове:

– Да, девочка, да…

– Может, дальше все-таки не пойдешь? – с надеждой спросила она.

– Нет, я пойду, – сказал Еремеев. – Некоторые вещи надо иметь мужество увидеть самому.

Он навел луч фонарика в ту сторону, где должен был быть вход в этот самый второй отсек, и в тот же миг оттуда донеслось:

– Свет!.. (Он сразу узнал голос Ирины.) Борис, Боренька, Аризоил! Вот теперь, теперь посмотри! Там сейчас опять был свет!..

Еремеев сделал еще несколько шагов и вошел в другое помещение. И сразу увидел все.

Ирина тоже сразу увидела его. И одновременно у них обоих вырвалось одно слово: "Господи!.."