Текст книги "В клетке (СИ)"

Автор книги: Вадим Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, можно и так. – не особо расстроился повороту событий Лоббот и махнул рукой своим людям.

Зал начал стремительно наполняться новыми врагами. «В районе трёх десятков» – оценил примерную численность врага Кремень. Похоже, что Лоббот согнал сюда всю свою гвардию. «Отбегались» – решил он, ударом топора свалив особо ретивого.

Карусель сражения всё-таки закрутилась. Амрен скользил по залу, взрываясь сериями ударов то здесь, то там. Ловкий и, пока оставались силы, неуловимый. Его пытались стихийно отжать куда-то в угол, но безуспешно.

Хугин и Мунин сместились в угол зала, прикрыв себе спины и один из боков от атак. Удачная позиция между стеной и колонной позволяла Хугину принимать на себя удары, а Мунину по готовности отстреливать из арбалета самых ретивых.

Волк двигался скупо и методично. Короткая сшибка, скользящий отбив акинаком, и стилет отправляется в неприкрытое горло. Шаг, выпад, смещение на свободное пространство, и Волк беззастенчиво ударом в спину уменьшает количество врагов ещё на одного. Причём вектор движения Волка отследить труда не составляло. Тот двигался целенаправленно к Лобботу. Приняв решение, Кремень пристроился в фарватере у Волка, прикрывая того на случай неожиданных осечек и щедро раздавая удары всем, кто слишком уж увлёкся охотой на юношу.

Стрела пронзила Кремню плечо. «Отвоевались» – мелькнула мысль. С начала сражения прошло не больше минуты, и, хоть количество врагов и уменьшилось практически на десяток, но шансов сейчас не было никаких.

К близнецам пробился Амрен, всё ещё опасно огрызаясь, но теряя силы от нескольких полученных ран. Мунин, бросив арбалет, помогал Хугину сдерживать всё возрастающий натиск. Сам Кремень сшиб ещё двоих, но получил такое количество стрел в ответ. Одну в ногу, одну в грудь.

Волка же окружили со всех сторон, и несмотря на то, что юноша вертелся как уж на сковороде, его методично забивали. Стоя на одном колене Кремень готовился к путешествию на Тот Берег. Может, его путь там будет более удачным?

Но, как оказалось, ничего ещё не закончилось. Волк вдруг начал двигаться нечеловечески быстро, превратившись буквально в смазанную тень. Касание тени, и враг падает замертво. В Кремня выпустили очередную стрелу, но тень перехватила её на лету и та, каким-то образом, оказалась в глазнице человека, подступавшего к помощнику Торгвара сзади. «Что, жнецы его задери, происходит?» – ошарашенно подумалось Кремню. Смерть, очевидно, не меньше поражалась происходящему, раз от самого Кремня временно отступила.

Лоббот, куда-то потеряв свою презрительную усмешку, начал было отступать к выходу. Но не успел. Тень настигла и его. Голова отделилась от туловища и полетела к центру зала. Кремень, моментально оценив обстановку, сперва усилием воли уничтожил разрушитель, а затем пустил в ход другой артефакт, рой маленьких пчёлок, что с тончайшим свистом полетели в сторону тех, кто однозначно определялся мужчиной, как враг, и при столкновении, выпуская в тех не смертельный, но мгновенно действующий и достаточно сильно ослабляющий яд. С его помощью (хотя, глядя на эффективность тени, в необходимости использования своей игрушки Кремень и сомневался) ход сражения полностью изменился. Ошеломлённые и вялые, противники стали раз за разом пропускать удары от близнецов и Амрена, а против Волка у их и так, казалось, не было никаких шансов. Ещё минута, и всё было окончено. В живых осталась только их пятерка, пусть и изрядно потрёпанная. Ну, если Волка относить к списку живых, ведь с последним врагом он упал, как подкошенный.

– Что это, в Бездну, было? – прохрипел Кремень.

– Не знаю, как вы, ребята, но мы с братом забираем Волка и сваливаем отсюда! – не дал устроить разбор полётов Хугин.

На том и порешили. Торгвар, встретив и переговорив с Кремнем, направил в усадьбу Лоббота «уборщиков». Все участники налёта отправились по домам зализывать раны. Волк, правда, в себя так и не пришёл.

Глава 9

XXXIII

Девять дней спустя весь имеющийся состав лагеря построили на большом плацу. Хугин и Мунин стояли недалеко от всей обслуги дома Торгвара и ждали вестей.

Напряжённые выдались дни. Волка, до сих пор не приходящего в сознание, утащили в свои владения могильщики. Поэтому нагрянувших через четыре дня после «ночи длинных ножей», как назвал это Мунин, проверяющих из Совета Государств, не застал. Более того, сунувшиеся в Крематорий по неведомо чьей наводке проверяющие, услышав слова «могильная лихорадка» и увидев заболевшего, которым выставили Волка, всячески интерес к Крематорию потеряли и из списков подозреваемых вычеркнули.

При этом, в чём именно подозревать и кого, также было неясно. Для всего лагеря Лоббот просто пропал, в ночь выйдя из лагеря вместе со своими людьми и отбыв в неизвестном направлении. Тел не было, следы борьбы в усадьбе, конечно же, нашлись, но вовсе не в том количестве и качестве, чтобы предполагать случившеюся бойню. Куда пропал Лоббот? А Бездна его знает. Могильщики сработали быстро, качественно и молча. А потому, приехавшая карать инспекция встретила только загадочное исчезновение своего представителя, да насмешливые фразы Гролага о том, что в лагере у него всё в порядке, в отличие от головы своего заместителя и, заодно, представителя Совета Государств. Кремень и Амрен от своих ран тоже медленно отходили, и сейчас стояли рядом с Торгваром немного поодаль от близнецов. Сами же близнецы, на удивление, вышли из событий того вечера самыми целыми и невредимыми. Самая большая, на их памяти, заруба в истории лагеря закончилась для братьев лишь обещанием Лорда «не забыть об оказанной громаднейшей услуге». Впрочем, данный факт братьев пока не напрягал. Вот очухается Волк, они вместе выработают стратегию дальнейшего поведения, а там уже и до ответных услуг от Торгвара дойдёт.

Люди, тем временем, начинали шуметь. Многотысячная орава не привыкла стоять на месте и заниматься ничегонеделанием. Особенно данному факту радовались чернорабочие. Заставят их потом отрабатывать норму или нет – ещё вопрос. А лишние десять минуть отдыха получить никогда не лишнее. Можно было постоять, позубоскалить, обсудить последние новости. Некоторые начали присаживаться прямо там, где стояли. И стражи в столь вопиющее нарушение дисциплины никак, до поры. Встревали только пару раз, чтобы жёстко пресечь возникшие стихийно стычки.

Благо, было что обсудить. Новость об исчезновении заместителя начальника лагеря в эти дни не обсуждал только ленивый. Конечно, нашлись люди, которые прямо и громко заявляли, что Лорд вступил в прямой конфликт с Лобботом, умылся кровью, но победил. А теперь пытается спрятать концы в воду. Страшный это человек, раз даже представителя Совета может убрать, если захочет.

Главным аргументом здесь, правда, выступали сведения о том, что большая группа людей Торгвара куда-то исчезла. Не иначе, как в той самой жуткой схватке с людьми Лоббота и померла.

Хугин и Мунин, слушая эти выдумки, только обменивались понимающими взглядами. Уж они-то точно знали, что смертельно никто из людей Торгвара от рук гвардии Лоббота в ту ночь не пострадал. А те, что пострадали… Мунина до сих пот от воспоминаний об этом передёргивало.

Наконец, стражи зашевелились, наводя порядок в рядах заключённых. Несколько минут спустя, когда относительное спокойствие воцарилось, на спешно возведённую с утра трибуну поднялся Гролаг. Он говорил сильным, звучным и хорошо поставленным голосом. Говорил о том, что Альегор под его, несомненно мудрым, управлением, переживает непростые времена. Говорил о том, что Совет Государств максимально заинтересован в том, чтобы их лагерь, крупнейший на континенте, а то и в мире, процветал. Поэтому нас и почтила своим вниманием целая делегация представителей от Совета Государств. И теперь он с огромнейшим удовольствием предоставит слово представителям данной организации.

Представители по очереди поднимались на трибуну и вещали. Что-то там про важность лагеря, и миссию Совета, и законы, и искупление с исправлением. Народ активно зевал. Зачем нужна вся эта говорильня? Для кого или для чего её придумали? Поставить галочку о проведённых мероприятиях перед начальством? Неужели, кроме вот этой вот профанации, у этой инспекции дел поважнее не нашлось? Как оказалось, дела такие нашлись. И даже сделались.

– Мы, по согласованию с почтеннейшим Гролагом Керосским, вывели должность заместителя начальника лагеря из-под влияния Совета, как не соответствующую целям и задачам, ставящимся перед Советом Государств здесь, в лагере Альегор. Вместе с тем, мы заявляем о том, что с сегодняшнего дня вводится новая должность, должность куратора лагеря, наделённая самыми широкими полномочиями. Куратор – Слово и Власть Совета Государств в лагере. Проводник идей о единой правовой и исправительной системах всего цивилизованного сообщества. Именно этот человек сделает так, что лагерь Альегор войдёт в новую эпоху, эпоху процветания. А его заключённые не просто будут отбывать свой срок, но смогут переосмыслить свою жизнь, встать на новый путь, и после лагеря стать полезными членами общества, живущими и работающими на благо всего Совета Государств. Позвольте же представить вам этого, вне всяких сомнений, выдающегося человека. Впрочем, думаю, что многим из вас он и без того очень хорошо знаком.

– Да уж. Знаком – слабо сказано! – пробормотал Хугин согласно кивающему Мунину, глядя на то, как на трибуну поднимается Маор.

XXXIV

Это была возможность что-то изменить в этом мире. А Маор всегда цеплялся за такие возможности. Когда-то давным-давно, будучи сыном прислуги и, собственно, прислугой в господском доме в Райтуше, он мечтал. Мечтал о том, как будет менять этот мир, делать его хорошим и счастливым для всех, а не только для своих и прочих «господ». Тех, что обманывали, воровали и убивали ради своей наживы.

С таким идеалистическим подходом Маор отправился на службу в стражу Райтуша. Там он, до определённого этапа, быстро взбирался по карьерной лестнице. Ответственный, исполнительный, неглупый и инициативный. Это делало его настоящим подарком и почти идеальным инструментом в умелых руках. Что понимал и сам Маор. Служба очень быстро отучила его витать в облаках в попытках построить воздушные замки. Он продолжал ползти наверх, научившись закрывать глаза на различные «мелочи» в исполнении как тех же самых «господ», так и непосредственного начальства молодого Маора. Но, даже если на бездну ты стараешься не поглядывать, от падения тебя это не спасает. В один из моментов службы выбор между возможностью дальнейшей службы и жизнью нескольких простых семей, вроде той, в которой вырос и сам страж, стал попросту невозможен. Ибо разрушать жизни десятков людей ради простого удовольствия власть имущих – перебор для Маора, главным оправданием которого было «Я закрываю на это глаза, чтобы сохранять возможность помогать людям».

Со службы он ушёл, напоследок подложив бывшему начальнику бомбу замедленного действия, слив нужную информацию в несколько разных источников. Что и сами по себе честностью не отличались, но материалами для уничтожения конкурента воспользовались с благодарностью.

А бывший страж устроился простым обозником. И, через пять долгих лет, судьба занесла его на Фонтский полуостров. Здесь он приобрёл себе жильё в одной из деревень, осел, начал вести хозяйство и постепенно заниматься с местными мальчишками.

«Хочешь изменить мир – меняй будущее!» – решил тогда Маор.

И занимался, на совесть занимался, всеми мальцами, что жили в одной с ним деревне. Занимался не только их физическим, но и умственным развитием, устроив в деревне чуть ли не школу на добровольных основаниях. Тринадцать на родине Маора считалось плохим числом. Но именно столько лет плотно осевший на земле бывший страж жил спокойной крестьянской жизнью. Жены с детьми, правда, так и не завёл, хотя захаживали к нему свободные от семейных обязательств соседки частенько. Времена это были тревожные, лихие. Иные добытчики, уходя за Трейлский перевал и возвращаясь ни с чем, дабы как-то отбить деньги, затраченные на ходку, не гнушались и налёт на деревню-другую совершить. И вот, один такой налёт был совершён на деревню Маора. Бандиты нахлынули, как саранча, умылись кровью и отступили. Сам Маор был ранен, несколько его ребят погибли. Неделю спустя бандиты вернулись. Причём вернулись уже не грабить, а мстить, деревню подожгли, и, пока Маор с друзьями отбивал нападение, большая часть деревни выгорела.

Отстраиваться заново и ждать очередного визита гостей, после которого опять придётся оплакивать кого-то, Маор не стал. Позвав с собой всех, кто захотел пойти за ним, он повёл людей прочь от Антиквабарских гор.

Учитывая сложность пути, прибились к каравану, что вышел из Альегора. От караванщиков Маор узнал о том, что такие боевые ребята, как его парни, в Альегоре пригодятся. И примут их вместе с семьями. И жить там, под прикрытием сотен стражей, куда безопаснее, чем в том же Райтуше.

Посовещавшись, решили. Развернули со встречным караваном к лагерю. Судьба Маора закончила круг, и он снова стал простым стражем, на этот раз, правда, в тюремном лагере. И снова быстро полез вверх по карьерной лестнице. На этот раз большим подспорьем было то, что у Маора, в добровольном подчинении, находилось два десятка «его людей». Им воспитанных, в какой-то степени разделявших его же взгляды на жизнь. Став, за два года службы, надзирающим за бараком чернорабочих, мужчина принял стратегическое решение развиваться не вверх, а в ширину. И стал устраивать своих людей на самые значимые должности в лагере. Через несколько лет его старания принесли результат. Так, большинство надзирающих в лагере стали во всём слушать именно его советов. Для решительного шага наверх нужно было лишь подождать подходящего случая. А ждать Маор уж точно научился.

И он не заставил себя долго ждать. Пропажа Лоббота с кучей гвардейцев, гибель немалого количества людей Торгвара, местного криминального авторитета, прибывшая на место инспекция от Совета Государств. Всё это было стремительно, но было шансом для Маора. Шансом что-то изменить. И судьба, наконец улыбнувшись, послала надзирающему подарок. В лице главы той самой инспекции, оказавшегося никем иным, как хозяином того самого дома, в котором Маор когда-то давным-давно рос, будучи прислугой. И его господин, будучи на три года младше, был тогда кем-то, вроде приятеля. И сейчас, столько лет спустя, о детстве своём не забыл.

– Страж. – обратился господин к Маору – Твоё лицо кажется мне знакомым. Это так? Мы где-то виделись?

– Так точно, господин Женев. – немедля ответил Маор – Я Маор, был вашим слугой много лет назад.

Лицо Женева просветлело. Он тут же затащил стража «пообедать», если посиделки, закончившиеся далеко за полночь, можно так назвать.

Там Маор и высказал мнение, почему дела в Альегоре такие, какие есть. Ну и, заодно, почему денег от такого лагеря, как Альегор, кот наплакал. Понятно, что владельцем, а значит и основным выгодополучателем, был Гролаг. Но доля, и не маленькая, по закону должна была уходить в Совет. За счёт таких вот организаций, да за счёт не особо больших взносов государств-участников Совет и собирал свой бюджет. И с помощью этих денег вел свою политику. Стараясь оставаться независимой и надгосударственной структурой. Понятно было, что чем меньшая доля финансов приходилась на собственные заработки Совета, тем менее независимыми они на самом деле были. Потому и рассуждения Маора о том, что все, включая Лоббота и Гролага, вместо наведения порядка в лагере и окрестностях пытается просто захапать себе кусочек побольше в местных контрабандных каналах, а некоторые порядки, царящие здесь, больше о фанатиках времён Войн Хаоса, чем о современной цивилизации, говорят, были восприняты благосклонно. Дальше Маор и некоторые пути решения проблем обозначил, которые были бы возможны при толковом руководителе с достаточным количеством полномочий. Меры, которые предлагал Маор, уже через год обещали увеличить прибыли Совета в три раза.

Поэтому Маор, не удивился, когда на следующий же день Женев предложил ему занять новую, максимально подходящую должность. Для Женева это была выгодная инвестиция. Во-первых, если дело выгорит, то это принесёт главе инспекции дополнительное политическое влияние. А во-вторых, пролоббировав на должность своего человека, он надеялся на ответную благодарность. И Маор это понимал. И всячески заверял своего «господина», что о своей благодарности он никогда не забудет.

И вот, взойдя на трибуну после назначения себя куратором Альегора, Маор заговорил. И говоря, чувствовал, что его детская мечта сбывается. Он, наконец-то, сможет что-то поменять в этом насквозь прогнившем мире.

XXXV

– Ничего себе! – присвистнул Хугин – Маора как продвинули.

– Ну, он вроде мужик свирепый, конечно. Но вроде бы с пониманием. Так что нормально все. – ответил Мунин.

– Не знаю. Дурное у меня предчувствие.

Братья замолкли, когда Маор заговорил. Замолкла и вся толпа, собравшаяся на плацу.

Первая, стандартно скучная часть, конечно, слегка градус происходящего снизила. Зато вторая, завершающая, произвела на абсолютно всех, пожалуй, неизгладимое впечатление.

– Теперь поговорим о делах. – закончил политесы Маор – Ситуация, сложившаяся в лагере, требует срочного исправления. Основная миссия лагеря, как говорилось ранее, дать вам возможность переосмыслить себя, свой жизненный путь. Исправиться. Но есть обстоятельства, которые этому мешают. Некоторые из вас, и в первую очередь я говорю о чернорабочих, вместо исправления своего жизненного пути просто стараются выжить. Мы изменим это. Для начала, мы отключим газовую обработку зданий, где размещаются чернорабочие.

Рёв из полутора тысяч глоток возвестил, что народу такая новость пришлась по душе. Многие из них, ослабшие, попросту в один прекрасный момент могли подняться на пять минут позже необходимого. И отправиться не на работы, а на Тот Берег.

– Но нам не нужны те, кто не хочет работать во имя исправления своей жизни. Поэтому те, кто не будет выполнять дневную норму без веских на то оснований, будет получать предупреждение. А после пятого предупреждения – отправляться в Крематорий, причём не в качестве работника. Надеюсь, я выразился достаточно понятно.

– Работы Крематорию явно прибавится. – шепнул Мунин, а Хугин согласно кивнул.

Маор сделал театральную паузу и продолжил.

– Далее. Некоторые заключённые, прежде всего Старшие Смотрители, живут не в пример лучше простых стражей. Больше того, я не совру, если скажу, что они и лучше большинства надзирателей живут. Это не целесообразно. Я напомню, что вы сюда прибыли отбывать наказание, в том числе нести трудовую повинность, а не жить в неге и роскоши. Поэтому всё ваше отдельное жильё будет распределено среди надсмотрщиков и стражей. Думаю, такое повышение качества жизни поможет последним нести свою службу лучше. А Старшим Смотрителям я отдельно напомню, что на объектах, за которыми вы закреплены, есть отдельное жильё, вполне комфортное. А если это вдруг не так, то в ваших силах сделать его комфортным. По крайней мере, для людей постараетесь, а не только для себя.

– Мнения явно разделились. – кивнул Мунин в стороны толпы.

Одни выражали недовольство таким ходом вещей, другие же, максимально далёкие от теневой власти, наоборот, злорадно усмехались и шутили. А Маор всё не успокаивался.

– И вообще, у господ Старших Смотрителей, неожиданно так оказался штат прислуги. Совместно в почти сотню человек. Как это понимать? Эти люди отправятся обратно в распределительный барак. Но… – Маор усилил голос, предотвращая возникший ропот. – Сделаем это цивилизованно. Отправим усиленный наряд с вами, чтобы никто не мог на ваши жизнь и здоровье покушаться. В остальном же посмотрим, на что вы годитесь на самом деле. Аналогично с кухнями. Я посмотрел отчеты. На кормление некоторых уходит непомерно большая сумма. Такого больше не будет. Рационы Смотрителей превратятся в рационы обычных мастеров. А рационы мастеров, соответственно, снизятся примерно на пятую часть. Зато, из сэкономленного, можно будет выделить средства на нормальное, человеческое питание для обычных работяг.

– П*****! – ругнулся Хугин.

– Полный. – подтвердил его брат. – Его же попросту скинут.

– Вряд ли. Смотри, как ликуют чернорабочие и обычные заключённые. Мастеров от силы тысяча. Остальных раз в пять больше. Никто им особо возмущаться не даст. Сила не за ними.

– Теперь о законах. Мы ужесточим контроль за поддержанием правопорядка. Того произвола, что творился ранее, допускать больше нельзя. Поэтому свободное перемещение по лагерю вне часов прогулки, о которых будет объявлено позже, запрещено. И возможно только с разрешения начальника или куратора Альегора. И это касается ВСЕХ, включая мастеров и Смотрителей. Любое правонарушение здесь, в этих стенах, должно наказываться максимально жёстко. Я напомню, что для провинившихся у нас здесь есть особое место. Клетка. И она опять начнёт принимать посетителей.

На лицах людей появился ужас. Самая страшная из всех легенд о лагере касалась именно Клетки. Мощнейший артефакт и орудие пыток, появившееся здесь ещё задолго до Войн Хаоса. Такая угроза, стоит ей лишь только привестись в исполнение, навсегда поселит страх в душу любого, кто знает, о чём идёт речь.

– Мы с вами начнём жить по-другому. Ещё раз хочу поблагодарить за такую возможность Совет Государств и Гролага Керосского. Благодарю вас, господа, за доверие. Сначала будет нелегко. Но лагерю новая жизнь пойдёт на пользу. И его заключённым тоже. У меня всё.

– Ну вот, накаркал! – повернулся к Хугину Мунин – Дурное предчувствие у него! И что мы теперь будем с этим делать?

– Думаю, этот вопрос не только у нас на устах. Что с этим сделает Торгвар – вот вопрос.

– Скоро узнаем, Хуг.

– Да, брат. Скоро узнаем.

Братья шли в сторону дома Торгвара. Шли собирать вещи и выяснять дальнейшую свою судьбу. Она видели зарёванное лицо Аммир, в последнее время сперва потерявшую защитника в лице Стержня, а затем и место прислуги в доме Гролага. Торгвар как раз перетянул её к себе. А теперь бедняжке предстояло отправиться обратно в бараки распределения.

Видели озадаченных Кремня и Амрена. Видели крайне мрачного Торгвара, что спешил куда-то. Вероятнее всего, шёл на разговор к Гролагу.

Видели Эспер. Даже остановили и уточнили, как дела у Волка.

– Без изменений. – ответила женщина, и братья подумали, что относительно Крематория это правда. Их жизнь сегодня не изменилась. Не стала лучше, не стала хуже. В этих волнах из чернорабочих и мастеров, готовых схлестнуться, Крематорий был ровно посередине.

– Волк! Надо его вещи собрать. – вспомнил вдруг Мунин.

– Верно! Догоним Эспер, и за дело.

XXXVI

– Никогда сюда не спускался. Вы знаете, что об этом месте ходит множество самых жутких слухов. И в живых тут никого надолго не остаётся. А, если кто и остаётся, то с ума сходят от того, что Клетка поблизости. Что на это скажете? – голос Маора был учтив несмотря на то, что разговаривал он с обычной заключённой.

Он навёл справки и знал историю Эспер. И девушку ему было откровенно жаль. Ещё одна несправедливость этого мира. Когда в такие места попадают реальные преступники – он мог понять. Но когда девочки просто продали, как ненужную вещь, а потом система, что должна была ей помочь, сама же бедняжку пережевала и выплюнула… такого не должно было случиться. Но, помимо жалости, Маор ещё и восхищался Эспер.

Она не сломалась, смогла найти свой путь в этой жизни. Вон, даже заместителем Старшего Смотрящего стала. А если вспомнить о могильной лихорадке последнего, то и вовсе, вполне может претендовать на звание Старшего Смотрящего Крематория. И пусть, с лёгкой руки самого же Маора, данный титул теперь сулил куда меньше выгод, путь маленькой и хрупкой, но абсолютно несгибаемой девочки его вдохновлял.

– Не знаю, что там с сумасшествием и безумием. Тут уж со стороны виднее, должно быть. Но умирают могильщики действительно очень часто. Причём чаще всего от могильной лихорадки. Причём раньше ещё чаще гибли. Но Волк, наш новый Смотрящий, значительно продвинулся в улучшении нашей жизни.

Признаться, сперва Маор в это не особо поверил. Ну нахваливают начальника, чего бы и нет? Тем более, что о Волке даже справки наводить особо не нужно было. Этот мрачный юноша в своё время отбывал наказание в бараке у нынешнего куратора. Водил дела с Торгваром, имел очень жуткую репутацию. Собственно, не давать больше свободы действий в лагере таким, как Волк, было частью планов Маора. Это раньше на подобное, пусть со скрипом, но приходилось закрывать глаза. А теперь времена настали другие. Такой отморозок, на взгляд Маора, вряд ли был способен заботиться о ком-то, кроме себя.

Тем удивительнее было то, что он увидел. Эспер уверенно вела экскурсию, рассказывая и показывая, как было, и как стало.

– Это Ямы. Раньше здесь, по всей территории, был густой лес, бурелом, где-то овраги и заболоченность. Сейчас, сами видите, территория, куда могут падать тела, выровнена, выстелена. Мы называем это площадкой. Или площадью хладных тел.

– Мрачный юмор. – заметил Маор.

– Какой есть. – не стала спорить Эспер – Забирать отсюда тела не в пример проще. Опять же, раньше мы тащили тела на волокушах, по вытоптанным тропам. Сейчас же Волк раздобыл мулов, телеги. Мы вымостили одну дорожку. Работа ускорилась в разы.

Они шли по дорожке, и куратор действительно видел, что этому месту пытаются уделить должное внимание. Дорога была выложена аккуратно. Видно было, что сделано было не профессионалами, но за дорогой явно следили и постоянно улучшали её состояние, делая удобной для транспортировки грузов.

– Эй, Гавр! – позвала Эспер и пояснила Маору – Как видите, у каждого могильщика теперь спецодежда, по три комплекта у каждого. Плотные маски в том числе. Шанс подхватить лихорадку, да и всё остальное, упал.

У подошедшего могильщика, Гавра, Маор тоже расспросил, как жизнь.

– Грех жаловаться. – ответил тот – Раньше выживали. А теперь как люди живём. Работа тяжёлая, но то плата за грехи наши.

На Эспер могильщик смотрел с благоговением, а о Волке отзывался с настоящим, не наигранным уважением. Неужто и впрямь такое преображение здешних мест – заслуга Волка?

– Я, почему-то, не видел тел. Я помню, как рассказывали, будто здесь месяцами разлагающиеся трупы лежали? Врали?

– Да нет, не врали. Раньше мы попросту не справлялись с работой. Работала лишь одна печь Крематория. Очень много времени отнимал элементарный быт. Когда я сюда попала, было лишь общее помещение для жилья. Прямо через него тела к печи и таскали. Да и нужду, уж извините, кто где мог, там и справлял. Есть готовил каждый сам себе. Чаще всего то, что не забирал Крукед, прошлый первый заместитель.

– А теперь что, не забирает?

– А помер он, к счастью.

– К счастью?

– Да, к счастью. Бывают монстры, которые выглядят как люди. Говорят тоже, как люди. Сразу и не отличишь. Но только они всё же монстры. Такие, рядом с которыми людям не выжить. Крукед был из таких. Вот, смотрите. Добрались. Это жилой дом. Мы его отдельно возвели. Внутри пока ничего толком не сделано, но мы работаем над этим. Там у каждого будет своя маленькая комнатка, представляете? В планах у Волка каждому по маленькому домику поставить было, но материалов на такое не напасёшься. А вот там, видите. Там душевые и баня. Причём Волк поручил сделать мужские душевые отдельно от женских. Хотя женщина тут одна. Ребята поворчали, но сделали. Так что у меня, фактически, ещё одно отдельное помещение. А ещё вода там теплая. Нагревается в бочках от стен Крематория. Все моются после работы. Особо трудно было скважину пробивать. До этого-то колодцем как-то обходились. Но спорить с Волком занятие бесполезное. А вот там новый ход к печам. Старое жилое помещение используется всё меньше, но Волк всё равно распорядился не задействовать его в работе. Вот и печи. Раньше работала одна, но сейчас все три восстановили. Как-то Волк выменял в лагере старые чертеже семейства Топф. По ним и сделали.

Поэтому и тел нет, сделал вывод Маор. Искать проще, доставлять проще, печей больше. Быт налажен, болеют меньше, устают меньше. Никакой кровавой диктатуры, люди работают, понимая, что от этого зависит и их выживание. Неужели Волк, обычный заключённый, смог сделать здесь то, к чему так стремился и сам куратор? Это следовало обдумать.

Пока же, когда закончится экскурсия, надо максимально вежливо попрощаться и пообещать вернуться. Тем более, что девушка ему неожиданно понравилась. Чувствовалась в ней жизнь. И красота. Не смотря на обезображенное лицо, девушка была красива. Да, определённо надо будет вернуться.

Когда высокое начальство наконец ушло, Эспер облегчённо выдохнула. Тяжело это, для нелюдимой и стесняющейся своего уродства Эспер так долго быть в центре внимания кого-то постороннего. Ладно уж, если свои. Хотя говорить получалось на удивление складно. Маор оказался приятным собеседником.

– Эспер! – подбежал к ней, размахивая руками, Онвер.

– Что такое?

– Там это. Волк очнулся!