Текст книги "В клетке (СИ)"

Автор книги: Вадим Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

LXIX

Что делать, если ты человек, приспособленный к выживанию в другом мире? Более жестоком, но и, в некотором роде гораздо более простом. Либо жить, как жил. Либо учиться выживать в новом мире. Именно по второму пути Волк и решил двигаться. Поступил в вечернюю школу, начал спешно получать аттестат об основном общем образовании. К знаниям тянулся, да и не казались ему школьные уроки чем-то тяжёлым.

Сложнее вышло с работой. Без образования, в небольшом провинциальном городе, да ещё и в неполный рабочий день брать Виктора никто не собирался. К счастью, помогла Мария Егоровна.

– Здравствуй, Витя! – оторвалась директор от каких-то документов.

Женщина всегда была чем-то занята, настоящий трудоголик. Но на своих воспитанников время находила. «Главная работа здесь, с детьми! А не с бумажками! Жаль, в комитете образования этого не понимают.» – повторяла она коллегам. А те, в общем и целом, эту её позицию разделили.

– Здравствуйте! – поздоровался в ответ Волк – Вы просили зайти.

– Да. Присаживайся. Расскажи, как твои успехи.

– Нормально. Квартиру обживаю. В школу хожу. Учусь. Пока на четыре-пять. Собираюсь в наш колледж поступать осенью. На техника-программиста.

– Молодец! Очень рада за тебя. Девушку не нашёл ещё?

– Нет. Некогда пока всем этим заниматься. Да и не хочется пока, если честно.

И в правду не хотелось. В голове и сердце поселилась Эспер. И эту свою утрату Волу переживал особо сильно. Не опуская рук, не бросая жизнь и не сдаваясь. Но не прекращая страдать из-за этого.

– Ладно. А денег как? Хватает пока?

– Да, спасибо. Работу пока не нашёл толком. Так, подработки время от времени. Но там и пособия пока платят хорошие. И накопленное есть. Я его и не трачу совсем.

– И правильно! Те деньги на что-то путное сохрани. А то у нас что не выпускник, то транжира. Спускают все деньги на всякую чушь. Нет понимания, что просто так уже ничего не достанется. И что это последний их капитал, для которого делать не надо ничего. А потом ходят, лапу сосут.

Волк ценность сбережений понимал очень хорошо. А потому кивал мыслям директора одобрительно. А та продолжала.

– Я тебя по поводу работы и позвала. Ко мне тут обращался Иннокентий Исаакович. Ты, может, помнишь его?

– Который говорил смешно и мороженым всех угощал?

– Ха-ха. Да. Он. И который, кстати, почти три года нас всеми мыльно-рыльными обеспечивал. И проектор в зал подарил. Так вот. Он владелец здания на первомайской. Офисы, склады. Ему разнорабочий нужен. Он готов тебе по поводу графика навстречу пойти. Но золотых гор не обещает. У него сейчас не лучшие времена. Встретишься с ним?

– Конечно. Иннокентий как?

– Исаакович. Вот, возьми визитку.

Они поболтали ещё минут пятнадцать обо всём и ни о чём. И Виктор всё больше и больше проникался теплотой к своей собеседнице. Та теплота, которой так не хватало в мире Альегора. И которой, как понимал Волк, не доставало и этому миру. Он не помнил и не знал своей матери. Но к Марии Егоровне неожиданно вдруг стал испытывать настоящую сыновью любовь. Интересно, почему до Альегора это не замечалось им? И испытывают ли подобное остальные выпускники? Может, всё дело просто в возрасте? И в осознании того, что им никто и ничего на самом деле не должен? Ведь, теперь это осознавалось чётко, детский дом понемногу прививал это чувство своим воспитанникам. Сама система прививала. Мы особенные. Мы несчастные. А потому все нам должны компенсировать наше несчастье. А мы им не должны ничего.

И вот, выходя в большую и взрослую жизнь, слив всё накопленное для них социальными работниками на развлечения и понты, к детишкам из детских домов приходит понимание. Никто им не должен ничего. И всё, что для них делали, нужно было ценить. Только вот, к тому моменту, многие на такое дно уходят, что и не выбраться, и не всплыть уже.

Об этом и размышлял Волк, шагая к дому на первомайской. Дом отыскался быстро. Видавший лучшие времена, откровенно говоря. Зайдя внутрь, юноша стал пробираться меж кабинетов и офисов вперёд, к лестнице. Больше половины помещений пустует. Всё какое-то пошарпанное, неухоженное. Вроде и чисто, и прибрано. А всё равно ощущение «прогулки по советскому захолустью» не покидало. Первым на пути попался лифт. И к нему у Волка сложилось двоякое впечатление. С одной стороны, сам факт наличия лифта в здании – несомненный плюс. С другой – лифт сломан и не работает. А идти ни много, ни мало, на пятый этаж. Кабинет пятьсот двенадцатый. То есть двенадцатый кабинет пятого этажа, насколько юноша понял.

И верно. В нужно кабинете отыскался владелец сего «тонущего корабля». Человек, которому, по внешнему виду, больше подошёл бы какой-нибудь девятнадцатый век. Истинный аристократ на фоне здания индустриальной эпохи. Тёмно-синие брюки, голубая, идеально выглаженная рубашка, галстук. Образ дополнял пиджак, расположенный на причудливой вешалке. Да и сам Иннокентий Исаакович был под стать. Худой, словно трость, которая, кстати, присутствовала и покоилась тут же, возле рабочего стола. Прилизанные волосы и аккуратно подстриженная бородка. Привыкшего к совершенно иному внешнему виду мужчин Волка подобный «начальник», честно говоря, насторожил.

– Добрый день, молодой человек. Что вас привело ко мне? – голос Иннокентия Исааковича был подчёркнуто любезным.

– Здравствуйте. Я от Марии Егоровны. По поводу работы.

– А! Виктор. Очень рад. Очень рад. – мужчина поднялся на ноги и приблизился, протягивая руку – Ну, пройдёмте, обсудим всё. Заодно место работы вам покажу.

Они вышли из кабинета и направились к лестницам. А там пошли наверх. К шестому и седьмому этажам.

– Здание мне досталось от отца, Исаака Карловича. Он страсть как мечтал семейное дело организовать. И теперь у меня тут такое большое пространство, что с ним не понятно даже, чего и делать. Тут у нас, видите, отстойник. Два верхних этажа пустуют. На верхнем крыша течёт. Я вроде и специалистов вызывал. А толку – смех один. Вы поймите, мне и не чернорабочий нужен. Мне нужен помощник. Чтобы, значится, пригляд за хозяйством был. Ну, пятый этаж мы с вами видели, ниже давайте спустимся. Где стены покрасить, где лампочки поменять, где окна. А то Женечка одна и не успевает за всем. Кстати, вот и она. Женечка!

Молодая девица, коротко стриженная и даже издали выглядящая уставшей подошла к хозяину здания, кратко поздоровалась да поинтересовалась, что, собственно, от неё требуется. Ей, как-никак, ещё четыре этажа мыть.

– Знакомьтесь, значится. Это Женечка, наша главная по чистоте. Кстати, тоже из нашего детского дома. – продолжал разливаться соловьём работодатель.

– Единственная! – вставила Евгения.

– Да-да. Но не суть. А это, значится, Виктор. Наш новый, я надеюсь, сотрудник. Наведёт порядок здесь, значится.

Покивав друг друга и обменявшись понимающими взглядами, разошлись.

– Работы, значится, непочатый край. Но, Мария Егоровна говорит, что работы вы не боитесь. Так вот. Платить я вам буду, скажем, двадцать тысяч рублей в месяц. Оформлю всё, как полагается, конечно. И бюджету вам, на хозяйственные нужды, ещё столько же. Справитесь, наведёте, значится, порядок в здании, пойдут новые договора на аренду, тогда и о повышении оплаты вашего нелёгкого труда поговорим. Ну, значится, договорились?

Иннокентий Исаакович вопросительно уставился на Волка, ожидая подтверждения. Казалось бы, чего тут думать, всё объяснили же. Но Волк не поленился несколькими вопросами уточнить свой круг обязанностей, в которых начальник оказался не силён, а затем и спросить прямо.

– Так что важнее? Здание в порядок привести или клиентов новых привлечь?

– Да клиентов, чего уж там. – махнул рукой в ответ наниматель – Одни убытки от него. Если бы, значится, не воля отцовская, продал бы давно. А так мучаюсь. И оно мучается.

– Ну тогда давайте сразу условимся, сколько я получу, приведя сюда клиентов.

Иннокентий Исаакович одарил юношу широкой улыбкой.

– А вы, молодой человек, нацелены на великие свершения! Ну хорошо. Пусть будут пять процентов от арендной платы.

И тогда Волк показал, что не только на результат нацелен, но и на достойную оплату своего труда. Опешивший от столь страстных торгов Иннокентий быстро пошёл на уступки. Сошлись в итоге на двадцати процентах.

А Волк… Волк вспоминал Крематорий. Доставшийся ему в плохом состоянии, но ставший, пожалуй, что образцовым. Дел было много. Но когда его это пугало?

LXX

Собравшиеся не скрывали своей радости при виде Виктора. Ещё бы, большинство из собравшихся смогли профессионально реализоваться именно благодаря его усилиям.

– Господа. Дамы. Рад приветствовать вас в Клетке!

Бурные аплодисменты, которые раздались в небольшом конференц-зале, вызвали лёгкую усмешку у Волка. В Альегоре все боялись Клетки. Не было, пожалуй, ничего более страшного. Ничего более отталкивающего. Но Волк, так или иначе, прошёл через все испытания артефакта. Не без помощи старика. Но прошёл. Только вот оказался не в мире, где были Эспер и близнецы, а здесь. В более безопасной и уютной обстановке. Однако Волк ничего не желал так сильно, как вернутся обратно. Даже пытался разыскать Фаллстара. Или такую же точно Клетку. Тщетно. А потому мужчина по-прежнему ощущал себя запертым там. В Клетке Альегора. Потому свой бар-ресторан он так и назвал. Клетка. И уже несколько лет собирал здесь своих соратников. И обычно эта встреча была сухой и предельно сконцентрированной встречей, на которой обсуждались как общие дела их объединения, так и дальнейший вектор развития каждого отдела компании. Но сегодня они собрались не просто так. Сегодня их детище праздновало пятилетний юбилей. Помнится, Волк очень смеялся, когда все бумаги оказались готовы день в день через год после его переноса в этот мир. Он счёл это весьма символичным. А теперь считал необходимым устроить, пусть не гулянку в духе новогоднего и летнего корпоративов, но небольшой праздничный вечер воспоминаний. И слова пытался искать соответствующие.

– Мы с вами через многое прошли. И многого добились. Те, кто был со мной с самого начала, помнят, что было непросто.

– Да уж, уборщица и чернорабочий изменят мир. До сих пор не могу понять, как я на это решилась – засмеялась Евгения.

Она действительно была первой. Несколько месяцев Волк исправно выполнял свои обязанности, облагораживая семиэтажку Иннокентия Исааковича. С Женей он сперва общался исключительно по рабочим моментам. А затем у них установились если и не дружеские, то точно приятельские отношения. Они частенько проводили вместе те небольшие перерывы, что выдавались в работе. И в один судьбоносный момент Женя предложила вместе перекусить. Они сидели на подоконнике шестого этаже и просто ели, смотря на город.

– Слушай, это очень вкусно! – говорил Волк, поглощая очередной пирожок – Ты их где-то закупаешь?

– Ха-ха! Нет, сама готовлю. – рассмеялась Женя – Самое любимое моё занятие.

– И у тебя классно выходит. Тебе бы поваром стать.

Евгения задумчиво потеребила нижнюю губу. Потом ответила.

– Ну я же не уборщицей стать мечтала. Я после школы на повара училась. С красным дипломом закончила, на секундочку.

– И?

– Что и?

– И что случилось? Ты хорошо готовишь, ты имеешь профильное образование. Почему ты не пошла работать по специальности?

– Да потому, что дура!

Они помолчали немного, потом Женя продолжила.

– Сперва денег после батора хватало на что угодно. И я не шла, где брали. Думала, что мне сразу горы платить будут. А там, где и могли бы платить, меня не брали. А затем…

– Деньги закончились?

– Нет. То есть да. Но не сразу. Сперва я влюбилась, вышла замуж, родила дочку. Потом закончились деньги. А потом муж ушёл.

– Ох.

– Угу. И вот. Теперь тех денег, что мне дадут, как повару, мне точно не хватит на себя и дочь. А дядя Кеша платит хорошо, хоть и работы много.

Волк задумчиво жевал пирожок, а потом кивнул сам себе. В конце концов, пора бы уже начинать.

– Жень. Слушай…

– Да слушаю я, Вить. А ты с набитым ртом не болтай.

– Всё. Доел! Ты это, иди ко мне работать!

– Кем? Уборщицей?

– Поваром – решился Волк – Я тут на первом этаже помещение присмотрел. Даже два. Сто седьмое и сто восьмое. Между ними стена не несущая. И перегородка хлипкая. И помещения просторные. А в сто восьмом кухня прямо просится. Там чуть ремонта, и кафешку сделаем. Для начала, будем бизнес-ланчами местных кормить. Я смотрел, они примерно в такую же кафешку за двадцать минут отсюда ходят. Представь. Час у них на обед, а они большую часть на дорогу тратят. Это человек сорок, кто неблизко живёт.

– И что? Прямо к нам побегут?

– Кто-то сперва будет ходить, как ходил. Кто-то дома ест. А кто-то с собой носит. Ну, мы таких, кто с собой, не гонять будем, а звать. Вот вам, мол, место для перерыва. Так народ и потянется. Спрос есть точно.

– Не знаю. А если нет? Что я делать буду без работы? И дядя Кеша обидится. И деньги у тебя откуда?

Деньги у Волка были. Немного, но на старт хватит. А для остального у Волка были решительность и упрямство. Уломал Женю. Нашёл, к радости Иннокентия Исааковича, клиента.

Так и завертелось. Бригада рабочих, что ремонт там делала, пришла по наводке от Марии Егоровны. И осталась. Ибо Волк предложил им ремонт ещё и кровли. А в счёт погашения части этого счёта офис в аренду на шестом этаже. И фирму свою зарегистрировать официально.

Для раскрутки этой фирмы, в которую Волк уставной капитал понёс, нужен был, помимо прочего, типографский материал и сайт. И Волк, следуя ранее определённым планам, разместил типографию и агентство веб-дизайна там же, на шестом этаже. Детский дом в этом плане стал неплохим поставщиком кадров. Многие из ребят работали не по специальности. И за копейки. Или вообще выживали на пособие. А потому тех из них, кто на самое дно ещё не опустился, Волк с Марией Егоровной искали. И, найдя, привлекали к себе. Так появились клиринговая и курьерская служба, бригада грузчиков, небольшое частное охранное предприятие, частный детский садик для сотрудников центра. Первые два этажа заняли магазинчики, большая часть которых была подконтрольна Волку. Шестой и седьмой этажи полностью оккупировались разного рода фирмами, основанными либо самим Виктором, либо его ближайшим окружением.

Сейчас это воспринималось легко. Но, на самом деле, за этим стояли

Бессонные ночи, волевые решения, и ошибки, ошибки, ошибки. Под залог квартиры в какой-то момент был взят кредит, чтобы у этой неповоротливой махины было ещё пару месяцев жизни. Но, в конце концов, всё было не зря. И сейчас Волк пожинал дивиденды в виде единой структуры, что оплела своими щупальцами весь город. Фирмочки давно стали сетями, что раскинулись по области. У многих из них организовалось собственное производство. Многих из детдомовцев на части направлений заменили другие люди, к их с Женей дому не имеющие никакого отношения. Организация крепко стояла на ногах. И готовилась дать отпор коммерческим гигантам, что подбирались всё ближе, открывая свои представительства и устраивая войны за передел влияния в городе.

– У нас юбилей – продолжал Волк – И мы как радуемся достигнутому, так и грустим о тех, кого с нами больше нет. Давайте не чокаясь.

– За тебя, дядя Кеша – поддержала Женя.

– За Боряна и Антоху. За Мишку. За Веронику Павловну…

Да. Были и потери. Многих забрала эпидемия. У Иннокентия Исааковича случился инсульт. А тот, в последнем порыве человеколюбия, отписал здание на Волка, с условием, что тот учредит фонд, с помощью которого часть средств будет направлять в такие же детские дома, как тот, в котором вырос сам Волк. Волк и не думал отнекиваться. Он и сам, едва встав на ноги, стал активно помогать Марии Егоровне. А там уже и по остальным учреждениям области пошёл.

Многих ребят потеряли, когда бизнес у Волка пытались отжать. Те люди, что явно своё брали ещё в девяностые. Кто из них пошёл во власть, кто в бизнес, значения не играло. Повадка остались. Жажда наживы тоже.

Об Волка они обломались. Тот в Альегоре имел дело с животными и похуже. На кого-то он спешно собирал компромат, с кем-то договаривался, а кого-то… ангелом мужчина не был никогда.

Волк поговорил ещё. О прошлом и будущем. А закончил коротким.

– Празднуйте!

Ближе к вечеру его нашла Женя.

– Почему ты никому не сказал?

– Сегодня все празднуют. Ты посмотри. Мы не только стали самой крупной и влиятельной компанией региона. Мы, в верхушке, остались почти семьёй. И завтра, когда я чётко распределю роли, всё так и продолжится. Но, брось я им эту информацию сейчас, как начнутся игры в попытке урвать кусочек покрупнее.

– Ты не особо веришь в их моральные качества.

– Да нет же. Я верю! Просто они люди. А люди совершают плохие и эгоистичные поступки. И не потому, что они плохие люди. А потому, что они люди.

Постояли, обнявшись. Завтра Волк передаст компанию в цепкие руки бывшей уборщицы. Разве что чуть-чуть перераспределит активы, сделав власть главы компании менее незыблемой и абсолютной, но вместе с этим всю структуру куда более надёжной.

– Я бы тебя любила! – тихо прошептала Женя – А ты сперва меня отверг, а теперь компанию бросаешь. Зачем?

– Ты знаешь меня. И знаешь мою историю. И… я нашёл его.

– Его? Погоди. Того человека, из лагеря, где тебя держали? Ты… пойдёшь искать её. Свою Надю?

– Пойду. Чего бы мне это ни стоило.

– Удачи, Витя!

Распрощались тепло, а потом Волк спешно покинул здание. Дел было, как любила говорить Мария Егоровна, не воз и тележка, а целый товарный поезд. Но он закончит их, и отправится к Фаллстару. Того было не узнать. Совсем другой человек. Но вот эту белую башню, мерцавшую на логотипе в выступлении одного из владельцев крупного холдинга в Санкт-Петербурге, он никогда и ни с чем не спутает.

Волк шёл. Быстро-быстро. Женя была права. Его ждала Она. Его Надежда. Его Эспер!

LXXI

«В этот ветренный город я вошёл без плаща» делился голос в наушниках. Питеру – Питерского же исполнителя, решил Волк, включая Комарова. Женька посоветовала когда-то. Ей больше попсу слушалось, но Кирилла Комарова она тоже как-то услышала. И полюбила. Нашёл его песни притягательными для себя и Волк.

Он приехал ранним утром, прошёл и проехал по городу, отмечая течасти потенциальных маршрутов отступления, которых ему будет не избежать и занял наблюдательную и выжидательную позицию напротив здания, в котором располагался главный офис холдинга, владельцем которого был Фаллстар. Санкт-Петербург был красив. Но характером чем-то напоминал самого волка. Создавалось впечатление мрачного и решительного человека-города, готового ко всему. А потому с вечным недоумением встречающего сумасбродство внутри себя. Встречающего и принимающего. Ведь он должен быть готов ко всему. И к этому тоже. Никогда ещё Волк не видел настолько пестрого разнообразия в выборе одежды, поведении прохожих и атмосфере самых улиц. Можно было шагать по жужжащей, точно встревоженный улей, предпортовой части города, чтобы буквально свернуть за угол и оказаться во власти уличных музыкантов. Или пройти мимо современнейших магазинов и торговых центров, чтобы наткнуться на магазин, работающий ещё с царских времён. При этом, картину города в голове не резало контрастами. Всё умудрялось гармонично существовать. Питер и не был городом контрастов. Скорее городом оттенков. Многочисленных оттенков многообразной человеческой жизни.

Мужчина сел в кафешку с отличным видом на вход в здание холдинга и стал обдумывать. Он кое-что узнал о холдинге. И о том, что в проблемах двухлетней давности косвенно были виноваты в том числе его представители. Фаллстар пытался его устранить? Вряд ли. Слишком топорно. Но сам факт настораживал. Его, с большой долей вероятности, будет встречать не друг и соратник, а… А кто, ещё предстояло выяснить. Просто так заявиться, подняться наверх и поболтать ему вряд ли дадут. Попробовать назначить встречу можно было бы. Но телефонные попытки сделать это успехом не увенчались.

Причём не факт, что виной всему козни самого Старика. До его сведения могли просто не донести, что мелкая, по Питерским меркам, сошка, пытается назначить встречу.

«Я выпадаю из роли. Я обнаглел и не прав. На что надеется кролик, которого глотает удав?»

Волк, к своему сожалению, тезисно был согласен с песней. Но принять другого решения не мог. Ему нужна была встреча с Фаллстаром. Ну или с существом, что выдавало себя за Фаллстара в лагере.

«Пороков от добродетелей, я не отличу, хоть убей. Похоже кто-то убирает свидетелей, превращая нас в змей.»

А это мысль. Если недоступен парадный вход, можно пойти, как все нормальные герои, в обход. Волк поднялся на ноги.

«И я согласен гнить под любым флагом, я готов скользить по земле зигзагом. И даже петь о любви по кадык в рвоте, если так нужно моей родине!»

Волк тоже был готов. Только, в этот раз, не ради родины. А ради достижения своих целей.

Обойдя здание холдинга, он увидел то, что искал. Люди, в обычных синих спецовках. Из тех, что незаметно делают жизнь людей в пиджаках комфортной.

Купить такую одежду – дело пятнадцати минут. Пробраться мимо временных «коллег» в здание так, чтобы на тебя не обратили внимания – ещё получаса. Увидеть пропускную систему у для работников у чёрного входа – бесценно.

Пришлось мужчине действовать жестко. Сперва дождаться обеда. Как Волк и предположил, часть работяг отправилась на фудкорт в центр напротив. По счастью, один из них сперва зашёл в туалет. И, не без помощи Волка, прилёг там отдохнуть. Ну как прилёг. Присел на унитаз и дверцу прикрыл. А ещё пропуск потерял. Дабы совесть не грызла, в карман пострадавшему узник Клетки отправил сто тысяч рублей. В качестве моральной компенсации. А теперь следовало поторопиться. В любую минуту кто-нибудь начнёт интересоваться чего это «Михалыч» так долго. И, как только вскроется причина, жизнь Волка усложнится в разы.

Стараясь не срываться на бег, Волк отправился в здание по известному маршруту. И получилось. Он прошёл. Лезть в лифт не стал. Это экономило время, но вероятность быть обнаруженным была выше. А лестница. Лестницей, если есть рабочий лифт, в этом мире пользовались только подростки, уборщики и такие, как Волк. Подросткам лестничные пролёты нужны были для организации встреч и как новые холсты в их безудержном творчестве. На проходящих мимо «дяденек» они смотрели с равнодушием. Да и не пустят сюда подростков. От уборщиков Волк замаскировался, пытаясь мимикрировать под одного из них. Если специально будут всматриваться, различат. Но от случайного контакта глаз с его телом он защищён. Ну, а последним был сам Волк. Незваный гость, которому уж очень хочется ответов на вопросы и содействия. И того, и другого. И можно без хлеба.

Огромными скачками пробираясь наверх, Волк ждал, когда люди засуетятся. Раздастся сирена, его зажмёт в клещи охрана, приедут компетентные органы разбираться с правонарушителем. Но всё было тихо.

Добравшись до нужного этажа, Волк скинул с себя спецовку, вновь облачившись в дорогой чёрный костюм. Спецовка теперь будет скорее мешать, привлекая ненужное внимание.

– Виктор!

Окрика подобного рода Волк не ожидал. Бравые ребята ждали его у входа на этаж. Но никакой агрессии не проявляли.

– Прошу проследовать за нами. С вами хотят встретиться.

И всё? Чего тогда было комедию ломать, уклоняясь от попыток Волка назначить встречу? Его просто пустят поговорить? Сперва обыскала, тщательно и аккуратно. А потом и впрямь проводили в кабинет, где в шикарном кресле расположился тот самый, совершенно ему незнакомый мужик из телевизора. Владелец холдинга. Холёный, ухоженный, богатый. Уже в возрасте, но отчаянно молодящийся. Совсем не похожий внешне на того Старика, который обучал юношу, когда тот попал в Альегор. Он ошибся? И Башня – всего лишь невероятное совпадение? К счастью для Волка, заговорил мужчина знакомыми интонациями Наставника:

– Размяк ты тут парень! Бестолковкой думать совсем перестал. А о камерах кто будет думать? А биометрику свою маскировать? Если бы я отмашку пропустить тебя не дал, скрутили бы тебя прямо на втором этаже.

– А потом притащили бы к тебе – кивнул Волк – И дали бы мне, наконец, пару минут на разговор с тобой. Ты ведь не пропустил мимо агрессивно настроенного незнакомца. В таких делах нужен максимальный контроль.

– Хм, верно. Присаживайся. Думаю, нам есть, о чём поговорить!

LXXII

– Ты пришёл искать ответы на свои вопросы и проситься назад в Альегор. Верно?

– Именно так.

Волк не стал скрывать своих намерений. Фаллстар, кем бы он ни был, являлся матёрым интриганом. И все козыри сейчас были у него на руках. Вряд ли политика недомолвок и увиливания к чему-нибудь привела бы. Честность и напор – другое дело. И внимание. Последнего должно было быть с избытком, чтобы не запутаться в словесных кружевах Наставника. Тот, впрочем, удивил.

– Ну?

– Что ну?

– Спрашивай!

Волк растерялся. В первоначальную идею потребовать что-то, вроде «Выкладывай мне всё немедленно!», а потом бороться за каждый ответ, такое поведение Фаллстара явно не входило. А потому, что спрашивать, собственно? Сразу узнать, как вернуться? Это главное. Что вернуться можно, Волк не сомневался. Он ещё на подходе к кабинету уловил ту энергию, что навсегда в него впечаталась. Энергию Клетки. Или ещё чего-то похожего. Так что этот вопрос мог подождать. Но Волк ведь все эти шесть лет хотел узнать ответ и на ещё один вопрос.

– Почему?

– Почему что? Почему ты? Почему я тебя вернул? Или отправил? Почему не нашёл, чтобы помочь? Или почему не нашёл, чтобы убить? Что именно почему?

– Всё это! Сам понимаешь. Зачем тебе было переносить меня? Дрессировать, чтобы не загнулся раньше времени. Зачем вернул меня сюда? Почему не помог?

– Я не театральный злодей, Волк. Я вообще не думаю, что злодей. Хотя печально многие в разных мирах в этом убеждены. Зачем мне вообще кого-то и куда-то переносить? Я, понимаешь ли, кое-что хочу изменить. Исправить. Но сам, напрямую, вмешиваться почти не могу. Это будет слишком… заметно. Поэтому я вношу в стройные уравнения жизни новые переменные. Тебя. Маора. Кого-то, как Маора, удалось найти в том мире, где он изначально был рождён. Кого-то, как тебя, приходится вытаскивать из других миров. Я будто бросаю снежки с вершины горы и жду, что стартанувшая лавина понесёт снег туда, куда нужно.

– Загребать жар своими руками не пробовал? Кто-то из них, из перемещённых, просил тебя о такой участи? Я четыре года пробыл в Альегоре. Четыре!

– Мне жаль. Но, ты думаешь, ты один такой? Поверь, увидев, где содержат моё бренное тело и что с ним сделали, даже у людей привычных и бесстрашных, вроде тебя, волосы седеют от ужаса. О да. Я пробовал загребать жар сам. И был практически уничтожен. И мне плевать на это. Я готов к небытию. Но цель моя не достигнута!

В голове Волка не уставала биться набатом мысль, что существо, с которым он разговаривает, не человек. Бог? Его бренное тело? А что тогда с тем телом, которое перед ним сейчас?

– И в чём твоя цель?

– Спасти жизнь!

– Чью?

Фаллстар хрипло захохотал.

– Как бы это было просто. Поверь, за жизнью или смертью конкретного человека я бы отправился сам. Нет, я собираюсь спасти саму жизнь. Как явление. Если верить терминам вашего мира, то как способ существования белковых тел. Во всём многообразии миров. А потому, уж извини, мне придётся жертвовать. Собой. Тобой. Кем угодно. Тот случай, когда цель действительно оправдывает средства.

Когда перед тобой кто-то сидит и серьёзно рассуждает о ТАКИХ целях, можно либо смеяться над самонадеянностью и безумием собеседника, либо терять дар речи от масштабов разворачивающегося действа. Смеяться над Фаллстаром почему-то не получалось.

– Ладно. Допустим. Почему ты не вернул меня обратно?

– Потому, что ты своё дело сделал. Расшатал лагерь, пустил события вскачь. Убрал Лоббота, чтобы я мог поставить у руля Маора. И стал катализатором того бунта, что зреет сейчас в Альегоре. И я тебе отплатил добром за добро. Вытащил из коридора судеб. Вернул тебя туда, откуда забрал. Когда твою отчаянную компашку собирались прихлопнуть, прикрыл. Ну, не сразу. Но как узнал, с кем именно имеет дело наш отдел по расширению. Сами не съели и других не пустили. Ты теперь обеспеченный человек. И, что самое главное, живой. И, поверь, убивать тебя в мои цели уж точно не входило.

– Но зачем тебе всё это. Моё вмешательство? Смерть Лоббота. Маор. Вся эта канитель в Альегоре?

– Это слишком долгая и сложная тема для разговора. Обсудим её в другой раз. Хорошо?

Фаллстар своим видом дал понять, что разговор закончен. Но Волк ещё не собирался уходить.

– Подожди. Эспер. Хуг и Мун. Как они?

– О запустили свой бунт в Альегоре.

– Спустя шесть лет?

– Ты казался мне более сообразительным. Твой мир и тот в разных временных потоках. Относительное восприятие времени в рамках одного потока равно некоторой константе. Но для стороннего наблюдателя один поток быстрее, другой медленнее, третий течёт в противоположную сторону, четвёртый вообще первым трём не коллинеарен. Если про два данных мира говорить, то потоки сонаправлены. Но один быстрее другого, в разных фазах, от двухсот до восьмисот раз. Ты, ловя отзвуки своего родного потока и резонируя с ним, субъективно ускорялся в том времени. Но, так как это требовало от тебя воспринимать энергию через межпространство, данный фокус тебя ещё и убивал. Энергия межпространства для обычного человека смертельна. Так понятно?

– То есть, в Альегоре…

– Прошло без малого три недели. И твоя тушка из того мира выпущена из Клетки, ходит и пускает слюни. И скоро прекратит существование. Только это уже неважно.

– Почему?

– Бунт. Он нужен. Он важен. И его, увы, подавят. А бунтовщиков казнят.

– А мои…

– Увы. Я пробовал вытащить их из-под удара. Воздействовал на Маора. Незаметно для последнего, конечно. Тоже тот ещё помощничек. Фанатик, которому волю дай, и он в крови утопит целый мир. Во имя прекрасного будущего, конечно же. Пришлось почти постоянно рядом с ним ошиваться и притормаживать его пыл. Но не об этом. Я сделал так, чтобы он на Эспер внимание обратил. И амулет Эттлин ей вручил. И волю дал. Она ожидаемо близнецов привлекла. Дальше надо было их вытаскивать. Но… в мире, где пылится моё тело… Хм. На родине… Случилось кое-что. И пока я устаканивал там всё, момент был упущен. И точка пересечения потоков тоже прошла. Мне никак не вернуться в момент, где можно всё исправить. Поэтому твои друзья примут участие в бунте. И погибнут.

Чем больше Волк слушал, тем более опустошённым становился. Погибнут. Как же так?

– Мне нужно туда. Срочно.

– Это невозможно.

– Я чувствую энергию Клетки. Прямо в этом кабинете.

– И что? Ты просто погибнешь, переместившись туда. А будущее того мира локально изменится. И я не могу этого допустить.