Текст книги "В клетке (СИ)"

Автор книги: Вадим Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6

XXI

Акинак после резкого тычка Амрена отправляется на землю.

– Контроль, Волк – говорит тот – Ты хорошо показываешь себя в начале. Тебя трудно поймать на простые уловки. Но ты так и норовишь пойти в клинч. А там твоё оружие уже не друг. Это обуза, которую надо контролировать. Поэтому держи дистанцию. Делай закрытие. Успеваешь – уходи полуфинтом. Не успеваешь, батман и рви дистанцию. Либо хватай стилет и в клинч. Либо, если позволяет дистанция – контратакуй. Давай ещё раз.

Они занимались на территории Крематория уже около месяца. Жизнь текла своим чередом. Торгвар порой подбрасывал Волку интересные задачи по прежнему профилю работы, но куда чаще задействовал именно как Старшего Смотрителя Крематория. И правда, зачем рисковать человеком, дела которого здорово упрощают жизнь?

– Ударный отбив не всегда хорошо – продолжал Амрен – делай проходящий, скользи вдоль клинка врага, используй инерцию и скорость для получения преимущества.

Крематорий было не узнать. То, что раньше было максимально страшным и опасным для жизни работающих местом, постепенно превращалось в место, с тяжелой и неприятной работой, но достаточно хорошими условиями труда.

– Следи за темпом. Если достоверно прочитал намерения противника – делай в контртемп. Навязывай свои условия.

Было сложно. И опасно. Маор с Лобботом, как сговорились, периодически поставляли Волку новых подчинённых. Причём, чаще всего, это были люди совсем иного, нежели хотелось бы юноше, сорта. Впрочем, такое не приживались. Причём в прямом смысле этого слова. Поэтому население Крематория увеличилось всего на три человека за всё время «правления» здесь Волка.

– Быстрее, Волк. Столкновение – ремиз. Или рви дистанцию. Видишь? Я ломаю твой темп. Дашь навязать мне мой темп – отправишься на Тот берег.

Что печалило юношу, так это отсутствие встреч с Аммир. Та жила в усадьбе Гролага, покидала помещение редко, с Волком пересекалась и того реже. А юноше отчаянно хотелось большего.

– Ух. Вот сейчас хорошо было. Повторим?

Амрен же, после дела с Лендом, вызвался немного поднатаскать Волка во владении холодным оружием. И успехи, по внутренним ощущениям, были достаточно велики. Постигая эту науку, да и о своих проверенных приёмах не забывая, юноша воспитывал в себе человека и воина, готового к грядущим бедам. А в том, что они будут, Волк не сомневался. Не создан этот мир, да и этот лагерь тем более, для жизни без бед, проблем и испытаний.

XXII

Юнец был хорош. Такой прогресс за какой-то месяц. Да, подготовка у Волка изначально была вполне себе на уровне. Сразу пришло понимание, как именно кто-то в столь юном возрасте мог позволить себе не только три года выживать в бараках ещё худших, чем распределительные бараки новичков, но и войти в доверие местному авторитету. Причем не как абы кому, а как человеку, способному решать проблемы самого широкого спектра. Рецепт Волка был прост: выдающийся самоконтроль, безжалостность к самому себе и постоянное саморазвитие. Поэтому и до занятий с братом Меруды можно было утверждать – юнец хорош. Но и те тонкости, в которые посвящал юношу Амрен, схватывались практически моментально. Складывалось впечатление, что Волку было суждено стать кем-то вроде самого Амрена. Не обязательно членом Братства Меруды. Но воином, всю жизнь постигающим тайные смысли переплетений жизни и смерти.

Но, тренировки тренировками, а о деле забывать не следовало. Все люди Кремня, весь «домашний» персонал Торгвара и часть людей Стерня были проверены. И в сливе информации на сторону их можно было не подозревать. Однако ещё к одной части людей Стержня, да и к самому Стержню, было не подступиться. Обозначив данную проблему Торгвару, Амрен получил чёткие указания, по которым самого Стрежня проверять нет смысла, более того, его вполне можно посвятить в подробности дела и решить, таким образом, проблему наблюдения над оставшимися. Почему да как, уточнять было бесполезно. Тут либо бесконечная (и глупая) вера в преданность собственных людей, либо какие-то солидные рычаги влияния. Глупцом Торгвар точно не был. Поэтому, закончив тренировку с Волком, Амрен отправился к Стержню. За советом и помощью.

У Стержня, как и у Кремня, были отдельные «камеры»-квартиры в здании для особо ценных заключенных. Практически номера люкс тюремного вида. Не так круто, как дом Торгвара, но куда лучше, чем сравнительно скромные жилища простых мастеров или тех же смотрителей.

При приближении к жилищу правой руки Торгвара Амрен, скорее по привычке, чем от необходимости, проскользнул мимо охраны. Оставалось надеяться, что Стержень не будет сильно возмущаться по этому поводу.

Или будет. Едва попав в квартиру, Амрен понял, что Стержень здесь не один. А с дамой. И занимались они вовсе не обсуждением дел лагеря или беседами на сугубо философские темы. Нет, скорее речь шла о бурном, страстном и животном сексе. Мужчина собирался покинуть помещение как вдруг понял, что знает голос женщины. Это Аммир.

Вознамерившись убедиться в последнем, Амрен неслышно приблизился к воркующей парочке. Всё было верно. Аммир делила постель со Стержнем. Вот он, её защитник.

Собрав волю в кулак, мужчина осторожно вышел из квартиры, так и оставшись никем не замеченным.

XXIII

Мунин наслаждался этим вечером. Жизнь у него и Хугина действительно налаживалась. Не так много работы, куча свободного времени, относительная безопасность. Такая, какой даже в детстве, на улицах Райтуша, столицы Эльдфьётша, не было. Тогда они с братом выживали, перебиваясь случайными заработками и, если нужно было, воруя. Это было холодно, голодно и больно. Часто битые такими же, как они, беспризорниками, братья перемещались от района к району в поисках жилья, еды и заработка. Пока не наткнулись на старого пекаря, что вёл свои дела на одной из улочек на окраине города. Тот, сперва нагружая парней всякой мелочью, начал требовать от них частоты и опрятности и привлёк к своим делам. Братья старались на совесть и, так сложилось, что пекарь Неймин, дал им и дом, и образование, и профессию. И это были лучшие пять лет в жизни Мунина. Он, вместе с Хугином, постигал таинства пекарского и кондитерского ремёсел, выучился бегло читать и считать, даже начал строить планы на дальнейшую жизнь.

Но, прошлое настигло братьев, стоило тем лишь слегка расслабиться. Бандитский налёт, отчаянное сопротивление Неймина, Хугина и Мунина ни к чему не привело. Неймин погиб, братьев хорошенько избили и оставили умирать. Зато неосторожность нападавших спровоцировала пожар, что быстро перекинулся на соседние дома, уничтожив в итоге несколько жилых кварталов. Как близнецы спаслись, большая загадка и для них самих. Прибывшая на место стража во всех хитросплетениях дела, разбираться не стала, быстро повесив всё на вновь осиротевших братьев.

За убийство Неймина, за поджёг, повлекший за собой кучу смертей и уничтожение городского имущества, Мунина и Хугина приговорили к тридцати годам лагерного заключения. Может, к счастью, может нет, но попали они в итоге не в Дейзафьятшские каменоломни, а в Альегор.

Место, из которого нет смысла бежать, ведь по всему Фонтскому полуострову, за исключением широких и отлично охраняемых караванных путей, любого ждала лишь только смерть от магического эха давно минувших сражений. Монстры, аномалии, добытчики (которые, если от монстров и отличались, то только в худшую из сторон). С другой стороны, основной задачей лагеря, помимо содержания заключённых, являлась сохранение каналов связи с Фонтским Монастырём и десятком мелких поселений официально признанных «охотников за артефактами».

Поэтому особо «убийственных» день у заключённых не было. Ну, за исключением бедных чернорабочих, да ещё более бедных жителей Крематория. Хотя у последних, вроде бы, дела активно налаживались. По словам Хугина и вовсе, Волк там каждому по отдельной комнате, нормальным бытом и канализации организовать собирался. И определённых успехов на этом поприще даже достиг. Да и заваленные раньше трупами и от того вечно воняющие ямы сейчас превращались в хорошо работающий конвейер по приёму и доставке до крематория новых тел.

Сами же братья, к счастью, сходу попали в подмастерья пекарей, жизнь с которыми была не то, чтобы лёгкой и безопасной, но приемлемой. А теперь и вовсе, стала относительно неплохой. Жаль только, что до конца срока целых двадцать два года. Ибо братья точно знали, кого будут искать, когда выйдут из лагеря. Если выйдут.

Мысли Мунина были прерваны появившимся Амреном. Их недавний знакомый, а по совместительству матёрый убийца выглядел так, как будто прямо сейчас отправлялся приносит в жертву во имя своей кровавой богини сотню другую ни в чём не повинных людей. Или котят, ибо сотни ни в чём не повинных людей в лагере точно не было, а вот мурчащих истребителей крыс ценили и уважали.

– Амрен! – впору было бить себя по лбу, но юноша сперва привлёк внимание брата Меруды, и лишь затем одёрнул себя – Что смурной такой?

Амрен, вопреки настроению, приблизился, поздоровался, и даже что-то невразумительное ответил, однако от Хугина так просто было не отделаться. Если в первую минуту разговора он жалел, что привлёк внимание Амрена, то теперь природное любопытство взяло верх. И главной задачей теперь являлось не что иное, как выведать причину столь мрачного состояния собеседника.

– Есть мысль! – голос Мунина излучал энтузиазм – У меня тут есть пара бутылок чего покрепче. А Хуг наверняка сможет раздобыть приличной закуски. Как тебе эта мысль?

– Чтобы стражи, увидев, всё изъяли? – спросил Амрен пессимистично.

– Нет, конечно! – раз ему сходу не отказали, то теперь Мунин точно был готов получить своё – К Волку завалимся. Там никто проверять не станет. А Воле будет раз компании. Он вообще очень компанейский парень.

Недоверчиво хмыкнув на «компанейского парня», Амрен всё же дал себя увести в сторону дома Старшего Смотрителя Крематория. Ведь, если разобраться, то немного ослабить натянутые до предела нервы и правда не помешает. Пусть и таким варварским способом.

XXIV

Четыре человека в маленьком доме Смотрителя, что находился в лагере Альегор, пили.

Давно прошла стадия отчуждённости, миновал процесс «ты меня уважаешь», и даже этап разговоров о глобальной политике поутих. Все напряжённо ждали «Главного блюда» вечера, а именно рассказа о том, почему один из четвёрки находился в крайне удрученном психологическом состоянии. А тот всё не решается начать разговор.

– Всё, Амрен, колись уже! – не выдерживает Мунин – Мы же все тут видим, что ты себе места не находишь! Что случилось?

Тот выдохнул, опрокинул в себя стакан с налитым, и заговорил. По собственному обыкновению, достаточно вычурно.

– Меруда очень вычурно плетёт свои паутины. И, даже если ты её верный последователь, то нельзя ни на миг расслабляться и забывать об этом. А я, оказавшись вдали от службы, забыл этот принцип своего пути.

– Ничего не понял! – помотал головой Мунин – Ты по-человечески мне объяснить можешь?

– Брат, успокойся! – вклинился третий участник разговора – Скажи нам, Амрен, в чём, или в ком, что вероятнее, заключается нарушение твоего принципа.

Амрен ответил пьяной и горькой усмешкой.

– Аммир! Помните ту прелесть, что мы спасали?

– Такую забудешь! – горячо ответил ему Хугин, бегло бросив взгляд в сторону четвёртого, самого молчаливого участника их разговора.

– Ну вот! Мы с ней виделись несколько раз после этого. Всегда милая, всегда приветливая. Такие… притягивающая к себе. Понимаете?

– Ты запал на неё! – утвердительно кивнул Мунин.

– А Бездна его знает. Может и запал. Как-то раз я наткнулся на стража, что пытался её изнасиловать. Тот даже не подозревал, видимо, какие неприятности на себя накликивает.

– Девочку изнасиловали? – удивился Мунин.

– Мун, ты чем слушаешь? Её пытались изнасиловать. – Хугин осуждающе посмотрел на брата, после чего вернулся обратно к Амрену – Так что дальше-то было?

– А дальше я вмешался. Ну и, заслужил благодарность. А затем просто быть собой перестал. Будь со мной, говорю ей.

– А она? – уточнил Мунин.

– А она ни в какую. Есть у меня уже защитник, говорит. Представляете? Я сперва на Ленда грешил. Ну, того, что с ней в Альегор прибыл. Но тот вроде как ей и не нужен был уже. А потом и вовсе исчез он…

– Кстати, об исчезновениях! А что со стражником стало?

– Неудачно упал с тропы прямо в яму. Сами знаете, тропа узкая, склон крутой. Гролаг, конечно, рвал и метал, грозился показать всем и каждому, что так поступать не следует – подал голос четвёртый участник беседы.

– Понятно. – кивнул Хугин – Ну, туда ему и дорога. Тернистого ему пути на том берегу.

– Так, люди. Сами-то в сторону не увиливайте. – Мунин, когда был на что-то нацелен, пёр буквально напролом – Что там с прелестью?

– А с прелестью печально, всё. – ответил Амрен – Зашёл я сегодня к Стержню, по делам разным. Тихо зашёл, охрану тревожить не стал. А там она, с ним. Ну я, руки в ноги. И ушёл. А на душе так гадко. Вот он значит какой – защитник её…

Немного помолчали. Каждый видимо о чём-то своём думал.

– Подождите. Волк! – повернулся Мунин к четвёртому – Но к тебе же она клинья тоже подбивала. Да и ты к ней, вроде бы, дышал неровно. Как же так? Она подстилка обычная, получается? И ты чего такой спокойный? Я же видел, ты точно глаз на неё положил.

Волк действительно был само спокойствие. По внешнему виду и не понял, шевельнулось ли у него в душе хоть что-то, когда он слушал исповедь Амрена.

– Что вам сказать? Тянуло ли меня к ней? Конечно. Есть в ней что-то особое, что-то магическое. Вы и сами заметили. Думаю, видел бы её каждый день, так и остался бы полностью в её власти. А так… было время подумать.

Все присутствующие согласно покивали. Но Амрен, с затаённой ревностью посмотревший вдруг на Волка, всё же спросил:

– И что надумал, Волк?

– Что надумал? Ну, во-первых, я бы не стал её осуждать. Она тебе, Амрен, честно сказала, что искала защитника. И нашла его. Не знаю, пробовала ли она свои чары на Гролаге или Торгваре. Но после этих двух и, может быть, Лоббота, который скорее всего просто по другую сторону баррикад, Стержень и впрямь лучший для неё вариант. Самая надёжная скала здесь, за которой можно переждать бурю. На сколько она здесь? На год, если правильно разговор с Торгваром помню. И что ей делать? Молиться, чтобы все беды сами собой мимо прошли? Я думаю, она из тех, кто вечно в поисках надёжной опоры. Пришла сюда с Лендом. Это для нас он непойми кто. А в том мире, что привычен Аммир, он наверняка был лучшим из доступных вариантов. Раз уж даже её родители, влиятельные люди, не видели в их связи никакого мезальянса. Что дальше? Попав сюда, она сперва заинтересовалась Хугом, как главным с виду в нашей тройке.

Мунин на эту фразу насупился. Хугин понимающе улыбнулся. А Амрен, наконец расслабившись, буквально растёкся в кресле. Волк же, тем временем, продолжал:

– Потом, на фоне ваших басенок, да после нападения переключила внимание на меня. Вроде как нашла кого-то более влиятельного. Ленд ей, как вы понимаете, был уже неинтересен. Я был далековато, а вот Амрен, могущественный, но малознакомый с лагерем брат Меруды, рядом. И вот она тянется к нему. Но, знакомясь со здешними реалиями, выстраивает иерархию и находит наиболее подходящую для себя кандидатуру. И это Стержень. Человек, который в ближайший год точно защитит её от всех бед. Пройдёт этот год, она уедет и даже не вспомнит о нём. Смекаете? Я даже не уверен, что она всё это осознанно делает. Тут, скорее, развитая интуиция и инстинкты.

Тут уж надолго замолчали все. Открыли очередную бутылку, пустили её по кругу, помянули хорошим словом Питча. И лишь затем Мунин вернулся к разговору.

– Ну ладно. Почему она предпочла Стержня вам троим, ребятки, я понял. Причину буйства Амрена тоже. Но ты то Волк чего такой спокойный? Неужели так легко отступишь от желанной цели? На тебя это совсем не похоже.

– А желанна ли она, эта цель, Мун? Знаете, Фаллстар многому учил меня. А ещё давал почитать умные книги. И, понимаете, есть такое понятие – внутренняя красота. Это то, что делает человека по настоящему нужным нам. Да, красота внешняя очень манит, очень привлекает. И, не обладая ей, не стремясь к ней, женщина, скорее всего, и свою внутреннюю красоту растеряет. Со временем, по крайней мере. Но речь не об этом. Меня тянуло к внешней красоте. Внутреннюю же я разглядеть попросту не успел. Есть ли она там или нет. Это не любовь, понимаете? Поэтому спусти время, когда наваждение схлынуло, осталось только чувство чего-то незавершённого. А потом пропало и оно. Такие, как Аммир, дарят много наслаждения. Но дарят ли они счастье? Я такой человек, которому, видно, на роду написано быть одиноким. Но если уж и бороться за что-то такое, то пусть это будет счастье.

Так и сидели. Общались, обсуждали, спорили. Понимали друг друга всё лучше. Амрен быстро вливался в коллектив. И чувствовал себя с окружающими совершенно свободно. Ведь его собеседники отлично чувствовали те темы, которые сам Амрен считал запретными, и, не смотря на количество выпитого, умело их избегали. Мужчина отвечал той же монетой. Уже перед тем, как разойтись по домам, он спросил Волка.

– Ты мудр не по годам. Что ты посоветуешь мне, если я всё же захочу увидеть её внутреннюю красоту?

Волк в ответ только покачал головой.

– Тогда будь готов стать тем самым лучшим кандидатом для неё. И старайся оставаться им как можно дольше.

Распрощавшись со всеми, братья направились к дому.

– Заметил, Хуг? Я Волка таким разговорчивым давненько. Вру! Я его таким никогда не видел.

– Да, брат. Хм. Не только наш друг читал умные книжки. Всё, что он говорит, это правда, конечно. Но думаю, что запал он на неё куда сильнее, чем показывал.

– Тоже так думаю.

– Ну вот. Есть такая штука, рефлексия. Думаю, проговаривая вслух свои мысли, Волк просто ещё раз убеждал себя в правильности принятого решения.

– Думаю, ты прав, брат. Как бы теперь от утренней работы откосить?

– Разберёмся.

В Альегор приходило утро.

Глава 7

XXV

В своей новой жизни, Эспер, помимо заботы о людях и непосредственным контролем за работой Крематория, должна была выполнять и ещё одну важную функцию. Она либо в сопровождении Волка, либо в гордом одиночестве, принимала у Кремня поставки контрабандных артефактов. Принимала, чтобы затем спрятать на достаточно обширной территории Ям. А потом, когда придёт время, передать обратно Стержню. За это могильщики получали дополнительные пайки, предметы обихода, строительные материалы.

Волк всё пускал в дело. Под его руководством часть территорий Ям, наиболее часто принимающая тела, была вычищена и превращена в удобную и ровную площадку, к которой вела широкая, нахоженная тропа. По которой, вместо старых волокуш ехала новая телега, запряженная мулом, новым любимчиком всех местных жителей. Волк периодически мрачно подшучивал про планируемую «Площадь хладных тел» и мощеную «Аллею последнего пути». Но, как уже убедилась женщина, в каждой шутке Волка скрывалась доля правды.

Глядя на то, что в рабочем состоянии только одна печь, а шесть остальных в нерабочем, полуразрушенном состоянии, Волк обронил непонятное «Нам нужно больше огня под ногами наших врагов», после чего развил бурную деятельность. И вот, на днях заработала вторая печь, а третью могильщики начали восстанавливать.

Жилища могильщиков тоже облагородились. Новые кровати, новый стол, кухня. Приведя в порядок общее и единственное на данный момент жилое помещение, труженики Крематория взялись расчищать площадку под возведение новых домов. План Волк набросал на двадцать маленьких, уютных домиков. А найдя на глубине полуметра под землёй древние, времен хаоса, люки. И вовсе воодушевился. «В худшем случае, это канализация. И это уже здорово. А в лучшем… В общем, выдели людей, чтобы расчистить здесь всё, хорошо? Только надёжных и неболтливых!» – сказал он тогда. Что будет в лучшем случае, Волк не обмолвился. Но и так становилось понятно, что в лучшем случае – это билет на свободу. Правда бежать из лагеря всё равно некуда.

Жизнь налаживалась. И благодарить за это стоило Волка. Но, при этом, и о новой, потенциально смертельно опасной для всех жителей Крематория работе забывать не следовало. Волк честно признался Эспер, что таково его видение пути здесь. Либо ты рискуешь, выкладываешься, но делаешь свою жизнь и жизнь своих людей лучше, либо существуешь и выживаешь, жалкий и никому не нужный.

Быть жалкой и ненужной Эспер не собиралась, а потому и в этот раз исправно шла прятать новую посылку от Торгвара. Несколько мест было оборудовано заранее, но женщина всегда добавляла ещё тайники, чтобы запутать тех, кто потенциально мог за ней следить. И это несмотря на то, что посторонних на территории Крематория не было, а всем своим можно было безоговорочно доверять. Даже стражники, и те заглядывали сюда раз в месяц в лучшем случае. Да и в такие дни никогда не отклонялись от извилистой тропы, соединяющей путь наверх со зданием крематория.

Однако уровень паранойи, заданный Волком, постепенно передался и Эспер. Поэтому и тайники оборудовались всё новые, и менялись они абсолютно бессистемно. И посылка убралась не в один тайник, а пряталась по нескольким. Ибо, как сказал Старший Смотритель Крематория – «Не стоит складывать все яйца в одну корзину». Более того, Эспер никогда не шла напрямую к тайнику. Нет, сперва она долго и упорно наворачивала круги по ямам, максимально хаотично. Останавливаясь надолго то в одних местах, то в других. Большинство этих мест вовсе не были тайниками.

Так первая заместительница делала и сейчас. Скинув последнюю часть посылки, она также неторопливо, наворачивая круги, двигалась в сторону дома. Ради правдоподобия даже забралась в небольшой овражек, поросший густым кустарником. И вот продираясь через него, Эспер и услышала голоса. Вслушавшись в которые, юркнула под защиту окружающей растительности и замерла, боясь любым лишним шорохом себя выдать. Говорившие, к счастью, её не заметили. А разговор, между тем был очень пугающим. Одним из говоривших был Онвер, добрый старикан из могильщиков. Другого Эспер не знала.

– Я нне знаю! Не знаю! – голос Онвера дрожал. Старик, очевидно, был до чёртиков напуган.

Послышался глухой звук удара.

– Ты, верно, не понимаешь! Твоя внученька, милая девчулька, полностью в нашей власти. Хочешь, мы пришлём её тебе? Каких-то пару недель, и семья практически полностью воссоединиться. А хочешь, ты будешь видеть её, но не полностью? – голос сочился ядом, вызывая к себе жгучую ненависть.

– Не полностью?

– Ага. По кусочкам. – неизвестный, даже не скрывая этого, издевался над беспомощностью Онвера.

– Не надо! Пожалуйста! – Онвер рухнул на колени, голос не просто дрожал. Старик рыдал.

«Бездна!» – подумала Эспер – «Как же так? И что с этим делать?»

Но, увы, оставалось только вслушиваться в эту жуткую беседу, и молить всех богов, чтобы затекшие конечности не зажили своей жизнью и не выдали женщину.

– Ладно, не ной, дедуля! – сделал вид, что смилостивился, говоривший – Ты мне сослужишь хорошую службу. Для начала, ты мне расскажешь всё, что знаешь о делишках вашего Смотрителя с Торгваром. И если рассказ мне понравится, то с твоей внучкой ничего не случится. А может быть, если ты будешь нам ну очень полезен, то мы даже поможем ей. Там, за стенами лагеря, никто ни вас, уголовников, ни ваших отпрысков даром кормить не станет! А мы ведь и поделиться запасами на чёрный день можем. Золотишко никому не мешало. Верно ведь?

Интонации менялись, от глумливых и враждебных до практически дружелюбных. И Онвер сломался. Заговорил. Заикаясь, всхлипывая, он рассказывал всё, что знал и видел. О Волке, его новых порядках. О том, что во всех делах ему помогала Эспер. О том, что к Крематорию зачастил Кремень и, либо у него с Эспер большая любовь, либо они проворачивают какие-то тёмные делишки по наущению Волка. К счастью, многого Онвер не знал. И Эспер мысленно вознесла хвалу богам за предусмотрительность. Свою и Волка. «Сломать можно каждого!» – говорил юноша – «Поэтому, чем меньше люди знают, тем лучше! В первую очередь, для самих людей лучше!». И трудно было с этим не согласиться. Онвер, добродушный старик, называющий Эспер не иначе, как внученька, был далёк от всех криминальных дел. Он и в Альегор то попал не по делам криминальным, а став вирой за долги своей семьи. Практически продав себя в добровольное и бессрочное рабство. Понятное дело, столкнувшись с таким давлением, он не выдержал. Тем более, что угрожали даже не ему самому, а жизни его настоящей внучки, в которой старик души не чаял.

– Этого мало, дедуля! – голос опять наполнился злобой – С кем ещё работают Волк и эта… как её… Эспер?

– Они больше никого не пускают в свои дела, господин. – ответ был тихим, безнадёжным.

– Досадно. Вот что, дедуля. Ты ведь хочешь своей внучке нормальной жизни? – голос выдержал паузу. Видимо, Онвер в этот момент закивал, а голос продолжил – Ну вот! Разузнай всё. Кто, что, где, куда и зачем. Сроку тебе две недели. Понял меня?

Заверения Онвера в том, что ему всё понятно и его вновь возникшие рыдания обладатель голоса уже не слышал, направившись на выход. Эспер очень хотелось увидеть говорившего хоть мельком, но дать себя обнаружить было куда страшнее. Поэтому женщина терпеливо ждала. Ждала, когда уйдёт обладатель голоса. Затем ждала, когда Онвер поднимется, и тихо поскуливая, побредёт в сторону Крематория. А затем, добравшись домой, снова села ждать. Ей нужен был Волк. Только он мог решить, в какую сторону направить свои дальнейшие мысли. Пока же всё тело сотрясала мелкая дрожь, а в голове царил полный беспорядок.

«Надо просто подождать Волка! Он справится, он решить, как быть дальше!». Гоняя эти мысли по кругу, девушка и не заметила, как уснула.

XXVI

О произошедшем Волк узнал только утром следующего дня. Придя в Крематорий минувшим вечером и чувствуя себя не очень комфортно после «посиделок» с близнецами и Амреном, Волк застал Эспер спящей. Беспокоить подругу (в восприятии Волка женщина теперь фигурировала именно таким образом) юноша не стал. В конце концов, решил он, на первого заместителя и без того работы взвалено чуть ли не в два раза больше, чем на самого Волка. Поэтому, проконтролировав ход выполнения всех работ, юноша вернулся к себе.

Утром же, придя в себя, Эспер поспешила к своему начальнику. Тот, не сдерживая чувств, громко и долго ругался. Затем, немного успокоившись, выдохнул:

– Бездна! Впрочем, этого стоило ожидать. Мы знали, что рано или поздно на наше с Торгваром сотрудничество выйдут. Вопрос теперь в том, что делать дальше. В первую очередь необходимо понять, на кого ещё давили или могут давить. Посмотри аккуратно, подумай, поспрашивай. Люди тебе верят, поэтому не дави. Осторожно. Так. Теперь мы с тобой. Если не брать в расчёт физического воздействия, от которого сломается любой, то смотреть остаётся на давление из вне. Семья, друзья, близкие? На меня надавить особо не выйдет. Из близких у меня тут только близнецы. А через них давать – давилка сломается. Что у тебя?

– Я тебя не предам! – горячо заверила юношу Эспер – Из вне на меня давить не выйдет. Вся моя настоящая семья здесь. А пытать… пусть пытают. Меня это не испугает.

– Не зарекайся! – возразил Волк – Помни, если тебя возьмут, твоя задача время тянуть. Ну нужно глупого геройства, ясно? Дай мне побольше времени, делай вид, что пойдёшь на контакт. Может не сразу, но пойдёшь. И клянусь, я весь лагерь переверну, чтобы тебя вытащить!

Видя смятение собеседницы, Волк притянул её к себе и обнял. «Совсем ведь девчонка ещё» – мелькнуло в голове у юноши. А та, лишённая в этой жизни подобной заботы, чувствовала, как страх и напряжение медленно-медленно, но отступают.

– Давай решать, что делать с Онвером – некоторое время спустя сказал Волк.

– Ну, он же не виноват! – сказала ему Эспер.

– И что теперь? – взъярился юноша – Он сдал всех, понимаешь? Ладно меня, он тебя сдал. И знал бы больше, рассказал бы тоже больше. Представь себе, что сюда приходят стражи и вырезают всех. Не меня и тебя, не даже самого Онвера. Всех тех людей, которые в нас поверили. Прежде всего в тебя поверили. Что мы им скажем перед смертью? Знали, что Онвер всех сдал, но ничего не сделали, потому что старик ни в чём не виноват?

– Я не знаю. Не знаю, как быть. Но я понимаю. И сделаю так, как ты скажешь.

– Пойдём к тому месту, где они беседовали.

Шли молча. Всю дорогу Волк прокручивал в голове варианты развития ситуации. Он, может быть, виду и не подал, но ему было тоже безумно жаль старика. Да и, во всех бедах последнего, в первую очередь был виноват сам Волк. Пришёл улучшать жизнь людям, блин. В Бездну всё. Но пускать проблему на самотёк нельзя. Нужен был ответ. Внятный и однозначный.

– Приведи сюда Онвера, Эспер. Мне нужно с ним поговорить. А затем уходи. Ни к чему тебе при этом присутствовать. Хорошо?

Услышав это, Эспер побледнела. Видимо, решив для себя, что Волк принял решение избавиться от предателя. Приложив немалые усилия, она напомнила себе, что сама согласилась принять любое решение юноши, и кивнула.

А Волк продолжал осмысливать ситуацию. При этом, просто убрать Онвера далеко не означало решения всех проблем. Найдут, на кого надавить ещё. Если пришедший был стражником, да ещё и представителем Лоббота, то противникам действительно вполне по силам прийти и вырезать здесь всех подчистую, решая проблему радикально. Почему этого прямо сейчас не сделано? Возможно, Лоббот не хочет обострения и без того напряжённых отношений с Гролагом. А может, хочет распутать этот клубок, чтобы прибрать к рукам весь или часть бизнеса Торгвара. Или приходивший представлял интересы вовсе не Лоббота, хотя это Волку казалось весьма сомнительным. Мало данных. Но если убрать Онвера, то надавят на кого-то ещё. Или, поняв (а тут для понимания не нужно быть семи пядей во лбу), что Онвера попросту раскрыли, найдут другие, более неожиданные варианты решения проблемы.

– Я здесь, господин. – Онвер явился на место встречи.

Должно быть, оглядевшись, он понял причину разговора. Понял и последствия. Поэтому голос был совсем потухшим. Эспер, вот умничка, вняла просьбе Волка и, едва приведя старика на место, отправилась обратно.

– Мне стало известно о возникших у тебя трудностях. Ничем не хочешь поделиться? – Волк решил поговорить прямо, без обиняков. Но перед этим всё же дать Онверу самому высказать свою версию произошедшего.

И тот высказал. Бесцветным голосом, словно находясь далеко-далеко, он рассказал, как его подкараулили в Ямах. Как угрозами и силой заставили отойди далеко в сторону от тропы. Как угрожали его внучке. И как он сломался и выдал незнакомцу всё, что знал.