Текст книги "Преждевременный контакт (СИ)"
Автор книги: Вадим Ларсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Затем поднялся, надел пальто, специальной расческой расчесал перед зеркалом усы и вышел из кабинета. О просьбе старшего ефрейтора Розы Норман комиссар забыл сразу.
Шагая по коридору, Витте на ходу говорил в трубку:
– Да… буду, дорогая.
Служебный коннектофон ему полагался по должности. Зная, что личные разговоры записываются, всё же говорил, не стесняясь открыто. Во-первых, он без пяти минут пенсионер, а во-вторых, сейчас он разговаривал со своей женой Анной – близкой подругой супруги генерального прокурора Юго-Восточного Кластера. Витте небрежно махнул дежурному, отдавшему приветственный салют, и продолжил:
– Конечно, лучший столик…
Выйдя из здания, продолжая разговор, комиссар направился к стоянке электрокаров:
– Конечно, да-да, в нашем ресторане… да. Всё помню, дорогая…
Он пересек улицу, прошёл к центру стоянки, поравнялся со своим новеньким красным «General El» и вдруг замер. Рука, невольно дрожа, стала скользкой от пота. Пальцы разжались, и коннектофон звонко плюхнулся на асфальт в густую кровавую лужу, забрызгав дорогие лакированные туфли.
Рабочий район СЭС W23 считался самым неблагонадёжным в Кластере и всё-таки то, что увидел Витте, невозможно было увидеть ни в этом месте, ни в это время, ни ему, комиссару полиции. На земле у переднего крыла его машины, прислонившись спиной к водительской двери, сидел человек в старом поношенном пальто и смотрел на Константина пустыми стеклянными глазами. Рот перекошен жуткой гримасой. По бескровному морщинистому лицу из-под детской вязаной шапочки стекают, где-то запекшиеся, где-то совсем свежие черные кровавые струйки. Труп будто распят – ноги и руки разведены широко в стороны.
Рвотный спазм сдавил горло. Комиссар прикрыл ладонью рот.
На правой руке мертвеца ярким пятном краснел гипс. Именно краснел, так как весь он был насквозь пропитан кровью.
Глава 5
Из заключения судебно-медицинской экспертизы:
Медучреждение № 5647 окружного подчинения
Юго-Восточный Кластер СЭС W23
ул. Победы 2020-го года, строение 227, корп. А
Совет Объединенных Территорий
Мегаполис-Ф5899
оф. тел. 342-987-654
Эксперт-криминалист 1-й категории
Яков Соломонович Липсиц
АКТ ЭКСПЕРТИЗЫ № 9840
(предварительный)
Объект исследования: Аркадий Шамшаган, 20.03.2000 г. р.
Найденный 24 марта 2045 года на стоянке служебных авто по адресу: ул. Победы 2020-го года, строение 225, труп мужчины доставлен в лабораторию в 18 часов 12 минут по среднеевропейскому времени и опознан тремя сотрудниками отделения полиции (Акт опознания прилагается). Труп осмотрен мной в тот же день. Окончание осмотра 18 часов 37 минут 24 марта 2045 г.
ПЕРВИЧНОЕ НАРУЖНОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ
Труп мужчины правильного телосложения, рост 174 см, вес 71 кг. Наблюдается усиленный грудной кифоз. Кожный покров грязный, с серо-бурыми наростами на эпидермисе, с большими участками застарелых повреждений. Наличие трупных пятен невооруженным глазом не просматривается, что свидетельствует о времени наступления смерти не более двух часов перед осмотром, а именно 24 марта с 16–00 до 18–00. Множество мелких ссадин, в основном давнего происхождения, не относящиеся к дате смерти. Правая рука в гипсе. При снятии гипса обнаружено, что рука повреждений не имеет.
Затянувшаяся гематома под правым глазом приблизительно недельной давности с внутренним кровоизлиянием. Глаза не повреждены. Рот приоткрыт и скошен вправо из-за спазматической фиксации мышц височно-челюстного сустава.
Смерть по предварительному заключению, наступила в результате удара тяжёлым предметом в левую височную кость. На остальной части лица механических повреждений нет. Волосы на части головы светлые, короткие. На лбу, на лице и на волосах при визуальном осмотре обнаружено большое скопление засохших подтеков крови размером до 12 см.
Под головным убором обнаружено следующее:
– черепная коробка аккуратно распилена по горизонтали;
– линия распила прямая, ровная на 2 см выше глазничных частей лобной кости;
– верхняя часть черепной коробки с волосяным покровом зафиксирована на нижней части черепа с помощью клейкой ленты;
– спинномозговая жидкость в черепной коробке отсутствует полностью;
– головной мозг отсутствует.
На исследование направлены:
– кровь на спирты;
– тампоны с мазками содержимого полости рта и черепной коробки;
– частицы эпидермиса в 10 % растворе формалина.
Все повреждения сфотографированы и запротоколированы.
Более детальный анализ медэкспертизы будет предоставлен после вскрытия. Вывод на основании проведенных исследований будет направлен следователю в течение 3-х суток.
Все вышеизложенное подтверждаю.
Дата: 25 марта 2045 года
Подпись: Липсиц Я.С.
Стоя у длинного алюминиевого стола с телом Шмайсера, Марк трижды перечитал акт медицинской экспертизы, подписанный Яковом Соломоновичем.
– Да уж, молодой человек, я-то думал, что всё повидал на своём веку. – Низенький опрятного вида эксперт в ярко-оранжевом довоенной моды галстуке снял синий халат, аккуратно повесил его на вешалку и засобирался домой.
– Я тоже так думал, – сказал Марк.
– Надо же, – покачал головой старый еврей, – под самым носом у полиции. Ну и времена.
Марк кивнул в угол, на пропитанную засохшей кровью горку колотого гипса.
– Вы его сняли?
– Похоже, парня забили до смерти собственным гипсом, – невесело пошутил эксперт.
– Значит и рука… Понятно теперь, – еле слышно произнёс Марк и, повысив голос, специально для Соломоновича добавил: – четыре дня назад я видел его с этим гипсом. Вы уверенны, что рука цела?
– Ой-вей, юноша. Видели ли вы когда-нибудь на сто процентов в чём-либо уверенного еврея? Молодой человек, я не только в себе не уверен, я даже в своей жене не был бы уверен, если бы она у меня имелась. Но в чём я абсолютно уверен, так это в том, что эта рука, – он указал на правую руку Шмайсера, – никогда не была сломанной.
Марк молчал. Внутри клокотало. Он был готов взорваться от переполняющего желания крикнуть – «Эврика!», но всячески сдерживался, чтобы у прозорливого еврея не возникло ненужных вопросов.
– Как это «головной мозг отсутствует»? – спросил он как можно спокойнее.
– Такое часто случается даже у живых, – многолетняя работа с трупами выработала у Якова Липсица стойкий медицинский цинизм.
– Это мотив?
– Я эксперт, а не следователь.
– Больше нет следов насилия?
– Читайте акт, господин Кариди. И, кстати, пустая голова нисколько не исключает самоубийство. У многих суицидников та же проблема – полное отсутствие мозгов.
– Мне не до шуток.
– Так, ладно, на сегодня всё. Остальное прочтёте в окончательном отчёте, – раздраженно затараторил эксперт и наигранно замахал руками. – А теперь, молодой человек, дайте покой и мне, и себе, и трупам.
Говоря это, Яков Соломонович подхватил Марка под локоть и мягко, но сильно, будто пилил кость, принялся подталкивать к выходу.
* * *
Чрезвычайное происшествие взбудоражило всё полицейское управление. Витте срочно вызвали в окружную префектуру, где битых два часа он простоял «на ковре», шевеля как таракан взмокшими усами, то и дело протирая лысину шелковым носовым платком, и получая «нагоняй» от прокурора Юго-Восточного Кластера Георгия Новака. Мертвый бездомный на полицейской стоянке, да ещё без половины черепа – это ЧП.
– Пенсия?! Не дождётесь! – не унимался эмоциональный прокурор, просверливая пронзительным взглядом обильно потеющий комиссарский лоб. – Наверху ходят слухи! Уважаемые люди начинают задавать вопросы! Куда смотрит полиция?
Комиссар сунул промокший платок в карман идеально отглаженных брюк и потупил взор, всячески пытаясь не пересекаться с холодными налитыми кровью прокурорскими глазёнками. Но, из-за большой разницы в росте, маленький прокурор как нарочно ухитрялся снизу заглянуть в раскрасневшееся лицо комиссара, издевательски буравя бесцветными зрачками его взъерошенные топорщащиеся усы.
– Именно у вас и именно сейчас! Ай-ай-ай! Когда на носу окружная проверка! Как вы могли прошляпить? А я вам доверял, Витте, как себе.
Маленький толстенький, заложив руки за спину, он вьюном кружил вокруг комиссара и громко сопел в такт своим быстрым мелким шажкам.
Прокурор Георгий Новак, дёрганый неуравновешенный холерик, обожал показательные психологические экзекуции. Удивительно, что Константин Витте за семь лет пребывания в должности комиссара, прошёл через это всего лишь раз. И то, в самом начале, сразу после назначения. Больше для профилактики. После того случая его звериная способность чуять опасность и умение обходить острые углы, помогала долгие годы избегать «прокурорского ковра». И вот это случилось. И почти перед самой пенсией!
– Его нужно найти, – кричал прокурор, – и срочно!
– Кого найти? – заикаясь, промычал Витте.
– Того, кто это сделал, черт побери! Не злите меня, Витте! – заголосил прокурор, суетливо размахивая перед комиссаром маленькими ладошками с растопыренными пальчиками-сосисочками. – Как ему это удалось?!
– Я… э?
– Да-да! И не думайте, что коль наши жены давние подруги, это как-то поможет вам, дорогой Константин!
Новак редко называл комиссара по имени. Практически никогда. Они не были друзьями, прокурор вообще не имел друзей. Не имел даже приятелей. Он не терпел фамильярности, общался надменно и сухо, был самодур и немного сноб. Среди коллег Георгий Новак слыл неприятным человеком. Но жены их действительно, познакомившись как-то давно на одном из благотворительных балов, на долгие годы стали близкими подругами. Потому от слов «дорогой Константин» у Витте похолодели кончики ушей.
– Как вы упустили его?! – прокурор тряс перед носом комиссара гербовой бумагой. – Он был у вас… вместе с этим… мертвым Шампша… как там его, чёрт?
Зардевшись как переваренный рак, перейдя на визг, он завопил что есть силы:
– Срочно в розыск!
Прокурор Новак был вне себя от бешенства. Он трясся и извергал молнии. Но тому было объяснение – буквально час назад, в этом кабинете, так же как сейчас Витте, тогда стоял он, а высокий хорошо сложенный молодой человек в чёрном дорогом костюме с аккуратной косичкой ухоженных светлых волос, сидел в его кресле и говорил эти же слова:
– Его нужно найти. Срочно. И не вздумайте расстроить меня, дорогой Георгий.
Блондин не был похож ни на сотрудника СОТ, ни на убэшника. Для этого он выглядел чересчур элегантно, а подкрашенная «эспаньолка» и идеально ровные прямые усики на загорелом лице выдавали в нём потомственного аристократа. И всё же имелось в его взгляде что-то такое, что заставляло прокурора трепетать, словно кролик перед удавом.
Так же как и комиссар, прокурор буквально весь обливался холодным потом. Но в отличие от Витте, не мог вытереть взмокший лоб, поскольку не имел шелкового платка. Платками прокурор не пользовался. Зато носовой платок имелся у блондина. Черничного цвета, из стопроцентного итальянского хлопка с вышитым большим золотым вензелем «А.Д.». Протерев им позолоченную оправу, гость надел очки, окинул блуждающим взглядом овальный прокурорский кабинет и участливо спросил:
– Неужели, Георгий, вам разонравился этот кабинет?
Новак непроизвольно застонал. Его собеседник улыбнулся и продолжил:
– Надеюсь, вашей вины в случившемся нет. Нельзя за всем уследить. Так ведь?
Блондин поднялся и рядом с его высокой фигурой низенький прокурор превратился в тщедушный нервный комочек.
– Но только не в этом кресле. Помнится, «чистки» всегда начинались внезапно. И когда приходила «тройка» с постановлением оправдания уже не имели никакого значения.
Новак чуть было не свалился на паркет. Его желеобразные щёки мелко вздрагивали от напряжения.
– Пишите, – мягко произнёс блондин, изящно протягивая трясущемуся прокурору чистый лист бумаги.
– Итак, – начал он мягко, но в этой мягкости слышалась смертельная опасность. – Санкция прокурора на оперативный розыск.
Придерживая лист дрожащей ладонью, Новак принялся писать. В кабинете воцарилась мертвецкая тишина, как на кладбище. Лишь противно скрипело, елозя по бумаге, дорогое прокурорское перо.
– Имя Эрик Губер. Возраст не более тридцати пяти. Рост выше среднего. Телосложение плотное. Волосы темные прямые, длинные. Высокий лоб, глаза серые. Одет в старую полосатую майку и тёмную куртку. На ногах стёганые штаны и электромонтёрские ботинки. Неделю назад был задержан дежурной сменой Побединского отделения полиции до выяснения. Но по непонятным причинам отпущен, – на последней фразе блондин сделал ударение. – Сейчас место нахождения неизвестно. Он нужен мне ещё вчера, вы это поняли?
Прокурор активно закивал головой.
– Надеюсь, – процедил блондин.
Снова усевшись за массивный дубовый стол, гость придвинул фото в стальной рамке довоенного стиля. На фотографии миловидно улыбались красивая женщина в лыжной куртке и девочка лет четырнадцати в свитере толстой вязки с вышитыми оленями на плечах. На голове у девочки были очки для горного слалома, а вдали, искрясь искусственным снегом, блестел горнолыжный спуск.
– За три года в пустыне я забыл, как выглядит снег, – тихо выговорил блондин. Тонкими, длинными как у пианиста пальцами он погладил лица на фото, и добавил: – От того как вы справитесь, зависит их благополучие тоже.
У прокурора замерло сердце. Сидящий за столом вернул фото на место и властным тоном произнёс:
– Его обязательно нужно найти, дорогой Георгий.
* * *
Алекс Деев вышел из своего «Нагано», новенького спортивного электрокара, и направился к главному входу Управления Безопасности СОТ. Предъявив роботу красный пластиковый пропуск, не спеша пересёк холл и остановился у стеклянной двери скоростного лифта. Рабочий день давно закончился, и здание было безлюдно. Он вошел в лифт и поднялся на последний, сто восьмой этаж. Когда двери кабины открылись, его наручный геолокатор сообщил мелодичным женским голосом: «Вы на месте». Стальной хронометр на стене показывал ровно двадцать один час по среднеевропейскому времени. Выйдя из лифта, Алекс твердым шагом направился в конец коридора. В тусклом свете дежурных фонарей его высокая фигура отбрасывала длинную зловещую тень, ползущую вслед за ним по полу. Тень то раздваивалась, то совсем растворялась. То появлялась снова черной длинной змеей, цепляющейся мертвой хваткой за его ноги. Когда же он свернул за угол, тень прыгнула на стену и стремительно поползла вверх к потолку, а когда он остановился перед массивной дубовой дверью, тень замерла, словно перед решающим броском.
Алекс любовно пригладил «эспаньолку» и вошёл в отделанный мрамором овальный зал. В центре чернел большой круглый бассейн. Свет был притушен, и женская фигура, лёжа на спине в центре бассейна, почти сливалась с темной гладью воды. В зале не было ничего, на что мог бы сесть Алекс, и стоя на краю бассейна, он в ожидании смотрел на безмятежно нежащуюся в воде женщину. Сквозь прозрачный купол, в отражении водных бликов просматривалось безоблачное ночное небо, и казалось, звезды тоже купаются в чёрной воде.
– Ни о чем не думать – вот истинное блаженство.
Мягкий женский голос подхватило эхо, и густой влажный воздух задрожал над тёплым бассейном. На неподвижной воде, на спине, рассматривая звездное небо сквозь стеклянный свод, с раскинутыми в стороны руками лежала красивая женщина. Купальник выгодно подчеркивал точёную фигуру, а длинные каштановые волосы, змейками покачивались на воде вокруг хорошенькой головки, оттеняя бархатную кожу цвета парного молока. Ей было около сорока, но её тело выглядело гораздо моложе. Она медленно повернула голову, чтобы лучше рассмотреть гостя, затем подплыла к краю бассейна и спросила:
– А вы, Ал, когда-нибудь научитесь расслабляться?
Выйдя из воды, протянула руку. Она всегда называла его коротко «Ал». Он подал ей широкое махровое полотенце и, завернувшись в него, она отряхнула мокрые волосы. Несколько мелких капель остались на лацкане его новенького пиджака.
– Я умею расслабляться, – ответил он. – Только это бывает крайне редко. Работа не позволяет.
Достав из бокового кармана носовой платок с буквами «А.Д.», аккуратно протёр брызги. Женщина еле заметно улыбнулась:
– Надеюсь, вы и к делу относитесь так же, как к своему внешнему виду?
– Полагаю, вы уже убедились в этом.
– Лучшее убеждение – результат. Естественно положительный. Человек, которого вам поручено найти, должен быть преподнесен Совету «на блюдечке» ещё вчера. И помните, я за вас поручилась.
– С вашей поддержкой…
– Это другое. В этом деле правительство не может фигурировать напрямую, и открыто помогать не будет. Так решили наверху. Но и мешать вам тоже не станут.
Подойдя к стене, она поднесла открытую ладонь к замку, и стена разошлась, открыв проход в кабинет, обставленный в викторианском стиле.
– Не знаю, зачем он им понадобился, – продолжала женщина, направляясь к столу, – но они весьма напуганы. Именно поэтому Управление Безопасности также не станет вмешиваться. Вы, Ал, один.
Из верхнего ящика она достала внушительную пачку зеленых поинтов, перевязанных банковской лентой и протянула блондину. Тот не пересчитывая, спрятал деньги в карман и, довольно поглаживая «эспаньолку», произнёс:
– Я практически ничего о нём не знаю. С такой скудной информацией сложно работать.
– Всем всегда чего-то не хватает, – чуть жеманно вздохнула женщина, – вы стали бояться сложностей?
– Нет, но это осложняет…
– Ал, – она резко перебила его, – не помню, чтобы я с вами когда-либо обсуждала нюансы очередного задания.
И затем, уже спокойнее:
– Хотя, вы правы, информации маловато. Старцы держат в секрете. А может, информации попросту нет. – Женщина развела руками, давая понять, вопрос обсуждению не подлежит. – Мы на службе. Я на официальной, вы на тайной. Вы активно начали, и я уверена, справитесь. Кстати, блестящая идея с подброшенным трупом.
– Тут ещё…
– Ал, – она резко подняла руку, – повторяю, мы не на совещании. Мне не интересны планы, мне нужен результат. Помогу лишь этим.
Она взяла со стола тонкую жёлтую папку и протянула её блондину:
– Ознакомьтесь с этим досье. «Старцы» считают, что у него есть напарник. Ну, или сообщник… в любом случае, Ал, присмотритесь к этому молодому полицейскому. Может это та самая ниточка, которая приведёт к клиенту. В любом случае Марк Кариди – последний, видевший его перед исчезновением.
Глава 6
Марк словно превратился в тишину, когда прямо над его головой скрипнула половица. Он лежал в узком подполе своей квартиры и прислушивался к тому, что происходит там, наверху. Когда-то, в довоенные годы метровый в высоту подпол служил кладовкой, и Марк помнил, как он еще ребенком помогал матери укладывать в него банки с соленьями. Сейчас, когда человечество победило голод и перешло на внутриклеточное парентеральное питание, делать пищевые запасы стало совершенно ни к чему. Можно просто побаловать себя чашечкой ароматного кофе утром или бокалом хорошего вина вечером. Можно посетить ресторан, где повар-виртуоз порадует отменным бифштексом, приготовленным по довоенному рецепту с капелькой крови на прожаренной корочке. Есть даже овощные магазины для истинных гурманов. И все же, что касается ежедневной потребности человека в еде, один укол пищевого пистолета, и организм мгновенно получает все необходимые белки, жиры и углеводы. А так же витамины и минералы. Внутривенная еда стала простым и естественным атрибутом сегодняшней повседневной жизни – как дышать воздухом. Теперь приготовление пищи – скорее хобби, чем жизненная необходимость. Организм не засоряется шлаками и токсинами, проблема ожирения решена полностью. Но чтобы у людей не атрофировались органы пищеварения, чтобы не появлялось проблем с зубами, и желудок оставался в рабочем состоянии, еженедельно в обязательном порядке в специальных «воскресных пунктах раздачи» всем жителям Мегаполиса бесплатно выделялись продовольственные пайки из высококачественных продуктов для приготовления воскресного «семейного обеда». Марк не готовил воскресных обедов – стоять в очередях за пищевым пайком ему было просто лень. И хотя на кухне у него давно простаивала без дела, подаренная еще его матери и уже морально устаревшая газовая плита с полным газовым баллоном, он так ни разу и не притронулся к ней. Полностью перейдя на быстрое инъекционное питание и растворимый кофе как неизменный придаток к утренней сигарете, он так и не научился пользоваться этой плитой. К тому же, израсходуй он запас газа, заправить заново баллон в нынешнее время было бы крайне проблематично, на Объединенных Территориях использовалась исключительно электроэнергия. Он еще помнил, что когда-то у них был даже холодильник – техника, потерявшая ныне так же как плита и старый подпол всякую актуальность. Почти все его соседи с первых этажей в доме давно избавились от этой архаики, тем самым расширив пространство своих квартир, но Марк не видел в этом смысла. В квартире все оставалось так же, как было когда-то, при живых родителях. Он не изменил ничего. Оставил не тронутой не только утратившую необходимость маленькую кухню, куда он заходил крайне редко, а и стоящий в самом ее центре древний обеденный стол. Он лишь превратил его в письменный. И подпол под столом оставил тоже. И вот теперь старый подпол пригодился опять.
Половица вновь скрипнула, но уже немного дальше, где-то в коридоре, и Марк понял – в квартиру вошел второй.
Он их заметил еще в скоростном вагоне по пути домой. В полицейской школе его научили распознавать заинтересованный взгляд среди сотен усталых полусонных глаз пассажиров вагона мегаполис-транса. Люди давно привыкли много работать на благо СОТ и жили как в невесомости, не замечая окружающий их мир. Отследить в этом человеческом вакууме интересующиеся тобой глаза для полицейского было совсем не сложно.
Эти двое действовали весьма профессионально и там, в вагоне, главное для Марка было – не выдать, что он заметил за собой слежку.
Марк вышел на своей станции, и те двое последовали за ним. Он подошел к дому и набрал электронный код. Двое прошли мимо и свернули за угол. Но Марк понимал – не для того они шли за ним от самого Центра, чтобы вот так просто пройти мимо. Он быстро вошел в квартиру и, не включая свет, приложил ухо к входной двери. За дверью послышались шаги. Он был уверен, что это именно те двое вошли в подъезд. Не теряя времени, он влез под стол, открыл пыльный подпол, спрыгнул внутрь и закрыл над собой деревянный люк. Все это он проделал быстро, без суеты и лишних движений, как когда-то в детстве, когда играл со старшим братом в «прятки».
Несколько долгих минут в квартире было тихо, и Марк уже решил, что ошибся, как вдруг над его головой скрипнула половица.
– Его уже нет, – услышал Марк низкий баритон.
Кто-то стоял в его маленькой кухне, у старого обеденного стола, прямо над ним.
– Ушел через «черный ход», – сказал второй, – и наверняка думает, что перехитрил нас.
– Он действует именно так, как мы планировали.
– Психологический портрет подтверждается. Еще в вагоне пытался выглядеть хладнокровным, – тенор второго был выше и моложе.
Послышались шаги – обладатель баритона направился в спальню. Второй сел за стол и начал шуршать бумагами. Несколько минут Марк слышал в квартире суету. Они явно что-то искали. Двигали мебель, шелестели бумагами, зачем-то включили воду в ванной. Они не торопились.
– Хотелось бы быть уверенным, что сейчас он далеко, – сказал баритон.
– Не сомневайся, Феликс, – ответил тенор. – Сейчас он кружит по району, как его и учили в полицейской школе, и уверен, что обхитрил нас. Не думай о нем. Главное, что камера внешнего наблюдения у подъезда зафиксировала его возвращение домой. А все остальное не имеет значения.
– Ты, Хромой, конечно, парень бравый, – раздраженно сказал баритон, – но давай ты не будешь мне рассказывать, о ком мне думать, а о ком нет.
Марк вспомнил, второй, который моложе, действительно немного прихрамывал на правую ногу.
– Как скажешь, босс.
– Проехали, – буркнул баритон. – Так, Хромой, делаем дело.
Он терялся в догадках – о чем говорят эти двое? И что они делают в его квартире? Мысли путались. Сердце бешено разгоняло кровь по венам. Пальцы ног похолодели.
– Прием, – услышал Марк приглушенный голос молодого. – Вы на месте? Хорошо. Заносите «куклу» через семь минут. Да… через «черный ход». Да… все готово.
Похоже, он говорил по коннектофону. Такая редкость была доступна не многим. Сразу после войны СОТ в целях безопасности полностью запретил населению пользоваться мобильной связью, оставив лишь проводную для общего пользования, с узаконенным прослушиванием всех разговоров. Беспроводная радиосвязь была лишь у полиции и у армейских, а служебными мобильными коннектофонами пользовалось только высшее руководство госучреждений, высокопоставленные чиновники, лица приближенные к Совету и сотрудники УБ.
«Неужели они из Безопасности?»
Марк впился онемевшими пальцами в деревянную перекладину под собой. Старая доска предательски скрипнула, и у Марка перехватило дыхание. К счастью, незваных гостей рядом не оказалось. Они были в прихожей и о чем-то говорили в полголоса. Марк напряг слух, но слов было не разобрать. Он лишь услышал, как трется по полу его квартиры что-то тяжелое и громоздкое. И еще услышал шаги. Но не тех двоих. По полу стучали армейские берцы. Тяжелыми железными набойками на каблуках они издавали неповторимый глухой металлический стук. Такой стук Марк не мог спутать ни с чем. Точно так же когда-то по старому дощаному полу их квартиры стучали берцы его старшего брата Алексея, когда он пришел после ранения в отпуск. Тогда пятилетний Марк также как сейчас, затаив дыхание, сидел в подполе среди стеклянных банок с вареньем, а старший брат ходил по кухне, стуча армейскими берцами по полу, со словами: «Где же ты, Маркус? Куда ты спрятался, партизан!» И весело смеялся. Алексей давно знал, подпол – любимое его место для «пряток», но делал вид, что ищет, и намеренно топал берцами, стуча железными набойками по половицам, прямо над головой еле сдерживающего смех младшего брата. Тогда Марк видел его в последний раз.
Берцы простучали прямо над головой, и вслед за ними над Марком по полу прошуршал какой-то тяжелый баул. Там наверху, явно тащили что-то в спальню.
«Что они там затеяли?» – Марк напрягся.
Вдруг монотонную возню разорвал громкий звонок. Звонил телефон на столе, прямо над люком. Тут же послышался глухой удар об пол и полукрик-полушепот Хромого:
– Аккуратней, черт!
– Спокойнее, – прошептал баритон явно тому, в берцах, – держи себя в руках. Где вас таких набирают. Хорошо, что первый этаж.
Звонок прозвенел трижды. Затем раздался щелчок и Марк услышал свой голос:
«Здравствуйте. Если вы слышите меня, значит я еще на службе. Оставьте свое сообщение после сигнала. Пока».
Телефон длинно пискнул и из динамика послышался приглушенный, но хорошо различимый голос Розы:
– Здравствуй, Марк. Рапорт о твоем отпуске подписан. Поздравляю. Надеюсь, отдых пойдет тебе на пользу, и ты перестанешь видеть пришельцев.
Роза как-то невесело хмыкнула, помолчала и добавила:
– Марк, обязательно сходи к врачу. Я беспокоюсь. Ну, пока.
С минуту в квартире повисла тягучая тишина. Марк замер. В этой мертвецкой тишине был слышен лишь стук его сердца, на удивление спокойно отбивавшего свои шестьдесят ударов в минуту. Он перестал прислушиваться к тому, что происходит наверху и внутренним взором оглядел себя.
Пот ручьями стекал со лба. Во рту пересохло. Пальцы онемели. И все же он был удивительно спокоен. Только сейчас Марк отметил, что лежа в этой многолетней густой пыли, он ни разу не попытался чихнуть. И только подумав об этом, он судорожно сжал обеими ладонями нос и рот, сдерживая предательские спазмы.
Минуту он боролся с желанием, пока инстинкт самосохранения не победил потребности организма.
Наверху было тихо уже очень долго.
«Неужели ушли?» – подумал Марк.
Он поднял было руки к люку, как вдруг опять услышал хорошо знакомый баритон:
– Все, пора. Уходим. Забери кассету из автоответчика.
Недолгое шуршание на столе, а затем грохот трех пар обуви кувалдой ударивший по барабанным перепонкам. Сначала армейские берцы громко простучали прямо над Марком, затем, немного в стороне, проковылял, подтягивая правую ногу, хромой и последними, в самом конце, широкие шаги обладателя баритона, таинственного Феликса. Трое шли к выходу.
На мгновение все стихло. И тут Марк услышал глухой стук входной двери и щелчок замка. Убэшники и военный в берцах ушли из его квартиры. Марк сделал глубокий вдох, задержал дыхание, а затем медленно и протяжно выдохнул весь воздух из легких. И все же он все еще не был готов выйти из своего убежища. Он лежал в пыли старого подпола и считал до ста. Счет успокаивал, и восстанавливал силы. Эту привычку он вырабатывал годами, и теперь всегда, произнося слово «сто», приходил в себя. Сейчас время работало на него. Сейчас время было его союзником.
«Они даже не пытались меня найти, – вдруг пронеслось в его голове. – Здесь что-то не так».
Еле уловимый запах защекотал ноздри.
«Что может означать этот визит? То, что они из УБ, в этом нет сомнения. И не только из-за наличия у них спецсвязи. Так работать может только УБ. Спокойно и хладнокровно. Следуя инструкции».
Что-то было в этих безликих посетителях такое, что было свойственно лишь сотрудникам Безопасности. В тоне, в голосах, даже в стуке их обуви. И еще в их общении друг с другом. Холодные, рабочие реплики. Без эмоций, без интонаций. И даже небольшие перепалки выглядели как обычный профессиональный разговор.
«Они забрали кассету. Но не я им был нужен. Конечно же, все это связанно с Губером. Я ждал чего-то такого. Он меня предупреждал. Но я ждал чего-то похожего на задержание или допрос. Ждал какого-нибудь выяснения. Чего угодно, но только не этого… Не понимаю».
Марку стало трудно дышать. Он поморщился и вдруг не то, чтобы понял, почуял нависшую над ним смертельную опасность. На только что высохшем лбу вмиг проступили большие холодные капли пота. Все его тело задрожало и напряглось как тетива лука перед выстрелом. Горло сковал спазм. Этот запах… он узнал его. Запах, который давно стал редкостью. Но все же, он узнал его.
У Марка перехватило дыхание. Его бросило в жар. Он отчетливо представил красный баллон рядом с белоснежной эмалированной плитой. Его воображение нарисовало совершенно четкую картину – баллон в углу полутемной кухни тускло блестит в пробивающихся сквозь окно фонарных бликах. Цвет баллона красный – цвет опасности, цвет пожара. А выше, на этом баллоне, сверкает хромом, еще ни разу не тронутый, газовый редуктор. И на нем из такого же блестящего, как и он сам, до упора отвинченного крана, свисает, в оплетке похожей на змеиную кожу, и так же по-змеиному зловеще шипящий черный шланг, «с мясом» вырванный из плиты. А недалеко от всей этой конструкции, на подоконнике, тихо потрескивает, мигая пьезокристаллом, его зажигалка с вдавленной в корпус и аккуратно обмотанной скотчем кнопкой. Зажигалка тоже красного цвета – цвета пожара, цвета опасности.
