Текст книги "Кукурузные человечки"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

–А чего у тебя все дни – мужики? – привередливо спросила Нинка. – Женщин-дней неужто не бывает?

–Да что ты! – не растерялся Кубик. – А среда, а пятница? А суббота? Трое мужчин и как раз три женщины. Народом все предусмотрено, полное, заметь-ка равенство! А седьмой день – восресенье – ни он, ни она. Значит, общий.

–А звать-то женщин как? – не унималась Нинка.

–Первое имя – Анна...

–Как мою мамку, – удовлетворилась наконец Нинка. И подвела итог: – Выдумщик ты, Кубик! Укороту на тебя нет!

–Неужели не интересно? – всерьез (чему Славик удивился) забеспокоился художник.

–А чё в выдумке интересного? – резанула правду-матку Нинка. – Ты бы коров, как моя мамка, подоил, было б тебе не до баек!

–Ну, Нин... – Кубик растерялся, – не всем же доить коров. Кто еще хлеб сеет, кто комбайны делает, кто на самолетах летает...

–А кто по лугам цельное лето ходит да краску по белому размазывает! Ты бы вон мою мамку лучше нарисовал!

–А что! – ожил художник. – И нарисую. – К Кубику возвращалась уверенность. – Возьму и напишу. Молодец, Нинон! Прямо умница! Такую идею подала!

–То-то, – сказала Нинка, вставая из-за стола. – А то ходит по лугам, ходит, вчерашний день ищет.

–Может, и тут ты права, Нинон, – вздохнул Кубик, – ищу я вчерашний день, а сегодняшний мне глаза слепит...

Нинка победно на художника и на Славика глянув, – порядок здесь явно был ею наведен, – взялась помогать Полине Андревне убирать, а Славик смог наконец вступить в разговор.

–Дядя Витя, – сказал он то, что было все время у него на языке, – а вот что бы вы делали, если б встретили в нашей деревне пришельцев?

–Я? – чисто по-детски переспросил Кубик, он все еще от грустной мысли о вчерашнем дне не мог отделаться. – Я? Я бы сказал им: "Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит..."

Славик, а он собирался уже встать, так и шлепнулся на табуретку.

–Откуда вы знаете их язык?!

–Знаю, – снова грустно ответил Кубик, – я много чего знаю. Может даже слишком много. И именно это мне и мешает работать...

Взрослого друга у Кубика в деревне не было, и поэтому он иногда говорил Славику то, чего тот не понимал и что, очевидно, было понятно только взрослому.

Великий каратист

Всего шесть слов – и Кубик превратился в загадку. Откуда он знает язык пришельцев? Неужели он успел и познакомиться с ними, и узнать их язык? И почему он не рассказал об этом Славику? Может потому, что взрослые умеют хранить тайну? Славик решил потихохоньку вызнать ее у художника. Молоко он отнесет кукурузным человечкам чуть позже.

После обеда женщины стали мыть посуду, а мужчины уселись на крыльце.

День был... Нет, об этом надо подробнее. Уж коль среди наших героев есть художник, будем время от времени смотреть на все его глазами.

Кубик, чуть выйдя на крыльцо, прищурился и осмотрел день, как натурщика, который, пока его не было, изменил положение, и тени на нем сместились.

День был зеленый, голубой и желтый. Желтыми были солнце, подсолнухи, видные с крыльца, и цветы "золотой шар" в палисаднике.

По двору ходили куры и петух. Хвост бил из петуха разноцветным праздничным фонтаном.. Куры разгребали землю, что-то склевывали и переговаривались:

–Ко-о-о, ко-ко-ко... Ко-ко...

Понять их было легко:

–Камеше-е-ек... Песо-о-к... Зернышко-о-о... Семечко-о-о...

Петух чем-то ужасно гордился. Скорее всего, хвостом. И еще, вероятно, гребнем, глядя на который, между прочим, люди придумали корону своим царям. Потом о сходстве короны и петушиного гребня они забыли, и зря.

Петух вниз почти не смотрел, а разрыв землю сильными ошпоренными ногами, краем глаза замечал в ней червяка. Он сзывал кур:

–Чер-вяк!

Куры, кудахтая, со всех ног кидались отведать червяка, ссорились, клевали друг дружку, а петух, отвернувшись от них, свысока оглядывал двор в надежде, что кто-нибудь еще, кроме кур-дур заметит, какой он и большой, и сильный, и красивый, и умный, и червяка умеющий находить в одно мгновение...

Кубик о своей тайне помалкивал и не сводил глаз с петуха.

–Все нынешние болезни, – неожиданно объявил он, – происходят оттого, что люди перестали смотреть на кур! Мы их видим только голыми и замороженными. Кошмар! Разве может замороженный петух снять стресс, который человек получил на работе? Будь я врачом, я прописывал бы не таблетки, а куротерапию, то есть пристальное смотрение на живых кур с целью исцеления.

–Дядя Витя, – решился Славик, – ну вы бы сказали инопланетянам "Глокая куздра...", а дальше что?

Петух не выдержал напора каких-то чувств – захлопал крыльями и заорал.

–Нет, ты полюбуйся этим горлодером! – воскликнул художник вместо того, чтобы ответить на Славикин вопрос. – Сколько в нем спеси, глупости, фанфаронства! Столько же, сколько в ином человеке. Но это, – Кубик поднял указательный палец, который был у него всегда в краске, потому что писал он частенько не кистью, а именно пальцем, – но это всего-навсего петух, и глупость его мне не опасна.. Ведь в конце концов я могу петуха съесть. Я смеюсь над ним, я отвожу с ним душу, понял, Славик?

–Понял.

–Ты кажется спросил, что будет после "Глокая куздра..."?

–Да.

–Дальше все будет прекрасно. Я бы с ними после этого подружился, пришельцы показали бы мне, что они привезли с собой. Это будут, конечно, удивительные вещи... Глянь-ка, это не к тебе?

Славик повернул голову к калитке. Там стояли Генчик, Юрчик и Васек. Генчик манил его к себе рукой.

–К... ко мне, – сказал Славик и голос его дрогнул.

–Пойти с тобой?

–Не надо. Я сейчас вернусь.. – Он подумал, что не будут же деревенские драться при Кубике.

–Слышь, – сказал ему Генчик, когда они отошли вчетвером от калитки, – а это твое каратэ ничего... Там у вас в городе всех ему учат?

–Не всех.

Справа от Славика шел Васек, а на пятки наступал Юрчик. Славик оглянулся – художник стоял на крыльце и смотрел в их сторону.

–Слышь, Слава... – Генчик тоже оглянулся. – ты сколько у нас в Егоровке пробудешь?

–С неделю, не больше. – По тону разговора Славик понял, что драки не будет.

–Покажи нам приемы, а? – сказал Генчик. Он обогнал Славика и встал перед ним. – Будешь у нас трнером. А мы тебя тоже чему-нибудь научим. Вот Васек свистит как бог. Юрчик в ножички играет. Понимаешь, к нам ребята из Михайловки драться приходят. То мы их, то они нас... А если мы каратэ будем знать, ого, как они почешутся!

Славику захотелось стать тренером. Тем более, повторяем, что он видел целый фильм про Брюса Ли по телевидению. Раз-два-три-четыре – и четверо противников лежат в глубоком нокауте.

–Не могу, – сказал Славик, – я подписку дал.

–Какую подписку?

–О нерапростраенении каратэ. Что не буду никому показывать его приемы, – заливал Славик. – Это же все равно, что оружие раздавать направо и налево. Нас когда собрали в первый раз, дали подписать документ. Сказали, что если где будет замечено появление каратэ, выясним, кто мог его разбазарить и тогда... В общем, не могу, ребята.

–Ты смотри, – потер щеку Генчик, – хоть бери и в город поезжай.

–Врет он все, – сказал Васек. – Подумаешь, каратист!

–А может, и каратист, – ответил ему Генчик, – ты от одного его удара лег.

–Я споткнулся, – возразил Васек, – а потом об землю лбом треснулся.

–Треснулся? А синяк где? Покажи!

–А это не синяк? – завопил Васек, тыча в свой лоб, где никакого синяка не было. – Вот он, синяк!

–Слышь, Слава, – Генчик повысил голос, чтобы пресечь спор, – а когда к нам из Михайловки придут, пойдешь с нами? Ты ведь в нашей деревне живешь, вроде, значит, наш.

Славику ничего не оставалось, как согласиться. Пообещать, что он выступит на стороне егоровцев. На том и расстались. Пожали друг другу руки в знак союза. Славик направился к дому.

–Инцидент исперчен? – спросил его Кубик, сидевщий на крыльце.

–Исперчен.

–Ну тогда я пошел, – сказал художник, поднимаясь. – Мой привет пришельцам.

–Спасибо, – ответил Славик, – передам.

Он отправился на кухню за топленым молоком, а сам думал уже о том, как он будет драться с михайловцами. Хорошо бы, конечно, с помощью сонного луча...

Славик рассказывает о планете Земля

Бабушка за это время успела заснуть. Славик взял не только топленое молоко, слитое уже в поллитровую банку, но и остатки жареной картошки. Он положил ее на блюдце.

Как командир ни уговаривал Питю не прикасаться к земному овощу, тот кушанье отведал. Кружочек картошки (бабушка нарезала ее именно так для жаренья) малыш держал обеими руками и откусывал по кусочку. Все смотрели на Питю со своих кукурузин и, заметил Славик, глотали слюнки. Даже Грипа, который стоял сложив руки на груди, не сдержался и облизнул губы.

Питя картошку съел, вытер руки о кукурузный лист.

–Ну как? – не выдержал Вьюра.

–Во! – Питя показал большой палец. – Мое первое мнение о землянах такое: толк в еде они знают. А теперь, Славик, дай мне, пожалуйста, молока. И скажи, кто из космонавтов, с которыми ты недавно познакомился, самый смелый.

Командир кашлянул, Славик повернулся к нему.

–Расскажи нам о своей Земле, – сказал тот. – И как вы на ней живете, расскажи.

–Ну... – начал Славик, – мы... – И тут вдруг, произнеся слово "мы", он почувствовал ужасную ответственность: он, перешедший в этом году всего лишь в пятый класс, должен говорить от имени всего человечества! Славику показалось на минутку, что его вызвали к доске или что он на экзамене, которыми их начали пугать со второго класса.

Землянин стал вспоминать, что он знает о своей планете.

В голове завертелась быстрая карусель, состоящая из: старта космического корабля, виденного по телевизору, пожара в многоэтажном доме, прыгающего по сцене эстрадного певца, здания его школы, движения машин по улице у их дома, взрыва у какого-то окопа, лица Стаса, его друга, перелесков, увиденных из окна поезда, реки сквозь металлическую раму моста...

Предметы прибывали. Карусель вертелась все быстрее. Неожиданно в ней появился крокодил Гена с Чебурашкой, домашний их телефон, серый слон, бредущий по саванне, лицо папы, что-то ему говорящего....

До него донесся голос Пити:

–Да, да, – кричал он, раскачиваясь в своем початке, где листья обертки были отогнуты вниз, а держался Питя за ствол кукурузы, – расскажи, что у вас, кроме футбола, интересного! Что все планеты круглые, я слыхал. Про моря и океаны – тоже. Что есть горы и ущелья, реки и озера, города и деревни, я знаю и видел их, когда мы облетали вашу планету, своими глазами. Мне эти уроки географии во как надоели! Опять что-то изучать? У меня каникулы! Грипе тоже все это надоело, только он ни за что не признается. Он ведь командир...

–Географию, ребята, я плохо знаю, – успел вставить Славик.

–Не обращай на Питю внимания, – сказал Грипа, – рассказывай о том, что тебе известно.

–Давай, давай! – подбадривал его малыш, – говори скорей, что у вас есть, кроме футбола.

–Есть еще хоккей, – брякнул Славик.

–А это что? – спросил командир.

–Тоже игра, только в нее зимой играют.

–Что такое зима? – Грипа сам взялся спрашивать о Земле.

–Зима? Ну... у нас четыре времени года. Лето, осень, зима, весна...

–И на каждое время придумана своя игра? Вот бы где я жил! – завопил Питя. – Ребята, давайте останемся здесь! Нам дадут какой-нибудь островок, мы сделаем из него государство...

–...и будем играть все четыре времени года, – закончил за него Грипа. – Расскажи о них, Славик .

Славик покосился на Питю и вздохнул.

–Сейчас у нас лето, – начал он голосом, каким рассказывают урок. – Летом самые длинные и теплые дни. Все растет, все зелено, все цветет. Люди выращивают хлеб, овощи, фрукты... – Краем глаза землянин увидел, что огорченный скучным рассказом Питя вылез из своего гнезда и стал взбираться по кукурузному стволу вверх, к метелке. Ствол становился все тоньше, он стал под Питей сгибаться...

–Летом, – заторопился Славик, – мы играем в футбол, волейбол, баскетбол...

–Какое круглое слово – бол, – сказал Молек. – Почему мы на .Кукурбите не додумались до этих игр?

–Они, наверно, в природе землян, – высказал предположение Питя с качающейся верхушки кукурузы, – создавать вещи, за которыми самим же приходится гоняться. Мы живем гораздо скучнее – от нас ничего не убегает. Слушай, а что это за игры – волейбол, баскетбол? – Чтобы получше слышать, он немного спустился.

–Минуточку, – сказал Славик. – После лета наступает осень. Все созревает, листья на деревьях и трава желетеют, день укорачивается, становится холоднее...

–И во что вы тогда играете? Самое время для игр – не жарко.

–Осенью мы идем в школу.

–Эх! – воскликнул Питя. – Ясно, что вам уже не до игр. Облети хоть всю вселенную, везде одно и то же! Ну а что вы делаете зимой?

–Зима – это когда все покрыто снегом. И когда очень холодно. Дни короткие, а ночи длинные. И вьюга, и мороз...

–Ну... и вы сидите дома?

–Зимой?! Наоборот! И в выходные, и в каникулы! И на лыжах катаемся, и на санках, и снеговиков лепим, и снежками бросаемся! А хоккей – главное. Это вроде футбола, только на льду и на коньках. Вместо мяча – шайба, в руках – клюшка...

–Вот настоящие слова! – крикнул Питя. – Такие звонкие! Каникулы, коньки, шайбы, клюшка! Я дома буду звать ими всех своих зубак. Но зубак у меня пять, а слова пока четыре. Не найдется ли у тебя еще одного, такого же хорошего словечка?

–Еще одно? – задумался Славик. – Знаешь что? Назови пятую зубаку Голом. Гол – это когда забивают шайбу или мяч в ворота. Тогда все земляне вскакивают и кричат: "Го-ол!"

–Отличное имя для зубаки! Гол! Я назову так самую большую. Гол! Гол! Иди сюда! Гол, вперед! И каждый раз буду вспоминать, как я побывал на планете Земля! Славик. а в хоккей ты нас научишь играть?

–А долго вы здесь пробудете?

–А когда наступит зима?

–Когда? – Славик стал загибать пальцы. – Сейчас середина августа. Значит, еще сентябрь, октябрь – это уже два с половиной месяца, семьдесят пять дней...

–Это слишком лолго, – сказал Грипа. – Нам ведь тоже скоро идти в школу. Да, ты не рассказал про еще одно время года – у него такое красивое название...

–Про весну? Весной снег тает, дни удлиняются, из земли показывается первая зелень, первые цветы...

–Ты заговорил, как девчонка. И опять начинаются уроки. С меня хватит. – И Питя снова полез к самой метелке.

Командир с этого момента то и дело косился на проказника. Но от своего не отступился.

–Первое, что мы должны узнать, – это уровень вашей цивилизации, – сказал он. – Вы летаете на другие планеты?

Славик открыл рот, чтобы ответить, но Питя сверху крикнул:

–Да, да – уровень цивилизации! За уши ваших мальчишек дерут?

–Еще нет, – сказал Славик, отвечая не Пите, а Грипе – на его вопрос о полетах на другие планеты.

Бр-р-ряк! Питя съехал вниз.

–Командир! Это планета с обратным ходом развития! Они только собираются драть мальчишек за уши! А что будет дальше?

–Перестань, Питя, – поморщился командир. – Если мы не привезем домой самых главных сведений об этой планете, мы никогда больше не увидим космоса. Мы же договорились: сделаем все не хуже взрослых. А ты опять...

–Ну ладно, – согласился Питя, – потерплю еще немного. Но ты учти: то, о чем спрашиваю я, тоже важно. И когда ты кончишь свою тягомотину, начну спрашивать я. И посмотрим, у кого получится лучше.

–Хорошо, хорошо... Теперь второй вопрос – какие у вас источники энергии?

–Источники? – не понял Славик.

–Мы видели на дорогах и в атмосфере Земли движение разных механизмов. Им нужно горючее. Какое оно у вас?

–У нас бензин, керосин.

–А что это?

–Это... жидкость. А ее получают из нефти.

–А нефть откуда?

–Ее добывают из-под земли... – Славик по понятным причинам, отвечал не очень уверенно, запинался.

–Ага. А что вы будете делать, когда нефть кончится?

–Тогда мы перейдем на атомную энергию. – Славик, если честно сказать, не знал, откуда у него в голове эти сведения. И думал, что на этом его знания об источниках питания кончились.

–Что такое атомная энергия?

Славик остановился.

–Не знаю, – сознался он. И все-таки подумал еще немного. И, совсем уже неуверенно и неожиданно для себя произнес: – Кажется, это... энергия... атомного... ядра...

–А что тебе известно про атом?

Все слова, что Славик произносил в эти минуты, были для него новы, он в самом деле не знал, где и от кого их слышал.

–Атом? – повторил двенадцатилетний землянин. – Атом? Это... самая маленькая... часть... чаастичка... любого вещества... Но оказывается... и в нем есть какие-то частички... Электроны... – Славик почувствовал, что устал.

–Ага. Значит, вы добрались уже до атома. Мне все ясно, – заключил командир. И похвалил Славика: – Ты не так уже мало знаешь.

Землянин вздохнул.

–А теперь моя очередь, – немедленно отозвался сверху Питя. – Я чуть не умер со скуки, пока ты его допрашивал. Славик, скажи лучше – войны у вас бывают?

Славик поднял голову к Пите. Тот раскачивался над головами Грипы и Славика.

–Да, – ответил он. – И сейчас идут

–Мне тоже все ясно, – повторил слова командира малыш. – Значит, энергия атомного ядра станет у них оружием!

–Уже стала, – подтвердил Славик. – Это атомная бомба.

–Вот так уровень! – крикнул Питя. – Ну и уровень! С одной стороны бомба, а с другой – уже атом! Я их уровень в минуту установил, а ты, Грипа, ломал бы себе голову целую неделю! Вспомни, что говорил наш учитель о таких цивилизациях?

Грипа не успел ответиь, его опередил Молек:

–Он говорил, что такие цивилизации похожи на обезьяну с гранатой в руке.

Землянину стало обидно и захотелось возразить. Он отчетливо представил себе обезьяну с гранатой.

–А у вас разве никто не воюет? – Ничего другого ему в голову в эту минуту не пришло.

–Уже тысячу лет, – сказал Грипа. – Иначе мы не смогли бы летать во всей вселенной. А наше оружие ты знаешь – оно только усыпляет – да и то на нашей планете оно не используется.

–Не только, не только, – перебил Питя. – Можно, я расскажу Славику ту историю?

Питя съехал вниз, зкрепился на двух листах и начал:

–Однажды наши предки прилетели на планету, где вот-вот должна была начаться война. Обе армии сидели в окопах и ждали сигнала, чтобы пойти в атаку. А генералы враждующих армий приготовились отдать команду "вперед!" И тогда наши предки достали свое оружие. Солдаты обеих армий поднялись в атаку...

Наш луч косил всех, и бойцы падали как убитые. Скоро на поле боя было страшно смотреть: оно было усыпано телами солдат..

Спали он полдня, но к обеду начали просыпаться. От прежней их злости, злости, которой научили их командиры, не осталось и следа! Они встали такими же мирными людьми, какими был раньше. До войны они были крестьянами, рабочими, лавочниками, музыкантами, колбасниами. И обе страны дружили и торговали друг с дружкой.

Солдаты просыпались и узнавали довоенных соседей.

–А, это ты, Колка!

–Здорово, Пу! С чего это ты так вырядился? Ну и вид у тебя!

Они все дурное начисто позабыли – вот в чем еще сила нашего оружия!

Так и кончилась эта война, не начавшись.

–Ты забыл рассказать про генералов, – напомнил Пите Щипан.

–Я не забыл, я оставил это на сладкое. Так вот, генералы тоже помирились, но не сразу, они долго еще хмурились. Они хотели что-то важное-преважное вспомнить, да никак не могли. В конце концов генералы сели и сыграли в шабашки...

–Что это такое? – спросил Славик.

–Это такая межпланетная игра. В ней оранжевые сражаются с зелеными на доске из 64 клеток. С той и с другой стороны по 12 бойцов...

–У нас тоже есть таая игра! – обрадовался Славик. – Она называется шашки!

–Значит, наши шабашисты смогут сразиться с вашим шашистами. Вот будет здорово!– сказал Питя.

–Этот рассказ, – добавил немногословный Пигорь, – есть у нас в букваре, и его знает каждый певроклассник. И мальчишки играют не в войну, а в невойну. Солдаты идут в атаку, и вдруг все падают и засыпают. И даже храпят. Проснутся, увидят знакомых, бросают ружья и давай обниматься. Ведь дружить куда приятнее, чем воевать...

Вперед, ясноглазые!

Будь на месте Славика взрослый, тот же Кубик, он наверняка отвечал бы иначе, но отвечать пришлось нашему пятикласснику, он что мог, то и сделал. Можете поставить себя на его место и поговорить с инопланетянами на тему Земли, цивилизованности человечества, его войнах, источниках энергии и атомной бомбе.

Славик возвращался домой, перебирая в уме вопросы и свои ответы. С командой корабля они договорились встретиться вечером. У пришельцев была куча дел – они так или иначе исследовали планету Земля: состав воздуха, состав почвы на огороде Полины Андреевны, наблюдали за птицами, которые садились на подсолнухи или пролетали над ними, описывали растения, насекомых, что жужжали, ползали и прыгали вокруг них...

Перед вечером все, Кубик, Славик и Нинка, сидели на крылечке художника и смотрели на закат за речкой. Точно так же, наверно, сидели на этом крылечке Нинкины предки, которые построили дом сто лет назад. Даже коза, привязанная к забору, переставала жевать и поднимала голову. Глянув на полыхающее за речкой небо, Манька тревожилась и нюхала воздух. Коза, возможно, думала, что это пожар, и проверяла, не приближается ли он, не пахнет ли в воздухе гарью. Но от речки все сильнее тянуло травами и сыростью, на луг уже наползало белое покрывало тумана.

Небо над речкой пылало, словно за горизонтом, встречая солнце, устроили фейерверк. Нечего и говорить, что трое людей, сидевших на крылечке, как на стадионе или в театре, не отрывали глаз от этого зрелища.

–Боже мой, какое все-таки это чудо – закат! Все краски, кроме черной! – восхищенно говорил Кубик. – Вот как надо писать!

–Прямо цветомузыка, – поддержал его Славик.

–Ох, сколько я в своей жизни их уже повидала! – не отставала от других Нинка.

Коза обернулась к людям и вопросительно заблеяла: закат солнца по-прежнему ее тревожил.

–Разгадай, Манька, загадку. Какой пожар водой не потушишь? – веселым голосом спросил у козы художник. – Ну-ка? Что молчишь? Неуж и этого не знаешь? Не хватает козьего твоего ума? Отвечай, рогатая!

–Атомный, – неожиданно для себя ответил Славик.

Кубик посмотрел на него, закряхтел, крыльцо под ним заскрипело.

–Ну и младенцы пошли, – заворчал он, – чуть что – окатывают холодной водой! Чуть мы распустим по привычке слюни, как тут же какой-нибудь малолеток приводит нас в чувство. Что за время!

Кубик покосился на аудиторию и, увидав, что его на этот раз слушают, продолжил ворчание, только уже погромче – как актер на сцене:

–Чуть мы воспылаем, мы, верные традициям романтичных предшественников, как является кто-то из нынешних молокосов и отрезвляет нас!

Славик, слыша Кубиково брюзжание, рассиялся: наконец-то художник похвалил и его, наконец-то и он, Славик, попал в точку. Кубик, конечно, не знал, в какой переделке он побывал с атомной темой несколько часов назад.

–Ты прав, Славик, – продолжал Кубик, – старая загадка насчет пожара приобрела в наши дни новый смысл, и ты первый, кто открыл это. Поклон тебе! – художник наклонил голову и проверил взглядом слушателей.

Кубик обращался сейчас ко всему человечеству, а человечесство в лице Славика и Нинки, внимало ему.

–Мы обрастаем страшными волосами, – выступал он, – которые делают нас похожими на первобытных людей, – ради чего? Только для того, признаюсь я вам, как на духу, чтобы скрыть за усами и бородой слюнтяя, кисляя, размазню, недотепу и растяпу, оголтелого романтика... И что получается? А ничего! Потому что стоит нам, заросшим, как лесные разбойники, начать сочинять очередную, так любимую нами романтическую сказку,– я имею в виду не только сегодняшний закат, – как появляется ясноглазый младнец – вроде тебя или Нинон – и, не испугавшись бороды, одним словом разрушить идиллию. Говорит правду, от которой нас корчит. В этом, в окатывании нас холодной водой, – примета времени. Что ж – вперед, ясноглазые! Бородатые слюнтяи – прочь! Ваши романтические пейзажи – всего лишь дань прошлому, из которого вы не можете вытащить ноги. Мир стал жестким, как чертеж, а мы все еще ищем в нем оттенки...

–Они натворили что, да? – раздался голос позади Кубика, и Нинка вскочила и спрыгнула с крыльца.

–Мамка пришла! – завопила она и повисла на материной шее. – Мамка!

–Здравствуйте, Аня, – сказал, вставая, Кубик. – На этот раз они не натворили, а сотворили. Они по-новому разгадали старую загадку. Мы все вас заждались.

Нинкина мама – усталое лицо, коричневые до локтя руки – присела на нижнюю ступеньку.

–Наталья из декрета вернулась, вот меня и отпустили на денек. Дочь, говорю, без меня растет, я ее неделями не вижу, только, может, на свадьбу вырвусь... Ну, как вы тут живете?

–Так вы завтра дома? Матушка-голубушка-Аннушка-доярушка! – запел Кубик. – Я знаю все: стирка, уборка, отдохнуть надо, на дочь-ненаглядышку насмотреться. – но не откажите в просьбе!

–Еще что-то делать надо?

–Дело невелико будет. – Художник взглядывался в лицо Анны. – Нужно вам будет посидеть с дочерью на лугу, ни о чем, кроме травы, не думая.

–Ой да что вы! – замахала руками Анна. – Да я завтра на минуту не присяду! Какой луг! Какая трава!

Нинка сидела, уткнувшись в материно плечо.

–Ма, – сказала она, – он тебя нарисовать хочет. Это я ему сказала, чтобы нарисовал.

–Зачем меня рисовать, что я – артистка какая? Потом как-нибудь.

Кубик все так же смотрел на лицо Нинкиной мамы.

–Артистка, артистка... – уговаривал он, – все женщины артистки... А "потом", Аннушка-доярушка, не будет. Луг вон, я слыхал, запахать хотят. У Натальи ребенок заболеет или еще что-то случится, а там, глядишь, и зима. А я хочу – пока август, пока луг, пока молода, пока в глазах синь проглядывает...

–Какая уж там молодость, какая синь, – вздохнула Анна, – цельными сутками только коров и вижу...

Глаза, заметил Славик, у Нинкиной мамы были такие же, как у дочери, – то серые, то голубые, как лесные колокольчики. Но чаще всего серые.

–А когда на луг-то пойдем?– согласилась она. – Я ведь и голову должна помыть, и платье приготовить.

–Платье нужно попроще, – распорядился Кубик. – Не на бал пойдем – в траве сидеть, на речку глядеть.

Анна с дочерью, обнявшись, ушли.

–Ну, – сказал Кубик, ударяя правым кулаком в ладонь, – завтра я дам ему бой!

–Кому? – удивился Славик.

–Той бездари, тому лентяю, что сидит во мне. Я ему покажу, тугодуму!

Бабушка позвала внука ужинать.

После ужина Славик поспешил в огород. Его встретил голос Вьюры, который, видимо, нес дежурство на своей кукурузине.

–Наши в корабле. Ночью он видим. Мы решили, что завтра нужно осмотреть хоть один ваш город.

Но снизу раздался еще голос:

–Славик, привет! – Это был Питя. – Мы выполняем программу полета. Вьюра сказал тебе, куда мы летим? Что в ваших городах самое интересное?

–Самое? – переспросил Славик. – Самое – это... наверно... (Что может быть интересно для пришельцев? Ну что? Что?..) – Зоопарк, – решился он. – Цирк. Ну еще архитектура... Высотки... Людей полно... Машины...

–А что такое зоопарк? – ухватился за слово Питя.

Славик рассказал.

–Ух ты! – сказал малыш.

–Хорошо бы посмотреть, – вставил Вьюра. – Но как мы покажемся там днем?

–Можно ночью! – быстро нашел ответ Питя. – Идея! Грипа! – крикнул он в темноту. – Мы должны побывать в зоопарке, там собраны все звери Земли!

Встретиться снова договорились только на послезавтра. Завтра утром корабль возьмет курс на город.

Фея и Фей

На луг шли впятером: Кубик, Анна в новом цветастом сарафане, Нинка. Славик и коза. Впереди шагал Славик, за ним художник с козой через плечо и этюдником на веревке (тьфу! оговорился, нужно наоборот), а сзади, все еще обнявшись, делили узкую тропинку Пантелеевы. Третья Пантелеева, Евдокимовна, вышла их проводить, что-то вспомнила, закричала, но никто останавливаться не захотел и, чтобы она не беспокоилась, помахали ей руками.

Когда они проходили по огороду, Славик заметил, что запахи на нем сменяют друг друга, как экспонаты на выставке. Отдохнув за ночь от солнца и ветра, благоухает утром каждый куст, каждый лист. И все – по-своему. Вот дает о себе знать картошка, вот – помидоры, а уж огурцы!.. Даже просто земля, оказывается, утром тоже пахнет – просто землей, но так, что раздуваются ноздри. Потом пахнуло травой-лебедой, травой-полынью, травой-донником, травой-пижмой, чьи цветы похожи на маленькие желтые таблетки, уложенные кружочком.

Луг был скатертью-самобранкой, расстеленной для шмелей, пчел, жуков, бабочек и прочей летающей живности, которую здесь не перечислить. Но жука бронзовку мы должны назвать, потому что цвет его крыльев удивителен: они зеленые с бронзовым отливом, такого цвета не найдешь больше нигде. Жука бронзовку все увидели на кусте шиповника.

–Что за прелесть! – Художник осторожно снял жука с листа и положил на ладонь. Жук сразу же притворился мертвым. – Прямо драгоценный камень!

–Или как елочная игрушка, – сказал Славик.

Нинка поднялась на цыпочки и залянула в ладонь Кубика. Что-то тоже хотела сказать, но не придумала и тронула жука пальчиком. Жук тут же перестал притворяться, перевернулся и пополз по ладони. Все следили за ним. Он прошелся по указательному пальцу, поднял зеленые надкрылья, достал из-под них мягкие крылышки, зафырчал ими, нагнал обороты и взлетел.

–Ты, Нинон, прямо фея, – сказал художник. – Притронулась – и жук ожил. Ты, наверно, фея жуков. А ну покажи еще какое-нибудь чудо.

–Сейчас не хочу, – чуть подумав, ответила Нинка. То, что ее назвали феей, ей понравилось, а то, что она способна на чудо, Нинка, похоже, знала и раньше. – Потом, – пообещала фея. – Пошли дальше, уже вся трава от росы повысохла.

–Ох, отнимаете вы у меня время! – пожаловалась Анна. – Я к этому часу сколько бы уже дел перевернула!

–Мы не отнимаем, Аня, мы, наоборот, прибавляем, – возразил Кубик. – Вы вот луга в этом году наверняка еще не видели – так что смотрите, дышите, радуйтесь – зимой будет что вспоминать.

Через луг к речке змеилась тропочка, коза хватла траву слева и справа и все норовила остановиться.

Но остановились все только у самой речки, где начинались кусты ивняка и песок. Нинкина мама была в сарафане, обнажившем белые-белые – незагорелые – плечи и руки. А кисти рук были такими загорелыми, будто доярка Анна надела зачем-то коричневые перчатки.

Нинка и Славик разделись до трусов и повалились на песок. Здесь, под невысоким глинистым обрывчиком был небольшой родник, тоненький чистый ручеек. Кубик размотал на Манькиной шее длинную веревку и привязал ее конец к старой иве на берегу. Коза немедленно отправилась к траве.

–А мы с Аней – назад, на луг, – сказал художник. – Тут недалеко будем, если соскучитесь, приходите.

Славик и Нинка лежали, перед их глазами был песок.. Сзади чуть шумела, шелестела и поплескивала река, впереди позванивал ручеек, на иве посвистывала птица. Ива была похожа на стог сена, а птичий свист – на иголки в нем.

–Вот, – неизвестно чему подводя итог, сказал Славик.

–Чего вот-то? – откликнулась Нинка.

–Ничего. Просто "вот", и все