Текст книги "Кукурузные человечки"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Последнее слово чем-то заинтересовало Питю.

–Что такое коррида? – спросил он.

–Бой быков. Это когда на круглую арену выбегает разъяренный бык, а против него выходит одинокий боец с мулетой, а потом и шпагой в руке. Бык бросается на него, а он ловко уворачивается, дразня быка красным плащом...

–Ух, я бы посмотрел! – оживился Питя.

Молек удивился:

–И вы все-все это видели? Везде побывали?

–Еще бы! – уверенно ответил Кубик. – Я не пропустил ни одного местечка. Я не могу даже перечислить всего, что видел.

–Ваш летательный аппарат, наверно, не хуже нашего, – сказал Грипа. – Почему бы вам не слетать в космос? Там тоже много интересного.

–У меня нет летательного аппарата, – пожал плечами художник. – Я летаю другим способом.

–Каким? – удивился Молек. – Телепортация? Нуль-перелет?

Кубик рассмеялся.

–Да нет же! Я облетел Землю и все ее интересные места мысленно.

–Мысленно? – не поняли иноплнетяне. – Как это? Такого способа на нашей планете не знают. Вы расскажете, как это делается?

Кубик замялся.

–Как-нибудь потом...

–Наверно, это государственный секрет, – предположил Пигорь.

–А еще остров Пасхи! – вдруг вспомнил Славик.

–Да! – поспешил поддержать его художник. – Молодец, я чуть о нем не забыл. Таинственного происхождения каменные идолы на острове Пасхи в Тихом океане.

Славика похвалили, и он воспрял духом. Вспомнил еще одно замечательное место на Земле:

–А озеро Лох-Несс? Вот где загадка из загадок!

–Пожалуй, – кивнул художник.

–Хочу о нем знать! – крикнул Питя. – Хочу о нем знать!

– Будешь расказывать ты, Славик, или лучше я?

–Давайте вы.

И Кубик рассказал пришельцам (но больше Пите):

–В этом глубоком озере на севере Шотландии, кажется, живет какое-то древнее чудовище. Его целиком никто не видел, хотя сведения о Несси – так прозывают чудовище – появилось еще в шестнадцатом веке. Видели – кто голову, кто хвост, показывают неясные фотографии... Ученые исследовали озеро и сказали, что существование громадного животного в озере Лох-Несс, гидрозавра, то есть вододящера, не исключено...

–А вдруг это Пятиглав, а вы об этом и не догадываетесь? – сказал Питя.

–Какой Пятиглав? – заморгал Кубик.

–Тебе Славик об этом расскажет. Вот что, командир, – повернулся Питя к Грипе. – На этой планете, оказывается, столько тайн, а мы сидим на огороде и не двигаемся с места. Омолаживаем старух, а они этого не хотят. Местные девчонки играют уже нами в куклы! Разве за этим мы прилетели на на Землю?

–Мы привыкали к Земле, – возразил Грипа. – И знакомились с ее обитателями. И помогали тому, кто спас нас от гибели в первый же день пребывания на этой планете. Ты забыл про козу? Считаешь, что время потрачено зря?

–Но теперь-то мы можем хоть немного полетать? – жалобно сказал Питя. – Что мы здесь, кроме огорода, видим?

Славику стало жаль себя. Он тоже, кроме огорода, ничего здесь не видит. (Кроме огорода и пришельцев, добавим для справедливости. И художника Кубика. Но Славик в этот момент думал только об огороде).

–Поговорим об этом дома, – сказал Грипа Пите. И повернулся к художнику. – Мы не знали, что ваша Земля такая интересная...

–Э-э! – махнул рукой Кубик. – Я не рассказал и тысячной доли того, что у нас есть. Человеческой жизни не хватит, чтобы увидеть все. Вот смотрите, что еще: островной город небоскребов в Нью Йорке. Великая Китайская стена...

–Она длинная? – спросил Молек.

–Несколько тысяч километров.

–Мы осмотрим ее в следующий прилет, – пообещал Питя. – Шотландия – вот то, что сейчас меня интересует!

–Нам пора, – решительно сказал командир. – Мы не имеем права надолго оставлять корабль.

Славик встал и расправил сумку. Космонавты один за другим влезли внутрь, последним – Грипа.

–До свидания! – за всех попрощался он. – Мы сможем еще увидеть вас?

–Я в вашем распоряжении, – ответил Кубик.

Тут Питя высунулся из сумки.

–Дядя Витя... можно я буду тебя так называть?

–Меня только так и зовут. Это мое настоящее имя.

–Дядя Витя, – Питя чему-то ухмылялся, – а скажите, для чего вам коза?

–А-а... – расплылся в улыбке художник. – По-моему, коза – одно из самых таинственных животных на Земле. Не меньше, чем Несси.

–Почему?

–Она все время пытается нам что-то сказать, но у нее пока не получается. Она никак не может выговорить какое-то слово. Ме-е-е, и все. И везде ищет какую-то траву. Я подозреваю что коза хочет сказать людям: "Ме-е-еня околдовали!", – но пока она не нашла волшебной травы, не произнесет этих слов. А когда-нибудь, может быть, даже этим летом, она отыщет ту траву и превратится в прекрасную юную принцессу. И все-все нам расскажет. Вот для чего я купил эту козу, вот для чего вожу ее по лугам... А то, что я сказал, – самая последняя правда о козе.

–Предпоследняя, – бросил Питя.

–Пусть будет предпоследняя.

–Пока! – помахал рукой Питя.

–До свидания, – еще раз сказал Грипа.

–До скорой встречи! – ответил пришельцам художник.

Да здравствует крошка Несси!

О том, куда решили лететь пришельцы, что посмотреть, Славик узнал на слудующее утро. Когда он подошел к кукурузе, космонавты, видимо, только что кончили разговор: все были взъерошены, а Питя спускался чуть ли не самой метелки. Он-то и крикнул, увидев Славика:

–Да здравствует крошка Несси! Мы решили с ней познакомиться.

–Но ведь она редко показывается на поверхности.

–А разве ты не знаешь, что наш корабль ныряет на какую угодно глубину?

–Это не опасно?

–Не более опасно, чем лететь с одной планеты на другую. Надеемся, что Несси нас не проглотит. А если и проглотит, ей не поздоровится.

–Что ж, летите... А я останусь здесь... – Славику сразу захотелось домой.

Питя его грусти не заметил.

–Мы сначала хотели посмотреть корриду, но там ведь много народу. Если что-нибудь придумаем, полетим и в Мадрид.

Славик загрустил еще больше.

–А как насчет острова Пасхи?

–На остров Пасхи мы полетим после того, как познакомимся с Несси. – Питя окончательно съехал вниз и оказался на уровне лица Славика. – Понимаешь, мы подумали так: а что если Несси похожа на наших Пятиглавов? Что если ваш Пятиглав предпочитает жить в воде?

–Когда вы летите? – спросил Славик..

–Мы можем лететь хоть сейчас, – сказал Грипа, – но не знаем пока, где лежит озеро Лох-Несс. Ты должен нам помочь. Щипан, принеси шар, – распорядился он.

Через две минуты Щипан протягивал землянину матовый шар величиной с большой грейпфрут, но легкий, как елочная игрушка. Славик чуть не охнул – это был глобус! Океаны, моря, материки – все было нанесено на него тонюсенькими линиями. Но на шаре не было ни единого слова.

–Как вы это сделали?

–Это не мы, – ответил штурман. – Это специальный прибор нанес на шар карту Земли, когда мы облетали ее. Ты можешь показать нам, где какая страна находится?

Славик повертел шар в руках.

–Вот тут наша страна. Вот Черное море... А вот это море называется Средиземным... Аталантический океан... Северная и южная Америки...

–А где находится Шотландия?

–Шотландия? – Славик начал вертеть матовый шар. – Карта была подробная, самописец наверняка нанес на нее и Шотландию. Но где она? Если б хотя бы один знаменитый футболист был оттуда, Славик знал бы, за что зацепиться. Шотландия...

–Ребята, – он поднял честные глаза, – я не знаю, где Шотландия. География у нас только в пятом классе... – Славик в этот момент подумал, что географию собственной планеты нужно изучать в первом же классе, в крайнем случае – во втором, чтобы не позориться перед пришельцами, с которыми каждый школьник может встретиться во время каникул.

–Тогда придется идти к художнику. – решил Грипа. – Пусть он обведет кружком озеро Лох-Несс.

-Лох-Несс? – спросил Кубик, любуясь шаром. – Нет ничего проще. Это где-то здесь. Там, насколько я помню... – он склонился над шаром, – я ведь побывал и на озере Лох-Несс – мысленно, понятно, – там извилистые берега... Вот оно! – Кубик взял фломастер и нарисовал красный овал на матовом шаре. – Они летят туда?

–Да.

–Пожелай путешественникам счастливого пути и, главное, благополучного возвращения, как принято у нас на Земле.

Славик направился уже к двери, но Кубик остановил его.

–Скажи мне, пожалуйста... – Художник сильно растирал лоб ладонью. – Скажи мне... это все серьезно? Это существует на самом деле?

–Что? – удивился Славик.

–Ну... маленькие человечки, их визит ко мне... Теперь вот полет на озеро Лох-Несс, чудный шар... слишком уж все это невероятно. Может, мы с тобой изобрели их на досуге и так хорошо представили, что даже видим? А? Понимаешь, это ведь в порядке вещей: если пришельцы долго не показываются, их придумывают.

Славик посмотрел на шар. Он был матовый и прозрачный, как опал, какой он видел в маминых бусах.

–Дядя Витя, а молстар? А портрет Евдокимовны? Если хотите, можете хоть сейчас увидеть пришельцев. Они готовятся к полету.

–Ну ладно, будь по-твоему. Видимо, в таком деле, как инопланетяне, нужно больше верить пятиклассникам, чем себе...

-Отлично! – сказал командир, получив шар с красным овалом. И скомандовал: – К полету приготовиться! Членам экипажа занять свои места!

И тут Славик впервые увидел космический корабль, который до этого был невидимым. Кто-то из команды что-то включил – и на проплешине, на которой у бабушки не взошла кукуруза, возник трехметровый серый диск, стоящий на треноге, похожей больше всего на куриные лапы, вытянутые в стороны. "Когти" этих "лап" впивались в землю. Обод диска был светлосерым, ниже его по всей окружности диска то зажигались, то гасли окна-иллюминаторы. Космонавты съехали со своих кукурузин и побежали к кораблю. Один за другим они скрывались в нем, влезая по лесенке внизу диска. Грипа и Питя задержались, прежде чем исчезнуть в корабле.

–Мы ненадолго, – крикнул Питя, – не скучай!

–Ты должен отойти подальше, Славик, – крикнул командир. – Через несколько минут мы взлетаем.

Перед Славиком теперь стояла стена кукурузы, он всматривался в нее. Вот услышал гудение, стало давить в ушах, словно он поднимался на самолете, кукуруза вдруг дружно качнулась в его сторону... На мгновение Славик увидел серый диск над ней и – раз! – он взмыл в небо. И исчез в то же мгновение, будто растворился в воздухе, как крупинка сахара в воде.

Славик хотел вернуться дмой, его ждала с завтраком бабушка. Но передумал и завернул к художнику. Кубик снова рассматривал старые холсты.

–Дядя Витя, – еле слышным голосом спросил он, – вы не скажете, зачем вам коза?

–Улетели? – все понял Кубик. – Чудеса... Ни границ для них, ни расстояний... Так ты вправду хочешь знать, зачем мне коза?

Гость безучастно кивнул и сел на стул.

–Коза меня, Славик, каждый день водит на работу. Тащит на луг и показывает новые места. Без нее я валялся бы, наверно, целыми днями и смотрел в потолок. Честное слово, валялся бы! Долго ли человеку разлениться? А она мне с утра: "Не ме-едли. Ме-едве-едь! Ме-ечтат-ель. Ме-еры не знаешь. Ме-еланхолик!" Я встаю, беру веревку, заодно прихватываю этюдник и бре-еду за козой на луг. А там, от нечего де-елать, достаю холст, кисти...

–И это, как всегда. самая последняя правда?

–Конечно! Как всегда, самая-самая! Для чего же еще художнику коза?

Разговаривая, Кубик все время поглядывал на холсты вокруг себя, и Славик понял, что ему лучше уйти. А уходить так не хотелось!

–А почему вы сегодня не пошли на луг, дядя Витя? – спросил он с надеждой еще поговорить. – Разве коза вас не звала?

Художник не сводил глаз с одного очень светлого, как большинство, мало понятного с первого взгляда холста. То ли там разлиась краска, то ли день был такой размазанный. Дни ведь именно такими и бывают – размазанными...

–У козы сегодня выходной, – все же ответил он. – Она решила обойтись жвачкой. Надо, сказала, копытца чуть нарастить, оттоптала их донельзя... – Кубик поднял холст и разложил его на диване.

Славик потихоньку вышел. Его встретило голубое и солнечное утро. Со всех сторон кричали петухи. Он услышал голос бабушки:

–Славик, а ну домой завтракать.

Славик поплелся домой. На крыльце он увидел Нинку. Она сидела в одних трусиках и ела кусок хлеба с маслом и вареньем поверх масла.

–Ищь, ноги еле волочит! – сварливо, несмотря на прекрасное утро, проговорила она. – Бабку мою чуть с ума не свел. Всю ночь вздыхала, а нынче молчит, будто воды в рот набрала. А картину в чулан спрятала. Я говорю: там ведь крысы ее съедят, а она мне: пускай. Все равно, говорит, жизнь пропащая. Ты к ней со своим фонариком больше не подходи.

–Очень нужно, – сердито ответил Славик . – Я и к тебе не подойду.

–Подумаешь, какой принц! – Рот и щеки у Нинки были в варенье, сладкие, а слова, что выскакивали изо рта, оказались горькие: – Мы и без вас, между прочим, тоже не пропадем.

Нужно ли говорить, что день этот, солнечный и зеленый, стал для Славика серым, пасмурным, унылым!

Как справиться с унылым днем

День получался дрянной, хуже некуда, и Славик решил весь его проспать. Проснется – а на дворе опять утро; Кубик позовет его на речку, и до встречи с пришельцами останется всего два дня. А вечером останется всего один день...

Он позавтракал и сказал бабушке, что пойдет поваляется чуть-чуть в постели. Бабушка это одобрила, сказав, что отдохнуть всегда полезно, тем более перед новым учебным годом, который... Но дальнейшее Славик не услышал потому что полезная речь бабушки автоматически перешла в бормотание да и он был уже в постели.

Уснуть Славик, однако, не смог – не получилось. Стал думать, глядя в потолок. Сперва о родителях – о том, что они привезут ему из Японии. Хорошо бы, электронную игру последней модели. Или последней же модели плеер...

Представив себе электронку, ее экран и кнопки, Славик вспомнил о молстаре. Вот бы получить его не на день, а насовсем. Молстаром такое можно натворить! Например, он бы его потихоньку навел на своего директора, когда тот выступает перед всей школой 1 сентября и держал бы до тех пор, пока тот не превратился в мальчишку. Интересно посмотреть, каким был их высокий, сутулый, со скрипучим голосом, в очках директор в третьем, например, классе. Неужели таким, как все третьеклашки?

Хорошо бы и снолуч заполучить. Главное, он безвредный. Подходит к тебе кто-то с кулаками, ты его – раз! – снолучом, он и лежит, спит.

Потом встанет и ничего не помнит... Интересно, а какие-нибудь другие приборы у ребят с Кукурбиты есть? Эх, скорее бы шло время!

Славик глянул на часы на этажерке с четырьмя растрепанными донельзя книжками: прошло всего одиннадцать минут. А спать не хочется ни капельки.

О чем бы еще подумать?

Бабушка заглянула в комнату, увидела, что внук лежит с открытыми глазами.

–Отдыхаешь?

–Отдыхаю.

–Ну, лежи. – И бабушкина голова скрылась.

Вскоре Славик услышал ее голос за окном: она сзывала кур и корила за что-то Полкана.

Так о чем бы таком еще подумать?

Вообще-то говоря, он зря на этот день обиделся. День как день. Даже, кажется, неплохой. И сам он не такой уж несчастный. У кого еще из мальчишек есть знакомые пришельцы? Ни у кого. Он единственный, кто подружился этим летом с инопланетянами. Он увидел и узнал такое, чего не знает никто, и если рассказать, не поверят...

Славик снова взглянул на часы. Прошло еще семь минут. Чего он лежит? Все равно уснуть не удастся.

Но Славик полежал еще немного – ведь сказал же он бабушке, что хочет поваляться. Повалявшись еще минуту три-четыре (но уже с трудом), он встал. Вышел на крыльцо. В соседнем дворе стоял художник Кубик.

–Привет, Слава! – крикнул он. – Ты чего такой скучный? И мне не работается сегодня. Наверно, опять магнитная буря. Как насчет того, чтобы пройтись и поболтать?

Как только художник заговорил, на крыльцо выкочила Нинка. Встала на нижнюю ступеньку, чтобы ее видели все, и давай, слушая Кубика, осуждающе качать головой. Вот, мол, взрослый мужик, а этакий бездельник! Не работается, видите ли, ему! Идем, говорит, поболтаем. А на дворе-то всего пол-одиннадцатого. И мальца за собой тащит. Ну, мужики пошли...

Художник, увидав Нинкино осуждение, поинтересовался:

–Что ты, Нинон, качаешь головой, как китайский мандарин? Пошли с нами.

Если Нинка до сих пор качала головой сверху вниз, то теперь стала качать – опять-таки не говоря ни слова, слева направо. Озачало это вот что: не стыдно? Ай-яй-яй! А еще, называется, художник. Обзывается-то как – китайским мандарином! Чему учишь малых детей – каким словам? Борода что у попа, а ума...

Нинка тряхнула волосами, махнула рукой и стала подниматься по ступенькам, донельзя огорченная Кубиковым поведением.

–А может, передумаешь – пойдешь? – крикнул Кубик ей вслед.

Нинка не обернулась и не ответила.

–А, Нинон? – не отставал Кубик. – Я Славику сказку собрался рассказывать.

Нинка остановилась, будто увидела что-то в щели крыльца. Присела, прошлась по щели пальчиком.

–Cказка страшная-престрашная, – продолжал заманивать соседку Кубик, – окажи милость – послушай!

Здесь художник, видимо, малость перегнул, потому что Нинка встала и обрезала его:

–Хватит скоморошничать-то! Что я тебе, дитё малое – сказками меня улещивать?

И сделала было шаг к двери, но Кубик завопил:

–Одумайся, Нинон! Сказка в самом деле интересная! Ты ее ни в одной книжке не прочитаешь!

Нинка снова покачала головой. Но на этот раз совсем уж по-иному: чуть подняв плечи. Понимать ее следовало теперь так: вот пристал! Вот пристал – как ножом к горлу! И ведь чует мое сердце, не отвяжется он, нет. Ладно уж, уступлю и на этот раз – вон он какой настырный, змей, прямо, искуситель!

Через каких-то пять минут все трое шли по скошенному лугу, где снова поднималась трава и прыгали из-под ног кузнечики, и Кубик рассказывал сказку.

Страшная сказка Кубика

-Жил давным-давно один царь. Был он стар, и плотники рубили уже из большого дерева ладью, в которой царь поднимется вскорости в пламени и дыме огромного костра в синий океан неба и начнёт там бесконечное странствие над землей в виде меняющего свой облик облачка.

Зная, что скоро умрёт, царь изо всех последних сил готовил старшего сына, Василия на свое место. Учился тот и военной науке, искусству управлять, и вести одинаково хитрую беседу что с врагом, что с другом, и прочим делам, нужным царям. Считал накопленные отцом богатства, мерил конским скоком отцовы земли.

А средний сын, Алексей, которому нечего было расчитывать на трон, увлёкся охотой. С утра до ночи разъезжал он с охотничьей ватагой и сворой собак по степи, бил меткой стрелой зайца и птицу, в лесу гонялся за оленем, а то и поднимал на пику медведя.

Был и третий сын у царя, но так как тому и вовсе не на что было надеяться, да и охота ему не нравилась, он пил, пел, гулял, играл во все игры, какие были, – в общем, валял дурака. И звали его Иван.

И вот однажды снова собрался средний сын на охоту. На этот раз он уговорил младшего брата поехать с собой. И зря. Потому что тот позвал с собой всех, с кем он каждый раз пил-гулял.

Едут охотники по степи – шум, гам, песни. Всякая дичь, издали услыхав веселье, улепётывает прочь И в лесу они не угомонились, а ещё пуще раздурачились. Дуда вовсю дудит, кто кричит, кто аукает. Понял царевич Алексей, что не получится охоты, и незаметно для шумной гурьбы свернул в сторону, а там припустил по старой лесной дороге. Скакал, скакал, остановил коня, прислушался. Ни голоса сзади, ни звука.

Тронул коня царевич, тот пошел по старой дороге, заросшей где кустами, где бледными лесными цветами.

Лес, лес, лес – а вот и просвет меж деревьями. Выехал охотник на солнечный свет, под синее небо, видит – перед ним высокая гора. Он о ней слыхал, да все недосуг было посмотреть. Тишина вокруг стоит – неслыханная. Вот где должно быть зверья непуганого!

Поехал охотник поближе к горе. Гора кажется ему всё выше и выше. На отвесных склонах её деревья, кусты. Вон орёл с кручи сорвался, крыльями взмахнул, полетел куда-то. Царевич тронул лук за спиной – при нём. И колчан со стрелами тут. И меч на боку.

Стал царевич гору оглядывать – кто ещё, кроме орла, на ней живёт? Может, козла круторогого увидит? Надумал крикнуть:

–Ого-го-о-о!

Гора загрохотала в ответ – будто громом с неё в молодца ударило.

А когда эхо смолкло, услышал царевич чьё-то сердитое:

–Это кто в моих владениях разорался, будто хозяин?

Наш охотник головой вертит, ищет, кто на него голос поднял. И видит: высунулась из пещеры-норы большущая змеиная голова – тоже осматривается, ищет незваного гостя. Схватился молодец за меч, а сам думает: зря он от товарищей сбежал, в них сейчас как раз нужда – кажись, сам Змей Горыныч здесь живёт.

Но страх свой упрятал подальше, голову вздёрнул.

–Ну я, – крикнул в ответ, – а что, нельзя?

–Нельзя! – отвечает змеиная голова. – Потому что мы только-только после обеда вздремнуть вздумали, а тут такие вопли. Придётся тебя, человече, наказать!

А царевич наш к наказаниям не привык, да и покоряться кому бы то ни было не приучен. Он меч на треть вытащил и храбрится:

–Это мы ещё посмотрим, кто кого наказывать будет! Ты чего меня, царского сына, стращаешь?

И вдруг замечает: из другой пещеры-норы рядом с первой показалась ещё одна змеиная голова.

–А-а, – говорит она, – так ты из высокородных? А почему тогда один? Где люди твои?

–За мной поспешают. Вот-вот здесь будут... – А сам беспокоится: как он с двумя такими змеями справится?

И видит: в горе, где две головы на него смотрят, третья высунулась.

–О-хо-хо! – зевает она. – Такой хороший сон мне снился! Будто... Ой! – вскрикивает, – Это кто к нам пожаловал? Не он ли меня разбудил, сон мой нарушил?

А охотник, хоть и струхнул, как всякий живой человек при виде трех огромных змей, в ответ только приосанился – не полагается ему по чину труса праздновать. И меч ещё на вершок вытащил.

–Хоть вас и трое, – говорит, – а я всё равно ни шагу назад не ступлю. Чем вы собираетесь со мной драться – огнём, водой или мечом?

Первая голова – вот где была неожиданность! – улыбнулась.

–Ты, витязь, видать, сказок наслушался. А сказки-то не все правду говорят. Сказки...

И тут молодец опять вздрогнул, а конь его попятился, потому что оба увидели четвёртую змеиную голову, что высунулась из четвёртой норы. Она-то, четвёртая голова, и подхватила слова первой:

–...сказки ведь, – сказала она, – из уст в уста передаются, и вот эту, про Змея, кто-то однажды переврал, так она, перевранная, и ходит меж людьми!

–А вот и я! – и молодец увидел пятую голову, вылезшую из пятой норы. – Кто здесь про огонь, воду и меч заговорил?

Пять змеиных голов – целый ряд! – смотрели на витязя.

Вдруг все они спрятались в норах, а потом показались – все вместе – в самом большом проеме, который был, видимо, входом в пещеру. И наш молодец увидел перед собой чудище, страшнее которого не бывает, – громадного пятиглавого Змея!

Конь его заржал, встал на дыбы – еле царевич удержал его.

А змеиные головы как рявкнут хором:

–Уноси ноги, человече, пока жив, ты ведь вот с кем повстречался!

Охотнику бы, конечно, повернуть назад да и удрать со всех четырёх конских ног от пятиглавого Горыныча, но он и на этот раз с места не сдвинулся – ну не привык царский сын, когда на него кричат. И к тому же упрямый был...

–Тоже мне невидаль, – сказал он, собрав все силы, какие у него ещё оставались, – да мы таких, как ты...

Головы переглянулись; лапы у чудища подогнулись, прилегло страшилище и шеи для удобства разговора опустило.

–Как ты думаешь, витязь, – спросил Змей, – для чего мне, такому большому, пять голов?

–Как для чего? Рубить-то, когда их пять, дольше! Запас...

–Тебе бы только рубить... – говорящая голова поморщилась. – Ты о головах, как о дровах, говоришь. Может, природа еще для чего-то их приспособила?

–А зачем ещё супостату головы? – недоумевал царевич. – Для живучести!

–Ну вот, уже и супостатом обозвал. Грубишь, ссоришься... Пятью-то головами природа Змея нарадила не ради красоты и не для рубки их, а... ну-ка ещё раз помозгуй – для чего? Тебе, например, голова для каких надобностей? Разве только для того, чтобы шапку твою нарядную носить? Отвечай, отвечай, недодумушка!

–Ну... мне-то... – Царевич переводил глаза с одной головы на другую, не зная, с которой ему разговаривать. – Мне-то... вроде... для ума...

–А мне для чего!!! – гаркнул Змей. – Разве не для того же самого?!

–Да не может этого быть! – не поверил царевич. – Пять голов?!

–С такой-то смекалкой, как у тебя, недотяпушка, да в дорогу пускаться? Приключения искать? Да тебе на крылечке сидеть, на балалайке тренькать да в небо зевать!

–Ты не очень! – обиделся молодец. – Сам вот уже обзываешься. Думаешь, если у тебя пять голов, так ты уже всех умнее?

–Ты губы понапрасну не дуй, – сказал Змей, – а лучше послушай. Одноголовые, видать, себя уже не оправдывают, выходят, так сказать, из моды. Вот природа-матушка и пробует многоглавие. А как иначе? Одна голова чего-то не додумает, другие ей помогут. Одна зарвётся, сразу четверо её остановят. Кто-то из нас ошибется – тут же поправят. Ну и – одна тем занята, другая – этим, третьей тоже дело найдется, как и четвёртой, да и пятой... – забот-то всяких у думающих существ не счесть...

–Я таких сказок, какие ты рассказываешь, ещё не слыхивал, – упрямился царевич. – Про змеев у нас, у людей, все известно. Все истории наперечёт.

–Ну-ка, ну-ка раскажи хоть одну. Я последних не знаю.

–В общем, так, – начал Алексей, – украл-унес один Змей царёву дочь...

–Женщину? – изумился Змей. – Да на что она ему?!

–Как на что? А Забава Путятична? А Марья Дивовна? А Марфа Дмитревна?

–Ну, придумали! – завопил Змей. – Они же все некрасивые! Одноголовые! Бесхвостые! Голокожие – чешуи на них блестящей нашей нет!.. Знаешь ли, – откровенничал Змей, – как хороши змеихи? Сколько у них шей – гладких, изгибчивых! Как трутся они о наши, как сплетаются! А сколько голов! И все пять с нашими целуются! А если запоют – хор! Разве твоя одноголовая Забава Путятична со змеихой сравнится? Вот уж напраслину возвели на змеев! Никогда мы ваших невест не крали!

–Ну, не знаю, – ответил царевич. – Наши говорят: украл. Дальше рассказывать?

–Рассказывай, – тяжко вздохнул Змей.

–Вот и едет, значит, добрый молодец Змея-злодея искать. И у Калинового моста встречает сперва Треглавого. Он меч достаёт и давай со Змеем рубиться.

–Как – рубиться? – ужаснулся Змей. – С безоружным? Даже и не поговорил ни о чем? Ни на одном языке слова не сказал? Змей-то ведь все понимает.

–А о чём ему со Змеем тары-бары разводить? Он ему три башки смахнул и едет дальше...

Змей как закачал всеми своими головами, да так и не мог остановиться.

–А у следующего моста, – рассказывал царевич, – повстречался ему, как ты – Пятиглавый...

–И с ним тоже не пытался поговорить? – ахнул Змей. – С Пятиглавым?!

Витязь чуть смутился. Даже коню это передалось – тот опустил голову и начал переступать ногами.

–Нет... Змей ведь перед ним был. Да и царёва дочь в самом деле куда-то пропала. Он меч вынул...

–И?..

–Все пять оттяпал.

Змей поёжился, чешуя его засверкала. Даже сделало чудище было шаг-другой назад, в пещеру, словно желая спрятаться от этого разговора. Через силу заговорило:

–Твоему молодцу мясником быть, а вы его, наверно, героем считаете. Знаешь ли, что он с плеч того бедолаги, как ты говоришь, смахивал?

–Головы змеиные, что же ещё?

–Голова-то всегда голова, недотумкалка ты этакий! – Змей рассердился, зашевелился, дёрнул хвостом. – У пятиглавого они не для счёта привешены, а для жизненной необходимости! Ведомо ль тебе, что мы, – говорящая голова показала на все остальные, – каждая в каком-то деле знатель?

–Да ты что, Змей? – опять не поверил царевич.

–А как же, недомыслюшка! – Сейчас говорила средняя голова. – Вот крайняя справа у нас – географ. Про что на земле ни спроси – где какие горы, моря-океаны, степи, пустыни, низменности, озёра, реки – всё знает. Ориноко, Замбези, Килиманджаро, Хуанхе, Попокатопетль – слыхивал ли ты ты про них?

Охотник на эти слова только глаза выкатил.

–А вот эта, рядом со мной, – соседняя голова чуть поклонилась царевичу, – математик. Светило! Цифр навали перед ним целую гору, не успеешь до семи досчитать, как он со всеми разберётся. Логарифмы, дифференциалы, интегралы (ты таких слов и не слыхивал, должно быть) – это для него, как для тебя семечки.

А по левую мою, так сказать, руку – дока по живой природе: звери, люди, птицы, рыбы, всякие там земноводные, пресмыкающиеся и так далее. Бациллы, микробы, вирусы...

–Что-что? – не понял царевич. – Что еще за микробы-вирусы?

–Это, недотяпушка, не видные глазу организмы. От которых ты чихаешь, сморкаешься и вообще болеешь.

–Я от простуды болею, – буркнул царевич, – а не от невидимок твоих. И чего ты всё время обзываешься! То я у тебя недодумушка, то недотяпушка.

–Ладно, не буду, одноголовенький... Крайняя слева голова – она специалист по деревьям-травам. Рододендрон, баобаб, эвкалипт, криптомерия – слыхал про такие?

–Таких на свете нет, – уверенно ответил молодец, – раз я, царский сын, о них не знаю. Да и слова какие-то, наверно, змеиные – для раздвоенного языка. Человек никогда их не выговорит. А ты, пятая, для чего?

–А как ты думаешь? Ну-ка поломай головушку свою махонькую, кудрявенькую... – А рыцарь к этому времени уже и шапку снял – так ему жарко стало от разговора. – Одинешенькую, сиротку, – продолжал насмехаться Змей, – пошевели мозгами...

–Должно быть, для военной науки?

–Ха-ха! Хо-хо! Хы-хы! – загрохотали все пять голов. – Для военной науки! Да на что она нам! Война-то ведь глупость! Только одноголовые на неё способны! И трёх голов хватит понять, что без войны можно обойтись! Как это можно – при пяти умах хотеть воевать?!

Я, витязь, у нас – поэт, а в стихах у каждой разумной головы такая же нужда, как у всякого живого существа в глотке воды, да не простой, а родниковой.

–Ишь, как запел, когда о себе, – проворчал царевич. – А ты хоть одно стихотворение своё можешь мне прочесть?

–А как же! – гордо ответила голова-стихотворец. – Вот, слушай:

Природе одинаково родные

И слон, и мышь, и носорог, и рак,

Но всё гадает, бедная, поныне -

Кем ей приходится дурак?

–Ну, как? – спросила тут же голова. – Нравятся? Я и ещё...

Но не успела она вымолвить хоть ещё одно слово, как чуть не два десятка копий и стрел обрушились на Змея. Они пронзили головы и шеи, впились в грудь и бока.

Змей взревел – гора ответила ему страшным эхом, словно и её ранили, – но копья и стрелы сделали свое дело: лапы чудища подогнулись, а шеи, истекая кровью, стали никнуть, теряя упругость, как цветок без воды; головы опускались, падали одна за другой наземь, мертвые.

–Что вы натворили? – обернувшись, в отчаянии закричал царевич. – Он же говорящий! Он умный!

–Слишком умный, – сказал царевич Иван, выходя из-за деревьев. За ним показались и другие охотники. – Змей он Змей и есть. Сколько я о них слыхал всяких баек – везде их побивали. Вот ещё – всякую нечисть на земле терпеть! Чуть он не заговорил тебя – я всё слышал. Он говорит, а я себе думаю: постой, постой, уж я тебе языки-то укорочу!