Текст книги "Анечка из первого «А» и другие"

Автор книги: Вацлав Чтвртек

Соавторы: Эдуард Петишка,Ян Рыска
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Кого дети из первого класса «А» сами вспомнили

За успехи в учебе Анечка получила в подарок от родителей книжку. Очень красивую книжку. В ней – большие картинки и под каждой картинкой короткий рассказ.

Вот, например. По голубой воде плывут белые гуси. Под картинкой написано: «Гуси сели на воду. По воде побежали круги. Сначала маленькие, а потом все больше и больше. Вода такая чистая и прозрачная, что даже видны гусиные лапки».

Правда, здорово?

Анечка принесла книжку в школу и показала ее всем ребятам. Каждый день она читала им вслух короткий рассказ. У нее это хорошо получалось. Недаром она лучшая в классе по чтению.

Сегодня учительница предложила ей прочитать рассказ о маме. Анечка знает, почему она выбрала именно этот рассказ.

Когда закончилось чтение букваря, Анечка подошла к первой парте и стала читать вслух:

– «Мама и дочка».

У мамы была дочка. Когда девочка была маленькая, она много спала. А мама готовила еду, убирала в комнате, шила, ухаживала за ребенком. Потом мама состарилась. Стала болеть. Часто лежала. А дочка варила, прибирала, мыла, шила, ухаживала за мамой».

Все ребята моментально подняли руки. Каждый хотел сказать, как он будет заботиться о маме, когда она состарится.

– Я свяжу маме свитер, – сказала Лида.

– Я испеку маме торт, – радостно сообщила всем Юленька.

– Я буду покупать ей шоколадные конфеты с начинкой, – заявил Руда Кагоун.

– Я возьму ее с собой в новую квартиру, – пообещал Ольда Воячек.

– Я куплю ей машину, – похвастался Павел Шлехта, – ей хочется, чтобы у нас была машина.

Все дети хотели сделать что-то доброе для своей мамы. И Анечка тоже. Она сказала, что будет вместе с братом заботиться о маме. И о папе тоже. Об этом она не должна была говорить, потому что речь шла только о маме. Но о папе она тоже не забыла.

– Нужно ли ждать, когда мама состарится, чтобы помогать ей? -спросила учительница.

Конечно нет. Детям с самого начала этот рассказ показался странным. В нем речь идет о маленькой девочке и о старой маме. Но ведь ребята в первом классе не спят целый день.

И тут поднялся вихрь голосов:

– Я помогаю маме вытирать посуду... Я помогаю папе вытирать посуду... Мы оба помогаем маме... Я хожу в магазин... Я хожу за молоком... Я подметаю в коридоре...

Сколько помощников у мам!

Павел Шлехта тоже поднял руку. Последний. Он долго не мог ничего вспомнить.

– Я помогаю маме одеваться.

– Ты одеваешь маму? – удивилась учительница.

– Нет. Она одевает меня, и я ей помогаю.

Все засмеялись.

Павел пообещал, что будет одеваться сам. Пожалуй, из него со временем получится неплохой парень.

Учительница сказала, что через неделю у всех мам будет праздник – Международный женский день.

План подготовки к празднику родился моментально.

Уже завтра они начнут рисовать на толстой бумаге и вырезать сердечки – знак любви к своей маме. А сегодня после уроков они начнут собирать бутылки из-под масла. За каждую получат тридцать геллеров. Денег будет много, и на них можно будет купить цветы в горшочках.

– Я сделаю сердечко и для нашей дворничихи. Она нам готовила, когда мама болела. И подарила мне елочку. Она живет одна: детей у нее нет.

Учительница так ласково посмотрела на Ольду Воячека, что у него от радости затрепетало сердце. И потом погладила его по голове.

Вообще-то учительница Новакова детей не гладит по голове, хотя она очень хорошая и добрая.

– Вспомните, дети, – сказала она взволнованно, – может быть, среди ваших знакомых есть одинокие люди.

После школы Ольда взял сумку на колесиках и вышел на улицу. Позвонил в дверь Кагоуну и Стршибрной, забежал к Калине и Павковой. Анечка уже ждала его. Отсутствовал только один – Павел.

Пани Шлехтова сказала Анечке, что после уроков она разрешила Павлу покататься на велосипеде, который ему купили за отличную учебу.

– Сдавайте бутылки! – кричал Ольда, переходя от одного дома к другому.

– Не кричи! – сделала Ольде замечание Юленька. – Посмотри, люди открывают окна.

– Берем бутылки из-под масла, только из-под растительного масла и только с завинчивающимися пробками, – не унимался Ольда. – Сдавайте бутылки!

Люди улыбались. Молодец мальчонка!

В первом доме ребята собрали десять бутылок. Енда Калина посчитал, что за десять бутылок они получат две кроны.

– Нет... больше! – усомнился Ольда. Но никто другой считать не умел, поэтому поверили Енде.

– Сколько мы выручим за целую сумку бутылок? – задумался Ольда.

На этот вопрос не смог ответить даже математик Калина. Руда Кагоун рассудил, что это неважно. Главное, чтобы полных сумок было больше.

До вечера ребята собрали четыре сумки.

Учительница пришла в школу посмотреть, как идут дела. В подвале, рядом с кухней, стояло двести бутылок.

Она не могла поверить, что это насобирали ее ученики.

– Завтра еще принесут ребята с Фоукалки и с нашей улицы. И Руда Кагоун обойдет свой дом, – отрапортовал Ольда Воячек, который стал общепризнанным командиром.

И это не было хвастовством.

На следующий день Руда притащил две полные сумки бутылок и оставил их у стенки в классе.

– Отнесешь их в подвал после урока. Ты много собрал, – похвалила учительница.

Хорошо, что бутылки не унесли сразу же, что оставили их в классе. Во время урока кто-то постучал в дверь. Учительница вышла и довольно скоро вернулась вместе с мамой Руды Кагоуна.

– Конечно, они в сумке, – сказала мама, достала несколько бутылок и посмотрела их на свет. – Вот, пожалуйста. Бутылка полная. Я хотела постряпать. Смотрю, бутылки нет. Ясно, Руда унес ее в школу.

Руда оправдывался и сказал, что сделал это случайно. Бутылок в кладовке стояло много, и он все их взял.

За три дня ребята из первого «А» собрали триста бутылок и получили девяносто крон.

На уроке математики они всё сосчитали. Конечно, учительница им помогла. Енда Калина, который считал лучше всех в классе, действительно сделал в первый день ошибку. За десять бутылок ребята получили не две, а три кроны. Ольда Воячек был прав.

Восьмого марта каждый ученик подарил своей маме нарисованное сердечко и красную примулу в горшочке.

Некоторые дети несли по два сердечка и по две примулы.

Например, Ольда Воячек. Вместе с Рудой Кагоуном они поздравят с праздником и своих дворников-женщин.

А Лидушка с Анечкой зайдут в газетный киоск к пани Ванёвой. Она одна. У нее тоже никого нет.

Как порадовали дети многих женщин!

Пани Ванёва поставила цветок на прилавок, где лежали газеты. Так что каждый, кто подходил к киоску, не мог не обратить на него внимания.

Сердечко она прислонила к стеклу.

– Посмотрите, – говорила она, и глаза ее наполнялись слезами. – Я-то ребят ругаю, что они мне тут устраивают беспорядок. А у них – доброе сердце. Вот и обо мне вспомнили. Сами вспомнили. Мне это даже учительница подтвердила.

Когда начинается весна и придет ли пани Шлехтова в школу

– Посмотрите, какие вы молодцы, – сказала после праздника нам учительница. – Теперь вы настоящие школьники. А еще совсем недавно вы не умели по-настоящему сидеть за партой.

Она обвела класс глазами, и взгляд ее остановился на Павле. Она обращалась ко всем, но кое к кому ее слова относились в первую очередь.

Павел воспринял это как похвалу. Он выпрямился, словно хвалили именно его.

«Ты ведь с нами не собирал бутылки, прогульщик, – с презрением смотрел ему в спину Ольда Воячек. – И учительница это знает. Только она хочет, чтобы ты исправился. А ты не исправишься. Я тебя знаю... Ух, и дал бы я тебе сейчас...»

Ольда завертелся, будто его посадили на кол, и в этот момент послышалось: тюк, тюк, тюк... тррр. Словно разорвался мешок с шариками. «Как же я не переложил их в пальто!» – схватился Ольда обеими руками за карман.

Разумеется, все ребята как по приказу бросились на пол собирать шарики. И больше всех удалось собрать проворному Руде Кагоуну. Маленький, юркий, он, будто охотничья собака, хватал Ольдовы шарики. И все потом выложил учительнице на стол.

– Вот и весна пришла, – говорит учительница.

Ольда осмотрелся: он не ослышался?

– Этого я жду каждый год, – смеется учительница. – Как только из карманов начинают сыпаться шарики, значит, пришла весна.

Ольда, как водится, заложил руки за спину.

«Пора бы уже приступить к чтению, – думает он, – тогда и учительница перестала бы на меня смотреть».

Как лист в большой книге, поворачивалась черная доска и немного поскрипывала. Дети с любопытством смотрели, что на ней появится.

Сначала картинка. Красивая, цветная. На ней – два пионера стоят около клумбы и трое детей что-то сажают.

Под картинкой текст:

«Весна. Около клумбы – дети. Это пионеры и октябрята. Они сеют семена. Из семян вырастут цветы. Октябрята станут пионерами. Наша страна расцветет как цветок».

Ольда Воячек быстро пробежал глазами строчки и сразу поднял руку. Ему хотелось читать первому. Он стремился загладить свою вину: поскорей бы учительница забыла про эту дурацкую историю с шариками.

Но учительница вызвала Руду Кагоуна. Наверное, специально, чтобы Ольда еще немного помучился, чтобы он знал, что она еще сердится на него.

Потом читала Лида Стршибрна, потом Анечка и Юленька.

Только после этого дошла очередь до Ольды.

Он уже боялся, что ему ничего не достанется.

– Октябрята встанут пионерами, – громко прочитал он. Раздался смех.

– Встанут? – переспросила учительница.

– Октябрята станут пионерами, – поправился Ольда. При этом он так мотнул головой, словно сам себе влепил пощечину.

«Неважно, – подумала Анечка, – немного ошибся. Но читает он теперь не хуже других».

Она была рада, что Ольде удалось догнать ребят по чтению.

Учительница показала детям картинку не случайно.

И текст, который они прочитали, предназначался не только для чтения.

В школе ничего не делается просто так. Всему отводится свое место.

После уроков первоклашки вместе с пионерами пошли в свой сад, который был около речки.

Стояла прекрасная погода, грело солнышко, от земли исходил аромат. У речки прыгали синички. И когда дети приступили к работе, над садом взвился в воздух и запел жаворонок:

 
Ноготок, ноготок!
Я пою, а ты растешь.
Ноготок, ноготок,
Я лечу, а ты зовешь.
 

Дети разровняли граблями вскопанную землю, потом натянули веревочки, сделали грядки, утрамбовали бороздки и стали сажать. Но они сажали не семена, а рассаду, выращенную в парниках.

«Приживутся ли?» – думала Анечка, заботливо и аккуратно держа в руках каждое растеньице.

Збынек Крейза, который в Новый год был волшебником, заметил, с каким интересом работают Анечка и Лидушка. Он дал каждой по деревянному колышку и разрешил заниматься посадкой.

Руда Кагоун и Енда Калина подносили девочкам рассаду. Ольда Воячек взял лейку и сказал, что он будет носить воду из речки и поливать.

– Как дела? – спросил Веверка, подойдя к грядкам. Он решил немного пройтись, чтобы поразмять ноги. До этого он сидел на скамеечке перед сараем и чинил ребятам инвентарь.

Рек не отставал от хозяина ни на шаг; он облизывался и зевал, делая при этом умный и хитрый вид. Анечка вспомнила, как он бежал с табелем Павла в зубах. Дети рассмеялись, и старый Веверка тоже.

– А где Павел? – спросил он вдруг и огляделся кругом. – Только сейчас бегал – ничем не мог заняться.

– Они пошли с Юленькой к речке, – буркнул Руда Кагоун, – сказали, что здесь им не нравится.

Действительно, на берегу речки, за проволочной оградой, стоял Павел. В руке у него был прут, которым он от нечего делать бил по воде. Рядом на корточках сидела Юленька.

В это время к реке подошел Ольда с лейкой в руке. Он наклонился, но воды не набрал.

Он о чем-то говорил с Павлом.

Потом Ольда снова нагнулся и опять не набрал воды.

– Наверное, Павел хочет обрызгать его, – предположил Енда Калина.

Ольда зачерпнул воды... и в это мгновение Павел ударил палкой по воде. Фонтан брызг обрушился на Ольду.

– Смотрите! – сердито крикнула Лида и положила колышек на грядку.

В один миг Ольда схватил Павла. С минуту они возились на берегу – и неожиданно Павел исчез.

– Так ему и надо! – не удержался Руда Кагоун.

Павел оказался в холодной воде.

Ольда вытаскивал его из речки.

Юленька плакала.

Рек с лаем бросился туда, куда бежали ребята.

В один миг все собрались у речки.

Павел стоял на берегу, похожий на водяного. С его одежды стекали струйки воды. Он ревел. Рот его был широко открыт.

– Не реви! – рассердился Веверка. – Ты сам виноват. Мы все видели.

Кто-то хотел выжать его одежду, но это не помогло. Она была пропитана водой, как губка.

– Отправляйся домой! Выпей горячего чаю и ложись в постель!

Павел успокоился. Юленька взяла его за руку, и они пошли.

– Мама дома? – спросил вслед уже более ласково Веверка.

Услышав о маме, Павел остановился и снова заревел:

– Ааа... ааа... Я простужусь и умру... Ааа...

– Мама дома? – крикнул кто-то из ребят.

– Да, – ответила за Павла Юленька.

– Хорошо, – сказал старый пан Веверка. – А умереть ты не умрешь. Сегодня не холодно.

Веверка снова направился к грядкам. Пионеры и их помощники потянулись за ним.

Снова все принялись за дело и работали довольно долго. Грядки, предназначенные для цветов, были засажены.

– Пан Веверка! – обратился Руда Кагоун, когда ребята складывали инвентарь. -А можно я здесь останусь? Буду спать в сарае. Утром поливать грядки. Днем лазать по деревьям, собирать букашек да гусениц.

Ему очень понравилось в школьном саду. И остальным детям тоже.

Пионеры заперли сарай, раздали ребятам оставшуюся рассаду, и все вместе направились домой.

Анечка несла рассаду ноготков и львиного зева. Дома она посадит их в ящик.

– Идемте быстрее, – уговаривал детей Веверка. – Скоро начнется дождь.

И не успел он это сказать, как разразился ливень. Домой добежать никто не успел. Промокли все. Одежда прилипла к телу. Анечка даже чувствовала, как ручеек бежит у нее по спине. Но рассаду она держала так крепко, будто несла великую драгоценность.

– Не беда! – смеялись дети. – Это мы после работы приняли душ! Только Павел может бояться, что он умрет.

– Наверное, мама уже запеленала его в ватное одеяло.

– Завтра она придет в школу жаловаться, – заключил Ольда Воячек.

Он сказал это и посмотрел на Анечку. Оба подумали об одном и том же:

«Придет! Пани Шлехтова обязательно придет в школу жаловаться».

Добрый день, одуванчик, и выйдет ли из Павла настоящий мальчишка

Дети рисовали одуванчики. Повсюду их было полным-полно: на лужайке у реки, вокруг школьного сада, на холме за аллеей, вдоль дорог, где рос клевер.

Они поднимали желтые головки из зеленой травы и, казалось, улыбались всему миру.

Рисовать одуванчик – одно удовольствие. Сначала нарисуешь светло-зеленый стебелек и потом посадишь на него ярко-желтую головку. Потом приделаешь один листик, второй, третий. И одуванчик растет на рисунке, как на лужайке. Если бы тут появился гусь, он пощипал бы его и съел.

Анечка пририсовала к одуванчику гуся.

Так делать можно.

«Если у тебя есть идея, воплощай ее в дело», – говорит учительница. Она любит, когда дети придумывают что-нибудь интересное.

Так однажды случилось с Рудой Кагоуном. Дети должны были сделать из пластилина козу. А Руда Кагоун вылепил лису. Красивую дикую лису с вытянутой головой, ползущую по дощечке к козе, которую лепила его соседка Лидушка Стршибрна.

– Красивая лиса, – похвалила Руду учительница. – Тебе хотелось вылепить ее – пожалуйста, я не возражаю, тем более что она у тебя хорошо получилась.

– Я не хотел лису. Я делал козу, – признался Руда.

Удивительно! Он лепил козу, а получилась лиса!

А вот Анечка придумала гуся, пририсовала его к одуванчику, потому что так хотела. Когда учительница подошла к ее парте, она сказала:

– Гуси очень любят щипать одуванчики. Моя бабушка специально рвет их для гусей.

– Хорошо, Анечка, – оценила ее рисунок учительница, когда он был закончен. – И одуванчик и гусь получились прекрасно.

В конце урока рисунок Анечки занял место в витрине лучших работ первого «А» класса рядом с фигуркой лисы Руды Кагоуна.

Последним уроком было пение. Собственно, это было продолжение урока рисования, потому что дети разучивали песню «Одуванчик». Слова песни написал Ян Рыска, музыку – Вацлав Феликс. И там были такие слова:

 
С добрым утром, с добрым утром, одуванчик!
Ты похож на круглый желтый барабанчик.
Твое личико под солнцем не завянет!
Подожди, к тебе Андуличка заглянет.
 

Все повернулись в Анечкину сторону и посмотрели на нее. Анечке песенка очень нравилась.

 
Доброй ночи, доброй ночи, одуванчик!
Где ж твой круглый желтый-желтый барабанчик?
Сумрак сбросит на поляну покрывало,
Ты натянешь травяное одеяло.
 

Правда, красивая песня? Одуванчик укроется одеялом. Это не только песня, но, может быть, и загадка. И Анечка ее отгадала.

– Если вечером пойти на луг, то одуванчиков не видно. Они закрылись. Спрятались под одеяло, – сказала она.

Глаза ее светились от радости. Как много узнала она, живя у бабушки в деревне!

Дети весело разучивали новую песню, когда в дверь кто-то постучал. Руда Кагоун и Лида Стршибрна, сидящие за первой партой, увидели в приоткрывшуюся дверь пани Шлехтову. И как только учительница вышла в коридор, сообщили о том, кого они увидели, всему классу.

– Наверное, она зашла сказать, почему Павел не пришел сегодня в школу, – высказал кто-то свою догадку.

Но Ольду бросило в жар. Он так вертелся на парте, словно сидел на углях.

«О чем они могут так долго говорить? – думал он. – Вероятно, она пришла, чтобы сказать не только о том, почему нет Павла, но и о чем-то другом».

Учительница вернулась в класс расстроенная. Она пыталась говорить спокойно, но это у нее никак не получалось.

– Дети! – сказала она. – Павел Шлехта заболел. У него температура. Вызывали врача. Вчера Ольда Воячек толкнул его в речку.

Рядом с Анечкой поднялась рука. Юленька просила слова.

– Да. Мы с Павлом стояли на берегу, -сказала она. – Потом пришел за водой Ольда. Они подрались с Павлом, и Ольда толкнул его в воду.

– Мы сажали рассаду, а Павел с Юленькой ничего не делали, – уточнил Руда Кагоун.

Анечка лихорадочно соображала. Она была так взволнована, что не могла сидеть. Вскочила без разрешения и сказала:

– Мы сажали. Ольда пошел за водой. Когда он нагнулся, Павел обрызгал его. Ольда подбежал к нему, и они стали драться. Ольда был сильнее и бросил Павла в воду. Вот так.

– Все было так.

– Анечка правильно сказала.

Все ребята поддержали Анечку, а не Юленьку.

– Я с ним не хотел драться, – защищался Ольда. – Два раза я ему сказал, чтобы он не задирался и что мне надо набрать воды.

– Да, мы смотрели на них вместе с паном Веверкой, – добавил Енда Калина. – Павел начал первый.

– Веверка так и сказал Павлу: «Не реви, сам виноват», – поддержала Лидушка Стршибрна. – А потом он еще добавил, что Павел не умрет, потому что на улице тепло. Мы все тоже вымокли не меньше Павла, потому что был ливень.

Никто в классе, кроме Юленьки, за Павла не заступился. Вдруг дети стали вспоминать и другие случаи, когда Павел держался в стороне ото всех, вспомнили, что он не собирал бутылки, что он не стал работать в школьном саду.

Анечка слушала и вдруг ей вспомнилось, как Павел подарил ей свечку, как он хотел помочь девочкам довезти тележку с макулатурой, как он предложил сходить с ней в аптеку. И тут Анечка снова не выдержала.

– Павел... Он иногда бывает хороший, – сказала она. – Потом снова портится, а мама его защищает.

Звонок возвестил о конце урока. Все, как было положено, встали.

– Вы правы, дети, – сказала учительница. – Почти три четверти года вы уже ходите в школу, Но Павел за это время не очень изменился... Я сейчас скажу об этом его маме. До конца года у него еще будет время исправиться.

Ребята вышли в коридор. Около двери стояла пани Шлехтова.

– Я все слышала, – с возмущением сказала она учительнице. – Наш Павел хороший мальчик. Ребята к нему просто придираются.

Попрощавшись, она пошла с высоко поднятой головой по коридору и исчезла на лестнице.

О том, как подготавливался первый школьный поход и остались ли дети им довольны

Наступил май. Пришли два больших праздника – 1 Мая и 9 Мая. И дети, конечно, в стороне не остались. 1 Мая они смотрели демонстрацию. А 9 Мая, в день освобождения страны от фашистов, – военный парад.

После этого, в течение целой недели, они рисовали улицы и дома, ярко украшенные флагами, празднично одетых людей, танки и самолеты. И обязательно голубей.

Голубь означает мир.

Дети знают, что такое мир.

Это – школа, учеба, веселая новогодняя елка с Дедом Морозом, праздник мам. Это много цветов. Это 1 Мая. Это школьный поход.

Пока ребята в поход еще не ходили. Но они готовятся к нему. По крайней мере, вот уже три дня они на каждом последнем уроке обсуждают, что каждый из них должен для этого похода сделать.

– Я думаю, что нам надо взять с собой палатку, – твердо заявил вчера Ольда Воячек. – Я попросил бы ее у пана Веверки.

Но учительница отговорила его. Тогда сегодня он подал новое предложение – взять с собой собаку. Сказал, что попросит ее у Веверки.

Все знают, если Ольду что-нибудь захватит, то предложения сыплются из него, как горох из мешка.

– Неплохо было бы взять с собой котелок для супа, – посоветовал Руда Кагоун. – Но что я обязательно возьму, так это пояс с крючком, и на него повешу фляжку с чаем.

– Она у тебя будет волочиться по земле, – пошутил Ольда.

Ты не беспокойся. Я уже однажды брал ее с собой, – парировал Руда. – И еще я возьму иголку и нитку – на случай, если разорву брюки.

– Я возьму деньги, чтобы покупать в киосках лимонад. Когда я езжу за город, мне всегда очень хочется пить, – сказала Лидушка Стршибрна.

– Надо взять музыкальные инструменты, – предложил Павел Шлехта, – Мне очень нравится, когда в лесу играет музыка.

– Музыку устроишь нам ты, если снова заревешь, – набросился на Павла Руда. – Уж лучше бы ты вообще с нами никуда не ходил!

– Что такое, Руда? – строго спросила его учительница. – Каково было бы тебе, если бы тебе предложили остаться дома?

Руда съежился за партой. Понял, что переборщил.

«Все равно Павел противный. Он опять нам что-нибудь устроит», – думал Руда.

– Мне тоже нравится музыка в лесу, – поддержала Павла Юленька, порадовавшись, что учительница вступилась за него.

– Я возьму радио, – вскочил без разрешения Енда Калина. – Папа даст мне транзистор. Еще он даст мне карту и компас. Это на случай, если мы заблудимся.

– Еще надо не забыть фонарик. Если станет темно, можно освещать дорогу, – добавил Руда Кагоун.

– Ночью надо ориентироваться по звездам, – решил похвастаться своими познаниями Ольда Воячек. – Путешественники и военные ориентируются ночью по Полярной звезде. Никаких фонариков зажигать нельзя, иначе враг может заметить...

– Это он вычитал в книжке, – ехидно произнесла Юленька.

– Ну и что? Если я умею читать... – заявил Ольда, взглянув на учительницу.

– Правильно, Ольда, читай! – похвалила она его и продолжала: – Мы с вами поедем в Клановицы, всего на один день, поэтому многие вещи, которые вы предлагали взять с собой, нам не понадобятся.

Ребята были немного разочарованы этим, но согласились.

В конечном итоге было решено, что они возьмут с собой котелок, карту, компас и транзисторный приемник. Кроме того, каждый возьмет для себя две сардельки, нож, хлеб, кружечку для воды, ложку. И одну крону на лимонад.

– У меня есть пять крон, – шепнула Лидушка Руде. – Я все их возьму и все истрачу. Мне всегда хочется пить.

Руда не слушал ее. Он думал о фляжке с чаем и об иголке с ниткой, потому что в походе брюки обязательно разорвутся.

Утром – это был ясный день в конце мая – все дети собрались у школы. Было еще довольно прохладно, и школа, казалось, спала. Но дети были бодры и веселы.

Девочки и мальчики были одеты в рубашки и свитера, через плечо у каждого висела туристская сумка и поверх нее – плащ. Все договорились одеться так и никто не возражал.

Только у Павла Шлехты было длинное ворсистое пальто с капюшоном и на голове легкая шапочка.

Когда все подошли к трамваю, пани Шлехтова сняла с него пальто, поцеловала и осталась на остановке.

У детей камень свалился с сердца.

Они уже решили, что пани Шлехтова поедет вместе с ними. Другое дело пани Стршибрна. Она веселая, любит всех и не заступается без конца за дочку.

Пока ехали на трамвае, Анечка смотрела в окно и вспоминала, как они с папой ездили за рыбками. Об этом она даже хотела рассказать Руде, но у того явно не было времени ее слушать. Он как раз снимал с крючка свою флягу в футляре. Фляга была такая большая и пузатая, что он с трудом удерживал ее в своих маленьких ручках.

– Не фляга, а бутылища, – оценил ее Ольда, но Руда не обратил на его слова ни малейшего внимания.

С трудом вытащил он пробку и поднес флягу к губам. Все следили за его действиями. Смотрели, с каким удовольствием пьет он неизвестный напиток из таинственного сосуда. И каждому захотелось иметь такую же флягу. Следы напитка остались на подбородке и еще на рубашке. Но это неважно.

– Что пьешь? – не удержался от вопроса Енда Калина.

Руда собрался ответить, но... Трамвай дернуло, большая бутылка выскочила у Руды из рук, и все увидели, что это малиновый сок. Он потек по брюкам мужчины, стоявшего рядом, и даже залился ему в ботинок. Мужчина поднял с пола бутылку и протянул ее Руде, говоря:

– Береги воду, дружище! Сегодня будет жарко.

Потом достал носовой платок и вытер брюки.

Какой это был хороший человек!

Учительница и пани Стршибрна тотчас же стали извиняться перед ним за Руду. А он сказал, что брюки он сдаст в химчистку и что дома у него такого же возраста сын, но что у него пока еще нет такой фляги. Надо ему купить. На следующей станции он вышел и на прощание помахал детям рукой.

У Руды испортилось настроение.

Флягу у него забрала пани Стршибрна. Она поставила ее в свою сумку и сказала, что вернет в лесу. Но ведь он взял ее, чтобы пить в дороге! К чему теперь ему пояс с крючком для фляги?

На вокзале ребят ждал Чейка.

На нем был голубой комбинезон, а на шее повязан клетчатый шарф.

Он подвел ребят к поезду, посадил в вагон. И потом небольшими группками водил их смотреть паровоз.

– Это он нас повезет? – спрашивали дети Анечку.

Анечка кивала и была рада, что у нее такой замечательный папа.

Какой он был большой, когда поднимался на свой паровоз! И как он все знал и умел! Он ходил по узкой смотровой площадке, как канатоходец. Потом он взял масленку и смазал поршень. Открыл топку – ой, какой там был жар! – и пустил немного пару. Паровоз зашипел. Потом дал гудок. Но гудок короткий, потому что на вокзале нельзя долго гудеть.

Зато потом, когда они покинули Прагу, Чейка постоянно давал веселые гудки, так что пассажиры удивлялись, что это сегодня поезд без конца гудит.

– Сегодня было все в порядке... А вот тогда гуляш у тебя не получился, – неожиданно сказала Анечка на прощание папе в Клановицах. Она сама не знала, почему так сказала. Просто слова сами слетели у нее с языка.

Папа засмеялся и поехал дальше, к Чешскому Броду. Обратно он детей уже не повезет. Он поедет в Иглаву и вернется домой ночью.

– Твой папа всегда так ездит? – спросил Ольда, когда они шли к лесу.

Анечка сказала, что это было случайно, что ее папа обычно водит товарные поезда до Чешской Тршебовы и что там он ездит на электровозе.

– Мой отец работает на шахте, там он возит уголь. Но на чем он его возит, я не знаю. Он нам не пишет, – доверился Ольда.

Анечка вспомнила, как Ольда говорил, что его отец летает на реактивном самолете, потом, что он – гонщик. Но тогда он выдумывал, а теперь говорит правду.

– Когда же мы придем на место? – уже не в первый раз спрашивала Лидушка Стршибрна.

– У тебя болит нога? – волновалась учительница.

– Ей хочется лимонада. Уж я-то ее знаю, – объяснила пани Стршибрна.

Всем, кому хотелось как можно скорее добраться до места, пришлось еще немного подождать.

Они остановились на небольшой лесной поляне недалеко от дороги.

Развели костер.

Руда Кагоун получил свою флягу. Но прежней радости он уже не испытывал. Да и содержимого в ней оставалось мало.

Дети побежали собирать хворост. На огонь поставили котелок. Кто-то пошел за водой.

Пани Стршибрна с Лидушкой взяли в ресторане напрокат сумку на колесиках и привезли в ней для всех детей лимонад. Ольда с Анечкой принялись варить суп. Рядом, на другом костре, Енда Калина с Рудой Кагоуном готовили сардельки.

Был полдень, а все уже успели проголодаться.

Это хорошо сказать – «готовить сардельки»! Ведь надо все взятые сардельки насадить на палочки, надрезать их на каждом конце ножом и испечь на костре. А сарделек немало!

Когда кончили обедать, было далеко за полдень. На десерт пили лимонад.

Лидушка была довольна, но чего-то ей все время не хватало. Когда она пошла вместе с Юленькой в ресторан, чтобы вернуть взятую напрокат сумку, то вернулась бледная и пожаловалась, что у нее болит живот.

– Она там выпила три бутылки лимонада, – выпалила Юленька, и Лида заплакала.

Учительница и пани Стршибрна быстро сварили ей в котелке кофе, она его выпила и скоро ей стало лучше.

Никаких других неприятностей не произошло. Больше никто не перепил, не переел, ничего не потерял, ни с кем не поссорился. Только у всех были грязные руки, а у некоторых и лица.

Все направились к речке, вымыли руки, умылись. Учительница развернула карту, достала компас. На карте нашли Клановице.

После этого счастливые возвращались к поезду. По дороге пели песню «Одуванчик».

Руда Кагоун жалел, что взял с собой иголку и нитку. Они ему совсем не пригодились. Брюки были в полном порядке.

Но случилось непредвиденное. На вокзале Руда решил скатиться на перилах. Скатился, упал, встал на ноги... Брюки были разорваны. Края материи висели, и проглядывало голое тело.

Как раз в это время к вокзалу подходил поезд.

– Подожди, я пристегну булавкой, – предложил Павел Шлехта.

Ему хотелось доказать Руде, что он хороший, что он ему друг.

Павел встал на колени, расстегнул булавку, которую его мама пристегнула к куртке.

– Скорее в вагон, – торопила пани Стршибрна.

С трудом Павел пристегнул булавку.

– Готово! Бежим! – скомандовал он и... упал как подкошенный. Руда свалился на него. Оба барахтались, не понимая, в чем дело.

– Они пристегнулись! – крикнул Ольда. – Не могут встать.

На помощь бросилась пани Стршибрна. Она схватила обоих акробатов и потащила их в вагон.

– Булавку-то ты расстегнул, а из куртки ее не вытащил, – смеялась пани Стршибрна.

– У меня уже не было времени, – объяснил Павел.

В вагоне было весело.

Только Руда Кагоун сидел с серьезным лицом. Он открыл сумку, покопался в ней и вытащил иголку и нитку.

Пани Стршибрна шила до самой Праги.

Все дети остались довольны походом. И особенно Руда. Он был счастлив уже потому, что не забыл в лесу флягу и что они с Павлом Шлехтой не остались в Клановицах на вокзале.