Текст книги "Анечка из первого «А» и другие"

Автор книги: Вацлав Чтвртек

Соавторы: Эдуард Петишка,Ян Рыска
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Как Яринка сказала мне и Франте, что всё вничью

Однажды Яринка вдруг говорит:

– Кто из вас двоих наловит больше рыбы, тому я донесу добычу до самого дома.

С тех пор Яринка носила то мой улов, то улов Франты. Только ему такой порядок не очень нравился. Сидели мы с ним как-то у реки около своих удочек. Яринки с нами не было. Вдруг Франта говорит:

– 7:5.

– Кто с кем играл? – поинтересовался я.

– Как кто? Мы с тобой.

И показал мне записную книжку, где были записаны наши имена. Под моим именем было пять отметок, а под его – семь.

– Тебе она пять раз отнесла рыбу, а мне уже – семь.

Теперь мы сидели с ним у реки, как две выдры. Старались выманить у старых рыбаков самые большие их секреты. Когда у Франты клевала рыба, я начинал колдовать, чтоб она сорвалась с удочки. А он, со своей стороны, колдовал против меня.

Яринка сидела наверху на берегу и спрашивала:

– Мальчики, да что это такое с вами происходит?

Эту игру мы вели до самой осени. К тому времени счет сравнялся. Стал 18:18. Восемнадцать раз несла Яринка мой мешочек с рыбами, восемнадцать раз – его.

Потом у реки стало холодновато. Поэтому я сказал Франте:

– Будем играть до двадцати.

А было уже 19:18 в пользу Франты, но я все-таки снова сравнял счет. Все должно было решиться в последний день.

Я зашел в магазин спорттоваров и попросил:

– Вы не могли бы продать мне самый лучший крючок, какой только у вас есть?

Вдруг вижу, рядом со мной у прилавка стоит Франта:

– И мне дайте такой же крючок.

– А вы не хотели бы приобрести крючок из золота?

– Да у вас такого нет, – возразил Франта.

Я тоже не поверил.

Нас обоих очень рассердило, что оба мы оказались в одном и том же магазине и хотим одного и того же – самый хороший крючок.

– Вот, пожалуйста, – сказал нам продавец и подал каждому из нас золотой крючок в прозрачном пакетике.

– Так оно будет справедливее, – сказал я.

Франта согласился.

Злость наша чем дальше, тем больше возрастала. Что бы мы ни делали, все кончалось вничью.

Потом мы встретились с Франтой уже у реки. Яринка тоже пришла.

Я посмотрел на воду. Она была чистой. Я вытащил из кармана тайно припасенного червя и насадил его на золотой крючок. Франта потихоньку сделал то же самое.

– Все равно я видела, что вы оба насадили по червяку, – сказала Яринка.

Мы с Франтой посмотрели друг на друга. Так оно будет справедливее.

Мы забросили удочки и снова посмотрели друг на друга.

– Значит, 19:19. Начали.

На крючок мог попасться линь, карп или сом. Или вообще ничего.

Поплавок Франты даже не шелохнулся. Мой – тоже. Я, правда, больше следил за поплавком Франты, чем за своим собственным. А он – за моим.

Вдруг Яринка сверху, с берега, крикнула:

– Мальчики, мне в семь часов надо быть дома.

А у нас все еще было 19:19.

Когда мы в третий раз насадили свежую наживку, Яринка прибежала к нам и показала на свои противные маленькие часики:

– Мальчики, вы видите, уже без четверти семь.

Только она это произнесла, как у Франты задергался поплавок. Он подсек и сказал:

– Двадцать – девятнадцать.

И гляжу, уже тянет рыбку. Леска играла, как скрипка. Это был сом. Сома всегда можно узнать.

– Это сом! – ликовал Франта.

А сом взял да и кинулся против течения, туда, где находился затопленный куст. Франта не сдавался, тащил своего сома. Но сом упорно устремлялся в кусты. И хотел там пробыть, по крайней мере, до семи часов. Тогда я сказал Франте:

– Знаешь, тебе здесь работы еще на целый час. А Яринке пора домой! Она пойдет сегодня со мной. 20:19, но только в мою пользу.

И я начал уже собираться, стал вытягивать леску из воды, хотел было уже взять Яринку за руку. Но тут вдруг завяз и я, поймался на свой собственный золотой крючочек.

Ни я, ни Франта не могли теперь двинуться с места: Франту у реки держал сом, а меня – корень, за который зацепилась моя удочка.

Яринка исчезла, потому что шел уже восьмой час.

Но через некоторое время она снова прибежала и сказала:

– Мальчики, я вернулась, потому что мне надо знать, кто же все-таки выиграл.

Франта сказал:

– Сом.

Я ответил:

– Корень.

Потихоньку я сматывал свою разорванную леску.

– Значит, 20:20, – сказала Яринка. – Ничья.

Как мы втроем слушали песенку за рекой

Все началось с того, что Франта как-то объявил мне:

– Я поймаю для Яринки карпа на рождество.

– Я тоже.

С этим предложением мы сразу же побежали к Яринке. Но был гололед, и я поскользнулся. К домику на краю поселка, где жила Яринка, добежал один Франта. Он сказал Яринке:

– Пойдем к реке. Петр сегодня не может.

Определенно, он сказал ей что-нибудь в этом роде. И совершенно определенно, он сказал ее маме:

– Карпа не покупайте. Если вы отпустите со мной Яринку, я вам его поймаю.

Я тем временем перевязывал себе дома колено. На месте ушиба я сделал себе толстый зимний компресс, потому что было очень холодно.

Однако ходить с таким компрессом было почти невозможно.

Я был очень недоволен, что не могу пойти вместе с Яринкой к реке. Кое-как я дотащился до комнаты, где у нас стоит телефон. У меня было твердое намерение позвонить матери Яринки. «Добрый день, – сказал бы я ей, – Если вы отпустите Яринку с Франтой за карпом, то знайте: все это выдумки. Можно подумать, что карп только и дожидается, чтоб за ним пришел какой-то там Франта».

Но я, конечно, не позвонил. Если бы посмел сказать нечто подобное ее маме, я был бы, конечно, предателем. Лучше уж дотащиться до ванной, найти в ящичке парочку красных червячков, взять удочку и отправиться на речку, где сейчас Яринка с Франтой.

Колено мое сильно болело. Чтобы не думать о нем, я решил поразмыслить о всякой всячине. Вот, например, почему у воробьев все-таки не зябнут ноги?

Когда я проходил мимо задней стены домика, где живет Яринка, мне пришла в голову еще одна мысль: почему окно в ванной комнате у них не закрыто? Это довольно трудный вопрос. Почему в ванной они оставляют открытым окно, когда на улице лютый мороз?

Мороз, действительно, был лютый. Я не мог согреться даже от быстрой ходьбы, а колено мое болело чем дальше, тем больше.

Наконец я дошел до реки. Кромка воды обледенела. На камнях под парапетом белел иней. Ветер дул так сильно, что на воде возникали гребешки. В такую погоду рыба не ловится.

– Разве можно ловить рыбу в такую погоду? – спросил я Франту.

Франта ничего не ответил. Яринка тоже промолчала.

В это время я как раз и услышал песенку, которая раздавалась с другого берега реки.

Колено у меня болело сильнее, чем болят зубы, но в присутствии Яринки я должен был притворяться, что мне все нипочем.

– Да, что-то плохо ловится, ты иди домой, – наконец ответил мне Франта, так и не повернувшись в мою сторону. – А то колено застудишь.

– Петр разбил себе колено? – спросила его Яринка.

Франта принялся длинно рассказывать о моем разбитом колене. Никогда я не казался себе таким несчастным и беспомощным, как в тот момент, когда Франта рассказывал Яринке о моей беде.

Чтоб сменить тему разговора, я начал готовить свою удочку и спросил Франту:

– Ну что, ты уже поймал карпа для Яринки?

Сначала он опять ничего мне не ответил. Некоторое время мы все втроем слушали песенку за рекой.

– Немного терпенья, и все будет, – отозвался наконец Франта.

Яринка переступала с ноги на ногу и дышала на руки:

– Мне холодно.

– Ну, хочешь ты этого карпа или нет? – негодующе спрашивал Франта.

Колено мое не унималось. Яринка вся тряслась от холода. А за рекой все еще слышалась эта песенка. Я принялся снова складывать свою удочку и сказал:

– Яринка, при такой погоде карпы не клюют. Нам просто хотелось сходить с тобой к реке.

Яринка рассердилась, едва не заплакала.

– Я знаю, что карпы на таком ветру не клюют. Только мне ведь тоже хотелось пойти на реку.

– А с кем ты хотела пойти? – спросил Франта, не отрываясь от удочки.

Яринка засунула обе руки в карманы.

– Например, с тобой. Или, например, с ним. Все равно.

Мы с Франтой опустили свои удочки и выглядели, вероятно, так, будто собираемся на похороны.

– Если вы намерены со мной спорить, – сказала Яринка, – я лучше пойду домой.

И она направилась к мосту. А мы с Франтой остались слушать песенку, которая раздавалась за рекой.

А потом случилось самое худшее, что только могло случиться.

– Я пойду за ней, – сказал Франта.

И это тогда, когда у меня было разбито колено и я не мог быстро идти.

Франта не сложил даже как следует удочку и побежал по камням за Яринкой.

Я теперь остался один слушать песенку, которая раздавалась за рекой. А потом поплелся, прихрамывая, домой.

Но вдруг я заметил, что нахожусь у домика, где живет Яринка. Окно в ванной все еще было открыто. И вот из этого окна вдруг вылетает угорь и падает шагах в трех от меня...

Так вот совсем просто это и случилось: из окна ванной вылетел угорь и упал приблизительно в трех шагах от меня. Я быстро стянул с себя куртку и упал на дорогу, накрыв курткой угря. Точно так поступил бы любой рыбак. Ведь голыми руками большого угря не удержать. А он был толстый, как штанина.

Тут прибежали Яринка, ее мама и Франта.

А я нес им навстречу угря, замотанного в куртку.

– Вылетел у вас из окна, – говорю я.

Потом принялась рассказывать мать Яринки. Говорила она коротко, потому что был сильный мороз:

– Что, думаю, дожидаться карпа, обещанного Франтой? Пойду-ка я лучше за угрем. И вот купила угря, сунула его в ванну, а он взял да сбежал.

– Это случается, – говорю я.

– Кидался он в ванной из стороны в сторону, совсем не давал к себе подступиться.

– Я вошел в ванную, хотел его поймать, – быстро вмешался в разговор Франта, очевидно, чтобы мать Яринки не сказала о нем чего-нибудь смешного. – Он вырвался у меня прямо из рук и вылетел в окно.

Я встал рядом с Франтой, чтобы Яринка обратила внимание, что у Франты руки пустые, а я держу угря.

Яринка действительно посмотрела на нас, а потом и говорит:

– Ребята, что-то я ничего не пойму. Один падает на ровном месте, а другой угря удержать не может.

– Пойдемте пить чай с пирогом, – предложила Яринкина мама.

Мы пили чай и ели пирог. Яринка включила радио. Передавали как раз ту самую песенку, которая только что слышалась за рекой.

Как мы с Франтой принесли Яринке первые весенние цветы

Зима тянулась бесконечно, пока не пришла весна. Весной цветут цветы. Первые цветы – редкость, поэтому все о них говорят. Я задался целью высмотреть, где расцветет самый первый цветок. И преподнести его Яринке.

Но стоит придумать нечто подобное, как у тебя появляется тайна. А человек с тайной выглядит совсем уже не так, как человек без тайны.

Франта мне все время говорил: «Ты стал какой-то странный».

Я стоял дома перед зеркалом и пытался выглядеть как ни в чем не бывало, то есть совершенно обычным человеком. Но это у меня никак не получалось, и Яринка тоже стала ко мне приставать:

– Петр, что же все-таки с тобой происходит?

Я решил, что, пока не найду этот первый цветок, буду ходить один. На газонах в нашем поселке пока еще ничего не цвело. Да и вообще, с газона я не хотел, это было бы не то.

И я стал ходить на прогулки в поля и в лесочек за поселком. На лужках уже зеленела трава, но ни один цветочек пока еще не распустился. Я пытался найти его и в лесочке, разгребал снег под кустами, – может, покажется где хоть подснежник. Но нашел только несколько маленьких грибочков.

Несколько раз за поселком я повстречал Франту. И хотя он тоже бродил по межам, при встрече со мной он всегда постукивал себя по лбу:

– Слушай, ты ненароком стихов еще не пишешь?

И с Яринкой у меня не все было в порядке. Она выдумала, что меня что-то грызет. Но меня ничего не грызло, я просто не мог найти для нее цветка.

Яринка меня все время приглашала домой, ведь женщины любят утешать несчастных. Но я всячески уклонялся от этого визита. Иначе моя тайна открылась бы. Определенно. Женщины умеют выпытывать чужие секреты.

Мне казалось, что Франта стал хуже ко мне относиться. Когда я приходил к нему, его мама всегда говорила:

– Франты нет дома.

– А куда он пошел? – спрашивал я.

– Не знаю. Ничего передавать тебе не велел.

Раньше Франта никогда так не поступал.

Я ходил по полям и лесам и искал первый цветок. К Яринке я пойти без цветов не мог, а Франта, похоже, вообще не хотел со мной разговаривать.

И так я ходил по полям и лесам, и мне казалось, что я один-одинешенек на целом свете.

И только однажды, когда я разгребал в лесочке листья под кустом в надежде, не растет ли там чего хорошего, вдруг слышу, кто-то со мной поздоровался:

– Привет!

Вижу, стоит какой-то чужой мальчик, но вроде бы я его откуда-то знаю. Я поднялся и стал отряхивать колени от листьев. Едва успел я раз-другой провести по штанам ладонью, как этот паренек остановил меня:

– Вполне достаточно!

– Да ты же Вацлав Карел! Из лагеря! – обрадовался я. И правда, это был тот самый мальчик, которого мы с Франтой в прошлом году «прощупывали».

– Ну и что? – говорит он. – Я вот шел случайно по лесу, и мы случайно снова с тобой встретились.

Когда двое ребят долго не видятся, они сначала говорят между собой как чужие.

– А что ты тут делаешь? – спрашиваю я.

– А ты что? – спросил меня Вашек.

Я ему спокойно ответил:

– Я здесь ищу цветок. Расцветший.

Вашек не знал Яринку, и поэтому у меня не было от него секретов. Вашек посмотрел на мои промокшие колени и на мои грязные руки.

– И это так трудно?

Я только кивнул головой. Наверное, Вашек вспомнил, как мы его все-таки впустили в палатку, и решил мне за добро отплатить добром.

– Давай я тебе помогу, сказал он.

– Только я хожу уже десять дней, – предупредил я.

Но Вашек уже принялся за поиски.

Он шел шаг за шагом по лесочку, но даже и не думал нагибаться. Время от времени он только разгребал носком ботинка прошлогоднюю листву.

– Знаешь, так ничего не выйдет, – сказал я.

Вашек оглянулся на меня:

– Вполне достаточно.

– Я лучше пойду домой, – решил я.

– Погоди, – сказал Вашек. – Вот он, твой цветок.

Из-под развороченной листвы прямо на меня смотрел цветок. Смотрел своими золотистыми глазками, и был это белый первоцвет.

Чтобы удостовериться, что это не сон, я быстро сорвал один цветочек. В самом деле...

– Почему не сорвешь побольше? Не нарвешь букета? – спросил Вашек.

– Вполне достаточно, – сказал я.

И снова начал ползать на коленях, чтобы прикрыть оставшиеся цветы листвой.

– Зачем ты это делаешь? – удивился Вашек.

– Чтобы Франта их не нашел, – проговорился я.

Вашек пристально на меня посмотрел.

– А, это тот, что был с нами в палатке?

Я только кивнул и тотчас же помчался с цветком в руках к Яринке, пока цветок не завял. Я пробежал через весь поселок и кинулся прямо к домику, где жила Яринка. Цветок я спрятал за спиной и позвонил в дверь.

Мне открыла мать Яринки, и я быстро спросил ее:

– Яринка дома?

Только потом я сообразил поздороваться с ней.

– Горит что-нибудь? – спросила Яринкина мама.

Сначала я кивнул, да, мол, на самом деле горит, но потом завертел головой, что нет, мол, ничего не горит.

– Она пошла в сад, Петр, – сказала Яринкина мама.

И снова я бежал вниз по ступенькам, да так быстро, что даже не слышал эха, раздававшегося за мной. Бежал все дальше и дальше через весь поселок. К садам у шоссе.

Но там я сразу же встретил Франту. Только я перескочил канаву, как увидел, что он стоит рядом со мной на дорожке. Собственно говоря, он не стоял, а шел, и довольно быстро, к воротам, ведущим к Яринке в сад.

Некоторое время мы шли рядом. Я прижал руку с цветком к правому боку. Франта прижал к боку левую руку и совсем ею не двигал. На конце дорожки под большим орехом нас дожидалась Яринка.

– Ты куда лезешь? – сказал мне Франта.

– А куда лезешь ты? – сказал я.

Это вовсе не походило на разговор двух товарищей.

Проходя через ворота сада, Франта успел меня сильно толкнуть, а я не остался в долгу. Едва уцелел цветок, чуть было не размялся об ворота.

– Что это ты ей несешь? – спросил он голосом, каким говорят перед дракой.

– Первоцвет, – сказал я. – Из лесочка.

– Я тоже, – сказал Франта.

Но чем ближе мы подходили к Яринке, тем сильнее он отталкивал меня плечом. Как будто мы никогда в жизни не были друзьями.

И тут меня осенило. Я тихонько похлопал его плечу, замедлил шаг и сказал:

– Вполне достаточно.

Франта замедлил шаг и повернулся ко мне:

– Твой первоцвет тоже от него?

– Да, – сказал я. – Он нам все-таки отомстил за то, что мы выгнали его тогда из палатки.

И мы оба тихонько выпустили из рук свои цветочки и подошли к Яринке.

– Привет, ребята, – сказала она. – Я рада, что вы пришли. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

И она отвела нас за беседку, где была целая поляна белых первоцветов. И все они цвели.

А мы втроем так и остались товарищами.

ЭДУАРД ПЕТИШКА
Серебряное облако

Происходят невероятные события

Бертик учился играть на скрипке и ходил на уроки музыки, когда было еще светло. Но сейчас уже стояла осень, а осенью быстро темнеет.

Музыкальная школа стоит в парке. Папа Бертика считает, что еще лучше было бы, если б она находилась в густом лесу. Чтобы на много километров вокруг не было слышно, как ученики терзают струны. «Еще чего! – думает Бертик. – Ходить через лес! Хватит с меня и того, что я хожу через парк».

Уличные фонари вдоль аллеи его раздражают. Когда один из них гаснет, на дороге появляется широкая темная полоса. Эту черную полосу Бертик всегда перебегает. Листья в парке шуршат, будто между деревьями кто-то ходит. Может быть, мыши бегают по опавшим листьям, а может, это просто капельки тумана. Бертик не знает, что там, ведь в темноте ничего не видно.

Два ряда освещенных окон и есть музыкальная школа. У входа тоже светло. А мальчик со скрипкой в футляре, который только что вышел из дверей, и есть Бертик. У него кончился урок, и он идет домой.

Вечер холодный и темный. По сухой листве кто-то ходит. А на дороге опять лежит широкая черная полоса. Один фонарь погас.

Бертик набрал в грудь воздуха и выбежал на дорогу между деревьями. Он уже пробегает темную полосу, как вдруг замечает, что не одинок. Рядом с ним бежит какой-то мальчик. Бертик замедляет бег. Раз их теперь двое, то можно и не бежать. Незнакомый мальчик тоже замедляет бег. Они идут рядом.

– Я бегу, чтобы согреться, – говорит Бертик.

– Я тоже, – говорит незнакомый мальчик.

Ростом он не выше Бертика и по виду не старше.

– Ты не думай, что я боюсь, – говорит Бертик. – Я уже хожу в школу и ничего не боюсь, даже темноты.

– Я тоже, – говорит незнакомый мальчик.

– А почему ты убегал? – спрашивает Бертик.

– Потому что ты убегал.

– Ты бежал так же быстро, как я.

– Я умею бегать только так же, как и ты.

– Ты ходишь в музыкалку? – спрашивает Бертик.

– Нет, но если ты хочешь, я буду ходить.

– А в какой школе ты учишься?

– Ни в какой. Но если ты хочешь, я и в школе буду учиться.

– А как тебя зовут? – снова спрашивает Бертик.

– Никак, – отвечает мальчик.

– А почему у тебя нет имени?

– Потому что ты меня никак не назвал.

– Я?! – удивился Бертик.

И так за разговорами они вышли из парка на улицу, где сияли вечерние витрины и светились люминесцентные лампы.

– Я?! – снова повторил Бертик.

– А разве ты не хотел, чтобы я у тебя появился? А вот придумать мне имя ты позабыл.

– Я и правда совсем ничего не помню, – сказал Бертик.

– Вот потому-то я и здесь, – серьезно кивнул головой мальчик. – Ты ведь очень хотел, чтобы я у тебя был, а потом забыл про свое желание. Ты, видно, и не знаешь, что и забытые желания могут исполниться.

Вернемся на минутку в прошлое

– Ты что, уже забыл, как однажды летом ты хотел пойти на реку? – спросил незнакомый мальчик. – Хотел идти на реку и о чем-то мечтал.

Ну конечно, Бертик вспомнил... Он тогда хотел идти купаться, а мама не пускала его одного. И с ним пойти она не могла. У нее было полным-полно хлопот со Штепанкой. Штепанка – это маленькая Бертикова сестренка. Она не умеет есть, и кто-нибудь должен ее кормить. Ходить тоже не умеет, и кто-нибудь должен ее возить. Когда-нибудь она научится сама есть и ходить. Это когда-нибудь... А пока у мамы со Штепанкой очень много хлопот. Мама все время спешит. Все взрослые куда-то спешат. Это Бертик уже давно заметил. Папа тоже спешит. Только одна бабушка не спешит. Но на реку она бы не пошла. Ноги у нее уже не те, что раньше. И все-таки, когда мама уезжает на работу, со Штепанкой возится бабушка. Вот и выходит, что всем некогда. Штепанке не терпится поесть. Если мама или бабушка сразу же не дают ей еду, она кричит. Когда Штепанка подрастет, она, уж точно, будет торопиться так же, как папа и мама. Да, еще ведь была кошка Фанинка! В тот день она не спешила никуда. Лежала себе в садике возле дома, потягивалась на солнышке, показывая, какие у нее красивые белые лапки. Уж на таких-то лапках можно было дойти до реки. Она могла бы проводить Бертика. Да только что кошке делать на реке?! Вот если бы река была молочная!.. Бертик сел рядом с Фанинкой. Он злился, что нельзя идти купаться, и смотрел через забор в соседний сад. Соседские ребята разъехались на каникулы.

«Ни у кого нет для меня времени, – жалел Бертик сам себя. – А если у них нет для меня времени, то я спрячусь так, что меня не найдут!»

У забора росла яблоня. Бертик влез на яблоню, спрятался в ветвях и похвалялся: «Уж тут-то меня никто не найдет! И еда у меня есть!»

На яблоне были яблоки. Бертик сорвал себе одно, потом другое, третье, а сам все время смотрел на небо, на облака и мечтал: «Вот если бы у меня был брат, то все было бы по-другому... Или друг! И пусть бы ему было бы столько же лет, сколько мне! А то соседские ребята уж очень маленькие. Они, правда, лучше Штепанки. Все-таки умеют ходить и едят сами. Да только радости от них...

«Если бы можно было загадать желание, – подумал Бертик, глядя на летнее небо и облака, – если бы только можно было, я бы загадал, чтобы появился мальчик такой же, как я, и чтобы он ходил со мной на реку».

Бертик долго просидел на дереве. Ведь он в тот день загадал большое и прекрасное желание, а для его исполнения нужно много времени.

Но прошло несколько дней, и Бертик обо всем забыл.