Текст книги "Анечка из первого «А» и другие"

Автор книги: Вацлав Чтвртек

Соавторы: Эдуард Петишка,Ян Рыска
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

О том, как Анечка и Ольда бродили по улицам; о том, что рассказал ей Ольда и что подарили Анечке к Новому году

Накануне праздника все было наполнено в доме теплом, уютом и ароматом. Только на улице завывал холодный ветер и бросал на дороги снег с дождем.

– Белый снег?.. Его в Праге не было с незапамятных времен! – говорила мама, разделывая рыбу.

«Как мне хочется аквариум, – думала про себя Анечка, – жаль, что я не попросила вовремя папу».

Днем к Анечке зашел Павел Шлехта. Пани Чейкова уже купила елку, достала из шкафа елочные игрушки, и Анечка с Павлом принялись наряжать ее.

«Как жаль, что нет папы, – думала Анечка. – Сегодня он работает. Может быть, именно сейчас он выезжает из Чешской Тршебовы. Приедет в Прагу ночью, когда и она, и мама, и Ондржей будут спать».

С самого утра Ондржей вел себя беспокойно. Не хотел есть, все время просыпался, хныкал.

– Что-то ему нехорошо, – замечает мама, которая каждую минуту бегает смотреть на малыша и при этом осторожно трогает его лобик рукой.

Вечером она зашла посоветоваться к дворничихе, и обе решили, что надо вызвать доктора.

Анечку охватил страх. Уже ничто ее не интересовало. Она села на стульчик и с ужасом стала ждать, что скажет доктор.

Тот долго осматривал Ондржея, заглядывал ему в горло, слушал, как бьется сердце и как малыш дышит. Потом выписал лекарство.

– Пока ничего серьезного, но завтра я все же зайду, – сказал он и пошел в ванную комнату вымыть руки.

Мама держала в руке рецепт и размышляла, что ей делать, как лучше поступить, так как в духовке сидел пирог, а на плите жарилась рыба.

– Мамочка, я схожу в аптеку, – предложила Анечка, и Павел присоединился к ней, пообещав, что дома его отпустят.

Анечка была этому только рада, потому что в комнату через окно уже заглядывали сумерки.

Но пани Шлехтова не отпустила сына.

– Сейчас мы сядем ужинать, и все должны быть в сборе, – строго сказала она, так что Павел даже не осмелился ей возразить.

«Что мне делать? Вернуться?» – размышляла Анечка, оставшись за дверьми. Но тут она вспомнила Ондржея, которому было нужно лекарство, маму, которая хлопотала у плиты, и решила пойти одна.

Ведь это же недалеко! Пройти мимо Стршибрных, потом свернуть за угол, спуститься вниз, пройти по улице, где много деревьев – целая аллея, еще раз свернуть за угол – тут и аптека. Там она отдаст рецепт и получит лекарство. Раз его прописал доктор, то денег платить не надо. Ведь не в первый же раз она идет!

Улица была пустынной. Только из окон струился в темноту желтый свет да вокруг уличных фонарей кружились на ветру хлопья снега с дождем.

«Ап-те-ка», – тихо прочитала Анечка, увидев издалека знакомую надпись.

Но что это?

Неужели аптека закрыта?

Анечка подошла к стеклянной доске, висящей около двери, на которой было что-то написано. И в свете маленькой красной лампочки с трудом прочитала: «Ближайшая дежурная аптека находится...»

Но дальше оказалось много незнакомых букв, и были они такие маленькие, что Анечка ничего не могла понять.

«Наверное, там написан адрес, – сообразила Анечка. – Но зачем он мне, если я не знаю, как туда идти. Кроме этой аптеки, я никакой другой не знаю».

Пока она так стояла и думала, к дверям аптеки подошел мальчик. На нем были свитер, шапочка с помпоном и шарфик.

Он взглянул на Анечку и удивился: что она тут делает?

– Это ты, Ольда? – обрадовалась Анечка. Она не могла поверить своим глазам, что встретилась с другом.

– Надо идти на Фоукалку, – сказал он уверенно. – Если здесь горит красная лампочка, значит, лекарства выдаются там.

Анечка продолжала стоять в нерешительности, но Ольда не отступал:

– Что ты смотришь? Боишься, что не найдешь? Пойдем, я тебя провожу.

И они пошли вместе.

Анечка семенила рядом с Ольдой, стараясь не отставать от него.

– Кто у вас болен? – спросил он после некоторого молчания.

Анечка рассказала, как заболел Ондржей, как приходил доктор и прописал лекарство.

– Он такой худой, с желтым портфелем? – поинтересовался Ольда.

Анечка кивнула.

– У него такое грустное лицо?

На это Анечка внимания не обратила, но сейчас подумала и согласилась, что глаза у него – грустные.

– Он приходит и к нам, – заключил Ольда.

Они повернули на главную улицу, по которой шли пустые трамваи и одинокие пешеходы.

– У тебя есть елка? – спросил Ольда.

– Есть. А у тебя?

– Тоже. Ты пошла за лекарством, потому что папы нет дома?

– Да, он на работе.

– Мой тоже.

– А кто у вас болеет?

– Мама, – сказал Ольда и показал на другую сторону улицы, откуда начиналась Фоукалка.

Аптекарь посмотрел на рецепты и скрылся за зеленой шторой. Он долго не появлялся, так что Анечка стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, но Ольда ее успокоил:

– Он должен все хорошенько перемешать, иначе лекарство Ондржею не поможет.

На обратном пути Ольда шел медленно, неохотно, уставившись в землю.

– Пошли быстрее, – торопила его Анечка, – надо скорее принести лекарство.

Ольда остановился, как-то странно посмотрел на Анечку и произнес:

– Моей маме оно все равно не поможет.

Он сказал это таким голосом, что Анечке стало страшно.

У тротуара остановился трамвай, из него вышел человек, он закачался, сделал несколько неровных, неуверенных шагов и обеими руками обхватил дерево.

– Ему плохо, – испугалась Анечка.

– Не плохо, – твердо сказал Ольда. – Он пьяный... как мой отец.

Анечка остановилась и удивленно посмотрела на Ольду: «Чего он только не придумает».

– Ведь ты же говорил, что твой отец летает на реактивном самолете, что сегодня он работает.

– Это неправда.

– Но ты же говорил.

– Говорил... Но это неправда.

Анечка подумала, что Ольда все время врет, и за это она даже чуть не ударила его, но потом решила: «Ладно, пусть он болтает и выдумывает, раз ему так нравится, а я побегу домой. Теперь я уже знаю, как надо идти».

Но на той улице, где была аллея, Ольда догнал ее. Он снова шел большими шагами и размахивал руками, то есть опять был таким, каким она встретила его у аптеки.

– Здесь мы живем, – качнул он головой в сторону открытых ворот и исчез в арке.

Анечка остановилась, глядя на дом. И тут снова показался Ольда.

– Не говори никому, что я тебе сказал. Ладно? – попросил он и подошел ближе. Его круглое лицо вытянулось и стало казаться взрослым.

– Ладно... Я бегу домой, – повернулась в его сторону Анечка, но он придержал ее за пальто.

– Отец ушел от нас.

– Ты врешь!

– Не вру. Мы с мамой остались одни.

– Правда?

– Правда. Хочешь, зайдем к нам.

Анечка задумалась.

Пошли... И елки у нас нет. Только звезда... серебряная... увидишь ее.

– Ольда, это правда?

– Правда. Я купил ее в магазине... А елка будет у нас через год, когда мама поправится.

Ольда сунул руку в карман и вынул коробочку с лекарством.

– Лекарство поможет твоей маме, – сказала Анечка. – Вот увидишь. Ольда!

Она была уверена, что лекарство поможет, потому что аптекарь в черных очках так долго мешал его за зеленой занавеской.

– Я пошел... Ты никому не скажешь, Анечка?

– Никому! – пообещала она.

Дети расстались.

Пани Чейкова была как на иголках. Но тогда, когда Анечка все ей рассказала, она похвалила ее.

– Завтра подари Ольде что-нибудь с елки. Ведь он так помог нам!

Ондржею дали лекарство, и он моментально уснул.

Анечка с мамой сели за праздничный ужин. Когда они поужинали, зажглась елка. А под елкой Анечка увидела подарок.

– Ой... аквариум, – застыла она в удивлении. – Как вы об этом догадались?

– Это тебе от Деда Мороза, – сказала мама. – А рыбок ты купишь с папой, когда он будет дома.

Анечка осторожно гладила блестящие стенки стеклянного сокровища, потом налила в аквариум немного воды и бросила кусочки разломанной спички.

«Что сейчас делает Ольда? – думала она. – Что ему подарил Дед Мороз к Новому году? Помогло ли лекарство его маме? Она, наверное, уснула так же быстро, как Ондржей. И Ольда теперь сидит дома один-одинешенек.

А может быть, все, что он наговорил мне, – неправда? Ведь он перескакивал с пятого на десятое, не знаешь, чему и верить».

О том, что на свете существуют не только рыбки, и о том, что было у Волчеков

Сразу же после Нового года начались заморозки. Снег на улицах уже не таял.

Горка, с которой дети так весело катались на трехколесном Ольдовом велосипеде, побелела. И теперь ребята облепили ее, как пчелы. С одной стороны на нее медленно поднимался длинный караван ребят с санками, с другой стороны они стремительно съезжали вниз.

– С дороги! – то и дело раздавались детские голоса.

Санки быстро катились вниз, а у некоторых счастливчиков они доезжали даже до замерзшей небольшой речки.

Это было прекрасно. Но Анечка не торопится на горку: сегодня они с папой едут покупать рыбок. Поэтому свои санки она оставила внизу у подвала: пусть Геленка их возьмет и катается себе на здоровье.

Рыбки – это настоящая драгоценность, их не купишь где попало. Их ни в каких простых магазинах не продают. Ехать за ними надо через всю Прагу – в Билибанку. Это была бесконечно длинная дорога.

«Когда же мы приедем?» – не терпелось спросить Анечке, но она молчала: боялась, как бы не рассердился папа.

Она уже думала, что они приехали, но папа сказал, что надо пересесть еще на другой трамвай. И они опять ехали. Ехали долго, потом шли пешком, потом папа спросил у прохожего, где зоомагазин.

И вот они вышли на большую площадь, где напротив высокого дома стоит маленький домик, и в нем, в витрине, в огромном аквариуме, плавает черный сом. Оказывается, это и есть зоомагазин на Билибанке.

Вы знаете, что такое улей?

Улей – это домик, в котором в деревянных ячейках за стеклянными окнами живет огромное количество пчел. А здесь в воде, за стеклянными стенками, живет огромное количество рыбок.

Школьный аквариум, по сравнению с этим рыбьим раем, просто ничто.

Папа решил посоветоваться с главным продавцом, который переходил от одного аквариума к другому с сачком в руке.

– Думаю, что вам лучше всего взять павлиний глаз и меченосца, – сказал он. – Это рыбки для начинающих.

Он поднялся по небольшим ступенькам, и не успели Анечка с папой глазом моргнуть, как он выловил по две рыбки каждого вида.

Дорога домой показалась еще длиннее.

Анечка держала на коленях баночку, покрытую бумажной крышкой, и согревала ее руками, боясь, как бы эти маленькие создания, извлеченные из рыбьего рая, не простудились на морозе.

Ей очень хотелось заглянуть, что они там делают. Но нет, лучше не надо. Вдруг они почувствуют холод и им станет плохо. Уж лучше потерпеть до дома.

Анечка терпеливо ждала конца пути и дождалась.

До вечера они с папой промыли песок и камешки, подогрели воду. И в тот момент, когда мама вошла в ванную, чтобы сказать, что ей пора купать Ондржея, Анечка с папой торжественно объявили, что все готово.

Аквариум поставили в комнате на тумбочку, рядом с кроваткой Ондржея, и пустили в него рыбок.

Вот уже второй день сидит Анечка перед аквариумом, не говорит, не пьет, не ест и только смотрит.

Мама зовет ее обедать – Анечка не слышит: не может оторваться от аквариума. Приходит Павел, зовет кататься на санках – Анечка показывает ему рыбок и остается дома, чтобы смотреть на аквариум. Приходит Геленка, Анечка вместе с Геленкой любуется рыбками, Геленка уходит кататься на санках, а Анечка остается сидеть у аквариума одна.

– Ты совсем уж не можешь оторваться? – уже сердится мама.

Но Анечка не слышит, так она поглощена рыбками.

Ондржей захнычет в кроватке, замашет ручками, заплачет.

– Что, Ондржеечка? – склонится над ним Анечка, потом вернется на свой стульчик и снова уткнется в аквариум.

Она смотрит и смотрит... А перед ее глазами проплывают рыбки.

Вот меченосцы. Они принадлежат к семейству ксифидов. Одни из них зеленые с красной полоской, другие – красные без полоски, третьи -черные со светлой полоской. И у всех у них на хвостовом плавнике – длинный и острый меч. Поэтому они и называются меченосцы. Это самцы. Они удивительно быстрые, стремительные.

Их самочки – полная им противоположность. Уж если они зеленые так зеленые, красные так красные, черные так черные. Их расцветка более однотонная. И еще они напоминают толстых тетушек. У каждой такое брюшко, что можно подумать, что рыбка проглотила изрядной величины камешек. Они еле-еле передвигаются.

Очень на них похожа самка павлиньего глаза. Она немного меньше, а значит, и более подвижна. А ее самец – маленькая шустрая рыбка с флажком вместо хвоста. Этот самец такой взбалмошный, такой безрассудный! Носится по аквариуму, то он здесь, то там, всюду заглянет, ударится носом, схватит что-нибудь и уже летит дальше.

«Он похож на Руду Кагоуна, – думает Анечка. – Его надо бы ненадолго в угол поставить».

Только на Руду, который живет в аквариуме, не подействовали бы ни уговоры, ни угрозы. Он плавает, где ему угодно, и иногда носится так, будто должен сообщить всем о чем-то необыкновенном, например о всемирном потопе. Но всемирным потопом рыбок не испугаешь. Испугать их можно, наоборот, тем, что из аквариума выпустят воду. Тогда рыбки останутся без воды и им будет плохо.

Остальные рыбки его и не любят. Подплывет он к одной толстой тетушке, толкнет ее – она медленно отстранится от него. А он уже устремляется к другой, губами шевелит, наверное, говорит, что из аквариума будут выпускать воду. Но тетушкам он уже надоел, и они не обращают на него внимания. Тогда он начинает приставать к меченосцам.

«Опять пристаешь, вредина!» – сердится на него меченосец и ударяет хвостом, словно мечом. Руда отплывает, но не надолго...

– Анечка, отнеси сегодня Ольде гостинец, – просит мама и не уходит из комнаты до тех пор, пока Анечка не поднимется со стула.

Пока мама готовила подарок Ольде, Анечка рассказывала ей то, что узнала о рыбках.

– Это хорошо, Анечка, что ты с таким интересом их изучаешь. Но ты должна помнить, что на свете существуют не только рыбки, – сказала мама.

Это Анечка знает. На свете много всего! Ну, скажем, Ольда, его мама, серебряная звезда, его папа...

– Мама, ты знаешь Воячека? – спросила Анечка и испугалась. Ведь она же пообещала Ольде, что будет молчать! Но про его папу-то она может спросить?

– У Ольды нет папы, – слышит Анечка в ответ. Так. Значит, Ольда сказал правду.

Анечка взяла гостинец и по дороге зашла к Лиде Стршибрной. Ей еще не разрешают кататься на санках, поэтому она будет рада прогуляться с Анечкой.

Пани Стршибрна положила в коробочку печенье. Это для Ольды. Он так здорово пел с Лидушкой песни. Девочки пообещали, что будут на улице осторожны, что скоро вернутся и что передадут пани Воячековой привет.

Старый дом с открытыми воротами в арке выглядел на фоне белого снега особенно темным и понурым. От стен подъезда веяло холодом.

На зеленых дверях второго этажа Анечка прочитала табличку: «О. Воячек». Фамилия отца, который здесь не живет.

Девочки с минуту переминались с ноги на ногу перед дверью, когда за ней вдруг раздалось пение. Тихое и протяжное, оно словно звучало издалека.

 
Дикая уточка смело
В небе высоком летела.
Прицелился точно стрелок,
Попал он ей прямо в бочок...
 

«Кто это у Воячеков поет? На Ольду не похоже». Пение продолжалось:

 
Он пробил ей крылышко
И поранил ножку.
И упала уточка
С плачем на дорожку.
 

– Какая грустная песня, – тихо проговорила Лидушка и взяла Анечку за руку.

В старом незнакомом доме воцарилась тишина.

Девочки слышали собственное дыхание. Вдруг раздалось другое пение – более громкое и веселое. Оно доносилось снизу.

Это Ольда бежал вверх по лестнице. Натолкнувшись на девочек, он остановился.

– Что вы тут делаете?

– Идем к вам.

Слегка помедлив, он открыл дверь и вошел первый.

– Проходите, – повернулся он в дверях.

Они робко вошли в коридор и потом в комнату.

У окна заметили стол, покрытый белой скатертью. Над ним склонилась бледная темноволосая женщина.

«Это Ольдина мама», – подумала Анечка.

– Добрый день! – защебетала Лидушка, и Анечка обрадовалась, что взяла с собой такую смелую подружку. – Мы принесли Ольде гостинец с елки. А вам передаем привет.

– Вы чьи будете? – подняла глаза бледная пани.

Анечка заметила, как медленно она говорит, как трудно ей повернуть голову, пошевелить рукой.

Она предложила им сесть, но нет, они не сядут, они не хотят мешать ей.

Ольда принес два стула, вытер их ладонью и любезно предложил:

– Садитесь, девочки. В ногах правды нет.

Девочки сели. Пани Воячекова улыбнулась. Ольда подбросил в печку лопату угля.

– Ему приходится вести хозяйство, – слабым голосом проговорила пани Воячекова. – Но самое тяжелое уже позади. Я потихоньку начинаю ходить.

«Лекарство ей помогло! – обрадовалась Анечка. – Оно помогло и Ондржею. Только пани Воячекова болела очень долго».

Затем стулья пододвинули к столу. Ольда принес настольную игру, и они начали играть. Но так как Анечка не умела в нее играть, то она охотно стала отвечать на вопросы пани Воячековой. А та интересовалась школой, учительницей и каждую минуту спрашивала, как Ольда, как он учится и не сердит ли учительницу и ребят.

– На него никто не сердится, – искренне отвечала Анечка.

Теперь ей уже казалось, что мама Ольды не такая бледная и что она

даже веселая.

– Как у него дела в школе, Анечка?

– Хорошо, – неуверенно ответила Анечка и тотчас же представила себе Ольду, как он читает на уроке букварь: тычет пальцем в строчку, заикается, краснеет, напрягает всю свою память, но сказать ничего не может.

«С чтением у него плохо, – молча думает Анечка. – Но я на него жаловаться не буду».

– Как у него с чтением? – спрашивает пани Воячекова, словно читая Анечкины мысли.

Анечка смотрит на пани Воячекову и молчит. Она чувствует, как у нее начинают гореть щеки.

– Не очень... Правда ведь, Ольда, не очень...

Ольда оторвался от игры.

– Я догоню, – твердо заявляет он, продолжая игру. Делает один ход, другой, но Лида забирает у него фигуру.

– Надо читать вслух дома, – советует Анечка.

Пани Воячекова кивает головой в знак согласия.

Ольде обязательно надо больше читать дома. Теперь она за ним будет следить, потому что у нее есть время.

Вдруг Анечка вскочила, словно кто-то ее уколол, и бросилась надевать пальто. Ведь они так долго засиделись! Ольде надо еще сходить за хлебом, потом в подвал за углем. А его маме, наверное, надо лечь: кровать у печки раскрыта.

Когда они прощались, Ольда вдруг потянул Анечку за рукав в комнату. Рядом со шкафом стояла маленькая новогодняя елочка. На ее верхушке поблескивала серебряная звезда.

– Когда я пришел из аптеки, она стояла на столе, – сказал он девочкам, провожая их по ступенькам вниз.

– А я сама наряжала елку, – похвасталась Лидушка.

– Но ты елке не удивилась, а я удивился, – возразил Ольда.

«Кто ему ее принес?» – размышляла Анечка. Но Лиде она ничего не сказала, потому что обещала Ольде, что будет молчать. Она никому ни словом не обмолвится ни о его папе, ни о елочке, ни о серебряной звезде, сверкающей на верхушке.

О том, что день был чудесный, словно по заказу, но и в этот день текли слезы

День начался, как сказала мама, словно по заказу. На улице стоял трескучий мороз, но солнышко сияло так, будто пришла весна. Анечка идет в школу без ранца. На ней пальто, красная шапочка с помпоном. На душе легко и радостно.

Но по ее спине словно опять пробегает муравей – тот самый, который уже пробегал, когда она первый раз шла в школу.

Сегодня им дадут табель успеваемости.

Учительница пришла не в платье в горошек с белым воротничком, а в новом голубом праздничном костюме.

Енда Калина, который был дежурным, поприветствовал всех и сказал, что сегодня суббота, тридцать первое января и что отсутствующих нет.

Получить табель успеваемости пришли все. Весь первый класс «А» в сборе. Даже Лида Стршибрна с перевязанной ногой сидит на своем месте – за первой партой у окна.

В классе тихо, необычно тихо, как тогда, когда в школу явился доктор в белом халате и сестра тоже в белом халате. Они разложили на столе блестящие металлические коробочки, достали из них блестящие металлические инструменты и стали делать немного испуганным детям царапинки на руке повыше локтя.

Когда ребята поняли, что это не больно, всем стало легче. Дети подождали, пока капельки на царапинках подсохнут, оделись и пошли домой.

Каждый потом говорил, что все это пустяки и что нечего было бояться.

Но получать табель – это совсем другое дело!

Только тишина стояла такая же, как тогда, когда нам делали прививку.

– Табель, дети, – это важный документ, – сказала учительница.

Руда Кагоун, сидящий на одной парте с Лидой Стршибрной, завертелся и открыл рот.

– В нем написано, как каждый из вас учился в первом полугодии. Одни – на пятерки. Там будет написано «отлично». Другие – на четверки. Там будет написано «хорошо». А пять учеников нашего класса получили тройки. У них будет написано «удовлетворительно».

При этом учительница посмотрела через Анечку на Ольду Воячека, сидевшего за четвертой партой. И тот тяжело вздохнул.

– Скорее бы уж раздавали табели! – шепнул он Анечке, и учительница будто его услышала.

Она достала из шкафа стопку зеленых обложек и попросила Енду Калину и Павла Шлехту раздать их ребятам.

– Вложите свои табели в обложку, чтобы они не помялись. Ваши родители подпишут их, и после каникул вы принесете их в школу.

Ольда Воячек весь извертелся от нетерпения. Но Анечка все равно получила табель раньше его.

– У тебя пятерка, Анечка, – сказала учительница и будто погладила ее глазами, – ты хорошая, трудолюбивая ученица, ты читаешь лучше всех в классе.

– Неужели это правда? – тихо шепнула Анечка, садясь с табелем за парту и вкладывая его в обложку. Она умеет читать, писать, считать. И все это на «отлично»? Неужели она читает лучше всех в классе? Такого ей никогда не приходило в голову. Но раз так сказала учительница, значит, это правда.

Руда Кагоун получил четверку. Открыв рот, он с любопытством разглядывал слово, написанное снизу вверх, – «хорошо».

Енда Калина и Юленька Павкова получили пятерки. Учительница сказала, что их высокая оценка – заслуженная и твердая.

Лидушка Стршибрна получила четверку. Когда она шла к учительскому столу и обратно, то было слышно, как постукивает ее тяжелая гипсовая нога. Когда она села за парту, кое-кто заметил, что из ее глаз выкатились две маленькие слезинки.

– Павел Шлехта... Ты получил пятерку, – сказала учительница.

Павел не удержался и от радости запищал, как мышь.

– Но у тебя концы с концами не совсем сошлись, – продолжала учительница. – В конце учебного года я выведу не общую оценку, а оценку по каждому предмету. Ты должен постараться, иначе по математике и по письму можешь получить четверки.

«Вот, пожалуйста... ему натянули, – думал про себя Ольда Воячек. – Лучше ставили бы оценку по каждому предмету уже сейчас».

И тут вдруг он услышал свое имя.

– Ольда Воячек... У тебя тройка, – сказала учительница строгим голосом.

Ольда, стоявший у учительского стола, побледнел.

Он взял табель, медленно направился к своей парте, сел на краешек и... не выдержал. Опустил голову на парту и громко заплакал.

Анечка съежилась в комочек.

Лида повернулась и устремила на Ольду голубые, еще заплаканные глаза.

Учительница встала.

– Не плачь, Ольда. Ты способный мальчик, но с чтением у тебя очень плохо. Когда я посчитала все твои баллы, то получилась тройка. Но я надеюсь, что до конца года ты эту оценку исправишь. Правда?

Анечке было грустно. Ей было жаль Ольду. Про Павла она знала все. С ним занимается мама. Только и слышно за их дверью: «Павлик, читай!..» Ну, ничего. Ольда тоже будет читать. Так сказала его мама.

Дети высыпали на улицу.

Стоял все такой же чудесный день. На синем небе сверкало солнце.

Анечка с Лидой шли рядом с Ольдой.

Впереди с достоинством вышагивал Павел.

Он размахивал зеленой обложкой и на углу у киоска показал свой табель старой пани Ванёвой. Она вышла на солнышко из своего киоска, в котором продавала газеты и журналы.

– Ну, ты и молодец! – услышали дети ее голос. – Подожди, у меня для тебя есть детский журнал.

Она исчезла в киоске, а Павел принял горделивый вид, заложив руки за спину.

– А как дела у Ольды? – спросила пани Ванёва, протянув руку.

– Он схватил тройку, – радостно махнул Павел обложкой с табелем, и в этот миг словно кто-то рванул его за руку. Он взглянул и онемел.

Огромная черная овчарка бежала через улицу, держа в зубах зеленую обложку с табелем. Она остановилась на той стороне улицы, поудобнее взяла ношу и спокойно побежала дальше вдоль забора.

– Рек! Иди сюда! – кричала пани Ванёва. – Он думал, что ты дал ему газеты для пана Веверки. Рек! Вернись! Рек, Рек!

Рек повернулся, махнул хвостом и исчез за поворотом.

Павел заревел. Он схватил пани Ванёву за руку и потащил туда, где исчезла овчарка.

– Теперь «отлично» получил Рек! – засмеялся Ольда и бросился за собакой.

Он знал, что Рек никому не отдаст свою ношу, поэтому надо было идти к Веверке. Уже сколько раз мальчишки пытались отобрать у Река газеты, но он начинал рычать и мог откусить палец.

Веверка очень удивился, когда Рек принес ему табель успеваемости. И что этот Рек, паршивец, с ним сделал! Табель уже не был ровным и гладким; на нем остались вмятины от острых зубов.

К дому Веверки подошли пани Ванёва, Павел, Анечка и Лида. Ольда вернулся, на его лице сияла победная улыбка. Все были ему благодарны. Один только Павел при виде смятого табеля залился слезами и стал упрекать Ольду, что тот принес ему смятый табель.

Увидев из окна плачущего сына, на улицу выбежала пани Шлехтова.

Она набросилась на Ольду и уже занесла над ним руку...

– Успокойтесь, пожалуйста! – остановила ее пани Ванёва. – Ольда ни в чем не виноват. Это Павел хвастался, что получил пятерку, и на радостях сунул свой табель в зубы овчарке.

Как только пани Шлехтова услышала о пятерке, она схватила плачущего сына, стала его обнимать, целовать, потом взяла его, как маленького, на руки и понесла домой.

– А меня мама, наверное, будет ругать, – сказал Ольда Анечке. – Ладно... Главное, что маме лучше. Она уже может выходить на улицу. Сегодня я пойду с ней погулять перед домом.