Текст книги "Конфидент. Трилогия (СИ)"

Автор книги: В. Печерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

   Само собой, ничего, кроме возмущения, жрец Урдалайи тогда не добился. С площади, где он витийствовал, проповедника провожали бранью, бросая гнилые помидоры и комья грязи. Более того, в тот же вечер разъяренная толпа чуть не сожгла постоялый двор, где он остановился. Спасло заведение лишь кольцо из вовремя подоспевших бойцов городской стражи.

   Сам губернатор настоятельно просил жреца покинуть Нэст. Но тот ответил с нарочитой надменностью: "смертных я не боюсь – меня защищает богиня... и отомстит за меня тоже". Да снова напомнил о карах, что ожидают приверженцев ложных верований.

   И кары пришли уже на следующий день. Даром, что поначалу могли показаться кому-то даже забавными.

   А перво-наперво на Нэст обрушились полчища гнуса. Столь несметные, что не на каждом болоте найдутся. Комары, мухи, мошки донимали горожан целые сутки. Они проникали даже в дома, находя щели в ставнях и стенах. На улицах так вообще творился кошмар. Чтоб хотя бы сходить в лавку при соседнем доме приходилось плотно закрывать голову платками, а руки рукавицами. Но даже тогда поганые насекомые находили-таки лазейки.

   Кто-то пробовал отгонять насекомых дымом. Помогало слабо. А хуже, чем людям, приходилось животным. Лошади так и вовсе обезумели. Что на утешение, конечно же, не тянуло. Ибо караваны в тот день в Нэст почти не заходили. Не иначе, прослышали о беде, постигшей город. И решили ее переждать. Отчего, естественно, замерла и торговля.

   Правда, к рассвету нового дня гнус покинул город. Исчез весь и сразу – так же молниеносно, как появился. Оставляя горожан, злых от бессонной ночи... но и унося с собой их желание расправиться со жрецом Урдалайи. Потому что теперь его стали хотя бы опасаться.

   Кому-то вздумалось даже посетить новую проповедь. Правда, таковых было гораздо меньше, чем в прошлый раз. Однако и вели себя собравшиеся поспокойнее. Как успокаивается выпоротый ребенок или собака, получившая хозяйского пинка.

   Как бы то ни было, но и таким достижением жрец остался недоволен. Он снова напомнил о возмездии для иноверцев. И уже к концу недели его слова не преминули подтвердиться.

   Нежданно-негаданно на поля, прилегающие к Нэсту, налетела саранча. И хотя весь урожай погубить она не успела, горожане понимали: ближайшая зима теперь будет трудной. Оставалось надеяться на помощь из королевской казны и королевских же закромов. Ведь его величество не должен оставить в беде город, снабжающий его воинство грозным крылатым оружием.

   Об этом королевскому конфиденту не преминул напомнить губернатор. Когда сэр Ролан прибыл в Нэст. И сразу же, сойдя с дилижанса, направился в городскую ратушу.

  – Надеюсь, хоть грифоны от козней этого... жреца не пострадали? – в ответ поинтересовался конфидент.

  – О, нет-нет, – спешно отвечал губернатор, – грифоны, слава всем богам, вроде живы и здоровы. В безопасности в своих гнездах... горных питомниках. Высоко в горах!

   Последнюю фразу он произнес нараспев, словно наслаждаясь. И считая, видимо, расположение грифоньих питомников гарантией их недосягаемости для всяких супостатов.

  – Ну-ну, – не без иронии молвил сэр Ролан. А про себя взял на заметку эти сведения. Насчет безопасности грифонов.

   Но вернемся к двуногим и бескрылым жителям Нэста. Чьи неприятности гнусом и саранчой отнюдь не исчерпывались. Следом на город обрушился жуткий ливень. От которого развезло прилегающие дороги. А сопровождавшие ливень молнии, гром и непроницаемо-черные тучи и впрямь навевали мысли о Конце Света. Несколько человек тогда убило молниями. А с десяток домов если не затопило, то опять же молниями сожгло.

   А буквально за пару дней до приезда Ролана вода в ближайшей реке окрасилась в кроваво-красный цвет. Рыба вся при этом всплыла кверху брюхом. Пожухла прибрежная трава. А зловоние, источаемое рекой вместо свежести, распространилось на мили.

   Рискнувших рыбачить в реке в тот день нашлось немного. И уж вообще никому не пришло в голову брать оттуда воду.

   Не спешили горожане и жители окрестных деревень подходить к реке даже теперь. Хотя бы для стирки. Даром, что к воде вроде вернулся ее прежний, привычный цвет.

  – Я удивляюсь, как этого жреца до сих пор не разорвали, – сказал сэр Ролан, когда рассказ о злоключениях Нэста закончился.

  – Какое там! Совсем наоборот! – губернатор всплеснул руками. И в подтверждение своих слов указал на окно.

   Оттуда открывался довольно живописный вид на центральную площадь, обрамленную близлежащими домами. В прежние времена здесь толпился народ. Окриками зазывали к себе покупателей торговцы. Носились с визгом дети; некоторые из них еще пытались залезть в фонтан. Жонглировали или разгуливали на ходулях заезжие циркачи. А уж какой от этого всего гвалт стоял!..

   Но в день прибытия Ролана площадь почти пустовала. А тишину нарушал разве что стук топоров и молотков. Это с суетливой поспешностью, достойной слуги-подхалима, возводился Храм Урдалайи. Возводился, само собой, на средства новообращенных приверженцев подозрительного культа.

  – Однако ж мало ему, негоднику! – не сдержавшись, воскликнул губернатор, – говорит, что богиня эта его лунная всерьез на наш город разгневалась. И дабы умилостивить ее, горожане должны отдать жрецу сотню мальчиков и сотню девочек. Для посвящения Урдалайе, так сказать.

  – Посвящения? – переспросил сэр Ролан, несколько озадаченный туманным смыслом этого слова.

  – То ли служения... то ли, не приведи боги, для жертвоприношения, – сердито молвил губернатор, – сам-то жрец не уточнял. Но все одно: расставаться со своими детьми люди желанием не горят. Даже те, кто вроде принял новую веру.

  – Новую веру, – пробормотал конфидент, принимая к сведению и эту оговорку, – новую-новую...

  – Для Нэста новую, – зачем-то поспешил поправиться губернатор, – и, в общем, среди горожан теперь трения. Все спорят со всеми. Чья семья должна отдать ребенка. Ну а жрец подгоняет. Уже голодом грозится. И что солнце померкнет – тоже обещает.

  – Сочувствую вашей беде, – как подачку бросил сэр Ролан эту дежурную фразу, – и от имени короля сделаю все, от меня зависящее, чтоб избавить Нэст от напасти.

   А про себя подумал: "грамотно действует – проповедник-то! Вот уже нашел, чем горожан разделить-рассорить. А там и до властвования недалеко". После чего перешел к вопросу. Да такому, что сразу ввел собеседника в замешательство.

  – И кстати... вот эта Урдалайа... а что вообще про нее известно? Ну, кроме того, что она богиня луны... а значит, представляет ночную, темную сторону бытия.

  – Э-э-э... да пес ее знает, – нехотя отвечал губернатор, при этом икнув и зачем-то прикрыв ладонью рот, – лично я чту бога охоты Ортага. И Глорма, покровителя торговли и ремесел. А культом этим... поганым, не интересовался и не хочу.

   От взгляда сэра Ролана не укрылось, как собеседник при этом настороженно покосился в сторону окна. Будто опасался, что его услышит кто-то из новообращенных поклонников Урдалайи. Да призовет к ответу за то, что назвал его культ "поганым". Или просто за следование ложным верованиям.

   Хотя будто ли?..

  – Хорошо, – еще одно слово-пустышку конфидент использовал для подведения черты под разговором, – попробую познакомиться с Урдалайей и ее жрецом сам. А для начала послушаю проповедь.

  – Конечно, конечно, – с рассеянным видом отвечал губернатор, – капитан Крогер, командующий городской стражей вас проводит.

  – Так точно! – это отозвался, собственно, капитан Крогер. Рослый, широкоплечий мужик средних лет. С короткой стрижкой и лицом, исполосованным старыми шрамами.

   Дисциплинированность начальника стражи явно превосходила его словоохотливость. Поскольку на протяжении всего разговора сэра Ролана и губернатора он молча, словно статуя, простоял навытяжку.

   "Проводит-проводит, – подумалось конфиденту, – и проследит заодно, чтобы я не забывал, кто в городе хозяин. А кто хоть дорогой и почетный, но гость".

   К слову сказать, королевская привилегия даровала сэру Ролану право в том числе, самовольно отнимать чужую жизнь. Невзирая на титулы, должности и местные законы. Ибо защита интересов королевства превыше всего.

   Только вот прибегать к этому праву конфидент старался как можно реже. Считая его чем-то вроде открывания двери пинком. Что вроде и результативно, но в то же время чревато неприятностями.

* * *

   Для проповедей вестник богини луны избрал одну из небольших площадей, что обычно окружают фонтан или какую-нибудь статую. Днем здесь любят играть дети, а ближе к ночи назначать свидания влюбленные пары.

   Но собравшимся на площади на сей раз было не до любви и, тем более, не до игр. Люди с хмурыми тревожными лицами толпились вокруг поверженной статуи. Еще горожане, коих площадь вместить не смогла, теснились на прилегающих улочках, заглядывая через плечо, вставая на цыпочки. Несколько человек приобщались к проповеди, выглядывая из окон и с балконов близлежащих домов. А кто-то даже забрался на крышу. Не боясь свалиться, соскользнув по крутому скату. Некоторые из собравшихся, особенно юные девушки, забирались на плечи спутников.

   А с освободившегося постамента вещал черный как ворона жрец. Истины своей веры донося короткими, похожими на карканье, репликами. При этом он то и дело самопроизвольно впадал в ярость. Чуть ли не в истерику. И тогда, багровея, принимался жестикулировать да грозить кулаками небу. А голос, без того громкий, превращался в визг.

   На проповеди сэр Ролан и капитан стражи Крогер поприсутствовали минут десять. Больше, как решил конфидент, смысла не имело. Ибо в речи своей проповедник был хоть и неутомим, но... донельзя однообразен. От утверждения об истинности веры только в богиню луны он неизменно переходил к клеймению фальшивых идолов. Просто-таки с грязью смешивал – и чужих богов и их приверженцев. За клеймением обычно следовало обещание кар. И призыв умилостивить богиню, дабы та не гневалась.

   А потом... все по новому кругу. Истинная вера, идолопоклонники, возмездие. Да необходимость снискать милость Урдалайи.

   Но ни разу черный жрец не сказал ничего о самой своей богине. А ведь любой, прежде знакомый Ролану, культ непременно располагал историей своего божества. Да подробнейшей! Включая визит оного в мир смертных. Но никогда, похоже, Урдалайа не удостаивала людей своим пришествием. Ни разу не касалась мирской грязи. Не карала неверных и не награждала особо верных поборников. Да и что вообще делала – оставалось тайной.

   Еще проповедник ни словом не обмолвился о поведении, которого должен придерживаться последователь его культа. Надлежит ли поклоннику богини луны жить в целомудрии? Или, напротив, предаваться разврату, как к тому призывает Темный Культ? Быть бескорыстным или искать выгоду за счет иноверцев? А за счет собратьев по вере? И считать ли вообще богатство пороком?

   Все эти вопросы роились в голове сэра Ролана, пока он слушал проповедь. И ни на один из них злополучный жрец ответить так и не удосужился. Чем еще больше укрепил подозрение конфидента, зародившееся еще в разговоре с губернатором. И теперь оно оформилось в конкретные слова.

   "А ведь культ-то, похоже, пустышка!"

   Иначе и нельзя было назвать веру, не подкрепленную историей и заповедями. Веру, о которой прежде не слышали не только жители провинциального города. Но даже лицо, приближенное к королю и вовсе не чуждое просвещения.

   Культ Урдалайи казался королевскому конфиденту не просто выдуманным, но выдуманным наспех. Небрежно. Самое большее, на что хватило проповедника... или иного неведомого его создателя – это придумать некое подобие священного жеста. Время от времени жрец воздевал правую руку к небу. И орал, обращаясь к собравшимся: "кто опустит руки, тот поганый идолопоклонник!" После чего множество рук вздымалось над толпой. Не остались в стороне даже слушатели на балконах. И на крышах: один из этих, последних, даже сорвался по неосторожности. С криком скатился он на булыжники мостовой.

  – Итак, – вполголоса молвил сэр Ролан, обращаясь к капитану Крогеру, – я услышал все что хотел. И хотел бы познакомиться со жрецом с другой стороны. Где он остановился?

  – На постоялом дворе "Дочь полковника", – подчеркнуто бесстрастно проскрипел командир стражи, – я покажу.

   И оба, протиснувшись сквозь толпу, нырнули в ближайшую подворотню.

   По улице навстречу сэру Ролану и капитану Крогеру неспешно катился экипаж, запряженный парой лошадей. Когда он поравнялся с двумя пешеходами, извозчик поинтересовался, имея в виду маячившую впереди толпу.

  – А что это там? Зачем толкутся?

  – Жрец Урдалайи проповедует, – с солдатской прямолинейностью сообщил командир стражи.

   Услышав такой ответ, извозчик предпочел подстегнуть лошадей взмахом вожжей. И развернул экипаж в обратную сторону.

   Портрет полковника, в честь дочери которого был назван постоялый двор, висел на стене в обеденном зале. При виде этого портрета сэр Ролан на несколько секунд замешкался. Данный конкретный полковник показался ему знакомым. Вот только где именно они пересекались?

   В Каз-Рошале, когда его величество награждал особо отличившихся офицеров? Или, может, на позициях – во время войны с ледянниками четыре года назад? Ролан тогда ездил в расположение действующей армии с инспекционной поездкой. А что если... неужели оный полковник был одним из соратников Лодвига Третьего? Когда тот еще не именовался ни Третьим, ни милосердным. И только начал свой путь к престолу.

   Конфидент пытался вспомнить – но безуспешно.

   Помимо портрета обеденный зал украшали кое-какие атрибуты армейской жизни. Большой барабан, горн, пара скрещенных сабель на стене. Под потолком был протянут канат, украшенный вереницей флажков. Раскрашены флажки были как знамена армейских частей. Причем тех, не иначе, где служил полковник-кумир этого заведения. Большими литерами наискось одной из стен была выложена и цитата великого человека. "Не ошибаются лишь боги и Устав".

   Вероятно, утром и вечером в зале бывало не протолкнуться от постояльцев. Но вот в разгар дня помимо Ролана и Крогера здесь находились всего два человека. Один сидел, а точнее, полулежал за столиком. И перед ним высилась бутыль из мутного темно-зеленого стекла. Опустошенная примерно на две трети.

  – Эй! По-моему тебе уже хватит! – это из-за стойки окликнула полулежащего посетителя вторая живая душа в зале.

   Собственно, она и оказалась держательницей постоялого двора. Той самой дочерью полковника. И образ пыталась поддерживать соответствующий. Вместо платья нарядившись в белые брюки, высокие черные сапоги и темно-синий сюртук с большим числом пуговиц. Впрочем, как бы военный флер плохо сочетался с копной каштановых волос. Да и якобы мужской наряд на деле лишь подчеркивал точеную фигурку молодой женщины.

   С ехидством сэр Ролан подумал, что для полноты образа дочери полковника надлежало коротко постричься и заодно отрастить пышные усы. Как на портрете.

  – День добрый, – тут держательница постоялого двора обратила внимание на двух новых посетителей.

   А следом распознала в одном из них командира городской стражи.

  – Что-нибудь случилось, господин капитан?

  – Так точно... то есть, да случилось, – проговорил Крогер, несколько смешавшись, – уж больше месяца случилось. Во всем городе, если кто не в курсе. Это, кстати, конфидент его величества.

   И он зачем-то кивнул в сторону спутника. Точно ища в его лице поддержку.

  – Ба! И откуда у приближенных короля такие приятные лица? – с непосредственностью щенка воскликнула дочь полковника. Да еще, перемахнув через стойку, зачем-то подошла к Ролану и Крогеру поближе. И, присматриваясь, словно пыталась убедиться, что глаза ее не обманывают.

  – Определенно, не обошлось без магии, – не остался в долгу конфидент, – в общем, мы здесь по поводу одного вашего постояльца.

  – Жреца этой... как ее... Мурдаялы? – догадалась держательница, а Ролан утвердительно кивнул, – что ж, тогда от себя отвечу, что претензий больших к этому типчику у меня нет. Жрец не пьянствует, не буянит, постой оплачивает вовремя. Хотелось ли мне за его делишки в городе... ну, хотя бы подсунуть отравы в суп? Да, поначалу хотелось. Но что бы это решило? В лучшем случае вместо этого жреца появился бы другой. А в худшем эта богиня его, наверное, на всем Нэсте бы отыгралась.

  – Что правда то правда, – бесстрастно проскрипел капитан Крогер.

   А Ролан, вздохнув, потянулся за кошелем. Откуда извлек золотой кругляш с профилем Лодвига Третьего и протянул его держательнице. Сопроводив сей жест следующими словами:

  – Я был бы вам очень признателен, если бы вы рассказали об этом постояльце еще что-нибудь.

  – Что-нибудь? – дочь полковника поморщила лобик, – не знаю, заинтересует ли вас, это... но, в общем, у меня тут услуга за дополнительную плату предусмотрена... состоятельным гостям шлюх вызывать. Так этот проповедник ни разу ей не воспользовался...

  – Да уж! – перебил Крогер, с улыбкой столь же обаятельной, как оскал медведя или гримаса заморского зверя гориллы, – прямо святой человек!

  – ...потому что к нему свои бабы ходят, – последовала уточняющая фраза, – той же веры или что-то в таком духе. Тоже в черное одеты, да еще лица прячут. Под капюшонами, масками. Не знаю, может потому что уродливые или старые... но нет – по голосам вроде молодые.

  – Бабы, значит, – сам к себе обращаясь, проговорил сэр Ролан.

   Тогда как дочь полковника изрекла с внезапным воодушевлением:

  – А ведь отменно устроился этот хмырь! Не так ли? Пользует этих простушек задарма. "Ах, да мы же одной веры, должны держаться вместе!" Знаете, тут в соседнем доме живет недоросль один, лет четырнадцати. Иногда сюда забредает – выпить да поныть, что ни одна ему не дает. Надо будет посоветовать ему, чтоб основал Культ Имени Себя. Авось хоть одну дурочку под таким соусом и зацепит.

   Капитан Крогер прокомментировал этот пассаж нетерпеливым кряхтением и покашливанием. Тогда как сэр Ролан полез за следующей монетой.

  – Хотел бы попросить вас еще об одной услуге, – молвил он, протягивая ее держательнице, – пока жреца нет... дать нам ключ от его комнаты. А если внезапно вернется – постараться задержать.

  – Хо-о-орошо, – протянула в ответ дочь полковника после того, как воровато оглядела почти пустой зал. Видимо, убедилась в отсутствии нежелательных свидетелей. А значит и угрозы для репутации заведения.

   И уже затем направилась к шкафчику за стойкой. Откуда достала массивный железный ключ.

   В комнате, снятой жрецом, уже с первых секунд сэр Ролан только укрепился в давешнем подозрении. Потому как... что непременно должно находиться в помещении, где проживает духовное лицо? Правильный ответ: хоть какие-нибудь символы веры. И, по меньшей мере, одна священная книга.

   Но ничего этого в комнате не обнаружилось. Обстановка была самой обычной. Словно здесь проживал какой-нибудь заезжий торговец. Или вообще никто давненько не поселялся. Потому что жрец, занимая комнату несколько недель, так не бросил в беспорядке здесь ни одной личной вещи. Ни на полу, ни на кровати или на столике. И даже шкаф для одежды пустовал.

   Еще постоялец наверняка не курил. И не имел привычки хотя бы перекусывать в комнате. Как и те гостьи-единоверки, о которых упоминала дочь полковника. Ибо иначе и запах в комнате должен был стоять соответствующий. И крошки могли обнаружиться. Если не на кровати, то уж точно на полу.

  – Чисто, – прокомментировал увиденное капитан Крогер, – как в кошеле наутро после праздника.

   Они уже собирались покинуть комнату... когда сэр Ролан приметил возле кровати дорожный сундук. Не иначе как привезенный жрецом. И больше ему, как рассудил конфидент, свои вещи держать было негде. А точнее, скрывать от посторонних и любопытных глаз.

   Сундук оказался заперт.

  – Отмычки не найдется? – с самым невинным видом поинтересовался Ролан у капитана Крогера.

  – А благородный сэр не путает? – насупился тот, – я все-таки не вор, а наоборот. Страж порядка.

  – Всегда думал, что страж порядка должен знать и уметь то же самое, что любой преступник, – с улыбкой парировал конфидент, – только лучше.

   Недовольно запыхтев, командир стражи сам склонился над сундуком. Одновременно доставая из кошеля тоненькую металлическую палочку. Бережно вставил ее в замочную скважину. А уже в следующее мгновение, вскрикнув, рывком отдернул руку с отмычкой. Да сам отпрянул. Причем так резко, что неловко плюхнулся на пол.

   Металлическая палочка не выпала – протекла у Крогера между пальцами на половицы пола. А не прожгла их, наверное, только из-за маленьких своих размеров. Хватило расплавленной железки только на тонкую струйку дыма. Которую тотчас же затоптал подошвой сапога сэр Ролан.

  – Что-что... это было? – выпучив глаза, вопрошал командир стражи.

  – Похоже, магия, – было ему ответом.

   А над замочной скважиной сундука вспыхнул кроваво-красным светом знак. Вырезанная из металла фигурка, принятая было конфидентом за простое украшение. Знак, отдаленно похожий на букву. Но заметно отличающийся от любой буквы принятого в стране алфавита.

  – Капитан Крогер, – обратился к спутнику сэр Ролан, – в городе действует магический цех? И... мне бы чернильница и перо не помешали. Да бумаги хотя бы клочок.

* * *

   Цех магов в Нэсте имелся. Ему принадлежал старинный особняк на другом конце города. Туда-то и отправился сэр Ролан, после того как покинул постоялый двор. Где, кстати, до поры расстался с капитаном Крогером. У того появились срочные дела по службе. А может, как предположил конфидент, бравый командир стражи не то боялся магов, не то питал к ним неприязнь.

   Перо, чернильница и бумага нашлись у держательницы постоялого двора. Перерисованный с сундука знак конфидент предъявил привратнику, когда прибыл к зданию магического цеха. После чего был отправлен в здешнюю библиотеку. Точнее, в подвал под особняком. В просторный каменный зал, уставленный многоярусными шкафами с книжными полками.

   Шаги сэра Ролана отзывались эхом, блуждающим под высоким сводчатым потолком. А впереди конфидента семенил цеховой библиотекарь. Немолодой с виду, невысокий, но весьма подвижный горбун. Который еще и приговаривал на ходу:

  – Не суетитесь. Не спешите, почтенный сэр. Не надо резких движений. Не то Франк решит, будто вы захотели здесь что-то повредить... сломать. И будет вынужден повредить вас.

  – Франк? – недоуменно переспросил конфидент.

  – Франк, – не без гордости подтвердил библиотекарь-горбун, – мой верный и неутомимый помощник. Сам его сделал.

   И указал на рослую каменную человекоподобную фигуру у ближайшей стены. На первый взгляд ее можно было принять за статую. Вот только у статуи имелось почти живое лицо. Зрачки в глазах туда-сюда бегали, следя за порядком в зале. А массивные челюсти то и дело начинали шевелиться, словно что-то жуя.

  – Правильно, что вы к нам обратились, дорогой сэр, – продолжал горбун, на ходу оборачиваясь по сторонам и бросая взгляды на книжные полки, – тем более, знак ваш мне сразу показался знакомым.

   Наконец, он остановился возле деревянной лесенки, приставленной к одному из шкафов. Ловко вскарабкался на нее, а спустился уже с пыльным томом в красной кожаной обложке. Том был небольшим, но толстым – по пропорциям напоминая кирпич.

   Раскрыв этот "кирпич" и сдув со страниц пыль, библиотекарь листал его в течение нескольких минут. После чего сверился со знаком, перерисованным рукой сэра Ролана.

  – Он?! – громогласно вопрошал горбун затем, и протянул конфиденту раскрытый том.

   Ролан согласно кивнул. На одной из раскрытых страниц действительно изображался знак, уведенный на сундуке так называемого жреца. Причем воспроизведен он был куда тщательней, чем на рисунке, спешно сделанном рукой конфидента.

  – Охранный знак Ковена, – заключил библиотекарь, – использовался для защиты замков от взлома.

  – Насчет защиты от взлома я и так понял, – сказал на это сэр Ролан, – только вот это за Ковен такой?

  – Что-то вроде цеха, но вне закона, – с ходу припомнил его собеседник, – объединение... а по сути, банда ведьм, практиковавших запретную магию.

   При слове "ведьм" Ролану сразу вспомнились женщины, что, по словам дочери полковника, навещали жреца. А библиотекарь продолжал:

  – Ковен орудовал примерно в этой местности несколько веков назад. Ведьмы отравляли посевы и колодцы, насылали стихийные бедствия. А еще похищали и заманивали в свой замок детей. Где подавляли у них волю и превращали в послушных рабов и верных солдат.

   "Горожане должны отдать жрецу сотню мальчиков и сотню девочек", – припомнил конфидент теперь и слова губернатора о новом требовании черного жреца. В свете услышанного требование это обрело вполне конкретный смысл. Так называемому Ковену потребовались новые прислужники.

  – Терпение местных жителей, в конце концов, иссякло, – подытожил меж тем горбун, – они пожаловались тогдашнему королю. А король, собрав войско, взял штурмом замок Ковена. Ведьмы... кого-то из них зарубили при штурме. Кого-то потом повесили. Как и воинов-рабов их. Сколь бы отчаянно те ни сражались. И с той поры...

  – С той поры, – в нетерпении перебил его сэр Ролан, – так называемый Ковен смог возродиться. И, похоже, подослал в Нэст одного из своих рабов под видом проповедника. Жреца богини Урдалайи.

  – Да-да, – нехотя отвечал библиотекарь, – если не изменяет память, ведьмы именно к этой... Урдалайе обращались во время шабашей. Не зря проводившихся в полнолуние. Верили, что именно луна... и лунная богиня дают им силы. Только со времен разгрома Ковена культ Урдалайи был запрещен, а потом забыт.

  – ...и снова восстановлен, – добавил конфидент с горечью, – вот вы скажите. Все те несчастья, что обрушились на город... гнус, саранча, гроза... еще перекрасившаяся вода в реке. Возможно ли сотворить все это с помощью магии? Запретной или нет – без разницы.

  – Вполне, – уверенно отвечал горбун, – другое дело, что любое заклинание имеет ограничения по области действия. И зависит оно от запаса магических сил.

  – Вот потому грифоны и не пострадали, – с удовлетворением заключил сэр Ролан, – не попадают горы с гнездами в область действия. Только на сам Нэст силенок ведьм и хватило. А вот теперь скажите: если вы, маги все знали... ну ладно, не все, но главное. Что тут волшба замешана. То почему не попытались защитить город?

  – Дорогой сэр, – начал библиотекарь тоном учителя, уставшего вразумлять тупицу, – во-первых, за пределами этого места я не властен. И уж тем более не имею власти над другими магами. Во-вторых, не вмешался цех, наверное, по той же причине, по какой другие цеха тоже не навязывают своих услуг. Каменщики не строят дома, прежде не получив заказ. А кузнец... ни один не возьмется ковать то, для чего потом не найдет покупателя.

   Ну и в-третьих. Нэст – город небольшой. И в местном цеху у нас всего три мастера, да с десяток учеников и подмастерьев. Куда нам тягаться с Ковеном?

  – А вот я думаю, что можно и потягаться, – не согласился с последним доводом королевский конфидент, – покуда Ковен не вошел в полную силу. Новых воинов не наделал и все такое прочее. Так что... насчет заказа – считайте, что скоро весь цех может получить заказ от имени его величества. И последний вопрос. Жрец сейчас грозится уморить горожан голодом. Под силу ли ведьмам это устроить?

   Библиотекарь призадумался, поморщив лоб. После чего выдал:

  – Если подумать, то да. Во-первых, ведьмы могут снова наслать саранчу. Чтоб доела остатки урожая на полях. А во-вторых в арсенале Ковена еще в прежние времена имелось средство под названием Серая Гниль. Такой порошок. От прикосновения с ним зерно, мука, мясо – все мало-мальски съедобное превращается в труху.

  – И если подсыпать Серую Гниль в городские амбары и погреба... – сообразил сэр Ролан.

  – ...Нэст будет обречен на голодную смерть, – закончил его мысль горбун, – если ведьм кто-нибудь не остановит, конечно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Как именно остановить Ковен Ролан сообразил уже на обратном пути до ратуши. Руководствуясь тем постулатом, что удар противника легче всего отражать, если он наносится в удобное для тебя время. И в заранее известном месте.

   Насчет места конфидент уточнил уже у губернатора. А тот указал на район, полный амбаров, торговых складов и стоянок для караванов. В народе его еще прозвали Сарайкой. Если хранящиеся там припасы окажутся уничтоженными, городу придется туго. Только и останется надежды, что на содержимое домашних погребов и кладовых. На коих жители Нэста вряд ли протянут долго.

   Осталось определить время, когда противник ринется в атаку. А прежде подвести его к такому неосторожному решению. И в этом акте главную роль должна была сыграть городская стража с капитаном Крогером во главе.

   Действовать подчиненные Крогера начали на следующий день после прибытия сэра Ролана. Отряд стражников буквально ворвался на место очередной проповеди ложного жреца. Вооруженные бойцы, для пущей защиты нацепившие кирасы, прорвались через толпу. По дороге расталкивая горожан и грубыми окриками веля им разойтись.

   Апофеозом стало общение с самим проповедником. Оказавшееся коротким, и совсем не приятным.

   "Тебе же сказали, гнида, чтоб проваливал из города!" – были единственные слова, произнесенные при этой встрече. После чего сказавший их стражник со всего маху врезал жрецу в живот. Увесистым кулаком в кожаной перчатке.

   Проповедник согнулся, с тихим хрипом оседая на мостовую. Еще один стражник помог ему сделать это быстрее. От души отвесив пинка. Другие бойцы тоже были рады принять участие в расправе. Хотя бы потоптав распростертое на булыжниках тело. Но капитан Крогер на этот счет предупредил строго: сильно чтоб не били. А то, чего доброго, можно ненавистного пришельца и убить. И тогда он не сможет пожаловаться на Нэст своим хозяевам. Точнее, хозяйкам.

   К чести горожан, те не стали ни препятствовать избиению, ни, что хуже, присоединяться к нему. Где-то каждый третий из собравшихся покинул место проповеди сразу после появления стражи. Остальные, постояв немного, молча разошлись. Вскоре убрался и жрец – минут пять повалявшись на мостовой.

   Обещанного возмездия Нэсту следовало ожидать в ближайшую ночь. Или к утру. Судя по опыту первой, провальной проповеди посланника Ковена. И последовавшего за нею нашествия гнуса.

   Для встречи врага ближе к вечеру в Сарайку было направлено два десятка стражников. Снабженных мечами и арбалетами взамен неудобных алебард. А также собственным служебным опытом: на схватку с Ковеном отрядили наиболее матерых бойцов.