Текст книги "Конфидент. Трилогия (СИ)"

Автор книги: В. Печерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

   Ночь завораживала красотой. А воздух казался пьяняще свежим. Особенно в сравнении с удушающим и грязным дыханием родной столицы.

   Иначе теперь смотрелась и предводительница группы посланников Ковена. Не злодейка уже, не изуверка – нет. Седина волос и морщины на лице выглядели приметами не старости, но, скорее, мудрости. А сохранившая изящество фигура являла собой живое свидетельством того, что сберечь красоту молодости под силу и смертным. Сохранить, защитив от всеразрушающего времени...

   Зато когда Аника вновь повернулась к сборищу пленных детей, чувства, посетившие ее, сменились на прямо противоположные. Грязная, беспорядочно столпившаяся, мелюзга навевала ассоциации со стаей крыс. Или полчищами червей, копошащихся в трупе.

   Особенно хороши были мальчишки. Дочь Ханнара подмечала и подмечала зорким глазом опытной воровки, как один чесался, другой громко шмыгал носом, третий опять-таки в носу ковырял. Еще кто-то в толпе пленников, кажется, обделался. Во всяком случае, запах, достигший ноздрей Аники, был соответствующий.

   "Вот и поделом вам, – посетила лазутчицу мысль, нечаянная и злая, – что Ковену вас сбагрили. Тем лучше вашим родителям: хоть кормить не надо... каждый кусок от себя отрывая. Да и вам тоже. Не то так бы и месили грязь, копались в грязи. А сейчас хоть шанс появился... в жизни чего-то достичь".

   Но некогда было предаваться размышлениям! Голос предводительницы возвестил об окончании привала. После чего ведьмы, рабы и толпа пленных детей возобновили путь, двинувшись теперь сквозь лес. Двое рабов светом факелов отгоняли с дороги почти непроницаемую темень.

   Шли почти все участники этого похода неожиданно бодро. Готовые, казалось, хоть всю ночь провести на ходу. Почти все... кроме мальчишек. Эти уже на первом часу начали спотыкаться, валиться с ног. Ведьмы и даже некоторые девочки увещевали бедняг грубыми окриками. А обыкновенно молчаливые рабы то вздергивали за шиворот, то пинка отвешивали, придавая ускорение.

   На одного мальца, впрочем, не подействовала ни грубая сила, ни увещевания. Он просто свалился без чувств под ближайшее дерево. Так что дюжему рабу пришлось тащить маленького пленника, взвалив на плечо.

   Что касается Аники, то она тягот ночного перехода почти не ощущала. Волновало же и причиняло ей неудобство обстоятельство другого рода. А именно, вопрос, как запомнить дорогу. Потому как через лес участники похода двигались зигзагами. Обходя все встретившиеся на пути заросли. И придерживаясь ориентиров, ведомых одним лишь посланцам Ковена.

   Разбрасывать ли камушки иль крошки, а может, оставлять зарубки на деревьях – решить Аника так и не успела. Тем более что ни крошек, ни камушков, ни режущих предметов при ней не было. Посему дочь Ханнара не придумала ничего лучше, чем, когда придется-таки бежать, держаться направления на юг. В качестве подсказки используя поросшие мхом деревья. В том, что именно к югу от этих мест, скорее всего, встретятся человеческие поселения, она не сомневалась.

   А когда ночь сменилась серым рассветом, подошел к концу и поход. Конечный же пункт его Анику немало удивило. Лазутчица ожидала, что убежищем себе Ковен изберет руины заброшенного замка. Или древнего храма, затерянного среди лесов. Как вариант, какую-нибудь пещеру, лучше подземную.

   Но нет! Судя по показавшемуся впереди частоколу... подгнившему, и крышам, во множестве торчащим над ним, привели ведьмы своих пленников в какой-то город. Целый город, незнамо как оказавшийся в распоряжении врагов королевства.

* * *

   Все то время, пока солдаты занимались сбором детей для передачи Ковену, Джилрой учился летать. Учился навыку, который даром не нужен представителю рода людского. Но без которого уроженец племени рукокрылов-лил'лаклов считался бы среди сородичей еще большим чужаком, чем человек, не умеющий говорить.

   Само по себе перевоплощение в крылатого обитателя Клыкастых гор прошло относительно быстро. И лично от Джилроя не потребовало ни малейших усилий. Не слишком обременительным оказался магический ритуал и для полковых волшебников. Куда больше пришлось потрудиться, во-первых королевскому конфиденту, а во-вторых, главному знатоку лил'лаклов в округе. Библиотекарю магического цеха из Нэста, специально привезенному в лагерь полка.

   "Десять лет, наверное, не покидал своих владений, – признался горбун со смесью восторга и легкой досады, – своих книг... Франка, коморки. А уж в городе прожил безвыездно... так и того больше".

   С опорой на знания библиотекаря и с оглядкой на наиболее сохранившиеся трупы был составлен подробнейший портрет типичного представителя крылатого племени. И уже под этот портрет, с помощью заклинания Трансформации, маги изменили внешний облик Джилроя.

   Другой вариант, а именно, Доппельгангер, казавшийся более легким, отпал. По той досадной причине, что подходящего объекта для копирования внешности не нашлось. Ибо птицы, зверье из окрестных лесов, не говоря про червей, постарались на славу. Успев хорошенько объесть и изуродовать погибших лил'лаклов. Тогда как живые их сородичи к месту стоянки полка не спешили. Поскольку сам полк не брал пока в плен новых ведьм. Перемирие есть перемирие.

   Существо, в итоге получившееся из Джилроя, от самого веллундца переняло самую малость. Кое-какие черты лица да телосложение. Причем последнее в данном случае сохранить было не только можно, но и необходимо. Потому как лил'лаклы, если верить книгам, поголовно были худощавы.

   "Что ж... это и естественно, – глубокомысленно изрек по этому поводу мастер Верлум, – с животом, чай, летать вообще-то неудобно".

   А в целом, если верить опрошенным солдатам, отличить трансформированного Джилроя от супостата-рукокрыла было практически невозможно. Кто-то из вояк даже признался, что чуть не подавился похлебкой, при виде живого лил'лакла невдалеке от себя. А рука годами отработанным движением потянулась к сабле.

  – А... это... когда все закончится, – спрашивал у магов веллундец, – мне вернут прежний облик? Смогут вернуть?

  – А чего там мочь? – усмехнулся один из магов, преисполнившись превосходства над невежественным собеседником, – как говорится, семь бед – один ответ. И применительно к магии такой ответ – универсальное заклинание Снятия Чар.

   Никто не стал говорить Джилрою далеко не приятную правду. Что возвращение к человеческому облику ему может и не понадобиться. Потому как окончание этой истории может наступить для поддельного рукокрыла гораздо раньше, чем для всех остальных. И отнюдь не счастливо.

   Никто не говорил, а сам веллундец не очень-то спрашивал. И едва ли даже задумывался на эту тему. Что, в общем-то, было правильно. Еще в бытность работы на Джавьяра, Джилрой привык не просто ввязываться в авантюры, но жить ими. А в такой жизни мнительность и неверие в успех – спутники далеко не лучшие. В тот же Каз-Рошал Джилрой едва бы сунулся, если б не был уверен, что выйдет обратно живым и здоровым. Да что там, даже в карты играть он не сел бы ни разу, будучи настроенным на поражение. Играть же этот рыжеволосый пройдоха любил.

   Но вернемся к новому облику Джилроя. И к проблемам и трудностям, с оным же приобретенным. Ибо только внешне плоды общих усилий Ролана, библиотекаря из Нэста и полковых магов казались безупречными. На деле же результаты эти не обошлись без аж целых двух изъянов. Не слишком, впрочем, заметных на первый взгляд.

   Во-первых, в отличие от настоящих лил'лаклов, Джилрой почти не боялся дневного света. Разве что бледная кожа чуть розовела под солнечными лучами. А подобное было свойственно и многим людям. Да и в темноте веллундец видел не очень-то хорошо.

   А во-вторых, как уже говорилось, летать новоиспеченный рукокрыл не умел. Совершенно. Даже крыльями, грузом висевшими у него за спиной, смог впервые пошевелить лишь на второй день после ритуала. Ибо никакая магия не могла одарить умениями, которых изначально не было. Ни Джилроя – ни кого бы то ни было. Увы и еще сто раз увы!

   Так что иного выхода, кроме как учиться самому, для будущего первопроходца Клыкастых гор не было. Вот Джилрой и учился летать. Чем поначалу вызывал смех и у солдат, и у сэра Ролана.

   Веллундец пробовал взмыть в воздух прыжком – и ничего, кроме прыжка, у него с первой попытки не вышло. Крылья просто не желали слушаться. Не спешили расправляться в нужный момент. А относительный успех, все же достигнутый таким способом, выглядел, мягко говоря, не очень убедительным. Если и удалось Джилрою взлететь, то в воздухе он продержался считанные мгновения. Причем на высоте чуть большей, чем его собственный рост. Добро, хоть не расшибся при приземлении.

   Еще поддельный лил'лакл бегал по полю. Надеясь, разбежавшись, оттолкнуться от земли сильнее. И, соответственно, вознестись выше и пробыть в воздухе дольше. Расчет этот не то чтобы оказался ошибочным. Просто достижения и теперь оставались скромными. Сначала пять секунд, потом десять, пятнадцать.

   "Выбирай: городская стена, холм или высокое дерево, – еще не удержался тогда от неуклюжего остроумия Крогер, наблюдая за этими отчаянными попытками, – ну, откуда тебя лучше сбросить... чтоб сразу научился".

   Джилрой лишь отмахнулся от его подначки. Не желая тратить времени ни на грубость, ни на встречные остроты. Но продолжил тренироваться. Саму идею прыжка или сброса решив, впрочем, намотать на ус. А для ее воплощения присмотрел в окрестностях овраг, преодолеть который вознамерился в прыжке, переходящем в полет.

   Упорство дало плоды. Уже к концу первой недели уроженец Колонии смог впервые облететь полковой лагерь с окрестностями. В поднебесье он прокружил тогда целых десять минут. А с земли полетом любовалась, затаив дыхание, добрая половина солдат.

   Сей триумф в тот день был, правда, омрачен тревожными известиями. Сбор детей, хоть и не застопорился окончательно, но и легким больше не был. Потому что сопротивление крестьян уже не сводилось к удару ухватом по солдатской голове. Слухи о том, что дражайших чад собираются отдать ведьмам, успели распространиться по деревням на многие мили вокруг. И, как всякие слухи, многое преувеличивали.

   Потому в иных поселениях жители плечом к плечу вставали на защиту своих и соседских отпрысков. Не желая слушать никаких объяснений. Да и что в столь грязном деле можно было объяснить? Возвращались солдаты избитыми и часто несолоно хлебавши. Имелись среди них и раненые, а порой даже убитые.

   Подполковник Берт приказал было магам сровнять непокорные деревни с землей. Но умерил пыл после запрета Ролана. Сошлись командир полка и королевский конфидент на том, чтобы усилить направляемые туда отряды.

   Так или иначе, а сбор нужного количества детей удалось завершить в срок. Хотя в последний день не обошлось без неприятного происшествия. В лагерь попытались прорваться с полсотни вооруженных людей. То ли это были крестьяне, неизвестно как разжившиеся чем-то посерьезнее вил, кос и серпов. А может, разбойники какие-то пожаловали или наемники. Опять же, на чьи деньги их удалось привлечь на сию авантюру – вопрос оставался открытым.

   Одно не вызывало сомнений, а именно, цель отчаянной атаки. Отряд намеревался освободить детей, предназначенных для передачи Ковену. Так что усилия последних дней могли пойти прахом... будь нападавших побольше. То есть, значительно больше. И не лезь они напролом. А так солдаты были начеку, и незадачливые освободители полегли все.

   Так что на следующий день телеги с детьми благополучно отбыли к месту встречи с посланниками Ковена. А Ролан, Крогер и подполковник Берт остались ломать головы над причинами ночной атаки. Тогда как Джилрой продолжил свои тренировки – больше-то что оставалось? Тем более, время полета он уже успел увеличить до получаса.

   По совету конфидента крылатый веллундец перешел к следующему этапу подготовки. Предпринимая полеты не только при свете дня, но и по ночам. Хотя бы понемногу – сначала. Но, главное, постепенно и ненавязчиво приучая глаза к темноте.

   Понятно, что первый ночной вылет потерпел фиаско. То есть, в воздух-то, конечно, Джилрой подняться смог. Крылья уже неплохо слушались его. Да только через пару минут последовала довольно-таки жесткая посадка. Причем не абы куда, а на одну из солдатских палаток. Случилось приземление уже после команды "отбой", так что павшего как снег на голову рукокрыла обитатели палатки встретили отнюдь не радушно. Добро, хоть без побоев обошлось. Зато в словесной форме солдаты хорошенько надругались и над самим Джилроем, и над его предполагаемой родней.

   Страх попасть под горячую солдатскую руку, вполне ожидаемо, придал силы начинающему летуну. Соскочив с поверженной палатки, он судорожно замахал крыльями. И вознесся под ночное небо, похожий на ныряльщика, судорожно всплывающего из пучины.

* * *

  – А пройдоха-то наш... того, – с удовлетворением заметил Крогер, стоя у входа в штабную палатку и наблюдая за полетами Джилроя, – успехи делает, я хотел сказать.

   Дело было уже днем. Но и в светлое время суток человек, превращенный в лил'лакла, не бездельничал. Хотя, в счет ночных тренировок позволял себе вздремнуть на пару часиков после обеда.

   А сэру Ролану и подполковнику Берту было не до сна. Они и телохранителя-то слушали вполуха. А сами, склонившись над столом с картой окрестных земель, делились соображениями по поводу недавнего нападения и попытки освободить детей.

   Говорил в основном конфидент:

  – К выводу, что это были именно крестьяне, я склоняюсь по трем соображениям. Во-первых, только у них была причина лезть в бой с очень сомнительными надеждами на успех. Обратите внимание, подполковник, они дрались до последнего, никто даже не пробовал сдаться в плен или удрать. Наемники же предпочли бы действовать с точностью до наоборот. И потерями обойтись наименьшими, и успеха добиться. А лучше – вообще не лезть на рожон против армии его величества.

   Берт пожал плечами, а Ролан продолжил:

  – Во-вторых, действовало это... сборище, иначе не скажешь, на редкость неумело. Даже часовых по-тихому обезвредить не догадались. Но поперли всей гурьбой, напролом, только что без криков "ура!" и боевых кличей. И, конечно же, не удосужились разведку провести. Не то бы знали, что дети собраны на другом конце лагеря.

  – Но кто-то же этих... крестьян вооружил, – решился на возражение командир полка.

  – А это уже будет "в-третьих", – не преминул ответить конфидент, – если приглядеться к оружию этих незадачливых воителей, то нетрудно заметить, что оно чересчур разнообразно для цельного отряда. Кто с пикой пошел, кто с мечом, кто с топором или кинжалом. То есть, простой вещи, что выбор оружия диктуется условиями битвы, эти бедняги не знали. Соответственно, и вооружились каждый, как боги на душу положат.

   К тому же, все добро это не самого лучшего качества. То клинки ржавые, то наконечник у пики затуплен. В какой-нибудь оружейной лавке подобное старье можно купить за полцены.

  – Оружейная лавка, – смекнул Берт, при всех своих недостатках, не будучи непроходимым глупцом, – в городе, то есть.

  – Именно так! – с готовностью согласился Ролан, – схватываете на лету, подполковник. И посему переходим к другой, так сказать, стороне медали.

   Надо сказать, что слова конфидента порадовали назначенного им командира полка. Во-первых, как само по себе выражение довольства со стороны столичного начальства. А во-вторых, подобно большинству вояк, подполковник Берт медали и ордена любил. Упоминание же оных, даже в метафорическом смысле, ободряло. Давая надежду на то, что китель Берта вскорости украсит и настоящая медаль. А то и две – да с присвоением нового звания в придачу.

   Однако разговор, принявший столь приятный оборот, оба вынуждены были прервать. Потому как неожиданно в палатку буквально ворвался вспотевший и взволнованный лейтенант.

  – Разрешите доложить, господин подполковник! – выпалил он, совсем еще молодой парень, – только что вернулись солдаты... роты снабжения. Отправленные сегодня с целью пополнения запасов... в селение Хивелл.

  – И что же? – недовольно вопрошал Берт. Он умел быть грозным. Перед подчиненными. И, особенно, если речь шла о невыполнении приказа.

  – Жители Хивелла отказали... ничего не дали нам, – дрогнувшим голосом сообщил лейтенант, – более того... они говорят, что больше не будут платить его величеству налоги... и вообще. Не нужен им будто бы такой король, который не может защитить подданных.

  – Проклятье! Да как же так?! – подполковник чуть в волосы себе не вцепился, на миг забыв, что вцепляться особо не во что, – если это все из-за детей... но ведь из Хивелла мы детей не забирали. Это богатое село... и вообще. Тамошний люд сроду был предан его величеству. Как же... как же так, я вас спрашиваю?

  – Не могу знать, господин подполковник, – проговорил лейтенант вполголоса и словно бы виновато.

  – Ладно, проваливай, – Берт вздохнул, – так что же, сэр? Вы по-прежнему против того, чтобы этих бунтовщиков-деревенщин маги... ну, хотя бы поджарили?

   С последними фразами он обращался уже к Ролану. Но тот остался непреклонен.

  – Если за каждый случай неповиновения поджаривать целые села, – строгим, но терпеливым тоном, медленно с расстановкой проговорил конфидент, – то подданных у его величества вскоре совсем не останется. Это понятно? Теперь другой момент. Вы правильно сказали насчет бунтовщиков. Да, как ни печально, в этих землях зреет бунт. А значит, позволить себе лишнюю кровь мы не можем.

  – При всем почтении, – вот как раз о почтении-то Берт на миг позволил себе забыть, – но Эбер Пятый действовал с большей решимостью. И того же требовал от нас, своих верных слуг.

  – Согласен, – сухо молвил на это Ролан, – только вот решимость без ума до добра не доводит. Самоубийца, подполковник, он тоже, знаете ли, решителен и непреклонен. Ну да мы отвлеклись. Я к тому, что разбираться здесь надо. А уже потом бить. Причем не куда вздумается, а чтобы на пользу пошло. Это понятно, подполковник?

  – Так точно, сэр, – опомнившись и потупившись, отвечал Берт, – так у вас есть какие-то соображения?

  – Кое-что есть, – сказал конфидент не без довольства собою, – посмотрите сюда, подполковник.

   На карте он разложил маленькие красные ягодки рябины. Каждой ягодкой отметив одно из селений, где посланные за детьми солдаты встретили серьезное сопротивление. Заодно Ролан положил очередную рябинку там, где на карте располагался Хивелл. После чего отступил от карты на шаг, и, прищурив глаза, посмотрел на нее еще раз.

   Увиденное конфидента явно обрадовало.

  – Так я и думал, – сообщил он, – причем произошедшее в Хивелле нисколько из этой закономерности не выбивается. Вот смотрите: мы здесь...

   И он ткнул пальцем в то место на карте, которое соответствовало расположению полка. Тогда как подполковник Берт взирал на россыпь рябинок на столе как на непонятное чудачество.

  – Если бы слухи о сговоре с Ковеном, – говорил между тем Ролан, – если бы весь бред о том, что мы-де хватаем всех детей подряд, приносим в жертву Урдалайе или скармливаем ведьмам... если бы распространение шло естественным путем, то выглядело бы это так.

   Конфидент провел пальцем по карте воображаемую окружность с центром в месте стоянки полка. Потом еще одну – с радиусом побольше. И еще.

  – Видите? Однако этого не наблюдается. В большей части деревень, попадающих внутрь окружностей, солдаты почти не встретили сопротивления. Чего не скажешь об этих, – Ролан показал на ягодки рябины.

  – Тоже окружность, – догадался, присмотревшись к их скоплению, подполковник Берт.

  – Скорее пятно, но не суть важно. Главное, что пересечение, во-первых, неполное. То есть, бунт спровоцировало не само по себе присутствие солдат и их действия, а нечто другое. Во-вторых, центр у этого пятна... примерно вот где, – и палец конфидента переместился к значку на карте, обозначающему город: крохотные башенки, окруженные стеной.

   Рядом со значком располагалась надпись: "Нэст".

  – Единственный, кстати, город в этих местах, – подытожил Ролан.

  – То есть, измена распространяется оттуда, – Берт уже не спрашивал, но, скорее, утверждал, – и что же?..

  – И мы с Крогером как раз собираемся туда, чтоб ее разоблачить. Причем, чем раньше, тем лучше. А вы, подполковник... ну, хотя бы пайки распорядитесь сократить. Пока с поставками дело не наладится.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Перед отправкой Ролан не пожалел времени, чтобы порасспросить и давешнего лейтенанта, и незадачливых солдат из роты снабжения. Ответы их косвенно, но подтвердили предположения конфидента. Поскольку взбунтовавшиеся жители Хивелла встретили гостей из полка тоже не вилами и не топорами для рубки дров. Имелись у крестьян и мечи, и луки со стрелами. А на некоторых даже были надеты кольчуги. Что, кстати, сидели на своих новых владельцах, как панталоны на собаке.

   А во время самого пути к Нэсту Ролану пришлось немного поспорить со своим телохранителем. Коль тот сам родился и большую часть жизни прожил в этом городе.

  – Что хотите, говорите, сэр, – ворчал Крогер, трясясь в повозке, – но я не представляю, где вы... то есть мы, можем найти в Нэсте измену. Среди кого? И с чего? Ни король мой родной город не обижал, ни сами горожане сроду не бунтовали. Более того, если это Ковен опять втихушку гадит... народ подстрекая, то в Нэсте ловить ему нечего. Очень уж там все ненавидят ведьм. И особенно после козней так называемого жреца.

  – Ну да, ну да, – на первый взгляд, рассеянно и небрежно отмахивался от его слов конфидент, – это само собой. Если речь идет... о коренных жителях города. А как насчет приезжих? Вот к ним подозрений у меня больше всего. И вот еще что. Возможно, я и не прав... но к назревающему бунту ведьмы Ковена могут и вовсе не иметь отношения. Не в их интересах, знаешь ли.

   А, скорее всего, тут старается какой-нибудь богатей. Потому что только богатый человек может себе позволить вооружать крестьян, да в большом количестве. Опять же мальчикам на побегушках нужно платить. Ну, тем, которые по деревням ходили, стращая крестьян. Так что надо будет поговорить с губернатором. Уж он-то о богаче, недавно приехавшем в Нэст, должен хотя бы слышать.

   По прибытии в город, однако, Ролан не к губернатору на прием отправился. Но первым делом заглянул в "оружейный квартал". Место, где располагались лавки торговцев оружием и доспехами. А также кузницы, в которых и то и другое, по мере надобности, можно было починить.

   Вышагивая в компании Крогера по узкой, зато основательно вымощенной улице, конфидент поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. И поглядывал на многочисленные вывески возле гостеприимно раскрытых дверей. Рассуждая при этом вслух, вполголоса:

  – Думаю, не мне тебе говорить, что оружие порой живет подольше человека. А значит, и судьба его бывает тоже весьма небезынтересной. Уж во всяком случае, место жительства оно успевает поменять неоднократно. Как показывает история, правителю дозволено жалеть деньги на что угодно, но только не на войско. Если, конечно, он хочет продержаться на троне подольше. Так вот, если он этого хочет, он должен кормить своих воинов сытно, одевать тепло и селить уж точно не в хибарках с протекающей крышей.

   Бывший командир городской стражи молчал, не будучи вообще-то склонным к витийству. Лишь ждал, куда и хозяина, и его самого приведет этот монолог, велеречивый и, казалось бы бессмысленный. По причине вопиющей банальности излагаемых в нем мыслей.

   Мимо прошла, цокая копытами по мостовой, лошадь с худощавым и смуглым пареньком в качестве наездника. Вероятно, путь их лежал к кузнице. Ролан и Крогер посторонились к краю улицы, давая лошади дорогу.

  – ...а вооружать, соответственно, с запасом, – наконец перешел к своей главной мысли конфидент, – но вот беда, арсеналы тоже не бездонны. То есть, имеют свойство переполняться. И потому то ли кто-то из королей, то ли министр какой нашел лишний способ пополнения казны. Скромный, конечно. Ну да птичка тоже по зернышку клюет.

  – Продавать лишнее оружие, – сообразил телохранитель.

  – То, что похуже и просто слишком старое, – уточнил Ролан, – по цене сугубо символической. Причем не каждому торговцу, а только тем, кто имеет особый знак... на вывеске. Изображение короны, а снизу два скрещенных клинка. Таким знаком награждаются те оружейники, которые охотно снабжают армию его величества, не торгуются, не пытаются всучить всякий хлам.

  – А мы им в знак благодарности вернем часть товара, – хмыкнул Крогер, – ту, что успели погнуть и скормить ржавчине. Ха-ха, спасибо... будь я оружейником, я бы как-нибудь обошелся без подобной награды.

  – Не все, что совершается от имени государства, бывает логичным, – философски заметил конфидент, – во всяком случае, на первый взгляд. Да и знак этот еще и кое-какие привилегии дает. Послабление в налогах, во-первых. А во-вторых, оружейнику, который уже хорошо себя зарекомендовал, с большей охотой дадут новый заказ.

   Лавок с искомым знаком в "оружейном квартале" Нэста нашлось целых три. Но только у одной из них дверь была наглухо закрытой.

  – Либо покупателей нет, и не предвидится, – прокомментировал это обстоятельство Ролан, – либо грянул крупный заказ, скупили если не все, то многое. И хозяин, так сказать, на радостях, отправился обмывать столь приятное событие.

  – Думаю, что второе, – изрек в ответ Крогер.

   Так, сойдясь во мнениях, конфидент и его телохранитель перешли на другую сторону улицы. И обратились к первому же попавшемуся человеку: кузнецу, колотившему по наковальне под навесом. От работы своей, тяжелой и шумной, он как раз отвлекся. Опустил молот, а другой рукой вытер пот со лба.

  – Почтенный господин, – подчеркнуто вежливо проговорил Ролан, – мы ищем хозяина вон той оружейной лавки, напротив. Не подскажете, где бы он мог находиться?

   Заранее понимая, что все на свете имеет цену, конфидент уже держал на ладони золотую монету, извлеченную из кошеля.

   Глядя и на монету, и на самих подошедших людей, кузнец усмехнулся.

  – Какой же я, Тьма сожри, почтенный господин? – были его слова, – хотя деньги лишними не бывают, так что я вам помогу. Оружейника того... его, кстати, Тенант зовут, так вот найти его вчера, например, можно было в каком-нибудь из ближайших кабаков. То ли в "Фазане", то ли в "Лампаде"... не помню. Можете у него же и поинтересоваться. При встрече.

  – Нам больше интересно, где он сейчас, – нахмурившись, процедил Крогер.

  – После "Фазана"... а может, и "Лампады"... или, наверное, того и другого... В общем, этот гуляка вернулся домой около полуночи, затемно.

  – Это точно? – все напирал бывший капитан городской стражи.

  – Точнее некуда, – подтвердил кузнец, – видел его на улице этой ночью. Собственно, песни его пьяные меня и разбудили.

  – Я думал, все кузнецы глухие, – усомнился в последних словах Крогер.

  – Так этот... эта горгулья пьяная очень старалась, – парировал кузнец, – старался то есть. А как вернулся домой, так до сих пор, похоже, и дрыхнет. Ни лавку не открыл. Ни даже носу из дому не высунул.

   Монета перекочевала из ладони Ролана в карман кузнеца. А королевский конфидент и его телохранитель направились к жилищу оружейника. Расположенному, как водится, в том же здании, что и лавка. Только этажом выше.

   Все-таки свободного места в городах оставалось все меньше. Так что разделять место жительства и место работы или службы мало кто мог себе позволить. Уж точно не торговец средней руки, предпочитающий накапливать деньги, а не транжирить их.

   Обогнув каменное здание через переулок, Ролан и Крогер оказались в маленьком грязном дворике. На месте, свободном от застарелых помойных луж, кучки мелкого мусора и бочки для сбора дождевой воды здесь дерзнул произрастать лишь чахлый кустик полыни.

   К заднему входу – собственно, в дом, а не в лавку – вела скрипучая, потемневшая от времени, деревянная лестница. Поднявшись по ней в сопровождении телохранителя, Ролан постучал по толстой дощатой двери. Видимо, не слишком сильно постучал, потому что звук получился слабый, робкий. И, само собой, изнутри никто не отозвался.

  – Отойдите-ка, благородный сэр, – посоветовал конфиденту Крогер, – такая работенка для... человека не вашего круга.

   Возможно, он был прав. Коль от его напористых, яростных ударов руками и ногами далеко не тоненькая дверь буквально содрогалась. А затем до Ролана и его телохранителя донесся еле слышный голос – глухой и недовольный.

   "Ну что за район, что за место?! – не то вопрошал, не то сетовал обладатель голоса, – ни на минуту покою нет! То этот балбес своим молотом грохочет... лучше б по башке себе постучал, ага..."

   Нехотя скрипнул засов, дверь приоткрылась вовнутрь. И с порога выглянул, уставившись на незваных гостей, как видно, хозяин дома и лавки. Немолодой, взлохмаченный как дворняга и с седеющими вислыми усами. Мешком на нем висела застиранная и мятая ночная рубашка. А глаза-бусинки смотрели недружелюбно, подозрительно.

   Образ довершал вздох, от которого пахнуло перегаром.

  – Господин Тенант? Хотите привилегии лишиться? – с такими словами вместо приветствия обратился к хозяину дома Крогер, – перед вами, кстати, конфидент его величества.

  – Кто? Уж не ты ли, вахлацкая рожа? – со злостью чуть ли не пролаял в ответ оружейник.

   Затем он перевел взгляд на второго из пришельцев. Обратил внимание на его взгляд – помимо воли, высокомерный. У простого люда такого не бывает. Да еще приметил шпагу, проглядывавшую из-под дорожного плаща.

   Шпагу, кстати, Ролан не преминул вынуть из ножен. И, нацелив клинок на Тенанта, вынудил его отступить обратно в дом.

   Конфидент и его телохранитель шагнули следом.

  – Я позволю себе повторить вопрос моего спутника, – с холодной вежливостью произнес Ролан, – хотите ли вы, господин Тенант, лишиться привилегии? Это, по меньшей мере. Если его величество прознает о ваших делишках.

  – Да что за глупости... что вообще здесь творится?! – со смесью гнева и испуга вскричал хозяин, – я ничего не сделал... такого! За что?

  – А как насчет закрытой лавки? – напирал на него конфидент, – а ведь только пятый час пополудни. Вы же, судя по виду, сегодня еще с постели не вставали.

  – Разве это запрещено? – возмущенно вопрошал Тенант, – просто вчера был повод... я много продал. Много старья, которое, кстати, его величество мне сваливает, как будто моя лавка – выгребная яма.

  – Вот как, – для пущей убедительности Крогер надвинулся на оружейника, сжав кулаки, – по такому случаю у нас один вопрос. Кому? Кто такой дурак, что покупает старое оружие. Да еще много.