Текст книги "Мэри Энн Винигер – Революция одного Генератора"
Автор книги: В. Обнорский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
так что я снова превратилась в старую корову!
Я была на Ибице много раз на протяжении многих лет, но это был первый раз, когда мне стало грустно покидать ее, когда взлетел самолет. Все было по-другому – не так, как в прежние отъезды. Когда я вернулась в Эшвилл, оставалось всего несколько недель до нашего с Майклом круизного путешествия в честь празднования его 50-летия. Он откликнулся на это и спланировал каждую деталь. Я была очень взволнована, так как он зарезервировал нам люксовую каюту с верандой – идеальное место для пары в десятидневном круизе на западные Карибы. Мы отпраздновали его 50-летие, а также наши взаимоотношения друг с другом. Вместе мы прошли через многое.
Я никогда не забуду, что произошло, когда мы вернулись домой. Мы сидели на кухне, разговаривали, и Майкл с тоской спросил меня: «У тебя когда-нибудь было желание жить на Ибице?» Мой сакрал решительно ответил: «А-ха». Я была в шоке. Ни разу в жизни я не думала о том, что когда-либо смогу жить на Ибице. Мне нравилось бывать на курсах по Дизайну, и я любила остров и чувствовала с ним связь. Но жить здесь? Это никогда даже в голову мне не приходило.
Тогда я спросила Майкла, готов ли он жить на Ибице. Он откликнулся, что не знает, потому что он никогда там не был. Итак, сначала ему нужно было посетить остров и посмотреть, как он там себя будет чувствовать. У Майкла открытый G центр, и поэтому место для него является всем. Где он живет – это самое важное для него в жизни. После этого он начал собирать информацию по Ибице. И чем больше он узнавал, тем более взволнованным становился. Он организовал поездку на октябрь – уже через пять месяцев.
Я рассказала об этом девочкам и задала им вопросы, на которые они смогли бы откликнуться. Все они имели «а-ха» на то, что мы могли переехать на Ибицу. Эти «а– ха» содержали в себе определенное возбуждение. Они уже говорили о том, чтобы нас там навестить! Но мы знали, что нам надо подождать и посмотреть, что будет чувствовать Майкл.
К тому времени я подошла к той точке своего путешествия, где больше не было дневников и было очень мало писем. Я начинала свой восьмой год с момента моего первого чтения Дизайна Человека, и сейчас я просто жила своей жизнью. В моей жизни больше не было драмы, поскольку не осталось никаких иллюзий, которые должны были быть разрушены. Я по-прежнему должна была быть бдительной со своим умом – он всегда был там, в тени, в ожидании возможности захватить власть. В течение многих лет я наблюдала, как мой ум пытался заставить меня снова включиться в старые шаблоны.
Уму непостижимо, как преобразовалась вся моя жизнь из простого ожидания. Единственное, что я сделала – я перестала бегать за чем бы то ни было и стала ждать того, что ко мне придет. Одно это создало во мне так много пространства. До моего эксперимента я была в постоянном напряжении и сплошной занятости, потому что я слишком много инициировала и все время планировала. Я никогда ничего не ждала. Если случайно что-нибудь ко мне приходило, я не откликалась. Я говорила: «О, это звучит классно – давайте это сделаем!» Или: «Конечно, почему нет. У меня нет других планов на этот день». Именно такого рода ответы становились моими решениями.
То, что я глубоко поняла к началу своего девятого года – я действительно имела цель в этой жизни. Я понятия не имела, что это было, но я знала, что она была, и всю мою жизнь меня к ней тянуло. То, что я чувствую сейчас в своем теле, это то, что я двигаюсь в правильном направлении – я на своем пути.
Понятия не имею, где я окажусь в будущем, но сейчас я чувствую, что я нахожусь именно там, где я должна быть. Это клеточный опыт. Нет стремлений во что-то иное; нет желаний того или другого – я здесь и сейчас в любви с тем, что «есть» – и как это есть. И мой ум уже даже не пытается ко мне лезть со своим: «О-о-о, если бы только мы имели это, то все было бы идеально». Он знает, что эта битва уже проиграна. Но он все еще ждет, чтобы вернуть себе власть в следующий раз, когда я окажусь в уязвимом положении. Я знаю, что он будет пробовать, и об этом всегда нужно помнить. Но он не говорит мне больше, что моя жизнь должна быть изменена, что мне нужно больше этого и меньше того. И это такое облегчение, потому что, когда ум прекращает свой вечный гундеж, жизнь наполняется радостью!
пятнадцатая глава Существование знает, где я живу
В это время шел девятый год моего эксперимента, и мы с Майклом по-прежнему жили в Эшвилле. Мы забронировали места, чтобы приехать на Ибицу осенью. Я по– прежнему участвовала в онлайн-курсе Ра по Рейв Психологии. Мне нравился такой взгляд на ум. Во время одного класса Ра говорил о Сердечном центре, о тех, у кого этот центр открыт, и как эта тема пронизывает все сферы их жизни. Я глубоко принимала все это. и вдруг меня накрыло. Я не была в таком шоке со времен моего первого года в дизайне. Я не могла говорить, не могла даже подняться со стула, когда класс опустел. Я просто сидела с этой информацией, которой была пронизана каждая клеточка моего тела. И я знала, что это правда. Я чувствовала это глубоко внутри.
Открытый Сердечный центр имеет заниженную самооценку. Я помню свое жесткое «э-а» на эти слова Ра в первые дни моего эксперимента. Я только сейчас осознала, что не понимала этого тогда. Я думала, что речь шла о моей ценности как человеческого существа, присутствие которого я чувствовала внутри себя. Открытый Сердечный центр очень отличался от того, как я его воспринимала. И сейчас я это увидела – до начала эксперимента я всю жизнь принимала такие решения, чтобы только доказать свою ценность. В этом классе на девятом году я увидела всю картину. Это был шок, потому что я считала, что вся беда крылась в моем открытом центре Солнечного Сплетения – в нем была вся боль этой жизни – восприятие эмоций других людей и чувство вины, если я не говорила кому-то «да».
То, что я ясно увидела, было тем, что будучи эмоционально открытой, я не хотела конфликтовать с людьми – я хотела быть милой и легкой, чтобы никого не расстраивать. Но то, что вызвало глубочайшую боль внутри – это был открытый Сердечный центр. Я плакала после этого класса. Я даже не знала, что у меня внутри осталось столько слез. Я так не плакала с тех пор, как умер мой отец. Я думала, что такого рода темы уже пройдены. Со слезами я отпускала все эти воспоминания, когда я чувствовала себя не достойной и вечно пыталась доказать свою ценность.
Странно то, что я никогда даже не осознавала этого. Это скрывалось настолько глубоко в бессознательном, что я понятия об этом не имела. Я провела целый день, вспоминая свое прошлое. Было ясно, что очень многие мои решения были приняты, чтобы проявить себя и доказать, как я ценна и насколько я важна для другого человека! Я говорила «да» своим родителям, чтобы только доказать, что я хорошая дочь. Я говорила «да» учителю, чтобы доказать, что я была хорошей ученицей в школе. Чтобы доказать, что я была хорошей подругой для своих друзей. Чтобы доказать, что я была хорошей любовницей для своего любимого. Чтобы доказать, что я была хорошей матерью для своей дочери. Список казался бесконечным, и мне никогда не приходило в голову, что это лежало в основе каждого решения, которое я принимала. Я также хорошо помнила, как в детстве я бормотала себе под нос «я вам докажу», когда уходила откуда-либо в обиде.
Ожидание жизни и позволение моему сакралу откликаться на нее звуками сформировало новое поведение. Оглядываясь назад, я смогла увидеть, что именно это беспокоило меня сильнее всего, когда в начале мое «э-а» звучало для моего мужа. Что ты за жена? Ты – хреновая жена! Или когда у меня звучало «э-а» на просьбу друга, который попросил моей помощи. Какой тогда из тебя друг? В моей голове были созданы эти модели поведения, чтобы компенсировать свое чувство неполноценности, а затем использовать их, чтобы доказать, что я на самом деле стоящая и нужная.
Теперь, после всех этих лет ответственности Сакрального центра за мою жизнь, мой ум больше не пытается ничего доказать! Это так освобождает, потому что теперь не надо ничего никому доказывать – даже себе. У меня нет фиксированного Эго – мне нечем что-либо доказывать. Нет этой силы воли, которая бы толкала и поддерживала меня в этом. Я вдруг обнаружила, что я больше не пыталась доказать свою ценность, и это было прямым следствием моего эксперимента. То, чего я не знала до этого момента – это то, что я пыталась доказывать в прошлом! Расстаться с болью этих воспоминаний было здорово.
Я была на девятом году, когда вскрылось мое прошлое поведение из открытого Сердечного центра. Какая это все же удивительная система знаний – Дизайн Человека – настолько ясное объяснение того, что значит быть человеком и как перестать страдать. В моей голове сидела мысль, что после семи лет все будет закончено. Истина оказалась не совсем той, какой видел ее ум. Эксперимент завершен – да, это верно. Я больше не экспериментирую. То, что началось как эксперимент, теперь стало моей жизнью. Но, видимо, озарения и открытия будут случаться до конца моих дней.
Когда мы с Майклом впервые приехали в Седону, многие люди, которых мы знали, делали коррекцию зрения с помощью лазерной хирургии. Я носила очки с пяти лет, и у меня было ужасное зрение – я была близка к тому, чтобы меня официально признали как слабовидящую. Я хотела сделать эту операцию, но я уже получила чтение, и я следовала за откликами своего сакрала, который продолжал откликаться на это «э-а».
Наконец, семь лет спустя, сакрал выдал «а-ха», и я это сделала. Я не могла представить себе, чтобы проснуться утром и увидеть дерево под окном моей спальни без того, чтобы сначала не тянуться за очками. Эта операция была для меня таким подарком. Видеть, когда я была в бассейне, мылась в душе или просыпалась утром – это приносило столько ежедневного удовольствия. Теперь я могла смотреть вверх, когда шел дождь, и пусть капли падают прямо на мое лицо. Нет ничего хуже, чем носить очки с мокрыми стеклами! Мне также нравится общаться с людьми, не имея ничего между нами. Мне больше не нужна эта защита.
Я также обожала проводить время со своей дочерью и внучками. Мы собирались вместе несколько раз в неделю – девочки оставались на ночь и уходили вместе. Я продолжала спрашивать их по поводу нашего переезда на Ибицу, потому что я знала, что, если бы это не было хорошо для них, я не смогла бы уехать. Их отклик не менялся. Он всегда был «а-ха» – у всех трех. Они всегда добавляли, что они будут скучать, но зато как будет классно, когда они к нам приедут. И это точно будет удовольствием для меня приехать к ним сюда в их дом, как я это делала раньше, когда приезжала из Седоны. Мы все были возбуждены теми переменами, которые каждому из нас мог принести наш переезд на Ибицу. И я была очень рада, что дети так же как и мы были от этого в восторге.
В октябре мы с Майклом улетели на Ибицу и там провели две недели. Майкл эмоционален, и я очень чувствительна к его эмоциям. Я всегда в курсе того, что он чувствует. С его открытым G центром место определяет все. Мы жили в очень красивом месте. Когда мы приехали на Ибицу, мы были вместе уже более 25 лет. Все эти годы я никогда не чувствовала Майкла таким, каким он был на этом острове. Он влюбился в него. Было похоже, что в нем что-то включилось. Он нашел «свое место», а для человека с открытым G – это все.
Даже когда его эмоциональная волна ушла вниз, все было по-другому. Я помню, что те две недели я постоянно думала: «Кто этот человек?» Как будто он стал кем-то другим – более открытым, более беззаботным, более живым и более непринужденным в своей собственной сути. Именно в этот период я действительно поняла, насколько важно правильное место для людей с открытым G центром. Я видела результат прямо на моих глазах. Я была рада, потому что я знала – это означало наш переезд на Ибицу!
Мы накидали друг другу массу вопросов, чтобы получить ясность относительно многих вещей: когда переезжать, пенсии Майкла, финансов, где жить, все процедуры для выезда из Америки и переезда в Испанию. Было ясно, что мне понадобится больше времени с девочками – и мы оба откликнулись на переезд в сентябре следующего года. Это значило, что нам оставалось жить в Эшвилле чуть меньше одного года.
Майкл уволился с работы. Я откликнулась отвечать в это время за финансовое снабжение обоих. Я продолжала откликаться «а-ха», хотя понятия не имела, каким образом это будет происходить – но у меня не было ни тени сомнения, что как-то будет.
Последний год в Эшвилле был самым классным, потому что все мы знали, что приближается время отъезда. Мы планировали отдать Алекс наш пикап, когда мы уедем, поскольку она только что получила ученические права и училась водить машину. Я взяла ее однажды на большую стоянку торгового центра в воскресенье утром – как когда-то и мой отец взял меня 40 лет назад – так, чтобы она могла почувствовать себя за рулем. Вскоре после этого она начала обучаться вождению в школе. Я также с удовольствием забирала Каролину из школы и просто была рядом с ней. У нее неопределенное Горло с единственными воротами – 8-ми. Она всегда была под давлением поговорить, особенно после целого дня в школе. Поэтому, как только она садилась в машину, она тут же его сбрасывала. Я часто хихикала, потому что я понимала ее потребность высказаться. Красота была в том, что она также понимала происходящее. Это было очень мило. Вся семья понимала работу ее химии, и это все намного упрощало.
Когда Каролина повзрослела, их взаимодействие с Алекс также стало гораздо проще. Алекс несет в себе 45-е ворота, а Каролина 21-е – не очень легкое электромагнитное соединение для сестер! Мы с моей сестрой рассказывали им, как сильно мы друг друга ненавидели, когда росли вместе, и что теперь мы на самом деле стали очень близки, и не только как сестры – мы стали подругами. Они смотрели на нас так, словно у нас выросло по две головы! У нас опять был прекрасный день Благодарения
в нашем доме снова собрались вместе наши ближайшие друзья, а также Мадху и девочки. В декабре приехала в гости моя сестра, чтобы мы могли отметить с ней начало Рождества. Это было такое семейное время – мы все тусовались на кухне, что-то кушая, выпекая, готовя еду или играя в настольные игры.
Вскоре после этого я навестила своего друга Рефлектора и его жену в Колорадо, и откликнулась на ведение семинара вместе с ним в Нью-Йорке. Я провела с ними неделю, и это было замечательно. Поскольку он жил в качестве Рефлектора семь лет, мне было по-настоящему интересно почувствовать его вибрации.
Я откликнулась на письмо женщины из Нью-Йорка, которая уже не первый раз просила меня приехать и провести семинар по Дизайну Человека. Так, в феврале я вылетела в Нью-Йорк, где была запланирована презентация, а также семинар для Генераторов. Я очень нервничала во время презентации, поскольку зал был полон, было жарко, душно, и всем было физически некомфортно – о-х, черт – то еще начало! Это был мой первый опыт презентации Дизайна Человека незнакомой публике, и мой ум был совершенно потерян все это время. Внутри меня буквально разыгрывалась комедия – я стояла там, говорила, и пока я говорила, мой ум все время зудел, насколько отвратительно я все делаю. Я была очень рада, когда вечер закончился! На следующий день был курс для Генераторов, и тут мой ум заткнулся. Он знал, что у него здесь нет никаких шансов, поскольку я знала, что это такое жить в качестве Генератора. Мне нравилась идея этого семинара. Я чувствовала, что есть нечто, что может быть передано из моего Сакрального центра в сакралы других людей в комнате. Это было гораздо глубже моих слов – это была частота передачи.
После всех этих лет в моем эксперименте и обучения Дизайну Человека меня приглашали делать семинары во многих местах. Мой сакрал продолжал откликаться «а-ха» на каждый такой запрос, и у меня уже начал формироваться маршрут поездок. Было несколько семинаров в Эшвилле, а затем опять в Нью-Йорке с моим другом, потом семинары на Апрельской встрече на Ибице. Я была очень взволнована этим началом новой главы в моей жизни и была счастлива поделиться Системой ДЧ. Я откликнулась на проведение семинара в Цюрихе, когда мы с Майклом приехали навестить его семью в мае. Я откликнулась на поездку после Цюриха в Киев, чтобы этот же семинар провести и там.
Время пролетало незаметно, и в какой-то момент я поняла, что я снова лечу в самолете на Ибицу на апрельскую Встречу. Я привезла с собой два огромных чемодана и отдала их на хранение своему знакомому до тех пор, пока мы сюда не переедем. Во время этой поездки были обсуждены возможности семинара с людьми из других стран, и я почувствовала, что буду тратить большую часть своего времени на дорогу. Мой Сакральный центр с большим энтузиазмом откликался на все это, и я парила. После всех этих лет я могла поделиться опытом своего эксперимента с людьми со всего мира. На этот раз срок эксперимента достиг почти десяти лет, и на протяжении всего этого времени каждое решение, неважно, насколько оно было незначительным
было сделано моим Сакральным центром. На все вопросы, от самых маленьких – «Хочешь чашку кофе?» до самых серьезных – «Ты хочешь уйти в отставку с поста директора ДЧА?», у меня был сакральный отклик, который становился моим решением.
Посмотреть назад и увидеть весь процесс того, как моя жизнь раскрывалась из каждого отклика – все это наполняло меня трепетом. Я никогда бы не оказалась в этом месте никаким другим способом. Мой ум никогда не планировал такого путешествия. Он никогда бы не принял тех решений, которые принимал мой сакрал. Каждый шаг стал причиной того, что я сейчас здесь!
Я вернулась в Эшвилл после апреля на Ибице и окунулась в домашнюю жизнь. Там было столько всего, что происходило на уровне личных отношений в семье. Не только с моей дочерью и внучками, но и с моей сестрой и племянницей. Единственное, чего не было на этот раз в Эшвилле – это моих дневников. Это так легко происходило в Седоне, но здесь писать было невозможно. Я годами чувствовала, что книга о моем эксперименте была внутри меня, и, когда мы переедем в Эшвилл, он станет идеальным местом для ее выхода в свет. Но для этого не было ни времени, ни места. По-настоящему времени хватало лишь на то, чтобы быть со своей семьей и близкими друзьями.
Как это было важно для меня – быть здесь все эти годы Просто быть бабушкой и мамой, и ничего больше Это фундамент, который был мне нужен Я приехала в самый подходящий момент,
Еще год, и было бы уже поздно
Как удивительно, что жизнь создает ситуации, чтобы подобное случалось Если бы заседание совета директоров прошло как-либо по другому Я бы до сих пор была в Седоне и занималась Дизайном Человека Америки Как прекрасно все развернулось – мой сакрал приводит меня Именно туда, где я должна быть в каждое мгновение И меня охватывает благоговейный трепет
Никогда в жизни я не рассчитывала найти это внутри себя Каждый отклик вел меня туда, где я должна быть Это действительно стало путешествием в Сейчас Я проживаю свою жизнь
И больше не пытаюсь достичь чего-то или кого-то Всегда до эксперимента
Я видела то, что хотела, и делала все возможное для этого И все это в конце концов рассыпалось перед моими глазами Теперь, даже если мне что-либо нравится Я верю, что если это предназначено для меня в этой жизни То оно ко мне придет– я больше не тянусь за этим
Я так благодарна за каждый маленький шаг этого пути
Так благодарна за каждый отклик, который привел меня к этому моменту
Мы с Майклом улетели в Цюрих и арендовали небольшой курортный номер в Бруннене на Люцернском озере, чтобы его отец мог побыть с нами. Мы прекрасно провели вместе время, и к тому же здесь родилась Алекс и здесь мы жили более 15 лет назад. Там было так много драгоценных воспоминаний о прогулках вдоль озера с детской коляской и ночах, которые она провела вместе с нами в нашем домике в горах. Мы чудесно общались с сестрой Майкла и ее сыном. Семья – это такая важная часть моей жизни.
Мы приехали в Швейцарию, чтобы отпраздновать 80-летие отца Майкла. Мы жили в апартаментах в течение одной недели и затем на выходные переехали в отель в Цюрихе. День рождения его отца был в воскресенье. Семинар для Генераторов был запланирован на эту субботу в отеле, где мы остановились. Я смогла зарезервировать зал для конференций. Я откликнулась на то, чтобы приехать самой ранним поездом в Цюрих в субботу утром. Майклу не было никакой необходимости выезжать так рано.
Я приехала в Цюрих – и это было забавно – у меня возникло какое-то странное чувство. Я не могла понять, в чем дело. Было только некое неясное ощущение, и по пути к отелю оно ушло. Это было похоже на ощущение чего-то приближающегося, но у меня никогда не было такого опыта раньше, так что мне не с чем было сравнивать.
Я зарегистрировалась, и меня проводили в конференц-зал, где я начала готовиться к семинару. Когда все было готово, я спустилась в небольшой кафе-бар рядом со стойкой регистрации, чтобы выпить чашечку кофе. Практически все люди, которые там собрались, пришли на семинар – человек десять из Цюриха и окрестностей. Все были немного возбуждены – я чувствовала высокую эмоциональную волну. Одна из женщин пришла со своим мужем, но они не знали, какого типа он был. Я откликнулась сделать его карту и пошла в конференц-зал, где был мой компьютер. В руках у меня были какие-то бумаги с данными этого человека. Лифт был за углом регистрационной стойки. К лифту вели три ступени вниз. Моя рука потянулась, чтобы нажать на кнопку лифта, и в этот момент я упала, споткнувшись о ступеньку. Это было странное падение. Лежа там, я знала, что все не очень хорошо. Я подумала, что, возможно, я растянула лодыжку. Странным было то, что я не чувствовала боли. Я попыталась встать и не смогла. Я не могла двигаться и просто лежала напротив лифта.
Мой ум все это время твердил: «Если бы мы только смогли добраться до конференц-зала, ты бы смогла провести этот семинар». Это было единственное, чем он был обеспокоен. В те первые мгновения проявилась очень наглядная разница между моим телом и моим умом. Там было мое тело – абсолютно обездвиженное. Не в состоянии что-либо делать. И мой ум снова завел старую песню «если бы да кабы.». Но он остановился. Он замолчал, примерно через 2 минуты пробормотав напоследок: «А как же Киев?», и после этого сдался полностью. Я заметила все это в те несколько минут. У меня было кристально чистое осознание того, что тело действительно правит бал, и в этой ситуации мой ум сдался полностью. С этого момента во мне был абсолютный покой по поводу этого несчастного случая. Я была в шоке от своего состояния – я сидела на полу, не в состоянии двигаться, и мне было абсолютно нормально. Это было странно, но себя я чувствовала именно так.
Мне пришлось вызвать портье, который позвал участников семинара, и они поспешили мне помочь. Но я не могла встать. Один человек спросил меня, сделать ли мне Рейки. Я ответила: «А-ха». Но это не помогло. Портье спросил меня, нужно ли вызвать врача, и снова мой сакрал сказал «а-ха». Портье вернулся и сказал, что «скорая» в пути. Они приехали быстро и проверили мою лодыжку. Выглядело это не очень хорошо – лодыжка НЕ должна была гнуться под таким углом. Слава богу, рядом были люди с семинара, которые могли переводить наш диалог с немецко-говорящими врачами. Мне сказали, что нужно сделать рентген, и мой сакрал согласился. Они уложили меня на носилки и донесли до машины скорой помощи. Двое участников семинара спросили меня, хотела бы я, чтобы они пришли ко мне в госпиталь, и опять мой сакрал выдал «а-ха». Мое тело оказалось в беде, и мой сакрал работал в полную силу, взяв все под свой контроль. Я практически не говорила. Я почти не издавала никаких звуков, кроме звуков из глубины своего тела.
В больнице мне сделали рентген обеих ног. Доктор вернулся и сказал, что все серьезно – левая лодыжка сломана в трех местах, и требуется операция. Я спросила: «Через сколько я смогу ходить?» Ответ был: минимум через 3-4 месяца, но для полного исцеления потребуется год. В тот момент я была в шоке, потому что через четыре месяца мы с Майклом должны были переезжать на Ибицу. Я сидела в приемном покое в больнице в Цюрихе, и моя жизнь просто остановилась. Не существовало действительно ничего, кроме настоящего момента. Все планы на будущее должны были быть стерты, хотя я и откликнулась на них ранее – в этот момент все изменилось.
Мне сказали, что с операцией нужно подождать – так как я принимала пищу утром, то ее лучше сделать поздно вечером. Участники семинара пришли меня навестить и собрались вокруг узкой больничной койки – мы немного поговорили о жизни Генератора. Это было почти нереально. Они не могли поверить, насколько я была расслаблена и внутренне спокойна по поводу случившегося. Они задали мне несколько вопросов, и я смогла откликнуться и рассказать немного о своем опыте и путешествии к этому пространству внутри себя. Я сама почти не могла в это поверить. Я не могла ходить, вся моя жизнь практически остановилась, но я была в порядке. Как это случилось? Как я попала в это место внутри – неужели просто экспериментируя со своей стратегией?
Вскоре сотрудник больницы вернулся и сообщил мне, что до начала операции необходимо зафиксировать лодыжку. Моя стопа была в разы больше обычного размера. Меня уже привезли в перевязочную. Я думала, что упаду в обморок от боли, когда они вправляли мою лодыжку обратно на место до того, как положили на нее гипс. Они спросили, больно ли мне и, конечно же, мой сакрал дал им ясно понять насколько, потому что в этот момент они ввели мне морфин.
После того, как меня везли обратно наверх, пришел врач и сказал, что у него для меня плохая новость. Пятая плюсневая кость на моей другой ноге тоже была сломана, и, хотя операции не требовалось, нужен был гипс. Меня отвезли обратно туда, откуда только что привезли, и положили гипс уже на правую ногу. Сотрудники больницы спрашивали меня: «Вы уверены, что у вас все хорошо?», и мой сакрал продолжал выдавать свое «а-ха». Они сказали, что они не могут поверить, что я такая спокойная с такими тяжелыми переломами. Позже они начали расспрашивать меня, как это мне удается, потому что они чувствовали, что я реагировала на эту ситуацию совершенно по-другому, чем большинство людей. В эти дни один из докторов получил свою карту, и я смогла немного ему о нем рассказать.
Мой муж приехал, когда мне ставили второй гипс. Я была так рада его видеть. Нужно было многое сделать. Самое главное – связаться с моими друзьями в Киеве и дать им знать, что случилось. Нужно было отменить все мастер-классы, и я хотела, чтобы у них для этого было как можно больше времени. Следующим делом нужно было узнать, покроет ли наша страховка в США все эти расходы. Я беспокоилась об этом, так как одна женщина из бухгалтерии уже приходила и хотела получить данные моей кредитной карты. Мой сакрал ответил «э-а», и я была счастлива, что он так сделал. «Прошлая» я никогда бы не смогла сказать «нет». Я ответила ей, что сначала мы должны узнать, что может покрыть наш страховой полис. Это было определенно не корректно давать ей данные моей кредитной карты!
Хирург пришел навестить меня и сказал, что мне необходимы две операции. Первая из них будет стабилизировать лодыжки двумя стержнями через пятку. Но для второй нужно подождать неделю, пока не сойдет опухоль, чтобы установить на мою лодыжку пластину и закрепить ее болтами. Он спросил меня, хочу ли я вернуться в Штаты для второй операции, и я услышала, как мой сакрал отреагировал очень четко – «а-ха». После этого я посмотрела на свои ноги в гипсе и шепотом спросила свой сакрал: «Ок, но как?!»
Именно в это время я поняла, что представляет собой страдание и в чем разница между страданием и болью. Боль, неважно, эмоциональная или физическая – это часть человеческого существования. Умирает любимый – боль. Вы обжигаетесь, готовя еду – боль. Разрушаются иллюзии – боль. Вы рожаете ребенка – боль. Боль – часть того, чтобы быть человеком, часть бытия в человеческой форме. От боли не уйти. Страдание – это когда ум хватается за боль и безостановочно твердит о ней, добавляя свое собственное мнение о той ситуации, которая вызывает боль. Страдание – это когда ум высасывает из жизни всю радость.
Я поймала свой ум, который сделал одну попытку, пока я была в приемном отделении. Он начал словами: «Если бы только ты не выходила из конференц-зала.» – но я была бдительна, несмотря на действие медикаментов. Мне удалось поймать этот момент, что остановило дальнейшие подкаты ума. Если бы этого не случилось, ум бы стал прогонять взад и вперед всевозможные сценарии о том, что могло бы предотвратить этот несчастный случай. И, поступая так, я бы оказалась несчастной, оплакивающей свою ужасную судьбу, сожалеющей о разбитых планах и полностью потерянной в страдании. То, что я испытывала, сидя в больнице, совсем не было радостью, но я была в мире с тем, что происходило. Это было больше, чем просто принять это – я была глубоко расслаблена, и мой ум был не в состоянии взять ситуацию под контроль и заставить меня чувствовать себя несчастной. Врачи и медсестры реагировали именно на это. Я чувствовала свою связь со многими из них – я чувствовала, что они обо мне полностью позаботятся.
Ум – это совсем не плохо. Я знаю, что моя история может создать такое впечатление. Ум – это прекрасный человеческий инструмент. Это лучший компьютер из существующих. Но нет такого места, где бы ум мог нести ответственность. Вероятно, что, как только я родилась, он встал к штурвалу в качестве защиты от всего, что я принимала в свою открытость. И потом он просто остался у власти.
В этом заключалась вся суть моего путешествия – вернуть силу в то место, которому она принадлежит. Для меня это произошло через отказ ходить за чем-либо и ожидание того, чтобы что-то пришло ко мне. Это само по себе было полностью вопреки уму, потому что у него одна тема – сделай это, сделай то, попробуй то, попробуй это – ожидание было антиподом ума.
Несчастье случилось в субботу утром, и в 6 часов утра в среду утром я уже сидела в инвалидной коляске в ожидании такси, чтобы ехать в аэропорт с моим мужем. Я не знаю, как это ему удалось, но он просто делал одну вещь за другой. Это было удивительно, что мы можем уехать так быстро. Моя дочь встретила нас в аэропорту в Эшвилле, когда мой муж вывозил меня на коляске. Я не могла встать – даже для разминки. Все, что я могла сделать – это приподняться, и повернуться. До этого я никогда не знала, насколько важны ноги! Мы приехали к нашему дому все одновременно. Как я попаду из машины в дом? Здесь у нас пока еще не было коляски. Я собиралась в больницу на следующее утро для второй операции. Затем я вспомнила о своем офисном кресле – оно было на колесиках. Майкл принес его и вкатил меня в дом через гараж.
