Текст книги "Необузданные (ЛП)"

Автор книги: В. Ланкастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Она встретила ночную тьму, прислонившись спиной к грязному дереву, вздрагивая при каждом шорохе. Жара начала спадать, и хотя еще было очень влажно, она была более-менее терпимой. Возможно, чуть позже Мойра даже замерзнет, потому что то, что на ней было надето сейчас пропиталось потом, а та одежда, которую она сняла, была утеряна. Во рту и горле у нее пересохло. Фрукты оказались весьма кстати. Она не испытывала чувства голода, да и от обезвоживания, вероятно, не умрет из-за содержавшегося в них сока, поскольку не смогла бы ничего отыскать ночью, и снова бы провела несколько долгих часов без еды.

Мойра села. Ее ноги поведали ей о том, что будет трудно подняться снова. Она поздравила себя с тем, что пережила свой первый день, пытаясь найти нечто хорошее в этом дерьмовом сэндвиче, которым её сейчас подчивала жизнь. Она осторожно расшнуровала и подцепила пальцами свои ботинки, стиснув зубы и поморщившись, пока не сняла их, ощущая болезненную пульсацию. Она виновато потерла ноги, после чего вытянула их, со вздохом оперлась всем своим весом на дерево и закрыла глаза.

Место, где она обосновалась в тот момент, определенно было почти таким же удобным, как ее кровать дома, но здесь могло быть слишком опасно. Мойра подумывала, не забраться ли ей на дерево. У некоторых из них были достаточно низкие ветви, чтобы она могла дотянуться до них, а некоторые даже выглядели так, будто могли выдержать ее вес. Если она собиралась спать, то рисковала упасть, но если она собиралась бодрствовать, то, вероятно, чувствовала бы себя в большей безопасности на земле. Если кто-нибудь из тех тварей пройдет мимо, возможно, они не заметят ее, если она окажется вне поля их зрения. Она огляделась вокруг в лиловом свете, пытаясь отыскать поблизости дородное дерево, надеясь, что ей не придется идти пешком, чтобы его найти. Она снова закрыла глаза, подавленная тем, что ее путешествие на сегодня еще не закончилось.

Должно быть, она уснула, потому что в следующий миг ее голова резко дернулась, и она не смогла определить сколько времени прошло. Уже совсем стемнело, она видела только смутные очертания, поскольку все было окрашено в оттенки черного и серого. Ей было немного прохладно, каждый мускул ее тела был напряжен, а спина онемела в том месте, где она прижималась к коре дерева, но она усомнилась, что ее разбудило именно это.

Она чуть не закричала, когда заметила расплывчатую фигуру, лежащую на земле рядом с ней, там, где ее раньше не было. Она бросилась в сторону, чтобы увернуться от нападения, которое так и не последовало, и как только ее рефлексы исчерпали яркие идеи и позволили мозгу заняться анализированием ситуации, она поняла, что это не крадущаяся дикая кошка, волк или что-то в этом роде. Это был ее рюкзак и жилетка, вещи, которые она оставила, спасаясь от приматов.

Она огляделась, но, само собой, ничего не разглядела в темноте. Она подтянула рюкзак поближе и открыла его. Там была ее термостойкая майка с длинными рукавами, емкости с водой и батончики-мюсли. Она снова огляделась по сторонам. Ничего не тронуто, но она сомневалась, что это был волшебный рюкзак, который будет появляться рядом с ней каждый раз, когда она проснется. Кто-то положил его сюда, но не разбудил ее, по крайней мере нарочно. Кто-то нашел ее после стольких миль бесцельных блужданий по джунглям, и отдал ей воду и еду. Кто-то следовал за ней и нес ее вещи, чтобы у нее было больше шансов выжить.

Образ, который всплыл в ее воображении, был дружелюбной, возможно застенчивой, латиноамериканской помесью Рэмбо и Тарзана. Ей хотелось верить, что это сделал ради нее человек. Ей хотелось верить, что поблизости были люди, но холодок проходящий по ее спине и покалывание в затылке говорили о том, что ей не могло так повезти. Она оставила все свои пожитки приматам. Шансы, что их вернули ей они, были крайне высоки. При мысли о том, что они выслеживали ее целый день, у нее мурашки побежали по коже, но она была этому рада, надеясь, что теперь они от неё от станут. Может у них существовал какой-то кодекс этики, запрещавший преследования, и теперь, раз они вернули ее собственность, они займутся своими делами, уйдя тем же путём, каким она сюда пришла, отмотав 30 миль.

Она выпила немного воды и съела свой первый батончик, который был твердым и жевательным, а на вкус напоминал сушеный изюм. Она решила сегодня ночью больше не спать, устраиваясь поудобнее и ожидая рассвета. Особенно, когда разум подсказывал ей, что было слишком темно для продолжения путешествия, да и приматы почти наверняка по-прежнему находились где-то поблизости.

Глава 5

Крану был недоволен. Тройи сдерживал его, хотя непонятно почему. Почти целый день он следовал за Королевой, но так и не показался ей на глаза. Каждый раз, когда в нем закипало отчаяние и он порывался явить себя ей, Тройи удерживал его, напоминая ему о ее первой реакции на них и о плане подождать и посмотреть, не приведет ли она их к своему племени. Тройи все время твердил, что они не могут быть уверены в том, что она не доберется до племени к ночи, пока она не уселась и не заснула. Это удручало, потому что теперь Крану придется ждать еще дольше, по крайней мере до утра.

Они отнесли ей вещи в знак доброй воли, когда она заснула, Тройи предложил оставить их рядом с ней, чтобы она нашла их утром. В таком случае она бы узнала, что они не хотят ей зла, рискуя спугнуть ее и позволить снова сбежать. Это было спонтанным решением Тройи, потому что, если бы он не нашел какой-то выход из данной ситуации, Крану, вероятно, выместил бы свое разочарование на уступающем ему в размерах самце. Поэтому они подкрались к Королеве с ее странными синими одеяниями и рыжей гривой, осторожно положили ее вещи и снова ушли, чтобы построить временную площадку для сна.

Крану было трудно уйти. Находясь так близко к Королеве, он не понимал, почему не может просто разбудить ее, вытерпеть любую ее реакцию, а затем спокойно изложить своё дело, как намеревался. Они могли бы поработать над Связью этой ночью, если бы он воплотил задуманное. Вот только Тройи говорил о планах, о сроках и о том, что нужно все сделать «правильно». С точки зрения Крану, чтобы что-то сделать правильно, нужно было хоть что-то сделать. Он знал, чего хочет, поэтому не понимал, как бездействие может быть лучше действия. Зачем ждать?

Одно воспоминание о том, как она закричала при виде его, вкупе с осознанием того, что он даже не в силах сам создать собственное племя, вынудило его отступить. Тройи пользовался популярностью у других. Может Крану и не понимал его решений, но они, похоже, устраивали остальных членов его племени, чего Крану редко удавалось достичь. Так что на данный момент он был готов попробовать сделать все так, как сказал Тройи.

Он заснет и будет молить Богиню о том, чтобы это была его последняя ночь как Необузданного самца. Обычно он не обращался к высшим силам, но в тишине ночи почувствовал, как слабеет его уверенность. Он не знал сколько еще отказов сможет вынести, сколько еще сезонов сможет скитаться. Он надеялся, что по крайней мере Богиня, – если больше некому, – проявит к нему милосердие и немного доброты. Королева, которую они нашли, отличалась от других; может именно это ему и было нужно. Ее сестра, по всей видимости, похитила его брата, и ему не запретили с ней остаться.

Им с Тройи потребовалось не так много времени, чтобы соорудить небольшую площадку, даже в темноте. То, что они делали каждую ночь с тех пор, как были изгнаны, часто работая в тишине, признавая неизбежное зло. У Крану не было причин делить площадку с Тройи, когда они жили в племени. Крану воспитывали как сына Альфы-Королевы, пока он не перешёл двухлетний рубеж подросткового возраста. Он всегда спал с матерью и своими отцами на их площадке, вместе с младшими братьями и сестрой.

По крайней мере, до тех пор, пока его сестра Фрикса не ушла, чтобы основать собственное племя. Он достаточно повзрослел и стал искать свое место в племени, Грон исчез, а Мруин начал отдаляться. У Крану было время подумать о своей сестре и младшем брате. Он надеялся, что Фрикса счастлива и здорова, и ей в отличие от него удалось найти свое племя. Ему была интересна судьба Мруина, как он будет выглядеть и вести себя повзрослев. Мруин был слишком молод, чтобы беспокоиться о возрасте, но это не означало, что Крану не испытывал к нему привязанности.

Грон, напротив, полностью повзрослел и ко всему прочему был Связан. Думать об этом было невыносимо, по крайней мере до тех пор, пока Крану тоже не будет Связан и не сможет думать о нем как о равном, не испытывая горечи от того, что его обошли.

Нет, им с Тройи никогда не приходилось чем-то делиться. Тройи был другом Грона, поэтому они хорошо знали друг друга, имея ограниченный выбор товарищей по детским играм. Повзрослев, Тройи стал приветливее и часто относился к Крану добрее, чем он относился к другим, но Крану не нуждался в друзьях и не отбирал их у своего брата. Будучи здоровыми, сильными, взрослыми самцами, они вместе патрулировали окраины деревни племени Грасты, и ничего больше.

Но делить площадку ночью, с учётом, что их всего двое, куда разумнее. Двум самцам было быстрее и проще построить одну площадку, чем строить по одной площадке для каждого изо дня в день, что было бы утомительно-трудоемким процессом. Его народ лучше всего справлялся в больших социальных группах, и хотя Крану неплохо спалось на площадке одному, зная, что Тройи находится на другой площадке по соседству, Тройи не обладал такой силой духа. Он сомневался, что другой самец способен сойти с ума, лишившись племени, но это было единственным, что он мог сделать, дабы облегчить для него изгнание.

Как только площадка была сооружена, они с Тройи прислонились спинами к стволу дерева. Они привыкли спать сидя, так что им не нужно было строить большую площадку. Сейчас они сидели бок о бок по той же самой причине. Крану расслабился, приготовившись ко сну, и закрыл глаза, откинув голову на ствол дерева. Его шкура коснулась руки Тройи, и он переместился так, чтобы их руки вплотную прижались друг к другу, хотя малейшее прикосновение будет раздражать, а он терпеть не мог, когда что-то щекотало его шкуру.

– Завтра я представлюсь. Хватит прятаться и крутиться поблизости, – пробормотал Крану в темноту.

– Хорошо, – ответил Тройи полусонным голосом. – Не думаю, что у нее есть племя.

– У нее есть мы, – закончил Крану, и Тройи понял, что лучше не начинать свой обычный заумный спор. Он лишь тихо рыкнул, и они замолчали.

Прежде чем заснуть, Крану мысленно повторил слова, которые произносил практически с тех пор, как его изгнали, когда он впервые был отвергнут Королевой и находился вдали от своей семьи достаточно долго, чтобы заскучать по ним.

«Это мое племя, – подумал он, чувствуя, как рука Тройи прижимается к его руке, но стараясь не шевельнуться и не выдать себя. – Это моя семья. Я не одинок».

Глава 6

Наконец забрезжил рассвет. Мойра знала, что он на подходе, поскольку ему предшествовал щебет птиц, которые добрых полчаса назад наполнили джунгли своими песнопениями. Она с трудом натянула ботинки и снова сняла с себя жилетку, запихнув ее в рюкзак с предположением, что сегодня будет еще один знойный денек. Вид того, как розовые лучи солнца становятся золотыми, а затем белыми, когда солнце поднялось выше, был красивым и завораживающим. Она никогда раньше не наблюдала за восходом солнца у себя дома.

Она, наверное, высоко бы его оценила, если бы не тоска по дому и спокойно проведенной ночи в своей постели, если бы ее задница не была влажной от утренней росы, а от нее не несло как от свалки. Она не спала уже несколько часов и чувствовала себя хреново. Глаза щипало, а тело болело и одеревенело от долгого сидения всю ночь напролет, после целого дня бесцельных хождений. Она чувствовала, что некоторые части тела за ночь избирательно онемели, понятия не имея, хорошо это или плохо. К тому же она чувствовала себя грязной и чумазой, жалея, что у нее нет зубной щетки, шампуня и чистого белья.

Как только рассвело настолько, что можно было разглядеть землю под ногами, Мойра поднялась и закинула рюкзак на плечи. Ее тело протестовало, но она все равно отправилась в путь. Она хотела выйти пораньше, пройти несколько километров, пока было еще относительно прохладно, зная, что ее тело разомнется, как только она воспользуется им. Плюс ко всему она хотела сохранить дистанцию между собой и тем, кто принес ей рюкзак. Ее целью на этот день было найти воду, запас которой был не вечен, даже с учётом фруктов, которые могли ее заменить, да и вообще, было приятно иметь цель.

Несмотря на то, что она отправилась в путь с чувством какой-никакой надежды, ей потребовалось не так много времени, чтобы впасть в уныние. Она, ей-богу, не могла отличить деревья вокруг себя от тех, что остались позади. Она понятия не имела, куда направлялась и как найти то, что искала. Дневная температура поднялась невероятно быстро, по её спине начал стекать пот, а после ночи, которую она провела, сил совсем не осталось.

Кто же закинул ее сюда? Зачем? Неужели это было вызвано местью? Неужели она кого-то разозлила?

Она умирала от желания выпить кофе, желательно с доброй порцией бренди, и выкурить сигарету, а лучше пять. Ей было интересно, какие барные сплетни она пропустила, какие предположения строят местные жители относительно того, что она не пришла открыть бар. Ее брат так или иначе открыл бы его, но она задавалась вопросом, сообщил ли кто-нибудь о ее исчезновении?

Она надеялась на это. Гораздо легче было волноваться о том, как выжить, пока ее будут искать, чем о том, как выживать в этих богом забытых джунглях всю оставшуюся жизнь. У нее ведь должен быть шанс выбраться отсюда, верно? Эти скитания по неизвестной местности не могли продолжаться вечно, если только она не угодила в ад и просто еще не знала об этом.

Она ни с кем не говорила почти целый день. Наверно, скоро она начнет говорить сама с собой. Это странно, она была не особо общительной, но сейчас ей действительно хотелось компании. Она жила одна в захудалой богемной квартирке, полной платьев-кафтанов, пуфиков, принимающих форму человеческого тела, и разноцветных ламп, и у нее не было ни телевизора, ни дивана, только любимая стереосистема и огромный продавленный футон рядом с перевернутым ящиком из-под пива вместо стола. Обычно она ни с кем не разговаривала, пока не отправлялась на работу, открывая убогий, запущенный, плохо освещенный бар своего брата и занимаясь его финансами, пока не появлялся, еле ковыляя, первый из постоянных завсегдатаев, чтобы выпить и пожаловаться ей на свою жизнь. Боже, как же ей сейчас этого не хватало! Она даже скучала по холоду.

Этого было достаточно, чтобы побросать вещи и сделать перерыв на ранний обед. Она скинула рюкзак на землю и сорвала фрукты с ближайших деревьев, чтобы сохранить несколько батончиков мюсли на потом. Затем она плюхнулась на землю у подножия дерева, подтянула рюкзак поближе и начала есть.

Она вскрикнула и чуть не поперхнулась, когда из-за дерева на нее уставилось нечеловеческое лицо, рефлекторно начав отползать прочь и неуклюже вскочив на ноги, Мойра сорвалась с места и побежала в лес. Она слишком поздно осознала, что снова оставила рюкзак. На этот раз прекрасно понимая, что ей необходима вода. Она остановилась и оглянулась. Никто за ней не гнался, хотя она убежала недалеко. Мойра отступила на несколько шагов и выглянула из-за деревьев. Она могла видеть их, приматов, и слышать.

Мойре показалось, что это те же самые аборигены, которых она видела накануне. Один повыше, другой пониже, и они стояли над ее рюкзаком, рыча и огрызаясь друг на друга. Тот, что покрупнее, выглядел взбешенным, но вроде ничего не предвещало драки, поэтому несмотря на рычания и фырчания Мойра поняла, что они, скорее всего, разговаривают друг с другом. Или общаются. Вероятно, это был не иностранный язык, а тот же уровень общения, что и у большинства животных, например лай или щебетание. Она почти ничего не слышала и все же не могла уловить ничего похожего на слова, лишь непрерывный поток рокота и ворчания.

Она подкралась ближе, но никак не могла схватить рюкзак так, чтобы они ее не заметили. Ее приободрил тот факт, что, хотя они явно следовали за ней, они не стали преследовать ее, когда она побежала. Наверно, они не хотели ее есть, а если и хотели, то не очень-то стремились к этому. В её голове мелькнула безумная мысль, что если она бросится на них, крича и размахивая руками над головой, они испугаются и убегут. В конце концов, может они никогда раньше не видели человека, и она сможет убедить их, что опасна.

Этот план провалился, когда под ее ботинком хрустнула ветка и приматы поняли, что она вернулась. Они резко повернулись, обратив на нее свои взгляды, и она застыла на месте. Она смотрела на существ, а они на нее. Ее взгляд метался между ними, пытаясь определить, откуда исходит опасность. Они смотрели на нее большими, круглыми, темными глазами, скрытыми под нависшими бровями.

Поначалу она заметила только то, что они отличаются от людей. Они были обнажены и хорошо сложены, с впечатляющей мускулатурой, как модели с календаря или что-то в этом роде. Только помимо темных волос средней длины на голове они еще были покрыты шерстью. Не просто растительностью на груди, а самым настоящим мехом, темные пятна которого покрывали их тела симметрично, но явно беспорядочно. И, о боже, позади них, время от времени подергиваясь, свисали длинные, мохнатые, коричневые хвосты. Их лица напомнили Мойре лысых горилл с плоскими широкими носами, выпуклыми глазницами и полными губами, из-под которых виднелись выступающие вперед крупные, округлые зубы.

Пока они продолжали «играть в гляделки», Мойра начала понимать, чем они отличаются друг от друга. Тот, что был на шаг ближе к ней, был крупнее. Мойра прикинула, что его рост примерно шесть футов девять дюймов (прим. 208 см), и смотрел он на нее хмуро. Переднюю часть его тела покрывал мех, волосяным покровом напоминая прямоугольник. Также мех покрывал внешнюю сторону ног от бедер до лодыжек.

Второй, стоявший позади первого, был ниже ростом, быть может, шести футов семи дюймов или около того (прим. 201 см), тем самым превосходя ее по меньшей мере на полтора фута. Второй выглядел не таким раздраженным, как первый, хотя Мойра сомневалась, что обладала способностью читать эмоции по выражению их лиц. Он выглядел испуганным или… обеспокоенным? Он то и дело поглядывал на своего спутника, словно ожидая от него каких-то указаний, хотя взгляд крепыша был прикован к ней, словно другого существа здесь и не было.

Черты лица того, что поменьше, были менее суровыми, чуть более человеческими. Нос у него был такой же плоский и широкий, но рот не так сильно выступал вперед, скулы были не такими острыми, а лоб не столь выраженным. Конечно, все это было относительно, поскольку никто не принял бы его за человека, но по сравнению с сердитым чуваком Мойра рядом с ним чувствовала себя лучше. Он не походил на того, кто не моргнув глазом скинет её с обрыва. Шерсть покрывала не только его передние лапы, но и грудь, причём на груди волосяной покров напоминал овал.

Сердце Мойры колотилось с бешеной скоростью, в крови бурлил адреналин. Еще не поздно было убежать. Она могла вернуться за рюкзаком позже, или, быть может, он волшебным образом материализуется рядом с ней, когда она снова заснет. Или два мохнатых туземца, стоящих перед ней, выследят ее и, пока она будет спать, вернут рюкзак.

Она не хотела давать им повода провернуть это.

Мойра подняла руки вверх и выставила одну ногу вперёд. Они никак не отреагировали. Они явно видели, что она что-то делает, но не рычали, не убегали и не нападали на нее. Они просто обменялись взглядами между собой. Возможно, они ее боялись. Она сделала еще один шаг, медленно сокращая расстояние, пока они не оказались всего в пяти-шести футах друг от друга. Она указала на рюкзак, надеясь, что они поймут, что это все, что ей нужно, после чего она отправится в путь.

Следующий шаг, который она сделала, казалось, оживил здоровяка, он расправил плечи и шагнул к ней. Она ахнула и поспешно отпрянула назад, остановившись только тогда, когда остановился он. Крепыш нахмурился еще сильнее. Тот, что пониже ростом, издал еще больше рычащих звуков, тихо, словно она не должна была их услышать. Мойра не знала, о чем он беспокоился, ведь она его не понимала.

Здоровяк развернулся и потопал обратно к ее рюкзаку, поднял его и протянул ей, явно призывая ее подойти и забрать его. Тот, что пониже ростом, что-то сказал, но как показалось Мойре, ему велели заткнуться.

Стало страшновато. Это была не самая радужная ситуация. Мойра вытерла ладони о джинсы. Неужели этот рюкзак действительно того стоил? Если она съест больше фруктов, разве ей не хватит воды? Гигантский монстр использовал рюкзак как приманку, а приманка означала ловушку, так неужели она настолько глупа, чтобы угодить в нее? Она не хотела оказаться на расстоянии вытянутой руки от этих тварей, особенно, когда они явно этого хотели.

Но, возможно, они были дружелюбны. Дружелюбные устрашающие туземцы. Возможно, они отведут ее туда, где есть хижины, костровые ямы и нет одежды, но все же. Что-то более удобное, чем спать на дереве, отдавшись на милость стихии. Возможно, они знали, что она человек, и отведут ее к дороге, чтобы она могла найти путь в город. Возможно, они были лесными духами, или ее подсознанием, или чем-то еще. Возможно, она заснула на россыпи волшебных грибов.

Такой ход мыслей привёл к чувству, что она потеряла рассудок, но вместо того, чтобы продолжить то, что она делала – лажать по-королевски у черта на куличках, она решила рискнуть. Она знала, что не сможет отбиться от них, и возможно они захотят её съесть или принести в жертву своим богам, но они уже дважды позволяли ей убежать. Это обнадеживало. По крайней мере, она была уверена, что они не собирались ее насиловать, поскольку понимали, что она принадлежит другому виду. Пока они довольно пристально разглядывали ее, она заметила, что нижняя часть их тел в ней не заинтересована. Они бы все равно не знали, как залезть в ее джинсы, раз не могли надеть на себя элементарную набедренную повязку.

Поэтому, подавив чувство, что она еще об этом пожалеет, Мойра медленно подошла к здоровяку и своему рюкзаку. Оказавшись достаточно близко, она протянула руку, надеясь выхватить рюкзак. Никто не сдвинулся с места. Надо отдать ему должное, примат был спокоен и неподвижен, как статуя, наблюдая за ней бесстрастными полузакрытыми глазами, позволив ей приблизиться.

Она ухватилась за рюкзак своей крошечной по сравнению с его рукой, и потянула, но он не отпустил лямки. Она с тревогой посмотрела ему в лицо. Он что-то тихо пробормотал, но ее пульс снова участился, когда он шагнул ближе, используя рюкзак в качестве привязи. Она потянула еще раз, глянув на другого в поисках хоть какого-то намека способного внести ясность в происходящее, но тот уже исчез. Она была наедине с этим зверем, который рычал и пялился на нее, а ведь ее глаза были даже не на одном уровне с его грудью.

Она была так близко, что чувствовала его запах, и ей пришлось признать, что он, вероятно, тоже принюхивался к ней. После прошедшего дня она была далеко не в самой лучшей форме. От него исходил совсем не тот запах, который она ожидала уловить от потного мужчины. Едкая вонь отсутствовала, ее заменял запах звериного меха. По крайней мере, он не вызывал у нее тошноту. Это был ощутимый, и в то же время теплый, естественный запах, как у постельного белья, на котором успели провести несколько ночей.

– Отдай мне рюкзак, – выдавила она, глядя ему в лицо. Ее голос был слабым и дрожащим, но, возможно, он этого не заметит. Теперь настала его очередь умолкнуть, видимо, только сейчас осознав, что она не говорит на его языке, а все, что он говорил до сих пор, было ею непонято. Она потянула за лямку, и на этот раз его хватка ослабла. Под весом рюкзака её рука опустилась, после чего она прижала ношу к своей груди, используя как щит, и сделала несколько больших шагов назад. Но она не торопилась убегать. Они с верзилой настороженно смотрели друг на друга, пока его хвост мотался из стороны в сторону.

Внезапно появился тот, что пониже. Она не знала, как им удавалось незаметно к ней подкрадываться. Она предположила, что причина крылась в том, что джунгли были их домом, поэтому они не издавали такого шума, как она. Он принес один из больших белых похожих на кокос орехов, протянув его в знак подношения. Его лицо было по-прежнему менее враждебным, но она не понимала, чего он от неё хотел.

По-видимому, почувствовав ее нерешительность, он перевернул орех и из отверстия в верхней части на его ладонь просочилась вода, продемонстрировав это, он снова предложил ей орех. Ну ладно. Она перехватила рюкзак другой рукой и взяла кокос, но пить из него не стала. Кто знает, что было внутри? Это мог быть природный наркотик, а может, они просто использовали скорлупу ореха как контейнер, и в ней было Бог знает что.

Выходит, они просто будут стоять, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока она будет прижимать рюкзак к груди и держать в руках кокос, а два примата будут ждать от неё дальнейших действий.

Глава 7

– Мы должны отвести ее к Грут, – сказал Тройи, нарушив молчание. Маленькая Королева ничего не предприняла. Он показал ей, что в водяном плоде есть жидкость, но она не стала пить, а просто неловко держала его в руках, прижимая сумку к груди. Наверно она не испытывала жажды, но, скорее всего, по-прежнему была напугана, не доверяла им и сбежала бы при первой возможности. Тройи надеялся, что она хотя бы поняла его жест.

Тройи был озадачен ее внешним видом. Он считал Грут поразительной, хотя ее грива была того же оттенка, что у них, и прямая, да и цвет ее глаз был редким в его народе, но не уникальным. Но эта Королева… и ее рыжая грива! Как цветок! И такой… большой, будто умоляющий его прикоснуться к нему. А ее кристально-голубые глаза, как чистый пруд без дна. Тройи вдруг обнаружил, что не в состоянии отойти от нее после того, как отдал ей водяной плод. Кожа у нее была бледнее, чем у Грут, а на крошечном остро-выступающем носу и мягких круглых щечках виднелись точки. Ему хотелось дотронуться до них, прикоснуться к её щекам и посмотреть, сотрутся ли эти точки под его пальцами или языком.

Тройи был прикован к месту. Он понимал, что Крану заметит, приревнует и оттолкнет его, но ему было все равно. На этот раз желания и действия Крану его не заботили.

– Отвести её к Грут? Зачем? – прорычал Крану.

– За тем, что она сможет объяснить… – хотя Тройи не был уверен, что именно следует объяснить.

– Ты забыл, что нас изгнали? – резко напомнил ему Крану.

– Я не собираюсь вести её к племени Грасты. – Теперь Королева обратила своё внимание на Тройи, заглянув ему в лицо.

– Ты думаешь, что моя мать просто примет меня обратно в свое племя? Где сейчас Грон и его Королева?

Тройи поджал хвост.

– Тебе не обязательно идти, – сказал он беспечным, спокойным тоном, его мысли занимали другие вещи, которые в тот момент были весьма корректны.

Как он и ожидал это привело к всплеску ревности. Рука Крану опустилась ему на плечо и дернула назад, эффективно разрушив его визуальный контакт с Королевой. После чего он оказался лицом к лицу с Крану.

– Ты хочешь забрать её себе? – прорычал он.

Тройи не сомневался, что Крану был в ярости, его шкура практически топорщилась. Тройи потребовалось время, чтобы набраться терпения.

– Я этого не говорил, – объяснил он. – Я просто предоставил тебе возможность выбора. Я знаю, что бесполезно предлагать тебе сделать то, чего ты не хочешь, – ехидно добавил он, сбрасывая руку Крану со своего плеча. – Мы можем пойти вместе. Ей нужно идти.

– Не понимаю зачем, – возразил Крану, оглянувшись на Королеву, которая отступила на несколько шагов, пока они отвлеклись, тем самым подтвердив предположение Тройи, что она убежит, стоит только оставить ее одну, и тогда она окажется в лесу одна, без племени. Они могли отвести ее к кому-нибудь из своих, кто бы мог ей помочь. К тому, с кем она могла бы поговорить. И наверняка Грут тоже хотела бы пообщаться с кем-нибудь из своего народа. Возможно, произошел какой-то катаклизм, который разделил их племя, и ни один из них не знал, что жив другой.

Может им это придётся не по душе, и они начнут драться, как Королевы его вида, но если это произойдет, то он и Крану уйдут с новой Королевой, и на этом все закончится. Как бы… Как бы то ни было, им с Крану придется Связать себя Узами с Королевой, обычаи которой они не знали и не могли понять. Грут была странной, но они с Гроном были неразлучной парой. Возможно, Грут сможет объяснить ей некоторые вещи, а Грон сможет объяснить что-то им. Разумеется, так было лучше для Королевы, но он также хотел услышать, что скажет им Грон.

– Она и Грут могут быть из одного племени. Если они потеряли друг друга, то помочь им встретиться – правильное решение, – объяснил Тройи. – Она здесь совсем одна. Ей нужен ее народ.

– Она может выбрать нас, если захочет создать племя, – ответил Крану.

– Она нас боится и не понимает, – возразил Тройи.

– Грут не понимает Грона, – парировал Крану, – но все же Связана с ним.

Тройи видел, как в глазах Крану проносится череда всевозможных решений. Ему нужно было убедить Крану прежде, чем упрямый самец посчитает, что лучше оставить Королеву с ними, иначе он никогда не сдвинется с места. Он развернул Крану лицом к себе, заставив его отвести взгляд от Королевы.

– Крану, я настаиваю, что она должна пойти к Грут, потому что Грут сможет поговорить с ней. А так, она нас боится. Мы ей не нравимся, она не Свяжет нас Узами, если мы ей не понравимся. Возможно, если она увидит Грут с Гроном, то поймет, что это нормально – устанавливать Связь с нашим видом как со своим собственным. Понимаешь? Это к лучшему. Она будет счастливее, находясь поблизости с кем-то из своего вида. А если она будет счастлива, то с большей вероятностью возьмет самцов, не так ли?

Крану ударил Тройи по рукам, вырвавшись из его хватки.

– Не надо говорить со мной, как с ребенком, Тройи, – прорычал он. – А что, если они с Грут бросят друг другу вызов?

– Сомневаюсь, что Грут ее убьет. Но, если они сцепятся, мы просто заберем ее и снова уйдем, – ответил ему Тройи.

– А что, если Грут Связала Грона только потому, что потерялась, как думаешь, что произойдёт, если эта Королева скажет ей, что их племя неподалеку? – спросил Крану.