Текст книги "Урбанизатор (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

 
«Ой, гуляет в поле диалектика.
Сколько душ невинных загубила…».
 

А уж не «невинных»! В смысле: попандопульских…

Что заставляет выбрасывать свои собственные успехи. Добытые потом и кровью, мозолями рук и мозгов. Своих!

Жалко. Но – надо. Иначе – застой, стагнация, ожирение, смерть.

Коллеги! Понимаете ли вы, когда вам удаётся сделать что-то хорошее, что вам надо это выбросить? Лучше – скорее. Чтобы сделать – лучшее.

«Лучшее – враг хорошего» – русская народная мудрость.

* * *

Замену сделать надо обязательно. Дело не в красоте, долговечности, статусности…

Кто не помнит: на «Святой Руси» нет глиняной черепицы. Вокруг – полно леса, поэтому на крышах – щепа или тёс. Для бедных – солома. «Это ж все знают! Все так живут!». Мне на «все» – плевать: у керамики есть важное для меня свойство – она не горит.

Ой, а вы не знали?! И что всякое здешнее поселение минимум раз в десятилетие – сизым дымом к небесам… Так, я об этом уже..

Я не могу бесконечно зарываться в землю. Есть товары на складах. Они не должны гореть. Поэтому у меня уже идут первые каменные строения. В смысле – кирпичные. На них, и на многие другие – поставят глиняную черепичку. Не так важно, что оно изнутри выгорит. Важнее, что когда охапка огня при пожаре прилетит с соседнего здания вот на такую «глину ёршиком» – оно не вспыхнет.

Снова: здесь должна быть полива? Требования у горшка и черепицы, условия функционирования – разные. У черепички без поливы вода попадает в поры, замерзает, крошит поверхность. Это – смертельно? Или только снижает «эстетическую ценность» и «срок службы»? Вечность до полу-вечности?

Сия давняя задачка и решение её, а ещё более – её перерешивание, заставили меня не столь уж безоглядно доверять опыту прежней жизни. Хоть бы уже и здешней. «Новые времена – новые песни». Получив нечто хорошее, не останавливаться, но придумывать ещё более лучшее. Не – «и так сойдёт», а – «лучшее из возможного». Росли возможности – менялось «лучшее из».

А черепицу во Всеволожске мы ныне ставим глиняную. Ибо глины нашли много, да и от пожаров помогает. Однако же и шиндель – не отставили вовсе – и ему место в моём хозяйстве есть.

Вот ведь: придумаешь что – и радуешься. А время пройдёт и свою же придумку другой дополнять надобно, коли лучшая сыскалась.

Глава 393

Ещё: бой с немцами. В смысле – с одним, с Фрицем. Мда… Это у меня наследственное. Извиняюсь.

Короче:

– Фриц, строения, где люди долго находятся зимой, топят печи – деревянные. Их надо обкладывать кирпичом.

– Вас?

– Не нас, а избы.

– Нихт! Ниеманд тут!

– Тут – манд. В смысле: сделаем.

Дальше… мы с ним беседовали. Эмоционально.

Двухслойные стены – не новость. Облицовка каким-нибудь паршивеньким мрамором кирпичной стенки для настоящего масона – понятно. Но я требую обложить избы и бараки, жилые и производственные помещения – кирпичом.

Забавно: большая часть зданий в Средневековой Европе – составные. Первый этаж – каменный, второй – деревянный. Европейский строитель вполне понимает такую «двух-материальную» конструкцию. Но я предлагаю разделение материалов не по высоте дома, а по глубине стены. И его тут же клинит!

– Вофюр?! (Для чего?!)

– Ты насчёт «во, фюрер» – лучше не начинай! Зашибу нафиг до смерти!

Потом успокоились, и я смог объяснить, что от этого снижается пожароопасность – что для меня главное. А ещё уменьшается старение стеновых брёвен в результате атмосферных воздействий. Делать же чисто из кирпича… дорого в строительстве. И дороже в эксплуатации: кирпичный дом остывает значительно быстрее деревянного, приходится топить чаще. Помню ростовские соборы летом: там и в жару – четыре градуса. Как в погребе.

– Бревно – тепло сберегает, кирпич – бревно бережёт. Разве масоны этого не знают?

– Мы есть знат. Но… верзухэн.

– Вот и верзухай. В смысле: попробуй. В полкирпича.

Дама его из Пердуновки не пришла – мужик и мается. Взял бы себе какую-нибудь из туземок. Так ведь гонор заедает! Он же не просто так, он же самого «Зверя Лютого» – главный архитектор! Хороший мужик, но бабы и статус… То ему одно – не так, то – другое.

Исконно-посконное русское жильё типа изба – не решает трёх проблем: тепло, прочность, пожаробезопасность. На том уровне, который мне здесь нужен и уже «по зубам».

Дерьмовое у нас жильё! Извините.

Можно ввести вторую прослойку из кирпича, не снаружи, а изнутри помещений. Можно поставить утеплитель из льна:

«Льняные утеплители применяются для утепления внутри и снаружи. Идеально подходят для утепления деревянных домов. Защищают деревянные конструкции от сырости, образования плесени и грибков. Позволяют дому „дышать“».

Состав: короткое льноволокно – 100 %. Связующее вещество – крахмал. Огне– и биозащита – бура (соли бора).

Ничего этого у меня пока нет. Но будет же! Когда-нибудь. И сделаю я в своём 12 веке супер-избу, сравнимую с пассивными домами начала третьего тысячелетия!

Можно вообще убрать бревно из конструкции стены. Заменить чем-то негорючим и негниючим. Две каменные стенки и минеральный утеплитель между ними.

Есть легкие бетоны: пенобетон, газобетон, керамзитобетон, арболит, опилкобетон… Только они все требуют цемента. Это ж – «хлеб стройки»! А его производство без вулканического пепла и туфа, как делали древние римляне…

Д. Аспинд в 1824 г. предложил смешать глину и известковую пыль, смесь подвергнуть обработке при высокой температуре. Получился серый материал (клинкер). Его измельчить до мелкого помола и смешать с водой. При высыхании получался материал высокой прочности – портландцемент. На самом деле – получена была другая, низкокачественная разновидность, роман-цемент, при температуре 900-1000 ®С. Но название утвердилось.

Прежде всего, необходима высокая температура обжига – +1450…+1480 ®С. Это уже выше здешних металлургических. А шаровые мельницы для мелкого помола…? – Сделаю. Когда-нибудь.

Пожароопасность… на меня смотрят как на психа: снег же вокруг! Какой пожар?! В миг закидаем! Но я наезжаю, и Звяга делает две пожарных водовозки. И две ручные помпы. Из дуба. Проверили – качает.

Залили на пробу водой кусок склона одного оврага. Мда… в первый же день – шесть человек навернулось. А я и не знал, что там – самый короткий путь к нашему публичному дому.

Надо делать системы автоматического пожаротушения. Со спринклерами. Для этого нужны трубы. Только железные? А – деревянные? – Не знаю. Нужна «тепловая пломба» – что-то, что при нагреве окружающего воздуха сработает. Свинцовая прокладка на олифе? – Надо проверять. Не для жилья и не для складов – для производственных помещений. Там сочетаются большие объёмы ценностей, большое количество людей и постоянный прогрев. Резервуар с водой для тушения пожара должен быть в отапливаемом помещении. Иначе… климат у нас, знаете ли.

Из особенного… Два больших дела я провернул. Точнее – сами сделались: «повешенные ружья стрельнули».

В Усть-Ветлуге «встал на ноги» Самород. У него положение… как у Понтия Пилата – прокуратор, типа. Он так чувствует. И, не «умывая рук», творит «суд и расправу». По счастью – пока в рамках разумного. Или, хотя бы – допустимого. В том числе приводит «под высокую руку Воеводы Всеволожского» новые урлыки. Местность-то унжамерен зачистили – соседи кое-где пытаются заселить. Мы – «за». Но – под присягу. Мадина своего «русского нациста» надоумила – он и сам новосёлов приглашает. На моих условиях. А кто против… у него за спиной десятка три «горных». Уже трансформирующихся из «чисто добровольно соседям помочь» в «мы – княжья дружина».

Какая связь между Самородом и «стрельнувшим ружьём»? – Так прямая! Его энтузиазм в деле доношения «благой вести до диких туземцев» дал внезапный результат: вдруг приволакиваются по Ватоме десяток саней.

– Вот мы, урлык дикого гуся, просим принять… и в том челом бьём. А в подарок дорогому, великому и… пять возов мягкой рухляди да пять возов грязи болотной. Как и велел нам твой человек.

Что?! Ну не х… Вот это подарок!

Самород на месте не сидит – выезжает на местность. Объезжает поселения, «выдаивает» ценности, ловит «дезертиров», устанавливает «закон и порядок». Вот его и занесло от Усть-Ветлуги верст на двести на северо-запад. А там – поля! Этой самой «болотной руды». Я ж рассказывал! Из неё в середине 20 века сурик делали. Сходна с Череповецкой:

«Руда сия есть железная земля красноватого цвета, довольна тяжёлая, смешанная с чернозёмом… признают её по ржавой воде и красноватому илу, выступающему на поверхности болот… о доброте руды судят по роду деревьев, на оной растущей… отыскиваемую под березняком и осиниками почитают лучшею, потому что из оной железо бывает мягче… где растёт ельник – жёстче и крепче… руда лежит под чернозёмом на аршин глубиной… копают ямки и, вырывая деревянной палкой землю, узнают доброту оной по цвету и тяжести… снимают верхний слой, вырывают железную землю и оставляют на сухих местах проветривать и обсыхать».

«… руда есть дерновой железняк… Лежит в земле гнёздами, кои называют гривами: глубина месторождений от 3 до 4 четвертей, а простирание на 1 сажень и более. Покрышу составляет дёрн и чернозём, а постель глина и марциальная вода. Рудные месторождения отыскиваются щупами (рожнами), а разрабатывают железной лопатой, ломом, кайлом. В сутки добывается 1 куб. саж. руды 2 человеками, что составляет до 1000 пудов весом».

Я про болотные руды – знал, что они где-то там должны быть – вспоминал. Что мари их не видят, не используют – понял. А вот чего я не знал, что Самород у меня такой… «самородок». Бывалый мужик, битый, много чего повидавший. Я как-то при нём говорил о тех местах. Но я же понятия не имел, что существует четыре разных способа разработки болотных руд! Ведь чётко же понятно по описанию: работы ведутся в летнее время, на открытом грунте, при низкой воде… Не зимой же!

Домники (владельцы домен – категория налогоплательщиков в русских писцовых книгах) из Устюжны-Железопольской, которые государев оброк платили железом, уже в 17 веке в своей челобитной жаловались: лето было мокрое, вода в болотах высоко стоит, не добраться.

А вот про то, что руду можно и иначе брать – никто ни слова. Почему домники плачутся – понятно. Это ж челобитная! Но почему они государевых дьяков дурнями считают? – Наверное, были основания.

Кроме описанной выше последовательности: потыкать палкой, снять грунт, копать ямку – есть и другие.

«Первый – летом с плотов вычерпывался придонный ил на болотных озерах и на реках, вытекающих из болот. Плот удерживался на одном месте шестом… еще один человек черпаком доставал ил со дна. Достоинство – простота, малые физические нагрузки… Недостатки – большое количество бесполезного труда, так как мало того что с болотным железом черпалась пустая порода, но… ещё и поднимать наверх большие количества воды вместе с илом. Кроме того, черпаком сложно выбирать грунт на большую глубину.

Второй – зимой в местах где протоки промерзали до дна сначала вырубался лед, а затем так же вырубалось донное отложение, содержащее болотное железо. Достоинства: возможность выбрать большой слой, содержащий болотное железо. Недостатки: физически трудно долбить лед и мерзлую землю. Добыча возможна только на глубину промерзания.

Третий – на берегу у проток или болотных озер собирался сруб, как для колодца, только больших размеров, например, 4 на 4 метра. Затем внутри сруба начинали выкапывать сначала накрывающий слой пустой породы, постепенно заглубляя сруб. Затем так же выбиралась порода, содержащая болотное железо. Накаты бревен добавлялись по мере заглубления сруба. Постоянно поступающая вода периодически вычерпывалась… Достоинства: возможность выбрать весь слой, содержащий болотное железо, и меньшие трудозатраты, по сравнению со вторым способом… Недостатки: всё время работать в воде».

Откуда Самород знает про «второй» способ или на какие деревья смотреть – не знаю. Похоже – батрачил где-то по этому делу. Если местных спросить:

– А ну признавайтесь – где у вас тут красный ил со ржавой водой?!

И сделать «козью морду» – они сразу признаются. Но нужно сообразить – что и у кого спрашивать.

Главное: он слышал, что я печку металлургическую собираюсь делать, знал, что для меня это важно, помнил мои рассказы о месторождении. Совместил со своим опытом. Озаботился. Молодец. А очередной урлык «нагнуть» – ему в кайф.

– Драгун. Поговори с этими «дикими гусями».Что там за места, какова дорога, есть ли место казармы поставить, как с кормом… И сколько там мест, где эта… «болотная грязь» лежит.

Дело – серьёзнейшее. Там вырисовывается, по рассказам «диких гусей», три поля, верст по 10 шириной, по 20–30 длиной. Руды… ну не знаю… тысячи тонн. По этому сырью закрываем потребности полностью. Но есть куча непоняток: как его брать? Кому? Взвалить всё на этот урлык? – Перемрут. Как индейцы на Антильских островах. Надо ставить лагерь «рабов» подходящей степени «рабнутости». Значит – охрана, надзор, организация труда, снабжение.

Руду надо обогащать. Половина добытого – пустая порода, которую можно отделить сразу. Обогащение здесь достаточно примитивно: просушка (выветривание), обжиг, размельчение, промывка, просеевание. Делается всё это очень простым инструментом: деревянная колода и ступа, деревянное решето (из прутиков).

Эффект могучий: в сыродутных шлаках железа в 1.1–1.4 больше, чем в руде. Для болотных руд доля железа – 30–50 %, для шлака – 40–60 %.

Всё понятно? – В шлаке – железа больше, чем в «сырой» руде! После плавки!

А что ж его заново не плавят? – Отож.

Надо очень аккуратно посмотреть обжиг: нынешняя манера обжигать на кострах или в ямах – не эффективна. До крупных кусков – «не доходит», мелкие – выгорают. Переходить на агломерат? Ставить аглочаши?

За всем этим – транспортные проблемы, которые в Средневековье вообще – из самых болезненных. После какой стадии вывозить сюда? Как? Не санями же! Это «образец» они так привезли. С перепугу от Саморода. А телеги по лесам просто не пройдут! Строить дороги? Или по рекам? Куда они выходят…?

Знаете, почему я лысый? – Потому, что умные волосы с моей глупой головы сами разбегаются. От буйных идей типа канатной дороги в двести вёрст. Ну полный же идиотизм! Но что-то в этом есть…

Второе дело – металлургический прогресс как следствие установления мирных отношений с «утками».

– А вот есть в вашей земле такая глина, которая жар хорошо держит?

– Ну…

– Ну и принеси. Коли мне подойдёт – куплю.

Через неделю является мужикашка, ведёт в поводу лошадь, на лошадке два мешка пуда по два каждый.

– Плати.

– Погоди, дай распробовать.

Оно! «Огнеупорные Глины»! Как на той карте нарисовано было! Склероз меня не одолел!

Дальше торг в исполнении Николая. Хлебом по весу, 1:10.

– Эта… ну… мы ещё принесём!

– Можна… за двадцатую часть…

На том глинище, как мне потом сказывали, эрзянские мужики друг другу морды били. За возможность обдурить Воеводу Всеволжского: дать ему ненужной земли – да оно ж везде есть!.. оно ж дармовое!.. вот же русские дурни…! – за нужный хлеб.

Как испанские и португальские купцы торговали с американскими туземцами и обе стороны расходились крайне довольные: обманули дурака на четыре кулака! – я уже…

Но это уже дела торговые – оптимизация цены по текущей конъюнктуре. А я могу, наконец-то, честно сказать Прокую:

– Кончается твоё ожидание. Сколько ты передо мной капризничал, сколь много слов несуразных говорил, в каких только грехах меня не винил… Ты сам-то готов? Через три дня Горшеня начнёт кирпич давать для домны. Ну и? У тебя уже как?

И порадоваться на всю гамму чувств, которая прокатывается по его лицу. От обычного злобно-удручённого к… к счастью! Натурально. С киданием мне на шею, с воплями восторга и слезами радости.

Засиделся парень без нормального дела. Тяжко ему было эту зиму ждать неизвестно чего. Только моё смутное обещание и надежда. То-то он и наезжал. Хотя… могло быть и хуже.

…

«И посредине этого разгула…» рухнул лёд на Оке. Ледоход.

Мда… Что у нас за страна?! Любое время года – всегда внезапно! Или это я такой захлопотанный, шо не бачу…?

Кучу дел на земле пришлось останавливать – водополье. Народ слоняется по Стрелке, ошалевший от тепла, от солнышка, от весеннего воздуха. С людьми – просто разговаривать тяжело. Ты ей про отбраковку и штопку тряпья, а у неё глаза шалые. А на уме… да ничего на уме! Одни волны розового тумана!

Пока не оттрахаешь… Так чтобы она криком под тобой откричалась… ходит довольная, чуть не облизывается… и все равно – половину слов – мимо ушей. А ведь есть ещё и парни, и мужики, и бабушки-старушки… Не ребята – на всех меня не хватит. Давайте уж как-нибудь сами… между собой.

Дают. У Аггея – очередь на венчание на месяц вперёд. Мне бы его в Поветлужье отправить, но… народ не поймёт. Народу жениться припёрло! Ну и хрен с ними. В прямом и переносном смысле. Лишь бы по согласию. И, да – грамотных – в первую очередь! А там, глядишь, и у остальных… до алфавита дойдёт.

Едва сошёл первый лёд с Оки, как спустили на воду мою обновку. Звяга мне такую лодочку заделал! Закачаешься! Что вся моя мичпуха и делала: ходила и головами качала:

– Да как же это… Да на ей же только потопнуть! Да ведь спокон веку никогда…!

И тут они правы. Насчёт «спокон веку».

* * *

Прежде всего – мои извинения. Больной я. Вот бывает «бешенство матки», а у меня, наверное, «бешенство мозгИ».

Так по жизни получилось, что у меня мозги не останавливаются. Никогда. Может, мама с папой виноваты, может – сам дурак. Но мне надо чего-то постоянно… уелбантуривать. Чего-нибудь новенькое. Не важно – в какой области, не важно – объективная новизна или только субъективная. Не могу сказать: «хочу всё знать». Поскольку… ну, Козьма Прутков. Но «познавать» – всегда. И не только женщин. Извините.

Теперь – о лодочке. Она – парусная.

Ну до чего ж не оригинально!

Уточняю. До чего, конкретно, не оригинальна – до паруса.

В теории возможны различные формы парусов. В европейской средней средневековой истории доминируют два: косой, «латинский» и прямоугольный, «скандинавский». Почему так – непонятно. Говорят – дело в извилистости побережья. Типа – косой позволяет маневрировать в малых пространствах. Что – правда. Но… посмотрите на линию берега «итальянского сапога» и шхеры с фьордами у скандинавов. Ну и где нужно сильнее крутиться?

Особенно странно – парусное вооружение римских трирем, древних финикийских и египетских корабликов – прямое.

Тем не менее, косой парус в Средневековье распространился повсеместно по средиземноморскому региону. А прямой, не менее повсеместно, по балтийскому.

В обоих областях обе идеи были доведены до маразма.

Людовик Девятый Святой, готовясь к Седьмому крестовому походу, купил и зафрахтовал 1800 кораблей. Его флагман, «Роза-Форте» – в длину 35 метров. Построен в Венеции – там в середине 13 века строят самые большие парусные корабли – нефы. Судно – двухпалубное, высокобортное. От киля до нижней палубы – 3.5 м. От нижней до верхней – 1.85, высота крытых бортовых коридоров на верхней палубе – 1.6, фальшборт – 2.2.

Похоже, во время плавания крестоносцев старались не смущать. Видом моря.

Надстройки двухэтажные, на корме и баке. На них – фальшборт с прорезями для лучников. Надстройки – уступами, выходят за габарит судна. Очертания носа и кормы – одинаковой ширины, одинаковы скруглены. Ширина судна – 13 м., осадка – 4, водоизмещение – 500 тонн. На корме два коротких с широкими лопастями рулевых весла. Ночью корабли освещаются фонарями.

Фонарей – по количеству членов экипажа. Чтоб друг другу не наставили.

В палубах – люки, в люках – трапы, в каютах – порты для освещения. В надстройках – каюты офицеров и «важняка». Простые пассажиры – в каютах под полупалубами бортовых коридоров. Между первой и второй палубами в корме – «парадиз» – помещение капитана. На остальной части между палубами – команда. Численность – 130 человек.

Парусное вооружение – на двух мачтах-однодревках. Задняя – посередине корпуса, длиной чуть короче киля. Передняя – в носовое окончание киля, выше. На каждой мачте – по одному рею с треугольным парусом. Парус одной стороной крепится к рею. Противоположный угол – канатами к палубе. Передний конец рея – к «тележке». При манёврах – её таскают. Реи составные, из двух-трёх стволов, длиной в их мачты.

Такая… сильно перекошенная буква «Т». С совершенно ненормальными нагрузками при манёврах. На каждом нефе полагалось иметь в запасе по три рея для каждой мачты – ломались часто.

По три шлюпки: пару маленьких поднимали на палубу, третью – большую – тащили на привязи. Каково проболтаться в такой посудинке переход «с ветерком» от Палермо до Яффы… Людовик сажал в эту шлюпку провинившихся оруженосцев. Хотя лодочка не маленькая – 15 метров, 12 пар вёсел, собственный камбуз. Но в свежий ветер её заливало, приходилось постоянно откачивать воду. После Святого Людовика такая дисциплинарная мера применялась во многих европейских флотах. Но только на якорных стоянках. Не все капитаны были готовы принять на себя и этот грех.

В трюмах перевозили и кавалерию. На корме были прорезаны особые двери… Вот не надо сразу вспоминать некоторые затонувшие паромы 21 века! В Средневековье – двери закрывали.

Коней подвешивали на широких подпругах, так, чтобы они едва касались пола. Чтобы кони не застаивались – их регулярно стегали бичами. Ни за что – просто для физкультуры. Всё это – в темноте и без проветривания.

На такую посудину, кроме короля и его жены грузилось 800 человек. Преимущественно – из высшей аристократии. Плаванье от Кипра до Франции продолжалось 10 недель(!).

Блин! Где они там столько моря нашли?! Причём никто не имел нужды в воде, вине и продовольствии. Как говорит хронист.

В Марсельских статусах указано, что капитану нефа запрещено брать на борт более 1000 пилигримов. Однако – тысяча влезала! В подобные лоханки длиной 25–35 метров и водоизмещением в 300–500 тонн.

В 18 веке те же французы негров из Африки в Америку возили комфортнее: 1 тонна брутто – 1 голова.

В том же «Статусе» устанавливается порядок размещения, организация сна и плата за проезд. При такой сверхплотной упаковке паломников… среди них масса болящих и ненормальных – в «Святую Землю» же…! Показатель смертности среди пилигримов – Ў.

Это кораблики следующего, 13-го века. Но строят сходные и сейчас – в середине 12-го. Тамплиеры подмяли под себя трафик паломников, и обеспечивают пассажиро-поток похожими, хоть и несколько меньшими по размеру, кораблями.

На море идёт непрерывная война, поэтому нефы строят высокими – бить противника сверху. С мощным парусным вооружением – для быстроты хода, с крепким корпусом – для тарана и абордажа, с многочисленным экипажем.

По уставу короля Педро Арагонского каждый трёхпалубный неф (середина 14 века – строят и трёхпалубные) должен иметь: матросов – 80, арбалетчиков – 40, разной обслуги – 30 душ. Арбалетчикам – иметь латы на груди и спине, шлемы, наручи, поножи, арбалет, запас стрел. На судне – запас оружия для всех членов экипажа. Жалование арбалетчикам выше, чем матросам. Плюс 5 % премии от приза.

Приз – захват и продажа чужого корабля, груза, экипажа – норма на уровне бухгалтерии.

Я же говорю – война на море не прекращается. По заветам Мефистофеля:

«Война, торговля и пиратство – три вида сущности одной».

Для венецианских нефов – особенно верно. В мирное время, они, в отличие от галер, возят паломников и грузы, в военное – … да, по сути, ничего не меняется. Торговый корабль должен быть постоянно готов к встрече с врагом. Как сказывается на стоимости фрахта необходимость содержать десятки стрелков, иметь на борту кучу железяк…

Уже и в 21 веке страховщики отказываются страховать груз, идущий морем через Суэц, без «приобретения военно-морского сопровождения». Пираты там, знаете ли, сомалийские.

Пока в Средиземноморье – сомалийцев нет. Здесь – свои такие же. В каждой рыбацкой деревушке.

«За морем телушка – полушка. Да рупь – перевоз» – русская народная, товарно-транспортная…

Позже у нефов будут изменения, добавятся пара дополнительных мачт с прямоугольными парусами, бушприты, пушки… много чего. Но позже – с конца 15 века.

Главное: здоровенный рей, подвешенный за середину к мачте в постоянно перекошенном состоянии. Перекинуть рей – от 60 мужиков, нижний хвост паруса канатами крепится к палубе и, при ослаблении натяжения – разносит всё вокруг вдребезги пополам.

На Балтике – паруса прямые. Под ними ходили драккары, шнеки и кнорры скандинавов. Беспалубные, частично палубные, однопалубные с одной (обычно) съёмной мачтой под один парус. Парусно-гребные. На шнеке – 15–20 пар вёсел, влезает до 100 человек. Драккары – побольше, высокие штевни – нос с головой дракона (морского змея) и корма. До 35 пар вёсел и скорость до 10 узлов. Паруса – шерстяные, 90 кв.м. На изготовление уходит около 2 тонн шерсти (необезжиренной – «шерстяной воск» – непромокаемые) и 12 человеко-лет труда. С овцы снимают 1.5 кг.

Прежде, чем делать парус – обзаведись приличной отарой.

И обучи людей: ни один человек не может справиться с парусом площадью больше 5–8 кв.м. Дальше нужны или механизмы, или слаженная команда.

Стремление использовать прямой парус будет нарастать. В 16 веке появятся монстры, где даже на бушприт будут навешивать горизонтальное бревно, чтобы на него повесить квадратную портянку. К концу 20 века появятся проекты 4–5 мачтовых барков с цилиндрическими складными металлическими парусами. Очень удобно: свернул-развернул. Открыл дырки в этих жалюзях – получил электричество из ветра для электромоторов, закрыл – сам ветер.

Главное: «тележка» рея «латинянина» пересекает вант. Смена галса – дурдом с разъёмом! Ванты делают разъёмными. Что существенно увеличивает трудозатраты. У прямого «скандинава» такого нет – экипаж меньше.

 
«Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах».
 

Здесь «раздутые паруса» – прямоугольные. На других

 
«Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана…».
 

в этой эпохе – не ходят.

Пушкин точен: при прямом парусе только попутный ветер полезен – «подгоняет». А вот Рерих в «Заморских гостях» точно указывает и высокие штевни, и навешиваемые снаружи на борта щиты – внутри их неудобно размещать, и правое размещение рулевого весла, и, даже, высоту расходящихся волн. А вот парус – некорректно. У него – почти бакштаг, лодья должна сильно крениться. Да и крепёж паруса с почти свободным нижнем краем – недостоверен. Слишком большие углы отклонения рея и по курсу, и по вертикали. Полосы на парусе должны быть вертикальные – они отражают разные куски, из которых сшит парус. Горизонтальные швы на таких парусах – ненадёжны. Полезно, так же, сравнить положение парусов первой и второй ладей.

«Новая струя пробивается по стоячей воде, бежит она в вековую славянскую жизнь, пройдет через леса и болота, перекатится широким полем, подымит роды славянские – увидят они редких, незнакомых гостей, подивуются они на их строго боевой, на их заморский обычай».

При такой установке паруса не только на «строго боевой», но и на простой коммерческий «обычай» не «подивуешься» – перевернёшься. Но картина – не руководство по парусному спорту, а средство создания у зрителя настроения: «новая струя подымит роды славянские». Славян «гости», похоже, считают идиотами: судя по «пузам» парусов на соседних ладьях – над ними дуют разнонаправленные ветра.

Наши ходят под прямыми парусами. Кораблики поменьше. Если учесть, что скандинавы долго жили от Старой Ладоги до Ярославля, многократно проходили здешние места от Балтики до Чёрного и Каспийского морей – абсолютно естественно. И – глупо.

Реки предъявляют к парусному вооружению иные требования. На Волге, к примеру, есть только одно место, где можно идти не меняя курса 30 вёрст. Это тебе не от Роскилле до Турку – выставил руль да парус и спи-отдыхай.

У нас постоянная проблема – «ветровая тень» – один высокий берег закрывает половину румбов. А бывают и оба высокими. Если ветер оттуда – против течения только вёслами. В низинах наши реки имеют привычку делать полно-оборотные петли. Про выверты Ветлуги в низовье я недавно говорил. Сходно завиваются Клязьма при впадении в Оку или Нерль возле Боголюбова.

Вывод? – Русский выбор – бурлаки.

«Выдь на Волгу. Чей стон раздаётся?» – Чего, глухой? Наш, конечно. Венец – расшива.

Длина 32–53 метра, ширина 6-11 метров, высота мачты 25–32 метра, высота борта 3,2–3,6 метров. Мачта – составная, из 6–7 деревьев. Особая ценность – парус из качественного материала. Ширина паруса равна длине судна, высота – 20–30 метров. Тянут бурлаки, 10–12 вёрст в сутки.

Тут – ошибка историка. С таким темпом Низовой хлеб в Петербург за сезон не довезёшь.

Грузоподъемность 400–480 тонн (25–30 тысяч пудов).

Это – вершина русского речного судостроения к середине 19 века. Дальше пошли пароходы и железные баржи.

Итого: под «латинянином» не пойдёшь – надо тащить кучу народа, под «скандинавом» не пойдёшь – не ловит постоянных на реке острых галсов, по-русски не пойдёшь – медленно.

Можно, конечно, как я Толстого Очепа под Смоленском гонял. В три смены, с факелами, под плетью…

Фигня. Так можно ходить в обжитых местах. А если у тебя каждый день из леса на речной пляж медведи выходят да у проходящих трудников интересуется:

– Вкусненького принесли? Или – сами…?

Да и стрёмно мне на людях ездить.

Мне ведь чего сейчас надо? Маленькое, вёрткое, быстрое… Туда-сюда промотнулся, «людей посмотрел, себя показал». В Балахну сбегал, в Усть-Ветлугу сгонял, Каловую заводь проведал… Нафига мне все эти монстры?

Раз ни один из судовых двигателей современности мне не подходит, то… то надо придумать новый.

Тут все дружно начинают подсказывать, скандируя: Тур-би-на! Тур-би-на!

Насчёт «на» – я согласный. Но дальше хор скандировщиков распадается по голосам и мнениям, переходит в белый шум и какофонию. Одни добавляют «и электрогенератор», другие переходят к «турбо-реактивному». Третьи согласны и на непосредственное использование, но хотят обороты поднять. А у меня нынче есть только одна турбина. Которой место в… в водоснабжении.

А пока… Я старше всех здешних корабельных мастеров. На 8 веков. За это время… человечество много чего изобрело. Я же, со своей манерой совать нос во всё для себя новое, запоминать и пазлировать…

Господа попандопулы, как нам «Бермудский парус»? Повторяю: не «треугольник», а – парус. Хотя – он тоже треугольный.

Передняя шкаторина растягивается по мачте, а нижняя по гику. Это одно уже…! Парус крепится на прочную мачту, а не на подвязанный к ней рей. Рей – внизу, а не вверху, где он рассыпается на куски, как на нефах. Не надо «бревно с портянкой» таскать на верхотуру как у «латинян» и «скандинавов».