Текст книги "Стрелка (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Часть 59. «Сидят и слушают бойцы – Товарищи мои…»
Глава 321

«Я прошла в свою ванную комнату. Встав под струи воды, приняла душ. Вытерлась полотенцем, кинула его на сушилку у стены. Так, в неглиже, прошла через спальню в бело-бежевых тонах, вошла в гардеробную. Из большого зеркала на меня смотрела симпатичная, а при правильном макияже даже красивая, девушка, на вид лет двадцати двух. Волосы черные, ниже лопаток, в стрижке удлиненный каскад. Глаза ярко зеленого цвета с длинными и густыми ресницами. Брови красивой формой изгибались над зеленью глаз. Губы пухлые, с четким контуром и острым бантиком, ярко-розового цвета. Фигурка тоже не подкачала, но на любителя. Высокая грудь второго размера с крупными розовыми сосками, тонкая талия, длинные ноги и упругая задница. Но тело было слегка перекачено. Из восьми кубиков, на животе видны четыре, икры подтянуты, бедра тверды с выраженным мышечным слоем, на руках так же видны сухие, тренированные мышцы»…

Мда… Я-то вообще… – всеядный. Или здесь правильнее – всетыдный? Всетыкный? В разумных, конечно, размерах. И – частотах. Но вот таких… сущностей – здесь просто нет. Совсем. По каждому пункту. Начиная с «в свою ванную комнату».

Насчёт кубиков… интересно. А они – с буковками? Или – со зверюшками? Или – с символикой?

Графическая последовательность из пятиконечной звезды, круга, квадрата и треугольника… слева-направо… русскоязычными по всему миру – читается мгновенно и однозначно.

Подавляющее большинство туземцев вызывает у меня впечатление нездоровых людей. Данный экземпляр… Её лет 16–18, понятие «дефицит веса» – первое, что всплывает в памяти при взгляде на любую её часть. Дальше – только узники Маутхаузена.

Это – не чисто русское. Святая инквизиция, например, было отнюдь не отмороженным разгулом мракобесия, а вполне стройной, обеспеченной нормативами и инструкциями, юридически и методически целостной системой. Были разработаны и неукоснительно исполнялись наработанные методики получения объективных доказательств вины подозреваемых.

Как всем известно, ведьмы летают на шабаши на мётлах. Авторитетные мудрецы, из известнейших схоластов и натур-философов, после многочисленных исследований и экспериментов, установили, что грузоподъёмность летающей метлы не может превосходить трёх пудов. Следовательно, если вес женщины, подозреваемой в ведовстве – больше, то летать она не способна, обвинение – ложное.

А теперь прикиньте, каков был средний вес женщин в Западной Европе, если костры из ведьм постоянно грели атмосферу в 16–17 веках?

Чисто для знатоков: в Демократической России мужчины считают наиболее привлекательными женщин ростом 165 и весом 65. Не швабро-лётных. А не то, что вам показывают.

Вторая мелочь: при негативном давлении окружающей среды гендерные различия формируются с запаздыванием. Проще: унисекс – результат постоянных детских голодовок.

Визуально: передо мной тощее тельце, кости видны под кожей по всей поверхности, талия отсутствуют как класс, ягодицы… – аналогично, груди – недозревшими плодами изначально беспородной яблони. Но не зелёные, а в переливах фиолетового цвета. Багровые, местами до черноты, опухшие, вывернутые наружу половые органы. Остальное – расцвечено синяками всех цветов радуги, ссадинами разной степени запущенности, круговые синяки на шее, локтях, кистях, лодыжках. Стопы… ровно голубенькие, стоять не может.

А, ещё – длинная синяя полоса поперёк живота через пупок, спина расписана в полосочку, задница – в косую клеточку.

Приятель рассказывал как-то:

«Служил я однажды в армии. В одной такой… танковой. Жил в офицерской общаге. В комнате с очень колоритными сожителями. Или соседями? Не суть. Я-то и сам по себе колоритен. Но были еще Мишаня, вор с двадцатилетним зоновским стажем и капитан. Пилот беспилотных летательных аппаратов. Прикольно. Если беспилотный – откуда пилот? И еще в комнате у нас жили два телевизора – один на другом. В одном не было изображения, в другом – звука. Поэтому включали их вместе. Рассея, млять! Голь на выдумки хитра! Нет, чтоб починить. Было бы два телека. А с другой стороны – зачем нам два? Так вот, этот капитан каждое утро после утреннего туалета и помывки становился в трусах и полотенцем на шее напротив телевизоров, смотрел на аэробнутых девок (если помнишь, в те времена по утрам красивые полуголые девки под музыку изображали зарядку), смотрел минут пять, а потом говорил: – Е…ёт же их кто-то! – одевался и шел на службу. Это был ритуал. Впоследствии мы с Мишаней смотрели вместе с ним и хором повторяли эту сакральную фразу. К чему это я?».

А к тому, что найти на «Святой Руси» что-нибудь, похожее на повод для сакральной фразы – крайне тяжело. Единственное, что несколько успокаивает – пилотов беспилотников здесь тоже нет.

* * *

– Так… Всем на горшок и спать.

– Цего?

– Твою мать… Резан, костровых – выделить, парами, по два часа. У костра не сидеть, на огонь не смотреть. Смотреть… за нашими соседями. Басконя, бабу промыть тёплой водой снаружи и изнутри, смазать царапины, чистые повязки.

– Насчёт промыть бабу изнутри – я завсегда! Мне и воды не надоть – своя уже капает.

– Идиот. На занозу наскочишь.

Мда… строевой маловато – парни глаз оторвать не могут. Пошли «вечерний променад с водопадом» исполнять, штаны в кустах развязывают, а сами назад смотрят. Ох, и уделаются же они! В первом же городе… «пол-коровой» не обойдётся. Своего серебра у детей нет, а хоругвенная киса… там вошка с блошкой хороводы водят.

* * *

Я раньше «святорусское ополчение» как-то… посолиднее представлял. «Мужи брадатые, клинки булатные…». Или, там: «с шелома – вспоены, с конца копья – вскормлены». Сорок тысяч сплошных ильёв муромцов и все скачут.

Фигня.

Никто не отменял демографической пирамиды: основная масса населения – «дети и юношество». Средний возраст смерти мужчины в «Святой Руси» – 39 лет, в моей Демократической России на уровне 2010 года – 63. Здешний пятнадцатилетний мальчишка, по доле уже прожитого, соответствует мужчине 24 лет. В воины, налогоплательщики, мужья – годен. Но… мозгов-то нет!

Никто не отменял способа хозяйствования. Мужик должен в поле орать, а не глупостями заниматься: где-нить копьецом по-тыкивать, мечом помахивать. Поэтому разумные, хозяйственные… мужчины – в поход не идут.

Как выглядел бардак первой русской мобилизации в пореформенной России на русско-турецкую войну, насколько это несовместимо с нормальной крестьянской жизнью – описывает Энгельгардт. Здесь – ещё хуже. Тронуть домовитых семейных мужиков… нахлебаются все и надолго.

Остаётся шпанка приречная, бобыльё неприкаянное да пацанва смердяческая. Птенчики. Которые вырвались из своих курятников, собрались в стаю, и старательно изображают из себя петушков. Типа: во какой я ныне важный! Прокукарекаю – солнце встанет!

Есть тонкость: серьёзные мужики подымаются, когда нашествие. Когда «враг у порога», и надлежит «всем вместе, в едином порыве, общим усилием… защитить родные нивы и пажити…». Но для тверских, к примеру, мужиков, какие-то муромские «нивы и пажити» – отнюдь не родные. Что-то где-то… хрен знает где. Как в Демократической России – Сирия. А уж Окская Стрелка, Бряхимов… типа Бангладеш. Слыхал, есть гдей-то…

Ещё одна странность, уже у меня лично. В Пердуновке вокруг меня было много нормальных взрослых мужчин. Нет, была и куча подростков. Но я общался больше с мужами умудрёнными. Отношения со всеми были весьма определённые: я – старший. Я и привык смотреть на всех несколько… по-старшему. Наставлять и оберегать.

Теперь это… «родительское чувство» и здесь догнало. А уж после «божьего поля»… даже и бородатые «вятшие» поглядывают насторожено-заинтересовано-уважительно. Отнюдь – не презрительно-покровительственно на сопляка плешковатого. И как-то так получается, что мне, хоть бы об одной нашей хоругви, но надо заботу иметь. Об этих… петушках прыщеватых и бестолковых.

«Не было у бабы хлопоты – купила баба порося» – русская народная мудрость. Полная лодия… «поросяточек».

* * *

Баба, как её вывернули на мешковину, так и лежит. Только осмелилась глаза рукой закрыть. Даже не плачет – вчера слёзы кончились. И как мужики на такое… кидаются? Совать своё родное и дорогое в вот это… вывороченное и бордовое…

Факен же шит уелбантуренный! Вот у меня в Пердуновке… Хоть вешайся…

Мои-то – сытые, фигуристые, намытые, не клятые – не мятые. Умные, добрые, весёлые… А тут… типичная представительница… Ужас-с! Как жить?! Может и правда, лучше как-то с Божедаром…

– Иване, а ты чего делаешь?

– Валериану завариваю. Напою, промою, смажу. Где-то у меня мазь на гусином жире была… А, вот.

– Хочешь – я тебе помогу? А то Басконя… Он устал, наверное, после урока.

Лазарь. Дитё длинного роста. И хитрости у тебя детские.

– Добре. Басконя – спать. Как – «почему»? Кто сегодня сачковал, когда «вынос бедра» отрабатывали? Устал – спи. С бабой и без тебя справимся.

Глухая ночь, костёр, Волга, звёзды. «Здесь будет город заложён…». Точно. Два. На той стороне – Романов, здесь – Борисоглебск.

В Романов Иван Грозный переселит кучу татар. От чего появится «романовская овца» и исконно-посконный русский городок, застроенный мечетями. Потом татар – выселят, мечети – разваляют, «овца» – останется.

От соседних костров внимательно поглядывают разные… соратники. Пару раз пытались подойти – сторожа останавливали. Начинались разговоры, переходящие в хай. Тогда подымался Сухан, вытаскивал свои топоры.

Что он «ходячий мертвяк» – в войске уже в курсе, отваливают сразу.

Промываю эту… девочку. Спиртом прижигаю ранки на коже. Спиртом! Прижигать! Бабу! Всё понимаю – перевод чрезвычайно ценного продукта. Но другая дезинфекция… калёным железом?

Ноги – в шайку с холодной водой. А она не может удержать колени сдвинутыми! Это что, должно вызвать томление и сладострастие?! Вот такое… цветастое, мосластое и самопадающее?

– Лазарь, будь другом, холодный компресс на всё синее.

– А… Ну… А что такое «компресс»?

Она даже не вскрикивает от боли, когда приходится касаться разбитых стоп и коленей. Только стонет.

– Тебя как звать?

– Н-новожея.

Единственное слово, которое я вообще от неё услыхал.

Уложив, наконец, наших, ну очень возбуждённых, бойцов, подходит Резан. Присаживается на корточки. Смотрит как мы кантуем красотку – у её же и спина посечена! Как-то странно – потягов не видно. А, дошло – её положили на прутья и на ней… плотно вдавливая и подпрыгивая… понятно.

– Эта… бояричи. Баб в лодиях держать нельзя. Свара будет. Начальники повелят на берег вышибить.

– Вот такую? Добрее – в Волгу.

– Как добрее – вам решать. А в лодии – нельзя.

– А князю?! Князю можно?!

– Ты, Лазарь, не ори. Ты – не князь, тебе – нельзя.

Сидим-молчим.

Бабёнка аж дышать перестала. То ли её, неходячую – под куст выкинут, то ли неплывучую – в реку.

Лазарь кипит, пыхтит… Потом вскидывает на меня глаза:

– Иване! Ну… Ну придумай что-нибудь!

Попандопулы всех времён и народов! Я понимаю, что со времён Иисуса с его Марией Магдалиной и знаменитым: «пусть бросит в неё камень…», многие активно пользовали полковых шлюх. Некоторые, наверное, и лечить пытались. В медицинском смысле. А вот аспекты легализации… при столь явном запрете…

Я сходу вижу только три варианта. А, есть и четвёртый.

Четвёртый отпадает сразу из-за температуры окружающей среды. Третий – из-за неприязни ко мне Володши, второй – из-за сложности, слишком много участников будет. Остаётся только привычное мне: манипуляции с определениями сущности. Вот его и работаем.

– Баба есть объективное явление окружающей нас материальной природы, данное нам в ощущениях. Какие ощущения первыми приходят на ум при этом слове – «баба»?

– Эта… ну… Да ты что, сам не знаешь?!

– Твои, Лазарь, ощущения, которые первыми на твой ум – мне понятны. Они вон – штаны тебе рвут. Но законы устанавливают люди взрослые, мужи добрые. Резан, представь: баба в лодке. Что первое на ум приходит?

– Так сразу…? Ну, платок торчит, подол вечно под ногами мешается, чуть пошли – на бережок просится, пописать ей, вишь ты, волосня её – то помыть, то просушить, лодку качнёт – визг, веслом плеснёшь ненароком – визг, когти выпустит и морду драть да кусаться, на весло не посадишь…

– На весло – и больного мужика не посадишь. А остальное… Платок убрать, подол убрать, волосню убрать, поганое ведро дать, в рот – затычку, ногти остричь. Что имеем?

– Пугало. Уродище…

– Стоп. «Оно». Пугало – «оно». То есть – не «она». Не баба.

– Не… Но, Иване, оно ж…

– Тебе Резан русским языком объяснил – что такое баба в лодии. Если набор характерных признаков отсутствует, то и объект имманентно принадлежит к другой категории сущностей. К конгломерации категорий – «не баба».

– ??? Ты… ты чего такое сейчас сказал?

– Неважно. Тащи горшок.

* * *

Я уже говорил, что сегрегация по гендерному признаку в «Святой Руси» развита чрезвычайно. «Устав Церковный» специально отмечает:

«Аще мужа два бьются женски или вкусить, или одереть, митрополиту 3 гривны».

Есть жесткий, повсеместный набор стандартов: что носить, как говорить, где стоять… даже – как драться. Этот набор, даже не вторичных – третичных признаков, является столь очевидным, само-собой-разумеющимся, что смена внешних ярлыков, оболочки, воспринимается как смена внутренней сущности.

Если нечто выглядит как баба, звучит как баба, ведёт себя как баба, то это баба и есть. А если не выглядит, не звучит, не ведёт…? То – не баба. Щось. Оно.

А горшок зачем? – А причёску делать будем.

На Руси мужчины режут волосы «под горшок»: на маковке – солома ворохом, на затылке – полянка ёжиком. Кстати, шею – не бреют. То-то наших от норвежских косиц передёргивает.

В очередной раз радуюсь деталям своего «вляпа» – как хорошо, что с меня слезла вся шкура! Вместе с волосяными фолликулами. А то и мне приходилось бы… под горшок.

Чему только не удаётся порадоваться в попадизме…

* * *

Бабёнка вытерпела и стрижку, и навязанную мною интимную брижку, от вида которой Лазарь негромко завыл в полноте охвативших его чувств и убежал в Волгу успокаиваться холодной водой, а Резан стал вдумчиво интересоваться плюсами и минусами такой технологии.

Вытерпела она, хоть и охала при каждом прикосновении, примерочный процесс – подобрали комплект где-то-как-то подходящей мужской одежды.

А вот завыла она в самом конце. Просто от вида моего рукоделия. Когда я из щепочек с верёвочками стал ей «ограничитель языка» мастырить.

Да уж, представляю себе – чего там, в Пруссии, творится, если недоученный новгородский подмастерье вайделотов и кривов за день сумел вбить столь устойчивую реакцию на «щепной товар».

Точнее, наоборот – не представляю.

А это… тут просто: святейшая инквизиция была озабочена тем, чтобы приговорённые к казни, провозимые, по дороге на эшафот, через ликующие толпы сограждан, не смущали невинные души, громко упорствуя в своих ересях. Для чего изобретены были маленькие «тисочки для языка», которые несколько ограничивали диавольскую предсмертную проповедь закоренелых грешников. До полного молчания.

А господу напоследок помолиться – можно и рта не раскрывая. «Глухая исповедь» – слышали?

…

Утром ей под носом чуток сажей измазали – у наших у половины такая «грязь» на верхней губе произрастает, сунули в лодку, отчалили.

Сразу видно стало – соседи по каравану поменялись. Прежний ушкуй в конец своей группы отвалил. Подальше от греха. Или – от меня? А в остальном – даже лучше стало: парни меньше балаболят, темп ровнее держат.

Делом заняты: бабу глазами… разглядывают. Ну и что – что одетая?! Раз-два, раз-два, вгрёбываем на фоне облизывания – вёрсты летят… даже не заметно как. Юношеское воображение – круче мельдония! Как у ослика, перед которым морковку подвесили.

Вечером – «Медвежий угол». Он же – славен город Ярославль.

Ярослав Мудрый здесь с волхвами спорил. Отчего ихняя медведица взбесилась и волхвов порвала. А Ярослав животное топором зарубил и город основал. Очень похоже на мои похождения. Только у меня топора не было.

Интересно: а как Мудрый медведицу на волхвов натравил? Тоже как я – пинка дал?

Караван длинный, растянувшийся, становится медленно – мы ещё только к берегу подошли, а там уже с десяток конных крутится – успели уже коней с княжьих дощаников свести и заседлать. Сигурд с парой-тройкой своих, ещё какие-то… бояре с ярыжками.

Мы с Лазарем – бегом к начальству на косогор, остальные в лодке сидят, без приказа не вылезают, на нас дивятся.

– А скажи-ка ты мне, боярский сын Лазарь, аль не слыхал ты княжьего указа? Не брать в лодии бабёнок гулящих? А кто возьмёт – будет у князя в вине.

Тут «в вине» – не в кулинарном, а в юридическом смысле.

Новгородский «эксперт» настучал. С-с-с… Не понял, дурашка… В «эскалаторы» играться вздумал – эскалирует конфликт. Учту.

Лазарь мнётся, краснеет. Командир из него… факеншит не ругавшись… Поворачиваюсь к нашей команде:

– Шапки долой!

Кто сам сдёрнул, кому соседи помогли. Полная лодка молодых морд. На любой вкус. Ну, в рамках типичности для «святорусской» Верхневолжской популяции. Негров, к примеру – ни одного. Бород – две. У Резана и у кормщика нашего.

– Где баба, боярин? Ткни пальчиком.

Боярин – с коня вглядывается, свитские – гляделками впериваются, кто-то из «шестёрок» – с коня слезать надумал…

– Или мне клепальщика на «божье поле» звать? Мало ль вам одного раза забавы? Ещё народ повеселить хочется? Кстати, боярин, ты ж с прошлого раза должен остался. Отдашь или как? А то я уж и рез считать собираюся.

Сигурд… углядел-таки. Сука белесая. Поплямкал, поворотил коня и поехал. «Я – не трогаю твоих людей, ты – моих».

Свалили… проверяльщики. Мы выдохнули и стали стан ставить.

* * *

Здесь Волга не такая, как выше, как у Твери. Здоровенная, широченная, глубоченная долина. Правый берег – крутой, обрывистый. Его Волга подмывает. Левый – низкий.

Хотя, конечно, наоборот: Земля вращается, а вода в реке не успевает, отстаёт. Берег на реку наезжает и… «смыливается». Как поменяла Волга направление с широтного на меридиональное, так и пошли по берегам горы высокие.

Похоже на Киев. Только совсем не похоже! За низким берегом чуть дальше – снова борт долины. На Смоленск похоже. Перепад высот… дух от простора захватывает! Стены, поросшие мощным лесом. Место тут… жить и жить.

И живут. С 5 тысячелетия до нашей эры. Как раз напротив «стрелки» – слияния Которосли и Волги. А когда на этой стороне, чуть выше самого низкого треугольника стрелки, где волхвы своим… волхованием занимались, церковь шикарную забабахали… Говорят, там, в подземной автомобильной стоянке, до сих пор, по ночам… А потом черепа допотопные на улицах появляются…

Чуть выше по Которосли, лет 200 назад было большое мерянско-славянско-скандинавское поселение. Там – скандинавское оружие, рунические надписи, шахматные фигурки и крупнейшие на севере Европы клады арабских монет. А здесь, на месте самого Ярославля, был чисто мерский «Медвежий Угол».

Потом пришёл Мудрый и всё опошлил: волхвов – побил, медведицу – зарубил, мерян – крестил, поставил крепость и все соседние поселения потянулись сюда. Как с Ростовом на Неро, только наоборот.

Стоит уже, вне городских стен, возле переправы через Которосль, Спасо-Преображенский монастырь. Здесь найдут то самое «Слово о полку Игореве». А пока монахи на перевозе подрабатывают.

Строит Боголюбский и ещё один монастырь – Петровский. Тут будут храниться вериги Никиты Столпника.

Живёт уже в Переяславле-Залесском такой мужичок. Работает он «другом мытарей, притесняет бедных, заводит ссоры с богатыми, взимая от них неправедную мзду и сим способом приобретая себе богатое имение».

Не хочу ничего предполагать на основании одной фразы из жития святого человека, но не характеризуется ли в 21 веке эта область профессиональной деятельности, как «сращивание криминалитета и правоохранительных органов»? С такими подробностями как «рэкет», «вымогательство», «шантаж», «рейдерство»…

Тут Никита зачем-то забежал в церковь – должок, что ли, взыскать? И услыхал новость. Конкретно – от Исайи:

«Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову»…

Братка-то и торкануло.

«Оставив дом, семейство и большое имение, неправедно им нажитое, ушёл он в монастырь, где показал собою редкий пример самоотвержения и духовного подвижничества. Возложив на себя тяжёлые железные вериги, заключился в уединённый каменный столп, в котором до самой кончины своей день и ночь пребывая в трудах, посте и молитве, с сердечным сокрушением просил у Господа прощения своих грехов, взывая непрестанно: „Владыко Христе Царю! помилуй мя падшаго; возстави на путь истинный погрязшаго в тине греховной“. Вериг было двое: одни из них полегче носил он на теле; другие, весом в два с половиною пуда, возлагал и носил поверх одежды».

За свою подвижническую жизнь Никита получил от Бога дар чудотворений: чудесно излечил черниговского князя Михаила, убитого потом в Орде за отказ от поклонения идолам.

Хотя насчёт «отказа»… Судя по заболеванию князя, проявившемуся ещё в юности, возможно, случился рецидив: Михаил с детства страдал «телесным расслаблением» и не смог корректно перелезть через порог ханской юрты. У древних монгол отдельного «пара-перелаза» не было, а лекарство «от Никиты» в Орде не сработало.

Братва! Кидаем всё нафиг, по паре «блинов» на шею и в одиночку! Лет несколько постучать лбом в пол и… Как откинетесь – такие чудеса творить будете!

Город возвысится, будет здесь и училище, и библиотека.

Потом… придёт Батый. Уже в нулевых найдут в Ярославле подклет с того, 1238 года, доверху набитый человеческими костями со следами насильственной смерти.

* * *

К моему удивлению, вечер прошёл спокойно. Может быть потому, что ушкуйников переставили ниже, за устье Которосли, а своих мы с Рязаном… ухайдокали. Склон крутой, самое место ноги подкачать.

Впрочем… я уже говорил: люди создают себе проблемы просто фактом существования.

Как мне это всё надоело! Как меня достал этот детский сад…! Я же – попаданец! Я же прогрессор! Мне же положено внедрять! Ну, там, антибиотики и антисептики, микроскопы и микросхемы, альтернативную энергетику с таковой же историей.

Чтобы… ну… наше – воссияло! Воздвиглось и приумножилось! Чтобы оно – всё! Вообще!

А тут приходиться ковыряться с конкретным человечком. Да мусор же это! Его даже в летописях нет! Соринка, прилипшая к сапогу неотвратимого и неизбежного прогресса человечества…

Короче: среди ночи, «вдруг, откуда ни возьмись, прилетело зашибись» – заявляется Лазарь. Счастливый… аж захлёбывается. Вот сейчас прям тут – лопнет от счастья. Заметил, что я не сплю, тихонько ко мне под бочок.

– Ты чего весь такой… светишься? Будто жар-птицу поймал. И – съел.

– Ваня! Поздравь меня! Она согласилась! Я женюсь!

Экхмк… Мда…

Интересно: а каких я ещё слов не употреблял для выражения сильных эмоций? Может, тут уместно применение верлибра? Для вивисекции?

– Ага. И кто – «она»?

– Она! Новожея!

Может, лучше наоборот? Исполнить вивисекцию верлибра? С верификацией… Или слова на другую букву посмотреть? Что-то я давно в словарь редких слов не заглядывал. А надо: уелбантуренного факеншита – уже не хватает.

Пока я обдумывал свою филологическую недостаточность, на ухо пошёл жаркий шёпот юноши в состоянии крайней гормональной избыточности.

– О! Она такая…! Она меня попросила… Она так мило смущалась…! Ей так больно ходить…! Стоять, сидеть…

– Она хоть подмылась?

– Нет! Я сам…! Она… ей же… после этих… Она так боялась…! Но мне – позволила… А потом – предложила! Сама! Всё вытерпела! Ради меня! Но я ж не зверь какой! Я ж – осторожненько! Чуть-чуть! Она сама… помогла. Взяла, потянула, направила! Сама! Я так испугался! Когда она рукой… А она успокоила, погладила… И у меня – получилось! У меня! Первый раз! После всего! После этого… Эрика. Это было так…! Это такое…! Это…! Теперь я должен на ней жениться. Я хочу на ней жениться! Она согласилась! Я – уговорил! Всё! Завтра – в церковь! Под венец! Она будет моей! Навсегда! На всю жизнь! Ваня, я так счастлив!

И он прослезился от полноты чувств. Непосредственно в моё ухо.

Каждый, кому доводилось попадать под необузданный монолог свеже-влюблённого юноши понимает… сколь большую дозу этого лепета я пропускаю. А я всё это – вытерпел! В форме жарких душеизлияний прямо в барабанную перепонку. И даже не дёрнулся. От брызг и щекотки.

– Ладно, жених, давай спать. Утро вечера мудренее…

– Нет! Не могу! Как можно спать! После такого…! Я не могу! Пойду погуляю.

Лазарь подскочил, крутанулся на месте, подпрыгивая, пританцовывая, размахивая руками… потопал вдоль уреза воды по песочку. «Я танцевать хочу! Я танцевать хочу!».

Псих. Псих влюблённый. Бывает. Можно завидовать.

А с другой стороны костра на меня внимательно смотрел одинокий открытый глаз Резана.

– Пошли за ним парочку парней. Пусть присмотрят издалека. На всякий случай.

Резан покряхтывая поднялся, разбудил парней, провёл инструктаж и подсел ко мне:

– Ну и чего делать-то будем? Он же ж… упёртый. Он же ж… слов не понимает…

 
«Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждёшь.
И каждый вечер сразу станет
Удивительно хорош, и ты поёшь!».
 

Прикол в том, что «нагряневает» – на одного, а песни петь – другим. И текст у хора несколько…

 
«Эх, мать, перемать!
Разъедрить и раздолбать!».
 

Я вот одного не пойму: наши попаданцы… они такие древние или такие юные? Они всего этого, этого чувства – уже не помнят или ещё не знают? Как оно изнутри… чувствуется. И как оно снаружи… смотрится.

Или кто-то думает, что попадёвый «вляп» – душу напрочь отшибает? Так это у тебя, у попандопулы. А у туземцев – всё в порядке. Они нормально чувствуют и ведут себя соответственно. А тебе с ними жить, с их помощью – прогрессировать. Извините за выражение.

Ладно когда тысячелетняя история России зависит от состояния твоей личной головки. Но от соседской… стояния…

Неужели нужно объяснять?! Попытка Лазаря жениться церковным браком на походной курве… Только попытка! Это смерть его репутации. Не велика величина, но есть. Пойдут насмешки и наезды на всю хоругвь. Закономерно переходящие в мордобой. С отягчающими. Мне придётся вмешаться. Своими «огрызками». Свара в походе – воинское преступление. Учитывая… отношение ко мне предводителя… мда… Суд будет скорый, неправый и не «божий».

Уходить из войска? Да хоть где! Кидаем всех нах…! И пусть сами расхлёбывают. А я раз – и свалил. Или Ярославль плох?

И что дальше? «Те же и Волга»?

Господи! Хрень какая-то. «Пришла беда откуда не ждали»… «Мальчиш-ебальчиш» прорезался…

– Слышь, боярич, а может… она того… отступится? А? Ну, типа, передумала? А? Ты бы пообещал ей чего… Покамест. Ты ж из вятших… А там мы её…

Вот так делается история, коллеги.

Будущее России зависит от прогресса, прогресс – от меня, я – от Лазаря. И всё это – от каприза ободранной, битой, походной шлюшки. Маркс, ау! Где ты?

* * *

Нет, я понимаю: «неотвратимая поступь научно-технического…», «вся известная история человечества есть история борьбы классов…», «материально-технический базис и политико-идеологическая надстройка…», «закон соответствия производительных сил и производственных отношений…»… в походно-полевом борделе…

Да верю я! Вот, даже перекреститься могу! На весь марксизм-ленинизм.

Но… Эта – дала, тот – повенчался, те – хихикнули, эти – взбрыкнулись. И меня – прирезали. Чисто запросто за компанию. Не за дела-прогресс, а за дружбу-приязненность. Просто оказался не в том месте, не в то время. Не в той компании.

К «Закону соответствия» – никакого отношения.

Потом… Прошло триста лет. Как-то между делом на минуточку. И уже другой Ванька, только не лысый, а Горбатый – Иван Третий, прогрессирует в этих же местах. По сходному базису. Чем ни попадя, по чему ни попало.

Трехполье и крепостное, бронную дворянскую и пороховое казённо-зарядное. Разламывает Большую Орду, шлёт рать на Туру в Сибирь, публично топчет ногами ханскую грамотку… А после пишет крымскому хану: «Я – верный холоп твой, господине».

«Базис»-то, он конечно… Но силёнок-то… Потому что «расклад другой»! У меня тут – ни Крымского ханства, ни Великого Княжества Литовского, ни польской, немецкой, шведской, османской… экспансий.

Фактор времени. Необходимость своевременности, соразмерности, уместности… Оптимальности.

 
«Нет ни в чём вам благодати
С счастием у вас разлад
И прекрасны вы некстати
И умны вы невпопад».
 

Пушкин, факеншит! Гений, сукин сын! В одном четверостишии – вся русская история! За что его и убили. А нефиг такие эпиграммы в дамские альбомы писать!

Другой прогрессор будет расхлёбывать сходные проблемы. В другое время в других условиях. Хотя и на почти таком же базисе. И ломать, перестраивать этот хреновый «базис», потому что иначе – бздынь. И народу, и государству.

«Дорога ложка к обеду». – А если – «нет»? – То – «нет». Приходите в следующий раз. Если к тому «разу» – с голодухи не окочуритесь.

«Есть страшное слово „никогда“. Но есть ещё более страшное слово – „поздно“».

И всё это нынче зависит от самомнения «хоругвенной подстилки».