Текст книги "Зверь лютый. Книга 15. Стрелка"
Автор книги: В Бирюк
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
***
В темноте мучительно размышляю: а бывал ли князь Андрей в Швейцарии?
Не! Я не про Альпийскую! Я про Комсомольскую. Есть на этих Дятловых горах такое место... потом Комсомольской Швейцарией назовут.
Ну что тут непонятного?! Северная Пальмира – у нас есть, Кавказская Ривьера – имеется. Комсомольская Швейцария? – Да запросто!
Вот джунгли Габона воспроизвести... Климат, знаете ли... Хотя если будет команда – всегда!
Элементарно: выпускаем в Волгу кайманов... Что? Не выживут? – Ерунда! Наши кайманы – выживут везде!
"Мы всё добудем, поймем и откроем:
Холодный полюс и свод голубой!
Когда страна быть прикажет кайманом,
У нас кайманом становится любой!".
И выразительно щёлкает челюстями, согласно последним полученным ценным указаниям и внутри-ведомственным инструкциям.
Воспроизвести Габон для нас – не проблема. А уж Швейцарию и вовсе – "как два пальца...".
Рельеф местности, узости и дефиле, градиент высот и извилистость тальвегов... Прикрыть их существенными воинскими соединениями... Про швейцарские баталии слышали? А они ведь ещё и камни сверху на австрийцев катили!
Очень не хочется попасть под "The Rolling Stones" в мордовско-булгарском исполнении. При всём моём к ним ко всем уважении.
Столь пересечённая местность вполне может быть успешно защищаема даже малым числом бойцов от весьма многочисленной армии. А у нас-то...
Слухи о численности средневековых армий... сильно преувеличены.
Ксеркс, собравший к Фермопилам огромное войско, пожелал узнать число своих воинов. Для чего были построены плотным строем 10 тысяч его "бессмертных", место построения – очерчено, и на эту площадку стали загонять воинов из других отрядов. Насчитали миллион с гаком.
Следующий раз это числительное – "миллион", применительно к действующей армии, появляется в Западном мире при описании окружённой французской армии под Седаном во время франко-прусской войны. В обоих случаях речь идёт о мобилизационных армиях больших империй.
В средневековье картинка другая: отряды викингов в 6-8 сотен берут Равенну и Париж. Уже в этом 12 веке ликвидация отряда в восемьсот воинов – норманнов из Сицилии, прорвавшихся на Савву, потребовала сотрудничества двух императоров: Византийского Мануила и Германского Конрада Третьего.
Важнейшие битвы следующих веков: Куликовская, Косовская, Грюнвальдская, при Креси... дают численность армий в 10-30 тыс. максимум. Но это – общенациональные армии. На "Святой Руси" десяток "исторических земель" – дели на 10. Рассуждения о многотысячных русских полчищах... из серии "игр в солдатики".
Понятно, что относительно достоверное число воинов можно определить только по заполненной платёжной ведомости. А общие косвенные оценки упрощённо выглядят так.
На "Святой Руси" – 700 тыс. крестьянских хозяйств. Здешнее экономика устроена так, что семь крестьян могут прокормить одного "дармоеда".
Для сравнения: сотня колхозов-кибутцев (2% населения) обеспечивают продовольственную безопасность 8 миллионов израильтян. 320 миллионов американцев кормятся с 3% фермеров. Которые ещё получают компенсацию в 80% стоимости потенциального урожая. Чтобы не пахали и не кормили.
Конечно, это не все формы хозяйствования, в отрасли крутится ещё куча народа... Но соотношение – понятно: "Один – с сошкой, семеро – с ложкой".
Здесь принципиально другое: "У семи нянек – дитя без глазу" – семь крестьян кормят одного "дитятю".
Вся потенциальная численность "дармоедов" – 100 тыс. хозяйств. Включая горожан, купцов, ремесленников, попов, монахов, нищих, паломников, бродяг, татей, разбойников, проституток, ярыжек, мытарей, писарей, бояр, князей, гридней, слуг... И попаданцев – в том числе.
Собственно княжеские дружинники-гридни в этом наборе... составляют несколько тысяч бойцов.
Грандиозный поход Андрея Боголюбского это, примерно, полторы сотни лодеек. Что-то около 2.5 тысяч воинов. Ещё 1.5-2 тысячи – нестроевые. А гридней их них – сотни три. Включая рязанскую, муромскую, суздальскую, тверскую княжеские дружины. Включая личные дружины безудельных сына и брата Боголюбского.
Вне зависимости от рода войск и госпринадлежности, каждый из этих 4-4.5 тысяч: "жрёт как лошадь и гадит как конь". Я уже описывал особенности "минной полосы" вокруг всякого воинского отряда. Кстати, коней в русском войске – сотни две. У противника – меньше.
Оцените расклад: 200 – полноценных – конных, профессиональных – бойцов. Общая численность сборища – больше 4000. Вопрос: какова численность армии?
"У противника" – Резан с кем-то из своих старых знакомых словцом перекинулся, "народ всё знает" даже без всяких разведданных – супостатов раза в полтора-два больше. До восьми тысяч, нестроевых – значительно меньше. Но...
У булгар не больше 4 сотен из гвардии эмира. Коней – сотня-полторы. Есть ещё меря, мари, черемисы, суваши, чудаки в бело-синих полосатых штанах – называют себя "удмурт". "Мурт" – красивый, изящный. "Уд"... – и так понятно. Хотя у них этим словом называют мужчину вообще. Типа нашего: "эй, ты, хрен горбатый".
Ещё видали, говорят, каких-то буртасов, мишарей и печенегов.
– Резан, как это печенегов?! Они ж... вымерли уже! Их же ещё Ярослав Мудрый в Киеве разгромил. Овхо.
– Хто?! Увидишь – сразу узнаешь. Овчинные безрукавки на голое тело и елда дубовая на шее болтается.
– Что?! Где?!
– От же неуки! Печенеги вырезают себе из дерева подобие мужеского уда. По размеру как у батюшки своего. И вешают на верёвочке на шею. Вроде креста у христиан. На него молятся, им же и клянутся. Как им начинают про Отца Небесного рассказывать, про Создателя и Творца, они смеяться начинают. Показывают на эту палку и говорят: – А мы знаем своих отцов. И чем нас творили – ведаем. – Язычники поганые, что возьмёшь...
Но основная часть булгарского войска – мордва.
***
Мордва... она разная. Типа негра из Алабамы и китайца из Калифорнии: оба – американский народ. Но те хоть говорят на одном родном языке – английском. У эзри и мокши – и языки разные. Да ещё долгое время существовал запрет на браки между этими народами.
Собственно слово "мордва" – внешний идентификатор. Как во времена СССР всех советских – от эстонцев до чукчей и грузин – за рубежом называли русскими.
"Мордва", пожалуй, древнейший народ на этих землях. Наблюдаемы с, примерно, 2 века нашей эры, после краха культуры "рогожной керамики".
Первое письменное упоминание – у византийца Иордана. Перечисляя племена, покоренные вождем готов Эрманарихом, Иордан называет и народ Mordens, под которым исследователи разумеют мордву.
Эрманирих подмял под себя ещё славян и эстонцев:
«Умом своим и доблестью он подчинил себе также племя эстов, которые населяют отдалённейшее побережье Германского океана. Он властвовал, таким образом, над всеми племенами Скифии и Германии, как над собственностью».
Иноземная оккупация для гордых эстонцев – знакомое состояние с 4 века.
«Эрманарих двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти венеты... происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов».
Забавно наблюдать столь древнее проявление закономерности: неудачные попытки предков славян противопоставить численное превосходство («шапками закидаем») оружейному и организационному превосходству предков германцев – готам («ничего не стоит великое число негодных для войны») закончилось с появлением «третьей силы».
А ведь сказано в Писании: "возлюби ближнего своего". И народная мудрость добавляет: "а то придёт дальний и полюбит обоих. Больно".
Потом пришли гунны. И... "полюбили" всех. Кроме эстонцев – им любви в тот раз не досталось.
«Поражённый силой этой внезапной бури, Эрманарих в течение долгого времени старался дать им решительный отпор и отбиться от них; но так как молва всё более усиливала ужас надвинувшихся бедствий, то он положил конец страху перед великими опасностями добровольной смертью».
Самозарезался в возрасте 110 лет. Около 375 года от РХ.
Мордовские земли стали частью империи Аттилы. Потом сюда ещё всякие... приходили. Получилось два разных народа. Разных по внешности и языку.
«... всё это по большей части народ крупный, высокого роста, видимо, хорошо питающийся, здоровый, с открытым и чистым лицом, смелым взглядом, с свободными, непринуждёнными движениями».
"...материалы антропологического обследования мордовского и соседних народов дают основание заключить, что в формировании мордвы участвовало, в основном, два расовых компонента: светлый массивный широколицый европеоидный тип, прослеживаемый особенно у мордвы-эрзи; тёмный грацильный узколицый европеоидный тип, преобладающий среди мордвы-мокши на юго-западе Мордовии; и небольшой компонент-примесь субуральского типа".
"Этнос является бинарным. Бинарными являются и другие поволжские этносы: марийцы (горные и луговые), чуваши (верховые и низовые), удмурты (северные и южные)...".
Эзря и мокша сохранят свои языки.
Почти 2 тысячи лет – два государственных языка в одном народе! Даже при отсутствии государства. Или при вхождении в иные государства с иными государственными языками.
Это не предел: у народа сиу, например, выделяют 4 языка, каждый – со своей группой диалектов.
Внутренняя вражда в этом народе сильнее вражды внешней. В полной мере это проявится меньше чем через 80 лет, при приходе в эти места Батыя. Одни "лягут" под Орду. Их монголы обманут и перережут под Сандомиром. Другие, вместе с булгарами, буртасами, половцами, русскими, алтайцами завалят своими и монгольскими трупами верховья Суры.
Выжившие – и те, и другие – станут подданными улуса Джучиева.
В 1236 году венгерский монах Юлиан, воочию наблюдавший практику "этнических чисток" монголов, подробно описал, как это происходило:
«Во всех завоеванных царствах монголы без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь смогут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других же поселян, менее склонных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой, делят между оставленными для обработки земли и обязывают тех людей впредь именоваться татарами».
Гийом Рубрук в своём «Путешествии в восточные страны» в 1253 пишет:
«К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно Татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксель очень одобряет Германцев, надеясь, что при их посредстве они ещё освободятся от рабства Татар... Среди них живут другие, именуемые Мердас, и они – Сарацины».
Вражда-враждой, но булгары сумели собрать к Бряхимову отряды обоих племён. Князьки, у мордвы их называют «панки» – получили кучу красивых тряпок, преимущественно – красного цвета. И повели своих людей красить в тот же цвет приокские берега.
Кроме богатых подарков булгарского эмира, у эзря есть и другие причины не любить русских. Летопись ещё в 1103 году указывает:
"бися Ярослав с Мордвою месяца марта в 4 день и побежден бысть Ярослав".
Это муромско-рязанский князь, внук Ярослава Мудрого. Вместе с братцем Олегом Гориславичем воевал против Мономаха. Отданное ему в удел Муромское княжество с Муромом, Рязанью и Пронском вот только что, два года назад, его потомки развалили, наконец, на два.
Эзря преимущественно Волжский народ, в отличие от мокши. Собственно, и сама Стрелка – сейчас их земля. Местное племя называется "петухи" по тотему, или "терюхаи" по имени легендарного прародителя – Терюш.
"Во времена стародавние, в месте, где стоит ныне Нижний Новгород, жил сильный мордвин по прозванию Скворец. Был он друг и товарищ другому столь же знатному и сильному мордвину – Соловью. Тому самому, которого былины связывают с Ильёй Муромцем. Женился Скворец на 18 жёнах, которые родили ему семьдесят сыновей.
В ущелье на берегу Оки обитал тогда колдун Дятел. И спросил Скворец Дятла о судьбе сыновей своих.
Отвечал Дятел: "ежели будут сыновья твои жить в мире между собой – будут обладать этим местом. А поссорятся – возьмут эту землю русские. Поставят город камень, зело крепкий. И не одолеют его силы вражеские". Сказав это, Дятел просил Скворца о честном погребении.
Умер Дятел в глубокой старости, и похоронил его Скворец на горе, в устье Оки-реки. А место с тех пор зовётся Дятловы горы.
Потомки Скворца размножились и стали враждовать друг с другом. И свершилось предсказание чародея: Андрей Боголюбский согнал их с устья Оки, другой русский князь – святой князь Георгий, поставил на Дятловых горах Нижний Новгород.
В иных же сказаниях Скворца называют Соколом. И поныне в Нижнем, выше "Гребешка", есть, отделяемая от него оврагом гора, называемая Соколом. У некрещёной Мордвы и по сю пору сохраняется обыкновение давать новорожденным имена птиц: Торай (Гусь), Тырпыр (дикий голубь) и пр."
«Птенчики» «скворечник» не сохранили – получили город, русский и «зело крепкий». А чего ещё можно ожидать под управлением «панков»? «Панкура» до добра не доведёт. В драку-то они ещё туда-сюда, а вот градостроительство...
Легенды утверждают, что после нашего похода на Дятловых горах построит себе город ещё один... "панк". С характерным прозванием Абрашка. Что не удивительно в бывшей "зоне ответственности" Хазарского каганата. Если уж "Ильяшка" с-под Мурома стал святорусским богатырём и православным святым, то почему "Абрашке" нельзя быть мордовским панком?
Тут уже будет другой подход: и укрепление крепкое, и двое ворот, и тайный ход. А ещё умелое затягивание времени и обращение к общественности.
По легенде, Абрашка выторговал у осадившего его русского отряда 4 дня перемирия, созвал соседей, которые прошли в крепость через тайный ход и, имея пятикратное численное превосходство, навалился на русских. Увы, русские дружины были на конях, они пробились сквозь мордовское воинство и те, пешие, их не догнали.
***
Дятловы Горы... Хорошее название. Как раз для меня – ДДДД, долбодятел длительного действия. Один Дятел здесь уже дожил до глубокой старости...
Ванька, уймись! "На чужой каравай рот не разевай" – русская народная мудрость. Ты тут – никто, и звать тебя – никак. То есть, конечно, боярский сын. Но беглый и чуждый. И вообще – Стрелка это сейчас даже не Русь.
Плевать. Главная беда – я сам себе цели не вижу. Сохранить в завтрашнем бою голову – понятно и достойно. А дальше? А послезавтра? Маноху с дыбы веселить? Хрень какая-то...
Жизнь – процесс типа русского бунта. В смысле: "бессмыслен и беспощаден".
Бродский верно сказал: "На самом деле жизнь – это битва не между хорошим и плохим, а между плохим и наихудшим".
Всякая жизнь – вообще. А моя нынче – особенно.
"Мы у господа бога пощады не просим
Только пыль под копыта да пуля вдогон
И кресты вышивает последняя осень
По истёртому золоту наших погон".
Погон – нет, пуль – нет. А главное – ещё не осень, ещё – весна. И как сказано в давнем тосте: «Дай бог, чтоб не последняя. А если последняя, то не дай бог».
Вот завтра и... "будем посмотреть".
"Завтра" – уже наступило, а смотреть некуда – темно. Тихо, без рожков и команд, пинками и зуботычинами поднимают хоругви.
– Тихо! Мать... Бараны! Оружие взять, брони вздеть, припас оставить, прислугу оставить. Не греметь! Мать...! Вон туда тихо... Мать...!
Всё понятно:
"На бой кровавый, святой и правый,
Марш-марш вперёд, православный народ".
Ночной марш – отвратительное занятие. Дневной – тоже, но не настолько. Хоругви сбились в кучу, толкались, тихо матерились. Чей-то испуганный детский голос вдруг возопил:
– Де?! Де мои?! Де?!!!
И резко умолк. Со звуком удара и всхлюпа.
Топаем, факеншит. Слева в темноте опять вода какая-то плещет. Что, блин, уже Волга?! Нет, озерцо какое-то. Дорога вверх пошла. Как мне нынче щит... пригодился! Когда какой-то хрен вздумал кулаками на меня махнуть. Ишь, нежный какой – я ему только раз каблук оторвал, на пятку наступил. А нечего свои кракозябки на дороге раскорячивать! И выговаривать мне – незачем! В озерке полежи-остынь. Судя по чавкающим звукам, там... грязи. Лечебные, наверное. Успокаивающие.
Топаем-топаем... Как-то не туда мы топаем. Как я догадался? А очень просто – дерьмо липнуть перестало. Перед нами же коней провели. Ну, и всё войско, в темноте, по их следам... "Кони в яблоках" – видел. Теперь: воины в яблоках. В конских. Не вижу – нюхаю. И тут как-то... запах есть, а дерьма нет. Видать, разошлись у нас с конями пути-дорожки. Видать, их в сторону повели. Или – нас.
Я думал: Боголюбский погонит пехоту по водоразделу, по гребню этих самых Дятловых гор. А нас поперёк гонят. Прошли высокое место и снова вниз. Какие-то колдоё... виноват: вымоины. И – выбоины. А теперь – промоины. И – проё... мда...
И мы в этом во всём... начиная с темноты и амуниции... и кончая недоумением и воодушевлением... прыг-скок, прыг-скок... Щито-копье-мече-сабле-мордо... носцы.
Как восторженно-этуазистически поёт Шаов:
"Край земли – рукой подать,
Край земли с коня видать.
А захочет Бог прибрать -
На судьбу ль пенять?
Тут скачи, не скачи -
Найдет костлявая в ночи.
Так хоть помрешь не на печи -
Давай коней седлать!".
«Край земли» – не видно. Поскольку вообще ничего не видно. И коней нет – седлать нечего. Ну, «хоть помру не на печи»! Вот, блинский факеншит, достижение!
О! Среди нас и умные есть!
Это к тому, что скорость движения колонны, когда солдаты через чего-нибудь перепрыгивают, падает втрое, по сравнению с перешагиванием. В таких случаях колонну надо дробить и препровождать к нескольким разным... перепрыгивалкам.
Прибежал какой-то... не, не удмурт. Но из русского – только матюки. И препроводил нас к тому месту... где надлежит нам спуститься в то место... где нам всем и место.
Съезжая на заднице по глинистому склону, позволю себе отвлечь ваше благосклонное внимание и напомнить общеизвестную средневековую воинскую мудрость: "Не лезь, блин, нахрен!". В смысле: на поднятое копьё впереди съезжающего.
Дело уже к рассвету, а мы в этих оврагах... блукаем. Или правильнее: блуждаем? Или – блудим? Ну, если это блуд, то я в евнухи подамся! Там хоть тепло и кормят... Хотя, с другой стороны, зачем мне тогда еда?
Некоторые живут чтобы есть. И я даже знаю сколько они берут за час их "жизни". А я ем, чтобы жить. Жить красиво, часто и регулярно.
Чего-то жить захотелось. В обоих смыслах этого слова. Но есть препятствия: вот сейчас встанет солнышко и поганцы всякие нас сверху... чем ни попадя по чём ни попало.
***
Я такую историю слышал. Именно применительно к этой эпохе. "Последний бой императора" – называется.
Мануил Комнин сдуру влез в какое-то ущелье. Ну, сельджуки греков и раскатали. Позору было...! Европейцы перестали называть Мануила Императором Римской империи – исключительно по-простому: "король греков". Мануил страшно расстроился и ушёл. В астрологию. Вернулся оттуда – только перед самой смертью.
Кстати, у Боголюбского сегодня тоже... "прощальная гастроль". Последний бой с его личным участием. Дальше полки сынок его будет водить. Андрей сложит с себя и личную рубку в бешеной конной атаке, которой неоднократно прославился в предшествующих войнах, и функции главнокомандующего. Будет осуществлять общее политическое руководство. Интересно бы посмотреть.
Факеншит! Интересно бы дожить до "посмотреть"!
Успокаивает то, что, судя по летописям, нас не побьют. Типа: дружина – "вся здраву". А вот пехота... "Стояху же пешци съ святою Богородицею на полчище, подъ стягы"... Но – все ли? И где – конкретно я буду?
***
Тут где-то наверху заорали. Зашумели, застучали, зазвенели. Бой у них там какой-то? "Эй вы там, наверху. У вас опять потехи час?". Дудки какие-то противно засвистели. Рожки наши русские завопили... "Не-удмурты" зашипели громко. И мы побежали веером. На стенку оврага. Как на вражескую крепость. Только без лестниц.
Тут уж как кому чего выпало. Или – попало. Мне попало... тьфу, блин, не отплеваться... суглинистая крутая узкая промоина. Заросшая кое-каким овраго-борто-укрепительным... еле выговорил... кустарником. По которому мы, как стая наших предков по пальмам... Но – со щитами, мечами, копьями... и матюками.
Точно, от "правильной" обезьяны произошли. Все 22 человека нашей хоругви.
Не зря я ребятишкам намедни мозги промывал: ни один не потерялся, ни один не отлучился. Держат друг за друга за штаны, как дитятко за мамкину титьку. Все добежали, оглядываются – стяг наш с петухом высматривают.
***
Тут тоже нельзя терять чувство меры. Стяг, конечно – место сбора. Но с учётом обстановки. А то была лет 17 назад такая Теребовольская битва. Молодой Остомысл с Изей Блескучим схлестнулись. Изя галичан поразгонял, а потом поднял брошенные ими на поле боя стяги. И галицкие к стягам – дружно прибежали. Где и были взяты в плен. Как дети малые!
Количество пленных превосходило численность Изиной дружины. Изя обеспокоился возможными... "негораздами" и велел пленных перебить. Не всех – бояр оставил.
Оцените чувства простого молодого воина из Галича, который всё сделал правильно: стоял, пока все стояли, побежал, когда все побежали, увидел свой стяг, и, как с детства вбивается, потопал к нему. А его – хвать, и горло режут! Насмерть! Свои же! Такие же киевские и волынские гридни! В какой-то местной войне, в какой-то мелкой битве, в мартовских туманах 1147 года...
***
Только посчитались – снизу орут:
– Посторонись... тебя... и мать твою... Другие лезут. Или вы там сами поганых бить будите? Так мы домой пойдём.
Сдвинулись. Наверху уже видно – светать начинает. Вот и поле сыскалось. Летопись говорит: "полчище".
Пейзаж... – типичный. Впереди – лес, справа – лес. Слева – тоже лес. И за спиной... полоса лиственного леса по краю оврага. За правым лесом где-то далеко – пустое пространство. Там Волга и низкий левый её берег. Впереди, чуть выше – сосновый бор, "Гребешок" этих Дятловых гор. За ним должна быть Ока и тоже огромный распахнутый простор её левого берега. Но отсюда, снизу через "Гребешок" – не видать.
Слева, за версту-полторы в лесу идёт бой. Оттуда на открытое пространство вдруг вываливается несколько... деятелей. Удирают во весь дух. Следом выскакивает пара-тройка конных и начинает их рубить. Это называется – "в капусту"? Кто-то кого-то... а хрен его знает. Войсковой формы нет, стягов нет, чего там на щитах нарисовано – отсюда не понять.
Наши лезут из оврага, воеводы бегают вдоль толпы и растягивают её в двухшеренговый строй. Пытаются выровнять в прямую линию. Но...
Строй... три ягодицы в ряд представляете? Мы – прыщом на самой выдающейся точке крайне правой. От меня до леса передо мной шагов сто – сто двадцать. И никаких врагов! Вот бы тут бы я бы как побежал бы! Как бы захватил поганых с басурманами врасплох...!
Не велено: стоять ровно, держать строй.
Дурни! Идиоты! Вот же: броском через лес! Овладеть господствующими высотами! Сметая кинжальным огнём...! Или, там, навесным... Или ещё чем...
Не велено. Стоять. Поднять стяги. Держать строй.
Командиры... Уелбантурить бы вас всех тройным факеншитом! Вот же: враг не готов! Удачный момент! Атаковать немедля! Стометровка – и я в лесу. Ещё одна – и я уже на гребне над Бряхимовом...! Та-та-та... пулемёт, миномёт, подствольничек...
Не велено. Держать строй. Снять шапки, перекреститься – Владимирскую чудотворную из оврага подняли, в середине, за строем поставили.
Хорошо стоит. Высоко подняли. Блестит ярко. Как раз между "ягодицами" наших построений. Так и зовёт, так манит. Своими сорока фунтами золота в окладе. Супостаты точно туда полезут.
И тут мы их... с двух сторон нашими ягодицами... В смысле – хоругвями.
Какой-то брюхатый начальник, придерживая саблю у бедра пробегает мимо и тычет в меня пальцем:
– Хуиви! Застебни!
Что?! Да за такие слова...! Факеншит! Угро-финны... "Хуиви" – шарфик или какая-нибудь ещё хрень на шее. У меня ворот кафтана распахнут: пока лезли наверх – согрелся. Спасибо, дядя, "застёбываюсь".
Всё, поздно. Кретины. Проспали.
В лесу напротив видны толпы вооружённых людей. Они бегом прорываются сквозь молодую поросль по краю леса, растягиваются в линию напротив нашей. Дистанция – сто шагов, 60-70 метров. Хорошо видны черты лиц, кисти рук, детали вооружения.
Ранним утром слышимость хорошая – кроме командирских рявканий, слышу с той стороны разговор, кашель, бряканье оружия.
Это тебе не "Градом" где-то кого-то. Это – "лицом к лицу". Знакомого. С сегодняшнего утра. Визуально и предсмертно.
Страшно. До дрожи. Пока – не от того, что они тебя хотят... А что ты сам вот-вот... вон того. Или – вон того... Зарезать. Или – вспороть. Или – раскроить. И как он потом будет... распоротый. Или – проколотый. Или – порубленный.
Хотя последнее – вряд ли. У меня топора нет. А саблей я... Плевать. Буду колоть. "Огрызками". И резать – ими же. Вон того длинного. Или вон того, рыжего. А вон тот... сильно здоровый. Лучше... пусть его другие.
"...по большей части народ крупный, высокого роста, здоровый, с смелым взглядом..." – вот таких сейчас и будем резать. Или – они нас. "Свободными, непринуждёнными движениями".
Глава 328
***
Лица открытые – личин, забрал нет. На голове круглые шапки без нащёчников и назатыльников. Вроде бы матерчатые. Но что внутри – хрен знает. Гнутый крест на всё темечко? Держалка для черепушки.
Круглые щиты с умбоном в середине. Диаметр 60-100 см. Толщина... ну-ка поверни дружок... Ага. Ерунда – 1 см. И вес у него... если из ясеня – килограммов 3-5. Фигня. Топора – не удержит. Игрушка. Для бегуна.
Ну и правильно: лесовики хорошо дерутся из засады. На поле не стоят, по полю не ходят. Только бегают. В атаку – быстро бегом вперёд, из атаки... – ещё быстрее.
Строя не держат – бой поединком. Трое на одного со всех сторон. А вот строем, "лицом к лицу"... оружие у них на это не рассчитано. И с копьями так же – рогатин нет. Обычные охотничьи копья среднего размера. Значит, будут не только от бедра тыкать, а и сверху колоть, и сблизи помётывать.
Луков много, через одного. Луки – дрянь. Слабенькие. Ни вставок, ни накладок, ни рогов. Просто небольшие палки с верёвкой.
Сабель, мечей – не вижу, топоры – у каждого. На наши плотницкие похожи.
Корпусных железных доспехов не вижу. Ни кольчуг с панцирями, ни чешуи. Про ламилляры... не здесь. Хотя у кого-то из их вятших – могут быть.
Стёганки-безрукавки. Вроде – льняные. Чем-то пропитаны – тёмные. Не от Версачи? Фигня вопрос. Главное – сколько слоёв? Чем проложены? Как они на прокол?
Интересно: из-под верхней безрукавки – торчат широкие рукава белых рубах. И чёрные кожаные рукавицы с раструбами. Так они что, руки, локти – не защищают?!
На шеях какая-то... ошейник. А сам плечевой сустав голый! В смысле – без брони.
А на ногах? Под безрукавкой торчит длинная рубаха, чуть выше колен, кайма шитая, штаны домотканые мешком висят, онучи, лапти. Лапти фирменные – мордовские восьмиугольные.
Всё ребятки, хана вам – солдата без сапог не бывает!
Герои лесных племён, извините за выражение. Воюют исподтишка, впятером на одного. Как в сказании об Абрашкином городке (Обран ош).
Противники выбегали из леса, утаптывали росший по краю кустарник, разворачивались в линию, поднимали оружие и щиты. Щиты раскрашены, часто – белым геометрическим орнаментом. Но один меня просто взбесил – свастика!
Ну, арийцы мордовские, вы сами виноваты! У меня на этого паука... идиосинкразия. Ещё с до-рождения. С 41. Когда батя мой под Киевом таких отстреливал. Понимаю, сочувствую – у вас вполне может быть другой смысл. Но у меня – отношение генотипическое. Нехрен было такую цацку сюда притаскивать.
В "Севастопольскую страду" французы прислали в Крым свои отборные войска – зуавов. Эти туземные солдаты из Алжира были прекрасно обучены и вооружены. Лучшими на тот момент нарезными штуцерами. По дальнобойности – втрое-вчетверо против русских ружей. Но каждое столкновение зуавов с русской пехотой неизбежно заканчивалось поражением элиты французской армии.
Причина – в фесках. Русские из-за этих шапок были твёрдо уверены, что перед ними турки. А не побить турок – нельзя. "Прежде такого не бывало и начинать – не надь". Ну есть у русских такой стереотип! Очень давний. Я про Молодинскую битву уже вспоминал? Из 3 тысяч янычар в Стамбул не вернулся ни один.
Я к зуавам... никак. А вот к свастике... Однозначно.
***
Правее, уже по самому краю вражеского построения вывалился из леса другой отряд – какие-то чудаки с клюками сложной формы, с медвежьими головами в качестве шлемов. Звероподобны. Рты постоянно разевают, а там у них... офигеть! Зубы красным крашены! Кирпичей наелись?! Придурки.
Левее, там центр, напротив нашей чудотворной иконы, повалила ещё толпа. Ростом помельче, шапки типа канотье от "Я – Буба, я из Одессы. Здрась-с-сте", очень миленькие длиннополые жилеточки, вроде гуцульских. Наверное – бронированные. С меховой опушкой.
О! Эти – в сапогах. Много их. Мари. А дальше – меря. Мери – немерено.
Вдруг из леса выехали всадники. Большой отряд, с сотню голов. Все в белом.
Мы все – в поту, "в шоколаде" по самые ноздри, а эти – в белом! И в блестящем. Все, блин, в кольчугах, в шлемах, с саблями, с копьями. Большое белое знамя с каким-то вышитым золотом арабским завитком. Вот ежели они сейчас на нас ударят...
Рядом со мной Божедарова хоругвь образовалась. Мужик его какой-то стоит. Вроде – бывалый. Может – объяснит?
– Это чего?
– Сам эмир. Вон он, в серёдке. Ибрагим, мать его. А это – белые булгары. Самые, значит, сильные бойцы из булгар. Юноши из древнейших родов. А это уже по нашу душу. Счас стрелы метать начнут.
Началось...
"Настал денёк! Сквозь дым летучий
Булгары двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Мордовцы с пестрыми значками,
Буртасы с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут".
По счастью – не все.
Конные тронулись неспешно влево. Где поднялся разноголосый вой. Не то задавили кого-то, не то войско энтузиазм от вида командующего проявляет. А отряды, стоявшие прямо напротив, двинулись на нас. Чего-то... многовато их как-то...
Идут не спеша, вразвалочку, растянутой по фронту толпой, на ходу перебегают. Половину прошли, тут какой-то чудак в высоком меховом колпаке с разноцветными лентами, шедший чуть сзади, за воинами, с бубном и колотушкой, что-то заорал, стукнул в бубен. Остановились. И так интересно встали, что щитоносцы сзади, а спереди – лучники. Луки в небо уставили...
