Текст книги "Кавалькада"

Автор книги: Уолтер Саттертуэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава шестая

– А кто был третий? – Его помощник, полковник фон Хиппель.

– Зачем Гитлер встречался с фон Зеектом?

Пуци снова оглянулся. Посмотрел на меня.

– Сначала я должен дать вам важную историческую справку.

– Давайте.

И, понизив голос, он продолжал:

– Первого мая, несколько недель назад, был праздник, так? Большевики устроили в Мюнхене большую демонстрацию. Это было тем более возмутительно, что, по сути, они отмечали события девятнадцатого года, когда власть в Мюнхене захватили красные.

– А я думал, они захватили власть в Берлине.

– Да нет. Не только в Берлине, но и во многих других немецких городах. Вспомните, Фил, тогда, в девятнадцатом, казалось, что большевистская революция в России произошла совсем недавно. И красные по всей Европе пытались повторить успех русских большевиков.

– Хорошо. Итак, первого мая…

– Да, первого мая господин Гитлер понял, что антибольшевистские силы должны непременно собраться и показать свою истинную силу во время, так сказать, антидемонстрации. Несколько групп патриотов под предводительством господина Гитлера собралось в Обервайзенфельде, на севере от Мюнхена. Пока они проводили военные маневры…

– Военные маневры?

– Тренировались. На случай нападения красных, понимаете? Как я уже говорил, времена были трудные. Красные…

Тут его рот захлопнулся – прибыл официант с напитками. Пуци поблагодарил его и сказал, что мы будем есть. Засим официант удалился, пошатываясь и постукивая каблуками своих ковбойских сапог.

Пуци глотнул пива. Мисс Тернер пригубила свой «Натти Бампо».

– Ну и как? – спросил я ее.

– Не такой крепкий, как я думала. – Она улыбнулась. – Напиток как будто ничего.

Я попробовал свой бурбон. На вкус он был как настоящий американский бурбон, только щедро разбавленный настоящей немецкой водой.

Пуци заметил:

– Красные вооружены, Фил, и опасны. Поражение в девятнадцатом году только укрепило их решимость.

– Верно. Так что там стряслось, когда патриоты проводили маневры?

– Их окружила баварская государственная полиция с мюнхенским гарнизоном рейхсвера – это немецкая армия. Хотя полицейские и армейские начальники, понятно, сочувствовали господину Гитлеру, им хотелось избежать столкновения с красными. Поэтому сторонникам господина Гитлера пришлось сдать оружие. Это был большой удар по его репутации, понимаете?

– Угу.

– Тогда он решил, как он сам мне потом сказал, что время простых демонстраций кончилось. Нужно отстранить от власти само правительство – этих предателей в Веймаре. Он решил, пришло время двинуться на Берлин. Слыхали о марше Муссолини на Рим? В прошлом году?

– Да.

– Итальянские патриоты пошли на столицу, чтобы спасти свою страну. После Обервайзенфельда господин Гитлер решил поступить так же. Он поговорил с генералом Отто фон Лоссовом, командующим военным гарнизоном в Мюнхене, и выдвинул идею: группы верных бойцов из «Freikorps» идут на Берлин, вербуя походя сторонников, понимаете? Как и всякий порядочный немец, фон Лоссов был недоволен веймарским правительством и обещал держать мюнхенский гарнизон в казармах. Но только при условии, что берлинский гарнизон под командованием генерала фон Зеекта не станет разгонять участников марша. Чтобы заручиться соответствующими гарантиями, господин Гитлер и встретился с фон Зеектом в Тиргартене.

Я кивнул.

– Поскольку марш на Берлин так и не состоялся, можно предположить, что никаких гарантий Гитлер не получил.

– Ах, увы!

– Из-за генерала все и помалкивают о той встрече? И о покушении?

– Да. На этом настаивал фон Зеект. Для нас так тоже лучше, в смысле – для партии.

– Если бы люди узнали об их встрече, они бы догадались, чего хотел Гитлер. И вам этого не хотелось.

– Нет.

– А люди в списке? Кто-нибудь из них знал, что Гитлер собирался встретиться с генералом?

– Все знали.

– Кто устроил встречу с генералом?

– Я. У нас с ним общие друзья.

– Вы кому-нибудь рассказывали об этой встрече?

– Никому. Даже жене. И генерал дал мне слово офицера, что он тоже никому не скажет, кроме полковника фон Хиппеля. Генерал – кристально честный человек. И фон Хиппель, разумеется, тоже. Так что, Фил, проболтаться они не могли.

– Все может быть, но с ними все равно нужно побеседовать.

Он кивнул.

– Я говорил Гессу, что вы так и скажете. Завтра же свяжусь с генералом.

Мисс Тернер, обращаясь к Пуци, сказала:

– Этот генерал фон Лоссов…

Пуци повернулся к ней и как будто снова удивился:

– Да?

– Это тот самый генерал, который приказал разоружить демонстрантов первого мая?

– Да, но у него тогда не было выбора.

Мисс Тернер отпила глоток своего коктейля.

– Но если он так беспокоился, чтобы между социалистами и сторонниками господина Гитлера не случилось стычки первого мая, почему он не волновался, что столкновения могли с тем же успехом произойти во время марша на Берлин? Потому это не тревожило господина Гитлера?

Пуци улыбнулся. Такими улыбками любящие отцы одаривают своих маленьких смышленых дочурок, когда те несут околесицу.

– Марш не имел ничего общего с демонстрацией, мисс Тернер. Как я уже говорил, число его участников должно было увеличиваться по мере продвижения к Берлину. Большинство добропорядочных немцев настроено против веймарского режима. К нам должны были присоединиться горожане, крестьяне, фермеры, патриоты всех мастей. Красные не смогли бы нас остановить.

– Вы сказали, у них есть винтовки. Вдруг они…

В эту минуту, возможно потому, что мы вновь принялись обсуждать красных, появился официант с блюдами. Пуци поднял руку, останавливая мисс Тернер. Официант расставил тарелки и все так же вразвалочку двинулся прочь. Рано или поздно он привыкнет к ковбойским сапогам, только не сегодня.

– Вы сказали, у них есть винтовки, – повторила мисс Тернер. – Разве они не могли пустить их в ход против участников марша?

– У нас тоже были винтовки, – ответил Пуци и улыбнулся ей своей отеческой улыбкой. – На марше мы превзошли бы их в численности – сто к одному. И напасть на нас было бы самоубийством. Разумеется, господин Гитлер все это учел заранее.

– Не сомневаюсь, – заметила мисс Тернер, сказав это таким тоном, каким разговаривают любящие дочурки с отцами, когда те несут чушь.

Но Пуци как будто ничего не заметил.

– Может, на сегодня хватит политики, а? – сказал он. – Давайте лучше есть и говорить на более приятные темы. Расскажите мне, пожалуйста, мисс Тернер, с чего это вдруг вы стали работать на агентство «Пинкертон»?

Пока я ковырялся с рыбой, сильно смахивавшей на кучу спрессованных опилок, только без свойственного им запаха, мисс Тернер поведала ему о том, как участвовала в операции агентства в Англии, в девонском особняке под названием Мейплуайт.[20]20
  Эту историю У. Саттертуэйт изложил в первом романе серии – «Эскапада».


[Закрыть] Рассказала, как я выдавал себя за телохранителя Гарри Гудини, американского иллюзиониста. В то время, по ее признанию, она была всего лишь сторонней наблюдательницей, но ей все же удалось мне «немного» помочь. А когда операция закончилась, я предложил ей работу в агентстве.

Мисс Тернер рассказывала о событиях в Мейплуайте беспристрастно, изящно, но как-то отстраненно, и у меня создалось ощущение, что она уже составила себе представление о Пуци, о его прошлом, и Пуци вряд ли обрадовался бы ее выводам.

– Потрясающе! – воскликнул Пуци. – И после того как вы стали сыщицей, у вас наверняка было немало и других приключений?

Она улыбнулась и мельком взглянула на меня, поведя глазами за стеклами из-под очков.

– Совсем немного, – сказала она, – только, боюсь, я не вправе об этом говорить.

– Понятное дело! Никому ни гу-гу, так? – Он снова повернулся ко мне, как будто узнал от мисс Тернер все, что хотел, и сказал: – Фил, я вам рассказывал, как однажды встречался с самим Уильямом Пинкертоном?

Я взглянул на мисс Тернер и заметил, что она в насмешливом отчаянии воздела глаза к потолку. А может, ей было и не до насмешек.

– Нет, Пуци, – сказал я, – не рассказывали.

– Отличный парень. Это было в Нью-Йорке, в Рокфеллеровском центре. Он поведал мне несколько потрясающих историй. – Тут Пуци оторвал глаза от стола, и его густые брови поползли вверх. – А, Эрик! Рад, что смог к нам присоединиться. – Поднявшись медленно, как бы по частям, он протянул новоприбывшему свою огромную лапищу.

Красавчик, ее пожавший, был ростом почти с Пуци – около ста девяноста сантиметров, широк в плечах и одет в прекрасный шелковый смокинг. Повязанная безупречным узлом белая шелковая бабочка была безупречно расположена между туго накрахмаленными уголками белой шелковой рубашки. Густые черные волосы ровными волнами ниспадали на уши. Чисто выбритое лицо было квадратным, на твердом подбородке – ямочка, нос острый и прямой. Большие глаза под темными густыми бровями были такие же черные, как смокинг. В левой руке он держал бутылку шампанского «Дом Периньон».

– Надеюсь, – сказал он, – я не помешаю вам ужинать? – Говорил он сочным театральным баритоном.

– Нет-нет, – поспешил ответить Пуци. – Мы уже закончили. Эрик, позволь представить тебе господина Фила Бомона из сыскного агентства «Пинкертон». Фил прибыл из Соединенных Штатов. Фил, это Эрик фон Динезен. – Он произнес его имя так, будто оно принадлежало одному из величайших людей, о которых мне предстояло услышать.

Я встал, и фон Динезен пожал мне руку.

– Очень рад, – сказал он. На мгновение, когда он улыбался, глаза его сощурились, и мне показалось, что он проник взглядом в самую глубину моего сознания.

Так поступали фокусники на сцене. Несколько лет назад Гарри Гудини мне все объяснил: «Вы смотрите людям в глаза, стараясь сфокусировать взгляд в глубине их глаз. Понимаете, и люди сразу же начинают нервничать. И верить, что вы можете каким-то чудесным образом проникнуть сквозь маску их лица. Но это срабатывает, конечно, только с беспросветными глупцами или невежами».

Я спросил себя, кто же такой этот Эрик фон Динезен и почему он хочет внушить мне, что может легко проникнуть сквозь маску моего лица.

Глава седьмая

А это, – сказал Пуци, – мисс Джейн Тернер, тоже агент-пинкертон. Мисс Тернер – англичанка.

Мисс Тернер улыбнулась и протянула ему руку. Фон Динезен взял ее, наклонился и прикоснулся к ней губами. Не выпуская ее руки из своей, он начал выпрямляться, но остановился в тот самый миг, когда его голова оказалась на одном уровне с головой мисс Тернер.

– Рад познакомиться, – сказал он, заглядывая ей прямо в глаза. Со своего места я не мог разглядеть, проделал он свой трюк с прищуром или нет, – заметил только, что мисс Тернер моргнула. Фон Динезен отпустил ее руку и выпрямился.

– Присаживайся, Эрик, присаживайся, – сказал Пуци.

Фон Динезен опустился на свободный стул рядом с мисс Тернер, двигаясь с легкостью бывалого спортсмена или актера. Мы с Пуци тоже сели.

– Я тут кое-что прихватил, – сказал фон Динезен, водружая на стол шампанское, – тем более что шампанское здесь, насколько мне известно, отвратительное. – Он повернулся к мисс Тернер. – Хочу поднять тост за ваш приезд в Берлин. – По-английски он говорил так же хорошо, как Пуци, только выражался несколько официально.

– Льда! – крикнул Пуци. – Лед и бокалы! – Он махнул рукой одному из проходящих мимо «ковбоев». Подойдя к столику, «ковбой» оглядел нас, заметил фон Динезена и, вдруг просияв, затряс своей белой шляпой и что-то торопливо и энергично затараторил по-немецки.

Фон Динезен кивнул, улыбнулся и приподнял руку на манер полицейского, вознамерившегося остановить движение, – только я не уверен, была ли в том такая уж необходимость.

Пуци дал разволновавшемуся не на шутку «ковбою» кое-какие указания по-немецки, и «ковбой», в очередной раз приподняв шляпу, взял бутылку и поспешил прочь.

Фон Динезен сунул руку во внутренний карман смокинга.

– Да, пока не забыл, – сказал он. – Это передал мне метрдотель. Звонил капитан Рём. – Он протянул Пуци сложенный листок.

Пуци взял его, развернул, прочитал то, что там было написано. И взглянул на меня.

– Капитан Рём ждет нас в девять часов в «Микадо». – Он повернулся к фон Динезену и широко улыбнулся. – Опять ты меня поражаешь, Эрик. Записка подписана всего лишь одной буквой «Р», а ты уже знаешь, от кого она.

Сидевший напротив него фон Динезен загадочно улыбнулся. Пуци снова повернулся к нам.

– Эрик самый знаменитый экстрасенс в Берлине, да что там, во всей Германии. О его выступлениях ходят легенды. Только послушайте, Фил. В прошлом году в самый разгар представления он вдруг указал на человека в публике, совершенно незнакомого, и сказал ему, что именно в эту самую минуту на его фабрике пожар. У человека хватило ума прислушаться к словам Эрика. Он кинулся из театра прямиком на фабрику, – та находилась в нескольких кварталах – и увидел, что Эрик оказался совершенно прав. Он вызвал пожарных, они тут же приехали и, слава Богу, спасли фабрику, иначе она бы выгорела дотла. Удивительная история, не правда ли? Об этом писали все газеты.

Фон Динезен слегка пожал плечами.

– Такой уж у меня дар, – признался он.

Пуци продолжал свой рассказ:

– Прежде чем приехать в Берлин, Эрик помогал полиции расследовать разные дела в Гамбурге. Помог засадить за решетку сотни опасных преступников. Даже сам господин Гитлер считает Эрика одним из величайших людей в Германии.

– Правда? – вырвалось у меня. Я уже начинал догадываться, к чему он клонит.

– Эрик знает все… – Пуци снова оглянулся, – о том, что произошло в Тиргартене. И великодушно предложил свою помощь.

– Кроме шуток? – заметил я.

Фон Динезен улыбнулся.

– Я вижу, вы сомневаетесь, господин Бомон.

– Разве что самую малость.

Он снова сощурился, пытаясь еще глубже заглянуть в мое сознание, и кивнул:

– Склонность брать все под сомнение зародилась у вас еще в юности, когда вы жили в Нью-Йорке и росли вместе со своим братом Томасом? Или когда были профессиональным боксером? Или позже, на войне? Вы ведь воевали в Шато-Тьерри, верно?

– Угу, – сказал я.

Пуци в восторге захлопал в ладоши.

– Ха-ха! Вот видите, Фил! Что я говорил?

Я обратился к фон Динезену:

– Я стал закоренелым скептиком еще до того, как оказался в Шато-Тьерри.

Фон Динезен улыбнулся своей загадочной улыбкой.

Эти факты из моей биографии он мог узнать только в одном месте – из моего дела в лондонском бюро агентства «Пинкертон». Интересно, как о его содержании узнали в Германии.

Я сразу вспомнил Питера Кодуэлла. У него был доступ ко всем личным делам, к тому же он единственный из сотрудников агентства, кто недавно побывал в Германии. Но я не мог придумать ни одной причины, по которой он взялся бы помогать фон Динезену или кому-то другому, разглашая конфиденциальные сведения.

Теперь фон Динезен смотрел на мисс Тернер, слегка приподняв красивые брови.

– А вы, мисс Тернер? Вы тоже склонны к сомнениям?

– Я…

В это мгновение вернулся «ковбой» с тележкой. Шампанское покоилось в серебряном вращающемся ведерке, а вокруг ведерка стояли четыре чашеобразно-плоскодонных бокала для шампанского, сверкавшие в электрическом освещении всеми цветами радуги.

«Ковбой» быстро расставил бокалы и принялся распечатывать фольгу на горлышке бутылки.

– Мисс Тернер, – сказал фон Динезен, – вы что-то хотели сказать?

Она улыбнулась.

– Я стараюсь, – сказала она, – избегать поспешных выводов.

– Конечно. Думаю, добрая мисс Эпплуайт там, в Торки, гордилась бы вами.

Я понятия не имел, кто такая мисс Эпплуайт, но мисс Тернер явно имела. Она громко рассмеялась.

– Вот так чудо! – воскликнула она. И повернулась ко мне – ее лицо зарделось от удовольствия.

– Мисс Эпплуайт была моей классной руководительницей в школе в Торки.

Фон Динезен снова улыбнулся, все так же загадочно.

С громким хлопком пробка вылетела из бутылки. «Ковбой» быстро поднял бутылку, обернул ее белой салфеткой и передал фон Динезену. Фон Динезен слегка взмахнул рукой и сказал что-то по-немецки. «Ковбой» по-военному четко повернулся, подошел с бутылкой к мисс Тернер, поклонился и осторожно наполнил ее бокал. Так же осторожно он наполнил и остальные бокалы, обойдя столик кругом, после чего поставил бутылку в ведерко и сказал что-то фон Динезену.

– Danke, – сказал фон Динезен. Сунул руку в карман и достал банкноту в двадцать тысяч марок. Сложил ее пополам в длину и протянул «ковбою» – тот ухмыльнулся и еще раз приподнял шляпу. Затем подтянул кожаный пояс и заковылял прочь.

Фон Динезен поднял бокал. Мы все последовали его примеру. Фон Динезен перевел взгляд с меня на мисс Тернер.

– Надеюсь, вы оба найдете у нас в Германии то, чего очень хотите, – сказал он ей.

Мы выпили.

Когда поставили бокалы, я спросил:

– А что лично вам удалось найти, господин фон Динезен?

– Пожалуйста, – улыбнулся он, – называйте меня Эриком. Вы имеете в виду покушение в Тиргартене?

Я заметил, как Пуци оглянулся, словно опасаясь, что люди в зале повскакивают с мест, услышав слово «покушение». Но никто и не думал вскакивать.

– Да, – подтвердил я.

– Ничего. Видите ли, чтобы использовать свой дар с толком, мне необходимо установить близкий физический контакт с человеком или предметом, о котором идет речь. Я просил сержанта Биберкопфа, полицейского, что ведет расследование по этому делу, чтобы мне показали оружие, найденное в парке. А он все отказывается. Может, вы сумеете уговорить его на совместное сотрудничество?

– Я встречаюсь с ним завтра. И непременно поговорю.

Фон Динезен кивнул.

– Спасибо, о большем и не прошу.

– А пока, – продолжал я свое, – нет ли у вас каких-нибудь предположений?

– Я не люблю предполагать заранее, – сказал он. – Предположения в моем деле равносильны предубеждениям.

– Понятно.

– Эрик, – вмешался Пуци, – ты сейчас выступаешь в Мюнхене? – Он глотнул шампанского.

– Нет, – ответил фон Динезен. – Сейчас у меня перерыв. Я решил заняться собой.

Пуци быстро поставил бокал на стол, будто о чем-то вспомнив.

– О, посмотри-ка сюда!

Альбом лежал на столе между моей тарелкой и тарелкой Пуци. Он схватил его и открыл. Я взглянул на мисс Тернер и заметил, что она снова залилась румянцем, правда, на сей раз явно не от удовольствия.

– Ты только погляди! – сказал Пуци. – Разве эта женщина не похожа на мисс Тернер как две капли воды? – Он перевернул раскрытый альбом и передал его через стол фон Динезену.

Фон Динезен взял альбом обеими руками и без всякого выражения взглянул на репродукцию.

Мисс Тернер опустила глаза и отпила немного шампанского.

– Ничего подобного, – равнодушно сказал фон Динезен и вернул альбом Пуци. – Мисс Тернер куда прекраснее.

Лицо у мисс Тернер сделалось пунцовым. Она улыбнулась:

– Вы преувеличиваете, господин фон Динезен.

Он одарил ее улыбкой.

– Отнюдь. И, пожалуйста, зовите меня просто Эрик.

Я полез в карман и достал часы. Почти девять. Я сказал Пуци:

– Если мы хотим встретиться с Рёмом, нам, вероятно, пора выдвигаться.

Мисс Тернер обратилась ко мне:

– А как насчет кабаре? И той женщины, Нэнси, как ее там?..

– Нэнси Грин, – подсказал Пуци. И взглянул на меня. – Может, вы поговорите с ней завтра?

– Или, – по-прежнему обращаясь ко мне, предложила мисс Тернер, – вы с господином Ганфштенглем поедете на встречу с Рёмом, а я – в кабаре, проведаю мисс Грин.

– Мисс Тернер, – заволновался Пуци, – должен вас предупредить, что одиноким женщинам в берлинских кабаре небезопасно. В наши тревожные времена…

– Но мисс Тернер будет не одна, – перебил его фон Динезен. И взглянул на нее. – Если, разумеется, она окажет мне честь ее сопровождать?

Мисс Тернер улыбнулась и посмотрела на меня широко распахнутыми синими глазами.

– Если господин Бомон не возражает.

– Великолепно! – восхитился Пуци. – Удивительно мудрое решение, а, Фил?

– Мудрое, – согласился я.

– Уверяю вас, – сказал мне фон Динезен, – мисс Тернер будет в надежных руках.

Его высказывание показалось мне несколько двусмысленным.

– Так мы сможем сэкономить уйму времени, – подчеркнула мисс Тернер. – Если я сегодня переговорю с мисс Грин, завтра мы сможем заняться чем-то другим. – Она отпила еще глоток шампанского. Ее бокал был почти пуст.

– Пойдемте, Фил, – сказал Пуци и от души хлопнул меня по спине. – С Эриком мисс Тернер будет в полной безопасности. В самом деле, почему бы ей немного не развлечься, пока она в Берлине. Получить удовольствие!

Я взглянул на мисс Тернер.

– Ладно. Только завтракать мы будем в половине восьмого утра. На девять у нас назначена встреча с сержантом Биберкопфом.

– Я вернусь в гостиницу до полуночи, – пообещала она.

Фон Динезен подтвердил:

– Я сделаю все, чтобы мисс Тернер успела кончить к сроку.

Я посмотрел на него и снова подумал: может, он специально подбирает двусмысленные слова, причем один смысл – непременно сексуальный? Но его красивое лицо было открытым и невинным.

– В полночь, – сказала мисс Тернер и улыбнулась мне. – Как Золушка.

Я заметил, что ее синие глаза за стеклами очков сияют ярче, чем обычно. Она выпила одну порцию крепкого напитка и полный бокал шампанского, а съела всего лишь два листика салата.

Но она была опытной сыщицей и взрослой женщиной, и тут уж ничего не скажешь.

Но, как выяснилось, беспокоиться мне следовало не о мисс Тернер.