Текст книги "Кавалькада"

Автор книги: Уолтер Саттертуэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать шестая

Зонтаг держал в руке «маузер Брумхэндл». Увесистая штука, килограмма полтора, и весьма искусной работы. Курок пистолета был взведен. Если обойма спереди от спускового крючка была полная, то в ней насчитывалось десять девятимиллиметровых патронов «парабеллум».

Мой пистолет лежал в кармане пиджака, висевшего на стуле метрах в двух от меня. Два метра – это очень много. Я попятился от двери.

Зонтаг закрыл ее за собой. Он был все такой же высокий, красивый и светловолосый, правда, сегодня он предпочел черный костюм серому. Может, решил, что тот больше соответствует обстоятельствам.

В левой руке он держал черный кожаный портфель. Наверное, в нем он носит свой пистолет. Кобура у «маузера» бывает кожаная и деревянная, которую можно использовать в качестве приклада, чтобы стрелять от плеча. Но они обе громоздкие, да и пиджак будет сидеть на вас уже не так хорошо.

– Где Тернер? – спросил он.

– Зачем она вам?

– Вопросы задаю я. Отойти назад. Сесть на кровать. Нет, еще дальше. Поднимите ноги и скрестите их в лодыжках. Так. Теперь руки. За голову!

В таком положении я ничего не смог бы сделать так, чтобы он ничего не заметил.

Держа меня под прицелом, Зонтаг подошел к письменному столу, бросил портфель на темно-зеленый бювар, вытащил стул, развернул его и уселся, положив ногу на ногу – правую на левую. Правую руку с пистолетом он прижал к бедру.

Он расположился со своим «маузером» точно посредине между мною и моим маленьким автоматическим «кольтом». Впрочем, теперь для меня это уже не имело большого значения.

– Где она? – спросил Зонтаг.

– Не знаю.

Он взглянул на дверь, потом снова на меня.

– Неважно. Я оставил записку у дежурного. Она поднимется сюда.

– И что потом?

– Узнаете.

– Что стряслось?

Он покачал головой.

– Сказал же, здесь вопросы задаю я.

– Все же было в порядке. Мы с мисс Тернер прекрасно со всеми ладили. Лучше некуда. И тут вас подсылают с пушкой.

– Тихо.

Тогда я выложил единственный свой козырь:

– Знаете, а вас видели. В Берлине. Накануне убийства Нэнси Грин.

Его голова дернулась, будто я залепил ему оплеуху.

– Я никогда… – Зонтаг вдруг смолк. Видно, смекнул – отрицать что-либо уже бессмысленно. Он снова глянул на дверь и повернулся ко мне.

– Лжете, – сказал он.

– Ночью в понедельник вы вдвоем вернулись к ней в пансион. Поздно, в четвертом часу утра. У дверей она никак не могла найти ключ. Тогда вы открыли дверь своим ключом.

Его глаза сузились.

– После того как вы поднялись к ней в комнату, вы ее чем-то ударили. Может, вот этим. – Я кивнул на «маузер».

Он бросил взгляд на пистолет. Затем посмотрел на меня и слегка приподнял дуло.

– А после того как она потеряла сознание, – продолжал я, – вы ее задушили. Потом уложили на кровать. Сняли с нее туфли. Руки сложили на груди. Очень эффектно. Мисс Тернер считает, вы ее любили.

– Она была ничтожеством! – огрызнулся Зонтаг. Его глаза округлились. Я подумал, что злость в собственном голосе поразила его самого. Он встряхнул головой, как будто стараясь собраться с мыслями. – Безмозглая английская потаскуха, – презрительно бросил он. – Никчемная тварь. А эта ваша история – чушь. У вас нет никаких доказательств.

– У полицейских в Берлине есть свидетель. И знаете, Гуннар, я думаю, что вашим дружкам здесь, в Мюнхене, это известно. Тем, кто вас сюда подослал. – Я в этом сомневался, но порой кое-кому совсем не вредно пустить пыль в глаза. – Думаю, вы теперь годитесь только для одноразового использования. Вы говорите, что спрашивали про мисс Тернер у дежурного? Он вас запомнит.

– Это уже без разницы. Вас найдут вместе. – Он усмехнулся. – Видите ли, вы сначала убили ее, а потом сами застрелились. Никто и не вспомнит, что перед тем вас кто-то навещал. – Еще одна усмешка.

– За что же я ее убил?

– Вы узнали о ее шашнях с Эриком фон Динезеном.

– И фон Динезен, конечно, все подтвердит.

– Конечно.

– Что ж, Гуннар, думаю, ваш план неплохой. Только позвольте я на минуту опущу руки?

– Не сметь! Руки за голову!

– Ладно, ладно. Тогда ответьте мне на один вопрос. На один-единственный.

– Спрашивайте.

– За что вы убили Нэнси Грин?

Зонтаг ничего не ответил, он даже бровью не повел. Просто сидел и наблюдал за мной.

– Вы что-то ей рассказали? – спросил я. – Чего не стоило рассказывать?

Он презрительно хмыкнул.

– Неужели вы и в самом деле думаете, что я мог что-то рассказать вашей Нэнси Грин? Что я доверю глупой девке какие-то важные сведения?

– Тогда почему?

Зонтаг прищурился.

– Вы действительно не понимаете?

– Абсолютно.

Он взглянул на дверь и снова повернулся ко мне.

– Она видела кое-что такое, чего не должна была видеть. То, что было при мне, когда мы встретились с ней во вторник.

– И что же это было?

– Удостоверения.

– Зачем же было ее убивать из-за каких-то там удостоверений?

– Это были бланки матросских удостоверений. На русском. И одно из них – на имя Петра Семеновича – все еще лежало у меня во внутреннем кармане пиджака.

Я почувствовал себя полным дураком. Если бы я передал удостоверение Биберкопфу, он рано или поздно выяснил бы, что оно фальшивое.

– Значит, все было подстроено, – сказал я. – Те молодчики у «Микадо». Это были подручные Рёма.

Зонтаг отрицательно покачал головой. Довольный, что я в очередной раз ошибся.

– Капитана Геринга. Из CA. Из штурмовых отрядов.

– Но вы же виделись с Грин еще до покушения на Гитлера? Эти карточки были у вас еще до Тиргартена?

– Я получил их во вторник утром, до нашей встречи. – Он усмехнулся. – Они были нужны для других целей.

Зонтаг стал разговорчив – наверное, потому, что наш разговор подразумевал, что я полный дурак.

– Для каких же целей?

– Чтобы проникнуть в ряды красных. И ликвидировать угрозу нашему движению. На труп кладется удостоверение, а все остальные опознавательные знаки изымаются. Если речь идет о красных или русских, власти не слишком глубоко копают.

Я кивнул.

– Прекрасно.

– У нас были удостоверения. Вот мы и решили их вам подкинуть. И убедить вас, что именно коммунисты организовали покушение на господина Гитлера.

– Кто же это придумал?

– Капитан Рём.

– А Гитлер знал?

– Фюрер знает все.

– Кто же тогда стрелял в него в Тиргартене? Или это тоже инсценировка?

– Коммунисты.

– Ну да, уж конечно. Никто из вас не знает об этом деле больше меня.

Зонтаг мрачно улыбнулся.

– Нам уже без разницы, что именно вы знаете.

– Эти люди у «Микадо». Ведь капитан Рём одного из них уложил. Пристрелил.

Зонтаг коротко кивнул.

– Вольфганга Лессинга. Он получил инструкцию скрыться при появлении капитана Рёма. А вместо этого вздумал придать нападению больше правдоподобия. И двинул на капитана Рёма. У капитана не было выбора.

– Это они вам так сказали?

Зонтаг нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– Бросьте, Гуннар. Чтобы такой гениальный план сработал, мне нужно было непременно увидеть это удостоверение моряка. Иначе зачем оно вообще нужно? А увидеть его я мог лишь в том случае, если бы кто-нибудь умер.

– Это был несчастный случай.

– Неправда. Рём умышленно убил одного из людей Геринга.

Зонтаг равнодушно пожал плечами, как будто мы говорили о пустяках.

– Вольфганг с радостью отдал бы свою жизнь за наше движение. За фюрера. Мы все к этому готовы.

– Как же Нэнси Грин увидела удостоверения?

– Они выпали у меня из портфеля. Я сказал ей, что все это просто шутка.

– И тогда Рём решил повесить их на меня. И сказал вам. И вы вынуждены были признаться ему, что дали маху. Что Грин их видела. Тогда они отправили вас в Берлин, чтобы вы успели исправить свою промашку до нашего приезда с мисс Тернер. Если бы я поговорил с Грин и узнал об удостоверениях, ваш план провалился бы.

Зонтаг поднял голову.

– Да, я допустил оплошность. И должен был понести ответственность.

– Зачем тогда Гесс в самом начале назвал имя женщины Пуци? Если бы я о ней не слышал, я бы не стал ее искать.

– Гесс ничего не знал о плане.

– А я думал, Гесс человек влиятельный.

– Не настолько, как ему кажется.

– И все же он знал о мисс Грин. И вы подозревали, а может, Рём, что он мне про нее расскажет.

Зонтаг кивнул.

– И Гесс сказал, что в прошлый понедельник вы были здесь. Но это не так. Вы тогда были в Берлине.

– Гессу в конце концов все рассказали. Фюрер рассказал. В четверг, накануне вашего приезда в Мюнхен.

– Одного не пойму. Почему Рём хотел убедить меня в том, что за мной охотятся коммунисты?

– Если в ходе своего расследования вы бы решили, что покушение – дело рук коммунистов, Гитлер сообщил бы об этом генералу фон Зеекту. И фон Зеект дал бы разрешение на организацию путча против Веймарского правительства.

– Фон Зеект и так думает, что это были коммунисты. Хотя и ваш приятель Гитлер ему не по душе.

– Капитан Рём подготовил улики против одного влиятельного члена Веймарского правительства.

– И когда я должен был найти эти самые улики?

– Скоро.

Я улыбнулся.

– А когда точно, вы, Гуннар, как видно, не в курсе? Они, как видно, вас не просветили, Гуннар?

Зонтаг резко сдвинул дуло пистолета сантиметров на пять в сторону.

– Чушь. Ты хочешь настроить меня против моих друзей, моих товарищей. Ничего не выйдет.

– О каком же члене Веймарского правительства идет речь?

– Неважно.

– Вот видите, вы и этого не знаете.

– Это не моя забота.

– Нет. Тем более, если учесть, что Рём и остальные вас подставляют. Делают козлом отпущения, Гуннар. Они знают, что за убийство Нэнси Грин вы уже на крючке у полиции. Вот они и решили повесить на вас еще парочку трупов, прежде чем бросить волкам на растерзание.

– Не говори ерунду.

– Что же случилось сегодня? Почему они вас сюда подослали?

Зонтаг усмехнулся.

– Поговорите с мисс Тернер, когда она придет. Она знает.

И тут, в эту самую минуту, словно Зонтаг произнес пароль, в дверь постучали.

Глава тридцать седьмая

Прежде чем я смог хоть что-нибудь сделать, Зонтаг переложил пистолет из правой руки в левую. И, продолжая держать меня под прицелом, встал. Двигался он неплохо – тело поджарое и гибкое.

– Ни звука, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Если заговоришь, я сперва выстрелю через дверь, а после убью тебя. – Он кивком показал на пистолет. – Я отлично стреляю. С обеих рук.

Я приготовился. Рано или поздно, пусть на мгновение-другое, ему придется отвлечься на того, кто стоит по другую сторону двери. И он будет вынужден отвести от меня взгляд.

Мне нужно будет мигом соскочить с кровати и перемахнуть через комнату в надежде добраться до него быстрее, чем он успеет пустить в ход свою пушку. Надежда слабая, что и говорить. Но сейчас пистолет у него в левой руке. Что бы он ни говорил, никто не стреляет со слабой руки так же хорошо, как с сильной. Если Зонтаг даст мне хотя бы малейшую возможность, я ею воспользуюсь.

Но Зонтаг об этом и не думал. Он направился к двери пятясь, не сводя с меня взгляда. Слегка наклонил голову.

– Кто там? – спросил он через плечо.

Из-за двери я услышал приглушенный голос:

– Джейн Тернер.

Не переставая следить за мной и не отводя от меня дула пистолета, он потянулся правой рукой к дверной ручке. Немного замешкался, но все же нащупал ее.

– Входите, мисс Тернер, прошу. – Все так же направляя большой «маузер» мне в грудь, он открыл дверь и сказал: – Я держу его на мушке…

Мисс Тернер дважды выстрелила ему в спину.

Зонтаг так удивился, что забыл выстрелить в меня. Я был уже на ногах и возле двери, когда он начал поворачиваться к мисс Тернер и оседать на пол. Левой рукой я вырвал у него «маузер», правой обхватил его под мышками и втащил в глубь комнаты, подальше от мисс Тернер.

– Закройте дверь, – сказал я.

Она занялась дверью, а я – Зонтагом, который уже превратился в мертвый груз. Чтобы аккуратно опустить его на пол, мне пришлось использовать обе руки, хотя в одной я сжимал пистолет.

Стоя на коленях, я положил его голову на ковер. Он открыл глаза.

И посмотрел в мои.

– Вы никуда не денетесь, – прохрипел он. – Мы будем искать вас везде – на вокзалах, на дорогах.

Я не видел выходных пулевых отверстий в его груди. Тридцать второй калибр не слишком мощное оружие. Но вокруг него уже растеклась лужа крови. Моя рубашка, к которой Зонтаг привалился спиной, тоже была в крови.

– Вам конец, – прохрипел он.

Его лицо вдруг исказилось от боли. Когда человека настигает пуля, его тело только через несколько секунд начинает ощущать повреждение.

– Возможно, – согласился я, – но не сейчас.

– Хайль Гитлер! – прохрипел он.

– Уж конечно.

Зонтаг перестал дышать. Голубые глаза смотрели куда-то вверх. Я пощупал ему шею. Пульса не было.

Я поднялся и посмотрел на мисс Тернер. Она стояла, прислонившись спиной к двери, – лицо бледное, руки безвольно опущены. В левой – кожаная сумочка. В правой – маленький автоматический «кольт». Она не отрывала глаз от Зонтага.

Не глядя на меня, она спросила:

– Он умер?

– Да. Вы-то как?..

– Мне сказали, здесь кто-то есть. – Она по-прежнему не могла отвести взгляд от мертвого тела. – Там, внизу. Я поднялась наверх. И услышала за дверью его голос. Я достала… – Она подняла пистолет и посмотрела на него. Нахмурилась. Открыла сумочку, сунула туда «кольт», прижала сумочку к груди и снова уставилась на Зонтага.

– Он сказал, вы знаете, что происходит, – сказал я. – И почему он пришел сюда.

– Да. – Она повернулась ко мне. – По-моему, да. Гитлер. Он…

– Ладно, потом расскажете. У вас есть сумка побольше?

Мисс Тернер безразлично посмотрела на меня.

– Что?

– Сумка побольше. Чтобы влезло больше вещей, чем в эту. Только не саквояж.

– Да. – Она снова взглянула на Зонтага. – Кожаная сумка. Я купила ее во Франкфурте. Помните, мы были…

– Хорошо. Идите к себе. Уложите в нее вещи. С расчетом дня на два. Через несколько минут я за вами зайду.

Мисс Тернер посмотрела на меня.

– Но ведь выстрелы наверняка кто-нибудь да услышал.

Я покачал головой.

– Среди бела дня. Горничные уже закончили уборку, постояльцы разошлись. Ступайте. Я скоро приду.

Мисс Тернер посмотрела на мою рубашку спереди. У нее на лице мелькнула тревога. И она сказала:

– Вы испачкались в его крови.

– Помоюсь. Пожалуйста, мисс Тернер. Идите скорее к себе.

Она подняла на меня глаза. Кивнула. Повернулась, открыла дверь и выскользнула в коридор, прикрыв ее за собой.

Я разделся – одежду свалил в кучу. Прошел в ванную и вымылся. Затем быстро оделся во все чистое и заглянул в портфель Зонтага. Пусто. Я сложил туда кое-какие вещи, только самое необходимое – чистые носки, белье, две рубашки, бритву, путеводитель Бедекера. А еще засунул оба паспорта – настоящий и фальшивый.

В портфеле оставалось свободное место, и я втиснул туда «маузер». Не ровен час пригодится.

Я захлопнул портфель и взял пальто. Хотя день снова выдался теплый и солнечный, мне почему-то показалось, что оно может мне пригодиться, пока вся эта история не кончится.

Я достал часы. Без десяти два.

Когда я постучал в дверь, она открылась почти сразу.

– Готовы? – спросил я.

– Да. – Мисс Тернер надела другой костюм – черный, под пиджаком тонкий серый свитер поверх белой блузки. На правом плече большая сумка, через левое перекинуто пальто. Она все продумала толково.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Это я во всем виновата.

– Не думаю, но об этом позже. Надеюсь, вам понятно, что сюда мы уже не вернемся?

– Да.

– Вы взяли все необходимое?

– Да.

– Оба паспорта?

– Да.

– Хорошо. Тогда вперед.

Мы направились к лифту, спустились на первый этаж и прошли через фойе так, как будто собирались выйти куда-нибудь пообедать. Проходя мимо господина Брауна, мы ему кивнули. Он хотел было что-то сказать, но я отмахнулся, и мы поспешили дальше. Я остановил такси, и мисс Тернер попросила водителя отвезти нас на главный вокзал.

Я оглянулся и посмотрел в заднее стекло. Хвоста за нами не было.

Я перевел взгляд на таксиста. Его отделяло от нас стекло. Я повернулся к мисс Тернер.

– Так что с вами стряслось?

И она мне все рассказала.

В двух словах – Гитлер начал с нею заигрывать, притом довольно неловко. Между делом выяснилось, что он наведывался к Грете Мангейм – проститутке, с которой мисс Тернер беседовала в Берлине.

– Просто невероятное совпадение, что он ее встретил, – сказала мисс Тернер. – Из всех берлинских проституток – именно ее. Из многих тысяч он выбрал именно ее – Грету Мангейм.

– Ничего невероятного тут нет, – возразил я. – Он же останавливался в одном из тех шикарных отелей. А их всего-то два или три, и она, похоже, успевала их обслуживать. Она девица не промах. Не каждая проститутка согласилась бы исполнять его прихоти.

– Когда же это было? Когда он с ней встретился?

– Может, в первую ночь по приезде в Берлин. В понедельник. Пуци сказал, что после ужина они все отправились спать. Должно быть, все, кроме Гитлера.

Мисс Тернер покачала головой.

– Я думала, он рехнулся. Сегодня утром. Лицо… какое же отвратительное у него было лицо.

Я заметил:

– Пуци что-то такое говорил в Берлине. Насколько важно, чтобы с именем Гитлера не было связано никаких скандалов. А с Мангейм, думаю, как раз вышла скандальная история.

– Грета, – проговорила мисс Тернер. – Нужно ее предупредить. Я ему о ней говорила. Если он послал кого-то за нами, то наверняка пошлет и за ней.

– Мы и об этом позаботимся.

– Есть еще кое-что.

– Что именно?

– Эрик. Тут вы были правы. Гитлер мне все рассказал. Эрик ему обо всем докладывал. Постоянно. Выходит, вы правы и насчет того, что сведения о нас он у кого-то раздобыл.

– У Кодуэлла, напрямую или через кого-то еще. Я сегодня утром разговаривал с Купером. Он подтвердил.

– Зачем это Кодуэллу?

– Купер объяснил, что Гитлер интересует кое-кого в Лондоне. Но кого точно, он не знает.

– Раз так, значит, фальшивые паспорта, которые передал нам Кодуэлл, больше не годятся. Он мог сообщить нацистам наши имена.

– Мог. Так или иначе, они, возможно, нам еще пригодятся. Если же нацисты объявят нас в розыск, наши настоящие паспорта уж точно будут бесполезны.

Мисс Тернер покачала головой.

– Я чувствую себя полной дурой. Всю дорогу я думала…

– Послушайте, – сказал я, – вы все сделали как надо. Если бы вы не выстрелили, Зонтаг убил бы нас обоих.

Она снова покачала головой.

– Как же все это противно! Когда меня учили стрелять, инструктор предупреждал: нельзя ни в кого целиться, если не собираешься стрелять. И я боялась, что если я с ним заговорю, если начну его уговаривать, он меня просто пристрелит. Вот я и сделала… то, что сделала. – Она на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла.

– И все равно на душе у меня мерзко.

– Оно и понятно, – сказал я. – Зато вы спасли мне жизнь.

Мисс Тернер отвернулась и уставилась в окно на мелькавшие мимо здания. Когда она снова заговорила, ее голос показался мне натянутым, как будто у нее горло перехватило.

– Что же теперь делать? Такси приближалось к вокзалу.

– Прямо сейчас, – ответил я, – я позвоню Биберкопфу.

Я рассчитывал, что у нас в запасе есть два часа, прежде чем Зонтага кинутся разыскивать. Вокзал пока был самым безопасным местом – но не поезда. Мы не могли сесть в берлинский поезд в надежде благополучно добраться до места. Как только тело Зонтага обнаружат, начнется розыск. Если Зонтаг говорил правду и если на ноги будет поставлена не только полиция, но и армия, тогда всякий, кто нас узнает, может позвонить с любой станции следования куда надо, и на следующей станции нас уже будут ждать.

Я склонялся к тому, что Зонтаг все-таки говорил правду. К тому же я припомнил слова Ханса Мюллера:

«С нацистами нужно держать ухо востро. Это плохие люди, и они повсюду. Не только в мюнхенской полиции, но и в государственной. И в армии. А здесь, в Мюнхене, у них особенно большое влияние».

В здании вокзала я заметил несколько телефонных будок и договорился, чтобы мне устроили разговор с Берлином. Услышав в трубке голос Биберкопфа, я рассказал ему обо всем, что случилось. И ничуть его не обрадовал. Кроме того, я сказал, что собираюсь делать. Тут я тоже ничем его не порадовал, но он кое-что предложил и дал мне номер телефона, который я записал. Потом я передал ему историю с Гретой Мангейм. И он обещал сделать все, что сможет.

Затем мы с мисс Тернер вышли из здания вокзала через центральный выход, взяли такси. И отправились в Швабинг к Хансу Мюллеру. Было без четверти три.

Дернув парадную дверь, мы обнаружили, что она не заперта, как и в прошлый раз, когда я сюда приезжал. Мы вошли в коридор. Те же голые лампочки на черных перекрученных проводах. Тот же затоптанный желтый линолеум кое-где отставал от пола. Я постучал в дверь к Мюллеру. Биберкопф предупредил, что сегодня вечером его кузен работает в вечернюю смену.

Никто не ответил.

Я подергал за ручку. Она вдруг повернулась, и дверь открылась. Меня это насторожило.

Я вошел в квартиру, мисс Тернер – за мной.

Мы обнаружили его в спальне. Он лежал на спине – на полу, в одних пижамных брюках. Одеяло на кровати отброшено в сторону. Он, видно, пытался встать с кровати, когда они нагрянули.