Текст книги "Как взрослые (СИ)"
Автор книги: Ульяна Сомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16. Игра окончена
Кирилл, 17 лет (отрывки из дневника)
Рита так легко признается в своих чувствах во мне, будто это что-то естественное и привычное. Я дышу – я люблю. И я улыбаюсь, принимая ее чувства как данность.
Знаю, мерзко. Но отказаться от нее не могу. Эгоистично, но только ее чувства помогают мне держаться на плаву. Я думаю: ах, вот значит как это – быть нужным, любимым… Возможно, как в сказках, когда волшебная сила любви способна превратить чудовище в человека, так и я однажды приду на ее зов. Прибегу со всех ног и, посмотрев Рите в глаза, скажу, наконец, со всей искренностью три главных слова.
…Костя суетится, сдает экзамены, а по ночам зубрит. А когда к нам в гости заглядывает Рита, старательно отводит глаза. Придурок. Будто я не знаю, что происходит у него внутри. Да, мы разные. И мне нелегко признаваться в том, что я очень хорошо знаю обо всем, что происходит у него на душе. Фальшивые улыбки, взгляды в сторону, затаенная грусть… Конечно, об этом я ему никогда не расскажу, да и Рите лучше оставаться в неведении, иначе неловкости не избежать. Она такая, еще прекратит приходить к нам, а для него ее визиты гораздо больше значат, чем для меня.
Мать твою, братец, только ты мог втрескаться в эту малявку по уши и страдать в одиночестве, тщательно играя в безразличие! Как же я тебя понимаю… Вот бы можно было все переиграть, так что бы все были счастливы…
Костя
Я никогда не говорил тебе… Да и не скажу. Много раз я закрывал глаза и видел перед глазами сцену его смерти. Нет, не его, своей. Я был там вместо него.
Входная дверь хлопнула с такой силой, что в подъезде задрожали окна. Костя ничего не понимает, да никто не понимает. Только я – слышите?! – могу спасти ее. И мы уедем вместе, и станем настоящей семьей. Ради нее, ради нас, ради Тима.
На улице сгустились летние сумерки, вязкие как кисель: черпнешь ложкой – и не останется ничего – вечный белый день. Вот так бы всегда – ни зимы, ни глухой темноты. Только солнечный день, легкий ветерок и раздолье. Без дворов-колодцев, серых стен, мокрого асфальта и свинцовых туч.
«Ауди» приветливо подмигнула мне фарами, рассеивая сумрак непривычно пустынного двора. Я знал, что уже сюда не вернусь. По крайней мере, очень надеялся на это. Скользнув внутрь салона, перевел дыхание. Так нельзя, надо хотя бы мысленно попрощаться. С домом, родными, городом и, возможно, страной.
Мне было что вспомнить. Почему же я бегу, как заяц, не предупредив никого, не попрощавшись? На то имелось много причин. Во-первых, я только с Костей был таким уверенным, на деле же трясся как осиновый лист на ветру. А вдруг она не согласится? Во-вторых, длинные прощания и уговоры мне ни к чему. Здесь остаться все равно, что подписать смертный приговор… нам.
Вчера я поймал себя на мысли, что не могу так жить. И этот вечный круг: учеба, работа, женитьба на Рите – не для меня. Бессмысленно притворяться, что все в порядке. Тимур и Лёля – вот ради кого стоит всем рискнуть.
– Алло, – послышался в трубке приглушенный голос Оли.
– Тим спит? – с особой нежностью произнес я. Почему я не понял этого раньше? Зачем нужно что-то усложнять, если можно просто быть рядом? Семья…
– Да, только уложила. А ты чего трезвонишь?
– Скоро приеду, поговорим.
– Слушай, Борисов, прекращай, правда. Мы сто раз уже обсуждали и разговоры разговаривали. Ничего не изменится. Тимур остается твоим сыном, можешь видеться с ним, но замуж я за тебя не пойду и любовницей не буду. Желаю счастья вам с Ритой. – Так легко, на одном дыхании, произнесла она, даже не зная, что скоро все изменится.
– Подожди немного, – и отключился, понимая, что фраза прозвучала двусмысленно.
Волнение не отступало. Чтобы отвлечься, я как мантру повторял: «Все будет хорошо», три самых действенных слова. Но сегодня их чудодейственная сила не действовала на меня.
Плавно выехав со двора, решил быть предельно осторожным и не спешить. Включил радио и побарабанил по рулю в такт развеселой песенке. Отрегулировал кондиционер. Все на автомате, машинально. В центре образовалась небольшая пробка, ничего, подождем. Вся жизнь впереди, ведь так?
В бардачке не оказалось сигарет, пришлось забросить в рот мятный леденец. За окном светились огни, и все казалось знакомым и немного постылым. Завтра, возможно, меня уже здесь не будет. Но ничего не изменится, я затеряюсь в вихре дней и другой город, поначалу чужой и неприветливый, встретит меня. И где-то будет мой дом, рядом с Лёлей и Тимом. Много ли нужно человеку для счастья? Мне мало, если только она пойдет со мной. Следом, рядом…
Пробка постепенно начала рассасываться. Ну вот, еще совсем немного.
Теперь нужно поспешить, прибавить газу. Последний рывок. Впереди поворот, а там до дома Лёли рукой подать.
На этом месте обычно картинка размывается, словно в телевизоре пропадает сигнал и на экране начинает мелькать черно-белый «снежок». Я был там, за рулем. Помню, о чем думал, куда спешил. Но… теперь оказываюсь здесь. И я не Кирилл. Потому что он умер, а я жив. Паранойя. Меня там быть не могло, и я понятия не имею, о чем он думал перед смертью. Не это ли первый признак сумасшествия?
– Спасибо, что появился вовремя. – Рита мило улыбнулась и потянулась к ручке, чтобы поскорее покинуть салон моей машины.
Мы давненько не находились вдвоем в столь тесном замкнутом пространстве. Ей неуютно. Она вечно поправляет волосы, хотя они собраны в хвост, теребит мочку уха и смотрит куда угодно только не на меня.
– Не за что. Что-то произошло, ты мне показалась какой-то дерганой.
– Да нет, просто удивилась, что ты пришел. Чувствовала себя там неуютно, ты пришел, и мне полегчало, – не очень ловко соврала она.
Я не стал уличать ее во лжи.
– Понятно, ну беги домой, уже поздно, – с показным равнодушием произнес я, будто коллегу подвез домой из вежливости, а не собственную жену.
– А ты… ты не зайдешь? – Она мгновенно залилась румянцем, что меня позабавило.
– Ты меня приглашаешь в гости? Какая честь, – ехидно протянул, еле сдерживая смех.
– Да, – сказала чуть увереннее, – а что, нельзя?
– Почему? Я очень люблю ходить в гости, обожаю просто. Удивлена?
– Только угостить мне тебя нечем, – предупредила на полном серьезе, по всем правилам приличия.
– Рита, – позвал ее тихо.
Она оставила в покое свои волосы и посмотрела на меня с претензией:
– Что?
– Я люблю тебя, – ее глаза округлились, и дышать она стала через раз, но я понял свою оплошность и постарался исправиться: – Вернее, очень люблю ходить в гости, мне редко выпадает такая возможность и в любом случае с пустыми руками идти туда неприлично. Так что спасибо за приглашение. – Мысленно я схватился за голову, вот уж правда – Остапа понесло.
Рита издала какой-то нечленораздельный звук и закивала.
– Поэтому ты спокойно поднимайся в квартиру, а я съезжу в супермаркет неподалеку, – добавил, и Рита в ту же секунду пулей вылетела из машины.
Все было бы смешно, если бы не так грустно.
Мы играли в прятки, как маленькие дети. Мы вырастаем, а игры остаются теми же, и иногда мне приходит в голову мысль: действительно ли мы взрослые или просто повзрослевшие дети? А может, и не бывает никаких переходов, периодов, а возраст – лишь цифра, формальность. Вчера мы играли в прятки на улице понарошку, сегодня прячемся друг от друга в собственном панцире истинных чувств и мыслей только уже всерьез. Теперь идет игра не забавы ради, а для того, чтобы существовать в мире, подчиняющемуся взрослым детям.
Когда-то мы играли в бутылочку и беспечно целовались, впервые вкушая плоды новой, взрослой, как нам тогда казалось, жизни. И такими сладкими, пьянящими они казались, эти игры во взрослую жизнь.
Увы, только у Кирилла была замечательная привычка – вести дневник. У меня такой мысли тогда не возникало, поэтому многое стерлось из памяти по происшествию лет. Многое. Но не все. Тот свой первый поцелуй с Ритой я помню в мельчайших деталях.
– Кир, это ты? Привет! – Я резко обернулся и наткнулся взглядом на девушку, толкающую сзади меня тележку.
Понятное дело, всех знакомых брата я знать не мог, потому как их было бессчетное количество.
– А я стою и думаю – ты или не ты. Сколько же мы не виделись? Лет пять, шесть? Куда пропал? – посыпались на меня как из рога изобилия вопросы.
Отвечать совершенно не хотелось. Пару раз нас уже путали подобным образом, и видеть сочувственное выражение лица очередного незнакомца или незнакомки мне порядком надоело. Тем более девушка, судя по округлившемуся животику, беременна. А тут привет с того света. Приятного мало.
– Простите, вы ошиблись, – быстро ответил, стараясь избежать объяснений. И быстро начал продвигаться в сторону касс.
– Кир, подожди! – Но не тут-то было. Девица упрямо двигалась за мной. – В тот раз Кот тебя ко мне приревновал, прости, пожалуйста. Но ты мне нравился, правда.
Вот за что мне это? Мало того, что теперь все посетители супермаркета были в курсе моих якобы взаимоотношений с этой болтушкой, так она еще умудрилась схватить меня за рукав, и хватка у дамочки была поистине железной.
– Девушка, мы незнакомы. Отпустите меня, пожалуйста, – настойчиво попросил.
Незнакомка отпускать меня, ясное дело, не собиралась. Наверное, брат ее крепко задел тогда. Тоже мне сердцеед.
– Не притворяйся, я прекрасно тебя помню. Кстати, ты стал еще привлекательнее. Женился? – бестактная девушка продолжала атаку.
– А я вас не помню. Вы кто? – Почему-то говорить правду у меня язык не поворачивался, уж лучше продолжать строить из себя дурака.
– Ксюша, Ксю, – заглядывая мне в глаза, произнесла она. – Вспомнил? Ну, клуб «Крик», коктейль «Секс на пляже», танцы, поцелуй… – акцентировала внимание именно на последнем «контраргументе».
Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы начать свою речь, но меня опередили:
– Девушка, зря стараетесь. Нифига он вас не вспомнит, все они такие. Сначала горы наобещают, а потом и лица не помнят, – вмешалась женщина средних лет, видимо, имеющая некоторый опыт в этой области, или, насмотревшись ток-шоу, возомнила себя экспертом по взаимоотношениям с противоположным полом.
– Я бы тоже не вспомнил, пять лет прошло. И появляется тут такая Ксю, мол, мы целовались в клубе по пьяни, ну за*бись. – Это уже подал голос паренек лет семнадцати в классических трениках. Скорее всего, таких Ксю в его жизни уже было около десятка.
– Ты хоть не от него залетела? – жуя жвачку, лениво поинтересовалась блондинка, остановившаяся недалеко от нас, в молочном отделе.
И все как в анекдоте, если бы не одно. Внимание! На часах два часа ночи, завтра пятница – рабочий день, откуда в круглосуточном супермаркете взялось столько разношерстной публики? Диву даешься. Может, вот так действует пресловутый закон подлости?
– Ксюша, – торжественно провозгласил я, и, кажется, все посетители и даже персонал магазина обратились в слух. – Меня Костя зовут, а не Кирилл. Могу показать водительское удостоверение, так что я никак не могу вас помнить.
Девушка с минуту смотрела на меня не мигая а потом произнесла незамысловатое ругательство, сродни «не надо врать». В общем, Ксю оказалось на редкость непрошибаемой, видимо, мой брат ее крепко зацепил.
– Красава! Так держать! – одобрил выпад девушки паренек.
– Хорошо, – я поднял руки в жесте «сдаюсь», – смотрите, – достал из кошелька удостоверение и ткнул под нос девице.
Она долго хмурилась, затем схватила карточку, повертела в руках.
– Ну, он или не он? – нетерпеливо поинтересовалась блондинка.
– Да, а с поддельным удостоверением я как-то не додумался от бывших косить, – задумчиво произнесло новое лицо в толпе зевак – лысый мужик ростом под два метра.
– Так это правда не ты? – Дошло, наконец, до Ксюши, хотя вопрос прозвучал, по меньшей мере, странно.
– Нет, там же написано.
– Ну ты ва-аще, – с восторгом протянул малец в «адидасах».
– Но вы с ним так похожи. – Все никак не хотела мириться с действительностью девушка.
Здесь я мог бы рассказать о нашем родстве с Киром и его смерти. Но сцена напоминала съемки реалити-шоу, за развитием событий которого наблюдала вся страна. Поэтому я, неловко извинившись, быстро ретировался из супермаркета под недовольные взгляды любопытствующих.
Пришлось ехать в другой магазин, подальше, в надежде, что хотя бы там мне удастся избежать встречи со знакомыми брата.
В итоге я переступил порог Ритиного дома через час. Она приняла у меня из рук пакеты и, отчаянно зевнув, сказала:
– Давай сегодня обойдемся без чая?
После этого я так и уснул на диване, а Рита, развалившись на своей кровати в позе морской звезды. Да уж, ночка выдалась бурной. Никогда еще после сна я не просыпался настолько подавленным и уставшим.
– Кирюша, вставай, опоздаешь! – позвал меня голос из далекого детства.
– Еще чуточку, – промычал я, накрываясь одеялом.
– Костик давно проснулся и умылся, один ты спишь.
– Не-ет, не хочу, – заканючил, но одеяло внезапно исчезло, и голос раздался прямо над ухом:
– Какой ты балованный, однако. Ну-ка марш в ванную!
– Ну, ба…
Через несколько минут я пробирался на ощупь в ванную комнату. По дороге наткнулся на Костю, тот мерзко рассмеялся и отвесил тупую шуточку, в своем стиле «Кир – дебил».
Большое зеркало в ванной показало мне не маленького мальчика, а взрослого мужчину. Вначале я тупо уставился на свое отражение, потом в испуге закричал:
– Я – Костя, Костя!!!
Зеркало, то ли от моего крика, то ли от силы мысли разбилось, разлетевшись на осколки у моих ног. На один из них я наступил, и нога закровила, но боли я не почувствовал.
– Чего орешь? – дверь распахнулась, и с той стороны появился брат.
– Ты… я… – нечленораздельно произнес я, поочередно указывая пальцем то на себя, то на него.
– Похожи, правда? Или… разные? А, Кир? – усмехнувшись, сказал он, и усмешка эта больше походила на оскал.
Понятно теперь почему я проснулся утром с чугунной головой? После таких снов, как у Чехова, не знаешь, что лучше – чаю выпить, или повеситься.
– Все в порядке? – Рита сидела на краю дивана и с беспокойством вглядывалась в мое лицо.
Я трусливо помотал головой из стороны в сторону и, приподнявшись, с силой прижал ее к себе.
– Ты путала нас когда-нибудь? – прошептал ей куда-то в шею, вдыхая родной запах.
– Веришь, ни разу. Даже когда мы только познакомились, разница между вами сразу чувствовалась. Вы практически противоположности.
– Спасибо тебе за это, – несвязно пробормотал, крепче сжимая ее в объятьях.
Пусть моя реплика могла показаться ей странной. Но сейчас ничего важнее этого для меня не существовало. Взрослые игры затянулись, дети заигрались. И я больше не хочу играть в нашу с Кириллом игру, притворяясь друг другом. Game over.
Глава 17. Качели
Рита
Август давно перевалил за середину, прокрался, как мелкий воришка в отсутствие хозяев, решивший поживиться мелочью на дне копилки. Осень медленно, но уверенно наступала на город. Именно поэтому солнечные деньки сменились дождливыми.
Отца наконец-то выписали, и я собиралась заехать в гости к родителям вместе с Костей. После той ночи мы все же решили снова жить вместе. Слишком много всего осталось нерешенным, о многом предстояло еще узнать. И я дала Косте немного времени, чтобы расставить точки над «і». Вру, не столько Косте, сколько себе. Перерыв перед решающим матчем, затишье перед бурей – называйте как хотите.
Кирилл в последнее время слишком часто занимал мои мысли. Прошлое властвовало над настоящим. И я подустала от этого.
На улице накрапывал мелкий дождик.
– Мерзкое время года, что-то между летом и осенью, – поморщился Костя, выскакивая из салона автомобиля, и через несколько мгновений распахнул дверь с моей стороны, подставив зонт, хотя до подъезда было ровно два шага.
– Не согласна, у природы нет плохой погоды, помнишь песню? – улыбнулась я, чинно взяв его под локоток.
– Не уверен, что согласен с этим утверждением. Проходи. – Он набрал код и распахнул передо мной дверь подъезда, пропуская вперед.
Внутри было темно и тихо. И я знала наизусть каждую щербатую ступеньку, выступ и пролет. Двери лифта разъехались, и мы вошли внутрь.
Дом, в котором жили мои родители, считался образцово-показательным. Избавившись от бремени ЖКХ, жильцы организовали ОСМД[1] и наслаждались всеми преимуществами, взяв управление на себя. Лифты волшебным образом перестали ломаться, надписи на стенах исчезли, во дворе появилась детская площадка, установили нормальное освещение.
Костя нажал на кнопку с цифрой «12», и лифт не спеша тронулся.
– Никогда не понимал, как можно бояться лифтов. Многие люди страдают клаустрофобией, а мне вот с детства нравилось кататься на лифтах, – внезапно заговорил Костя.
Я посмотрела на него, улыбнувшись.
– Я однажды застряла с мамой в лифте, поначалу испугалась, но нас быстро выпустили. Однако до сих пор побаиваюсь застрять надолго.
– Заешь, а я всегда мечтал… Глупо, конечно, но мне казалось интересным попробовать.
– Что? – Он хитро усмехнулся и приблизился ко мне. – Борисов, это же не то, о чем я думаю, да? – посмотрела на него из-под ресниц, но он уже навис надо мной, прижав к стене.
– О чем ты?
– Не строй из себя невинность.
– Ай-яй-яй, Маргарита, что вы себе напридумывали? – пожурил меня.
А после наклонился и поцеловал.
В этот момент лифт остановился… Мир остановился… Сердце в груди остановилось… Нет ничего тривиальнее поцелуя в лифте, нет ничего скучнее поцелуя в лифте. Нет ничего лучше внезапного поцелуя в лифте… с ним. Мне показалось, что мы летим в пропасть со скоростью света. Мы больше не заключены в маленькой кабинке, нас не держат тросы. Мы летим, чтобы в конце разбиться… или воспарить. Непередаваемые ощущения. Думаю, именно это хотел ощутить Костя.
– Э, молодежь, полегче, – рядом раздался смешок, и мы с Костей нехотя оторвались друг от друга.
Лифт остановился на нужном этаже, и на нас насмешливо взирал пожилой мужчина.
– Простите, – смутилась я.
– Да чего уж там, – махнул рукой незнакомец.
Костя схватил меня за руку и вытащил из лифта, сзади нас створки захлопнулись.
– Чувствую себя подростком, пойманным за просмотром порно, – сказал Костя и мы, переглянувшись, расхохотались.
Дверь квартиры моих родителей отворилась, и на нас двоих недовольно взирал мой отец.
– Чего ржете, как кони?
– Здрасте, дядя Леша, – совсем по-мальчишечьи поздоровался Костя.
– Привет, пап.
– Заходите уже.
– Как вы себя чувствуете? – вежливо поинтересовался Костя, как только за нами захлопнулась входная дверь.
– Лучше всех, еще внуков нянчить буду, – усмехнулся папа. – А у вас с этим делом как, прогресс есть? – подмигнул.
– Папа! Не начинай! – с легким упреком сказала я.
– Леша, перестань. С порога начинаешь допрос с пристрастием, – в прихожей возникла мама.
– Мы обязательно известим вас об этом радостном событии. – Какой деловой, посмотрите на него!
– Борисов, не зарывайся сильно, – прошептала, сжав его руку.
– Проходите, мама как обычно наготовила всякого, словно вы там голодаете, – притворно вздохнул отец.
– Ничего, мы как раз не обедали, – потер руки «голодающий» Костя.
– Тогда марш мыть руки и за стол! – скомандовала мама.
Мы покорно развернулись и гуськом потопали в ванную.
– Давненько я у твоих родителей в гостях не был, уже и забыл, как твоя мама вечно хочет всех накормить, а папа способен застать врасплох внезапными вопросами, – сказал Костя, вытирая руки полотенцем.
Я стояла у него за спиной, и мы встретились взглядами в огромном зеркале. Он смотрел в упор и говорил совсем не то, что хотел. Уж я-то его вычислила в два счета.
– Да, есть такое дело, – не стала ни о чем спрашивать у него – если захочет, расскажет.
– Насчет того, что было в лифте… Прости… не удержался. Давно мечтал об этом.
Я положила руку ему на плечо. Затем прижалась щекой к спине, слушая сердцебиение, будто бы хотела убедиться в том, что оно там, внутри – живое, теплое.
– Правда? – еле слышно произнесла.
Костя немного вздрогнул под моей щекой. Близко. Слишком близко. Надо бы еще чуть-чуть ближе. Под кожу, внутривенно, чтобы навсегда. Сейчас, здесь, завтра и до конца дней.
– Да. Никогда себя так глупо не чувствовал. Будто эротоман какой-то с навязчивой фантазией, – растерянно пробормотал Борисов, а я, глупая, ловила каждое слово, тесно прижавшись к нему и отсчитывая стук его сердца.
Говори, говори… Я помолчу. Только ты не молчи, пожалуйста…
– Рита, Костя, вы там утонули, что ли?! – за дверью раздался недовольный голос папы. Разочарование сразу настигло меня.
Я оторвалась от Кости и вылетела из ванной. Он направился следом, наверное, подумав, что я чокнутая. Да, Костя, ты прав. Так и есть.
Иначе просто невозможно объяснить такую резкую перемену настроения. То отталкиваю его, что есть силы, требую рассказать правду, уличаю во лжи, сомневаюсь. А потом, как сейчас, сдаюсь и просто наслаждаюсь его присутствием. Качели: вверх-вниз, вверх-вниз. Безудержное счастье сменялось разочарованием, страхом и болью. Вот только есть вероятность не выдержать подвешенного состояния и сорваться, упасть. Потому что в любом случае – надо стать двумя ногами на твердую почву. Однако каким образом: плавно остановив качели и спрыгнув, или выпрыгнув и больно ударившись, – выбор за мной.
– Рита, бери пример с Кости, смотри, как он ест – загляденье, – проворковала мама.
Я закатила глаза, вяло ковыряясь в тарелке со спагетти. Стол действительно ломился от яств, мама была искусным кулинаром. Жаль, что мне не передался ее талант к готовке. Готовить я умела, но вот так, чтоб пальчики оближешь – нет.
– Ну, начала кудахтать, им же не по пять лет, – недовольно проворчал отец.
Он любил иногда легко пожурить родительницу за чрезмерную опеку. «Был бы у нас пацан – вырос бы хлюпиком», – сетовал частенько отец. Хотя еще когда мои родители только поженились, как мне неоднократно рассказывала мама, папа настаивал на рождении дочери. Так что был на седьмом небе от счастья, когда на свет появилась я. И имя он мне тоже выбрал. Маргарита – жемчужина[2]. Драгоценность, тщательно спрятанная на дне морском в раковине моллюска. Не холодный металл, а красивое округлое образование различных оттенков. Не так-то просто его извлечь, зато насколько прекрасно оно выглядит – не броско или вычурно, а красиво в своей простоте.
– Пап, мы с Костей вам с мамой путевки в санаторий купили. Тебе требуется отдых и хороший уход. А там все составляющие – и врачи, и оборудование, опять же лес, горы, – объявила я, зная, что родитель наверняка будет против. Он не любил чувствовать себя немощным.
– Конечно мы поедем. Правда, Леша? – с нажимом произнесла мама, стрельнув в сторону отца предостерегающим взглядом.
– Как-то это все… – начал «старую песню» родитель.
– Дядя Леша, там очень хорошие врачи-кардиологи, плюс ко всему санаторий находится действительно в живописном месте. Вы не пожалеете, мы еле путевки достали. Желающих знаете сколько! – принялся увещевать Костя.
– Хорошо, спасибо за заботу, – сдался папа, хватая строго-настрого запрещенный мамой пирожок с мясом.
Она хотела было отнять у него пирожок, но родитель не растерялся и быстро затолкал его в рот и, как ребенок, показал маме дулю. Она же отвесила ему легкий подзатыльник.
– Тебе диету соблюдать нужно, бестолочь.
– Ритуля, спасай, я скоро окочурюсь с ее диетами, – взмолился ко мне родитель, прожевав пирожок. – А я жить хочу, жареного мяса хочу, борща наваристого со свининкой, сальца с чесночком, – мечтательно протянул несчастный.
Костя подавил смешок, с самым наглым выражением лица и без зазрения совести уплетая мамины фирменные бризоли.
Мама с папой слегка повздорили, но потом нашли общую тему для обсуждения и объединились для осаждения нас вопросами.
– У тебя есть сын, Костя? – невинно поинтересовался мама, затем встрепенулась, засуетилась, подливая Косте в стакан компота.
– Мне бы тоже об этом хотелось узнать, так сказать, от первого лица. Чтобы не было недопонимания, – суровым тоном сказал папа.
– Есть, – односложно ответил Костя. Наивный, думал, что сможет так легко отделаться.
– Почему ты нам ничего не говорил? Сколько ему лет? Кто его мать? Она твоя подружка? – засыпала вопросами бедняжку маман.
Костя замешкался. Я решила вмешаться.
– На то были причины, родители Кости не признают в Тимуре своего внука.
Я посмотрела на Костю, он же смотрел куда-то в сторону и только руки, сжатые в кулаки, выдавали его истинные чувства. Неприятно и больно говорить об этом. Я положила свою руку на его сжатый кулак, слегка погладила кончиками пальцев – кулак мгновенно разжался. «Потерпи немного, я с тобой» – вот что значил мой жест.
– Тимуру шесть лет, первого сентября он пойдет в первый класс. Он замечательный мальчик очень умный и любопытный, – продолжила свой рассказ я. – Похож на Костю в детстве, такой же смышленый и не по годам серьезный.
Теперь я смотрела на родителей и говорила от чистого сердца. Тимур действительно был во многом похож на Костю. Но только сейчас я отбросила все сомнения, словно сняв с глаз пелену, узнавая в мальчишке черты его настоящего отца – Кирилла. Как я могла сомневаться в этом? Тим – маленькая копия Кирилла. Он же светился изнутри, всегда улыбался, и, казалось, где бы он ни был, все попадали под власть его чар и обаяния. Помимо внешности ему достался неиссякаемый запас жизнелюбия.
– С его мамой меня связывали кратковременные отношения. Когда она забеременела, я сделал ей предложение, но она его не приняла. Тогда мы договорились, что я буду присутствовать в жизни сына, участвовать в его воспитании.
Передо мной предстала другая, скрытая часть Кости. Игра, которую они придумали с Кириллом, сейчас разыгрывалась перед моими родителями. Он отлично вжился в роль брата. Не стал отрицать или оправдываться. И неважно – чей Тимур сын на самом деле. Костя считал его своим ребенком. Но… это была уже не игра. В отцов не играют. Я знала, что он давно взял на себя целиком и полностью ответственность за Тимура. Не как дядя, а как отец.
Кирилл наверняка хотел, чтобы его ребенок находился под опекой и защитой брата. Он доверял ему как себе и лучшего отца для своего сына и желать не мог. Я прекрасно понимала Костю и собиралась его поддерживать во что бы то ни стало.
– Почему же ты молчал? Мы отдали за тебя свою единственную дочь, неужели ты думаешь, что мы не поняли бы тебя, расскажи ты все честно с самого начала? – строго спросил отец, сдвинув брови.
– Не в этом дело. В этом нет ничего постыдного. Просто знай вы раньше, обязательно обсудили это с моими родителями, а они наговорили бы всякого… И наша сделка не состоялась бы… то есть мы бы с Ритой не поженились.
«Сделка, сделка, сделка», – настойчиво билась мысль. Вот как. Понятно.
Рука плетью повисла вдоль тела – неприкаянная, одинокая. Тепло его руки больше не согревало.
До позднего вечера мы болтали с родителями о всяких пустяках, стараясь не затрагивать болезненных тем. Затем пили чай с тортиком и играли в дурака. Папа был тем еще мухлевщиком, а я все никак не могла сосредоточиться на карточной игре и нещадно проигрывала. Как и в жизни – всегда в дураках. Уже привычно.
– Все, нам пора. Да и папе отдыхать нужно, – засобиралась я, когда часовая стрелка подкралась к семи вечера.
– Да еще посидите, чего ты из меня совсем инвалида делаешь, дочь?! – возмутился тот.
– Нет, нам, правда, уже пора. Спасибо за гостеприимство. Теперь ждем вас у нас в гостях, – сказал Костя.
– Хорошо, тогда я кое-что соберу вам из закусок. Рита, небось, тебя таким изобилием не радует, – подмигнула Косте мама и поспешила на кухню, прежде чем я успела возразить.
Так что провожали нас практически хлебом с солью, Костя тащил огромный пакет с различными закусками. Мама собирала нас на фронт, не иначе.
В лифте мы ехали не одни. Но воспоминания сегодняшнего инцидента мгновенно всплыли в голове. С Костей мы стояли в противоположных углах тесной кабинки и избегали взглядов друг друга.
На первом этаже, когда створки отворились, я облегченно выдохнула.
Как только захлопнулись дверцы, в салоне автомобиля повисла напряженная пауза. Костя не спешил заводить машину. Он слегка побарабанил пальцами по приборной панели и произнес:
– Я соврал. Не во всем, но все же… – Тихий, бархатный голос щекотал внутренности. Проникал намного глубже, чем должен был. Знаешь, насколько ты глубоко во мне?
Костя, не дождавшись моей реакции, продолжил более уверенно:
– Испугался. Я очень испугался того, что если вначале расскажу о Тиме, потеряю тебя. Конечно, звучит как жалкое оправдание. Но я подумал: не время. Всему нужно время. Если бы я сразу обо всем рассказал тебе, не стало бы легче. Правда, что лекарство, – в больших количествах она может убить.
Говори, говори… Я услышу и пойму… Постараюсь, во всяком случае.
– Рита… – позвал меня, легонько тронув за плечо.
– Когда это началось? Нет… Почему ты все время молчишь? Сидишь, терпеливо ждешь и, черт возьми, молчишь! – внезапно взорвалась я, хотя до этого собиралась, только молча выслушать его. – Ведь это ненормально – молчать! Ты мазохист или что? Я ведь помню тот первый поцелуй и твои слова. И, знаешь, как я не пыталась представить на твоем месте Кира, не смогла. Все было по-настоящему. Я стыдилась, чувствовала, что предаю любимого человека, хотя Киру тогда было плевать на меня с высокой колокольни. А ты, оказывается, занял удобное кресло в первом ряду и наблюдал. Ага, поймет однажды, что я такой распрекрасный и замечательный и прибежит. Так не бывает. Любишь – действуй. Нет – забудь.
Я выдохлась и прервала свой бурный монолог, переводя дыхание. Конечно, многие слова я произнесла в запале, но доля правды в сказанном была.
– Не буду спорить. Я не хочу, чтобы ты меня понимала, и позволь мне самому решать – выбрасывать ли мне свои чувства на помойку времени. Сам виноват, пустил все на самотек. Ты права. Казалось, так легче и проще. А главное – комфортнее для тебя. Нашей дружбе ничего не угрожало, а терять тебя мне не хотелось.
– Ты меня пугаешь. Может, и этот брак… ты специально все подстроил… – озарила меня неожиданная догадка. – Магомет решил не париться и заставил гору самостоятельно прийти к нему. Тут-то ловушка и захлопнулась.
– Нет! – воскликнул Костя, а затем посмотрел на меня растерянным взглядом: – Ты считаешь меня подонком и манипулятором?
Я не знала то ли он был хорошим актером, то ли говорил правду. Потому что в ореховых глазах виднелась неприкрытая боль. Словно ребенок, которого обманул умный взрослый, и после этого доверять кому-то стало делом непростым.
Запуталась. Совершенно запуталась. Конечно, я не считала Костю подонком и манипулятором. Уж слишком хорошо его знала. Хотя и насчет Кирилла, как оказалось, я ошиблась.
– Знаешь, мне хочется тебе верить. Но в последнее время слишком много лжи вокруг. Я не знаю, кому можно верить, а кому нет. Даже себе не доверяю, – тихо пробормотала, зажмурив крепко глаза – а вдруг открою их, и мир станет прежним.
