Текст книги "Погнутая сабля"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
Глава шестая
I
В один замечательный вторник за неделю до отъезда Демельзы в Корнуолл лейтенант Кристофер Хавергал навестил ее в доме Лансдаунов и попросил разрешения уделять внимание Изабелле-Роуз.
Демельза пыталась сосредоточиться на романе, который ей посоветовала леди Изабел Фитцморис, снова подняла книгу, отыскала клочок бумаги, чтобы отметить место, где остановилась, и положила книгу на стол.
– Внимание, лейтенант Хавергал? Я не совсем поняла... Это ведь не то, о чем я подумала?
– Вы правы, я прошу руки Изабеллы-Роуз.
– Вы... ведь шутите, лейтенант?
Он кашлянул в кулак.
– Нет, мэм. Я настроен весьма серьезно.
Демельза заметила недавно подстриженные волосы и усы. Мундир тоже был новым.
– Вы просите... моего разрешения на... на... – ей не хватило духу закончить предложение.
– Верно, леди Полдарк. Сожалею, если для вас это явилось... такой неожиданностью.
Демельза также заметила, что он взволнован. Взволнован! Лейтенант Кристофер Хавергал – и вдруг взволнован!
– Я все же никак не возьму в толк. Вам известно, сколько лет моей дочери?
– Да, мэм. Это и впрямь невероятно. Все думают, что ей семнадцать. Но я знаю, сколько ей. Можно мне сесть и объясниться?
Демельза махнула рукой на стул.
Хавергал сел на краешек и снова кашлянул. Его усы были все же длинноваты и подрагивали при кашле.
– Леди Полдарк, я не вправе и не осмеливаюсь предлагать ранний брак. Но может, через два года, когда ей исполнится пятнадцать... А пока только помолвка... Именно этого мне хочется больше всего на свете. Именно этого мы оба...
– Так значит, Изабелла-Роуз знает о... вашем предложении?
– О да, мэм. Мы беседовали на эту тему перед ее отъездом в Корнуолл.
– И ей хочется выйти за вас?
– Да, мэм. Похоже, это... ее самое заветное желание.
Теперь понятно, почему обезьянка так надулась, когда садилась в экипаж с Кэролайн.
– Завтра я уезжаю во Фландрию, – продолжил Хавергал. – С отъезда Беллы я пытался набраться смелости и навестить вас. Как видите, тянул до последнего. Для меня это настолько серьезно, что я уклонялся от разговора из опасений, что вы откажете.
– Но лейтенант Хавергал...
– Прошу, зовите меня Кристофер, мэм.
– Но Кристофер, вы просите о невозможном! Пусть во многом она кажется зрелой, но ведь она недавно вышла из детского возраста! Это переменчивый и беззаботный возраст, когда жизнь только начинается. Допустим, у нее есть собственное мнение по такому важному вопросу... Разумеется, ей кажется, что она понимает, но через три месяца она повстречает другого юношу и переместит все свои романтические идеалы на него! И это естественно! Простите за вопрос, но сколько раз вы влюблялись в красивых девушек, начиная с тринадцати лет?
Посмотрев ему в лицо, Демельза заметила, какие у него красивые глаза, неудивительно, что озорница Белла в него влюбилась.
– Часто, леди Полдарк. Я встречал много красивых девушек и... не хочу вас обидеть признанием, но у меня было три любовницы, одна из них португалка. Многие меня восхищали, но ни одна не тронула сердца.
Демельза окинула взглядом огромную комнату с высокими окнами и громоздкой мебелью. Визит к Лансдаунам ее немного тяготил. Леди Изабел вела себя любезно и восторгалась ее обществом; но Демельзе даже в самые лучшие времена непривычно было сидеть в праздности, читать, прогуливаться по Беркли-сквер или вести вежливую беседу за чашкой чая. А сейчас еще и не самое лучшее время. Весь привычный уклад ее жизни нарушился, и помочь ей могли только труд, тяжкая физическая работа – покопаться в земле, заняться прополкой, выбить ковер, даже подоить корову и отнести ведерко с молоком. Бездействие порождало странные фантазии. Здесь она не чувствовала себя счастливой, но оставалась до последнего.
– Простите меня, леди Полдарк, – обратился к ней элегантный и погрустневший юноша, – вы решите, что с моей стороны нахально так говорить, но вы просто не до конца осознаете, какая у вас выдающаяся дочь. Вы слышали ее голос? Разумеется, слышали! Скорее всего, вы не понимаете исключительное очарование и диапазон ее голоса! Ей надо его развивать! Может, ей надо на сцену или в оперу. Она станет бесценной, неповторимой в мире развлечений, в мире музыки. У нее огромное будущее!
– В качестве вашей жены? – Демельза ощутила стыд от невольно вырвавшегося вопроса.
– Похоже, да, мэм. Похоже на то. Само собой, нам надо уладить небольшую проблему с Бони. Кто знает, может, я не выживу? И тогда наша помолвка навсегда разорвется. Но если выживу, и когда все закончится, я не намерен оставаться в армии. Буду жить в Лондоне и займусь другими вещами.
– У вас есть средства?
Бог ты мой, подумала она, что со мной творится? Это неправильно. Неподобающе. Я мыслю прямо как Джуд!
– У меня достаточно средств, – ответил Хавергал. – Есть определенные надежды. Я учусь на юридическом, но пока не слишком продвинулся в обучении. Можно к этому вернуться. Поймите, леди Полдарк, я не претендую на избранность. Но искренне думаю, что если Белла выйдет за меня, я заставлю обратить внимание на ее таланты влиятельных людей, которые знают, как наилучшим способом ими распорядиться.
Демельза взяла книгу. Стрелка часов приближалась к четырем, и леди Изабел после отдыха придет к чаю – посвежевшая, говорливая, тугоухая, в равной степени милая и скучная.
– Кристофер, – начала Демельза. – Во-первых, я все равно не могу дать разрешение на помолвку с Изабеллой-Роуз без согласия ее отца, а сейчас его просто невозможно получить. Вот. Во-вторых, пусть я нахожу вас красивым и представительным, но вы были с нами не до конца честным, играя с чувствами девочки, которая еще слишком впечатлительная, чтобы знать, чего хочет...
– Леди Полдарк!
– О, я знаю, что вы хотите сказать. Что ваши чувства взаимны. Что на Беллу не так просто повлиять. Но ведь вам двадцать один, верно? Почти двадцать два. Вы красавец и бравый офицер, уже повидавший жизнь молодой человек. Как тут не потерять голову? Вы были не совсем с нами честны и должны понимать последствия. Я не могу и не дам разрешение на помолвку! Это невозможно, и забудьте об этом!
Длинные светлые волосы упали ему на лицо. Он поднял взгляд и зло усмехнулся.
– Что ж, пусть будет так, мэм. Наверное, я ожидал слишком многого. На вашем месте я бы наверняка чувствовал то же самое. Оставим это пока. А теперь я пойду. Но если через год-два мы с вашей дочерью вновь встретимся, и чувства останутся прежними, вы не станете считать меня настолько отвратительным или отталкивающим, чтобы не дать разрешения?
Она взглянула на него отчасти враждебно, отчасти как победительница.
– Не могу сказать, лейтенант Хавергал. И я не могу говорить за своего мужа. Вряд ли он одобрит. Но будущего не знаю. Лишь прошу вас надолго забыть о нашем разговоре.
II
«Королевский штандарт» – главная гостиница в Фалмуте. Там были бильярдный зал с прекрасным видом на гавань и просторная кофейня, а на втором этаже назначали встречи капитаны, судовладельцы, агенты и посредники. Стивен часто захаживал сюда и был в курсе всего; он общался в дружелюбной манере, не лез на рожон и знал свое место. Иногда он брал с собой Джейсона.
Во вторник, когда Кристофер Хавергал явился к Демельзе с предложением, в зале толпился народ, поскольку погода ухудшилась: туман с сильным юго-восточным штормовым ветром заставил шестьдесят судов укрыться в устье реки Кэррик-Роудс. В основном это были корабли конвоя из Вест-Индии. Члены экипажа и пассажиры разместились в пансионах сомнительной репутации, а днем наводняли узкие улочки, чтобы как-то отвлечься от вынужденной задержки.
Оставалась лишь пара дней до банкротства, и Стивену было не до смеха, но в присутствии Джейсона он всегда бодрился; ему льстило сыновнее восхищение и волей-неволей заставляло держать себя в форме. Он еще не рассказал Джейсону о неминуемом крахе, но вечером юноша сообразил, что надвигается какая-то беда.
– Что стряслось, оте... дядя? – тихо спросил Джейсон после ухода капитана Бюллера. – Зачем его спрашивать?
– Потому что «Королеву Шарлотту» готовят для рейса в Нью-Йорк, ведь война закончена. В начале следующего месяца он набирает команду, и не будет отбоя от желающих. У него отличная репутация, и это хорошие деньги.
– Не хочу поступать на пакетбот, – сказал Джейсон. – Хочу работать только с тобой. Знаю, я не нужен на «Шасс-Маре», а может, Блейми не хочет меня в качестве помощника, но я согласен быть обычным матросом на «Адольфусе».
– Ага, парень, – ответил Стивен. – Я и так это знаю.
– Ведь что-то и впрямь не так, верно? «Адольфус» уже неделю назад мог бы выйти в море, но все еще не запасся провизией.
– Какой смысл ею запасаться, когда ветер до сих пор не стих. Взгляни на капитанов. Все задерживаются.
– Да, но если завтра на рассвете ветер спадет, все отчалят с первым приливом. А мы не сможем.
– Не лезь не в свое дело, – высказался Стивен и глотнул эля. Но в голосе не сквозила резкость.
Оба прислушались к разговору двух капитанов за соседним столом.
– ...ветер стих, нас заволокло туманом, и почти с десяток дней стоял штиль. Приятель, ты не поверишь, но было слышно моряков с других кораблей и при этом не видно ни зги. А когда туман рассеялся, мы присоединились к армаде. Насчитали четырнадцать кораблей, сбившихся, как стадо овец...
– Слышал, ты подумываешь продать «Шасс-Маре», – прервал молчание Джейсон.
– Кто тебе сказал?
– Кто-то обмолвился. Отец, все так скверно?
– Мы не виноваты. Мне нужно время, Джейсон, и его катастрофически не хватает.
– Время на что?
– Неважно. Всё равно скоро узнаешь.
– Сто пятьдесят восемь бочек смолы, – произнес кто-то рядом. – Пятьдесят девять бочек с табаком. Пятьсот пятьдесят циновок. Восемьдесят бревен. Доски. Судно загружено под завязку, и тут откуда ни возьмись – французский приватир.
Каррингтоны молча слушали.
– Опять мы на пороге войны с Францией, – высказал Джейсон.
– Нет еще. Не знаю. Может быть. Но Гаррисон рассказывает о позапрошлой зиме. Я уже слыхал эту историю.
– Но на прошлой неделе об этом напечатали в газете. Мол, парламент объявляет военное положение. А на другой странице писали, мол, суда не идут до Остенде поодиночке, только с конвоем, и все из-за французских приватиров.
– Паренек прав, – согласился подвыпивший старик, наклонившись над соседним столом. – Глазом не успеешь моргнуть, как по эту сторону Пролива уже выдадут каперские свидетельства. Жаль, я уже слишком стар. А то бы не прочь поживиться.
Джейсон посмотрел на отца. Тот никогда долго не грустил, а теперь засмеялся и хлопнул парня по спине.
– Я бы тоже не отказался. Может, через пару недель, как только улягутся страсти, сделаем вылазку.
– Что не так с «Адольфусом»? – допытывался Джейсон.
– Эх... В том-то и загвоздка, мальчик мой, в этом все и дело. Допивай уже, нам пора.
Теперь они услышали обрывки разговора одного длинноволосого и добродушного моряка, в чьих жилах текла либо скандинавская, либо немецкая кровь.
– В декабре мы нагнали «Нептуна», как раз перед тем, как поймали попутные ветра, и целых двадцать два дня не теряли друг друга из вида, шли почти с теми же парусами. Все время я шел впереди; мы поставили фор-марса-лисель, но увы, на двадцать первый день господин Ветер сказал, что так больше нельзя, и снес парус. Ха-ха-ха! Любой капитан не любит отставать, и я не исключение. Так вот, на следующий вечер мы ужинали вместе, Макгиннис и я. Он из Ливерпуля, но в целом ничего. Ха-ха-ха! Сказал, что рванет домой после успешного рейса... Благодарствую, Тонкин. За ваше здоровье... Успешного рейса... Лучшая часть была, по его словам, когда он заготавливал древесину на реке Габон. Торговцы забрались на борт и предложили ему тринадцать рабов. Он взял их. Перевез через океан и продал португальским работорговцам. Говорит, получил больше денег, чем все за все плавания вместе взятые...
В шумной комнате отдыха на миг повисла тишина.
– Дак теперь же это уголовное преступление, перевозка рабов-то, – наставительно произнес голос с корнуольским акцентом. – Этот закон ввели уже несколько лет назад, дорогуша. Прибыльно, согласен, если только тебе не вкатят с десяток лет каторги в Австралии.
– Если поймают – то да, – согласился здоровяк. – Но Макгинниса ведь не поймали.
– Говорят, в Бристоле, – вступил в разговор Стивен, – специально устроили так, чтобы продавать суда португальцам. Не на самом деле, а так – ну, вы меня поняли. Меняют название и плывут под португальским флагом. Опасно, но прибыль огромная.
– Я бы не стал так марать руки, – заявил человек по имени Фокс. – Это кровавые деньги. Работорговец не лучше пирата.
– А мне все равно, – понизил голос Джейсон. – Если не мы, то кто-нибудь другой. Вот что я скажу, отец. Когда-нибудь мы вместе отплывем на «Адольфусе», ты как капитан, а я как помощник, и посмотрим, насколько нам повезет. Вот будет здорово. Вернемся с огромными деньжищами. Если у тебя проблемы, отец, в смысле денежные, это самый верный ход.
Стивен взглянул на крепкого парня рядом с собой. Яблочко от яблони недалеко падает.
Несмотря на бродячую жизнь и несчастья, которые преследовали его в детские годы, Стивен всегда гордился собой, самонадеянно верил в свои возможности не только выживать, но и добиваться успеха. Непоколебимо верил в свою мужественность, недюжинную силу, красивую внешность и подвешенный язык. Стивен Каррингтон существует только в одном экземпляре, больше таких не найти. Голова у него работала хорошо и исправно, телом своим он гордился, вышагивал слегка развязно. И этот парнишка очень походил на него самого. Этот парнишка, его родная кровь, взирал на него с гордостью и восхищением. А через пару дней узнает, что отец все потерял, обанкротился по прихоти Джорджа Уорлеггана.
Что ж, выхода нет. Разумеется, он пока еще жив-здоров и как-нибудь начнет все сначала. Наскребет несколько сотен фунтов у приятелей, арендует небольшое суденышко или шхуну, начнет перевозить контрабандой необработанное олово во Францию, постепенно снова упрочит положение. Хотя при враждебном отношении Джорджа Уорлеггана в этом графстве будет трудно этого добиться. Может, он вернется в Бристоль, заберет Клоуэнс и парня. Хотя там тоже у него есть недруги.
Какой теперь толк от всех его возможностей и приспособляемости. Он сам угодил в расставленную ловушку. Слишком высоко взлетел, а чем выше взлетишь, тем больнее падать.
Кое-кто горько разочаруется. К примеру, его тесть, который изначально не одобрял сотрудничества с Уорлегганами. Хотя Клоуэнс и категорически это отрицала, но старая вражда казалась наиболее вероятной причиной разорения. Стивен ничем не обидел Уорлегганов, разве что украл деньги его банка, но никто не высказывал ни малейшего намека на подозрения.
Стивен с Джейсоном ушли из гостиницы вместе. Им навстречу свистел юго-восточный ветер. Неумолимый ветер, не ослабевший даже к ночи.
В порыве дружелюбия Стивен тепло положил ладонь на плечо Джейсона.
– У меня наступили тяжелые времена, приятель. Именно поэтому я хотел, чтобы ты поступил к капитану Бюллеру. Но да ладно; надеюсь, как-нибудь выкрутимся. Каррингтоны всегда находили выход из любого положения.
Глава седьмая
I
Пять дней Джереми провел на маневрах и вернулся в пятницу днем, расцеловал Кьюби и сообщил, что на субботу планирует пикник.
– Я говорил о капитане Мерсере? Не помню. Он пригласил нас на пикник в Стритеме, где расквартирован. Это милях в двенадцати от Брюсселя. Я нанял экипаж, и если выедем в девять, то весь день проведем с ними. Не возражаешь?
– С удовольствием. Он в твоем полку?
– Нет, в конной артиллерии под командованием сэра Огастеса Фрейзера. Я познакомился с ним в клубе «До сорока».
– Ах да, понятно.
Они ненадолго замолчали. Членство Джереми в клубе «До сорока» было единственным камнем преткновения между ними. Это был клуб для игры в карты, открытый только для офицеров моложе сорока лет. Там играли в фараон, вист и ландскнехт, по низким ставкам или высоким, в зависимости от прихоти игроков. Главный принцип никогда не менялся – игра велась под расписку. Раз в месяц устраивали обед, на котором производили расчеты. Однажды Джереми потряс жену, заявив, что должен двести пятьдесят гиней. Две недели спустя, как раз перед обедом, он уменьшил долг до сорока гиней, правда, и таких доходов у него не было.
Отец Кьюби скончался, когда ей было всего три месяца от роду, и с тех пор ее жизнью распоряжался брат, девятью годами старше. Поначалу он был весьма обеспечен, но довел семью почти до банкротства, построив величественный особняк с видом на пляж Портлуни, спроектированный архитектором Нэшем, а вдобавок усугубил свою ошибку, попытавшись вернуть потери на скачках. Он планировал выдать Кьюби замуж за сына и наследника богача Уорлеггана, но это ни к чему не привело, и теперь вызывало большие сомнения, сможет ли он остаться корнуольским землевладельцем. Иногда Кьюби мучилась бессонницей и тихо лежала рядом с Джереми, заложив руки под голову и уставившись в потолок – она гадала, как там ее семья.
Кьюби вспоминала прежнюю жизнь, когда расходы вечно превышали доходы, а необходимый ремонт дома приходилось откладывать, не имея денег на оплату каменщикам, лакеи выглядели оборванцами в стоптанных башмаках и расходящихся по швам ливреях с чужого плеча, когда чудесная лошадь не выигрывала дерби, а приходила четвертой или череда потрясающих выигрышей в фараон сменялась чередой потрясающих неудач, прежде чем деньги успевали потратить. Вспомнив всё это, Кьюби в первый и единственный раз разъярилась на Джереми.
За этим последовало многообещающее примирение, они целовались и всё в таком духе, Джереми осушил ее слезы поцелуями и пылко пообещал, что будет строго сдерживать себя в игре и прочих излишествах.
– Ты не возражаешь, дорогая? – спросил он, неверно истолковав ее задумчивость. – Это для тебя не слишком?
– Разумеется, не слишком, парень, – заявила она – иногда Кьюби в порыве чувств называла его как при первой встрече. – Не считая противной тошноты, хотя твоя матушка заверила, что она скоро пройдет, я прекрасно себя чувствую. И не нужно обращаться со мной, как с фарфоровой статуэткой! Еще много, очень много месяцев это никак на меня не повлияет. Для женщины вполне естественно носить ребенка. В этом нет ничего особенного. Это не болезнь или недомогание. Просто естественный исход... любви.
– Я рад, что это на тебя не повлияет, – сказал Джереми, целуя ее в шею и волосы, а потом легонько подув в ухо. Он провел пальцами по ее лицу. – Естественный исход любви. Какое чудесное выражение. Может, стоит прервать наш пятидневный пост?
– С радостью, но ведь еще день.
– Совершенно не возражаю против света.
– А ты еще не поел.
– Я бы предпочел утолить другой голод.
Зазвенел дверной звонок.
– Проклятье! – выругался Джереми, вставая. – Не шевелись. Даже глазом не успеешь моргнуть, дорогая, как я вернусь. Мигом отправлю этого наглеца восвояси.
Но когда он открыл дверь, там стоял молодой человек в штатском и высокая девушка. Молодой человек был крепкого сложения, с полными губами, темными волосами и густыми бровями.
– Голдсуорти!
– Дорогой Джереми! Как я рад! Надеюсь, мы не помешали? Мы только час назад прибыли в Брюссель. Ты ведь не знаком с моей женой Бесс? Бесс, это Джереми Полдарк. Как же я рад, что мы тебя нашли!
II
Герни находились в Брюсселе всего неделю и снимали меблированные комнаты на улице Мюзе. Они привезли с собой ребенка и няньку, а также двух слуг. В то время Брюссель стал культурной столицей Европы, Веллингтон устраивал балы, которые посещали многие британские аристократы, да и сами они устраивали званые вечера, ланчи и обеды. Джереми привык смотреть на Герни как на молодого и эксцентричного изобретателя и доктора, довольно зрелого для своих двадцати двух лет, и удивился, когда оказалось, что тот явно в восторге от кипучей жизни Брюсселя. Вероятно, поездку затеяла его жена Элизабет, десятью годами старше мужа, хотя Герни тоже не назовешь нежным бутоном. Тот заявил, что подумывает о переезде в Лондон, где собрались видные ученые.
– Корнуолл для моих целей – это болото, – сказал он. – Тревитик до сих пор там, но говорят, собирается в Южную Америку. Еще там работает Вульф и несколько других неплохих ученых, но думаю, если хочешь действительно чего-то добиться, нужно ехать в Лондон. Там я с тем же успехом могу работать доктором, как и в Падстоу. Но я не собираюсь терять связь с Корнуоллом. Стоит только там пожить, и второго такого места не найти... А ты, Джереми, ты надолго останешься в армии? Когда мы, наконец, вместе займемся конструированием безлошадного экипажа?
Они остались на ужин, и пока гости не видели, Кьюби и Джереми обменивались полными желаниями взглядами. Джереми пригласил их на завтрашний пикник, и они согласились.
На следующее утро в девять они сели в открытое ландо и покатили по мостовой из города по ведущей к Нинове аллее. Высоко над обильными полями летали ласточки, в перелесках шумела листва – великолепная местность, не затронутая войной.
Но местность готовилась к войне. Деревни кишели кавалерией, артиллерией или солдатами, идущими позади орудий.
– В Нинове расположена штаб-квартира лорда Аксбриджа, – объяснил Джереми. – Он командует кавалерией Веллингтона. Отсюда всего в трех или четырех милях.
И все же Голдсуорти Герни не отвлекли ни мысли о сражениях, ни великолепные виды, и всю поездку он обсуждал с Джереми свои идеи о конструкции самодвижущегося экипажа. Его по-прежнему беспокоило сцепление колес с дорогой. От былых идей рычагов, цепляющихся за землю наподобие лошадиных копыт, он перешел к мысли о вращающихся цепях, прикрепленных к выступам на колесах, что-то вроде швартовых, это поможет экипажу двигаться дальше. Герни также экспериментировал с новым фортепиано, которое, по его мнению, было созвучно с органом его же конструкции, на редкость мелодичным, как многие говорят. В общем, это оказался театр одного актера.
Дамы старались как могли, и в целом получалось неплохо. Миссис Герни была в девичестве мисс Саймонс из Лонселлса, и на нее произвело впечатление, что миссис Полдарк, оказывается, бывшая мисс Тревэнион. Кьюби с облегчением узнала, что новая знакомая слышала о Джоне Тревэнионе только как о бывшем шерифе Корнуолла, а не о его безнадежных долгах.
Ландо свернуло с приличной дороги и потряслось по ухабам фламандской глубинки. Трижды они рискованно пересекали речушки по хлипким мостам. Лошадям это не нравилось, приходилось вести их в поводу.
Когда они добрались до Стритема, оказавшегося всего-навсего деревушкой, спрятанной среди высоких вязов, им навстречу вышел усатый капитан Мерсер. Еще два гостя погоды не делали, и он повел их в большой полуразвалившийся особняк, где расположилось его подразделение. Внутри было мило, но темно, и вскоре все тронулись в путь в сопровождении нагруженной провизией и вином телеги. Скатерти разложили на зеленом берегу реки с неспешным течением. Всего было четырнадцать человек, включая дам, они грелись на солнышке, смеялись, болтали, ели и пили к всеобщему удовольствию.
Гент, как сказал капитан Мерсер, кишит Бурбонами, от их прислуги до принцев королевской крови. Там также собирались все британские части, прибывающие из Англии, оттуда они отправлялись к новому месту назначения. По его словам, никто не может разобраться в том, что касается военной стратегии, но все бельгийцы и большинство французских офицеров-роялистов при короле убеждены, что все эти великолепные войска, готовые сражаться с Бонапартом, будут сброшены обратно в море, если дойдет до сражения.
Джереми знал чуть больше Мерсера, поскольку всю неделю провел на маневрах и видел герцога Веллингтона – чуть восточнее деревни Ватерлоо и в Халле, где сходились дороги из Ата и Монса.
– Не думаю, – сказал он, – что герцог будет сражаться, если только его не вынудят. Наши войска – такая пестрая мешанина! В Бельгии, наверное, двадцать пять тысяч британских солдат, но меньше четверти из них – ветераны. Большинство даже менее опытные, чем я! Нам не хватает пушек, и у нас значительно меньше кавалерии, чем у французов. Разумеется, с нами ганноверцы и брауншвейгцы, и они хороши, но кто будет полагаться на бельгийцев? В душе большинство из них бонапартисты.
После чудесного весеннего дня в семь часов они отправились назад через мосты, пока не добрались до главной дороги. Дважды пришлось съезжать на обочину, чтобы пропустить цокающую мимо кавалерию. Потом они проехали через деревню, где отдыхала лейб-гвардия. Высокие долговязые фигуры в ярко-алых узких кителях контрастировали с коричневыми рубахами крестьян, шныряющих среди них в сгущающихся сумерках.
В Брюсселе они подбросили Герни к их дому, и Кьюби договорилась с Бесс сходить с утра по магазинам. А потом они поехали домой.
– Он показался тебе утомительным? – спросил Джереми.
На обратном пути Голдсуорти разглагольствовал о свойствах извести и навоза и рассказал печальную историю о фермере, который обжигал известь в печах, построенных из камня, содержащего марганец. Потом он поведал об опасности изготовления сидра в свинцовых чанах, по его мнению, именно это служило причиной колики.
– Я бы так не сказала, – улыбнулась Кьюби.
– А я – да, время от времени. Но меня всегда завораживает оригинальность его мышления.
– Ты станешь его партнером в разработке безлошадного экипажа?
– Думаю, у паровых кораблей есть будущее – они могут соперничать с пакетботами в перевозке почты... И да, я буду сотрудничать с Голдсуорти, если он сделает приемлемое предложение. – Джереми ненадолго задумался. – Но пока что мое время не пришло. Война может затянуться надолго.
Они доехали до своей квартиры, и Джереми расплатился с кучером. Поднимаясь по лестнице, Джереми обнял Кьюби за талию.
– Приятный был день, – сказала Кьюби.
Они вошли в дом. В их отсутствие доставили официальную депешу. Джереми сломал печать и покраснел.
– Боже ты мой! – сказал он. – Какая трагедия! Меня произвели в капитаны.
