Текст книги "Погнутая сабля"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)
Глава вторая
I
Они покинули Уорлегганов в начале третьего. Ветер ослабевал, и прозрачное облако напоминало газовый шарф, обвивающий солнце. Но ничто не предвещало дождя, по крайней мере, до завтра. Покинув дом и добравшись до вершины холма, прежде чем свернуть с дороги вдоль побережья, Клоуэнс бросила последний взгляд на море.
– Ты скучаешь по нему? – спросил Том.
– Что? По морю? Ну что ты, у меня оно перед крыльцом! Но согласна, то море другое – тоже непокорное, но все равно другое. Мне кажется, я скучаю по утесам, прибою и какой-то дикости.
– Но ты счастлива?
– Да. О да. И мы строим дом!
Она рассказывала подробности, а лошади медленно шли дальше – до сумерек оставалось еще немало времени. Том сообщил, что получил предложение от Британской Ост-Индской компании отправиться в Бенгалию в качестве юридического советника.
– Ты примешь предложение?
– Там можно заработать хорошие деньги. Наверное, вернусь лет в сорок этаким толстосумом. И у меня нет семьи, как тебе известно.
– Так что же?
Он попридержал лошадь, и та решила пощипать траву.
– Мне по душе английская судебная коллегия. И если уж говорить о деньгах, то это хорошо оплачиваемая профессия, если добиться успеха!
– Сколько у тебя есть времени на решение?
– Несколько месяцев. Человек, место которого я займу, остается в Калькутте до сентября. Скорее всего, ответ понадобится к июлю.
– И как ты поступишь?
– Зависит от моих чувств к юной даме по имени Парфезия. Более известной как Патти.
Клоуэнс попридержала лошадь.
– Ох... Вот как?.. – она посмотрела на дымок из шахты. – Ты ее любишь?
– Нет.
– А она?
– Она ко мне неравнодушна. Этого достаточно, чтобы выйти за меня. И мы нравимся друг другу. По-моему, приемлемая партия.
– Она красивая?
– Ты красивее.
Случайно или намеренно, но Неро опередил другую лошадь, и на пару минут их разговор прервался.
Затем Клоуэнс сказала:
– Прости, Том. Мне не следовало этого говорить.
– Вероятно, мне тоже. Но между нами давно уже все ясно и не нуждается в сокрытии из осмотрительности, ведь ты замужем. Мы оба достаточно взрослые, чтобы смотреть в лицо фактам безо всякого смущения.
Какое-то время они ехали молча.
– Получается, это второе решение, которое тебе придется вскорости принять, – высказалась Клоуэнс.
– Это точно, – и Том добавил с юмором: – наверное, к началу осенней судебной сессии.
Позже он рассказал о беспорядках в Лондоне, разразившихся в последний месяц после принятого билля о зерне. Шестьдесят тысяч подписей против, а толпа у дома Ф. Дж. Робинсона на Берлингтон-стрит, продвигавшего билль, пыталась снести ворота. Карету, на которой граф Пембрук ехал в Палату лордов, разломали на куски. Дома лорда Дарнли на Баркли-сквер и мистера Уэллэсли-Поула на Сэвил-Роу серьезно пострадали, пришлось вызвать солдат.
– Твоего отца там очень не хватает, – продолжил Том. – Когда я приезжал к вам в гости, он сказал, что его друзья-радикалы больше верят в мирные реформы, но полагаю, всех можно довести до предела.
– Толпу – несомненно, – сказала Клоуэнс.
– Ага, и не без причины. Цена на четырехфунтовую буханку в Лондоне уже в три раза выше, чем в Париже. Мистер Баринг блестяще высказался в Палате общин против билля о зерне, который, как тебе известно, запрещает ввоз зерна из-за границы. Насколько я помню, он сказал, что смысл билля о зерне состоит в том, чтобы подогнать количество населения под то количество зерна, что выращивается в Англии, вместо того, чтобы отрегулировать поставки зерна под нужды населения. Мы не удлиняем кровать под рост человека, а отрубаем ноги, что подогнать рост к кровати!
Солнце уже садилось, а попутный ветер разрисовал облака в небе в елочку.
– Том, а может, тебе податься в парламент?
– Юристам часто открыт туда доступ. Но затруднение состоит в том, что я колеблюсь между различными точками зрения. Не знаю, к чему склоняюсь больше.
Их последний разговор перед расставанием пошел о Кэти. Клоуэнс попросила оставить его в тайне.
– Тебя наверняка удивит мое беспокойство, но мать Бена и Кэти одно время работала у нас. А еще раньше их отец, Джим Картер, работал на моего отца, его поймали на браконьерстве и отправили в тюрьму. Отец узнал, что тот болен, поехал в тюрьму Лонсестона и вытащил его оттуда. Но Джим находился в слишком тяжелом состоянии и умер. Мой отец – крестный Бена, или Бенджи, как его тогда называли. Джинни снова вышла замуж за человека по имени Скобл. Но Бен и Кэти как будто часть семьи Полдарков. Знаю, мама тоже будет волноваться.
– В каком смысле волноваться? – не понял Том. – Из того, что я услышал, вроде как все благополучно закончилось.
– Увы, не совсем. Я повидалась с Кэти, сообщила, что ее простили и через несколько месяцев вернут должность горничной. А она сказала, что в положении.
– Вот как, – сказал Том и махнул рукой по высокой живой изгороди. – С этим ничего не поделаешь, верно? А Валентин с Селиной знают?
– Никто не знает. Она рассказала только мне. Лишь на этой неделе удостоверилась.
– А этот Гривс – отец?
– Да. Она ведь не девица легкого поведения. И ее сурово воспитывали. Я сама поражена. Джинни – строгая методистка. Кэти сказала, это случилось в феврале... Я тебя утомила?
– Вовсе нет.
– Она рассказала, что они с Гривсом остались вечером одни в доме, и тот уговорил ее выпить бокал вина. Как и ее брат, она никогда не пробовала спиртное. Один бокал за другим, полагаю, а потом...
– Это случилось, – довершил Том. – Так где этот Гривс?
– Его уже нет с месяц. Никто не знает его местонахождения. Наверняка его можно найти при желании, но Кэти клянется, что ни за какие коврижки не выйдет за него. Ее злит, что тот провел ее с шарфом и оказался вором. Мол, теперь она его ненавидит, что он соблазнил ее.
– А что случится, когда Уорлегганы узнают? Не сомневаюсь, Валентин и глазом не моргнет.
– Селина строга в таких вопросах, но я попробую ее уговорить... Кэти чувствует себя опозоренной.
– Наверняка она не первая в твоей деревне.
– О нет! Около половины беременеют до свадьбы. Но они выходят замуж, в том-то и дело. Надеюсь, она не наделает глупостей.
– Ты ведь ей сказала об этом.
– Да, сказала.
Теперь пути Клоуэнс и Тома расходились.
– А как поживает Бетти? – спросила Клоуэнс.
Бетти – распутная дочь лорда Деворана. Любопытно, что никто не спрашивал о леди Деворан, а ведь она еще не умерла, только живет в полном уединении; но у них в гостях все замечают, как она подглядывает из-за угла.
– Еще не выяснил. На этот раз я решил погостить у Валентина, потому что в его обществе куда приятней. Не знаю, как мой дядюшка расценит такое пренебрежение.
– Спроси у него, – попросила Клоуэнс, – устанавливал ли он капканы на своей земле.
– Зачем?
– Не важно. Просто мысль пришла в голову.
Они разошлись, не слезая с лошадей, а Том каким-то образом ухитрился так приблизиться, что одарил Клоуэнс легким поцелуем.
У Клоуэнс чуть не слетела шляпка.
– Том, ты такой замечательный. Так здорово снова повидаться, – произнесла она.
– Давай дважды в год назначать свидания. Это укрепит нашу дружбу.
II
Возвращаясь домой с чувством удовлетворения, омраченным только беспокойством за отца, Клоуэнс с удивлением обнаружила на крыльце Эндрю Блейми. Она поцеловала его и пригласила на чашку чая. Они выпили и по-дружески побеседовали.
– Я лишь зашел попрощаться, малышка кузина. Завтра отплываю с полуденным приливом, загружусь в Паре и отправляюсь в Норвегию. Подозреваю, нас не будет больше месяца, даже если дела пойдут хорошо, хотя на «Шасс-Маре» это вряд ли. Чертовы французишки умеют строить хорошо, если захотят, но не в случае со старушкой «Шасс», которую сколотили наспех. Даже последняя поездка из Суонси... Прямо как в песне – «Пришвартовался дырявый наш корабль, ура, ура, ура! Дырявый наш корабль!»
– Вот откуда, оказывается, Белла этому научились.
– Чему научилась?
– Распевать смешные песенки, и не всегда попадая в нужные ноты.
–Благодарю тебя, Клоуэнс, ты чрезвычайно добра.
Он помешал чай и протянул крепкие ноги поближе к огню.
– Эндрю, ты жалеешь, что оставил службу на пакетботах? – спросила Клоуэнс.
– У меня не было выхода, малышка кузина. Меня преследовали судебные приставы.
– Это не ответ, мой очень большой кузен.
Его густые рыжеватые брови сдвинулись.
– Я послал Джейсона и Фреда Бартона убрать грот-парус, а строп верхнего блока лопнул. Все слетели вниз, и рей и ребята. Еще повезло, что никто не пострадал. Такое не произойдет на крепко сработанном судне... Мы огибали Лендс-энд. К счастью, ветер утих, а море было спокойно.
– Ты сообщил Стивену?
– А как же. Он ведь оплачивает счета. Никому такое не понравится, понятное дело... Клоуэнс...
– Да?
– Как тебе юный Джейсон?
– Я... мало с ним виделась.
– Тебе он по душе?
– Насколько я его знаю, да. А тебе?
– Не особо. Задается, можно так сказать. Стивен проталкивает его, хочет сделать моим помощником в следующем рейсе. А у него нет опыта. Парень такого возраста должен сначала побывать юнгой. На море так устроено, всегда такой порядок; начинают с низов, готовят, убирают, драят палубу. На «Шасс-Маре» нас шестеро, и в последнем рейсе уже появились жалобы. Старикам такое не нравится.
– Полагаю, Стивен хочет для племянника лучшего.
– Да, моя хорошая. Но не думаю, что из этого выйдет толк. Ну да ладно, хватит тревожить тебя моими проблемами. Где Стивен?
– Не знаю. Наверное, еще в Труро.
– О нет, я мельком видел его утром, он выходил от шипчандлера, Прайорса, кажется, а потом взял курс на «Королевский штандарт», но у него был мрачный вид, а в последнее время мы нечасто встречались с глазу на глаз, так что я его не окликнул.
Клоуэнс помешала кочергой угли в очаге и подкинула еще.
– Почему у вас разногласия?
– Что ж, в основном из-за Джейсона. В понедельник я высказался, и он снял Джейсона с «Шасс-Маре». Мне не хватает одного моряка, думаю, в Паре найду кого-нибудь. Фреда Бартона я сделал помощником. Ему сорок восемь, женат, и у него двое детей, он ходит по морям с шестнадцати лет. И заслуживает дополнительный заработок.
Клоуэнс подумала, что Стивен, вероятно, хотел отправить Джейсона с Эндрю, чтобы она встречалась с ним пореже.
Эндрю наблюдал за ее лицом. И вдруг расхохотался.
– Ты просто прелесть и умница. Жаль, что не влюбилась в меня.
– Я всегда считала это шуткой, – она удивленно улыбнулась и распахнула глаза. – Ведь правда шуткой? О том, что наше родство не имеет значения...
– Правда и шутка – нельзя же их всегда отделять друг от друга, как ты считаешь? Ладно... Который час? Мне надо сниматься с якоря.
– Останься до прихода Стивена.
– Нужно попрощаться с родителями. Дорогая матушка до сих пор потакает единственному ягненочку.
Он встал.
– Эндрю, что ты хотел сказать?
– Когда?
– Минуту назад. Ты прервался на полуслове.
– Правда? Ну, значит, так оно и есть. Но не стоило замечать. А, ну да ладно...
– Что ладно?
– Малышка кузина, ты такая настойчивая. Ну что ж, сказать по правде... – он умолк. – Ты замечала, что когда человек начинает со слов «сказать по правде», то собирается соврать или уже соврал? Если уж говорить по-честному, когда я понял, что ты счастлива в браке со Стивеном и потеряна для остальных своих поклонников, включая меня, мои взгляды и симпатии устремились в другую сторону.
– Да? – Клоуэнс приятно удивилась. – В каком-то определенном направлении?
– В совершенно определенном направлении.
– Могу я узнать юную счастливицу?
– Узнать-то можно. Ты и так ее знаешь. Но немного. А посчитаешь ли ее или меня счастливчиками – вот тут сказать сложно.
– Ну же, давай дальше, – торопила его Клоуэнс, встав со стула. – Кто она?
– Томасин Треветан, младшая сестра Джорджа. Ты видела ее пару раз в Кардью. Джорджу Треветану двадцать шесть. Томасин двадцать.
– Как чудесно, Эндрю! А что не так? У нее к тебе нет чувств?
– Уверен, что есть. Да, это точно. Но ее отец владеет пороховыми заводами вверх по долине. Их семья зажиточная. У меня есть основания полагать, что они не считают выгодной партией для единственной дочери капитана каботажной шхуны, которая ему даже не принадлежит, без какого-либо капитала, кроме скудного жалованья.
Клоуэнс проводила его до дверей и в сгущающихся сумерках смотрела, как Эндрю бредет по крутым ступеням к гавани. Он одолжил шлюпку, чтобы доплыть до Флашинга.
Вышла луна, но сгущающиеся облака и туман над морем скрыли ее из вида. Где-то Клоуэнс прочитала такие строки: «Так иногда в тревожный час ночной встает с постели женщина больная, и горько плачет, бледный лик склоняя, исполнена печали неземной». Сегодня как раз такая луна, медленно растущая, возвышавшаяся унылой серебряной тарелкой над бухтой, а с крыш поднимались завитки дыма. Свет поблескивал тут и там. Когда опустился вечер, мирская суета стихла. Тишина поглощала даже шаги, голоса и собачий лай.
Где же Стивен? Разумеется, он был дома, ведь к ее возвращению огонь в камине уже догорал. В доме осталось что-нибудь поесть? Яйца, хлеб, масло, молоко, остатки бекона. Может, сходить к набережной и купить скумбрию или хек? Клоуэнс есть не хотелось, а Стивен, видимо, пошел куда-нибудь подкрепиться. Лучше подождать его прихода. Он вроде ждал ее сегодня, но почему-то не оставил записку.
Надо каким-то образом уговорить его проявлять большую щедрость к Эндрю. Стивен вовсе не скуп, но, вероятно, собственник по натуре и не горит желанием делиться властью. И разговор о Джейсоне будет совсем некстати.
Она понимала семью Треветан. Юноша, сын уважаемого капитана пакетботов (хотя одно время о нем ходили гадкие истории), и сам служил на пакетботах, но внезапно бросил службу ради менее уважаемой должности капитана каботажной шхуны и приобрел дурную славу пьяницы и должника. Не самая лучшая партия для единственной дочери из зажиточной семьи среднего класса с честолюбивыми планами. Клоуэнс не особо нравился Джордж Треветан, который, по ее мнению, подлизывался к Уорлегганам и беспрерывно хохотал, как будто во всех его словах скрывалась шутка. Томасин она припоминала как миниатюрную и довольно хорошенькую курносую блондинку.
Надо заняться Стивеном. Эндрю уедет по меньшей мере на месяц; будет замечательно, если к его возвращению что-то улучшится.
Она налила чашку чая, погрызла печенье и почитала «Корнуольский вестник». Но было уже поздно, а она утомилась за день. Свеча мерцала на сквозняке, источник которого Клоуэнс не обнаружила, но в глазах защипало. Клоуэнс разделась и прилегла на кровать в сорочке и халате, уверенная, что не заснет, поскольку не легла спать как положено. Но почти сразу погрузилась в глубокий сон.
Ее разбудили какие-то осторожные движения по комнате. Клоуэнс сразу села.
– Кто там? Это ты, Стивен?
– Ага, – ответил тот, – не хотел тебя будить. Половицы скрипят, как старческие кости. Спи давай.
Она сразу догадалась, что Стивен пьян. Никто другой бы не догадался, поскольку опьянение редко сказывалось на его поведении или внешности
– Ты поздно. Все в порядке?
– Поздно! – воскликнул он. – Кто бы говорил! Где ты была весь день?
– В Нампаре, разумеется. Я обещала вернуться домой к ужину, а пообедала с Валентином и Селиной, вот и все.
– Я тебя ждал! А потом снова ушел.
– Что случилось? Зажги свечу, пожалуйста.
– Нет, засыпай. До утра подождет.
У кровати лежал трут, Клоуэнс высекла огонь и зажгла свечной огарок. Пока огонек разгорался, Стивен стоял у туалетного столика в одной сорочке. Сюртук валялся на полу. Стивен выглядел больным.
Она быстро поднялась с кровати.
– Давай приготовлю тебе поесть.
– Я не голоден, – грубо ответил Стивен. – Перекусил с «Королевском штандарте» с парой ребят. Остался поиграть в бильярд.
И не только перекусил.
– Стивен. Иди сюда и сядь со мной на кровать. Прости, что опоздала, но я правда говорила, что вернусь к ужину. Что-то стряслось, пока я была в отъезде?
– Ага, можно и так сказать. – Стивен не стал подходить к кровати, а сел в высокое кресло у окна. Клоуэнс села на кровать, подогнув колени, и смотрела на него.
– Что-то с кораблями?
– Если бы так просто. Все случилось вчера днем. Мне бы не помешала твоя поддержка, когда я вернулся. Но ты же уехала в Нампару!
Она осторожно переждала этот порыв, понимая, что Стивен пытается переложить на нее часть вины за случившееся.
– Что-то случилось в Труро?
– Ну вот. Догадалась.
– Так расскажи, Стивен! Что я могу сказать, когда сама ничего не знаю?
Он почесал подбородок.
– Это случилось вчера днем. Меня вызвали в банк. Когда я вошел, там был сам Уорлегган и тот парень Ландер, его главный клерк, или кто он там. Мол, хотели меня увидеть, потому что просмотрели мои бухгалтерские книги и все такое, и нашли там несоответствия. Несоответствия! Интересно почему, когда все мои счетные книги, с тех пор как я стал с ними сотрудничать, находились под пристальным вниманием Ландера! Я сказал об этом. Но те в ответ, мол, они учитывали цифры, которые я им дал, а некоторые цифры, по их мнению, поддельные. Поддельные! Что, черт побери, мне на это ответить? Несоответствие на фунт или пару фунтов, вероятно. Но все это простые ошибки и всякая мелочь! Вот так заводиться не из-за чего. А они прямо ополчились на меня! Мелочь здесь, мелочь там. Понимаешь, я не мелочный и не трясусь над каждым пенни. Я мог бы обмануть банк – умышленно обмануть на сотни фунтов! А их лица! Дева Мария, их лица! Словно я преступник. Клоуэнс, я тебе даже передать не могу, каково мне было...
– И что случилось потом? Это значит, тебе придется в будущем нанять клерка? Если так, то...
– В будущем? Нет никакого будущего! Уж точно не у Уорлеггана. Они требуют, чтобы я вернул всю ссуду, и советуют подыскать другой банк! Дали две недели! Две!
Клоуэнс подогнула ноги под себя. Но заледенела душа, а не тело.
– И ты сможешь?
– Найти другой банк? Какая на это надежда? Совсем скоро станет известно, что Уорлегган отозвал ссуду и требует уплаты. А когда узнают причину – а Уорлегган уж точно перетолкует все хуже некуда – кто станет связываться с так называемым жуликом?
Клоуэнс встала, спустилась по лестнице и взяла початую бутылку бренди и пару бокалов. Для него перебор, но Клоуэнс было просто необходимо выпить. Подкатывала тошнота.
Оба выпили. У нее перехватило дыхание.
– Если такое случится...
– Банкротство. – Стивен оперся о спинку стула. – Я банкрот. Не смогу покрыть долги. Даже начать их покрывать.
– Три корабля.
– Купить и продать – это разные вещи. Особенно в такой спешке.
– Сколько мы задолжали?
– Есть постоянный кредит в размере трех тысяч фунтов под залог кораблей. А еще я подписал несколько векселей – они не обеспечены сделками, просто кредит.
– Сколько в итоге?
Он раздраженно махнул рукой.
– Не знаю точно. Может, восемьсот фунтов.
Клоуэнс поперхнулась бренди.
– Но они не могут так поступить, Стивен! Мы их друзья. Мы гостили у них дома! Охотились вместе с Харриет! Может, ты придал слишком большое значение угрозе? Может, Джордж рассердился, наговорил невесть чего и остынет через пару дней...
– Самое странное, – продолжил Стивен, – говорил в основном Ландер, а Джорджу как будто это все доставляло удовольствие. Пару раз я ловил его взгляд, и там словно притаилась злоба. Я стал задумываться... Как ты считаешь, он втянул меня во все это, с охотой одолжил денег, чтобы однажды уничтожить? Тебе не кажется, что это способ отомстить тебе и твоему отцу? Старая вражда Полдарка с Уорлегганом?
Клоуэнс покачала головой.
– Джордж всегда относился ко мне хорошо еще до встречи с тобой. Не думаю, что он настолько коварен... Опасность всегда была, это понятно. Многие нас предупреждали, когда мы пришли к нему впервые.
– Когда я впервые к нему пришел, – горько проговорил Стивен. – Ты предупреждала. Но я не думал, что пострадаю из-за старой вражды!
– Теперь ты меня в этом обвиняешь?
– Нет, конечно же, нет.
Но ему явно хотелось спихнуть с себя некоторую долю вины.
– Что будешь делать?
– Что делал весь вчерашний вечер и сегодняшний день. Искал кого-то, ну хоть кого-нибудь, кто даст мне передышку!
– И есть такой?
– Ни единого человека. Само собой, сегодня я снова наведался в банк Карна, в котором держал счета до Уорлеггана, но там не заинтересованы. Я мог бы раздобыть у них восемьсот фунтов, но они хотят один или пару кораблей. Два дня я пытался в «Королевском штандарте», ты ведь знаешь, там встречаются почти все капитаны пакетботов, агенты, торговцы, шипчандлеры. Часто, когда спускаешь на воду судно, для торговли или еще чего, люди покупают долю почти так же, как при открытии шахты, как я взял две доли в Уил-Лежер, так и люди покупают долю корабля. Я подумал, может, если разделить, скажем, на шестьдесят четыре доли по сотне фунтов за каждую, то все проблемы уладятся. Может, даже по пятьдесят фунтов за долю помогут нам справиться. Но знаешь, что я получил? Капитан Бюллер сказал, что может взять только одну долю. А Джим Прайор сказал, что возьмет две, если банк гарантирует десять. – Стивен налил еще. – Когда только начинаешь, всё совсем иначе. Стоит заложить фундамент, и люди придут. Но все знают, что у меня вроде как поддержка Уорлеггана, тогда зачем мне их деньги?
– И как ты поступишь?
– Вряд ли я могу что-нибудь сделать. Джордж Уорлегган поймал меня в ловушку, и оттуда не так-то легко выбраться. Я могу отправиться в тюрьму!
– Есть банк Корнуолла в Труро, – предложила Клоуэнс.
– Ты про отцовский банк?
– Это не банк моего отца, Стивен, иначе и проблем бы не было. Он лишь мелкий акционер. Но я уверена, они вмешаются, если нависнет хоть малейшая угроза тюрьмы. Будь отец здесь...
– Все равно будет непросто, – ответил Стивен. – Я не могу вот так явиться к тестю и попросить любезно одолжить мне четыре тысячи фунтов, чтобы избежать тюрьмы!
Наступило долгое молчание.
– Ложись спать, дорогой, – наконец сказала Клоуэнс. – Утро вечера мудренее.
Стивен усмехнулся.
– Что-то сомневаюсь в этом. Банк Уорлеггана очень влиятельный. Если он мне откажет, никто не захочет иметь со мной дел. Если продам все три корабля и всё равно не хватит пятисот фунтов, может, банк Корнуолла и рискнет вытащить меня из передряги. Раз ты моя жена, они не могут поступить иначе. Но в остальном, я полагаю, все потеряно.
III
– Вы продолжаете отрицать, Полдарк, – сказал Тальен, – что ничего не знали о шпионской деятельности мадемуазель де ла Блаш. Нам сложно в это поверить.
– Почему же? Я познакомился с ней в феврале, когда впервые приехал в Париж.
Тальен повертел в руках наглазную повязку. Пока глаз за ней скрывался, он казался менее зловещим.
– Нам известно, что это неправда. Вы познакомились в Англии еще до высадки во Франции десанта в поддержку восстания в пользу Бурбонов в 1795 году. У нас есть основания полагать, что вы встречались в Париже в 1803 году. Поскольку вы часто служите агентом британского правительства, весьма вероятно, что с тех пор вы поддерживаете связь.
Росс встал и подошел к зарешеченному окну. Они находились в комнате, а не в тюремной камере, пусть и небольшой по размеру.
– Я приехал в Париж в 1803 году с другом-доктором и попытался отыскать мадемуазель де ла Блаш, потому что ее жених Шарль де Сомбрей передал мне кольцо перед тем, как по вашему приказу его убили ваши приспешники. Мне не удалось найти мадемуазель де ла Блаш, поскольку ее не было в Париже. Она вышла замуж за барона Эттмайера и проживала в Вене. Вы придумали еще какие-нибудь обвинения?
– О, есть кое-какие, – ответил Тальен. – Например, одно оскорбление, о котором вы уже подзабыли.
– Ну конечно, разве вы могли о таком забыть, – съязвил Росс.
Тальен взглянул на караульного у дверей. Только его присутствие нарушало их уединенную беседу.
– Гильотина уничтожила многих людей и гораздо лучше вас, сэр Росс. Гораздо ценнее вас, сэр Росс. Это была потеря мирового масштаба, в отличие от вас, сэр Росс. К сожалению, Пожилая Дама вышла из моды. Стала чересчур жадной. Вы удивитесь, но под конец я пощадил многих людей. Многих, в особенности женщин. А теперь мадам Гильотина предназначена для воров и преступников. А предателей и шпионов будут расстреливать.
Росс исподлобья взирал на расположившегося в удобном кресле Тальена. Доносился еле ощутимый запах лаванды.
– Этот разговор имеет какую-то цель?
– Разумеется, назовите имена и опишите всех людей, с которыми познакомились в доме де ла Блаш.
– Я никого не знаю. Мы с женой приехали как друзья, провели несколько вечеров вместе, вспоминали давние времена, когда был жив Шарль де Сомбрей. Мне неизвестно, шпионка ли она, но даже если и так, она мне в этом не признавалась.
– Да ну, еще раз подумайте. Неужто два признанных шпиона встречаются и обсуждают погоду в типично английской манере или, быть может, выступление в опере? Неужели так оно и есть, а?
– Что-то в этом духе. Еще мадемуазель де ла Блаш помогала моей жене с покупками.
– И, разумеется, покинула Париж до вашего возвращения?
– С данным обстоятельством, – ответил Росс, – вы знакомы лучше меня. Я лишь знаю, что моя семья покинула Париж девятнадцатого числа, к счастью, как оказалось.
– О, безусловно, мы бы ее отпустили. Такая красивая женщина.
– Тогда по какому праву вы ущемляете мою свободу?
– Месье, нам известно, что вы шпион!
– Я неоднократно просил вашу охрану организовать встречу с послом.
– Увы, в конце прошлого месяца он сбежал из Парижа с поджатым хвостом. Несомненно, присоединился к бывшему королю Людовику. Англия не признала императора, так что теперь во Франции нет представительства этой страны. Ваше посольство закрыто.
– Тогда я требую встречи с императором.
– Увы, он слишком занят государственными делами и пытается навести порядок после одиннадцати месяцев дрянного правления Бурбона.
– Он знает, что меня держат здесь без суда и следствия?
– Не имею ни малейшего представления, месье.
– По-моему, он осознает, как и вы, что если захочет и дальше поддерживать дружеские отношения с Англией, то неразумно лишать свободы ее гражданина, в особенности из посольства.
– Вряд ли император станет отвлекаться на такие пустяки.
– И все же я не считаю, что он отнесется с одобрением к тому, что его подчиненные, Фуше и вы, держите британского подданного под стражей просто из прихоти.
Тальен зажег сигарету. Россу закурить он не предложил.
Когда дым рассеялся, Тальен спросил:
– Вы жалуетесь на дурное обращение?
– Я жалуюсь на заточение!
–Но вас кормят и обеспечили жильем, часовой прогулкой в день и парижскими газетами.
– Я жалуюсь на заточение.
– Хотите женщину? Это можно устроить, если пожелаете.
– Благодарю, но воздержусь.
– Что ж, понимаю, трудно будет угодить тому, у кого в постели сама леди Полдарк.
Росс промолчал. Он старался сохранить самообладание. Тальен встал, но Росс не оглянулся. По-видимому, беседа подходила к концу.
В дверях Тальен произнес:
– Поймите, месье, как только вы расскажете нам о мадемуазель де ла Блаш, вас освободят.
– Могу ли я узнать, что случилось с полковником де ла Блашем?
– Сбежал, как и сестра, а простым людям пришлось оплатить счет.
Росс вздохнул.
– Я неоднократно повторял, что мало знаю о де ла Блашах. Рассказать о них еще что-нибудь – значит просто выдумать. Поставленное вами условие – всего лишь дешевая уловка и глупая месть. Любой добропорядочный француз постыдился бы такого.
Тальен выдохнул дым. Россу хотелось закурить, но он промолчал.
– Я посоветуюсь с коллегами, – ответил Тальен. – Мне кажется, если вы откажетесь сотрудничать, вас вывезут из Парижа. Здесь отсутствуют надлежащие условия для жилья. Поедете на следующей неделе. Но разумеется, вам известно, – добавил он с хитрой ухмылкой, – что свобода в ваших руках.
– Вам прекрасно известно, что нет, – ответил Росс.
