Текст книги "Гора (ЛП)"

Автор книги: Уильям Олли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Гарри Эдвардс смотрел, как Камаро с ревом несется по шоссе, и улыбался от уха до уха, глядя на ухмылку на лице Чарли, когда тот въезжал на стоянку, выражающую полное удовлетворение, которое сказало Гарри все, что ему нужно было знать. Он его заполучил. Теперь оставалось только посмотреть, как высоко он сможет поднять ставку. Если ему удастся раскрутить Чарли, то в итоге сможет получить гораздо больше, чем предполагал. Он уповал, на то, чтобы в парне была хоть капля азарта. Если нет, то Гарри в любом случае получит свои 10 000 долларов и солидную прибыль.

Рисковый Гарри^[2], так его называли, и не зря. Он владел единственной торговой площадкой поддержанных автомобилей в Уивертоне, штат Северная Каролина, и держал ее заполненной всем, начиная от побитой кучи хлама и заканчивая вишнево-красным Камаро, который привлек внимание Чарли Роджерса, и вплоть до своей жемчужины: зеленого джипа Чероки, который Гарри приобрел в мастерской, где работал его двоюродный брат в Эшвилле. Многие из автомобилей Гарри были приобретены у его кузена – почти половина, если быть точным. Остальное – это обмен, а также те машины или грузовики, которые он подобрал побитыми на дороге или заполучил с помощью мошенничества.

Рост Гарри составлял шесть футов. Его волосы были седыми, но небесно-голубые глаза были живыми, как у подростка. Выцветшие джинсы и рубашку в ковбойском стиле он не снимал больше лет, чем мог вспомнить, а соломенная ковбойская шляпа защищала его голову от солнца. Он шагнул вправо, когда машина остановилась рядом с ним, и с улыбкой приветствовал Чарли.

– Все, как я и говорил, не так ли?

Чарли сделал шаг назад, глядя на машину, как гордый отец, любующийся своим новорожденным ребенком.

– Все и даже больше.

– Пятнадцать тысяч, – сказал Гарри, но Чарли покачал головой.

– Слишком дорого.

– Слишком дорого?

– Могу предложить семь с половиной.

– Ты думаешь, что если встречаешься с моей племянницей, я отдам ее тебе за бесценок? Ты знаешь, что это за машина? Я не стану отдавать ее за половину цены, сынок.

– Ну, черт возьми, ты же торговец, – сказал Чарли, обводя рукой стоянку.

– Да, это все мои лошадки, – сказал Гарри, улыбаясь.

– Тогда давай немного поторгуемся. Ты уступишь немного, я накину немного, и посмотрим, что у нас получится.

Гарри, скрестив руки на груди, склонил голову набок, окинув Чарли таким же оценивающим взглядом, каким окинул бы покупаемую машину. Он выпрямился, на мгновение поджал губы, а затем сказал:

– Я согласен на девять с половиной. И ни центом меньше.

– Как насчет восьми?

– Девять с половиной. Это последняя цена.

– Ну же, Гарри, не жадничай.

– Вот что я тебе скажу. Я подброшу монету. Если выпадет орел, ты отдаешь мне пять тысяч долларов и свой побитый грузовик в обмен на Камаро.

Глаза Чарли расширились; улыбка, появившаяся на его лице, тоже.

– Если выпадет решка, то за Камаро я возьму тринадцать тысяч. И твой грузовик. Что скажешь на это?

Чарли посмотрел на машину, потом снова на Гарри.

– Ну и ну, я не знаю, – сказал он.

– Хмпф. Я думал, ты хочешь немного поторговаться.

– Я не хочу оказаться должен тебе тринадцать тысяч долларов за машину стоимостью восемь тысяч долларов!

– Быстро сдаешься, когда доходит до дела. Да? Похоже, мы возвращаемся к девяти с половиной тысячам.

– Я зарабатываю всего двенадцать долларов в час на мельнице!

– Ей-богу, ты живешь с родителями, не так ли?

Чарли глубоко вздохнул, подошел, положил руку на капот Камаро и почувствовал тепло двигателя, который все еще тикал после пробной поездки. Он посмотрел на свой собственный ржавый кусок металла, а затем прислонился к Камаро, чувствуя его тепло.

– Бросаем монетку, да?

Ухмыляясь, Гарри сказал:

– Вот почему меня называют Рисковым Гарри.

И Чарли принял решение. Он понял, что эта машина должна быть его, как только двигатель Камаро взревел, и автомобиль с ревом понесся по шоссе.

– Пять тысяч долларов.

– Или тринадцать.

– Давай сделаем это.

– Ну вот, теперь ты заговорил, как мужик, – сказал Гарри. Он достал из кармана горсть мелочи и вытащил оттуда серебряный доллар. – Орел – ты проиграл, решка – я выиграл.

– Охренел! – Чарли с угрожающим видом направился к Гарри.

Тот рассмеялся.

– Просто прикалываюсь над тобой. Орел – ты, решка – я. Понял? Все ясно?

– Да. Без жульничества.

На лбу Чарли выступили бисеринки пота, и Гарри заметил легкую дрожь в его руках. Зажав монету между большим и указательным пальцами, он улыбнулся Чарли.

– Подожди минутку! – остановил его парень.

– Что, опять нервы сдали?

Чарли подошел к Гарри.

– Дай мне посмотреть на монету.

– Зачем?

Чарли протянул к нему раскрытую ладонь.

– Дай сюда, – и Гарри положил монету ему в руку. Чарли посмотрел на контур Кеннеди на лицевой стороне монеты. – Сукин сын, – сказал он, перевернув ее и увидев на противоположной стороне такое же изображение, а затем повернулся и швырнул монету через стоянку в поле, граничащее с ним.

– Что ты, блядь, делаешь!

– Ты жуликоватый сукин сын!

– Что?

– Это была двухрешковая монета, сукин сын!

– Херня. Черт возьми, Чарли Роджерс, ты только что выбросил мою счастливую монету. – Гарри достал из кармана четвертак. – Вот, – сказал он и протянул его Чарли. – Кидай сам.

– Что?

– Что? А как ты думаешь? Брось ее сам!

Чарли положил монету в руку, которая дрожала так сильно, что он едва мог ее удержать.

– Хочешь, чтобы я подбросил ее? – с лукавой искоркой в глазах спросил Гарри.

– Нет, черт возьми! – воскликнул Чарли, а затем подкинул монету.

Глава 4

Бар Фарли был настоящей халупой: квадратное деревянное строение с грубыми дощатыми стенами снаружи и дешевыми панелями из пластика внутри. В двух передних окнах, выходящих на шоссе, висел мигающий неон: в одном – вывеска Будвейзер, в другом – Курс. Столы были расставлены как попало на грязном белом кафельном полу, усеянному опилками и скорлупой от арахиса. Два бильярдных стола стояли бок о бок в нескольких футах друг от друга в центре большого зала. Вдоль одной из стен стояли пинбольные автоматы и видеоигры, безмолвные в столь ранний час. Негромко звучала мелодия Бун Джови из старого музыкального автомата, стоявшего между автоматами с пинболом и аркадными играми. Барабанная установка, колонки, усилители и микрофонные стойки стояли на возвышенной сцене в дальнем конце помещения. Перед сценой была большая свободная площадка, окруженная столами и стульями, на которой танцевали посетители бара в разгар вечера, но сейчас она была пуста, как практически и сам бар.

Громкий треск сталкивающихся бильярдных шаров громом прозвучал в зале, когда Марк и Эдди подошли к стойке бара. Трое парней окружили бильярдный стол, двое держали кии, а третий наблюдал, как его друг наклоняется, чтобы сделать следующий удар. Через несколько табуретов от Марка и Эдди сидели две молодые женщины, на барной стойке перед ними стояла пара кружек с пивом и наполовину полный кувшин. Прямые светлые волосы каскадом струились по спине той, что сидела ближе к ним. У другой была стрижка пикси на коротких каштановых волосах. Она была стройной и подтянутой, с подвижной фигурой. Возможно, танцовщица или спортсменка. Кем бы она ни была, она понравилась Эдди, который не трахался с тех пор, как он последний раз оприходовал Вики за две ночи до того, как перекинул гитару через плечо и отправился из Джексонвилла.

Бармен Фарли спросил парней:

– Чем могу помочь?

– Роллинг Рок есть? – спросил Марк.

– Будвейзер и Миллер, Курс и Майк и их кузены Лайт, Хейнкель, если ты твердо намерен получить экзотику. – Фарли достал пачку Мальборо из кармана своей зеленой клетчатой фланелевой рубашки. Невысокий, с бочкообразной грудью и густыми кустистыми бровями, он носил свои черные волосы зачесанными назад. Бармен вытряхнул сигарету, прикурил ее и положил пачку на барную стойку, тонкая лента дыма потянулась к потолку, когда он положил сигарету в черную пластиковую пепельницу. – Так что будем пить? – спросил он.

– Пару Курс, – сказал Марк, кивнув на блондинку, которая хихикнула и прошептала что-то на ухо своей подружке. Та повернулась посмотреть, улыбнулась и быстро отвела взгляд.

– Как насчет арахиса, Фарли? – сказала блондинка.

Фарли зачерпнул под барной стойкой из ящика арахиса и высыпал его в деревянную миску, подвинув ее девушкам. Затем он достал из холодильника пару бутылок, и поставил их перед Марком и Эдди. Парни схватили их и жадно отпили.

После этого Марк подошел к девушкам, оставив Эдди допивать свою бутылку.

– Привет, леди, – сказал Марк.

Блондинка окинула его долгим взглядом и ответила:

– Привет тебе, милашка, – что вызвало улыбку на лице Марка, и еще одно хихиканье ее подруги. – Как тебя зовут? – спросила она его.

– Марк, – ответил он и хлебнул еще из бутылки.

– Откуда ты, Марк? Не отсюда, это точно, не с этим. – Она протянула руку, поглаживая длинную прядь его прямых каштановых волос. – Я бы тебя уже заметила.

– Заметила бы, да?

– Это уж точно.

Марк кивнул Эдди, и тот присоединился к ним. Он встал у плеча Марка, прислонившегося к барной стойке.

– Это мой приятель, Эдди, король южных рокеров.

– О, правда?

Эдди пытался что-то промямлить, но блондинка перебила его:

– Ну, Марк, Эдди. Я Тельма, а это...

– Дай угадаю, – отпарировал Марк. – Луиза^[3].

Брюнетка вздохнула, и Тельма рассмеялась.

– Вряд ли, – сказала она. – Бренда. Бренда и Тель, к вашим услугам.

– Ну, Бренда, Тель. – Марк поднял свою бутылку в тосте. – Очень приятно познакомиться с вами. Мы с Эдди приехали в город, чтобы...

– Эй!

Эдди повернулся и увидел парня, идущего через зал с бильярдным кием. Высокий и худой, он был одет в джинсы, сине-белую полосатую рубашку-поло и выцветшую джинсовую куртку. На голове у него была кепка "Каролинские пантеры" задом наперед. Он быстро приближался с разъяренным выражением лица. Парень остановился перед Марком, стукнул толстым концом кия по его руке и сказал:

– Какого черта, Тель?

– О, Джимми, – сказала она. – Дай мне передохнуть.

– Что я тебе говорил?

– Может, хватит?

– Эй, – сказал Марк. – Мы просто...

Джимми замахнулся кием.

– Заткнись, блядь!

– Эй, – повысил голос Марк.

– Господи, – пробормотал Эдди, а затем посмотрел вниз, чтобы проверить, нет ли у парня змей на его ковбойских сапогах, и подумал, успеет ли он обрушить свою бутылку пива на голову парня, прежде чем кий проломит череп Марка. Парень, с которым Джимми играл в бильярд, склонился над музыкальным автоматом. Мгновение спустя зал заполнила песня "So Caught Up In You" группы 38 Special.

– Черт побери! – крикнула Тель.

Фарли постучал битой о столешницу, перегнулся через стойку и сказал:

– Все разборки – на улице.

– Не лезь, Фарли, – сказал Джимми, и Фарли сильно хлопнул битой по столу.

– Я сказал, на улицу!

Тель спрыгнула со своего барного стула. Загородив Эдди, она сказала:

– Может, хватит уже? Господи, Джимми, мне двадцать три года, ради всего святого.

– Мы говорили об этом.

– Да, мы говорили об этом, и я сказала тебе остыть. Так что остынь, блядь!

– Чувак, – окликнул парня один из друзей Джимми, тот, который был у музыкального автомата, а теперь вернулся к бильярдному столу. – Оставь свою сестру в покое.

– Да, – сказал Марк. – Остынь, пока не пострадал.

– Пострадал? Это ты сейчас у меня пострадаешь, ублюдок, клянусь ебаной матерью!

– Я даже не знаю твою мать, – парировал Марк, словно нарочно выводя парня из себя.

– Не надо! – воскликнула Тельма, зная, что будет дальше, однако предотвратить этого не смогла. Джимми взмахнул кием, Марк увернулся, кий пролетел по широкой дуге и врезался в лицо Фарли, откинув того назад, и от удара тот выронил биту.

– Черт побери! – крикнул он, зажав рукой ухо.

Когда Джимми сделал неуверенный шаг назад, Фарли наклонился, схватил свою биту, встал и потряс ею вслед Джимми, который к этому времени уже отошел к бильярдным столам.

– Ты сукин сын!

– Мне... мне жаль... Фарли, мне жаль. Правда...

– Ах ты мелкий членосос!

– Он не хотел этого, – крикнула Тельма, когда Фарли оббежал стойку бара, и бросился за Джимми и его приятелями, которые побежали к двери. Фарли выбежал за ними на крыльцо, громко ругаясь. С улицы послышались хлопки закрывающихся автомобильных дверей и визг шин. Марк и Эдди ошарашено смотрели друг на друга.

Марк повернулся к Тель, который улыбалась ему.

– Что, – спросил он. – Что это было?

– Он просто... слишком опекает ее, – сказала Бренда, и Эдди был рад услышать от нее хоть слово, потому как думал, что единственное, что она может делать, это сидеть и хихикать.

– Чрезмерная забота – это одно, – сказал Эдди. – Но это было нечто из ряда вон выходящее.

– Ни хрена себе, – сказал Марк.

– Ну, – сказала Бренда. – Несколько дней назад здесь пропала девчонка. Разозлилась на своего папашу и ушла из дома. С тех пор ее никто не видел, и люди беспокоятся о ней.

– Большинство людей, то есть, – добавила Тельма, и Бренда кивнула.

– Большинство? – сказал Эдди.

– Да, – повторила Бренда. – Некоторые думают, что она сбежала, потому что у нее неблагополучная семья, ее папаша всегда лупил ее братьев, иногда и ее тоже.

– Она не сбежала, но уже не вернется, – загадочно сказала Тель, и Марк хотел было уже уточнить, почему она так уверенно говорит об этом, когда Фарли ворвался в зал, ругаясь и рассыпаясь в обещаниях поквитаться "с этим маленьким ублюдком, когда тот попадет к нему в руки". Бармен прошел за барную стойку, его бита громыхнула и покатилась по полу, когда он бросил ее на пол, на его голове уже вздулась шишка, а лицо исказилось от злости.

Фарли схватил полотенце для посуды и на мгновение замер, глядя в сторону улицы.

– Черт побери, – сказал он, а затем сжал полотенце в кулаке и прошел через двойные двери слева позади себя.

– Может, нам стоит уйти, – сказала Бренда.

– Может, и стоит, – согласилась Тельма.

– Подождите, мы вас проводим, – сказал Марк, когда Фарли ворвался через двойные двери, морщась и прижимая к голове полотенце. Он шевельнул рукой, и из полотенца выскочил кубик льда.

– Черт возьми, Тель, – сказал он. – Я не собираюсь мириться с этим дерьмом, не в своем баре.

– Фарли, – сказала она. – Мне так жаль.

– Да, но он будет сожалеть об этом сильнее, когда я вызову копов на его задницу.

– Давай, вызывай, Фарли, – пожала она плечами.

Фарли отнял полотенце от головы. Шишка выглядела ничуть не меньше, чем когда он ворвался с улицы. На самом деле, казалась гораздо больше.

Эдди повернулся, чтобы скрыть ухмылку, расплывшуюся по его лицу.

– Не волнуйся, я не собираюсь звонить в полицию, – проворчал Фарли. – Но вот что я тебе скажу: я надеру его тощую задницу, когда увижу в следующий раз.

– Ты знаешь, что он не хотел этого.

– Мне плевать, хотел он этого или нет, в следующий раз...

– Да, – сказал Марк. – Если бы я не увернулся...

– Да, именно так. Если бы ты не увернулся, я бы не стоял здесь, прижимая к голове пакет со льдом. Может, мне стоит надрать и тебе задницу!

– Хо! – воскликнул Марк, ухмыляясь, вытянув руки перед собой.

– Ну и хрен с ним, – сказал Фарли, морщась, прикладывая лед на ушибленное место. – Просто убирайтесь отсюда – все вы.

* * *

Снаружи, на деревянном крыльце, Марк посмотрел на время. Было четыре часа. Скоро его мать вернется домой. Они поужинают и обсудят дела, прежде чем одолжить ее машину, чтобы немного разведать обстановку. Перед домом с ревом пронесся вишнево-красный Камаро с откидным верхом, за машиной поднялись облака пыли, когда она начала разворачиваться на грунтовой площадке.

У Бренды отвисла челюсть, а глаза Тель расширились.

– У Фарли будет припадок! – сказал Тельма.

– Будет? – спросил Марк, когда Камаро прекратил свое круговое вращение и выехал с парковки. – Он уже в припадке.

Глава 5

Том Трабер откинулся на стуле, глядя прямо перед собой, упираясь ладонями в стол. У него было подтянутое, мускулистое тело человека, выросшего на ферме, хотя прошло уже много лет с тех пор, как он на ней работал, и каштановые коротко стриженные волосы.  В свои тридцать лет он чувствовал себя еще мальчишкой в мужском теле, но в маленькой горной общине был представителем закона. Когда Мэри Джексон села напротив него, он уделил ей все свое внимание, и хотя уже понял, что не случилось ничего экстраординарного, все равно выразил искреннее беспокойство, когда она сказала ему, что Синди все еще не вернулась домой.

– Вы звонили своим родственникам, чтобы узнать, не могла ли она пойти к кому-то из них?

– Они бы позвонили мне, если бы она появилась. Она не появится... с ней что-то случилось. – Мэри достала салфетку из своей открытой сумочки и промокнула ею глаза. – Я знаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься. Синди не убегала. Она...

– Мэри, то же самое вы говорили, когда приходили сюда в среду утром. Что звонили из школы, потому что она прогуливала, а Мерл на нее наехал, и она с криками выбежала из дома.

– С ней что-то случилось! Я знаю это! Я чувствую это!

– Мэри...

Мэри вздохнула. Она выглядела усталой и осунувшейся, как будто не спала всю ночь, ее хрупкие плечи ссутулились под тяжестью беспокойства о своей дочери. Выражение лица женщины было таким, без которого Трабер никогда ее не видел – усталость от того, что никогда не знаешь, в каком настроении ее пьяный муж войдет в дверь и на ком он может выместить свою озлобленность. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало смирение:

– Я просто так волнуюсь за нее.

– Я знаю, что беспокоитесь.

– Я знаю, что это не первый раз, когда она убегает, но она всегда возвращалась раньше.

– Слушайте, если ее никто не видел, это не значит, что с ней что-то случилось. Может, она решила, что с нее хватит Мерла. Он там на вас довольно жестко наезжает, знаете ли.

– Но у нее нет ни денег, ни одежды, ей некуда идти. Она не может же вечно скитаться.

Трабер поерзал на своем стуле. Его внимание привлек звук отъезжающей машины, и он посмотрел в окно, а затем снова на расстроенную женщину напротив себя.

– Мэри, я знаю, что вы расстроены, но она не первая девчонка, которая уезжает отсюда. Некоторые возвращаются, а некоторые так и не возвращаются... Черт, это не то место, куда хочется вернуться. Возможно, она прибилась к какому-нибудь дальнобойщику, отправляющемуся в большой город. Думаю, она выйдет на связь...

– А что если нет, Том? Что, если она ушла в горы и бродит, заблудившись в лесу, или попала в руки этого чертова клана Джонсонов?

Мэри выпрямилась. Сузив глаза, она посмотрела на Трабера холодным, жестким взглядом.

– Она может быть где угодно, и мне кажется, что вместо того, чтобы сидеть здесь и делать все, что в твоих силах, чтобы убедить меня, что моя дочь не в беде, ты бы оторвал свою задницу и попытался найти ее. Ты здесь закон и порядок, не так ли?

– Притормози, Мэри. Нас только двое, ты знаешь – я и Ральф. Я поговорил с ее друзьями, соседями. Что еще, по-твоему, я должен сделать?

Мэри встала, уперлась руками в стол и наклонилась вперед. Не сводя глаз с Трабера, она сказала:

– Если моя дочь найдется мертвой в этом лесу, ты пожалеешь, что не сделал ничего, чтобы предотвратить это.

Глава 6

Гарри рыскал в кустах минут тридцать, прежде чем вытащил из зарослей свою счастливую монету. Он продирался сквозь сорняки, возвращаясь к стоянке, пот заструился по его лбу, капая на землю, когда он наклонился, чтобы смахнуть репейники, прицепившиеся к его штанам. Он встал, снял шляпу и протер рукавом рубашки лоб. Ветерок, дующий через долину, был охлаждающим, и он постоял немного в тишине, наслаждаясь им.

Он жутко расстроился, когда Чарли одержал победу, но это был не конец света, даже близко. Если бы выгорел трюк с монетой, он бы стал на восемь тысяч долларов богаче. Но и пять тысяч были неплохим уловом за перегон угнанной машину из Эшвилла. Где-то найдешь, где-то потеряешь. Вот почему его зовут Рисковым. И Рисковый Гарри Эдвардс выиграл гораздо больше, чем проиграл. Он все равно сорвал куш в этом деле.

Хотя поражение было неприятным.

Было уже пять часов, и ему было достаточно сегодняшнего заработка. Он решил закрыться и отправится к Фарли, чтобы выпить пива и съесть гамбургер, побродить вокруг и посмотреть на молодняк. Через некоторое время в заведении начнется оживление, и к тому времени он уже будет навеселе. Как раз то, что ему нравилось. Кто знает, может быть, одна из этих маленьких кошечек будет ласкова к нему. Такое уже случалось, и, как надеялся Гарри, случится еще.

Машина, въехавшая на стоянку, привлекла его внимание, и Гарри развернулся, не дойдя до трейлера. Повернувшись, он увидел, что в его сторону движется старый побитый армейский джип. И это могло означать только одно: Элберт Джонсон и его выводок безродных ублюдков угнали еще один автомобиль, а поскольку у них не было ни малейшего представления о том, как превратить украденную машину в наличные деньги, то были вынуждены привести ее к единственному человеку в округе, который это мог сделать: Рисковому Гарри. Но сам Элберт, восьмидесятисемилетний патриарх семейства, никогда не покидал свою гору и всегда посылал старшего сына заниматься делами.

Гарри направился к джипу, который с грохотом остановился посреди стоянки. Старая реликвия представляла собой ржавую массу пятен и шелушащейся камуфляжной краски, потускневшей под толстым слоем грязи, покрывающим ходовую часть, а через середину лобового стекла проходила диагональная трещина. Гарри удивлялся, как, черт возьми, им удалось вообще ехать на этой штуке. Он постоял мгновение, разглядывая ее, прежде чем наконец сказал:

– Ты не пробовал ее помыть?

Уиллем Джонсон, склонил голову набок, заглушил двигатель и сказал:

– На кой черт мне это надо? Какого черта я должен ее мыть?

– Чтобы грязь с нее не отваливалась вместе с краской и деталями, я думаю. И что, ты хочешь втюхать мне эту штуку? – Гарри засмеялся.

– У меня есть кое-что для тебя.

– Да, я так и понял. Что это и где это?

– Совершенно новый внедорожник, и Арли припарковал его за твоим сараем.

– Где ты его взял?

– Там же, где и прошлый.

– Понятно. – Гарри не знал наверняка, где или как они достали все те машины, которые он приобрел у них, и не был уверен, что хочет это знать. Но он не собирался отказываться от легких денег, поэтому сказал: – Давай я закрою дверь и встретимся там.

Уиллем завел джип, и Гарри направился к трейлеру, поднялся по ступенькам и вошел внутрь к своему столу, пока Уиллем с грохотом выезжал на шоссе. Договор о продаже автомобиля Чарли Роджерсу лежал на столе там, где Гарри его оставил, – не такая уж большая потеря теперь, с учетом поступления очередного улова. Он открыл ящик стола, достал посеребренный револьвер и положил его на стол. Его пиджак висел на оленьих рогах, украшавших стену. Он снял его, надел, сунул револьвер в карман и вышел за дверь, к пикапу, припаркованному позади трейлера. Забравшись внутрь, он повернул ключ зажигания, двигатель ожил, и он вырулил на шоссе.

У Гарри дела шли хорошо. С двоюродным братом, работающим в автомастерской, и другим двоюродным братом, работающим в автоинспекции, у него все было очень хорошо. А эти горцы только поднимали его бизнес с каждой своей поставкой. За последние семь лет он выкупил у них двадцать автомобилей. Двадцать машин, грузовиков и внедорожников, все по тысяче баксов за штуку – а почему бы и нет, кому еще, черт возьми, они бы еще их продали? Все они были отправлены в Эшвилл, чтобы кузен Чак перебрал их, стер заводские номера на деталях, перекрасил и он мог толкнуть их какому-нибудь простаку.

Гарри переключился на пониженную передачу, когда въехал в Кэрис-Холлер. Вскоре он свернул на подъездную дорожку, проехал мимо двухэтажного бревенчатого дома к красно-белому сараю, притулившемуся у леса на заднем краю его участка. Уиллем и один из его родственников сидели в джипе. Рядом с ними стоял серебристый внедорожник Сатурн. Девчачья машина, подумал Гарри и ненадолго задумался о том, что стало с тем, кто им владел. Он припарковался рядом с джипом Уиллемом, вышел из машины и, подойдя к внедорожнику, открыл дверь. Почувствовав запах новой машины, Гарри блаженно вздохнул и его пульс немного участился, потому что он знал, сколько может заработать на этой машине.

Он оставил дверь открытой и вернулся к джипу, обошел его сбоку, подойдя к Уиллему.

– На этот раз ты хорошо поработал, – сказал он.

– Чертовски хорошо, – сказал Уиллем, переведя взгляд на Гарри, а затем добавил: – Две тысячи.

Арли Джонсон повернулся на своем сиденье. Он был настолько похож на Уиллема, словно был его сыном. Гарри подумал, что он, скорее всего, и был его сыном, или племянником, а может быть, и братом. У него были такие же длинные каштановые волосы, грубые черты лица и карие глаза. Но если Уиллем выглядел вполне нормально, то в глазах его молодого человека было что-то очень неприятное. Арли лениво шарил взглядом по его сараю, в то время, как Уиллем уставился прямо на Гарри.

– Как же наш договор? – спросил Гарри. – Ты получишь одну. Как всегда.

– Я кое-что скажу тебе, старик, – сказал Уиллем. – Я уже устал от того, что ты нас надуваешь... – Гарри сунул руку в карман куртки, когда Уиллем сжал кулаки. Резкий металлический щелчок остановил Уиллема на середине предложения. Он уставился на выпуклость в куртке Гарри. В глазах оппонента Гарри прочитал, что тот правильно понял угрозу.

– Ты понял, что у меня в кармане, горец?

– Да.

– У тебя есть два варианта. Взять тысячу долларов и оставить джип, или забрать его и с... кем бы он тебе ни был, – он кивнул в сторону Арли, – тащить свои жалкие задницы обратно на гору. Меня не особо волнует, что ты сделаешь.

– Я возьму деньги. На этот раз, – сказал Уиллем, забравшись обратно в джип и пристально глядя на Гарри. – Но вот что я тебе скажу: однажды...

– Что? Ты меня убьешь? Тогда кому ты продашь свое дерьмо?

Не сводя глаз с Гарри, он сказал:

– Тому, кто займет твое место.

– Послушай, Уиллем. – Гарри сбавил тон, переходя на дружеский, потому что действительно испугался предостережения горца. – Я заключил сделку с твоим отцом давным-давно, и пока Элберт жив, я буду соблюдать договоренности. – Это не имело ни малейшего смысла, но он решил, что Уиллем слишком глуп, чтобы понять это.

Гарри убрал палец с курка, сунул руку в карман и вытащил пачку банкнот, отсчитал десять ассигнаций и передал их Уиллему, который сунул их в карман и завел джип. Затем горец сдал назад и поехал по подъездной дорожке, оставив Гарри наедине с его новеньким внедорожником, когда солнце скрылось за вершиной горы и над землей начали сгущаться сумерки.