Текст книги "Гора (ЛП)"

Автор книги: Уильям Олли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 32

Когда Трабер вышел из пещеры, он побежал через лес, миновал поляну и пересек горный хребет, и не останавливался, пока не спустился с холма и не вернулся к старой горной дороге. Конечно, они уничтожили кучу этих уродливых сукиных детей, но это не означало, что в лесу их не было. Насколько он знал, сам Элберт Джонсон в этот самый момент мог вести их армию вниз по склону горы. От адреналина, бурлящего в крови, у него подкашивались ноги и бурлил желудок.

Не успел полицейский опомниться, как оказался у грузовика. Он не знал, оставил ли Гарри в нем ключи или нет. Они действовали поспешно, меньше всего думая о том, чтобы транспорт не угнали. По крайней мере Трабер после немыслимой истории, рассказанной Чарли Роджерсом, единственное, о чем думал – это остаться в живых.

Он открыл дверь и с облегчением вздохнул, обнаружив ключи в замке зажигания, там, где их оставил старик. Трабер прыгнул за руль, захлопнул дверь и завел двигатель. Спустя несколько секунд, включив фары, он направился обратно вниз с горы.

Это был долгий, чертовски трудный день, начавшийся с гневного ультиматума Мэри Джексон найти ее дочь, который, как ни странно, оказался связан с творящимся безумием. Лори Миллер и ее безумный муженек, братья Миллер со своими угрозами, Бутчи Уокер и Бобби Джарвис... и если они мертвы, то где же братья Маркхэм? Эти четверо парней держались вместе, как склеенные. Неужели они тоже лежали где-то на горе мертвые и вывороченные наизнанку? Или они каким-то образом выбрались и вернулись в долину? Может быть, они уже внизу, пакуют наркоту, сворачивая удочки. Возможно, в тот вечер их не было в сарае, может Бутчи отправил их с каким-нибудь поручением куда-то. И что вообще заставило Бутчи и Бобби гоняться за этими ребятами по лесу?

Трабер вздохнул. Множество вопросов оставались без ответа, и вряд ли он когда-нибудь узнает на них ответы. Зато он знал, что теперь у него есть алиби на случай, если кто-то решит, что он замешан в том, что случилось с Лори и ее мужем. Он был у Бутчи Уокера, организовывал поисковую группу для поисков Синди Джексон, похотливой сучки, которая сошлась с одним из парней Джонсона. Так что полиция штата и братья Миллеры могут идти в задницу со своими подозрениями и обвинениями, если такие последуют, Фарли тоже, и все остальные, кто осмеливался бросить хоть малейшую тень на Трабера.

Не веришь мне, спроси Бутчи. Он тебе расскажет. Что? Бутчи умер? Ну что ж...

Теперь ему оставалось только спуститься в долину, съездить к сараю Бутчи и выгрести все наркотики, вывезти их в укромное местечко, а потом сжечь эту хреновину дотла. Сразу после того, как он выпотрошит трейлер Бутчи. Он сомневался, что тот хранил все деньги от продажи наркотиков в банке. Возможно, не все они в трейлере. Возможно, часть из них где-то закопана. Возможно, даже большая часть. Но Трабер готов был поспорить, что где-то в трейлере найдется тайник с приличным содержимым. А после того как все утихнет, он всегда мог взять лопату и металлоискатель и отправиться на поиски сокровищ. Возможно, он что-нибудь и найдет.

Трабер остановился на старой дороге в Холлер, опустил окно, и услышал эхо выстрелов, разнесшееся по горам. Громкие выстрелы из дробовика. Если повезет, Чарли Роджерса только что вычеркнули из уравнения. А если нет, то какая разница? Парень не представлял для него угрозы. А после обнаружения пещеры и увиденной там кровавой бойни никто не станет сомневаться в Трабере и его словах. И никто не станет винить его за то, что он притащился в долину за помощью. Правда, жаль было старого Гарри. Траберу всегда нравился этот парень. Но он не мог рисковать и оставлять такого опасного свидетеля в живых. Теперь же все было подчищено, ни улик, ни свидетелей.

Он свернул налево на дорогу, направляясь к дому Бутчи Уокера. Если можно было назвать домом старый грязный трейлер. Переехав по мосту, он остановился перед сараем, в котором по-прежнему горел свет. Прямо там, где все началось.

Трабер припарковался рядом со своим полицейским крузером, потушил фары, заглушил двигатель и вышел из машины. Все было так же, как он оставил: грузовик Бутчи стоял перед трейлером, а Мустанг Бобби был припаркован задом к открытой двери сарая. В трейлере было темно, в отличие от сарая, откуда помимо света лилась музыка кантри из радиоприемника.

Трабер прошел через запущенный двор в сарай, и, едва переступил порог, как ему в шею ткнулось дуло револьвера. Он дернулся в сторону, выхватывая свое оружие, и тут же рядом с его головой раздался выстрел. Не успел он опомниться, как на его шею набросили удавку, и полицейского протащили по полу в центр сарая. Давление веревки на горле ослабло, и он смог вдохнуть и посмотреть на того, кто на него напал. Люк Миллер стоял над ним, улыбаясь и качая головой.

Его брат Карл подошел к Тому сзади.

Трабер огляделся. Все исчезло: развешенная для сушки марихуана и громоздкие черные мешки, сложенные в углу; запечатанные картонные коробки с травой и все остальное. Все – даже весы и банка самогона.

– Ты не мог оставить ее в покое, да? – зловеще пробормотал Люк.

– Что? О чем ты говоришь?

– Что случилось, он поймал вас, двух хуесосов, застрелил Лори, а ты застрелил его?

– О чем ты, блядь, говоришь? – закричал полицейских, продолжая сохранять мину при плохой игре, поняв, что ублюдочные братья уже обнаружили своих мертвых родственничков.

– Завязывай с этим дерьмом, Трабер.

Карл засмеялся.

– Да, – поддакнул он. – Завязывай, Трабер. Ты прекрасно знаешь, о чем речь. И понимаешь, что для тебя все кончено.

Да, все было кончено, петля на шее, и эти ублюдки... Но он не собирался признавать это. Он не собирался доставлять им удовольствие. Если они убьют его, он хотел, чтобы они всю жизнь себя спрашивали, а точно ли Трабер виновен в смерти их брата и его шлюхи-женушки? Если они убьют его, мысли о нем будут преследовать их жалкие задницы из самой смерти.

– Слушай, какого хрена мне нужно было делать что-то подобное?

– Я не знаю, – сказал Люк. – Может, потому что ты трахал ее во все дырки, а он поймал тебя за этим занятием?

Карл засмеялся, а Люк продолжил:

– Может быть, потому что единственным выходом было разнести его дерьмо. Потому что, судя по всему, это был единственный способ тебе выбраться оттуда.

– Слушай, меня и близко не было рядом с их домом. Я клянусь.

– Ты клянешься?! Это смешно, не так ли, Карл? Он клянется!

– Да пиздит, как дышит, – сказал тот.

Люк рассмеялся, заведя руку за спину, а Трабер почувствовал, как его желудок сжался в ледяной шарик размером с кулак, когда тот вытащил из-за спины нож. Он был длинный, широкий и острый, как бритва, и пугал своими размерами.

– Держи его крепче, Карл.

Карл поставил ногу на руку Трабера, чуть ниже плеча, и надавил всем своим весом.

– Черт побери, Карл, – воскликнул Трабер, оскалившись, когда боль пронзила его плечо, спустились по руке и впилась в запястье.

– Не слишком сильно, брат, – сказал Люк, и Карл немного ослабил давление.

Боль утихла, и Трабер пробормотал:

– Иисус, да вы спятили, что вы задумали?

Люк схватил указательный палец Трабера и крепко сжал его, потянув вверх.

– Иисус тебе точно не поможет, приятель. Если только ты не скажешь правду.

– Я говорю правду.

Люк приставил лезвие к основанию пальца Трабера и сделал надрез. Трабер, пытаясь освободиться, закричал, и Карл сильнее надавил на его руку, грозя сломать ее.

– Ладно, Трабер, последний шанс! Правду, Трабер! Скажи ее!

– Меня там не было! – заорал он, скривив лицо в болезненной гримасе.

– Ты был там, не пизди нам.

– Не был. Клянусь!

Карл хохотнул.

– Ну вот, опять, – сказал он, а затем достал что-то из кармана и бросил это на грудь Трабера. Это была сплющенная пуля. – Я выковырял это из дверного косяка в спальне Рэнса. Ты ведь знаешь, что это такое, мистер Кольт 45-го калибра?

– Хорошо, хорошо! – пошел на попятную Трабер. – Я был там, но я не убивал...

– Вот, ты уже начал говорить правду, – сказал Люк, а затем прижал нож к кровоточащему пальцу. – Но опять все испортил, засранец.

– Хорошо, хорошо! – закричал Трабер. – Я расскажу...

– Слишком поздно! – засмеялся Люк, пиля палец шерифа, пока тот не отделился от ладони и кровь фонтаном брызнула из обрубка.

Трабер завопил во всю мощь легких:

– ТЫ ГРЕБАННАЯ СУКА! Я УБЬЮ ТЕБЯ!

– Забавно, – сказал Люк, убирая нож в ножны. Карл продолжал удерживать шерифа на полу, не убирая ногу с его руки. – Именно это я и собирался тебе сказать. – Он достал из кармана куртки пакет зип-лок, выгреб из него горсть травки и набил ею полный рот Трабера. – Подними его, брат, – кивнул мужчина Карлу.

Карл потянул его вверх за удавку, которая по-прежнему была на шее шерифа, затянув ее. Трабер схватился за нее, пытаясь просунуть пальцы между петлей и горлом, кровь хлестала из обрубка пальца, окрашивая его лицо в багровый цвет, когда он беспомощно дергался за веревку. Карл закинул Тома за спину, как мешок, удерживая веревку двумя руками. Тот повис у него за спиной, задыхаясь в петле и трепыхая ногами в воздухе, из последних сил пытаясь вырваться из удавки.

– Полегче, брат, – сказал Люк. – Мы же не хотим, чтобы он умер... сразу.

Карл скинул его на пол, и Трабер захрипел, схватившись за горло, когда братья снова схватили его, Люк за одну руку, Карл – за другую; веревка волочилась за ним, как змея, когда они волокли Трабера через дверь, вокруг сарая и на задний двор, к пикапу Люка, который стоял за сараем. В багажнике пикапа лежали полные черные пластиковые пакеты, заклеенные картонные коробки и прочий скарб Бутчи с его наркофермы. Люк схватил молоток, а Карл – мешочек с гвоздями. Он вытащил один из них и, смеясь, помахал им перед лицом Трабера. Гроздь был длинный и толстый, с круглой, как четвертак, шляпкой.

Трабер попытался закричать, но его рот был набит марихуаной, и получился лишь низкий приглушенный вой, который никто никогда не услышит. Он закричал, когда братья Миллер поволокли его от грузовика, и продолжал кричать всю дорогу до глухого леса, где они выполнили свое обещание, данное ему в баре Фарли.

Глава 33

Оранжевые полосы рассвета пробивались над горизонтом, когда они вышли из леса. Эдди нес свою гитару, как третьесортная рок-звезда, уставшая от слишком долгих ночей на концертных подмостках. Он устал, хотел пить, есть и отоспаться. А еще хотел вычеркнуть из памяти все, что произошло этой ночью. Кроме Бренды. Ему было больно вспоминать ее. Ее и Тельму, которая, как он полагал, лежал мертвым в холодной, темной пещере. Больно и грустно.

Они спустились вниз через участок Бутчи Уокера, пройдя мимо тела Джерри Маркхэма, по-прежнему лежащего на склоне со снесенной пулей из дробовика головой. Эдди старался не смотреть на него, когда они проходили мимо, но Марк, Чарли и Тина остановились у тела.

Чарли, покачав головой, сказал:

– Какая нелепая смерть.

Остальные согласились с ним, так оно и было.

Когда они переходили дорогу, прокричал петух. Эдди покачал головой и засмеялся.

Чарли и Тина оживились, заметив пикап Гарри. Они подбежали и заглянули внутрь кабины. Ключи были на месте, но Гарри не было видно.

– Гарри! – позвал Чарли

Но ему никто не ответил.

– Какого черта? – сказал он, озираясь по сторонам.

– Может, они отправились за помощью, – предположил Марк.

– На чем? Патрульная машина Трабера здесь, грузовик Гарри тоже. Не думаю, что они ушли пешком.

Они пересекли двор и вошли в открытую дверь сарая, где обнаружили кровь на полу от центра до самой двери.

Чарли повернулся и посмотрел на Марка.

– Это нехорошо. – Он постоял мгновение, обдумывая, что делать дальше. – К черту. Я отвезу Тину домой и поеду за подмогой. Нужно найти Гарри.

– Ты думаешь, он еще жив? – спросила Тина.

– Не знаю, детка. Надеюсь, что да, – ответил   Чарли.

Они вышли из душного помещения, осматриваясь и выискивая признаки опасности.

Марк остановился рядом с Мустангом, и Эдди сразу вспомнил светло-голубой Мустанг Тельмы. Он боялся даже представить, что с ней стало, что она пережила в пещере с уродами, и просто надеялся, что если она умерла, то умерла безболезненно, не приходя в сознание от ранения в ногу.

– Чья это? – спросил Марк, открывая дверь.

– Бобби Джарвиса, – ответил Чарли. – Парень, которого Арли выпотрошил на поляне. Теперь он ему точно не нужен. Забирай ее, если ключи в замке зажигания.

– Ключи здесь... круто, – улыбнулся Марк.

Эдди положил свою гитару на багажник, а Марк подошел к Чарли.

– Ты спас нам жизнь, чувак. Я никогда этого не забуду.

Ухмыляясь, Чарли хмыкнул:

– Что, правда?

– Еще как правда.

Марк протянул руку, и Чарли пожал ее.

– Пока, – сказал он, и они с Тиной пошли к грузовику Гарри. Забравшись в кабину, Чарли подождал, пока на пассажирское сиденье заберется девушка, и тут же рванул с места, понесшись по узкому деревянному мосту.

– Господи, чувак. Ну и ночка, а?

– Ага, пиздец, да?

– По другому и не скажешь, – сказал Марк. Он склонился над рулем Мустанга и вынул ключи из замка зажигания, подошел к багажнику и протянул их Эдди.

– Ты, наверное, шутишь, – воскликнул Эдди, когда багажник открылся, и из груды запечатанных картонных коробок, заполнявших его, донесся сильный, такой узнаваемый тяжелый запах высококачественной марихуаны.

– Святая корова.

– И что мы теперь будем делать?

– А что, по-твоему, мы будем делать?

– Даже не думай об этом.

– Что?

– Ты знаешь, что.

– Что ты хочешь сделать, оставить это здесь?

– Разве тебе не достаточно? Ты ничему не научился сегодня?

– Да, чувак, я кое-чему научился. Не воруй чужие елки. А вот травку – да.

– Ты действительно тупица.

– Что? Мы доедем до грузовика, закопаем это дерьмо под грудой елок и потащим задницу в страну каджунов.

– Придурок.

– Что может быть проще?

– Почему бы нам не оставить это здесь и не рисковать заработать пожизненный срок, если нас поймают с этим дерьмом?

– И кто теперь идиот?

– Ты, брат.

– Мы действительно братья, не так ли?

– Боже, надеюсь, что нет!

Марк засмеялся, а Эдди захлопнул багажник. Он обошел вокруг и открыл пассажирскую дверь, откинул сиденье вперед и положил гитару на заднее сиденье. Затем выпрямился, посмотрел поверх крыши на Марка, покачал головой, и они оба сели в машину. Марк завел двигатель, пару раз газанул и вырулил на мост.

Мустанг с ревом пересек мост и разогнался по двухполосному шоссе, унося парней подальше от горы, на которой они видели только кровь и смерть.

Перевод: Over Fear

Редактор: Filibuster

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR «EXTREME HORROR» 18+

https://vk.com/club149945915

АНОНС ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Сэм Уэст

«ДЖИНН»

Пэм Уилкинс ненавидит свою жизнь. Ее парень бьет ее, сама она выглядит, как задница обезьяны, и бедна, как церковная мышь. В довершение всего, она зарабатывает на жизнь, убирая чужое дерьмо.

Однажды в кабинке туалета женщина находит старинную лампу, потерев которую, вызывает джинна, который обещает исполнить шесть ее желаний. Все, что ей нужно сделать, чтобы воплотить свои мечты в реальность, – это совершить самые отвратительные, самые жестокие поступки, которые только можно вообразить. Шесть желаний за шесть омерзительных деяний. Это несложно... но только на словах. Пэм сделает ВСЕ, чтобы получить то, что хочет. Но вскоре обнаруживает, что цена, которую должна заплатить за свои желания, намного выше, чем она представляла...

ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ

Кто-то основательно нагадил в кабинке. Пэм Уилкинс заткнула рот рукавом своего потрепанного джемпера, стараясь, чтобы желтая резиновая перчатка на ее руке не касалась лица.

– Черт, – простонала она, пытаясь подавить волну тошноту, поднимавшуюся у нее из желудка.

Черт, я уже должна была к этому привыкнуть. Учитывая то, что моя работа заключается в уборке туалетов, то за это долгое время я должна была привыкнуть и к запаху, и к отвратительному виду испражнений. Один месяц тянулся как десять лет, так что за это время точно должна была привыкнуть.

Пэм сделала шаг внутрь душегубки, и дверь захлопнулась за ней. Вонь была такая, что глаза слезились, поэтому она вновь распахнула дверцу и подперла ее пластиковым ведром с чистящими средствами, чтобы та не закрывалась.

В этот момент ее внимание привлек тусклый отблеск под дверной петлей. На первый взгляд ей показалось, что это потерянный кем-то медный чайник, но потом увидела, что его форма слишком вытянута, чтобы быть чайником. Женщина наклонилась, чтобы рассмотреть предмет внимательнее. Это была какая-то лампа, те, которые она видела на рисунках в книге об Аладдине.

Пэм подняла ее и медленно повертела в руках. Лампа была грязной, но под грязью казалось, что она сделана из латуни.

Можно ли за латунную лампу выручить чего-нибудь? А может она вообще антикварная?

При возвращении домой она решила погуглить и разведать о своей находке. Может быть, на И-бэй она сможет продать ее и выручить немного денег.

Женщина достала из ведра желтую тряпку для уборки пыли и немного потерла находку.

Из носика начал виться дымок.

– Какого черта? – воскликнула она, уронив лампу.

Та упала на кафельный пол, а дым продолжал подниматься из носика. Он клубился в кабинке, заставляя ее задыхаться со слезящимися глазами.

– Какого черта, – повторила она, кашляя и отплевываясь.

Пэм попятилась назад, недоверчиво глядя на дым, который уже заполнил кабинку.

Столько дыма, но нет огня, – подумала она в замешательстве. – Как такое может быть?

Кабинка была вся в дыму. Но, что самое странное, ни один завиток дыма не вышел за пределы кабинки, словно существовал невидимый барьер, удерживающий его внутри.

Дым, казалось, понемногу рассеивался, и теперь Пэм могла различить стоящую среди него фигуру.

– Черт, – воскликнула она, протирая глаза, убежденная, что ей все привиделось.

Но нет, в кабинке точно кто-то стоял. Мужчина, судя по высокому, широкоплечему силуэту.

– Что это за хрень? Откуда ты взялся?

– Из лампы. Ты вызвала меня. Я здесь, чтобы выполнить твое желание.

– Ага, а я королева гребаной Нарнии. Это Уэйн тебя подговорил?

– Нет.

Пэм задрожала. Она не могла видеть лица незнакомца, так как дым все еще клубился вокруг его головы, скрывая черты его лица. Как этот ублюдок мог дышать во всем этом дыму? Она натянула пуловер на нос, и все равно густой и пугающий дым просачивался в ее легкие. Но больше всего ее беспокоил его голос. Несмотря на то, что фигура была явно мужская, голос звучал странно асексуально, что-то среднее между мужским и женским. Мало того, казалось, что он исходит не от самого мужчины. Как и сам дым, голос витал в воздухе вокруг них.

Это должно быть розыгрыш, у парня в кармане должно быть диктофон с записью голоса, звучавшего так странно. А может, в туалете были спрятаны динамики.

Пэм ненавидела розыгрыши, ее жизнь и так была одной большой шуткой.

Несмотря на отрицание, в глубине души она не думала, что все это было шуткой.

Кем, черт возьми, я себя возомнила?

Женщина прекрасно осознавала, что не представляет ни для кого интереса, чтобы стать объектом розыгрыша.

– Теперь слушай сюда, ты, гребаный психопат, очевидно, что ты притаился в соседней кабинке и ждал, чтобы провернуть свой маленький трюк, но я не хочу играть в твои больные игры. Я ухожу, прямо сейчас, а потом позвоню в полицию.

– Останься, Пэм. Я могу дать тебе все, чего когда-либо желало твое смертное сердце. Я могу исполнить любое твое желание. Я – Джинн.

– Отвали, придурок.

Пэм была напугана. Это было неестественно. Неправдоподобно. Как он мог стоять там, в этом дыму, и не задохнуться? И теперь, когда дым рассеялся, почему она все еще не могла разглядеть его гребаное лицо? Как будто у него его и не было.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Подожди.

Тихо произнесенная просьба заставила ее остановиться.

– Оставь меня в покое, – сказала она, ненавидя свой дрожащий голос и то, как испуганно прозвучали ее слова.

Она застыла на месте, не решаясь повернуться к нему лицом, но и не в силах уйти.

– Не бойся, Пэм, тебе нечего бояться. Я друг, а не враг. Если ты выполнишь простые задания, я смогу исполнить все твои мечты.

Что-то заставило ее обернуться.

Он вышел из кабинки, где быстро рассеивался дым, и приблизился к ней. На нем был хорошо скроенный черный костюм, идеально подогнанный по его фигуре.

Лица по-прежнему невозможно было разглядеть. Женщина протерла глаза, убежденная, что теряет рассудок. Но нет, черты его лица были размыты, словно она смотрела на него в глубоком подпитии. Но это было не так. Было только утро понедельника, и она была трезва. Его волосы казались ей темными, но определить точно она не могла. Его голова, казалось, мягко мерцала и переливалась, как отражение солнца в океане. Было больно смотреть на него слишком долго.

– Что это за чертова маска? – спросила она, прикрывая глаза.

– Это не маска. Смертные не могут смотреть на мой облик, моя абсолютная, совершенная красота разрушит твой разум. Ты не сможешь постичь ее.

– Кто ты? Только без брехни.

– Я Джинн, третье разумное создание Бога. Есть люди, ангелы и такие, как я, джинны.

– Ты имеешь в виду демонов, да? – Пэм просто не могла поверить, что ведет этот разговор. Это было нелепо, она подшучивала над психопатом. Или психопат подшучивал над ней.

И все же, как бы ей не было нелепо это признавать, она верила каждому его слову.

– Нет, Пэм, джинны – не демоны. Как и вы, люди, мы обладаем свободой воли. Мы можем быть добрыми, злыми или благожелательными.

– А какой ты?

Она не могла увидеть улыбки на его расплывчатом лице, но услышала смешливые нотки в его голосе.

– Конечно же, я добрый.

Пэм покачала головой. Она сошла с ума – это было единственное логическое объяснение.  На самом деле, это было неудивительно. Финансовые проблемы, ее парень-садист и дерьмовая жизнь в целом привели ее к этому.

– Ты не настоящий, – сказала она, закрывая глаза, желая, чтобы это оказалось лишь видением.

Но открыв их снова, увидела, что ничего не изменилось. В глубине души женщина знала, что это не галлюцинация.

– Заключи со мной сделку, Пэм. Шесть желаний в обмен на шесть простых заданий. И ты проживешь долгую и счастливую жизнь, такую, какую выберешь сама, в конце которой я заберу твою душу.

– Ага, а потом ты сможешь мучить меня вечно? Я так не думаю.

– Не будь такой пессимистичной, Пэм. Я не хочу мучить тебя, я хочу спасти тебя от ада. Ты действительно думаешь, что попадешь в рай? Со всем тем дерьмом, что ты натворила в своей жизни?

– Откуда ты знаешь, что я сделала?

– Потому что я не из этого мира. Когда ты потерла лампу, я впитал твои воспоминания, твою сущность. Я знаю все. Я знаю про аборты, пьянство, проституцию.

– О, ради всего святого, это было всего два раза. И я сделала это только потому, что была в отчаянии, потому что судебные приставы прижали меня.

– Неважно. Этого достаточно, чтобы отправить тебя в ад.

– Если все это правда, то какого хрена тебе нужна моя душа?

– Что толку от королевства без подданных? Третье царство состоит из спасенных душ, и чем больше душ я спасу от вечных адских мук, тем счастливее буду.

– Значит, ты там типа босс?

– Можно сказать и так. Слушай, Пэм, политика третьего царства не имеет большого значения. Ты хочешь заключить сделку или нет?

– Но почему я?

– Почему бы и нет? Моя лампа, то есть мой сосуд, должен был где-то материализоваться. Так получилось, что он оказался здесь. Я бы не выбрался из нее, если бы лампу не нашел хороший человек, достойный моего царства. Я здесь, чтобы спасти заблудшую душу, и тут появилась ты.

– Заблудшая душа, – с тоской повторила она.

Голова Пэм раскалывалась от всего происходящего здесь.

Шесть желаний. О, чего бы она могла пожелать, чтобы сделать свою жизнь лучше. То, что она могла бы иметь, то, что могла делать в своей лучшей жизни.

Он подошел к ней вплотную, и женщина вздрогнула, когда тот дотронулся до ее руки. Существо подвело ее к длинному зеркалу над раковиной и встало позади нее.

– Посмотри на себя, Пэм. Что ты видишь?

Пэм сосредоточилась на собственном отражении, не обращая внимания на размытый образ существа, стоявшего позади нее. У Пэм была тяжелая жизнь. Все двадцать шесть дерьмовых лет были словно вырезаны на ее преждевременно постаревшем, осунувшемся лице.

– Я вижу печаль, – сказала она, стараясь помягче описать увиденное.

– Я могу все это исправить. Я могу сделать тебя счастливой. Я могу сделать тебя красивой. Я могу сделать тебя богатой. Все, что ты захочешь.

Пэм посмотрела на свои налитые кровью глаза, на мешки под ними. На преждевременно поседевшие, всклокоченные темные волосы. На двойной подбородок и впалые щеки. На те желтые зубы, которые у нее еще остались. Она была отвратительна. Большая, жирная свинья.

Женщина опустила глаза в жалости к себе. Она отдала бы все, чтобы быть красивой.

Даже продать свою душу.

– Заключай сделку, Пэм. Я не смогу помочь тебе, пока ты не согласишься. Я сделаю первое предложение, и оно будет считаться первым из твоих шести желаний. Десять тысяч фунтов появятся в твоем кошельке, если ты выполнишь первое из шести заданий.

Его или ее голос был таким успокаивающим, таким гипнотическим. Пэм не могла мыслить здраво, ее голова была затуманена, словно она только что пробудилась от глубокого сна.

Ей казалось, что она попала под заклятие.

– Что я должна сделать для этого?

– Все, что тебе нужно сделать, это выпить из унитаза, который ты собиралась чистить.

– Что?

– Я думаю, ты слышала меня, Пэм. Шесть больших глотков, и десять тысяч фунтов твои.

– Но в нем же дерьмо!

– И что?

– А если я откажусь?

Существо пожало плечами.

– Тогда сделка отменяется. Ты так и останешься грустной, толстой, уродливой, жалкой пародией на человека, которой ты и являешься.

– Эй, это жестоко.

– Да, это так. И я даю тебе возможность изменить свою жизнь. Выпей из унитаза, Пэм. Возьми свою судьбу в свои руки.

Она повернулась и уставилась на его мерцающее лицо, черт которого не могла разобрать, пока у нее не защипало в глазах, и женщина была вынуждена отвести взгляд.

Не могу поверить, что я даже размышляю об этом. Не могу поверить, что это происходит...

Взглянув на унитаз, окутанный легкими клубами дыма, она подумала о его содержимом.

При одной мысли об этом во рту появился гнилостный привкус, а в горле появился ком, который она никак не могла проглотить.

– Допустим, я сделаю это? Каким будет следующее задание?

– Каждое задание озвучивается после выполнения предыдущего.

– Но что, если я сделаю это, а следующее задание выполнить не смогу?

– Тогда ты потеряешь все, включая награду за предыдущее задание. Ты закончишь ни с чем, и сделка будет расторгнута. И снова будешь толстой неудачницей, которая зарабатывает на жизнь мытьем туалетов, а после работы получает тумаки от своего парня.

– Пошел ты.

– Нет, спасибо. Так мы договорились?

Она колебалась секунду.

– А если я подцеплю какую-нибудь хрень после этого? Какую-нибудь неизлечимую болячку?

– Это твое решение.

– Господи!

– Да ладно, Пэм. Бывало и хуже.

Это было правдой. Она делала вещи и похуже. Но откуда он это знал?

  Потому что он заглянул в твои мысли, когда ты терла его лампу, помнишь?

– Господи, – простонала женщина снова.

К черту, он прав, я делала и вещи и похуже.

Она вспомнила, как Уэйн заставил ее вычистить языком ободок унитаза, когда она сожгла его ужин.

Значит, это будет просто, как прогулка по парку, верно?

Десять тысяч, – подумала она. – Десять штук мне точно не помешают.

В ее голове проносились мысли о том, что она опять задерживает арендную плату, просроченный муниципальный налог и кредит, который, казалось, не удвоился, а увеличился в четыре раза.

– К черту, – сказала она вслух, решительно подойдя к унитазу.

– Хорошая девочка.

Дым рассеялся, как будто его никогда и не было. Она опустилась на колени и уставилась в унитаз. На нее оттуда смотрело дерьмо. И не просто один-два котяха – кто-то основательно продристался поносом.

– Я могу смыть?

– Нет.

– Дерьмо.

– Действительно.

Ее передернуло от зловония.

– Черт, я не могу.

– Может быть, это тебя убедит.

Она повернула голову, и увидела джинна позади себя. Он полез в карман брюк и вытащил толстую пачку банкнот.

Ее челюсть чуть не упала на пол. Это была куча денег.

– Здесь десять тысяч. Теперь пей.

Выругавшись сквозь зубы, она ухватилась за край сиденья унитаза и погрузила голову в мерзкую желтовато-коричневую жижу.

Не могу, – с отвращением думала она, опуская голову в мерзкую лужу дерьма. Гнилостный запах чужих испражнений ударил ей в нос и глаза опять заслезились.

Быстро открыв рот, она зачерпнула отвратную жижу и, подняв голову, проглотила полный рот.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА