Текст книги "Великолепный обмен: история мировой торговли"

Автор книги: Уильям Бернстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

В течение XIX века преимущества железной дороги возрастали. Примерно до 1873 года пшеницу отправляли через Чикаго на восток поездом, только если замерзали озера. Но позже уже почти вся пшеница транспортировалась только по рельсам. Переход к более дешевому зерну произошел в 1884 году. Превращение Чикаго в железнодорожный узел не было случайным. Доставка по железной дороге с южного побережья озера Мичиган предпочтительнее восточного пути по озеру, поскольку железная дорога из Чикаго к восточному побережью гораздо короче, чем дуга по озерам Мичиган и Гурон. Хотя тоннаж канала Эри вырос за более чем полвека после открытия и достиг максимума в 1885 году, ценность перевозимых по воде грузов начала падать задолго до этого, еще в 1853-м, потому что железная дорога забрала себе все ценные грузы и оставила на долю озер и каналов перевозку дешевого сырья вроде железной руды. ^{588}

До открытия канала Эри Нью-Йорк и Пенсильвания считались соответственно первым и вторым штатами по производству пшеницы. После примерно 1870 года Иллинойс и Айова переняли у них пальму первенства. Каналы Сент-Мари открыли Верхнее озеро и обеспечили легкий доступ к северной части Великих равнин, что существенно изменило сельскохозяйственный ландшафт страны. К 1895 году Дакота и Миннесота заправляли хлебной корзиной. ^{589}

Североамериканские производители пшеницы и зерна получали громадную прибыль благодаря возможности насыпать зерно прямо в вагоны, которые везли его к пароходам, отправлявшимся в Европу, но они были не одиноки. Фермеры Аргентины, Австралии, Новой Зеландии и Украины также приветствовали наступление эры дешевого транспорта.

* * *

5 сентября 1833 года американский клипер «Тоскана» показался в устье индийской реки Хугли, взял на борт речного лоцмана и отправился к Калькутте. Новость о его прибытии быстро распространилась вверх по реке и взбудоражила город, название которого означает «душный зной». «Тоскана» везла новый и бесценный груз – более тонны кристально-чистого льда из Новой Англии.

К тому году лед перевозили на большие расстояния уже почти 30 лет. Торговля этим товаром была детищем эксцентричного бостонца Фредерика Тюдора. В молодости, будучи однажды летом в жарком аду Гаваны, он подумал, что мог бы заработать состояние, снабжая город холодными напитками. Он был прав. Начиная с Карибских островов, он расширил свои торговые операции на всю Европу и Соединенные Штаты, и в частности на Новый Орлеан, где лёд Тюдора прославил местный мятный джулеп.

Доставить замороженный груз из Массачусетса в Индию на паруснике не так сложно, как кажется – чем крупнее глыба льда, тем медленнее он тает. Слой опилок и немного вентиляции – достаточно для сохранения одной трети от 150 тонн льда на протяжении четырех месяцев пути.

Сложной задачей в перевозке льда в тропики был сбор чистого, холодного груза подходящего объема, качества и формы. Эта проблема была решена Натаниэлем Витом, владельцем гостиницы, который по совместительству продавал лед Тюдору. Изобретение Вита, запатентованное в 1829 году, породило одну из самых крупных индустрии XIX века. Его приспособление на лошадиной тяге, снабженное зубьями на прямоугольной раме, выдавало блоки по 20 дюймов, которые легко грузились и занимали мало места.

Начиная с первой карибской доставки, Тюдор стал отправлять в своих охлаждающих хранилищах свежие фрукты – обычно яблоки в Гавану и апельсины на север. Еще севернее по каналу Эри шли первые баржи с замороженной рыбой из Великих озер в Нью-Йорк. Странно, но Тюдор мало что сделал, чтобы воспользоваться своим преимуществом. До самой смерти в 1864 году он занимался почти исключительно льдом и позволил другим развить то, что стало гораздо более крупным предприятием – перевозкой скоропортящихся продуктов. ^{590}

Вплоть до середины XX века большую часть льда в Америке собирали с прудов и рек Новой Англии и Верхнего Среднего Запада, грузили на корабли, баржи и специально сконструированные вагоны и охлаждали все большее число продуктов, отправляющихся к Восточному побережью, на Карибские острова и в Европу.

Одним из незначительных источников Тюдора был Уолденский пруд. Генри Дэвид Торо, демонстрируя неверное понимание торговых маршрутов Индийского океана, морских температур и физики температурных колебаний, размышлял о блоке тюдоровского льда, болтающемся в гавани Калькутты:

Чистая вода Уолдена смешалась со священными водами Ганга. Подгоняемая попутным ветром, она течет мимо мифических островов Атлантиды и Гесперид, по пути, пройденному Ганноном, мимо Терната и Тидора, мимо входа в Персидский залив, согревается теплыми ветрами Индийского океана и течет дальше к берегам, которые Александр знал только по названиям. ^{591}

Охлаждаемые транспортные средства начали появляться в 1830-х годах. Фотографии, сделанные в Промонтори, штат Юта, в 1869 году, сразу после открытия трансконтинентального железнодорожного сообщения, запечатлели длинную колонну узнаваемых грузовиков «Юнион Пасифик», везущих несезонный виноград, груши и персики пораженным уроженцам Востока. Ассортимент охлажденных грузов варьировался от цветов до сырого мяса, и эти экзотические продукты удовлетворяли потребности взыскательных клиентов. В середине XIX века из Бостона в Индию, Европу и вокруг мыса Горн к Восточному побережью отгружали больше льда, чем любых других товаров. Время от времени грузы отправлялись даже в Китай или Австралию. ^{592}

Примерно в то же время упаковщик мяса в Новой Англии, Густавус Свифт, решил перевезти свой бизнес на чикагский железнодорожный узел. Обнаружив, что железнодорожные компании не желают, да и не могут обеспечить вагонами-рефрижераторами, он начал экспериментировать с разными конструкциями вагонов. Он остановился на разработке Эндрю Чей-за, которая включала в себя два легко загружаемых контейнера для льда по обеим сторонам. Эту схему позже улучшил другой торговец мясом, Филип Армор, применив эффективную охлаждающую смесь колотого льда и соли. ^{593}В 1880 году железные дороги и частные перевозчики владели более чем 1300 рефрижераторными вагонами. К 1900 году это число превышало 87 000, а к 1930-му достигло максимума в 181 000 вагонов. ^{594}

В 1875 году американский торговец мясом Тимоти Истмен отправил первый замороженный кусок мяса из Нью-Йорка в Англию. Он заполнил примерно четверть объема камеры льдом и охлаждал соседний груз с помощью вентиляторов. Королева Виктория сочла мясо «весьма неплохим», продолжив вековую традицию королевского одобрения новых товаров и принеся тем самым замороженное американское мясо на столы англичан.

Немногие населенные области земли обладают устойчивым зимним периодом. Даже в окрестностях Бостона, где работал Тюдор, мягкие зимы часто приводили к «порче урожая», вызывая панику среди более утонченных южан и заставляя сборщиков льда переезжать в штат Мэн. В XIX веке озабоченность клиентов стала вызывать чистота льда, собранного с помощью лошадиной силы на загаженных прудах и реках. И американцы, и европейцы начали исследовать искусственное охлаждение.

До середины XX века домашнее охлаждение означало ящики со льдом. В начале XX века большинство американских семей имели такой «холодильник» – изолированный кедровый или дубовый ящик для хранения небольшого куска мяса или молочных продуктов, лед в котором следовало менять каждый день.

У механического охлаждения не было своего Александра Белла или Томаса Эдисона. Основные принципы искусственного замораживания были известны с доисторических времен благодаря ледяному ветру или мокрой коже. (Говоря языком современной техники, испарение поглощает тепло и создает охлаждение.) В Древнем Египте богачи заставляли рабов увлажнять стенки глиняных кувшинов, которые охлаждались на ночном ветерке. Индусы записали рецепт приготовления первого искусственного льда с помощью похожего использования ям, заполненных водой.

В 1755 году Уильям Каллен, шотландский физик, сделал простое, но далеко идущее открытие, когда создал вакуум в наполненном водой сосуде. Это заставило воду вскипеть при комнатной температуре (какова бы она ни была в Шотландии). Поскольку кипение – это, по сути, очень быстрое испарение, оно создало существенное охлаждение – тот же феномен происходит, когда вы после купания выходите на сквозняк. Вскоре Каллен смог делать лед при комнатной температуре. Варианты базовой технологии Каллена множились: самым рискованным из них было использование для ускорения испарения концентрированной серной кислоты, которая агрессивно абсорбирует воду.

^{Рис. 12-3. Схема работы простого холодильника}

Физики улучшили метод Каллена, применив эфир, который кипит при гораздо более низкой температуре, чем вода, и поэтому является более эффективным охлаждающим веществом. В конце концов открытие термодинамики привело к пониманию, что определенные газы, а именно аммиак и углекислый газ, могут существовать в твердой или жидкой форме при достаточно низкой температуре или достаточно высоком давлении, что обеспечило еще более эффективное охлаждение.

Схема на рис. 12-3 показывает действие простого, механического холодильника. Компрессор откачивает аммиак из системы слева, создавая низкое давление, и сжимает его в правой части. Когда аммиак вскипает при низком давлении, он охлаждает кожух рассола (у которого низкая температура замерзания), который циркулирует и выполняет свою задачу – замораживает лед или охлаждает отсек корабля. Со стороны высокого давления аммиак конденсируется, производя «лишнее» тепло, которое отводится наружу.

Первые тяжелые, мало эффективные паровые механические холодильники, изготовленные десятками изобретателей по многочисленным патентам, применялись на фабриках по производству льда вдали от источников натурального – на Карибских островах, к югу от линии Мэйсона – Диксона, в городах Западного побережья и особенно на мясоперерабатывающих комбинатах Аргентины и Австралии. Торговля Тюдора с Калькуттой, которая постоянно росла с момента первой поставки в 1833 году, резко прекратилась вскоре после открытия в городе первой фабрики искусственного льда в 1878 году. ^{595}

Искусственная и натуральная продукция отлично дополняли друг друга. Лед, сделанный на фабриках в Новом Орлеане или Калифорнии, наполнял холодильные камеры вагонов-рефрижераторов, едущих на север или восток. Блоки льда, собранные с рек и прудов в центре и на востоке Новой Англии, охлаждали грузы, отправляющиеся на юг или запад.

Партнер Тимоти Истмана, Генри Белл, подозревал, что новые машины искусственного охлаждения могут стать более экономичными для морских перевозок, чем лед. В 1877 году он обсудил с известным физиком сэром Уильямом Томпсоном (позже лордом Кельвином) возможность транспортировки искусственно охлажденного и замороженного мяса. (Американская фирма «Кельвинатор» впоследствии присвоит себе его имя.) Не обладая временем и склонностью к коммерческим схемам, Томпсон представил Белла своему ассистенту Дж. Дж. Колеману, и они основали компанию «Белл – Колеман меканикл рефриджерейшн компани». ^{596}Вместе они построили флот искусственно охлаждающих кораблей, один из которых, «Циркассия», перевез первое американское мясо, замороженное новыми установками. [84]84
  Почетное место в перевозке искусственно замороженных продуктов принадлежит, вероятно, французу Шарлю Телье, который в 1876-1877 гг. перевез замороженное мясо на пароходе «Фрижорифик», оснащенном механизмом на аммиаке, из Буэнос-Айреса в Руан. См.: Е. G. Jones. «The Argentine Refrigerated Meat Industry», Economica26 (June 1929). P. 160.


[Закрыть]

В 1881 году в Австралии насчитывалось 65 миллионов овец, 8 миллионов голов крупного рогатого скота и всего чуть более 2 миллионов человек. Искусственное охлаждение позволило баранине найти дорогу к мясным лавкам Европы. К 1910 году Соединенные Штаты отправляли около 400 тысяч тонн мяса в Англию каждый год, а Аргентина – еще большее количество говядины и баранины. (Американское мясо было охлажденным, тогда как австралийское и аргентинское замороженным до 60 градусов по Фаренгейту, ввиду большего расстояния.) В канун Первой мировой войны почти 40% мяса, потребляемого британцами, было иностранного происхождения. ^{597}Лондонский корреспондент «Сайентифик Американ» пишет:

Я часто стоял возле большого склада на Темзе и видел баржи, с которых разгружали туши овец… которые складывали как дрова, с которыми обращались как с дровами и набивали ими помещения под огромными арками моста Кэнон-стрит, по 80 000 штук. Тут вы найдете баранину из Новой Зеландии и Южной Америки, которую искусственно заморозили при отправке, держали на холоде в пути, хранили под арками моста и доставили в магазины. Все это мясо развозится Армором, Хаммондом, Истманом и другими грузоотправителями. ^{598}

Производство охлажденного мяса получило поддержку еще и от Эдварда Л. Бернейса, пионера в области связей с общественностью и племянника Зигмунда Фрейда. К 1920-м годам занятые американцы и британцы сократили время своих завтраков с помощью быстро приготовленных соков, тостов и кофе или чая. Бернейс провел первую кампанию «три из четырех рекомендаций доктора» для нью-йоркской «Бичнат пэкинг ком-пани». Он популяризировал здоровый завтрак (и здоровые артерии) и утвердил бекон с яичницей в качестве традиционного утреннего блюда англоговорящих по обе стороны Атлантики. ^{599}

* * *

По мере исторического развития рост объемов продаж всегда приносил пользу одним и вредил другим. Падение цен на транспортировку позволило фермерам и крестьянам в Соединенных Штатах, Канаде, Аргентине, Новой Зеландии, Австралии и на Украине завалить Европу грудами зерна и мяса. С другой стороны, американские судостроители, полагавшиеся на дешевую местную латунь и свой опыт управления парусным флотом, проиграли британскому пару и стали. С 1850-го по 1910 год две пятых атлантических грузов перевозились под британским флагом, и только одна пятая – под звездно-полосатым. ^{600}

Индия тоже оказалась среди проигравших. Производители хлопка и джута разбогатели, но индийский парусный флот был разорен с появлением пароходов и Суэцкого канала. К началу Первой мировой корабли Индии не могли служить даже для собственной прибрежной торговли, а ее судостроение было почти полностью уничтожено. ^{601}

В то время как оптимистичные наблюдатели, вроде корреспондента «Сайентифик Америкэн», восхищались чудесами всемирной торговли, возрастало ее негативное воздействие. Европейский протест против лавины сельскохозяйственных продуктов из Нового Света задержал примерно на полвека развитие свободной торговли, послужил серьезной причиной двух разрушительных мировых конфликтов и почвой для нынешних битв вокруг глобализации.

ГЛАВА 13.
КОЛЛАПС

Мы усвоили, что запретительная защитная пошлина – это пушка, которая стреляет в нас самих. ^{601}

Корделл Халл

В наше время считается, что хуже всего быть американцем. По всему миру политические лидеры и журналисты осуждают нашу внешнюю политику, которая им, совершенно справедливо, кажется однобокой, вызывающей, опасной. Возмущенные европейцы бойкотируют наши товары. Как писал один итальянский бизнесмен другому: «Водитель американского автомобиля в нашей провинции, особенно в городе, постоянно делает непристойные жесты и использует выражения, не подобающие цивилизованным людям». ^{603}Французы, как всегда, досадуют на растущую мощь Соединенных Штатов. Парижский журналист полагает сопротивление заокеанскому монстру долгом каждого европейца, видя в этом «единственный способ бороться с американской гегемонией». ^{604}

Что же послужило причиной такого жесткого антиамериканизма? Вторжение в Ирак? Война во Вьетнаме? Вездесущие «Макдоналдсы», «Майкрософт» и Дисней? Обсудим период 1930-1933 годов и рассмотрим закон Смута– Хоули.

Это один из самых знаменитых законов, когда-либо принятых конгрессом США, но при этом и один из самых малопонятных. Этот закон существенно поднял пошлины на импортные товары, хотя они и так уже были высоки. Что еще более важно, вопреки общепринятому мнению, он не вызвал Великую депрессию и даже не углубил ее, к тому же он не сильно уводил от торговой политики США, принятой до этого. Скорее, закон Смута-Хоули представлял собой прилив мирового протекционизма, который затопил глобальную сельскохозяйственную торговлю.

Начнем эту историю с короткого обзора теории торговли XX века. Великие мыслители предыдущей эпохи – Генри Мартин, Адам Смит и Давид Рикардо – описывали общую выгоду от свободной торговли. Они осознавали, но обычно игнорировали тот факт, что от этого страдает заметное меньшая, но все-таки заметная часть ни в чем не повинных людей. Преемники мыслителей в XX веке – Бертиль Олин, Эли Хекшер, Пол Самуэльсон и Вольфганг Столпер – наметили рамки, определяющие, кто выигрывает, кто проигрывает и как они действуют.

* * *

К 1860 году Северная Европа, кажется, твердо стояла на пути к свободной торговле, отогреваясь после отмены «хлебных законов», воспевая договор Кобдена-Шевалье и «тарифное разоружение». Но этот приятный и выгодный путь вел недалеко.

Дешевый транспорт означает сближение цен. С конца 1850-х до 1912 года стоимость доставки бушеля зерна из Чикаго в Ливерпуль упала с 35 центов до почти десяти. Более быстрая и надежная доставка означала также меньшие затраты на хранение и страхование, то есть потребители экономили еще больше.

Нетрудно сделать вывод, что за последние шесть десятилетий перед Первой мировой войной цены на пшеницу в Старом Свете и в Новом сблизились, что и видно на рис. 13-1. ^{605}

Похожее сближение цен в конце XIX века наблюдалось на такие промышленные товары и сырье, как говядина, медь, железо, машинное оборудование и ткани. В 1870 году мясо в Ливерпуле стоило на 93% дороже, чем в Чикаго. К 1913 году разница сократилась до 16%.

^{Рис. 13-1. Цены на пшеницу в Ливерпуле и в Чикаго, 1850-1913}

Резкое повышение эффективности перевозок не только вызвало сближение цен на продукцию сельского хозяйства, но и лишило фермера «друзей» – высоких цен, – которые выручали в трудные времена. В мире, где закупиться зерном в соседней долине обходилось слишком дорого, не говоря уже о закупках за океаном, плохой урожай отлично компенсировался повышением цен. На всемирном сельскохозяйственном рынке, где доставка обходилась дешево, исчезло даже это утешение. ^{606}Потерю этой удобной диванной подушечки сочли душераздирающим примером рисков глобальной экономики.

Обратная ситуация складывалась с промышленными товарами, которые вначале обходились дешевле в Старом Свете, более богатом рабочей силой и капиталом. В 1870 году чугун в США стоил на 85% дороже, чем в Англии. К 1913 году этот разрыв уменьшился до 19%. За этот промежуток времени разница в цене на медь упала с 32% до нуля, а структура цен на ткани полностью преобразилась – ткани, стоившие в 1870 году в Бостоне на 13,7% дороже, чем в Манчестере, в 1913 году оказались на 2,6% дороже в Манчестере. ^{607}

Сближаться по всей планете начали не только цены на традиционные зерновые культуры, вместе с ними запрыгали цены и на главный продукт Востока – рис. Пшеницу и рис связал рынок Индии. Повышение цен на пшеницу в Бомбее вызывало повышение цен на рис, потому что индийцы ели и то и другое. Пзднейшее появление дальних подводных и надземных телеграфных линий в 60-70-е годы XIX века привело к тому, что изменение цен в Калькутте тут же отражалось на рынках Лондона, Сиднея и Гонконга. ^{608}

В начале XX века два шведских экономиста – Эли Хекшер и Бертиль Олин – задумались над этими данными и пришли к заключению, что произошли изменения еще более глубокие. «Классическая экономика» Адама Смита, Давида Рикардо и Джона Стюарта Милля выделяла три основных продукта: труд, землю и капитал, за которые платили, соответственно, заработную плату, земельную ренту и процент. [85]85
  Под земельной рентой здесь подразумевается цена земли, взятой в рассрочку, в аренду или просто оплаченной.


[Закрыть]Открытие Хекшера и Олина состояло в том, что снижение стоимости перевозки привело не только к глобальному сближению цен на товары, но и к сближению стоимости трех основных факторов: заработной платы, земельной ренты и процента. ^{609}

Недавние исследования подтвердили их гипотезу. В начале XIX века Старый Свет был намного богаче Нового рабочей силой и капиталом. Следовательно, заработная плата и проценты были низкими в Старом Свете и высокими в Новом. И наоборот, земли в Новом Свете было больше, так что рента была низкой. Специалисты по истории экономики Кевин О'Рурк и Джеффри Вильямсон заметили, что в 1870 году в Новом Свете средняя заработная плата (которая определялась как действительная покупательская способность) была на 136% выше, чем в Старом Свете. К 1913 году этот разрыв сократился до 87%. Гораздо более поразительно, что за этот период земельная рента в Америке выросла на 248,9%, а в Британии упала на 43,3%! ^{610}

Причины сближения цен вполне ясны. Дешевый транспорт наводнил Европу зерном и мясом, сбив цены в Старом Свете и подняв их в Новом, где они до этого были совсем ничтожными. Это, в свою очередь, понизило в цене фермерские хозяйства в Старом Свете и повысило в Новом.

Сближение рынков капитала понять еще проще. С появлением телеграфа исчезла неопределенность, связанная с процентами на удаленных рынках, появилась возможность передавать капитал и кредиты «по проводам».

Причины уравнивания заработной платы более противоречивы. Наиболее очевидное и вероятное объяснение состоит в миграции, которую вызвала возможность заработать в Новом Свете. Европейцы ехали через океан не за свободой и не потому, что там улицы вымощены золотом, – просто за более высокой почасовой оплатой. В конце XIX века ирландский столяр мог гораздо лучше заработать в Нью-Йорке, а итальянский крестьянин мог процветать в бескрайних аргентинских пампасах так, как никогда не удалось бы ему на клочке родимой земли. Но как только через океан направилось слишком много народу, эта разница постепенно исчезла, сократив миграцию еще до того, как за это взялись при помощи законов. В 1900 году в Аргентине заработки были почти втрое выше, чем в Италии. К 1950 году они уравнялись, а к 1985 году средний итальянец зарабатывал в четыре раза больше, чем его родственники-эмигранты в Аргентине. ^{611}

Если разложить итоги транспортной революции XIX века по пунктам, то рабочие Старого Света и землевладельцы (в основном фермеры) Нового выиграли, а рабочие Нового Света и землевладельцы Старого проиграли. Интересно, что многие американские рабочие в период 1870-1913 годов стали жить лучше, но эти улучшения незаметны по сравнению с качеством жизни их британских коллег. То же самое нельзя сказать про английских землевладельцев, потому что земельная рента снизилась катастрофически.

В 1941 году, на волне последствий закона Смута—Хоули, посреди мировой войны, которой он способствовал, преподаватель Гарвардского университета и австриец по происхождению Вольфганг Столпер вместе с молодым коллегой Полом Самуэльсоном задался вопросами теории торговли. Он хотел знать, почему классическая экономика учит, что все государства получают от торговли прибыль, а в работах Хекшера и Олина утверждается, что с увеличением торговли заработная плата в некоторых странах должна упасть, к несчастью для рабочих.

Самуэльсон предположил, что Столпер на пути к большому открытию, и оба они взялись за работу над тем, что позже будет названо теоремой Столпера—Самуэльсона, моделью, позволившей заглянуть в политику глобальной экономики – кому повезет, кому нет, и, что самое главное, как последствия политических процессов влияют на судьбы наций.

Язык экономиста – математика, и для создания рабочей модели Столпер и Самуэльсон взяли только два продукта и два фактора, один из которых используется данным государством мало, по сравнению с другими государствами, а другой сравнительно интенсивно. Эта модель предсказывает, что протекционизм по отношению к владельцам ресурса, который используется сравнительно мало, вредит владельцам второго ресурса. ^{{612} ,} [86]86
  В упрощенном виде теорема Столпера—Самуэльсона состоит вот в чем. Когда относительная цена товара возрастает, то же происходит с фактором, который наиболее интенсивно используется при производстве продукта, и обратный процесс происходит с фактором, который используется меньше.


[Закрыть] При свободной торговле происходит обратное. (Рассматриваются факторы, типичные для классической экономики: земля, труд и капитал.)

Посмотрим, как эта модель действует. Если в государство А бедно трудом, а в государстве Б его в избытке, то заработная плата будет ниже в Б, следовательно, продукт, произведенный в Б, будет дешевле. При свободной торговле продавцы и потребители предпочтут менее дорогие товары, произведенные в Б. Рабочие Б выигрывают, а рабочие А проигрывают. Для двух других факторов это тоже верно. Свободная торговля идет на пользу фермерам в странах, богатых землей, и капиталистам в странах, богатых капиталом. Она вредит капиталистам в странах, бедных капиталом. [87]87
  Модель справедлива для «сегментированных рынков», там, где капитал не может беспрепятственно переходить границы. Конечно, сегодня это не так.


[Закрыть]

В терминах Столпера и Самуэльсона, «свободный рынок» и «протекционизм» касаются не только пошлин и запретительных мер, но и стоимости перевозки. Снижение стоимости доставки играет ту же роль, что и снижение тарифов. Иными словами, снижение стоимости перевозки одного бушеля зерна на 50 центов и снижение таможенной пошлины на 50 центов за бушель зерна увеличит торговлю зерном примерно в равной степени.

Что же это означает на практике? До 1870 года Англия, по сравнению с другими государствами, была богата капиталом и трудом, но бедна землей. За определенный период резко выросли тарифы по всему миру, особенно в США после Гражданской войны, но торговля росла, по мере того как снижалась стоимость перевозок, когда рост тарифов не успевал компенсировать это снижение. Табл. 13-1 показывает «решетку Столпера—Самуэльсона» для нескольких стран в разные периоды времени.

Таблица 13-1.

Категории Столпера—Самуэльсона

^{Сильные факторы (за свободную торговлю) – Слабые факторы (за протекционизм)}

США до 1900 г. …… земля – труд, капитал

США после 1900 г. …… земля, капитал – труд

Англия с 1750 г. по наст, время …… труд, капитал – земля

Германия до 1870 г. …… труд, земля – капитал

Германия 1870-1960 гг. …… труд – капитал, земля

Германия после 1960 г. …… труд, капитал – земля

Теорема Столпера—Самуэльсона позволяет предсказать, что главная выгода от выросшей торговли в каждом государстве достается обладателям фактора, который используется интенсивно – капиталистам и рабочим в Англии и землевладельцам (фермерам) в США. В точности так все и произошло, и не случайно, все три группы стояли за свободную торговлю. Точно так же неудивительно, что обладатели фактора, который использовался меньше – английские землевладельцы, американские рабочие и капиталисты – поддерживали протекционизм.

А как же континентальная Европа? В целом, эти государства имели недостаток в капитале и земле, зато избыток рабочей силы. Теорема Столпера—Самуэльсона предсказывает, что падение транспортных расходов после 1870 года должно вызвать волну протекционизма для континентальных капиталистов и фермеров. И снова теория попадает в точку. Европейские фермеры отреагировали бурно и положили конец эпохе свободной торговли, которая началась с договора Кобдена—Шевалье и отмены «хлебных законов».

Впрочем, французов этот закон никогда не радовал. Демократические силы и фермеры рассматривали его как монархический государственный переворот деспотичного Наполеона III. Когда унизительно проигранная франко-прусская война (1870-1871 гг.) положила конец Второй империи Наполеона III, французская поддержка свободной торговли сошла на нет.

Когда родилось новое французское государство – Третья республика, – почти сразу же из Нового Света хлынул поток пшеницы. С незапамятных времен французских фермеров, особенно тех, кто жил в глубине страны, защищали расстояния и географические особенности. Железные дороги и пароходы разрушили эти удобные барьеры, и к 1881 году импорт зерна превысил отметку в миллион тонн. Дешевое импортное зерно разоряло все больше французских земледельцев. Они жаловались, что на смену старой изоляции, вызванной плохими телегами и разбитыми дорогами, пришла новая напасть. Слишком много было во Франции земледельцев, чтобы правительство могло не обращать на них внимания. Даже в конце XIX века около половины рабочей силы страны все еще трудилось на полях. Протекционистские меры были поддержаны и французскими финансистами в погонах, владельцами другого незначительного фактора – капитала. Местные финансисты, все в долгах после провальной франко-прусской войны, также видели спасение в повышении ввозных пошлин. Это сочетание интересов французских капиталистов и фермеров оказалось решающим. В Англии, наоборот, только одна шестая рабочей силы была занята в сельском хозяйстве. А английские финансисты, источником капитала которых была промышленность и торговля, противились протекционизму. ^{613}

И снова разный доход Англии и Франции согласуются с теоремой Столпера—Самуэльсона. В Британии обладатели сильных факторов труда и капитала (т. е. рабочие и капиталисты) предпочитали свободную торговлю. Они объединились, чтобы одолеть приверженцев протекционизма, представителей слабого фактора, землевладельцев. Во Франции представители слабого фактора (капиталисты и землевладельцы) объединились, чтобы одолеть рабочих, сторонников свободной торговли.

Во второй половине XIX века в каждом крупном государстве имелись свои поборники идей Фридриха Листа, его национальной экономики, как стали называть эту ветвь протекционизма: Генри Кэри в США, Джозеф Чемберлен в Англии и Поль-Луи Ковэ во Франции, декан юридического факультета Сорбонны. В 1884 году Франция отменила закон, который около столетия до этого приняло революционное правительство. Закон запрещал земледельцам и другим работникам создавать объединения по экономическим интересам. Почти сразу после отмены этого закона возникли сельскохозяйственные синдикаты и потребовали ввести тарифный барьер. Поднялась законодательная суматоха, постепенно повысились пошлины на импортные зерно и мясо домашних животных. Всеобщие выборы 1889 года привели в Национальное собрание много депутатов-протекционистов, особенно из сельскохозяйственных провинций – Нормандии и Бретани.

Последовал ряд парламентских дебатов и манипуляций, высшей точкой накала которых стала словесная дуэль между либеральным экономистом и министром финансов Леоном Сэем и протекционистом Феликсом Жюлем Мелином, последователем Ковэ и будущим премьер-министром Франции. Яростно выступая против дальнейшего повышения пошлин, Сэй утверждал, что идет борьба не между протекционизмом и свободной торговлей, но великая битва между личностью и государством. ^{614} Красноречия Сэя не хватило, чтобы убедить Собрание, которое в начале 1892 года ввело «тариф Мелина». Тариф увеличил пошлины почти вдвое и держался, даже возрастая, до самой Второй мировой войны.

Ввозные пошлины не смогли остановить распад сельского хозяйства во Франции и только послужили лишним бременем для ее граждан, покупавших продукты по более высоким ценам. Хотя многие недооценивали страхи соотечественников перед глобальной экономикой, некоторые видели ее неотвратимость.