Текст книги "Великолепный обмен: история мировой торговли"
Автор книги: Уильям Бернстайн
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
Предводитель франков Жоффруа де Виллардуэн не горел желанием идти в Святую землю. Еще за несколько лет до похода английский король Ричард убедил его сконцентрировать атаку на слабом участке мусульманской империи – Египте. Более того, от людей Виллардуэна держалось в тайне, что на самом деле они едут не в Святую землю. Дандоло не только был отлично осведомлен о настоящих целях предводителя франков, но и успел договориться с египтянами о том, чтобы не нападать на них.
У Дандоло имелись свои планы, и заключались они в том, чтобы захватить город Задар, на побережье Адриатики. И уж совершенно не хотелось ему войны с Египтом, лучшим торговым партнером Венеции. Что же делать? Он пустил среди крестоносцев, ожидавших отплытия, слух об истинных целях похода. Услыхав, что в Святую землю они не идут, франкские войска начали массово дезертировать, и к назначенному дню от войска осталась только треть. Но вместе с войсками уехали и те, кто оплачивал поход, а венецианцы, естественно, не стали предоставлять свои драгоценные галеры без хорошей предоплаты.
Наконец, в ноябре 1202 года галеры бросили якоря. К тому времени крестоносцы уже были готовы в качестве оплаты взять Задар. Когда с этим делом было покончено, Дандоло получил предложение, от которого не смог отказаться. В обмен на помощь низложенному византийскому императору Исааку Ангелу в возвращении на трон сын Исаака, Филипп, король Швабский, оплачивал остальную часть египетской экспедиции.
Дандоло не нужно было уговаривать не упускать случая взять богатейший город христианского мира, а заодно затянуть вторжение в Египет. Вторжение поменяло направление и устремилось к Босфору. По словам Виллардуэна,
Дож Венеции, хотя был старым человеком и совершенно слепым, стоял на носу своей галеры, держа перед собой знамя Святого Марка. Он закричал своим людям, чтобы его вывели на сушу, или же он поступит с ними, как они того заслуживают. {192}
После долгой и страшной осады Константинополь был взят и разграблен. Четыре огромных бронзовых коня с ипподрома Константина переехали в Венецию, на собор Святого Марка. (Сейчас на площади Сан-Марко стоят копии. Оригиналы хранятся в музее базилики.) Не считая дорогих безделушек, венецианцы стяжали титул «повелителей четверти и получетверти Римской империи», то есть получили 3/ 8собственности Константинополя и примерно столько же византийской земли. Вдобавок был подписан мирный договор, который позволял венецианцам беспошлинно передвигаться по территории бывшей империи и запрещал Византии торговать с конкурентами венецианцев – Генуей и Пизой. Как и надеялся Дандоло, Четвертый крестовый поход так и не добрался до Святой земли. Таким образом, торговля Венеции с Египтом не пострадала. Девяностолетний слепец неплохо провернул дело. {193}
А что за торговля была у Венеции с Египтом! Те крестоносцы, которым посчастливилось вернуться домой, очень способствовали в Европе повышению спроса на экзотические пряности Востока, наполнявшие дома ароматом богатства и высокого положения. К примеру, немецкие монахи традиционно продавали пряники, называемые «Lebkuchen». После крестовых походов в них начали добавлять перец. Так появились известные ныне перечные пряники «Pfefferkuchen». {194}
И вот, сцена подготовлена для исторического действия: европейцы сходят с ума по пряностям, мусульмане отчаянно собирают силы для войны с монголами и крестоносцами, а итальянцы неплохо контролируют проливы, через которые провозится живой товар – рабы.
У Омейядов – первой арабской империи – не было проблем с пополнением армии за счет правоверных мусульман – гордых, отчаянно-независимых, умевших воевать бедуинов. По мере того как мусульманские завоевания ширились по всему Среднему Востоку, население маленькой Аравии уже не справлялось с поставками все большего числа суровых воинов пустыни для возраставшей армии ислама.
В более сельскохозяйственных и «цивилизованных», недавно принявших ислам, землях жили хлеборобы, не воины. Особенно хорошо это было заметно в Междуречье Аббасидов и Египте Фатимидов. Из оседлых земледельцев получались плохие солдаты, точно так же тяжело оказалось из каирского торговца или багдадского писца сделать грамотного офицера. {195}
Солдат нужно было импортировать, подобно всякому дефицитному товару, причем набирать из мест, где они голодны, жестоки и имеются в изобилии. Историк Дэниел Пайпс замечает, что таких бойцов необходимо набирать «на окраинах», где не установилась централизованная власть. Население таких стран стояло перед жестокой необходимостью
«защищаться, собираясь группами, связанными взаимным доверием… Порядок поддерживался сложными кодексами чести и законами о бдительности. Эти правила действовали для всех, и это обостряло внимание каждого, готовность к бою. Повсеместно происходили разбойничьи нападения и междоусобные стычки. Чтобы уметь нападать и защищаться, всякий мужчина с детства обучался боевым искусствам, был подготовленным солдатом и все время практиковался. {196}
Где же находились эти окраины, с которых мусульманская империя набирала солдат? Во-первых, в Анатолии и на Кавказе. Всадники из этих краев периодически пускались в набеги на юг и запад, разоряя и подчиняя «более развитых» жителей Среднего Востока и Европы. Самым лучшим поставщиком невольников была кавказская Черкесия. Невольники оттуда – и мужчины, и женщины – высоко ценились за красоту.
А главным из боевых искусств, в которых практиковались жители окраин, было умение стрелять из лука, необходимое и на охоте, и на войне. Другим навыком, который с детства усваивали степные жители, было умение ездить на коне со стременами. Употребление стремени, вероятно изобретенного в Китае в V веке, медленно распространялось через Среднюю Азию, к мусульманскому миру. Объединив коня и всадника в одну могучую массу и позволив конному воину увеличить силу удара копьем, мечом или палицей, это, на первый взгляд, простое приспособление произвело революцию в военном деле. {197}
Уже в начале IX века армия Аббасидов состояла преимущественно из рабов, набранных из этих краев. В Египте империя Буйидов, которые предшествовали Фатимидам, покупала множество турецких невольников. Фатимиды раздвинули свои торговые границы, закупая турок, славян и берберов.
Эта любопытная исламская система использования рабов-мамлюков происходила прямо из военных, демографических и политических императивов средневекового мусульманского мира и из законов человеческой природы. В древнем и средневековом мире рабство не носило расовой окраски, чаще всего мамлюками были метисы. Как сказал один историк: «Когда речь шла о пополнении войска мамлюками, на африканские рынки рабов никто не смотрел». {198}
Женщин брали в прислугу и гаремы. Мужчин отправляли в военные лагеря и отряды, где «из неверных делали мусульман, из мальчиков делали мужчин, из новобранцев делали подготовленных солдат, а из рабов делали свободных людей». Рвение солдат в учебе повышалось с помощью проверенных временем технологий создания братских воинских уз и обещаниями свободы и богатства, которые щедро раздавали командиры и инструкторы (сами освобожденные рабы). {199}Как пишет один из лучших исследователей этой системы, Дэвид Аялон:
«Те из мамлюков, которых купили и освободили по воле султана, составляли главную опору его власти. Система воcпитания мамлюков глубоко укореняла в них покорность своему господину и освободителю, с одной стороны, и лояльность к своим собратьям по службе, с другой… Султан и мамлюки образовывали тесное сообщество, участников которого объединяли прочные связи. Между султаном и мамлюками существовала даже, можно сказать, двойная связь: пока правил султан, у мамлюков была власть, а правил он до тех пор, пока опирался на власть мамлюков». {200}
Освобожденные рабы из солдат вырастали до высоких офицерских чинов. Вскоре они принялись свергать султанов. Привилегии и роскошь, которыми сопровождалась власть, за одно-два поколения изничтожали и природные боевые навыки мамлюков, и приобретенные умения. Для новой горстки худых и голодных солдат-рабов, привезенных с черкесских гор в тренировочные лагеря Египта, открывалась новая возможность отнять власть у раздобревшего, несостоятельного господина. Новый султан-мамлюк начинал с того, что очищал элитные отряды – так называемых царских мамлюков – от старых кадров, заменяя их своими последователями, и цикл начинался заново. Переход власти от одной группы к другой совершался быстро или постепенно, при помощи меча или почетной отставки. Нередко в обычной жизни или в низших слоях армии сосуществовали мамлюки нескольких поколений. {201}
Всю систему разъедало бытовавшее среди мамлюков мнение, что султан держится у власти только их милостью. Согласно Пайпсу, «эти солдаты считали, что правитель перед ними в долгу, и терпели его только как судью в спорах». {202}Прошло время, и султану, страдавшему от давления «старых друзей», понадобились «новые друзья», не связанные обязательствами со «старыми». Откуда их взять? Конечно, из тренировочных лагерей, куда прибыли свежие солдаты-рабы – теперь им предлагали свободу и власть в обмен на поддержку. {203}В конце правления курдской династии Айюбидов один придворный, как говорят, спросил своего коллегу про мамлюков, что это за стража у султана в таком странном наряде? Тот ответил: «Это одежда тех, кто завоюет нашу страну и отнимет наше имущество и наши сокровища». {204}
Система подготовки рабов-мамлюков, как уже было отмечено, появилась всего через пару столетий после начала арабских завоеваний. Затем она медленно выстраивалась при Аббасидах, Буйидах и Фатимидах, ставших жадными охотниками до свежих рабов. Венецианцы со своей коммерческой хваткой и свежеобретенным контролем над Босфором в первой половине XIII века могли обеспечить нужды египтян.
До завоевания Иерусалима в 1187 году курд Саладин успел сместить последнего правителя Египта из династии Фатимидов и основать собственную династию Айюбидов, которая продержалась у власти недолго. Турецкие и кавказские мамлюки Саладина не только были искусными наездниками, но при помощи луков и стрел умели производить опустошение среди крестоносцев. В битве при Хаттине лучников-мамлюков обеспечили четырьмя сотнями вьюков со стрелами. В самый разгар битвы дополнительный запас стрел подвезли на 70 верблюдах. Конечно, не будь мамлюков, войска Саладина не смогли бы выбить франков из Святой земли. Даже его легендарные ударные отряды халка («круг») состояли в основном из турок-мамлюков. {205} Вряд ли без мамлюков мусульмане смогли бы покорить Византию, Индию и Среднюю Азию. Они были бы сегодня небольшой сектой в пределах крошечного анклава на Среднем Востоке и в Северной Африке. {206}
Таким образом, на заре XIII века египетское государство Айюбидов, основанное Саладином, прочно зависело от рабов-солдат, поставлявшихся местными купцами с караванами через Анатолию (на территории современной Турции) и Междуречье. Вскоре египтяне обнаружили, что на них наступают монголы, а около 1243 года Анатолия и Месопотамия, через которые пролегала дорога из Египта в Закавказье, очутились под властью монголов, и поставки рабов для пополнения армии мамлюков оказались под угрозой. {207}
Венецианцы, захватившие власть в Восточном Средиземноморье, Босфоре и на Черном море во время Четвертого крестового похода и имевшие почти исключительную монополию на работорговлю в этих морях и проливах, были, как обычно, готовы выручить. Захват Константинополя, который в 1204 году осуществил Дандоло, позволил Венеции поставлять рабов Айюбидам морским путем, относительно свободным от монголов. Венецианцы долго торговали с Египтом, даже в разгар крестовых походов. И все это время они продолжали поставлять корабли, солдат и оружие христианским королевствам в Святой земле, особенно таким как Акра, имевшим крупные торговые поселения венецианцев. Известно, что Саладин похвалялся своему халифу, что европейцы рады продавать ему оружие, которое он использует против других европейцев, а скоро они даже своих детей продадут в солдаты. {208}
В этот критический момент, в 1250 году, солдаты-мамлюки, прочно утвердившись в своем положении, убили последнего султана из династии Айюбидов, Туран-шаха. Возникла новая династия Мамлюков, которой предстояло править более 250 лет и солдаты которой служили Египту военной поддержкой до самого XIX века. {209}
А в середине XIII века именно это место стало ареной крупнейших исторических сражений. В 1250 году не только появилась династия Мамлюков, но и произошло вторжение в Египет короля Франции Людовика IX, а в 1258 году монголы разрушили Багдад. В 1260-м монгольский ильхан Хулагу потерпел поражение при Айн-Джалуте (вероятно, на территории современного Израиля) от египетских Мамлюков. А в 1261 году пал Константинополь, где у власти находился марионеточный правитель, посаженный на трон венецианцами и франками во время Четвертого крестового похода. Как писал Дэвид Аялон: «В битве при Айн-Джалуте, которая произошла между народами одной расы, вчерашние неверные разбили завтрашних мусульман». {210}Другими словами, кавказские мамлюки оказались прочно связаны с монголами, которые вскоре обратились в ислам, причем во всех монгольских уделах, кроме удела Ху-билая, который пришел к исламу позднее. Все эти события превратили египетских Мамлюков в основную силу в Восточном Средиземноморье, в ответ на амбиции европейцев в Леванте.
Из всех итальянских государств больше всего пострадала от поражения монголов и падения Константинополя Генуя, которая была второй морской торговой республикой после Венеции. Вначале провал египетской экспедиции Людовика IX, которую Генуя активно поддерживала, не только ослабил ее военную мощь, но и истощил ее финансы, поскольку она строила корабли для Людовика. Затем, так же резко, события повернулись в ее пользу. В 1261 году Византия – главный союзник Генуи – вернула контроль над Константинополем, отняв его у католического марионеточного государства, основанного Дандоло и франками. Отношения между быстро восстанавливающейся Византией и Венецией были расстроены, и венецианцев постепенно вытесняли из древнего города и стратегически важных проливов, на которые те прежде имели исключительные права. Теперь, по договору между Генуей и Византией, монополия на торговлю в Черном море переходила к Генуе.
Египетские Мамлюки жестоко нуждались в солдатах-рабах, а единственный путь их доставки – морем – требовал добрых отношений с Генуей и Византией, и даже с Золотой Ордой – северным соседом ильхана. Золотая Орда властвовала на тех землях, откуда вывозили рабов, – в Крыму и на Кавказе. Ряд формальных союзов, заключенных Мамлюками и Византией, отдельно подчеркивал право свободного прохода через Босфор для судов египетских работорговцев. Кроме того, Мамлюки позволили монголам устроить в Александрии фундук – накопитель для живого товара. {211}
Несмотря на то что Черное море было для Мамлюков открыто, их флот для перевозки рабов не годился. Приходилось пользоваться кораблями и портами генуэзцев. Генуэзские суда принимали груз в крымском порту Каффа, построенном на месте древней Феодосии – понтийского порта, где раньше грузили зерно. Сам этот порт в середине XIII столетия Генуя выкупила у Золотой Орды. (Позже город вернул себе греческое название, которое стало произноситься на славянский манер.
Теперь он находится на территории Украины.) Генуя старательно закрывала глаза на резню, которую Мамлюки устроили крестоносцам в Акре и Тире. Возможно, она даже обещала мусульманам помощь кораблями.
Груженные рабами суда отправлялись на юг, в Александрию (один из въездов в город назывался Перечными воротами) или в Каир, где после разгрузки их заполняли перцем, имбирем, корицей, мускатом и гвоздикой, закупленными у арабских купцов с востока. Такая торговля давала генуэзцам финансовые и стратегические преимущества перед венецианскими конкурентами. Гибель поселений крестоносцев в Леванте, несомненно, была ускорена солдатами-рабами, которых привезли генуэзцы, не слишком затруднявшиеся в выборе между богом и мамоной. Как писал историк Эндрю Эренкройц:
Для расчетливых христиан из Генуи оскорбление Креста в Леванте ничего не значило по сравнению с материальной выгодой от деловых отношений с Мамлюками. {212}
Как быстро возник спрос на рабов с Черного моря, так же быстро он и ослаб, когда исчезла угроза со стороны монгольского ильхана, а Акра и Тир в 1291 году пали. Не только снизилась потребность в мамлюках, но и вновь открылись караванные пути для транспортировки рабов через Анатолию и Месопотамию. Несмотря на то что Генуя понесла убытки, утеряв монополию на перевозку рабов, знания, торговые контакты и искусство кораблестроения, которыми она обогатилась в недолгий период конфликта между Мамлюками, монголами и крестоносцами (вторая половина XIII века), намного пережили всплеск работорговли, вызванный войной.
* * *
Не только итальянцы наживали на торговле пряностями сказочные богатства. Разгрузив рабов, стекло и ткани на пристанях Александрии и в каирский фундук, они скупали все пряности, какие могли. С восточной стороны цепочки поставок индийские и малайские мусульмане-купцы приобретали гвоздику, корицу, мускат и мацис в таких перевалочных пунктах, как Пасе, Палембанг, а впоследствии в Малакке, где эти товары продавали местные торговцы, скупив их на Островах Пряностей. Во время северо-восточного муссона этот драгоценный груз отправлялся через Бенгальский залив в Индию. Индийские купцы перекупали его и везли в Йемен. Там индийцев встречали карими – купцы из сказочно богатой гильдии, появившейся с возвышением Мамлюков. Именно карими заключали сделки с итальянцами на складах Каира и Александрии.
Сравнивая два эти города, европейские путешественники описывали Каир как более живой, с узкими извилистыми улочками, полными драгоценных ароматов Востока и торговцев из Турции, Аравии, Йемена, Персии, Италии, Франции и Индии. В то время, как и сейчас, купцы проводили дни на базарах – сердце коммерческой жизни города. Отдыхая от торговли, они ездили поглазеть на пирамиды. «Вдоль всего пути от Каира простирались сады, полные финиковых пальм, апельсиновых, лимонных и померанцевых деревьев – наслаждение для взора». {213}
Происхождение карими – тайна, затерянная в истории. Мало что известно и об их торговой деятельности. Но мы можем оценить масштаб концентрации их доходов в средневековом мире. В исторических записях указывается, что где-то около 1150 года, под конец существования империи Фатимидов, эта группа достигла критической массы, возможно потому, что их защищал флот Фатимидов в кишащих пиратами водах Красного моря и Баб-эль-мандебского пролива. Более мелкие торговцы, вроде еврейских купцов, которые упоминаются в документах Каирской генизы, не могли позволить себе сильный морской конвой, и карими их вытеснили с рынка. Сейчас трудно сказать, какого происхождения были карими – индусы или мусульмане, индийцы или египтяне. Неизвестно даже, были они изначально купцами или судовладельцами, хотя имеющиеся сведения больше склоняют нас к последнему. Индийская и индусская версия основана на тамильском названии торговой деятельности – карьям. {214}
Каким-то образом карими смогли внедриться в преимущественно арабский и мусульманский мир империи Мамлюков. Но повсюду к этому клану причисляли исключительно египетских «торговцев перцем и пряностями», контролировавших торговлю между Йеменом и Египтом. Группу составляли семейные предприятия, передававшиеся от отца к сыну, связанные между собой коммерческими и социальными мусульманскими структурами и особыми требованиями к торговле пряностями. По всему торговому пути, который проходил вдоль Красного моря, карими основывали свои фундуки. Этот путь, связавший Египет и Йемен, петлял, заглядывая во многие порты и перевалочные центры, по привычной древней дороге, которая бежала над Красным морем, до его египетского побережья, затем караванными тропами через пустыню и вниз по Нилу. Один купец XIII века – Мухаммад бин Абд аль-Рахман бин Исмаил – провел жизнь в разъездах между Сирией, Меккой, Египтом, Ираком и странами Персидского залива. В этом нет ничего особенного для того времени. Но помимо этого, он успел совершить три путешествия в Китай. Свою карьеру он начал с пятьюстами динариев, а закончил с состоянием более чем в 50 000. {215}
В мусульманском мире сравнение с карими было подобно современному сравнению с Рокфеллером. Не раз прибыль карими оценивалась более чем в миллион динариев. Один купец – Ясир аль-Балиси – прославился прибылью в десять миллионов. По нашим деньгам, это около полумиллиарда долларов – почти невообразимая для доиндустриального мира сумма. {216}На деньги карими строились мечети, школы и больницы в Александрии, Каире, Мекке и Джидде. Но чем дальше, тем больше денег карими уходило на военные действия. В 1352 году, когда сирийцы восстали против Мамлюков, и в 1394 году, когда Леванту грозил смертоносный Тамерлан, победы египетского войска оплатили трое богатейших купцов-карими. {217}
Но как и любая империя, государство Мамлюков погрязло в жадности и коррупции и потеряло способность беречь Свою казну от разворовывания. В 1428 году султан Барсбай отнял у карими монополию на торговлю пряностями и низвел их роль до торговых представителей. В 1453 году турки-османы наконец взяли Константинополь и обрубили всякую торговлю с христианским миром, но к тому времени идея итало-мусульманской торговли и так уже почти исчерпала себя. На западном побережье Африки уже толпились португальцы. В 1488 году Бартоломеу Диаш обогнет ее южную оконечность, а еще через десять лет да Гама прорвется в Индийский океан, и придет конец мусульманской монополии на торговлю между Европой и Азией. Самое долговечное и монументальное наследие эпохи торговли рабами и пряностями – роковой дар, преподнесенный монголами генуэзцам – порт Каффа на Черном море. Запомните это название. Оно еще откликнется смертью миллионов европейцев, концом монгольского владычества в Азии, разрушением мусульманской торговой империи и, наконец, возрождением Запада из пепла.