Текст книги "Великолепный обмен: история мировой торговли"

Автор книги: Уильям Бернстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

В 60-х годах прошлого века австралийские археологи нашли около половины из сорока шести тысяч монет, погруженных на голландские корабли. Обломки судов были частично разорены мародерами, некоторые из мародеров использовали взрывчатку. Это повлекло за собой вмешательство государства, которое теперь на законодательном уровне защищает археологические находки Австралии. ^{358}

Интересно, но почти на всех монетах стоит штамп «М» монетного двора Мехико, хотя более 60% серебра Нового Света пришло из перуанского Потоси и было отчеканено в Лиме. Причина тому проста: Ост-Индская компания аннулировала перуанские монеты после того, как снизилось их качество. В 1650 году ответственные за это лица были наказаны, во всяком случае одного из них точно казнили. Компания не восстанавливала производство этих монет до 1661 года, когда затонул «Золотой дракон». ^{359}

То, что это несметное сокровище было собственностью Ост-Индской компании, означает, что к середине XVII века международная торговля стала сферой мультинационального корпоративного капитализма. В XVII веке Голландская компания методично внедрялась в коррумпированную, разваливавшуюся португальскую торговую империю, чтобы в результате встретиться с более опасным врагом, Английской Ост-Индской компанией. Успехи в мореплавании, описанные в этой главе, закалили голландцев для сражений на узловых перекрестках европейской торговли и на плантациях по всему свету. Но по большей части в этих сражениях участвовали не армии и флотилии, а корпорации.

ГЛАВА 9.
ПОЯВЛЕНИЕ КОРПОРАЦИЙ

13 декабря 1577 года флотилия из пяти кораблей под командованием Фрэнсиса Дрейка покинула английский порт Плимут. Тайное задание, полученное Дрейком от королевы Елизаветы, состояло из трех частей: повторить путь Магеллана вокруг света, наладить торговлю с Островами Пряностей и напасть на испанские торговые суда.

Эти задания никто не смог бы выполнить лучше Дрейка. В свои 37 лет он уже заслужил репутацию искусного морехода и отважного вояки. За семь лет до этого он вместе со своим кузеном Джоном Хокинсом ходил в Карибское море с грузом рабов. Пока чинили корабли в мексиканском порту Сан-Хуан-де-Улуа, их обманули и едва не захватили испанцы. После этого случая Дрейк на всю жизнь сохранил ненависть к иберийцам. Через пять лет он прославился тем, что перехватил в Панаме испанский «серебряный» конвой. Сказочную добычу в 20 000 фунтов он привез в Англию и передал королеве.

Кругосветное путешествие, которое Дрейк удачно проделал, оправдало самые смелые ожидания – его и королевы. 26 сентября 1580 года уцелевший корабль вошел в гавань Плимута. Он не только побывал у Молуккских островов, но и прошел вдоль западного побережья Нового Света от мыса Горн до острова Ванкувер. Во время этого легендарного плавания Дрейк разведывал местность, занимался торговлей и разбоем. Его корабли низко осели, нагруженные испанскими сокровищами и португальскими товарами, снятыми с галеонов и каравелл между Африкой и Перу, а также корицей и мускатом, честно купленными у Бабуллы, мятежного султана Тернате, с Островов Пряностей.

В Европе мирной торговлей занимались такие мощные державы, как Испания и Нидерланды. Они были заинтересованы в том, чтобы в море не было пиратов. Как многие слабые, бедные, отсталые государства, Британия в конце XVI века не могла позволить себе роскошь не трогать иностранных купцов. Слишком большую выгоду приносил разбой. До величественной, либеральной, свободно торгующей Британской империи оставалось еще двести лет. Тюдоровская Англия была государством разорившихся монархов, королевские монополии расхватывали придворные фавориты, а королевские грамоты обеспечивали флибустьеров работой.

Самым ценным из грузов, которые в тот день снимали с корабля на плимутские пристани, были не пряности, не золото, а интеллектуальный капитал. В начале своей одиссеи Дрейк у островов Зеленого Мыса, неподалеку от африканского побережья, захватил португальское судно «Санта Мария». Англичане с удовольствием освободили стотонную каравеллу от шерсти, льна, бархата, шелка и вина. Груз предназначался для Бразилии. Кроме товаров на корабле оказались парусина, гвозди и инструменты – запас, необходимый для долгого плавания.

Однако больше всего Дрейка заинтересовал лоцман, Нуньо да Сильва, один из самых опытных в Европе моряков. Португальский офицер и английский пират провели бессчетные часы, вместе разглядывая и переводя карты с «Санта Марии». В скором времени да Сильва уже бегло говорил по-английски. Через несколько месяцев лоцман уже обедал за капитанским столом, на корабле исполняли любые его прихоти, кроме, конечно, просьбы об освобождении. (Через год Дрейк исполнил и это.) Благодаря да Сильве и его картам, Дрейк заполучил во владение Англии самую тщательно оберегаемую тайну той эпохи – навигацию по звездам чужих небес при плавании «за чертой», в Южном полушарии. ^{360}

В тот день в Плимуте произошла не просто передача жизненно важных знаний с юга Европы на ее север – эта передача оказалась символичной. Когда Дрейк прибыл, королевские чиновники тут же позаботились о том, чтобы упрятать его от посторонних глаз. Это произошло за пять месяцев до того, как Елизавета посвятила его в рыцари на палубе «Золотой лани». Государственное пиратство вышло из моды. Хотя позже, в 1587 году, Дрейк снова отличился, «подпалив бороду испанскому королю» – дерзко напав на военный флот Филиппа II в порту Кадис, но в тот момент первого возвращения он оказался в затруднительном положении. Будущим Британии была торговля, не разбой. Очень скоро выяснилось, что учетная книга сильнее меча, и пиратов, отчаянных одиночных торговцев и бравых морских офицеров прошлой эпохи готовились сменить безликие менеджеры двух крупнейших многонациональных корпораций новой истории.

Первой из них была Голландская Ост-Индская компания (VOC, Verenigde Oostindische Compagnie). Она заправляла в XVII веке дальней торговлей. Второй была Английская Ост-Индская компания (EIC, English East India Company). Она унаследовала владычество в XVIII веке. За две сотни лет эти компании, очень разные по происхождению и политике, сражались между собой за первенство в мировой торговле, и судьбы этих компаний отражались на государствах, их породивших.

* * *

До экспедиции Дрейка североевропейские корабли ходили на восток только до Средиземного моря, через Гибралтарский пролив. Если голландец или англичанин желал путешествия на восток, он мог проделать его на португальском, испанском, азиатском судне или сухим путем.

В начале XVI века Тюдоры начали давать монополии торговым синдикатам. Вероятно, первым из них была группа, известная как Компания купцов-предпринимателей. В 1505 году ей дозволялось отправлять корабли, груженные шерстью, на Кипр, Сицилию и в Триполи. Если дела шли удачно, корабли возвращались в Англию с грузом шелков, пряностей, хлопка и ковров. Затем появились другие лицензии. Самые известные из них выдавались Московской компании (1555), Восточной компании для торговли в Скандинавии и на Балтике (1579) и Левантийской компании для торговли с Турцией (1581).

В 1580 году, когда «Золотая лань» вернулась в Плимут, нагруженная богатствами Востока, ее содержимое принесло 50 фунтов прибыли на каждый вложенный в экспедицию фунт, не считая, конечно, 50000 фунтов в испанских песетах и золотых слитках, отправленных в кладовые Тауэра как собственность короны.

Вдохновленный успехом Дрейка, в Индию разными путями устремился поток авантюристов. В 1583 году четверо торговцев из Лондона – Джеймс Стори, Джон Ньюберри, Ральф Фитч и Уильям Лидс – отправились в Индию сухим путем и доставили могольскому императору Акбару дружественную ноту от Елизаветы. Описывая это путешествие, Фитч говорит о бессчетных рубинах, алмазах, шелках, золоте и серебре, выставленных напоказ при могольском дворе. Этот отчет взбудоражил Лондон. В 1586 году Томас Кавендиш осуществил третье путешествие вокруг света (вслед за Магелланом и Дрейком). Он вернулся в 1588 году с грузом испанских трофеев, его люди были одеты в китайские шелка, паруса отделаны золотой парчой, а грот сшит полностью из дамаста. В следующее кругосветное плавание Кавендиш отправился в 1591 году, с тех пор о нем ничего не известно.

Экспедиция под командованием Джеймса Ланкастера тоже в 1591 году отправилась в Индию через мыс Доброй Надежды. Ланкастер ехал грабить, не торговать. За три года плавания он рыскал между Мысом и Молуккскими островами, освободил от груза несколько шедших из Индии португальских кораблей и потерял от цинги и бурь 90% экипажа. После неудачной попытки отнять у португальцев провинцию Пернамбуку, на восточном побережье Бразилии, он вернулся в Лондон, где затеял новую авантюру – Английскую Ост-Индскую компанию. ^{361}

* * *

Совсем иначе образовалась VOC, и чтобы это понять, нам нужно сперва описать ее социальные и политические корни. К середине XVI века то, что сегодня называется Голландией и Бельгией, было семнадцатью провинциями Бургундии, в основном низменными. В 1506 году их по линии Габсбургов получил в наследство Карл I Испанский, который позже стал императором Священной Римской империи. В 1568 году, когда сын Карла, Филипп II, пришел на эту землю, чтобы положить конец протестантским реформам церкви, пять северных провинций восстали. В 1579 году они, в составе Утрехтской унии, формально провозгласили свою независимость. Теперь они называли себя Республикой Соединенных провинций – современные Нидерланды.

В то время Антверпен (сейчас находится в Бельгии) был торговым центром мирового значения. Этот богатый город притягивал купцов – как католиков, так и протестантов – из Англии, Германии и новых Соединенных провинций. Все они были счастливы возможностью торговать с Испанией и Португалией, и не только пряностями. Например, голландцы использовали испанскую соль для засолки сельди. Со своей стороны, голландцы отправляли на юг все более технологически сложные текстильные изделия, а также зерно и прибалтийский лес.

В 1585 году племянник Филиппа, герцог Пармский, захватил Антверпен, но с не характерной для той эпохи любезностью позволил протестантам уйти из города подобру-поздорову. Почти в то же время его дядя наложил на Соединенные провинции эмбарго и захватил их суда, стоявшие в испанских и португальских портах. Каждое из этих трех действий было колоссальной ошибкой. Одним махом Филипп создал сеть самых трудолюбивых, самых предприимчивых торговцев в мире – протестантов, бежавших из Антверпена, которые прилагали все силы, чтобы вести дела, не заходя в иберийские порты. [36]36
  Самым явным последствием закрытия иберийских портов стало то, что Голландия и другие европейские потребители перестали покупать испанскую соль, необходимую для заготовки рыбы. Еще в начале 1599 года около 120 голландских кораблей, наряду с десятками английских, французских и итальянских, каждый год приезжали за солью в Пунта-де-Арайю (в совр. Венесуэле). См.: Philip Cuttin. The Rise and Fall of the Plantation Complex,2nd ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1998). P. 90.


[Закрыть]

Больше всего беженцев осело в Амстердаме, который хоть и являлся голландской столицей, но портом в то время был незначительным. (Имеется в виду Голландия как крупнейшая из Соединенных провинций, а не вся страна.) С 1585 по 1622 год в Амстердаме становилось все больше протестантских беженцев, их число увеличилось с 30 000 до 105 000, а город превратился в один из крупнейших в Европе. Повстанцы блокировали Антверпен, значение которого сильно упало. ^{362}

В конце 1500-х годов голландец Ян Гюйген ван Линсхотен решил, что пора уже Голландии сделать последнее усилие и прорваться в Индийский океан. Несколько лет он служил секретарем у португальского архиепископа в индийском городе Гоа, а в 1588 году, после смерти прелата, решил попытать счастья и отправился еще дальше на восток. Он мечтал не о великой судьбе, а всего лишь о мелкой торговле: «Если бы у меня нашлось две-три сотни дукатов, я с легкостью обратил бы их в шесть-семь сотен». ^{363}

Внезапно вернувшись в Голландию в 1592 году, ван Линсхотен принялся работать над книгой, которая известна под названием «Itinerario», что переводится с испанского как «путеводитель, описание маршрута». В книге рассказывается о растительности и коммерческой географии Юго-Восточной Азии. Там же приводятся советы мореплавателям. Самые полезные рекомендации касаются торговли в Ост-Индии:

В этом месте, которое называется Сунда, много перца, он лучше индийского и малабарского. Здесь его так много, что ежегодно отсюда можно отправлять [500 000 фунтов]… Также здесь в изобилии ладан, камфара и алмазы, так что, не прилагая особенных трудов, отсюда можно наладить их поставки. Португальцы сюда не приходят, потому что множество яванцев привозит свои товары на продажу в Малакку. ^{364}

Иными словами, плыви на юг от Суматры, затем на север, через Зондский пролив (между Явой и Суматрой), и ты не встретишь португальцев, которые довольны тем, что индонезийские купцы во множестве едут к ним на запад, в Малакку. Хотя эту книгу напечатали только в 1596 году, наблюдения и советы ван Линсхотена вскоре стали общим достоянием и сослужили голландцам добрую службу гораздо раньше. Затем «Itinerario» перевели на несколько языков, и книгой заинтересовались во Франции, Германии и Англии.

В 1594 году четыре амстердамских купца, под впечатлением заметок и морских карт (тогда еще не опубликованных) ван Линсхотена, основали Компанию дальних земель, а год спустя этот синдикат отправил в Индию четыре корабля и 249 моряков на них. Как обычно и случалось в ту эпоху, домой в 1597 году вернулось только 89 человек. Но при них оказалось только немного перца, а дорогих пряностей они не привезли вовсе. Но несмотря на неудачу и несбывшиеся планы, купцы остались в прибыли, и это не прошло незамеченным. За последующий год «Дальние земли» и еще пять новых компаний отправили на восток не менее 22 кораблей. И опять вернулось домой только 14 кораблей и меньше половины команды, но корабли «Дальних земель» вернулись, нагруженные 600 000 фунтами перца, что принесло инвесторам баснословную прибыль. ^{365}

В 1601 году, когда первый из этих кораблей прибыл в Амстердам, радостно зазвонили в церковные колокола. Как пишет один из очевидцев: «Такого богато нагруженного корабля не видали за все время, пока Голландия зовется Голландией». ^{366} Голландцев охватила такая неистовая торговая лихорадка, что ей порадовался бы любой современный приверженец свободной торговли. Якоб ван Нек, командовавший этой успешной экспедицией, заметил, что их задачей было «никого не грабить, но честно торговать со всеми чужестранцами». ^{367}Правда, скоро все изменилось.

* * *

В это время стремительно развивались события в Англии, где, как почти в любой стране того времени, никто не сомневался в том, как нужно действовать. Монарх должен сохранять за собой монопольное право на торговлю или уступать ее фавориту в обмен на часть акций. Елизавета охотно применяла этот способ. Например, в 1583 году она пожаловала сэру Уолтеру Рейли монополию на сладкие вина в пределах всей Англии.

Английский престол был заинтересован в развитии торговли перцем. Вдохновлял пример голландцев, которые сбывали перец втрое дороже закупочной цены. Английские купцы такой шанс упустить не могли. ^{368}Группа лондонских купцов, многие из которых уже состояли в Левантийской компании, обратились к тайному совету с документом, озаглавленным «Явные причины, по которым английские купцы могут торговать в Ост-Индии». Совет счел документ убедительным, и через полтора года организаторы провели собрание, на котором было набрано 68 000 фунтов стерлингов на это предприятие. Испрашивать монополии у королевы не имело никакого смысла, и организаторы представили дело как свершившийся факт. Прежде чем официально просить лицензии, они закупили, оснастили и снарядили пять кораблей, а затем загрузили их товарами и подарками для местных правителей.

К тому времени как петиция дошла до Елизаветы, под ней стояло уже более двухсот подписей. 31 декабря 1600 года королева поставила печать и подпись на лицензии для новой компании сроком на каких-то пять лет, а уже спустя шесть недель флотилия под командованием Джеймса Ланкастера скользила вниз по Темзе. ^{369}

* * *

1601 год оказался очень насыщенным событиями и для Голландии. Вслед за успехом второй экспедиции Компании дальних земель шесть других голландских компаний снарядили 14 экспедиций, состоявших из 65 кораблей. Они отправились вокруг мыса Доброй Надежды. К тому моменту стало очевидным, что торговлю пряностями невозможно держать под контролем, когда фирмы-конкуренты наступают друг другу на пятки, путая цепочки поставок, поднимая цены в Индонезии и пересыщая рынок в Амстердаме. Чтобы этот бизнес оставался прибыльным, голландское правительство должно его регулировать.

В Англии, как мы узнали, естественная склонность к предпринимательству в Индии и Юго-Восточной Азии уравновешивалась монопольными правами, которые даровались монархом. Но Голландия отличалась от типичных монархических стран Европы, и голландское правительство старалось действовать в интересах всей страны, особенно когда это политически выгодно.

Но что значит «голландское правительство»? С 1579 года, когда Утрехтская уния объединила северные провинции, восставшие против Испании, на протяжении двухсот лет единственным государственным политическим институтом были Генеральные штаты. Этот выборный орган собирался в Гааге и решал военные и дипломатические вопросы совместно со штатгальтером, наследным принцем из дома Оранских. Во всех прочих отношениях каждая провинция управлялась самостоятельно, регулировала свои торговые дела и выставляла своих представителей в Генеральные штаты, которые сами нередко находились в противостоянии с Оранскими. Создать государственную торговую компанию оказалось нелегко.

К счастью для голландцев, в 1602 году талантливый лидер из состава Генеральных штатов Йохан ван Олденбарневельт и влиятельный штатгальтер, принц Мориц Оранский уговорили провинции одобрить создание единой монопольной организации для ведения торговли в Юго-Восточной Азии.

Эта новая организация (VOC) очень походила на государство, породившее ее. Каждая из первоначальных шести компаний имела свою региональную штаб-квартиру, или палату. Государственное бюро из семнадцати инспекторов – Совет семнадцати – проводило надзор за этими шестью офисами. Эти господа представляли земли в соответствии с численностью их населения. Четыре малые провинции представляло по одному человеку, четверо представляли среднюю по населенности Зеландию и восемь – Голландию. А чтобы Голландия не подавляла остальных абсолютным большинством, семнадцатый член совета поочередно представлял Зеландию или одну из четырех малых провинций.

Лицензия компании позволяла ей содержать вооруженные силы, с единственной оговоркой – они должны принести присягу Генеральным штатам. Компания могла даже вести войну, но только «оборонительную». (Английской Ост-Индской компании тоже разрешалось вести военные действия, и обе компании, как мы вскоре увидим, нередко упражнялись, применяя эти привилегии друг против друга.) Поскольку обмен письмами с Ост-Индией занимал целый год, считая дорогу туда и обратно, Голландская Ост-Индская компания вела себя как суверенное государство. С азиатскими соперниками она расправлялась физически, стоило лишь Совету семнадцати или особо агрессивному управляющему или офицеру усмотреть в этом надобность.

Голландская Ост-Индская компания, а вместе с ней и Вест-Индская компания (WIC), наделенная через 20 лет такой же военной мощью, не замедлили воспользоваться силой своих армий. В период с 1602 по 1663 год обе компании постарались перебить жителей испанских и португальских поселений в Чили, Бразилии, западной и восточной Африке, на берегах Персидского залива, в Индии, на Шри-Ланке, в Индонезии, Китае и на Филиппинах. На самом деле, две эти частные компании развязали самую первую мировую войну в борьбе за пряности Азии, сахар Бразилии, а также золото и рабов Африки. ^{370}

Результат вышел неоднозначный. Голландцам досталась Индия и Индонезия. К концу XVII века за португальцами оставались только крошечные анклавы в Гоа и Тиморе. Но голландцы потерпели жестокое поражение в Маниле, Макао и, что самое важное, в Африке. Ост-Индская компания, неспособная захватить португальские базы в Анголе и Мозамбике, была вынуждена основать свои собственные, на южной оконечности Африки, чтобы защитить путь в Индию.

Военная машина компаний была внушительна, но самым мощным их оружием были финансы. В 1602 году инвесторы вложили в Ост-Индскую компанию 6,5 миллионов гульденов (около ста миллионов долларов по сегодняшним расценкам). На эти деньги нанимались люди, покупались корабли, приобреталось серебро и товары для обмена на пряности. Это был постоянный капитал и, если дела шли хорошо, прибыль с него окупала затраты. Хотя инвесторы рассчитывали на скромные годовые дивиденды, у них не было причин ожидать, что к ним быстро вернутся их 6,5 миллионов. Для современного инвестора это привычная картина, но в XVII веке появление в Голландии постоянного капитала указывало на чрезвычайную надежность голландских финансовых институтов. [37]37
  Через триста лет американский экономист Ирвинг Фишер за метил, что в тех странах, где дома строились из соломы и глины, процентные ставки были высоки. В странах с кирпичными домами процентные ставки были очень низкими. См.: Irving Fisher. The Theory of Interest(Philadelphia: Porcupine, 1977). P. 375-382.


[Закрыть]

* * *

К началу XVII века все дороги вели в Нидерланды. Эта страна, размером меньше Португалии и лишь слегка больше ее по населению (1,5 миллиона в 1600 году), основала первую по-настоящему глобальную торговую систему. Прежде успех или неудача мировых рынков зависела не от размера, а от развитости политических, законодательных и финансовых институтов. К 1600 году Нидерланды развили их лучше всех и стали лучшим конкурентом португальской торговой империи. Правда, при этом Голландия находилась в самом разгаре войны за независимость с Испанией – Восьмидесятилетней войны, которая длилась до самого 1648 года, до Мюнстерского мирного договора. Во время этого конфликта Нидерланды оказались в лучшем состоянии, чем Испания, Англия или любая другая европейская страна. Несмотря на подвиги Дрейка, разгром Непобедимой армады и стремительный старт Английской Ост-Индской компании, королевство Тюдоров и Стюартов раздирала религиозная вражда, его финансовые рынки были примитивны и нестабильны, страна пострадала от опустошительной гражданской войны. Испания и Франция, изнуренные королевскими монополиями и хроническими банкротствами, остались далеко позади. Голландская конфедерация, напротив, одна из немногих в Европе не страдала от абсолютной монархии, располагала законодательными и финансовыми институтами и сравнительно толерантно относилась к амбициям и возможностям всякой религии.

Ситуацию хорошо характеризуют две пары чисел из данных статистики. Экономическая история утверждает, что в 1600 году валовой внутренний продукт (ВВП) составлял около 1440 современных долларов на душу населения в Англии и около 2175 в Голландии (для сравнения, в Испании и Португалии – 1370 и 1175, соответственно). [38]38
  Данные пересчитаны на доллары по курсу 2006 года, по сравнению с расчетами 1990 года, см.: Angus Maddison. The World Eco nomy: A Millennial Perspective(Paris: OECD, 2001). P. 264.


[Закрыть]Эти цифры указывают на технологическую и коммерческую пропасть, разделявшую Голландию и Англию на заре колониализма. Но финансовая и законодательная разница между этими странами оказалась еще значительнее. В Англии солидные заемщики (не считая короны, конечно) платили 10% за кредиты, а в Голландии – 4%. Голландское правительство вообще получало кредиты на самых выгодных условиях, какие только возможны. И наоборот, в Англии, где корона всегда могла отказаться от своих долгов (и нередко это проделывала), ей предоставлялись кредиты значительно дороже, чем благонадежным заемщикам. ^{371}

Почему же у голландцев ссудные проценты были такими низкими? К 1600 году Нидерланды, благодаря географическим особенностям и культурной столице, превратились в самую финансово развитую страну в Европе. Многие поля и фермы лежали ниже уровня моря. Веками их существование поддерживалось при помощи дамб и ветряных мельниц (для откачивания воды). Такое хозяйство требовало тщательных расчетов, и эти земли богатели не только благодаря своему плодородию, но и тому, что крестьяне старались для себя, а не для какого-нибудь монарха или землевладельца-феодала.

Мелиоративные проекты значительно стимулировали кредитные рынки страны. Дамбы и мельницы обходились дорого, и местная церковь и муниципальный совет предоставляли необходимые средства в форме ссуды. Голландия превратилась в капиталистическое государство – купцы, аристократы и даже зажиточные крестьяне старались вкладывать деньги в ценные бумаги для финансирования выгодных проектов. Этот способ решения хозяйственных проблем перешел и в торговлю. После 1600 года голландцы считали совершенно для себя естественным поучаствовать в отправке кораблей в Балтийское море или к Островам Пряностей. ^{372}При этом купцы и посредники делили доли участия на еще меньшие части: не на половины или четверти, а на тридцать вторые или даже шестьдесят четвертые. На тот момент Голландия являлась одним из самых энергичных международных инвесторов.

Долевое участие было сущностью «голландской финансовой системы», которая превосходно позволяла предпринимателям и инвесторам распределять риск. Юридическая документация 1610 года рассказывает нам, что имущество одного мелкого торговца-буржуа составляли доли владения 22 кораблями: ¹³/ ₁₆, ⁷/ ₃₂, ¹/ ₁₇и ¹/ ₂₈. ^{373}Долевое участие не только позволяло торговцам снижать риски, но и инвесторы знали, что в случае потери отдельного корабля или неудачной торговой операции их ущерб будет меньше. В силу этого обстоятельства инвесторы охотнее вкладывали капитал и проценты по ссудам снижались.

Еще одним голландским новшеством, снижавшим риск (по крайней мере если им правильно пользоваться), стал рынок фьючерсов, «покупка сельди до того, как ее выловили». ^{374}Эти рынки устанавливали цены на определенное количество товара в некоторый момент в будущем, к примеру на тысячу фунтов сельди через год. Эти финансовые документы можно было продавать и покупать, как настоящий товар. Не голландцы придумали эту систему – ее уже хорошо знали в Европе и мусульманском мире. Но голландцы отработали и узаконили ее до неслыханной ранее степени. Продавая фьючерсы, голландские торговцы и крестьяне могли быть уверены в цене на свой товар за шесть или двенадцать месяцев вперед. Приобретая фьючерсы, покупатель мог не бояться скачков цен. Перевозчики могли приобрести страховку от потери груза в море или другого рискообразующего фактора. Дробные акции, фьючерсные контракты, морское страхование – все это способствовало развитию коммерции.

Как пояснял Джосайя Чайлд, английский торговец, экономист и управляющий Английской Ост-Индской компании в XVII веке, «на сегодняшний день всякую страну можно назвать богатой или бедной в точном соответствии с тем, какие в ней обычно платятся проценты по ссудам». ^{375}Тысячелетиями торговцам приходилось одалживать деньги на свои предприятия, а правительства брали взаймы, чтобы удовлетворить свои военные амбиции. Но при прочих равных условиях голландская компания под 4% могла взять в долг в 2,5 раза больше денег, чем английская под 10%.

Этот показатель справедлив, если говорить о способности страны поддерживать свои вооруженные силы. 4% означают богатство и силу, 10% – бедность и бессилие. Возможность голландцев брать деньги в долг, на фоне путаницы в английской политике, дала Голландии такое превосходство, что Англия смогла его преодолеть только через несколько поколений, после реформ политических и финансовых институтов.

Печальное состояние английских финансовых рынков проявилась в слабой первоначальной капитализации Ост-Индской компании – 168 000, в десять раз меньше, чем у голландцев. [39]39
  По курсу 1600 года, примерно 10 гульденов за английский фунт стерлингов.


[Закрыть] Более того, капитал Английской компании не был постоянным, его следовало полностью возвращать инвесторам, как только корабли компании возвращались на Темзу, а груз распродавался. Известны случаи, когда для расплаты с инвестором служили пряности вместо наличности, мешки с перцем вместо фунтов стерлингов. ^{376}

Представьте на минутку, каково было бы «Майкрософту» или «Боингу» бороться с зарубежными конкурентами, если бы им приходилось возвращать инвесторам капитал, едва только они произведут новую программу или построят самолет. И этот процесс повторялся бы с каждым проектом! А теперь представьте, что они вместо чеков на дивиденды прислали инвесторам пачку дисков с программами или лонжерон от крыла. Такой пример отлично показывает, каким преимуществом обладали голландцы.

Больше столетия Английская Ост-Индская компания играла роль надоедливой младшей сестры Голландской компании. Например, в 1622 году у Голландской компании в азиатских водах было 83 корабля, а у Английской – только 28. Соотношение почти такое же, как и между ссудными процентами в этих двух странах. Один голландец заметил:

Великой ошибкой со стороны Вашей чести было бы предположить, что прекрасные торговые отношения во всем мире можно охватить и поддерживать, держа на плаву во всем мире 30, 40 или даже 50 кораблей и яхт. ^{377}

Корабли и финансовая система – не единственные области, где Голландия обгоняла Англию. Структура Голландской Ост-Индской компании напоминала сами Соединенные Провинции, но Английская компания страдала еще большей децентрализацией. Будучи скорее торговой компанией нежели гильдией, она позволяла каждому участнику торговать за свой счет, а совместно с другими участниками владеть лишь кораблями. Таким образом, поскольку транспортировка и товары финансировались из разных источников, почти не возникало сотрудничества там, где оно требовалось – на базах компании. Когда разгорались споры между английскими купцами в Азии, решать их следовало в Лондоне, за полмира и два года пути туда-обратно. В городе Бантам, на Яве, возле современной Джакарты, располагались три английские торговые конторы. Купцы Ост-Индской компании не только торговали собственными товарами, они были совершенно свободны в выборе и могли конкурировать со своей же компанией. ^{378}Голландская компания, наоборот, отправила в Индонезию облеченного властью генерал-губернатора, уполномоченного решать все вопросы компании.

Поскольку Генеральные Штаты стали повивальной бабкой компании, считалось, что она пользуется государственной поддержкой, как военной, так и политической. А вот Английская компания, как частное предприятие свободных торговцев, не могла рассчитывать на защиту от нападения конкурентов за границей и от протекционизма на родине.

Децентрализация Английской компании сделала ее более уязвимой для коррупции. Хотя моряки и торговцы обеих стран мало чем отличались в этом смысле друг от друга, англичане, нанятые компанией, относились к кораблям, как к своим собственным, нередко провозя на них свои личные, не принадлежащие компании большие объемы грузов из Азии. Английский чиновник писал управляющим:

Что касается частной торговли англичан, Ваша честь должны поверить, что если бы Английской компании служили так же, как служат Вашей чести, то мы давно уже обогнали бы Голландскую компанию. ^{379}

Другим большим преимуществом голландцев над англичанами и над другими европейскими соперниками были технологии мореплавания. После 1595 года пиратов в водах Северной Европы стало меньше, и это позволило строить медлительные круглые, но очень вместительные корабли – флейты, которым требовалась команда в два раза меньшая, чем другим кораблям того же тоннажа. Флейты сразу же стали жертвами собственного успеха – множество потерявших работу моряков подались в пираты. ^{380}