Текст книги "Пирамиды Наполеона"

Автор книги: Уильям Дитрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Камень вдруг приподнялся на дюйм над нижним блоком. Я толкнул его, и он легко подался внутрь и вверх, открыв темный коридор, что уходил вниз под тем же опасным углом, что и коридор, который мы осматривали вместе с Наполеоном. Тяжеленный каменный блок стал легким, как перышко. Ключ исчез в камне, словно его проглотили.

Мы открыли тайный вход. Где же Астиза?

– Итан!

Я обернулся. Она, спустившись вниз по крутому склону, подняла упавший диск. Рука Силано уже схватила ее за плащ. Она дернулась, оставив кусок материи в его руках, и полезла обратно наверх. Я вытащил саблю Ашрафа и бросился вниз на помощь. Силано вытащил свою новую шпагу и устремился ко мне, сверкая глазами.

– Пристрели его! – заорал бин Садр.

– Нет. На сей раз он не одурачит меня своей винтовкой. Я заколю его.

Решив отказаться от изящного боя, я пошел на отчаянную грубость. Его клинок, со свистом рассекая воздух, летел к моей груди, а я, рыкнув, как викинг, ринулся вниз, точно срубленное дерево. Находясь на ряд выше, чем он, я имел более выгодное положение, и моя стремительная атака вынудила его защищаться, а не нападать. Наши клинки с лязгом сцепились, и его шпага согнулась под моим ударом, вывернув ему запястье. Я сделал ставку на то, что рука его еще болела после взрыва моей винтовки. Он резко развернулся, чтобы исправить положение, но потерял равновесие. С проклятиями он полетел кувырком, столкнувшись по пути с поднимающимися бандитами. В результате цепной реакции многие из них покатились по склону, цепляясь за камни в попытках прекратить хаотичное падение. Я метнул меч, как копье, целясь в бин Садра, но он пригнулся, а удар принял на себя другой бандит, с завыванием рухнувший на камни.

Теперь ко мне ринулся бин Садр, смертельно острое жало выскочило из головки его змеиного посоха. Он стремительно атаковал меня. И моя реакция оказалась чуть менее быстрой. Острая как бритва сталь слегка задела мое плечо. Но ему не удалось повторить атаку из-за ударившего его в лицо камня. Астиза с развевающимися, как у горгоны Медузы, волосами швыряла вниз отколовшиеся куски известняка.

Пулевое ранение еще не позволяло бин Садру задействовать вторую руку, что подсказало мне, как можно разоружить его. Ухватив его змеиный посох, я потянул его на себя, а араб изо всех сил тащил его к себе, одновременно пытаясь увернуться от устроенного Астизой камнепада. Через минуту я слегка ослабил свой захват, и он опасно наклонился назад, потеряв равновесие. И тут я дернул на себя изо всех сил, а он, выпустив посох, упал и покатился вниз по рядам блоков. Ему быстро удалось остановиться, но лицо его было залито кровью, а драгоценный посох перешел в мои руки. Впервые я заметил в его глазах проблеск страха.

– Бросай его, а то хуже будет!

– Он мне самому пригодится для растопки, мерзавец.

У нас с Астизой оставался единственный путь к спасению, мы быстро вернулись к открывшемуся проходу и залезли внутрь. Прижавшись к стене туннеля, чтобы не соскользнуть вниз, мы ухватились на верхнюю плиту и потянули ее вниз. Яростно рыча, бин Садр карабкался к нам. Плита опустилась так же легко, как поднялась, но, вставая на прежнее место, вновь обрела всю свою тяжесть и стремительно рухнула на нижний блок прямо перед лицом этого бандита. В тот же момент мы оказались в полнейшей темноте.

До нас доносились разочарованные крики арабов, колотивших снаружи по этой каменной двери. Потом послышался яростный и решительный крик Силано:

– Нужен порох!

Очевидно, времени у нас было не много.

В кромешной тьме Астиза чиркнула чем-то по стене туннеля, и появился слабый огонек. Она зажгла свечу, захваченную с пиршественных столов Наполеона. Мрак был настолько полным, что этот слабый огонек показался нам ослепительно ярким. Я прищурился и тяжело вздохнул, собираясь с духом для следующего шага. Прямо у входа находилась какая-то ниша, и я заметил, что на впустившей нас внутрь каменной двери имеется какое-то шарнирное устройство, основой которого служил поблескивающий золотом стержень. Искусство отделки было потрясающим, толщина стержня составляла примерно пару дюймов, а позолота, вероятно, предохраняла какую-то основу от ржавчины или гниения. Судя по всему, это был подъемный механизм тяжелой каменной двери, основанный на возвратно-поступательном движении. Соединение деталей обеспечивалось муфтой, и в стене темнело отверстие, в которое, видимо, мог уходить этот стержень. Но мне некогда было разбираться, как это устройство приводится в действие.

Я навалился на входную плиту, но она даже не шелохнулась. Всей своей тяжестью она вновь надежно заклинила проход. Возвращение казалось невозможным. Наше временное убежище, похоже, обернулось постоянной ловушкой. Но тут я заметил кое-что интересное. На стойке перед входом в туннель торчали готовые к употреблению факелы.

Кто-то позаботился о том, чтобы наш спуск проходил более удобно.

Глава 23

Устройство этого туннеля опять-таки скорее подходило для скольжения душ, чем для спуска нормальных людей. Мы почти съезжали вниз, слегка притормаживая руками и ногами на наклонном полу. Почему же тут не предусмотрели хоть каких-то ступенек? Может быть, спуск и подъем раньше осуществлялись с помощью тележек или саней? Неужели сами строители не рассчитывали, что им придется пройти этим путем? Или же эти коридоры предназначались для передвижения созданий, о существовании которых мы даже не догадывались? На первых тридцати метрах спуска потолок над нами трижды изменял свою высоту. Подняв факел, я увидел темнеющие в этих углублениях гранитные плиты.

Мы продолжили наш спуск. Блоки песчаника сменились известняковыми стенами, по-прежнему с идеально ровными поверхностями. Миновав всю толщу пирамиды, мы оказались в подстилающей породе самого плато, служившего ей фундаментом. Продолжая путешествие в недра земли, мы уже очутились гораздо ниже тех туннелей, что исследовали с Жомаром и Наполеоном. Коридор начал изгибаться. Движение воздуха уносило назад дым наших факелов. Запахло каменной пылью.

Внезапно коридор снова спрямился, но зато настолько сузился, что дальше нам пришлось ползти на карачках. Вскоре потолок стал не виден. Когда мы встали и подняли факелы, то обнаружили, что попали в известняковую пещеру. Выщербленный желоб свидетельствовал, что здесь когда-то текла вода. Высоко наверху виднелись столбики сталактитов. Пещерный свод сохранил природную шероховатость, но гладко стесанные стены покрывали вырезанные иероглифические надписи и рисунки. И вновь мы не смогли понять ни слова. Картины на стенах изображали припавших к земле тварей, которые защищали извилистые проходы, окруженные языками пламени и заполненные множеством водных преград.

– Подземный мир, – прошептала Астиза.

Непоколебимыми и надежными стражами выглядели стоявшие вдоль стен статуи сильных и мускулистых богов и фараонов, на их гордых толстогубых лицах поблескивали безмятежные глаза. Резные кобры обвивали уходившие в темноту коридоры. Верхний край стен, перед потолочным сводом, венчала кайма из бабуинов. Возле дальнего прохода высилась статуя бога Тота с головой ибиса, острый клюв которого походил на то тростниковое перо, что он держал в правой руке, а в левой руке находились весы для взвешивания человеческих сердец.

– О господи, куда же мы попали? – пробормотал я.

Астиза прижалась ко мне. Она вся дрожала в своем потрепанном прозрачном наряде в этой холодной и сырой пещере.

– По-моему, здесь находится настоящая гробница. И она не имеет ничего общего с теми пустыми залами, что ты видел в толще пирамиды. Геродот ведь писал о том, что подлинная погребальная камера находится под пирамидой, значит, в его легендах есть большая доля правды.

Я обнял ее.

– Но зачем же над ней соорудили целую каменную гору?

– Для надежного сокрытия или ориентира, чтобы полностью отделить гробницу от верхнего мира или сбить с толку всех непрошеных гостей, – предложила она несколько вариантов. – Ведь гробнице надлежало оставаться непотревоженной навеки, а заодно в ней можно было спрятать еще что-то ценное. С другой стороны, может, древним людям хотелось быть уверенными, что их потомки найдут эту пещеру, и поэтому ее пометили столь грандиозным сооружением: Великой пирамидой.

– Потому что эта пещера стала подлинной усыпальницей фараона?

– Или в ней хранилось и что-то более ценное.

Я взглянул на статую с головой ибиса.

– Ты имеешь в виду вожделенный предмет тысячелетних поисков, магическую книгу всеведущего бога Тота?

– Да, я думаю, что именно здесь мы и найдем ее.

Я рассмеялся.

– Ну, тогда мы сразу помудреем и легко найдем обратный путь!

Она подняла глаза к потолку.

– Ты думаешь, что древние сами выдолбили в скалах все эти пещеры и коридоры?

– Нет. Наш геолог Доломье говорил, что такие пещеры проделывают в известняке водные потоки, а, как мы знаем, Нил протекает совсем рядом. Когда-то в древности рукав этой реки, вероятно, проходил по этому плато. Здесь может быть целый лабиринт пещерных туннелей и залов. И обнаружив их, египтяне решили, что здесь идеальное место для тайника – конечно, если удастся утаить его. По-моему, ты права. Пирамида построена для отвода глаз и надежно скрывает главную тайну в земных недрах.

Она взяла меня под руку.

– Тогда, наверное, коридоры и залы, виденные Наполеоном, предназначались лишь для того, чтобы убедить простых каменщиков и архитекторов, что фараон будет захоронен именно там.

– А другие люди соорудили туннель, по которому мы с тобой только что спустились, и создали на стенах резные изображения. А закончив работу, все они поднялись обратно, верно? – Я постарался придать уверенность своему голосу.

Астиза показала рукой в дальний конец пещеры.

– Нет, им не суждено было покинуть этот тайник.

И я увидел в темноте, за подножием статуи Тота, толстый ковер из костей и черепов, устилавший всю заднюю часть пещерного зала. Ковер смертельных оскалов и зияющих пустых глазниц. Охваченные ужасом, мы приблизились и взглянули на них. Сотни человеческих останков лежали там аккуратными рядами. Среди этих останков я не заметил никакого оружия.

– Рабы и жрецы, – сказала она. – Им перерезали горло или дали яд, чтобы никто не вынес эту тайну наружу. Эта гробница стала их последней работой.

Я коснулся носком ботинка одного черепа.

– Будем надеяться, что нас ждет лучшая участь. Пойдем. Я чувствую запах воды.

Как можно осторожнее мы прошли по шаткому слою древних костей и оказались в другой пещере, посреди которой темнела какая-то яма. Ее окружала низкая стенка; мы с опаской склонились над ямой и увидели внизу отражение факельного света. Это был колодец. В потолке над ним темнело отверстие, а из глубины торчал золоченый стержень, такой же, как при входе в пирамиду. Может, они были деталями единого механизма? Отверстие в потолке этой пещеры вполне могло подниматься прямо к той потайной двери, и этот стержень, вероятно, как раз управлял движением тяжеленной входной плиты, которая открыла нам секретный туннель.

Вытянув руку, я коснулся стержня. Он плавно качнулся, как маятник, и вновь вернулся в исходное положение. Я присмотрелся повнимательнее. В глубине колодца конец стержня упирался в плавающий золотой шар размером с человека. Видимо, стержень мог подниматься и опускаться в зависимости от уровня воды. На стене колодца имелись насечки, определяющие уровень воды. Я взялся за холодное и скользкое покрытие и потянул стержень вниз. Шар слегка нырнул, как поплавок.

– Старина Бен Франклин любил разбираться, как действуют подобные загадочные механизмы.

– Такими насечками обычно измеряли подъем уровня воды в Ниле, – сказала Астиза. – Чем выше уровень воды, тем богаче урожай и тем большими налогами фараоны могли обложить своих подданных. Но что измеряли в колодце?

Откуда-то сверху доносилось журчание бегущей воды.

– Может, этот колодец соединяется с подземным рукавом Нила? – предположил я. – Во время половодья уровень воды в колодце поднимается, соответственно выталкивая и этот стержень.

– Но зачем?

– Чтобы обеспечить доступ к временному тайному входу, – рассудил я. – Его замок можно открыть только в определенное время. Помнишь, что календарь указывал на знак Водолея и на сегодняшнее число, двадцать первое октября? Изобретатель той каменной двери, через которую мы попали сюда, задумал все так, чтобы она открывалась только в период максимального подъема нильской воды, а ее замок мог открыть только тот, кто знал тайну медальона. Поднявшаяся вода поднимает одновременно и этот шар, выталкивая наверх золоченый стержень. А он, должно быть, приводит в действие какой-то механизм, способный управлять движением каменной входной плиты, замок которой открывается с помощью ключа медальона. В засушливые времена эта пещера надежно закрыта.

– Но почему нам нужно было войти именно в период половодья?

Я с опаской качнул рукоятку.

– Хороший вопрос.

Мы рискнули продолжить путь. Пещерные ходы так причудливо извивались, что вскоре я уже перестал понимать, в каком направлении мы движемся. Первый факел догорел, и мы зажгли второй. Вообще-то я не боюсь замкнутого пространства, но почему-то у меня создалось полное ощущение того, что мы погребены в этом подземелье. Вот уж поистине подземный мир Осириса! Но вскоре мы попали в пещеру, по сравнению с которой все предыдущие казались тесными камерами; своеобразный подземный зал был настолько велик, что факельный свет не достигал его дальней стены. Зато нам удалось разглядеть поблескивающий в темноте водоем.

Мы стояли под пещерным каменным сводом на берегу подземного озера, непроницаемого и неподвижного. Из водной глади выступал небольшой островок. В центре его белела четырехколонная мраморная беседка. Вокруг нее громоздились какие-то сундуки, статуи и множество мелких предметов, которые даже издали блестели и сверкали.

– Сокровищница, – прохрипел я, хотя пытался произнести это небрежным голосом.

– Именно так все и описывал Геродот, – прошептала Астиза, словно еще не могла поверить собственным глазам. – На острове посреди озера… находится подлинная гробница фараона. Никому так и удалось разыскать и ограбить ее. Какое счастье, что судьба подарила нам возможность увидеть это!

– Теперь мы богаты, – добавил я.

Обычная человеческая жадность подавила мое духовное просветление. Я не горжусь моими корыстными порывами, но, ей-богу, небольшой денежный приз был бы лишь скромным возмещением за все те адские неприятности, что выпали на мою долю за последние месяцы. Я остолбенел при виде таких великолепных богатств, как и узрев сокровища в трюме «Ориента». Мысль об их исторической ценности даже не пришла мне в голову. Я хотел попросту разжиться трофеями, сложить их в мешок и, тайком выбравшись из этого склепа, ускользнуть из лап французской армии.

Астиза сжала мою руку.

– Именно от этого, Итан, и предостерегали древние предания. Вечные знания столь могущественны, что должны быть сокрыты до тех пор, пока люди не станут достаточно мудрыми, чтобы воспользоваться ими надлежащим образом. В том маленьком храме, по-моему, мы и найдем ее.

– Что найдем?

Блеск золота ослепил меня.

– Книгу Тота. Истинную сущность бытия.

– Ах да. А мы готовы к ее ответам?

– Мы должны всеми силами постараться уберечь ее от любых недостойных захватчиков вроде членов ложи египетского обряда.

Я коснулся воды носком ботинка.

– Как жаль, что мы пока не знаем заговора, позволяющего пройти по воде, аки посуху, поскольку это, кажется, будет холодное купание.

– Нет, смотри. Там есть ладья, предназначенная для небесного путешествия фараона.

На берегу озера в своеобразной каменной колыбели покоилась изящная, как миниатюрная бригантина, белая лодка с высоким носом и кормой; изображения подобных лодочек я не раз видел на живописных стенах храма. В ней могли разместиться как раз два человека, и на корме лежало позолоченное весло. Странно, почему она не сгнила? Потому что оказалась сделанной не из дерева, а из легкого алебастра, укрепленного позолоченными ребрами и скамьями. Ее отполированный до гладкости материал выглядел полупрозрачным.

– Неужели эта каменная лодка не утонет?

– Тонкостенные сосуды держатся на плаву, – сказала Астиза.

Осторожно подняв это произведение искусства, мы опустили его на непроницаемо темную воду. Легкая рябь пробежала по зеркальной глади озера.

– Интересно, водится ли в его глубинах какая-нибудь живность? – с тревогой спросил я.

Она ступила на борт.

– Узнаем, когда доберемся до острова.

Я тоже залез в тонкую, как стекло, лодку и оттолкнулся от берега посохом бин Садра. Мы взяли курс на островок, загребая коротким веслом и посматривая по сторонам в ожидании чудовищ.

Он находился ближе, чем казалось, и храмовая беседка – даже меньше, чем я мог себе представить. Сойдя на землю, мы в изумлении уставились на окружение фараона. Золотую колесницу с серебряными копьями дополнял набор полированной мебели из эбенового дерева с жадеитовыми вставками, кедровые сундуки, украшенные самоцветами доспехи, боги с песьими головами и кувшины с маслом и пряностями. Весь холм сиял изумрудами и рубинами, будто самоцветная гора. Среди них встречались изделия из бирюзы, полевого шпата, яшмы и сердолика, малахита, янтаря, кораллов и лазурита. На возвышении покоился огромный саркофаг из красного гранита с такой тяжеленной крышкой, что для ее поднятия потребовалось бы не меньше дюжины мужчин. Лежал ли кто-то под ней? Меня не особенно интересовал этот вопрос. Малоприятное занятие – копаться в останках фараона. С меня хватит и его сокровищ.

Однако Астиза не обратила никакого внимания на все эти богатства. Она едва бросила взгляд на впечатляющие драгоценности, ослепительные одежды, закрытые крышками сосуды и золотые блюда. Словно в трансе она поднялась по обрамленной серебром дорожке к маленькому храму, поддерживаемому резными колоннами с многочисленными изображениями Тота с головой бабуина. Я поднялся туда следом за ней.

Под мраморной крышей стоял мраморный пьедестал. Посреди него высился открытый с одной стороны красный гранитный домик, в котором поблескивал золотой куб с золотыми дверцами. Неужели всю эту красоту создали ради какой-то книги или, вернее, папирусных свитков? Я взялся за ручку маленькой дверцы, открылась она легко и бесшумно, словно петли регулярно смазывали маслом.

Я пошарил внутри рукой…

Там было пусто.

Я ощупал все уголки этого тайничка, но пальцы мои утыкались лишь в гладкие золотые поверхности. Я разочарованно хмыкнул.

– Пустовато для древней мудрости.

– Неужели там ничего нет?

– Видно, египтяне знали не больше нашего. Это все миф, Астиза.

Она выглядела растерянной.

– Тогда для чего соорудили этот храм? И домик с золотым тайником? Откуда тогда появились легенды?

Я пожал плечами.

– Видимо, запись мудрых знаний считалась пустяковым делом. И собрать их в книгу так никто и не удосужился.

Она с подозрением осмотрелась вокруг.

– Нет. Ее украли.

– А по-моему, ее здесь никогда не было.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Никто не стал бы просто так строить гранитное хранилище с золотым тайником. Кто-то побывал здесь гораздо раньше нас. И раз он знал путь в это подземелье, то имел высокое положение, но в порыве оскорбленной гордости решился осквернить покой священной пирамиды.

– Почему же он не унес все сокровища?

– Золото не волновало того пророка. Презирая мирские богатства, он стремился постичь тайны потустороннего мира. Кроме того, никакое золото не сравнится с могуществом книги Тота.

– Магической книги.

– В ней заключались могущество и мудрость, благодать и душевная гармония. Книга смерти и возрождения. Книга счастья. Кладезь знаний, открывший египтянам путь к величию и процветанию, а позднее наделивший другой народ силой, способной изменить весь мир.

– Какой другой народ? Кто, по-твоему, мог взять ее?

– Он оставил здесь явный след.

Ее рука указывала в темный угол.

Там, возле мраморной колонны, стоял какой-то жезл или пастуший посох. Загнутым верхним концом, очевидно, было удобно ловить овец за шеи. Чудесным образом древесина его, казалось, не подверглась разрушительному воздействию времени, и в отличие от обычного посоха он был идеально отполирован и украшен изящной резьбой, на верхнем конце изображался крылатый ангел, а другой конец завершался змеиной головой. Чуть выше середины простерли друг к другу крылья два маленьких позолоченных херувима, закрепленные на древке узким браслетом. И тем не менее среди несметных богатств фараона он выглядел более чем скромно.

– Что, черт побери, это такое?

– Жезл самого знаменитого мага в истории, – объяснила Астиза.

– Мага?

– Принца Египта, ставшего освободителем.

Я недоуменно уставился на нее.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что сюда спускался Моисей?

– А разве тебе это не кажется разумным?

– Нет. Это невозможно.

– Почему? Беглый преступник, удостоенный в пустыне божественного откровения, стремясь вывести израильских рабов на свободу, вдруг обретает чудодейственные силы – хотя прежде никогда не проявлял магических способностей.

– Бог наделил его сверхъестественной силой.

– Неужели? А может быть, превознося одного великого Бога, он приобщился к силам древних богов.

– Он боролся с египетскими богами, считая их фальшивыми идолами.

– Итан, вся эта борьба происходила между людьми. Такое замечание вполне мог бы произнести отъявленный французский революционер. Или Бен Франклин.

– Этот освободитель не только вывел порабощенных израильтян и уничтожил армию фараона, – продолжила Астиза. – Он захватил с собой залог величайшего могущества, позволивший кочующим рабам завоевать Землю Обетованную.

– Книгу?

– Да, кладезь мудрости. Средство для достижения могущества. Когда евреи достигли Земли Обетованной, их войска уже обрели несокрушимую силу. Моисей давал им пищу, исцелял больных и наказывал вероотступников. Он прожил гораздо дольше, чем живут обычные люди. Как умудрился народ Израиля провести в диких пустынях сорок лет? Им помогла эта книга.

И вновь я попытался припомнить древние библейские тексты. Моисея, сына израильской рабыни, спасла из нильских вод дочь фараона и воспитала как своего приемного сына, потом он в припадке гнева убил надсмотрщика, избивавшего еврейского раба. Проведя долгие десятилетия в земле Мадиамской, Моисей вернулся и, получив отказ фараона освободить его народ, поразил египтян десятью страшными казнями. Упорство фараона сломила лишь смерть его старшего сына во время последней казни, избиения первенцев египетских, и он наконец освободил евреев от рабства. На том все благополучно и закончилось бы, если бы фараон, изменив свое решение, не погнался за вольноотпущенниками на шестистах колесницах. Но почему? Уж не выяснил ли он, что Моисей забрал с собой нечто большее, чем порабощенных евреев? Утащил с собой источник могущества Египта, его величайшую тайну, его драгоценнейшее сокровище. А овладев им…

Он сумел разделить море.

Неужели они принесли эту магическую книгу в храм Соломона, согласно легендам возведенный предками масонов?

– Да быть того не может! Как же он проник сюда и выбрался наружу?

– Он пришел к фараону незадолго до разлива Нила, – сказала Астиза. – Разве ты не понимаешь, Итан? Моисея воспитывали как сына фараона. Его приобщили ко всей египетской премудрости. Он узнал, как проникнуть сюда и выйти обратно, чего никто больше не осмеливался сделать. В тот год Египет потерял не только рабов, фараона и армию. Он утратил сокровенную сущность, духовное могущество и мудрость. Источник великой силы, унесенный кочующим племенем, спустя сорок лет доставили в…

– В Израиль, – вяло закончил я и в полной растерянности опустился на край лишенного святыни пьедестала.

– А пророку и похитителю Моисею его собственный Бог так и не позволил войти в Землю Обетованную. Очевидно, Моисей осознал, что его неотпущенному греху предназначено оставаться скрытым.

Я уставился в пустоту. Эта книга или свитки пропали три тысячи лет назад. А мы с Силано соперничали из-за давно опустевшего священного тайника.

– Значит, мы искали ее не в том месте.

– Может быть, она хранилась в Ковчеге Завета, – взволнованно сказала Астиза. – Как и скрижали с десятью заповедями. Великие знания и силы, позволившие возвести эти пирамиды, перешли к малоизвестному еврейскому племени, возвысившемуся до могущественного народа, чьи традиции стали источником трех великих религий! Наверное, именно благодаря этим знаниям они сумели разрушить стены Иерихона!

Спутанные мысли метались в моей голове. Ересь какая-то!

– Но зачем египтянам вообще понадобилось прятать книгу?

– Дарованные свыше знания иногда таят в себе опасность. Их можно использовать не только во благо, но и во зло. Наши легенды гласят, что великие тайные знания принес в Египет народ, пришедший по морю, забытый уже во времена строительства этих пирамид, а премудрый Тот осознал, что столь могущественные знания следует оберегать от злоупотреблений. Люди подвержены эмоциям, и им присущи скорее сообразительность и хитрость, чем мудрость. Может быть, познавшие мудрость евреи пришли к такому же выводу, поскольку с тех пор никто не обнаружил эту книгу. Наверное, они поняли, какими опасностями и безумием обернулось использование Книги Тота.

Разумеется, я счел ее предположения полным бредом. Такая божественная путаница звучала откровенным богохульством. Кроме того, я считал себя современным человеком, приверженцем научных взглядов и американским скептиком, воспитанным Франклином. Однако теперь не мог не признать, что какие-то божественные силы все же таятся за чудесами земного мира. Не забыл ли наш революционный век некую важную главу истории человечества?

Тут до нас донесся отзвук удара, отдаленный раскатистый гул, всколыхнувший ток воздуха в туннелях. Своды пещерного зала затрепетали и содрогнулись до основания. Взрыв.

Силано нашел-таки запасы пороха.

* * *

Когда эхо донесло до пещерных недр грохот взрыва, я поднялся с мраморной тумбы.

– Так ты не ответила на мой вопрос. Как же Моисей выбрался наружу?

Она улыбнулась.

– Может быть, ему не понадобилось закрывать дверь, в которую мы вошли, и он поднялся отсюда тем же путем, каким спустился. Или, что более вероятно, существует еще одна дверь. Если приглядеться к собранному медальону, можно догадаться, что здесь есть хотя бы пара входов – один на западной, а другой на восточной стороне, – и похититель, закрыв за собой западную дверь, вышел по восточному туннелю. И нам определенно повезло, что мы заметили следы его пребывания. Мы же сами нашли вход, Итан. И найдем выход на свободу. Первым делом надо выбраться с этого острова.

– Но для начала я позабочусь о нашем будущем.

– У нас совсем нет времени!

– Малая толика этих сокровищ обеспечит нас на все времена.

Под рукой не оказалось никакого подходящего мешка или рюкзака. Удастся ли мне описать желанный царский выкуп? От навешенных на грудь ожерелий у меня даже заломило спину, а количество нацепленных мной браслетов не снилось и вавилонской блуднице. Я опоясался золотыми цепями, застегнул на икрах ножные браслеты, не забыл даже захватить херувимов с посоха Моисея, засунув их в широкие штаны. При всем этом я не нанес ни малейшего видимого урона огромному кладу, сокрытому под Великой пирамидой. Астиза, в отличие от меня, не тронула ничего.

– Обкрадывая мертвых, ты поступаешь не лучше, чем обычный грабитель, – предупредила она.

– За исключением того, что мертвым уже ничего не нужно, – разумно возразил я, разрываясь между смущением перед собственной западной алчностью и предпринимательским чутьем, советовавшим не упустить раз в жизни само идущее в руки богатство. – Когда мы выберемся отсюда, нам понадобятся деньги, чтобы закончить поиски великой книги, – заключил я. – Ради всего святого, надень на пальцы хоть пару колец.

– Это может лишить нас удачи. Грабители могил обычно погибают.

– Это просто вознаграждение за все пройденные нами мучения.

– Итан, я боюсь, что мы навлечем на себя проклятие.

– Ученые не верят в проклятия, а американцы предпочитают верить, что им сопутствует удача. Я ни за что не уйду, если ты не возьмешь хоть что-нибудь себе.

Тогда она надела какое-то колечко с таким же радостным видом, с каким рабыня надевает свои кандалы. Но я знал, что она согласится с моими доводами, как только мы выберемся из подземелья. Одно только это кольцо с рубином размером с вишню стоило целого состояния. Мы залезли в лодку и быстро погребли к большому берегу. Уже выйдя из озера, мы вновь почувствовали, как содрогается до основ колоссальное наземное сооружение и последствия взрыва сказываются в несмолкаемом грохоте и скрежете. Оставалось лишь надеяться, что количество пороха, использованное безумным Силано, не вызвало обвала сводов в туннелях и пещерах.

– Боюсь, что бин Садр и его головорезы доберутся сюда нашим путем, если бочонок пороха открыл им проход, – сказал я. – Но поскольку у подвесок медальона две стрелки, то второй туннель должен выходить на восточную сторону. Если повезет, мы найдем второй выход, закроем за собой восточную дверь и смоемся задолго до того, как эти бандиты обнаружат наше исчезновение.

– Вид этих сокровищ наверняка ошеломит и задержит их, – сказала Астиза.

– Тем лучше.

Угрожающий скрежет и грохот сопровождался тихим шуршанием ручьями осыпающегося песка. Вдруг взрыв привел в действие какой-то древний защитный механизм? Казалось, весь подземный мир ожил и возроптал. Сверху донеслись отдаленные крики прихвостней Силано, спускавшихся по туннелю.

Захватив с собой посох бин Садра, я повел Астизу к порталу у восточного края озера. От него отходили два коридора, один шел вниз, другой наверх. Мы выбрали верхний путь. Наверняка он вскоре выведет нас к поднимающемуся туннелю, примерно напротив того, по которому мы спустились. Этот туннель поднимался под тем же углом, но к восточной стороне пирамиды. Однако чем выше мы поднимались, тем громче становились разрушительный скрежет и зловещее шуршание.

– Как-то душновато стало, – с тревогой заметил я.

Вскоре мы поняли, что произошло. Углубления в потолке, замеченные мной в западном туннеле, имелись и здесь, и в каждом из них торчала гранитная плита, словно темный зуб из каменной десны. Эти плиты неуклонно опускались, закрывая проход любым беглецам. Три таких опускающихся заслона были установлены в туннеле один за другим. Песок, запасенный где-то в недрах пирамиды, вероятно, служил противовесом, удерживающим эти глыбы в состоянии равновесия. А теперь, после грубого вмешательства Силано, сработал какой-то механизм, и он начал высыпаться. Безусловно, точно так же закрывается и проход, по которому мы вошли. Значит, мы окажемся здесь запертыми в ловушке вместе с бандой бин Садра.