Текст книги "Спящая планета"

Автор книги: Уильям Беркетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцать девятая

Все три спящие планеты по-прежнему вращались по своим орбитам, но этот факт мало что значил для их обитателей. Ночь или день, середина лета или суровая зима – они продолжали мирно спать.

Однако захватчики не спали. Но и это не давало им возможности избавиться от кошмаров.

А кошмары становились частью их жизни…

– Шесть! – сказал капрал.

– И семь! – ответил, ликуя, долговязый рядовой. Он начал собирать игральные фишки, пока зрители ругались между собой. – Еще партию, коллеги? – Он широко улыбнулся, помахав в сторону теней, расползавшихся во все стороны в свете боевого прожектора. – У меня полоса чертовского везения! Сколько ты набрал на этот раз, капрал?

– Десять, – проворчал капрал с отвращением.

– Значит, всего семьдесят пять, – подытожил долговязый. – Надо разделить семьдесят пять рекков на шестерых из вас согласно вашим выигрышам. А я, когда придет приказ, лично пойду в следующее убежище по списку и выполню свой долг. – Он загремел фишками. Перейдем к следующему убежищу, джентльмены?

– А как, – допытывался плотный солдат, – ты узнаешь, за скольких ты будешь отвечать в следующем убежище?

Долговязый беззаботно махнул рукой:

– Как только у меня выпадает шанс выбраться наверх и подышать свежим воздухом, я ищу наш следующий объект. В арифметике я разбираюсь, так что я вычислил, что моя доля там составляет ровно 101,5 землянина. Вот та-ак… – Он приглашающе позвякал фишками. – Есть желающие?

– Не на твою же жизнь ставить, – послышался густой бас. – Пятнадцать лишних здесь для меня хватит.

– Не любишь ты рисковать. – Солдат посмотрел вокруг. – Ну, кто? Капрал?

– Согласен с Вордженом, – сказал капрал. – Двадцать семь вполне меня устроят.

Другие были того же мнения, и игра прекратилась. Они отошли от стола, чтобы размяться и поругать свою судьбу. Разговор стих, и тихое, равномерное шуршание от дыхания спящих людей, казалось, становилось все громче. На поверхности, по сообщению ребят из патруля, с которыми они познакомились раньше, бушевал тропический шторм, но здесь, в убежище, даже признаков его не чувствовалось. Слышно было лишь гипнотическое дыхание спящих землян и почти неуловимый шум невидимых машин, которые поддерживали чистоту воздуха, постоянную температуру и выполняли различные другие функции, необходимые для поддержания жизни спящих и, следовательно, их охранников.

– Заперт в ловушке с компанией праведников, – жаловался долговязый, – а увольнительной и не пахнет. Дрянь жизнь.

– Ты прав, – согласился с ним капрал, между делом листая журнал, обнаруженный в убежище. – Твоя жизнь станет дрянью, если ты получишь увольнительную, по которой ты стонешь, я не дал бы и полушки за то, что ты вернулся бы из нее живым.

Солдат насмешливо хмыкнул:

– Ты что, тоже испугался оранжевых шаров?

– Если они могут перерезать глотки – да! И если от огнемета им ничего не делается.

Долговязый с удивлением покачал головой:

– Ты действительно веришь во всю эту чушь?

– Я верю в четыре мертвых батальона, – парировал капрал. Затем, меняя тему: – Смотри, портрет Мадриджа из Верховного Совета. – Он сосредоточенно разглядывал текст под портретом, а затем передернул плечами. – Хотелось бы научиться читать по-реккски, интересно знать, что они думают о старине Мад…

Гудение спрятанных машин усилилось, чтобы компенсировать волну холодного воздуха, неожиданно вкатившуюся в убежище со стороны лестницы. Воздух этот слабо отдавал дождем, некоторые запахи были знакомы, другие же были чужими.

– Интересно, – сказал долговязый, – откуда сквозняк? Я считал, что в таких местах сплошная герметичность.

– Кто-то, вероятно, открыл дверь, – ответил капрал рассеянно, поглощенный разглядыванием журнала.

– Й-ио? Кто? – Рядовой посмотрел вокруг. – Нас здесь семеро – все на месте. Кто же тогда открыл?

Машины продолжали гудеть, но звук изменился. Плотный солдат, который выиграл у рядового пятнадцать спящих, как раз подошел и услышал его вопрос.

– Может, это был оранжевый шар, – прошептал он.

Рядовой непроизвольно вскочил, и плотный издал неприятный звук.

– Очень смешно, – сердито проворчал рядовой. – Очень смешно.

– Кто-то, – вставил капрал, – не закрыл за собой дверь. Сокскин, почему бы тебе не пойти и не заняться этим пустяком, – только на этот раз убедись, что она закрыта надежно, хорошо?

– А почему я? – спросил рядовой, ему явно не хотелось идти.

– Потому что я выбрал тебя! – сказал, как отрезал, капрал. – Ну, живо!

Рядовой с ненавистью посмотрел на него, взял свое оружие и вышел из помещения. Шум от его шагов по стальным ступенькам стих, и капрал вернулся к своему журналу, вполуха прислушиваясь, когда стукнет закрываемая дверь.

Вместо этого в колодце лестничной клетки появилось внезапное свечение, за которым последовал душераздирающий вопль, наполненный неподдельным, настоящим ужасом.

Прежде чем свечение исчезло, капрал уже решительно вел своих парней вверх по лестнице. Они обнаружили Сокскина на верхней площадке: он лежал, скрючившись от боли и злобно бормоча, как будто в умопомешательстве. Они промчались мимо него, взяв оружие на изготовку.

Снаружи косые струи дождя в сгущавшихся сумерках секли высокие шпили города, и капли громко барабанили по крышам автомобилей на улице. И… все. Никаких светящихся оранжевых шаров, никаких завернутых в саван призраков. Просто дождь, и ветер, и город.

– Капрал! – позвал тот, плотный, по фамилии Ворджен, наклонившись над скорчившимся у их ног Сокскином.

– Что там?

– Он постоянно повторяет, что это был один из тех шаров-головорезов, – сказал Ворджен. Он прислушался еще, затем продолжил: – Сокскин говорит, что шар появился прямо перед его лицом, когда он пошел закрыть дверь.

Капрал торопливо рывком закрыл дверь, и они внезапно оказались в чернильной темноте. Он ругнулся.

– Никто не захватил с собой фонарь? Разумеется, никто. – Он снова выругался и ощупью пошел по ступенькам вниз. – Мы должны доложить об этом, – сказал он, а его голос дрожал почти так же, как и его колени. Он замолчал и собрал волю в кулак, чтобы дойти вниз живым.

Где-то приглушенно громыхал тягач по сельской дороге, за которой тянулись заснеженные поля и извилистые холмы. Свет от его фар то исчезал, то появлялся снова. В лучах фар плясали причудливые тени.

– Ради Сирри, осторожнее! – закричал, перекрывая рычание двигателя, радист, который сидел рядом с водителем. – Не гони так, а то ты всех нас угробишь.

– Некогда осторожничать, – коротко бросил водитель. Его глаза были прикованы к дороге, а руки в перчатках цепко держались за руль. – Капитан велел торопиться.

– Йио, однако вряд ли мы принесем ему много пользы, если окажемся мертвыми в придорожной канаве, – сердито возразил радист.

Водитель осторожно опустил армированное боковое стекло.

– Нам очень надо попасть туда. Мы сейчас проехали дорожный знак – ты заметил, что на нем?

– Каким образом? – полюбопытствовал радист. – Я не могу читать на земном языке. Подожди минуточку… – Он включил свой ларингофон, поговорил с кем-то, кто был на их пути, впереди. Затем: – Если на следующем перекрестке будет знак с тремя вертикальными полосами, это тот, который нам нужен. Здесь – поворот налево.

Наконец они прибыли на нужное пересечение дорог, и водитель, притормозив, вписал огромный грузовик в поворот.

– Вот теперь, – сказал он, – вперед!

Мотор взревел, и машина устремилась вперед.

– Лучше бы тебе ехать помедленней, – опять забеспокоился радист. – Если вообще это здесь, оно должно сразу же показаться. Вот оно!

Водитель проследил за его указательным пальцем.

– Сирри!

Наперерез машине скакал громадный черный зверь, он мчался во весь опор на четырех стройных, работающих, как поршни, ногах, его хвост напоминал темное облако, хлеставшее по бокам. А верхом на нем, припав к спине этого чудовища, сидел человек, и за его спиной развевалась широченная пелерина.

– Он гонится за нами, – прошептал радист.

– Еще посмотрим, кто кого, – сердито ответил водитель.

Тягач ринулся вперед, но зверь и его всадник начали сокращать расстояние, в упорной гонке подбираясь все ближе и ближе. Казалось, копыта чудовища еле касались земли… Радист заметил бледный конус света, который появился откуда-то из-за заднего борта автомобиля и следовал за мчащейся диким карьером тварью от определенной точки. Этот конус напоминал что-то очень знакомое…

Но что? Он должен был бы узнать это, похоже, это входило в его курс обучения… Он пытался вспомнить, но тварь приближалась и увеличивалась в размерах. Он уже не мог думать связно: суеверный страх льдом сковал его мозг. Он знал, что его ждет, слышал о судьбе других, которые ехали по этой дороге, знал, что никакие самые изощренные и безумные маневры не по могут.

Так и случилось. Когда тварь пересекла дорогу и попала в свет фар тягача, она приняла ужасающие, гигантские размеры. Затем она встала на дыбы, а всадник бросил что-то прямо в ветровое стекло. Оно пульсировало, светилось ярко-оранжевым светом и прямо на глазах раздувалось до неимоверных размеров…

Грузовик потерял управление, съехал с дороги, из орудийной башни послышались испуганные вопли. Безмятежный мир земных полей разлетелся вдребезги, когда он с оглушительным треском протаранил ограду и врезался в посадки из молодых деревьев, перевернувшись на ходу всеми четырьмя колесами вверх.

Внутри расплющенной кабины умирающий радист сражался с темнотой, пытаясь найти кнопку ларингофона, чтобы сделать донесение.

– Без головы… – его голос был слабо слышен, и кровь заливала его гортань. – Всадник был без головы… он бросил свою голову в меня! Он…

И тут он умер.

А где-то там… Этой ночью солдаты стояли на своих постах в состоянии повышенной боевой готовности, напрягая глаза, чтобы проникнуть в темноту, и уши, чтобы расслышать любой необычный звук. Солдаты, дежурившие на локаторах, вдруг стали самыми главными в лагере: эти парни словно ощупывали своими чуткими пальцами и просматривали электронными глазами всю окружающую местность. Мягко мигала ограда, подавая сигналы солдатам пешего караула.

Это им не помогло. Вся бдительность, все меры предосторожности – все напрасно. Пока их командир крепко спал в своей походной койке, уверенный в боевой готовности своих солдат, в их способности встретить и отразить все, что может предложить им спящая планета, караулы один за другим гибли в полной тишине, не издавая иных звуков, кроме звяканья упавшего оружия. Слабые струйки пара, невидимые ночью, появились, принесенные попутным ветром, и проникали через амбразуры внутрь бункеров. Спустя несколько мгновений боевые расчеты потеряли сознание прямо на местах, а обслуга аппаратуры слежения свалилась без чувств прямо в своих креслах.

Когда все еще было благополучно и тихо, кроме шелестящего легкого ветерка, забор по периметру один раз на какой-то миг озарился, когда к нему прикоснулся какой-то предмет, а затем кривая энергии снова выровнялась. Но не было слышно ни криков тревоги, ни резких звуков авральных рупоров, ни топота ног. И некому было заметить вспышку, никого, кто отдал бы необходимые приказы, никого, кто их выполнил бы, если бы они были отданы.

В течение всего нескольких секунд генераторы ограды были аккуратно отключены, и из ночи ветер пригнал призраки фигур-теней, которые проникли беспрепятственно и молча, как пар. Над окопами коротко полыхнуло из автоматов, и для большей части солдат наступил вечный сон. Лишь один или два солдатика сдавленно вскрикнули и дернулись в судороге, когда их срезала автоматная очередь.

Заспанный радиооператор в штабном бараке заметил, что в приемнике что-то не так. Раньше небольшие помехи создавались работающей электрической оградой. Теперь помехи исчезли, значит, ограда больше не срабатывала. Но смена у него была долгая, он устал и с минуты на минуту ожидал прибытия своего сменщика…

Дверь за его спиной открылась.

– Как раз вовремя, – сказал он не оборачиваясь. – Я уже начал было думать, когда же ты… – ему так и не удалось закончить эту фразу. В проеме двери что-то сверкнуло и загудело, и тело оператора расслабилось, а дремлющий разум почти с облегчением отправился в небытие.

А еще где-то… Два солдата-десантника, закутанные в тяжелую зимнюю одежду, но тем не менее отчаянно мерзшие, несли дежурство у командирской авиетки, припаркованной на улице рядом с входом в бомбоубежище.

– Это же с ума сойти, – выразил свое мнение высокий. – Почему мы должны замерзать до смерти, просто карауля их аппарат, а они в это время там, внутри, пытаются доказать, что мы стали жертвами галлюцинаций?

– Потому, – сказал тот, который пониже, – что они из всемогущей имперской разведки, а мы всего-навсего простые пехотинцы. А еще, – он улыбнулся широкой бесцветной улыбкой, – потому что они не хотят, чтобы «оранжевые шарики» и прочие мерзкие маленькие вымыслы, плоды нашего переутомленного воображения, не удрали вместе с их транспортным средством и не оставили их на мели.

– «Оранжевые шарики», – фыркнул высокий десантник. – Я знаю, что я видел – прямо там, наверху, – он указал на балкон на высоте примерно двадцати этажей над улицей, сейчас почти полностью скрытый за стеной падающего снега. – И вообще это был не шар. Это было… нечто иное.

– Что ты мне рассказываешь, – сказал тот, что пониже ростом. – Им расскажи. – Он сгорбился, пытаясь поглубже забраться в свою куртку.

А вокруг них тихо-тихо по холодным серым улицам вился снег, и резкий ветерок заставлял его клубиться и кружиться, как в водовороте, у оснований огромных, погруженных в зловещую тишину зданий. Городской транспорт землян, застрявший на улицах, был погребен под сугробами снега, и весь большой город, казалось, вырастал из снежного поля.

– Это забытый Сирри мир, – заметил высокий десантник. – Неудивительно, что у рекков такой скверный характер и они такие несговорчивые.

– А их призраки такие неутомимые, – добавил его напарник. – Тебе понравился бы вечный сон, если бы твоя могила была так же холодна, как, должно быть, холодны могилы в этих краях?

Высокого передернуло:

– Не хотелось бы мне, чтобы ты говорил подобные вещи. Я…

– Смотри!

Он поднял глаза, застыл, начал нащупывать негнущимися пальцами свой автомат, переброшенный через плечо.

– Ну вот, снова!

– Йио, только в этот раз ребяткам из разведки придется также их увидеть. – В том, что он сказал и как он это сказал, слышалось угрюмое удовлетворение. Он побежал по направлению к бомбоубежищу, поскальзываясь на неровной тропинке, оставив своего напарника наедине с этим новым явлением.

Снег продолжал падать, образуя неровные белые наносы, а ветер убаюкивающе завывал, неся поземку за углы, но там, где снег лежал несколько дней, он таял. Таял и превращался в воду, и вода утекала прочь, прежде чем мороз успевал превратить ее в лед.

И в каждой высокой башне, и в каждом менее высоком здании один за другим, а затем десятками и сотнями по всему городу начали зажигаться огни.

И так оно и пошло. Центральная из трех оккупированных планет продолжала вращаться по своей орбите вокруг Солнца и вокруг своей оси, а для захватчиков ее мирная дремота стала предпосылкой для тысяч дурных снов. Тревога превращалась в откровенный страх, страх порождал тихую панику, а паника начала протягивать свои усики в каждое бомбоубежище, в каждый опорный пункт, в каждый космический корабль, заполняя собой каждую щелку. На Венере по ночам пришельцев начали преследовать шипучие голубые светляки длиной шесть футов, на Марсе также появились свои ночные чудовища, и паника уже не ограничивалась лишь одной планетой, а расползалась повсюду.

На Земле один транспортный корабль во Франции был блокирован призраками-солдатами в смешных оловянных головных уборах и с громоздкими ружьями, на концах которых были ножи. Корабль убрал трапы и открыл по ним огонь из космических пушек, но толку было столько же, как от мыльных пузырей. Наконец, когда вся местность вокруг уже обуглилась, корабль прекратил сражение, перелетел в другое место и сел там под плотной опекой сил Службы безопасности.

Опять же на Земле богу Сирри изменил его правоверный пастырь во время вечерней службы в одном земном парке, когда наблюдатели обнаружили странные оранжевые газовые луны, явно собиравшиеся внезапно напасть на молящихся. Солдаты бежали, капеллан последовал их примеру, и его священнические одежды развевались, словно крылья какой-то неуклюжей птицы во время ее стремительного полета. Убедившись, что луны их не преследуют, они остановились и поздравили друг друга с тем, что спаслись от страшной расплаты.

На Венере такую же службу сорвали волнообразные светляки. На этот раз сам Гаускарр, Верховный командующий оккупационными войсками на Венере, присутствовал на ней. Он раз и навсегда положил конец старым слухам о том, что старшие офицеры не в форме, обогнав всех на пушечный выстрел.

На Марсе погиб второй батальон 2080го пехотного полка. При этом были замечены мириады крошечных белых огоньков, которые стали потом патрулировать все дороги, преследуя все, что убегало, и убегая от всего, что их преследовало.

И на всех трех планетах по ночам раздавались какие-то прерывистые завывания, и хлопание дверей, и тяжелые удары, и крики выпи, и грохот цепей, и поступь невидимых ног.

Три планеты вращались вокруг своих осей, и каждая группка пришельцев получала свою долю кошмаров. Миражи становились все чаще и разнообразнее, напуганные десантники все больше нервничали, их офицеры все больше из водили подчиненных, а генералы все больше безумствовали.

Завоеванные обитатели трех планет хотя и спали, но кошмары снились завоевателям.

Глава тридцатая

– Когда я внимательно читаю эти рапорты, – сказал заместитель шефа Службы безопасности Блалир, – я понимаю, что здесь есть четкая закономерность.

– Я тоже, – отозвался с горечью Мартак Сарно. – Призраки изгоняют нас с планеты.

Заместитель начальника устало махнул рукой:

– Да… но я не это имею в виду.

– А что же?

Блалир постучал указательным пальцем по рапортам:

– Эти события происходят, кажется, волнообразно. Каждый раз, когда появляются эти призраки, – он сделал легкую гримасу, – они демонстрируют все новые технические ухищрения. Лагерь Квирора, например, был просто стерт с лица земли. Последнее же нападение было совсем иным. Караулы обходили свои посты, а техники следили за своими приборами, а утром все в лагере проснулись и оказались совершенно голыми в одной огромной куче в центре лагеря. Сооружения разрушены до основания – и ни одного автомата, ни одной авиетки, ни единой одежки не удалось найти. Но ни одна глотка не перерезана. Такие явления называются, – он полистал свои записи, – «явлениями полтергейста», обычными в истории этой планеты. Это значит нечто вроде «шаловливого призрака».

– Шалости для жертв оказались дьявольскими, скажу я вам, – заметил Сарно.

– Возможно. Однако «устрашающие» было бы здесь более удачным словом. Что может быть более устрашающим, чем проснуться в чужестранном мире безо всякой защиты, даже без белья, – понимаете? И увидеть, что все эти защитные сооружения не спасают от такого конфуза?

– А другие, кто оказался в подобном положении, вообще не проснулись, а?

– Именно так. Это именно то, что я имел в виду под техническими ухищрениями: двести двадцать испуганных солдат могут принести значительно больше вреда, чем такое же количество мертвых. Мертвых вы просто хороните и вносите коррективы, чтобы обойтись без них, напуганных же солдат вы продолжаете использовать, или же у вас не останется никого, чтобы делать необходимое.

– А тем временем страх распространяется среди солдат, подобно вирусу.

– Да.

– И на снабженцев давят: нужно больше техники и боеприпасов!

– И это правильно.

– И где же мы теперь?

– Посередке. Нам известно, что нечто способно перерезать глотки и невидимкой исчезнуть. Нам известно, что нечто способно усыпить, разоружить, раздеть и демонтировать лагерь, не обнаружив себя. Нам известно, что есть какая-то причина всех этих явлений, которые привели войска на грань открытого неповиновения… Но нам неизвестно, что это такое. У нас нет никакого конкретного доказательства, что в этом замешана Федерация. Поэтому, обвинив их в этом, мы можем раскрыть то, чего они еще не знают, и завалить всю нашу игру. На самом деле у нас нет никаких конкретных доказательств.

– Вы не сообщили ничего нового, – заметил Сарно.

– Мне известно об этом, – терпеливо продолжил заместитель шефа Службы безопасности. – Вы знаете об этом все до последней мелочи, как и я, то есть – ничего. Я до смерти загонял своих парней: устанавливал кинокамеры-ловушки, вычислял и размечал бесчисленные вероятные зоны их визитов. И что из этого вышло? Один агент находился недалеко от убежища в Кыорике, когда сквозь ограду пролетел галопом тот самый «всадник без головы» и начал гоняться за солдатами. Четверо влетели в собственную электро-ограду и тут же погибли, мой агент и шестеро остальных были сожжены другими, когда те попытались остановить эту заварушку при помощи своих огнеметов. Случилось так, что другой агент оказался около убежища в Залагестере, когда все там были одурманены, раздеты и разоружены. Результат: мой агент проснулся голый прямо там же, среди остальных.

Сарно непроизвольно улыбнулся:

– Это, должно быть, снижает престиж Службы безопасности на много порядков.

– Возможно, – сказал Блалир, по-видимому не особенно расстраиваясь.

– Но наверняка ваши фотокамеры-ловушки что-то засекли?

– О да, получились прекрасные снимки того, что вы называете «тыквы с фонарем внутри», и светящихся голубых червяков, и хлопьев небольших белых пятен. И снимки выстрелов из лучевого оружия, прошивающих их, и настоящих ребят из тех крутых десантных частей, удирающих со страху, словно дети.

– Но ничего важного?

– Ничего. – Блалир снова сделал жест рукой. – Впечатление такое – надо с сожалением признать, – что почти за каждым нашим движением наблюдали и все анализировали. Мы обнаружили, что наши теле и фотокамеры были разбиты вдребезги, а пленки засвечены, в некоторых случаях аппаратура просто исчезла.

Можно понять так, что вы уже сами начинаете верить во все эти призраки, – язвительно заметил Сарно.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Блалир. – Работая в разведке, я повидал вещи и более странные, чем призраки, и пришел к заключению, что ничего невозможного нет. Поэтому – а вдруг? – Казалось, он был не очень расстроен открывшейся перспективой.

Сарно проговорил что-то в этом же духе.

Блалир опять пожал плечами:

– Скепсис бесполезен. Что поделать, если так обстоят дела, и мои эмоции не могут изменить ситуацию ни на йоту.

– Чудесно, восхитительное отношение, – отметил генерал, – но это никак не способствует решению вопроса. Вы лично находились в городе Нью-Йорке, когда зажглись все огни и начал таять снег на его улицах. Что вы видели?

И в третий раз Блалир пожал плечами и слегка передернул уголками рта, словно даже это усилие было для него чрезмерным.

– Я действительно видел, как приближаются огни и как таял снег. Да, – он умиротворяюще поднял руку, как бы отметая возражения собеседника, – нам действительно удалось увидеть в деле наших десантников, мечущихся от одной силовой установки к другой, оскалив зубы, с оружием на изготовку. Но все, что мы увидели кроме этого, – просто включенные огни. Никаких игрушек типа «тыква с фонарем внутри», никаких «всадников без головы», никаких солдат-призраков или привидений вообще. Просто огни зажглись там, где они были выключены.

– И следовательно?

– И следовательно, мы выключали свет снова, приказывали роте окружать прилегающие зоны и прочесывали их похлеще, чем обычно. И мы не находили ничего – абсолютно ничего. Как ртуть – ведь ее не обнаружишь, не схватишь и не поймаешь в невод.

– А что выяснилось относительно того корабля во Франции, «Калистры», откуда началась вся эта вакханалия?

– А, древние гренадеры Земли?

– Да. Что показывают результаты сканирования?

– Ничего. Каждый раз, когда мы включаем сканеры, они исчезают. Отключаем сканеры – они тут как тут. Мы пытались застать их врасплох, включая сканеры как бы случайно, в разное время, – и это тоже, однако, не срабатывало. Они реагировали быстрее, чем я их настигал.

– Что делает для меня ясными, по крайней мере, две вещи, – сказал Сарно. – Одна: страх перед обнаружением – им есть что прятать. Вторая: те рефлексы, возможно, связаны с роботами.

– С другой стороны, они, вероятно, оказывали что-то наподобие аллергического действия на лучи сканера, – возразил Блалир. – Что же касается роботов и их рефлексов, то мы занимались этим вопросом. Сейчас у нас под колпаком больше роботов, чем я могу вспомнить за всю свою предыдущую службу. Они чисты. Они удивлены и не понимают, куда же исчезли люди и что мы здесь делаем. Да еще роботы желают сделать так, чтобы вернуться туда, где прекратились их ежедневные занятия. И кроме того, разве кто-нибудь слышал, чтобы исчезали роботы?

– А кто когда-либо слышал о призраках, которые берут в осаду космический корабль? – резко возразил Сарно.

– Игра словами, – мягко упрекнул его Блалир, – едва ли приведет к разгадке нашей проблемы.

– Равно как и ваши ученые выверты. – Голос Сарно оставался холодным. Он поднялся во весь свой рост, переместив всю тяжесть массивного тела на ноги. – Пока вы не дадите мне ничего существенного для работы, не тратьте зря мое время.

Брови заместителя шефа разведки слегка поползли вверх, когда он начал привставать в кресле.

– Оскорбления, как и игра словами, уж точно не приведут нас ни к чему, – заметил он. В его голосе появилось нечто, напоминающее холодный душ, который заставил Сарно прикусить язык. Он почти забыл, что, пока нет Сджиллы, именно Блалир автоматически занял его место. А в качестве шефа Службы безопасности он не был обязан выслушивать оскорбления от простого начальника десантного корпуса.

«Великолепно, – подумал он про себя, когда заместитель шефа разведки оставил его кабинет. – Просто великолепно. У меня появился враг и в собственной армии. Мало мне других». С некоторым опозданием он понял, что хотел задать Блалиру вопрос о том, было ли в сообщении из Атланты что-нибудь о Доноване и прочих. Не потому, что это что-то значило. Если бы что-то было, Бланатта сообщил бы ему. На него вдруг нахлынуло острое чувство симпатии к своему прежнему шефу полиции. Даже когда дела шли хуже некуда, вера Бланатты в его способность вывернуться из любых ситуаций была несокрушимой. А вот сейчас Бланатта занимался флотом и наблюдал за кознями призраков. Блалир же, хоть и был отвратительным типом с внешностью недокормленного трупа, вполне владел положением. Похоже, он справлялся с ситуацией настолько, что призраки на некоторое время успокоились.

Сарно широко зевнул. Может он позволить себе немного поспать? Он отстегнул свой ремень с пистолетом, расслабил мундир и, даже не разувшись, нырнул в койку.

Спустя час он уже стоял на мостике, весь превратившись в слух и пытаясь расслышать далекий голос сквозь непрерывный треск эфира.

– Сджилла, – запросил он. И затем уже громче: – Сджилла!

Помехи на мгновение исчезли, и внятно прозвучал голос:

– Слушаю, генерал.

– Я полагал, что вас уже нет в живых!

– Одна из превратностей моей профессии, – прозвучал заглушаемый помехами ответ. – Люди слишком легко как предают, так и забывают меня.

– Где вы сейчас?

– Я нахожусь… – Шумы, усилившись, возобновились. Сквозь них Сарно улавливал отдельные фразы: – …нападение роботов в Атланте… Захвачен в плен Риерсон. Донован…

Он с жадностью стал вслушиваться.

– Донован! Что о Доноване? Он мертв?

– Нет. – Ответ был достаточно отчетлив. – Но он не в счет. У меня его ноги.

– Сирри!

Послышалось искаженное эфиром хихиканье:

– Славно, не так ли?

– Ваш голос звучит как-то странно.

– Как и ваш, но у меня на лице шрам от огнемета. А у вас что?

– Вы, кажется, в отличном настроении, – заметил генерал. Сам он был на вершине счастья. Он поставил делегацию – и в ее лице всю Федерацию – на место, а теперь вот Сджилла воскрес из мертвых. И Донована вывели из игры. Да здравствуют призраки!

– У меня есть все поводы для этого. Случилось так, что я достал того призрака из Бакстера.

– Что? Каким образом?

– Таким, что долго рассказывать об этом, а наша связь сейчас ужасна. Достаточно сказать, что он связан, уложен на носилки и готов к транспортировке.

– Отлично. А когда я могу ожидать доставку?

Треск в эфире перебил ответ.

– Не расслышал вашу последнюю фразу… – сказал Сарно и стал ждать. Ответа не последовало. Он с силой нажал на кнопку. – Сджилла?

– …пока слышу вас, генерал, но едва-едва. Что касается… доставки. Здесь еще кое-что… надо уладить, прежде чем я… аккуратный пакет вам. – Помехи мгновенно усилились, затем исчезли. – Здесь надо еще кое-что уладить, так сказать, связать концы с концами. Могу я рассчитывать на вашу помощь?

– На сто процентов. Что-то еще, о чем следует позаботиться?

– «Что-то», но словами это не опишешь, генерал. Что-то следует за мной, целится в меня, как снайпер. Оно неотступно преследует нас с тех пор, как я оторвался от Риерсона и его роботов. Оно достало Квирора, который удрал со мной, и двоих солдат. Я располагаю лишь парой десантников и пилотом авиетки.

– Роботы? – поинтересовался Сарно. – Вы уже второй раз упоминаете роботов. Что там с ними?

– Видите ли… Риерсон застал меня врасплох в Атланте. Он вооружил всех роботов одного универмага и снес известный вам лагерь. Но с этим я справился, когда взял его на крючок. А сейчас за мной охотятся не роботы и не плоды воображения Донована. Мыльные пузыри не могут резать глотки людям, пока те спят.

Сарно почувствовал неприятную нервную дрожь, проникшую в его спинной мозг.

– Это то, что сейчас происходит?

– Да, хотя, я знаю, вам трудно в это поверить…

– Нет, – сказал Сарно, почувствовав себя вдруг глубоким стариком. – Нет, в это вовсе не трудно поверить.

– Что вы имеете в виду?

Он ответил ему, кратко, без лишних слов. Когда он закончил, установилась продолжи тельная пауза.

– И это не бред, в конце концов, это случи лось на самом деле, и…

– …и до сих пор случается, да, – могу под писаться под этим сам!

– В таком случае, – голос Сджиллы снова обрел прежнюю живость, – в таком случае я попробую кое-что. Но мне нужна вся ваша поддержка.

– Что попробуете? Я ведь уже сказал, что вам обеспечена стопроцентная помощь.

– Попробую то, что сейчас и мне кажется полным абсурдом. Попробую то, что можно назвать анти-колдовством. Но мне необходимо поставить небольшой спектакль.

– Вы только скажите слово, и у вас тут же будет тысяча солдат или две, три…

– Благодарю, генерал, но это не то сотрудничество и не та помощь, которые мне нужны.