Текст книги "Тень"

Автор книги: Уилл Эллиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Уилл Эллиот
«Тень»

Посвящается Кристин

Действующие лица

Домудесс – волшебник

Гобб – полувеликан

Тень – мифическое создание

Незнакомка – странный маг с непонятными способностями

Стюарт Кейси,также известный как Кейс, – измененный человек

Отряд мэра:

Анфен – бывший первый капитан армии замка

Дун – племянник Фауль, убитый Киоуном

Эрик – журналист (и большой любитель комиксов про Супермена и др.), прошедший в дверь

Зоркий Глаз – народный маг

Фауль – полувеликанша

Луп – народный маг

Лейли – культистка Инферно

Лют – муж Фауль

Шарфи – один из банды Анфена

Сиель – плохо обученный маг Школы счастливого случая

Тии – земляной человек

Замок:

Азиель – дочь By, заточенная в замке, наследница трона – теоретически

Архимаг Авридис – советник и доверенное лицо By и руководитель Проекта

Блейн – Стратег

Энвидис – Охотник

Эвелль – Охотница

Призрак – конгломерат пяти личностей, обитающий в зеркале By (и в прочих стеклянных поверхностях)

Киоун – Охотник

Товин – первый капитан Копина

Таун – Охотник

Вашун – Стратег

By – Друг и Владетель Выровненного мира

Совет Вольных городов:

Эркаирн – представитель Разрозненных народов

Ильгрези Слепец – мэр Эльвури

Извен – мэр Йинфеля

Лиха – мэр Фейфена

Оусен – мэр Высоких Скал

Таук Сильный – мэр Тантона

Виутин – советник мэра Тситха

Боги / Великие Духи:

Кошмар – молодой бог

Доблесть – молодой бог

Мудрость – молодой бог

Инферно – старый бог

Гора – старый бог

Ураган – старый бог

Драконы:

Дьян —незначительное существо

Ксин – один из восьми Великих

Шаа – одна из восьми Великих

Тси – один из восьми Великих

Цзи-Цу – одна из восьми Великих

Вьян – один из восьми Великих

Вьин – один из восьми Великих

Пролог
За пределами времени

По Великой Разделительной Дороге грохотали копыта. Их цокот – быстрый, целеустремленный. Мир обретает мягкие, приглушенные, размытые края, как во сне, глубокие лиловые сумерки словно просачиваются сквозь воду. Фрагменты воспоминаний, как осколки разбитой вазы, плавают в темном бассейне, но не прорывают гладкую поверхность. Есть только стук копыт, который все приближается.

Сердце человека, было замершее, теперь бьется в такт цокоту. Он стонет. Тепло разливается в похолодевшей плоти, толчками, пока не доходит до неподвижных ледяных пальцев. Он не может вспомнить ничего, ничегошеньки – ни имени, ни того, как оказался здесь в луже крови. Рука медленно направляется к животу, она знает то, о чем позабыл разум. Затем пальцы ощупывают шею.

Свет приближается к нему с юга, разгорается, поглощает его, а затем пульсирующими волнами накатывает жар. Над ним возвышается всадник, резко остановивший жеребца, натянув поводья. Конь серебристого цвета с гривой, сияющей ярче драгоценных камней. Хотя животное послушно замерло на месте, человек по-прежнему слышит цокот копыт.

– Кто ты? – хрипло спрашивает он.

Тихий властный голос отвечает:

– Я Доблесть. Твоя смерть отложена.

Вокруг богини вспыхивает свет, заполняя весь сущий мир. Человека переполняет ощущение полета, словно он плывет в этом мареве, смеясь, забывая обо всем и зная одну лишь радость – вплоть до того мига, пока глас всевышней не притягивает его вновь к Великой Разделительной Дороге и луже крови.

– Внимай мне, – велит Доблесть. – Второго помилования не будет, если ты падешь вновь. Ни для тебя, ни для кого бы то ни было. Я изменила весь мир, чтобы вернуть тебе эту смертную жизнь. Я не сумею сделать этого вновь, иначе мой создатель воспрянет в гневе. Ты понимаешь?

– Понимаю, моя спасительница, – покорно произносит он, ничего не понимая.

Он пытается разглядеть лицо богини, но не может разобрать черты в лучах бьющего в глаза света. Он чувствует взгляд Доблести на себе, полный одновременно холода и тепла.

– Встань вновь. Ты воин, а не слуга.

Он с трудом поднимается на ноги.

– Какова цель моей жизни, милосердная?

– Действуй так, как считаешь нужным, свободно, пока смерть не заберет тебя. Однажды это случится. Но одно я скажу: не служи выводку. Пусть грядет то, что должно. Я могу покинуть эту землю либо остаться здесь.

– Но, спасительница, с чего тебе уходить? – Эта мысль наполнила его глубочайшей грустью.

– Выводок рвется на свободу, они хотят, чтобы мы, Духи, исчезли. Наступит день, когда мне придется отправиться воевать. Я не знаю своего будущего.

Свет, коконом окружающий Доблесть, начинает гаснуть.

– Постой! Я люблю тебя всем сердцем! Останься со мной! Я не понял твоих слов, моя спасительница!

– Тогда слушай. Есть два великих Дракона, не один. И сейчас они стоят друг перед другом, беззащитные. Наш еще спит, дальний давно проснулся. Они склоняются к войне. Точка Противостояния – Конец Мира, где раньше стояла Стена. Где наша Великая Дорога встречается со своей родной сестрой.

Доблесть сбрасывает на землю нагрудный доспех, сделанный из гибких пластин. Он падает беззвучно. Поверх она кидает меч в ножнах.

– Я отдам тебе часть себя, – говорит Доблесть, – чтобы хоть ею остаться здесь, если меня отошлют прочь. Я не могу более ничем помочь смертному. Возьми этот меч и доспех. Если найдешь себе достойного скакуна, шепни ему мое имя, и он будет служить тебе. Но не служи выводку. Ибо Маятник качнулся. Слышишь меня? Маятник качнулся.

По лицу человека побежали слезы. Доблесть исчезла, и лишь по лежащим на земле мечу и доспеху он знал, что то был не сон или видение, вызванное лихорадкой. Да еще по лужам крови. О том же говорило сердце, вновь начавшее биться.

Глава 1
На небе

– Посылали за мной?! – Кейс расхохотался. – С чего это вдруг, бога ради, горстка проклятущих чудищ-драконов, или кто у вас там, наверху, будет посылать за мной?!

По всей видимости, этот вопрос Инвия сочла недостойным ответа и решила проигнорировать. Ее пустые глаза были яркими, как озерца воды в солнечном свете, хотя ни они, ни приоткрытые губы не выражали ровным счетом ничего. Ясно было одно: она наблюдает за ним. Кейс невольно задумался, есть ли под этой бесстрастной оболочкой хоть одно человеческое чувство? Ветер весело взъерошил ее снежно-белые волосы и длинные мягкие перья крыльев. Она стояла на воздухе и смотрела на старого пьяницу.

Ноги Кейса свисали над пропастью с края уступа, располагавшегося над толстым слоем светокамней, устилавших свод неба. Хотя они потускнели, знаменуя приход ночи, сияние их причиняло боль глазам. Долгий-долгий путь вниз – а затем земля одним ударом вышибет из него жизнь. Кейс начинал с нетерпением ждать этого момента. Он непременно расправит руки и бросится вниз, вопя и брыкаясь, как осел. Главное, не приземлиться на того, кто этого не заслуживает, хотя тут, конечно, не угадаешь. Он представил себе, как горстка людей идет себе куда-то по своим делам, а тут старый самоубийца шлепается на одного из них, вызвав жуткую суматоху, – и разразился хохотом. Кейс подбросил шляпу – ветер тут же вырвал ее и умчал прочь.

– Если я спрыгну, ты меня поймаешь, не так ли?

Инвия ответила:

– Да. Но не делай этого!

Он рассмеялся:

– Почему бы и нет?

– Ты меня раздражаешь.

– Как печально! Прошу меня простить, некоторые вещи никогда не выходят из моды, – произнес он, с наслаждением почесывая между ног.

Инвия расправила крылья и без малейшего усилия подхватила Кейса под мышки.

– Стой, какого хрена ты это делаешь?! – зарычал тот, почувствовав, как крепкие руки больно стиснули и без того болевшие от долгого пути наверх мышцы, когда крылатая женщина выдернула его из несостоявшегося полета к земле – и смерти.

Ее крылья ударили по воздуху, и Инвия понесла старика еще выше, по узкой воронке темно-серого камня, прочь от небесного свода к отверстию, через которое Кейса пришлось пропихивать, так как оно было очень узким. После мучительного продвижения по отвесному лазу перед ними раскрылась просторная пещера с голыми темными стенами. Ветер завывал в сотне сквозных дыр, проделанных в куполе и стенах этой странной «комнаты», вытягивая жуткие ноты, словно кто-то как попало дул в огромную деревянную дудку. То и дело из глубины до Кейса доносились нечеловеческие крики, отдающиеся эхом от стен.

Сам того не желая, старик почувствовал любопытство, смешанное со странным, необъяснимым ощущением, что этот огромный пустой купол – древний, куда древнее всего, что на протяжении своей истории создавали люди. Эта древность давила на плечи, он чувствовал ее тяжесть всем телом. Воздух казался густым из-за странного запаха.

– Ну и где эти твои драконы? – поинтересовался Кейс.

– Не здесь! Это – Врата. Они никогда не приходят сюда. Нельзя.

Раздался далекий грохот. Каменный пол под ногами Кейса слабо вздрогнул. Инвия издала восторженную свистящую трель.

– Что бы там ни топало, это явно здоровенная зверюга, – удивился Кейс.

Он втянул носом воздух, пытаясь понять, чем здесь пахнет. Голова начала кружиться, и он повалился на пол. Мысли лениво крутились, пока не разлетелись на части и не превратились в цвета и странные образы, плывущие перед глазами, – целый мир стал размытой, раскрашенной картинкой, каждый элемент которой обладал собственным значением, не нуждающимся в дальнейшем толковании или приукрашивании. Затем Кейс ощутил приятный вкус и впился в то, что прижалось к его губам. Разум медленно вернулся.

Бесстрастные глаза Инвии пристально вглядывались в его лицо; разрезанное запястье одной руки она прижимала к его губам, давая старику напиться крови.

– Ты жив? – спросила она.

Кейсу хотелось произнести в ответ что-то умное, ядовитое, но он сумел выдавить только:

– Эх…

– Ходячие здесь не появляются, – произнесла она. По пещере разнеслась глубокая, пронзительная нота, сыгранная порывом холодного ветра, пронесшегося по соседнему тоннелю и взъерошившего волосы крылатой женщины. – Воздух здесь очень силен. Эти ходячие такие же нежные, как и их кожа. Он им не нравится. Глупые существа.

Новый порыв воздуха – и тоннель над ними запел свою песню. Стайка Инвий пронеслась по нему, заполнив пространство у входа. Они непрерывно обменивались свистящими трелями. Наткнувшись на человека, они бросились в разные стороны, одна задержалась, чтобы взглянуть на Кейса, а затем рванулась прочь, превратившись в размытый силуэт с белыми крыльями и алыми волосами.

Инвия подождала немного, давая старику время оправиться от обморока. Тот внезапно испытал сильное желание заполучить порцию травки, к которой некогда питал сильную приязнь. Но позже Кейсу удалось приучить свое тело довольствоваться алкоголем, на большее не хватило средств.

– Не знаю, что вдруг на меня нашло… – произнес он слабо.

– Ты стар – для ходячего. И болен. У тебя плохая аура. Серая и размытая.

– Ну да, здорово. Ты прекрасно знаешь, каким образом я пытался решить эту проблему, но не хочешь позволить мне завершить начатое. – Он посмотрел на огромный купол, который тянулся во всех направлениях насколько хватало взгляда. – Что это вообще за место? По-моему, на ворота не слишком похоже.

Она постучала костяшками пальцев по серому каменному полу:

– Крепкий небокамень. Он держит их здесь. Им не сломать его – и не протиснуться в проемы. Они не могут даже изменить форму, чтобы просочиться! Он был сделан для этого.

– Понял.

– И боги. Поддерживать его в нужном состоянии – их забота. Вот что это за место.

– Да, мэм.

– Если боги уйдут, это обстоятельство может измениться.

– Посмотрим, что я смогу сделать.

Она склонилась к Кейсу, ярко сверкающие глаза расширились и разгорелись еще больше.

– Дьян уже успел сбежать. Он не слишком значителен и могуществен, но умен. За ним могут последовать и другие – скоро. Они пытаются понять, как это сделать. Это трудно. Ты готов лететь?

Кейс сел, потирая лоб. Приняв это за утвердительный ответ, Инвия подхватила его и взмыла ввысь, выбравшись через отверстие в крыше. Холодный воздух выдул еще одну низкую ноту, резанувшую уши, когда они полетели по широкому каменному тоннелю, от которого ответвлялись разные ходы, откуда то и дело доносились крики, напоминающие предсмертный вопль Инвии, который он слышал во дворе дома Фауль. Кейс улавливал значения отдельных звуков, хотя в целом фразы оставались бессмысленными, как длинный разговор, из которого удалось выцепить пару слов.

Через некоторое время Инвия опустила человека на один из многочисленных уступов, тянущихся вдоль стен тоннеля, склонила голову набок и прислушалась. Мимо них вновь промчался ветер, унеся с собой тоскливую ноту; в потоке била крыльями еще одна стайка Инвий, превратившаяся в сплошной вихрь белоснежных перьев. Женщина обернула Кейса крыльями, уберегая его от случайного столкновения. Прохладная щека прижалась к его подбородку; Инвия походила сейчас на животное, защищающее своего детеныша, – в ее поступке не было ни единого чувства, свойственного человеку. Но несмотря на это, Кейс с радостью остался бы в этом мягком белом коконе на весь день.

Когда стая пролетела мимо, Инвия произнесла:

– Они слышали, как он говорит. Всего одно слово. Они не слышали его уже очень долго! А я слышала. Они взволнованы. Им бы следовало почаще приходить сюда. Они вечно донимают Теи. Они ему не нравятся.

Ее лицо было необычно воодушевленно и оживленно. Не желая, чтобы она так быстро убрала маленький домик, сложенный из мягких перьев (Кейс исподтишка гладил их), он спросил:

– Кто говорил?

– Вьин. Он знает, что ты здесь. Ты слышал топот его ног, когда он спрыгнул с уступа. Это случилось, когда мы еще были во Вратах. Ты не слышал его голоса. Ходячие не способны слышать его, если только он сам не позволит.

Инвия вновь подхватила Кейса, и они помчались дальше, по океану непроглядного сумрака и бесконечному каменному лабиринту.

В глубокой тьме лабиринта скрывались живые существа, будто сотворенные из странного света. Сердцевины их тел казались сплетенными из сияющих нитей, мерцающих в размытых гнездах-силуэтах. Мечущиеся пальцы слепо хватались за серый камень пещеры, словно в поисках трещины или зазора.

Порой тьма сгущалась до такой степени, что Кейсу казалось, что он может пощупать непроглядную черноту. В некоторых переходах камень скрипел и стонал от глубокой печали с привкусом горечи, исходящей от существа, отчаянно жаждущего оказаться в ярком, разноцветном мире там, внизу, мечтающего о струящейся воде, зеленеющих деревьях, ласковых ветрах, пенящихся морях и океанах, огромных ледниках, о землях, которые можно изменить и довести до совершенства. Но здесь существовала лишь эта тьма и давящие каменные стены; подобной тюрьмы не измыслить человеческому сознанию – место, где нет быстрой и легкой смерти, способной подарить заключенным в нем существам хотя бы иллюзию свободы. Кейс тонул в печали, поселившейся в самих камнях и лившейся потоком на него. Он не сумел сдержать слез. Даже Инвия заплакала, и соленые капли скатывались старику на голову, пока они летели все выше и выше, погружаясь в печаль, все более отдаляясь от его привычной жизни и ныряя в сон, который, как казалось Кейсу, привиделся ему давным-давно.

Наконец узкие ходы выплеснулись на открытую площадку, даже более просторную, чем Врата. Внизу располагалось здание, напоминавшее зиккурат, сложенный из странных плит ярко блестящего черного металла, от которых тянулись в пустоту длинные щупальца. Они медленно скручивались. Стены и крышу огромной пещеры покрывали уродливые подобия этой конструкции. Перед Кейсом раскинулся город, полный безобразных и непонятных строений, тянувшийся во тьму, но ни одного живого существа не просматривалось на гладкой бесплодной поверхности. По выдолбленному в толще руслу текла переливающаяся река, отбрасывая яркие разноцветные блики.

Странный запах, который Кейс почувствовал у Врат, здесь усилился до вони. И вновь его мысли рассыпались на постоянно меняющиеся разноцветные образы, и Инвия вновь поила его своей сладковатой кровью, чтобы привести в чувство. Они взлетели к высокой крыше из сияющего камня; на ней были вырезаны руны, в которых двигался и струился яркий свет, как будто пещера обладала сердцем и собственным пульсом, а эти потоки света были кровью, текущей под темной каменной кожей.

Кейса вырвало.

Инвия, с отвращением фыркнув, когда содержимое желудка старого пьяницы угодило ей на руки, спустилась.

– Мне не следует быть здесь, – произнесла она. – И я ни за что не поднялась бы сюда, если бы ты мог добраться сам. Глупый ходячий! Ты не умеешь летать.

Стоило ей опустить Кейса на пол, как у обоих появилось странное ощущение, словно в их сторону движется нечто огромное, с пастью достаточно большой, чтобы Кейс мог спокойно в ней поместиться. Белоснежные зубы неожиданно приблизились к ним, и, если бы у старика было время поразмыслить, он бы решил, что тварь собирается сожрать его.

Но огромные челюсти сомкнулись вокруг Инвии, она успела лишь удивленно пискнуть. Странное существо – чем бы оно ни было – бросилось прочь с Инвией с такой скоростью, что растворилось в чернильном мраке прежде, чем Кейс обернулся посмотреть на него еще раз.

– Есть тут кто?! – глупо крикнул он.

Эхо разнеслось по пещере, уносясь туда, где только что исчезла Инвия, и постепенно угасло вдали. Что-то откликнулось в ответ, но этот звук исходил точно не от Инвии. Затем воцарилась тишина.

Не зная, что делать, Кейс пошел к сияющей разноцветной реке, по руслу которой, казалось, текла не вода, а жидкий свет. Несмотря на всю свою яркость, он почти не разгонял тьмы. Под ногами было нечто странное, Кейс так и не понял, на чем он поскальзывался, это нечто напоминало порошок. То и дело подворачивались мелкие осколки, похожие на ракушки, и музыкально позвякивали. Кое-где пол был усыпан ими по щиколотку. Ракушки? Кейс опустился на колени, ощупал одну и сообразил, что на самом деле это чешуйка, правда, было трудно разобрать, какого она цвета. Она походила на те, из-за которых так взбудоражились в свое время Киоун и Шарфи, только была гораздо меньше. Кейс пошарил в этом странном порошке, выловил еще одну и мысленно сравнил ее с находкой Эрика. Определенно меньше, решил он, и тоньше.

Над Кейсом нависали странные высокие строения, которые он видел сверху, они действительно скручивались и извивались, как инопланетные существа. Старик потер глаза, поскольку ближайшее строение казалось твердой металлической конструкцией и вместе с тем вело себя как плазма, плавно изменяя форму и перестраивая себя.

Он бросил в нее чешуйку. Словно притянутая магнитом, вращающаяся в воздухе тонкая пластинка прилипла к стене необычной структуры, а затем со звоном отлетела. Строение застыло на мгновение, а затем резко послало ощущение головокружения, заставившее Кейса пошатнуться и остро почувствовать, что кто-то наблюдает за ним.

– Привет! – позвал он. – Нет ли тут, случайно, кружечки пивка?

Непонятная живая плазма вновь завертелась, с куда большей скоростью, чем раньше. Он поспешно отвел взгляд.

Затем раздался голос, словно пронизавший все его тело:

–  Ты смотришь на то, что я сотворил. Но ты не понимаешь этого.

Сияющий свет, игравший бликами на потолке, неожиданно погас. Кейс почувствовал, что к нему приближается что-то огромное. Вихрь тьмы чернее царившего здесь сумрака собрался перед ним и слился в единый массивный силуэт. Раздался грохот – бум! бум! – словно падали тяжелые колонны, сбитые гигантским телом. Кейс почувствовал, а затем и услышал, как стонет камень под неподъемным весом. Две точки ярко вспыхнули высоко над ним, и из них пролились тонкие лучи ничем не сдерживаемого света.

От страха Кейс смог лишь глупо рассмеяться. Вокруг двух источников света – он уже понял, что это глаза, хотя куда больше они походили на осколки звезд – старик сумел различить контуры огромной головы, запрокинутой назад на длинной изогнутой шее, по обеим сторонам от которой вздымались гигантские сложенные крылья.

–  Не смотри, —велел тот же голос.

Кейс послушно отвел взгляд.

Голос, казалось, шел не сверху, а из самой вибрирующей земли под ногами, заставляя Кейса дрожать всем телом.

–  Я не являл себя представителям твоего племени раньше. И убедился, что не надо этого делать и впредь. Твое появление здесь вызвало во мне не гнев, как я боялся. Оно принесло печаль, которой я не ожидал. Сейчас я пытаюсь говорить голосом, похожим на твой, чтобы ты мог меня слышать. Трудно выразить в нескольких словах все, что было бы нужно, и так, чтобы ты понял меня. Если я скажу больше, твой разум наполнится моей мыслью, утонет в ней и от него не останется ничего. Ты исчезнешь.

Кейс снова по-идиотски рассмеялся. Он ни разу в жизни не чувствовал себя таким маленьким и почему-то из-за этого ощутил ранее не познанную свободу. Чего бояться? Этот огромный монстр вряд ли страшнее его старой знакомой – смерти!

– Ты тот самый дракон, которого тут поминают все кому не лень? – спросил Кейс.

–  Я – Вьин, восьмой из Его выводка. У твоих ног лежит дар, который я сотворил. Он был сделан не для тебя. Не прикасайся к нему пока. Посмотри.

На земле среди сломанных или растолченных в порошок чешуек что-то блеснуло. Это было ожерелье – сияющее, прекрасное.

–  Другие пока не знают о моих замыслах – как и о том, что ты здесь. Прибегнув к хитрости, я сумел скрыть твое появление от них. Этот дар я тоже таю здесь, хотя со временем они, разумеется, узнают о его существовании и будут разгневаны. Возможно, они сделают похожие дары, которые станут соперничать с моим. Они могут попытаться. Если так, то у них впереди мало времени – на творение нет даже короткой человеческой жизни. Я же создавал свой дар на протяжении многих, многих поколений. Я предвидел тысячи случайностей. В своей работе я подготовился к каждой из них. Их же попытка будет торопливой и потому неудачной. Не прикасайся к нему пока. Наблюдай за мной.

Одна из лап дракона потянулась, смахнула порошок, собравшийся на полу пещеры, и обнажила скрывавшийся под ним камень, который жалобно затрещал, стоило громадной ступне опуститься на него. Чешуя зверя подернулась рябью, все сухожилия натянулись, когда огромные когтистые пальцы, каждый из которых был больше Кейса, напряглись, отламывая кусок пола. Огромная лапа повернулась вверх. На ней лежал кусок камня размером с машину. Когти Вьина медленно сжались вокруг него.

–  Это – и все сущее – сделано из одного и того же материала, взятого в разных количествах и пропорциях. Смотри. – Дракон сжал обломок, и раздался грохот, напомнивший Кейсу канонаду. Камень превратился в пыль. Легкий вздох Вьина – и она поднялась в воздух облаком и повисла, мягко мерцая. Драконья лапа медленно прошла сквозь нее. – Я могу создать из подобного сырого материала куда более интересные вещи, от которых будет намного больше пользы, нежели от камня… Ты понимаешь меня?

У Кейса закружилась голова.

– Нет, сэр, признаться, не понимаю.

Огромная голова дракона склонилась к нему, по взъерошившейся чешуе побежали искры.

–  Ты и сам создан из этого вещества, – произнес Вьин. – И каждый твой сородич сформирован так же. Из этого материала можно сделать более полезные вещи, чем ты или другие, однако закон моего Родителя запрещает это.

И все же законы во многом неверны и давно не устраивают нас. Мой Родитель более велик, чем все мы, вместе взятые, ибо мы были созданы Им. Но мой Родитель спит. Стена появилась, когда мой Родитель проснулся в прошлый раз. Ты стоишь сейчас передо мной, почти не испытывая страха. Но я скажу тебе нечто, что заставит твоих сородичей содрогнуться от ужаса. Маятник качнулся.

Огромная лапа стала опускаться все ниже и ниже, пока не нависла прямо над Кейсом.

–  Я не ненавижу таких, как ты. Я не желаю вам смерти. И все же я почти уверен, что вы погибнете. Пятеро из моих сородичей ненавидят вас лютой ненавистью и винят в том, что мы заключены здесь. Еще двое говорят, что некоторые из вас должны выжить, когда мы обретем вновь свободу, хотя бы ради Иномирья, твоей земли, которую оберегает наш Родитель. Они будут зваться излюбленными. Ими станут те, кто поможет нам освободиться.

С этим я тоже не согласен. Но я обманываю весь свой выводок. Я хочу, чтобы вы все выжили, и желаю существовать рядом с вами в мире. Я не могу убедить даже своих братьев разделить мое мнение. И не способен добиться этого силой. Я – их главный столп, но остальные тоже обладают силой и мощью.

Массивное тело вновь дернулось. Лапа Вьина еще раз прошла сквозь мерцающее облако пыли, которая не опускалась на землю.

–  Из этой материи я могу создать куда более полезные и ценные вещи, чем жестокий камень тюрьмы. И все же плоть, наполненную живым духом и разумом, я не могу воссоздать. Тебе не хочется больше жить?

Кейс покачнулся. Он едва расслышал собственный голос, произнесший:

– Нет. Убей меня, если хочешь. С меня достаточно.

–  Твоя смерть – не мое желание, иначе оно бы давно уже осуществилось. Я говорил с тобой, чтобы объединить наши цели, и это теперь сделано. Мои слова проведут тебя по новым тропам, но это путешествие далеко не из приятных и небезопасное. Внемли мне! Даешь ли ты мне благословение на попытку изменить материю, составляющую тебя? Она послужит лучшей цели. Я поступлю так, лишь если ты желаешь этого. Только тогда.

Пещера начала вращаться вокруг Кейса. Он упал, угодив головой в мягкую насыпь из растолченных чешуек. Ожерелье ярко блестело и сияло у самых его ног. В голове крутилась лишь одна мысль: оно было очень красивым.

–  Отвечай, – велел Вьин.

– Да. Не знаю… что ты имеешь в виду… но да.

Два ярких драконьих глаза приблизились к нему, излучая пульсирующий свет, окунув его в свой жар, изливая сияние. Тепло и запах огромного зверя поглотили Кейса без остатка. Камень под его жалким, почти безжизненным телом застонал под тяжестью гигантского тела. Дракон открыл пасть. Челюсти сомкнулись вокруг человека, бережно и осторожно поднимая его в воздух, но Кейсу показалось, что он просто летит. А затем его поглотила тьма.