Текст книги "Шифр Александра"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

2

Сон не шел к нему. Час тянулся за часом, а Ибрагим лежал с открытыми глазами, и в голове его бродили мрачные мысли. Каждый раз, когда удавалось отвлечься от них и успокоиться, накатывала волна стыда. Всю свою жизнь Ибрагим посвятил изучению Древнего Египта. Соучастие в разграблении гробницы – и какой гробницы! – покроет имя Беюми несмываемым позором. Он не может и не должен допустить этого. Не может. Но стоило только подняться с решимостью предпринять хоть что-то, как ноги начинали предательски дрожать и сердце уходило в пятки. Разве он мужчина? Нет. Но что делать? У него отобрали мобильный телефон, двери заперты на ключ. Окна закрыты ставнями. Ибрагим снова встал с кровати, дошел до двери спальни, взялся за ручку. Потом вернулся за халатом. Собрал в кулак волю. Открыл дверь. В коридоре дремал на расстеленном матрасе Манолис. Несколько секунд Ибрагим стоял, дожидаясь, пока успокоится сердце. Потом поднял ногу и переступил через грека. Под ковром скрипнула половица. Ибрагим застыл.

Манолис открыл глаза. В полутьме блеснули белки глаз.

– Куда это вы собрались?

– Живот, – жалобно произнес египтянин. – Нужно принять таблетки.

– Подождите. Я пойду с вами.

– Не беспокойтесь. Я…

– Я пойду с вами.

3

Скрипнув тормозами, внедорожники остановились перед Николаем. Бастиан открыл заднюю дверь первого и вытащил одного за другим двух человек. Первым был не подающий признаков жизни незнакомец, завернутый в кусок старого брезента. Вместо груди – кровавое месиво. Вторым оказалась француженка, Гейл, бледная, растерянная, со связанными руками и ногами. Взгляд ее испуганно заметался, потом остановился на ком-то за спиной Драгумиса.

– Елена! – вскрикнула она. – Как ты могла!

– Она любит свою родину, – холодно бросил Николай, не дождавшись ответа от помощницы.

Тем временем Коста выволок из второго внедорожника и бросил на песок еще одного пленника. Нокс! Николай поморщился, словно проглотил что-то несвежее. Англичанин всегда вызывал у него такую реакцию, заставляя при этом остро ощущать свое бессилие перед ним. Скользнув взглядом по Николаю, Нокс повернулся к его отцу.

– Вот оно что! – презрительно процедил он. – Обычный бандит. Грабить могилы – куда как достойное занятие.

– Ну, обычным бандитом я бы себя не назвал, – спокойно возразил Драгумис. – И вы это прекрасно понимаете. Как, несомненно, понимаете и то, что могила здесь не совсем обычная.

– Ну и что? Нашли, кого искали?

– Пока еще нет, – признался Драгумис.

– Пока еще? – нахмурился Николай. – Что ты хочешь этим сказать? Здесь ничего нет.

Старик угрюмо посмотрел на сына.

– Неужели ты так и не понял, что за человек был этот Келоним? Неужели считаешь, что он доверил бы великую тайну первому попавшемуся камню? – Он указал на Гейл и повернулся к своим людям: – Отведите ее туда. Она понимает его лучше многих.

– Не делай этого, Гейл, – предупредил Нокс. – Ничего им не говори.

Старик покачал головой.

– Ты знаешь, я человек слова. Позволь сделать тебе предложение. Если вы двое поможете мне найти то, что я ищу, я отпущу вас на все четыре стороны.

– Конечно! – ухмыльнулся Нокс. – После всего, что мы видели…

– Поверьте мне, Дэниел, если мы отыщем то, что нам нужно, ситуация изменится. Что бы вы ни сказали, все пойдет нам на пользу.

– А если мы откажемся?

Драгумис равнодушно пожал плечами.

– Вы действительно хотите это узнать?

Пока Нокс обдумывал ответ, Николай не сводил с него глаз. Было ясно, что англичанин все еще кипит от ярости и ждет лишь подходящего случая, чтобы отомстить за убитого друга. Он повернулся к отцу, чтобы предупредить его, и старик остановил сына холодным взглядом, словно просчитал игру на пять ходов вперед. Ну что ж, пусть делает по-своему. Николай снова повернулся к Ноксу. Тот все еще боролся с собой, но потом взглянул на Гейл, бледную как тень, со слезами на щеках и ужасом в глазах, и, вздохнув, неохотно кивнул:

– Ладно. Мы сделаем, что сможем.

– Вот и хорошо, – сдержанно улыбнулся Драгумис. – Развяжите им ноги. Руки оставьте связанными. И не спускайте с него глаз. – Он кивнул в сторону Нокса. – Парень опаснее, чем кажется.

Коста мрачно кивнул:

– Я знаю.

4

Вниз они спустились вместе. Ибрагим шел по толстому пушистому ковру, как будто по льду. Он даже посмотрел на пальцы ног, словно желая убедиться, что они не покрылись инеем и не посинели, как ледышки. На диване посапывал Софроний. Когда Манолис включил свет, Софроний заморгал, сел, растерянно вертя головой, потом проклял напарника по-гречески и широко зевнул.

Ибрагим устроил небольшой спектакль с проверкой ящиков, открыванием шкафчиков, хлопаньем дверцами и недовольным бормотанием. Греки о чем-то негромко спорили, то и дело недоверчиво поглядывая на пленника. Египтянин не понял ни слова.

– Здесь их нет, – объявил Ибрагим, разводя руками. – Должно быть, в письменном столе. – Он направился к кабинету.

Софроний и Манолис продолжали спорить. Сейчас или никогда. Ибрагим сделал еще шаг и побежал.

5

– Шевелись, черт бы тебя побрал! – Коста ткнул Нокса в спину дулом автомата.

Англичанин обернулся через плечо.

– Ты еще заплатишь за Рика, – пообещал он.

Грек только хмыкнул и ткнул его еще раз. Уже сильнее. Нокс и сам понимал, что угрозы его звучат сейчас неубедительно. Чем дальше уводил их темный коридор с невысоким потолком, тем яснее Нокс понимал, что этот холм, скрывающий гробницу Александра, может стать местом последнего упокоения и для них с Гейл, если только им не удастся как-то повернуть ситуацию в свою пользу. Укрепленные на стене редкие факелы не могли полностью разогнать мрак, и то и дело приходилось наклоняться, чтобы не задеть головой свод.

Коридор внезапно расширился. Греки, очевидно, уже успели побывать здесь раньше, потому что ни установленные вдоль стен восхитительные статуи, ни прекрасные барельефы не вызвали у них ни изумления, ни восторга. Сам же Нокс, пораженный увиденным, на время даже забыл об ожидающей его участи. Взяв связанными руками фонарик у одного из греков, он подошел к скульптурной группе, показывающей Александра ведущим своих людей в сражение. Гейл последовала за ним. Потом подтянулись Елена и Драгумисы. Все пятеро остановились, будто академики, обсуждающие некий артефакт неясного происхождения.

Гейл наклонилась, чтобы прочитать подпись.

– Тогда Паласская Минерва ему придала мужества, чтоб прочих превзойти. Из шлема и щита его огонь ударил будто солнце лета. – Она повернулась к Елене: – У вас получилось примерно то же?

– Да, – согласилась Елена и не совсем уверенно добавила: – Это ведь из «Илиады», да?

– Оттуда. Немного перефразировано, но источник ясен.

Елена кивнула уже с большей уверенностью.

– Ему определенно нравился Гомер. Здесь все надписи – цитаты из «Илиады».

– Не все, – поправил Драгумис и указал на дальнюю стену. – В «Илиаде» про гордиев узел ничего не сказано.

– Верно. – Нокс подошел к указанной надписи, наклонился и прочел:

– Кто узел сей развяжет, быть тому всей Азии Владыкой. – Он фыркнул и бросил взгляд на Драгумиса. – Вы ведь дали слово, не так ли?

– Да.

– Хорошо. – Нокс шагнул к персидскому солдату, грудь которому пронзало копье Александра, и двумя руками схватил бронзовый топор. Оружие оказалось прохладным на ощупь и на удивление тяжелым.

– Остановите его! – крикнул Николай.

– Успокойся, – раздраженно оборвал сына отец.

Подняв топор над головой, Нокс ударил по гордиеву узлу. Дерево треснуло, полетели щепки. Он ударил еще раз. И еще. Лезвие, хотя и затупилось давным-давно, делало свое дело. Старое дерево в конце концов раскололось. Один кусок его остался на месте, а второй, по-видимому, прикрепленный к какому-то противовесу, змеей скользнул по земле и исчез в скале. Что-то глухо шевельнулось. И тишина. Все замерли в ожидании, но мгновения улетели прочь, а ничего не происходило.

– Ну что? – усмехнулся Николай. – Надеюсь, ты не думаешь…

В скале снова что-то заворочалось, затряслось. Шум нарастал. С потолка посыпалась пыль. Все посмотрели вверх. Потом настороженно переглянулись. Грохот смолк. Снова тишина. Кто-то пожал плечами. Кто-то фыркнул, и вдруг…

Стена справа от Нокса раскололась, взорвалась, осколки камня полетели во все стороны. Он среагировал мгновенно: выронил топор и бросился на пол, увлекая за собой Гейл и прижимая ее лицом к груди, тогда как каменная шрапнель била по ногам, спине, затылку. Остро запульсировала боль.

Все закончилось раньше, чем кто-либо успел понять, что именно случилось. Громыхание сменилось тишиной, и только в ушах еще звенело. Пыль понемногу оседала. Кто-то выругался. Кто-то откашливался. Люди осторожно ощупывали себя, потирая ушибленные места. Один из греков жаловался, что подвернул ногу. Другой растянул запястье. Остальные отделались синяками и царапинами. Похоже, всем повезло. Нокс поднял голову, оценивая ситуацию, но увидел перед собой ухмыляющуюся физиономию Косты. Грек подмигнул и похлопал по автомату.

Он поднялся и помог встать Гейл. Кто-то поднял фонарик и направил свет туда, где на месте расколовшейся стены зияла огромная черная дыра. Взрыв открыл тайную камеру, помещение большего размера, с валяющимися на полу металлическими предметами, присутствие которых выдавал тусклый отблеск. Осторожно ступая по запорошенному каменной пылью и усыпанному осколками мрамора полу, люди придвинулись к отверстию.

Круглая шахта уходила почти вертикально вверх и терялась в темноте. Разрубив гордиев узел, Нокс, должно быть, вызвал камнепад. Вырубленный зигзагом – несомненно, для защиты от каменной лавины – проход уходил в глубь скалы и расширялся. В нишах стен застыли раскрашенные, высотой в человеческий рост, алебастровые статуи нимф и сатиров, вздыбленной лошади, раскинувшегося на ложе Диониса. Запрокинув голову, бог пил вино из золотого кубка, а над головой его вились виноградные лозы и висели тяжелые пурпурные грозди. Продвигаясь дальше, они замечали и другие предметы. Коричневые, красные и черные аттические вазы, расписанные сценами из жизни Александра, слишком грубые, чтобы быть работой Келонима, и, возможно, принадлежавшие самим щитоносцам. Деревянная копия колесницы. Глиняные фигурки. Серебряный кувшин для вина и несколько серебряных же чаш для питья. Бронзовая жаровня. Золотой поднос с горками необработанных драгоценных и полудрагоценных камней: рубинов, бирюзы, лазурита, аметиста, алмазов, сапфиров. Золотой кубок с шестнадцатиконечной звездой и рядом с ним золоченый колокольчик, напомнивший Ноксу о погибшем друге. Картина на правой стене показывала Александра на колеснице и с золотым скипетром. Нокс вспомнил описание фриза, бывшего, по свидетельству Диодора Сицилийского, частью похоронного катафалка Александра. Так вот за счет чего Келоним и его товарищи финансировали свое предприятие! Они захватили катафалк. Возможно, именно щитоносцам Птолемей поручил доставить его в Египет, но те, узнав, что он нарушил последнюю волю Александра, изменили свои планы.

Коста снова толкнул его в спину, и Нокс двинулся дальше. Теперь они проходили по залу, бывшему чем-то вроде древней библиотеки. В стенных нишах лежали бесценные свитки, в золотых и серебряных шкатулках – книги. На пожелтевших пергаментных и папирусных листах еще можно было разобрать слова и рисунки трав, цветов и животных.

– Боже мой! – прошептала Гейл, глядя на Нокса сумасшедшими глазами.

И действительно, художественную и историческую ценность находки невозможно было даже представить. Коридор снова расширился. Они вступили в палату со сводчатым потолком, вдвое больше предыдущей, со сверкающим подобно разбитому кварцу полом, усыпанным металлическими артефактами. Стены и потолок украшали золотые листья, так что свет факелов отражался со всех сторон. На двенадцати алтарях лежали посмертные дары: кольца, ожерелья, монеты… И конечно, оружие – щит, меч, шлем, нагрудник.

А в центре палаты, в сердце всех этих алтарей, высилась ступенчатая пирамида, увенчанная великолепным золотым гробом антропоидной формы.

Никто из стоявших у ее подножия людей уже не сомневался в том, что именно они нашли.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

1

Ибрагим едва успел повернуть ключ в замке, как Софроний врезался в дверь плечом. Египтянин вскрикнул от страха и отпрыгнул – панель задрожала, сотряслась вся коробка, но дверь выдержала. Грек предпринял вторую атаку. И тоже безуспешно. Ибрагим понемногу успокаивался. Подойдя к столу, он снял трубку телефона и набрал 122. Ответили быстро, после второго гудка. Ибрагим назвал себя, продиктовал адрес и начал объяснять ситуацию, когда сигнал вдруг пропал. Он проследил взглядом за уходящим в стену белым телефонным проводом. И что теперь? В дверь снова принялись колотить, но теперь звук был другим, более резким и громким – били ногой, причем, похоже, два человека. Ибрагим выронил трубку и отступил, со страхом наблюдая за тем, как трещит деревянная панель. Спрятаться некуда. Вторая дверь, ведущая в гостиную, была заперта, а ключ забрал Манолис. На столе лежали пресс-папье и нож для разрезания бумаги. Нож был достаточно острый и прочный, но Ибрагим понимал, что никогда не сможет ударить им человека. Схватив пресс-папье, он бросил его в окно и вскочил на стол. Дверь наконец не выдержала и с треском распахнулась. Греки ворвались в комнату. Ибрагим метнулся к разбитому окну, но Софроний успел схватить его за лодыжку, и Ибрагим всем весом упал на торчащий из нижней части рамы длинный острый осколок. Ощущение было странное – как будто его ударили в живот. Силы мгновенно оставили Ибрагима. Греки за ноги проволокли пленника по комнате и, бросив на ковер, перевернули на спину. Увидев страшную рану на животе, Манолис изменился в лице и попытался остановить кровь руками. Софроний просто отвернулся. А Ибрагим испытал не вполне уместную в таких обстоятельствах гордость.

Лежа на полу, он слышал, как они обсуждают, что делать дальше. Потом Манолис достал с полки несколько книг, а Софроний принес откуда-то большую бутыль растворителя, которым принялся обливать книги, ковер, деревянный стол. Закончив, грек щелкнул желтой пластмассовой зажигалкой, после чего оба тюремщика поспешно удалились. Ибрагим почему-то вспомнил наставление Пророка о том, что мусульманин не должен допускать осквернения своей крови, своего достояния и своей чести. Он даже усмехнулся мысленно, подумав, как лишится в одночасье и одного, и другого, и третьего. Кончики пальцев стало пощипывать. Ибрагима давно увлекала механика смерти – приходит ли забвение мгновенно от остановки сердца или же сознание меркнет постепенно, – но он всегда стеснялся спрашивать об этом. Разгорающееся пламя наполняло комнату клубами удушающего дыма. Жгло глаза. Ибрагим слышал вой сирен, скрип и скрежет металла, выстрелы… Потом в кабинет ворвались люди в масках и форме; кто-то опустился рядом с ним на колени. Поздно, слишком поздно. В свои последние мгновения Ибрагим Беюми испытал странное ощущение эйфории. Да, он навлек несмываемый позор на свое имя и свою семью, но по крайней мере люди скажут, что он отдал все, чтобы исправить ошибку.

2

Все, кто находился в палате – Нокс, Гейл и греки, – поднялись на вершину пирамиды. В почтительном молчании стояли они у лежавшего на белой мраморной плите гроба, крышку которого украшали сцены охоты и войны. Нокс смахнул собравшуюся на ней тысячелетнюю пыль. Золото от бронзы отличить нетрудно, потому что бронза со временем тускнеет. Здесь было золото.

Жестом верховного жреца Драгумис положил руки на крышку.

– Поднимите, – распорядился он.

Все вместе они с трудом сдвинули ее с места, подняли, положили на пол и тут же повернулись, чтобы заглянуть в гроб. Лежащее в нем тело частично скрывала пыль, то, что осталось от лепестков цветов и ароматных специй. На голове – огромная рубиновая диадема, руки сложены на груди, с одной стороны – меч, с другой – скипетр. Когда-то его, вероятно, покрывали листы сусального золота, но со временем часть их отвалилась, обнажив почерневшую, похожую на пергамент кожу. Плоть сморщилась, остались только кости. Черное и золотое – сочетание, характерное для многих опасных земных созданий. В неровном, пляшущем свете Нокс искал шрамы. Те шрамы, что удостоверяли личность этого человека лучше любой подписи. Да! Даже по прошествии веков они сохранились в виде едва заметных линий: на горле – память о Кирополисе, на плече – напоминание о катапульте в Газе, на груди – след стрелы под Мултаном, на бедре – шрам от удара мечом при Иссе. По спине пробежали мурашки. Колени задрожали. Сомнений не осталось.

– Это он, – пробормотал Нокс. – Александр.

В глазах Драгумиса блеснули слезы. Старик обвел взглядом теснившихся у гроба.

– Пришло время вернуть его домой.

3

Перенести в контейнеровоз крышку оказалось не так уж трудно – потребовались лишь физическое усилие и время. А вот с гробом пришлось повозиться. Поднять его не смогли, поэтому обвязали веревками и осторожно спустили с пирамиды, используя в качестве смазки песок. Дальше потащили волоком, причем посильное участие приняли даже Нокс и Гейл. И все равно дело шло трудно, с паузами после каждого метра пути. В конце концов груз все же доставили к выходу, где Мохаммед, набросав песка, приготовил что-то вроде ската. Конец каната привязали к тяге внедорожника, но мощный автомобиль, как ни тужился, с работой не справился и только беспомощно полировал колесами песок. Подключили второй внедорожник. Общими усилиями им удалось подтянуть гроб к грузовику.

Осталось самое трудное: погрузить гроб в контейнер. Сначала Мохаммед попытался поднять его гидравлической рукой, но попытка закончилась тем, что бульдозер едва не опрокинулся. Решение проблемы предложил Драгумис. В песке перед гробом Мохаммед отрыл траншею. Грузовик въехал в нее, и контейнер оказался ниже гроба. Зазор засыпали песком, после чего гроб опустили на веревках.

Николай вытер влажный от пота лоб и, явно довольный собой, повернулся к отцу в ожидании одобрения. Но старик лишь кивнул на восток, где из-за горизонта уже выползало солнце. Николай кивнул. Может быть, когда-нибудь они еще вернутся за оставшимися сокровищами, но сейчас жадность могла выйти боком.

4

Никто не заметил, как Елена, отделившись от остальных, отошла к внедорожнику за сумочкой. Оружие она купила накануне вечером в Каире. Остановила первое попавшееся такси, дала водителю пачку банкнот и сказала, что ей нужно. Не сразу, но он все же понял, что женщина настроена серьезно, и взялся за телефон. Спустя два часа дилер предложил ей свою коллекцию. С выбором Елена определилась моментально – черный, солидный, компактный, он моментально внушил ей доверие к себе. Она ткнула пальцем, и торговец одобрительно кивнул. Разумное решение. Похоже, госпожа знает толк в таких игрушках. «Вальтер-Р99». Полуавтоматический с двумя обоймами. Египтянин начал объяснять, что и как, но Елена остановила его. Они проехали в Город Мертвых, и там, в пустынном проулке, он лишь показал, как снять пистолет с предохранителя. Елена всадила в стену четыре пули, и в груди как будто потеплело.

То же самое она почувствовала сейчас, когда достала «вальтер» из сумочки.

Оборвать три жизни. И тогда кровавый долг будет отплачен.

Елена обернулась. Мохаммед засыпал вход песком. Николай, Бастиан и Леонид сопровождали Нокса и Гейл к машине. Остальные греки сидели на крышке гроба и курили. Коста и Драгумис стояли чуть в стороне, доброжелательно улыбаясь. С плеча Косты свисал автомат, но держался телохранитель расслабленно и никаких неприятностей уже не ожидал. Лучшей возможности могло и не представиться. Держа пистолет за спиной, она подошла к ним. Мужчины повернулись. Драгумис нахмурился:

– Да?

Елена выстрелила в Косту. Выстрелила на ходу, не целясь, едва подняв руку. Пуля попала ему в грудь. Отдача получилась неожиданно сильная, так что вторая пуля ушла выше, под горло. Коста свалился на песок. Слева кто-то вскрикнул.

Мужчины в панике бросились врассыпную. Елена не обратила на них никакого внимания. Она чувствовала себя неуязвимой, защищенной судьбой, некими высшими силами, во имя которых вершила правосудие. Лежащий на земле Коста тихонько подвывал. Подняв голову, телохранитель посмотрел на простреленную грудь и попытался закрыть раны руками. Елена шагнула к нему, прицелилась в переносицу и выстрелила еще раз. Пуля вошла точно между глаз, и голова безжизненно упала на песок.

Она повернулась и подошла к Драгумису. Старик побледнел и словно прирос к месту.

– Скажите своим людям, чтобы оставались на месте.

Драгумис молчал. Елена приставила пистолет к его лбу.

Старик задрожал, и это доставило ей огромное удовольствие. Но уже в следующее мгновение она поняла, что дрожит он не от страха, а от злости.

– Я не убивал Павла.

– Его убил ты.

Старик покачал головой.

– Даю слово. Та авария была несчастным случаем.

– Нет! – отрезала она. – Можешь мне поверить, никакого несчастного случая не было. Я знаю все. Знаю, что ты заплатил какой-то шлюхе, чтобы она соблазнила Павла. Знаю, что ты снял их вместе, а потом показал ему запись. Знаю, что ты угрожал прислать ее мне, если он не остановит расследование.

– Тогда ты знаешь и то, что мне не нужна была его смерть.

Слезы потекли по щекам, но она не стала их вытирать.

– Неужели ты и впрямь верил, что можешь контролировать Павла? У тебя не было ни единого шанса. Никто не мог контролировать его. Ни ты. Ни я. Никто. Он пришел ко мне и во всем признался. Вот почему я знаю, кто виноват в его смерти.

На виске Драгумиса дрогнула жилка.

– Даю тебе слово. Клянусь Македонией. Телом Александра. Памятью жены. Я не отдавал приказа убить Павла.

Елена покачала головой:

– Нет, приказал не ты. Приказала я. Это я убила его из-за твоей проклятой записи. – Она улыбнулась, заметив, как изменилось лицо Драгумиса – он посмотрел на нее по-другому, наверное, лишь теперь осознав неизбежность своего конца. И, убедившись, что он все понял, Елена выстрелила ему в лоб. Осколки костей вперемешку с кусочками мозга и кровью разлетелись по песку, как брошенная сеятелем пригоршня зерна. В следующее мгновение Елена сунула еще горячее дуло пистолета в рот, закрыла глаза, прошептала мысленно имя любимого и спустила курок в последний раз.