Текст книги "Шифр Александра"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

2

Вокруг, куда ни посмотри, раскинулись бескрайние пески. Пустыней лучше всего любоваться ранним утром и вечером, когда солнечные лучи падают под углом, вызывая в золотистых дюнах загадочную игру света и теней, а дневной зной ослабевает. Днем же, когда солнце стоит прямо над головой, пейзаж выглядит монохромным и плоским, за исключением разве что тех мест, где от давно исчезнувшего моря остались кристаллы соли, сияющие так, что приходится щуриться.

Дорога, по которой они пересекали пустыню, совпадала с древним маршрутом, по которому от Нила к Сиве с незапамятных времен тянулись караваны. По обе стороны тракта до сих пор белели верблюжьи кости, валялись канистры из-под бензина, лопнувшие покрышки, выброшенные пластиковые бутылки. Что-то лежало здесь неделю, что-то – несколько десятков лет. В отличие от других мест Западная пустыня не перерабатывает такого рода мусор, а хранит его подобно временной капсуле. Губы давно потрескались, язык снова и снова приклеивался к нёбу. Нокс поднял бутылку, которую держал между ногами, прижался губами к горлышку и сделал глоток. Но уже через несколько секунд во рту было так же сухо. Он обернулся, чтобы лишний раз убедиться: запасов вполне достаточно.

В одной из экспедиций с Ричардом, когда они шли по следам исследователей Зерзуры, нанесших на карту Западную пустыню и Гилф-Кабир, Нокс наткнулся на останки мужчины в одежде бедуина. Судя по всему, он устроился на ночь у костра и внезапно умер от сердечного приступа. Неподалеку нашлись и кости верблюда, привязанного на ночь к колышку и не сумевшего освободиться.

– Что это там? – Рик указал вперед.

Ветровое стекло покрылось таким слоем пыли, что Ноксу пришлось высунуться из окна. Горизонт потемнел, словно оттуда шла грозовая туча, да вот только на небе не было видно ни облачка, да и вообще дождь в Западной пустыне не самая большая проблема.

– Беда, – пробормотал Нокс.

3

На виллу Ибрагима Елена приехала усталая, раздраженная и готовая вспыхнуть от малейшей искры.

– Ты опоздала, – сердито бросил Николай, провожая ее в кухню, где Филипп Драгумис обсуждал дальнейшие планы с Костой, давним начальником службы безопасности, и несколькими парнями из его команды, закаленными ветеранами недавних балканских войн. – Я же сказал быть к девяти.

При виде Драгумиса-старшего Елена машинально поправила висевшую на плече сумку. Но нет, момент еще не настал.

– Были другие дела. Да и с чего такая спешка?

– К закату нужно быть в Сиве.

– В Сиве! – взорвалась Елена. – Вы заставили меня проделать такой путь только для того, чтобы тут же вернуться?

– Для твоей же пользы. – Николай кивком указал на монитор охранной системы. – Здесь записано, как ты приехала. А завтра вечером система запишет, как ты уезжаешь. При необходимости Ибрагим подтвердит, что ты все время находилась здесь и не покидала виллу.

– Тогда как…

– Есть задний выезд. Мы настроили камеру так, что она ничего не показывает. – Николай посмотрел на часы. – Скоро отправляемся. Пожалуйста, дай мне свой телефон.

– Зачем?

– Если ты позвонишь со своего мобильного в ближайшие часы, звонок могут засечь, – терпеливо объяснил Николай. – И тогда от твоего алиби ничего не останется. Мы не можем так рисковать.

– А как же будем поддерживать связь?

– У нас радиотелефоны в машинах. – Он протянул руку. – А теперь, пожалуйста, дай мне свой.

– У меня его нет, – призналась Елена, чувствуя себя немного неловко. – Я свой сотовый выбросила.

Николай нахмурился:

– Выбросила? Зачем?

– Какая разница! Выбросила и выбросила. А теперь объясните, в чем дело. Надеюсь, я не зря сюда прикатила.

– Я тоже на это надеюсь, – проворчал Драгумис, жестом приглашая ее к столу. Открыв две книги, он положил рядом с ними фотографию с мозаикой.

– Боже… – прошептала Елена.

– Да. Наконец-то мы его нашли. Осталось только вернуть домой.

Она в ужасе уставилась на него. При всем сочувствии идее македонской независимости, Елена в первую очередь была археологом, и для нее артефакты Сивы в любом случае оставались священными.

– Вернуть домой?

– Конечно. А для чего, по-твоему, мы здесь работаем?

– Но… но это же сущее безумие! У вас ничего не выйдет…

– Почему?

– Прежде всего потому, что его может там не быть.

– Ну, не будет, так не будет. – Драгумис пожал плечами. – Но он там. Я в этом уверен.

– Раскопки такого масштаба могут занять месяцы, годы…

– У нас на все одна ночь, – криво усмехнулся Николай. – Сделаем все вечером. Техника уже на месте. Эней и Василий доставят остальное оборудование. У них будет контейнеровоз. Один из наших кораблей уже направляется в Александрию. Пришвартуется утром, так что мы вполне успеем переправить находку на борт. Поверь мне, наши капитаны имеют немалый опыт в таких делах, так что фокус с запечатанным контейнером для них сущий пустяк. Через несколько дней груз будет в Салониках, и тогда мы сможем выступить с соответствующим заявлением.

– Каким еще заявлением! Все сразу поймут, что мы его украли.

– Ну и что? Они все равно ничего не смогут доказать. Особенно после того, как ты заявишь, что Археологический фонд сделал эту находку в горах Македонии. Ты – человек известный и уважаемый, тебе поверят.

– Невероятно! – Елена покачала головой. – Я стану посмешищем для всего света. На меня будут показывать пальцем.

– С какой стати? – возразил Николай. – Если для Александра приготовили захоронение в Сиве, то почему его не могли приготовить в Македонии?

– Для Сивы у нас есть объяснение. «Шифр Александра».

Николай согласно кивнул:

– Верно. Но что там сказано? Что щитоносцы приготовились похоронить Александра рядом с его отцом и что им нужно пересечь пустыню, чтобы доставить его туда. Надпись указывает на Сиву – Амон считался божественным отцом Александра, а чтобы попасть туда, нужно пересечь Западную пустыню. Но точно так же можно интерпретировать текст и в пользу Македонии. Ведь смертным отцом Александра был Филипп, а путь на родину лежал для них через Синайскую пустыню.

Елена искала возражения и не находила. Представленное Николаем объяснение звучало вполне логично, но суть дела от этого не менялась.

– Люди все равно узнают, – прошептала она.

– На это мы и надеемся, – улыбнулся Николай.

– То есть?

– Как ты думаешь, какой будет реакция народа, когда Афины попытаются отобрать у нас святыню, когда усилится международное давление? Ты представляешь себе этот взрыв недовольства? Македония не потерпит вмешательства.

– Но ведь это означает войну, – пробормотала она.

Николай кивнул:

– Да.

Елена повернулась к Драгумису:

– Я считала вас миролюбивым человеком.

– Я и есть миролюбивый человек. Но у каждого народа есть неотъемлемое право защищаться. И мы в этом отношении ничем не отличаемся от других.

4

Место, где отец Гейл нашел смерть, находилось на восточном краю Сиванской впадины, примерно в трех часах езды от города. Большую часть пути, около ста километров, проехали по дороге на Бахаррию, потом повернули на север. Прекрасный, немного неземной пейзаж открылся перед ней: высокие, зазубренные скалы выступали из Песчаного моря, словно зубы дракона. Зелени здесь не было никакой. Белая змейка бесшумно соскользнула с камня и скатилась по крутой дюне. Не считая ее, других признаков жизни Гейл не заметила. Даже птиц.

От машины до подножия отвесной скалы добирались минут пять. Точное место обозначала небольшая, сложенная из плоских камней пирамида. На верхнем было выцарапано его полное имя – Ричард Джозайя Митчелл. Отец терпеть не мог, когда его называли Джозайя, и близкие друзья, зная это, безжалостно мучили беднягу. Гейл подняла камень и, повернувшись к проводникам, спросила, кто из них оставил надпись. Оба пожали плечами, давая понять, что это дело рук Нокса. Не зная, что и думать, Гейл положила камень на место.

Пока она стояла над могилой, Мустафа рассказал, как они и Нокс, спустившись вниз, обнаружили ее отца уже похолодевшим, перепачканным в крови; как предложили Ноксу помочь перенести тело в грузовик и как он заругался на них.

Гейл посмотрела на машину, на которой они приехали.

– Вы имеете в виду, на этой машине?

– Да, – подтвердил Мустафа.

У нее закружилась голова.

– И тело моего отца лежало в вашем грузовике?

Мустафа немного смутился и принялся уверять, что они ценили и уважали ее отца, что случившееся стало для них трагедией, что все горевали. Слушая его, Гейл смотрела вверх. Скала, вырастая из песка, уходила в небо почти отвесно. Высота всегда действовала на нее не самым лучшим образом. Она сделала шаг назад, оступилась и, наверное, упала бы, если бы Зайан не схватил ее за локоть.

Вестибулярный аппарат напомнил о себе и тогда, когда они с Мустафой поднялись на скалу. Зайан предпочел остаться внизу, около машины, – на случай, объяснил он, если появятся грабители. Услышав такое, Гейл тихонько фыркнула. Грабители! Да здесь нет никого в радиусе пятидесяти миль. Но винить его она не стала. Из-за жары и крутизны подъем оказался делом куда более тяжелым, чем представлялось со стороны. Тропинки не было – только узкие каменные уступы. Впереди шел Мустафа; шел легкой, почти танцующей походкой, без труда перескакивая с камня на камень в потертых сандалиях и не обращая внимания ни на длинные и вроде бы неудобные одежды, ни на тяжеленный и массивный рюкзак. Каждый раз, отрываясь от Гейл на приличное расстояние, он опускался на корточки и выкуривал одну из своих вонючих сигарет, с интересом наблюдая, как она тащится следом. Чем дальше, тем сильнее возмущало Гейл поведение проводника. Должен бы знать, что мужчины его возраста не могут, поглощая столько вредных смол, оставаться бодрыми, сильными и выносливыми. Неужели до него не доходит, что он обязан давно превратиться в развалину? Поймав сердитый взгляд Гейл, Мустафа как ни в чем не бывало приветливо помахал рукой. Подошвы у нее горели, мышцы тряслись от усталости, тело ломило, а язык распух от жажды. Добравшись наконец до провожатого, Гейл едва ли не рухнула рядом, достала бутылку с водой, отхлебнула несколько глотков и жалобно спросила:

– Ну что, уже близко?

– Десять минут.

Она посмотрела на него с прищуром – Мустафа говорил так каждый раз, когда они устраивали небольшой привал.

5

Первый удар песчаной бури оказался сравнительно легким, и Рик с улыбкой откинулся на спинку сиденья.

– Ну, не так уж все и плохо.

– Если не станет хуже.

Песок бил в дверцу и окно, но снаружи было еще светло, и они могли видеть дорогу. Все песчаные бури разделяются на две категории. Одни представляют собой, по сути, пылевой вал, достигающий высоты в несколько десятков метров, закрывающий солнце и небо, но не наносящий уж слишком большого вреда. Вторые больше напоминают настоящий ураган, когда ветер срывает с дюн песок и песчинки достигают скорости дроби.

Не прошло и нескольких минут, как Рик пожалел о брошенных необдуманно словах – ветер бил с такой силой, что джип раскачивался из стороны в сторону, подвеска скрипела, а старое стекло казалось ненадежной защитой от яростного, воющего дьявола за окном. Видимость резко ухудшилась, и Нокс уже не различал дороги. Из опасения напороться на засыпанный мягким песком острый камень и проколоть покрышку он сбросил скорость до минимальной, и автомобиль чуть ли не полз через пустыню.

– Не лучше ли остановиться? – спросил Рик.

Нокс покачал головой. Стоит остановиться хотя бы на минуту, и ветер набросает под колеса столько песка, что и с места не сдвинешься. Потом заметет и саму машину, и рассчитывать придется только на помощь на стороны, что в здешних краях равнозначно самоубийству.

Ветер и не думал стихать. В какой-то момент порыв ударил в дверцу с такой силой, что джип едва не опрокинулся на бок.

– Боже! – прохрипел Рик, удерживая ручку дверцы. – Ты когда-нибудь попадал в такое?

– Однажды.

– И долго это продолжалось?

– Семь дней.

– Не ври.

Нокс невесело усмехнулся. Видеть Рика в таком состоянии доводилось не часто.

– Ты прав. Я действительно немножко приврал. На самом деле та буря длилась семь с половиной дней.

6

Ветерок принес запах табака. В горле запершило, и Гейл кашлянула. Мустафа поднял руку, извиняясь, бросил окурок на камень и растоптал. Она смочила ладонь, провела ею по лбу и неохотно поднялась.

– Далеко еще?

Мустафа покачал головой.

– Десять минут.

Ладно. Она стиснула зубы. Все, хватит. Больше она не даст ему повода поиздеваться. Пойдет до конца, но ни о чем не спросит. Некоторое время они молча поднимались по склону холма, и вдруг он кончился, и перед ней открылась раскинувшаяся на десятки километров и кажущаяся бесконечной золотистая пустыня.

– Видите. – Мустафа сделал широкий жест, скопированный, наверное, у какого-нибудь телеведущего. – Десять минут.

Господи, как же высоко они забрались. Гейл опасливо подступила к краю. Далеко внизу лежали укрытые густыми тенями крупные камни. Выступ пробегал над обрывом и сливался с соседним холмом. Назвать его тропинкой мог бы разве что отъявленный смельчак.

– А вы здесь проходили? – спросила она.

Мустафа пожал плечами, сбросил сандалии и, положив левую руку ладонью на стену, двинулся по выступу с необъяснимой быстротой и уверенностью, словно голые ступни ног каким-то образом цеплялись за малейшие неровности. Подобрав с земли камешек, Гейл выпустила его из рук и слегка наклонилась, чтобы проследить за падением. Пирамидка внизу была едва заметна. Казалось, камень падал вечность.

Пройдя выступ, Мустафа оглянулся и широко улыбнулся.

– Видите? Ничего страшного.

Гейл покачала головой. Ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах никто и никогда не заставил бы ее сделать это. От одного лишь взгляда вниз дрожали коленки. А если под ногами выступ шириной в несколько дюймов… Нет. Мустафа пожал плечами и вернулся. Посмотрел в глаза, кивнул и для придания уверенности положил руку ей на плечо. Гейл осторожно поставила левую ногу на ближайший камень, сместила центр тяжести и перенесла туда же правую ногу. Потом долго-долго смотрела на место, куда нужно сделать следующий шаг. Мир зашатался и странным образом утратил четкость. Ветер ударил в лицо. Отчаянно потянуло назад, но волю парализовало, и она не могла даже пошевелиться. Закрыв глаза, раскинув руки, Гейл прижалась спиной к стене. Кровь отхлынула от пальцев рук и ног, колени начали подгибаться. Только теперь она поняла наконец, что случилось с ее отцом и какую роль в этом сыграл Нокс. Как же она ошибалась, как несправедлива была к нему. Слезы навернулись на глаза.

– Я не могу, – прошептала Гейл. – Не могу…

Мустафа крепко схватил ее за руку и потянул к себе.

– Ну, теперь убедились? А Ноксу пришлось пройти.

Она покачала головой и, отступив на безопасное место, опустилась на камни. Слезы уже катились по щекам, и Гейл, повернувшись спиной к проводнику, смахивала их тыльной стороной ладони. В страховом полисе отца имелся особый пункт насчет солидного бонуса при несчастном случае. Выплаченных денег ей хватило, чтобы купить квартиру в Париже. Квартиру! Гейл почувствовала себя глубоко несчастной. Собравшись с силами, девушка поднялась и, слегка пошатываясь, но уже молча последовала за Мустафой вниз.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

1

Казалось, этому не будет конца. Час шел за часом, а ветер выл, визжал и ревел, словно обозлившиеся гарпии рвали когтями корпус, пытаясь добраться до людей. Мотор работал на пределе, в радиаторе клокотало и булькало. Но постепенно буря начала слабеть, потом ветер внезапно спал, и они вырвались на чистое пространство.

С дороги сбились раньше, и теперь о ее существовании можно было только догадываться. Сориентироваться помогла бы надежная карта или GPS, но ни тем ни другим они не располагали.

– Ты хотя бы знаешь, где мы? – поинтересовался Рик.

– Нет.

– Тогда что, черт возьми, будем делать?

– Не волнуйся.

Отыскав на заднем сиденье полевой бинокль, Нокс прошелся взглядом по горизонту. Многие представляют пустыню как однородный равнинный ландшафт, лишенный какой-либо индивидуальности и запоминающихся, узнаваемых черт. Но тот, кто знаком с ней поближе, знает, что это не так. Везде есть нечто особенное, нечто личное. Некоторые ее участки напоминают те американские соляные равнины, где часто устанавливаются рекорды скорости. Другие похожи на застывшее в дюнах бушующее море, и хотя пески движутся, смещаются, базовые, основополагающие формы остаются бессмертными и неизменными. Вот и сейчас Нокс отыскивал те утесы и хребты, на которые не раз взбирался.

В воздухе еще висела туманная дымка, но к северу он заметил знакомые очертания крутого откоса. Полчаса езды, и дальше по плану.

– Давай перекусим, – предложил он Рику. – А мотор пусть отдохнет.

Усевшись в тени джипа, они ополоснули водой холодный рис и овощи. Мотор, остывая, постанывал и хрипел. Нокс долил воды в радиатор, и друзья покатили дальше. Через полчаса они выехали на дорогу в том самом месте, где он и рассчитывал. Казавшаяся бесконечной пустыня вовсе не была таковой, и вскоре после заката джип остановился на центральной площади Сивы.

– Я бы выпил чего-нибудь холодненького, – пробормотал Рик.

– Даже не рассчитывай – все холодненькое мое.

2

В пятидесяти километрах к северу от Сивы Мохаммед дозаправился и следующие полчаса ехал, посматривая на лежащий на сиденье мобильный. Приняв в конце концов сигнал, он съехал на обочину, чтобы позвонить Hyp. Одного звука ее голоса оказалось достаточно, чтобы настроение пошло вверх. В отношении собственной судьбы он иллюзий не питал, и когда жена упомянула о дочери, не выдержал и заговорил о том, как он любит их обеих, и что если что-то пойдет не так и они больше не увидятся…

– Не говори так! – со слезами в голосе воскликнула Hyp.

Заставив себя успокоиться, Мохаммед заверил супругу, что все будет в порядке и они скоро будут вместе. Потом, прежде чем она успела перезвонить, выключил телефон и посмотрел на часы. Пока все шло по графику. Он вышел из машины. Прогулялся вдоль дороги. Присел, зачерпнул пригоршню песка. Песок медленно уходил между пальцами, оставляя крохотные пики на пальцах и долины между ними. За день он так прогрелся под солнцем, что обжигал кожу. Мохаммед зачерпнул еще пригоршню, словно, мучая себя сейчас, надеялся уменьшить последующее, более серьезное наказание.

Проезжавший в запыленном белом грузовичке бедуин притормозил и, высунувшись в окно, спросил, не нужна ли какая помощь. Мохаммед поблагодарил его, но от помощи отказался. Он так устал, что и время, казалось, притормозило и шло вполовину медленнее обычного. Солнце опустилось к горизонту и неторопливо скрылось за ним. Быстро темнело. Вокруг простирался ровный, абсолютно плоский пейзаж, рассеченный прямой, словно отведенной по линейке дорогой. Какой-нибудь древний римлянин, наверное, заплакал бы от радости при виде столь совершенных линий. Увидев приближающийся внедорожник, Мохаммед выпрямился, стряхнул песок с брюк и забрался в кабину. За внедорожником показался контейнеровоз. Подъехав, машины остановились. Выглянувший из джипа Николай жестом предложил Мохаммеду следовать за ними. Он поднял вверх большой палец и пристроился к конвою. Они проехали несколько километров в сторону Сивы, потом свернули и продолжили путь по пескам, через пустыню.

3

Гейл немало удивилась, увидев у входа в кафе Нокса в компании какого-то незнакомца. Мужчины жадно пили воду из запотевших бутылок. Преодолев секундное замешательство, она подошла к столику.

– Гейл? – Нокс явно не ожидал встречи и заметно смутился.

– Привет, Дэниел.

– Познакомься. – Он кивнул в сторону своего товарища: – Это Рик.

– Очень приятно.

– Взаимно.

Она снова повернулась к нему:

– Мы могли бы поговорить?

– Конечно. Может, прогуляемся? – Гейл кивнула, и Нокс посмотрел на Рика: – Не возражаешь?

– Нисколько. И не спешите. Я пока перекушу.

Они пошли по улице.

– Ты хотела поговорить. О чем?

– Я была там вчера.

– Где?

– Там, где погиб отец. Ездила с Мустафой и Зайаном.

– А…

Она остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Я хочу знать, что случилось. Мне нужна правда.

– Думаю, они рассказали, что случилось.

– Они рассказали то, что видели сами. Но ведь это еще не все, да?

Он взглянул на нее исподлобья:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты остался с моим отцом, когда другие отвернулись от него. Ты бы не сделал этого, если бы не был его другом. Тогда почему ты допустил, чтобы он упал?

– Ничего подобного…

– Только не лги. Ты позволил ему погибнуть. Должно быть, на то была веская причина. И я даже догадываюсь, какая именно. Мой отец умирал, да?

– Не понимаю, о чем ты.

– Что у него было? СПИД?

– Это был несчастный случай.

Гейл покачала головой.

– Мустафа и Зайан рассказали, что ты не позволил им помочь тебе с телом. И еще упомянули, что было много крови. Вот почему я подумала о СПИДе.

– Твой отец сорвался. Несчастный случай.

– И поэтому, конечно, ты поспешил его кремировать.

– Повторяю, речь идет о несчастном случае.

– Тебе пришлось дать такое объяснение, да? Чтобы не возникло проблем со страховкой, верно? – Нокс открыл рот, но так ничего и не сказал. На город спустились сумерки, и увидеть выражение его лица не удавалось. Впрочем, Гейл уже не сомневалась. – Он взял с тебя обещание написать мне? Сказать, что он думал обо мне? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Мне нужно знать правду.

Нокс помолчал еще немного. Вздохнул.

– Да.

Гейл кивнула. Одно дело – догадываться, совсем другое – знать наверняка. Есть вещи, которые не так-то легко принять.

– Расскажи… Расскажи мне все.

– Он был болен. И не только СПИДом. Рак в последней стадии. Отказывали чуть ли не все органы. Вопрос был только во времени. И конечно, он сильно страдал от боли. О том, чтобы доживать последние дни в больнице, не могло быть и речи. Но и становиться для кого-то обузой он тоже не желал. Говорил, что хочет сам решить, когда и как ему уйти. Что хочет закончить жизнь в своем любимом месте. И еще он хотел сделать что-нибудь для тебя, потому что считал себя плохим отцом.

– Плохим отцом? Он так сказал?

– Да.

– И ты… ты позволил ему… умереть? Даже не попытался остановить?

– Он не оставил мне выбора. Единственное, что зависело от меня, – это быть там или не быть там. Он был моим другом. И я остался с ним. – Нокс помолчал, потом упрямо добавил: – Мне жаль, если ты думаешь, что нужно было поступить по-другому.

– Я так не думаю. Плохо только, что меня здесь не было.

– Ты же сама отказалась.

– Верно, – согласилась Гейл. – Можешь не напоминать. Я поступила плохо. И мне очень жаль.

Сделав круг, они вернулись к кафе. Рик, увидев их, призывно помахал рукой. Они подошли.

– Расправляюсь с цыпленком и чипсами. – Австралиец похлопал себя по животу. – Так это вы та самая Гейл?

– Гейл – да. Насчет той самой не уверена.

– Для меня вы – та самая. Ваш приятель Нокс только о вас и говорит. Все уши прожужжал.

– Помолчи, друг.

Рик рассмеялся.

– Что нового? Как ваши поиски?

– Какие поиски?

– Ох, перестань. Уже нашли что-нибудь, достойное Сына Амона?

Гейл посмотрела на Рика, потом перевела взгляд на Нокса.

– А вы откуда знаете?

Нокс пожал плечами и усмехнулся:

– Не только ты одна способна на плохие поступки.

– О чем это ты?

– Помнишь, как вы подняли плиту? Ты спустилась одной их первых. – Он скорчил испуганную гримасу. – «Там кто-то есть!»

Она удивленно уставилась на него, потом кивнула и рассмеялась:

– Так это был ты! Дэниел, как не стыдно!

– Извини, если напугал. Так вы нашли что-нибудь?

– Я не могу это обсуждать. С меня взяли слово.

– Кто? – скривился Нокс. – Елена? Или Николай Драгумис?

– Нет. Юсуф Аббас.

Нокс расхохотался:

– Этот мошенник? Да он прогнил насквозь!

– Аббас возглавляет Совет по древностям.

– Он сломал жизнь твоему отцу.

– Я уже ничего не знаю. – Гейл обхватила голову руками. – Не знаю, кому верить.

– Можешь верить мне, – сказал Нокс. – Твой отец верил. Или, если хочешь поговорить с кем-то из официальных лиц, обратись к доктору Сайеду. Ему можно доверять.

– Уверен?

– Тебя что-то смущает?

Гейл пожала плечами:

– Не знаю. Он увидел что-то на моих фотографиях нижнего зала, а потом с полки исчезло несколько книг.

Нокс нахмурился.

– И ты полагаешь, что он спрятал их, чтобы вы не смогли установить некую связь?

– Может быть.

– Поверь мне, если он так и сделал, то не потому, что хотел остановить тебя. Скорее всего он хотел помешать Юсуфу. Пойдем к нему и спросим.

Она покачала головой:

– Его нет. Вызвали в Каир. И дверь на замке.

– Ну, замок нас не остановит. У нас ведь есть Рик, – усмехнулся Нокс. – Его талантами и воспользуемся.