355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уэс Демотт » Фонд » Текст книги (страница 16)
Фонд
  • Текст добавлен: 11 октября 2016, 23:22

Текст книги "Фонд"


Автор книги: Уэс Демотт


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава семнадцатая

Джек Кейн выключил все осветительные приборы, кроме небольшой бронзовой настольной лампы, которую жена подарила ему в последнее Рождество своей жизни. Старинной эта лампа не была, но выглядела как антиквариат. За несколько лет он дважды менял в ней провода и заменил переключатель. Кейн планировал держать этот недорогой подарок в рабочем состоянии до конца своих дней и взять его с собой в могилу.

В слабом свете лампы он вынул из нижнего ящика письменного стола прошитый конверт, осторожно взял его в руки и долго-долго рассматривал. В этот поздний час во всех кабинетах «Диллон» царила тишина, а тишина никогда не была для Кейна признаком спокойствия и безмятежности. Она каждый раз возвращала его в то время, когда леди в конверте была реальным существом, прекрасной, грациозной женщиной, которая находилась рядом с ним, воспитывала его детей и любила его так, как уже никто и никогда любить не будет.

Он вынул ее фотографию и держал в одной руке, а в другой – снимки двух своих милых девочек. Внезапно Кейн заплакал. Это чрезвычайно удивило его. Никогда до этого слезы у него не появлялись, и тем более в таком изобилии.

Но сейчас он плакал. Плакал, как ребенок. Нижняя губа у Кейна задрожала, стоило ему вспомнить, как его жена была мила, как она любила всех и как беспокоилась обо всех на свете, исключая из этого числа себя. Зная ее такой, какой она была, он подумал, что она должна была проявлять милосердие и по отношению к тем людям, которые в тот вечер убили и ее, и детей. Знал, что она была бы озабочена трудностями, с которыми столкнулись эти люди, и чистосердечно предложила бы им свою помощь, если бы они оставили ее с дочками в живых. Он наслаждался воспоминаниями о ней до тех пор, пока не извлек из конверта фотографии ее убийц. Кейн всегда выделял себе время на дорогие сердцу воспоминания, пока ему позволяла делать это ярость. Он сдерживал ярость до тех пор, пока ее давление не становилось непреодолимым. Тогда он большими ручищами сжимал фотографии убийц, а сам переходил к воспоминаниям об их предсмертных воплях.

Сегодня вечером произошло что-то необычное – некое отклонение от нормы, какой-то мираж. Ярость не возникала. Он держал в руках фотографии жены и детей дольше, чем ему удавалось делать это раньше, а ярость никак не приходила. Он продолжал плакать, даже сильнее, чем до этого, и вместе с тем как-то лучше. Рыдания причиняли ему боль. Он чувствовал себя неловко. Свернулся калачиком в кожаном кресле, то и дело поднося руки к губам, которые вздрагивали в унисон с содроганиями тела.

В конверте находились также некоторые личные вещи жены и дочерей. Кейн не смел коснуться их целых двадцать лет, но сейчас перевернул конверт и высыпал эти святые для него предметы на письменный стол. Из конверта выпали обручальное кольцо жены и недорогие браслетики, которые он подарил своим дочерям. Кейн взял их в руки, ласково погладил и приложил к лицу, оросив слезами.

Он никак не мог справиться с дрожью. Дрожали губы, руки, ноги, все тело. Дрожь была такой же неуправляемой, как и рыдания.

Он видел своих близких живыми впервые с тех пор, как их убили. Он видел, как они смеются и хихикают, как они катаются вместе с ним по полу, играют в игры и щекочут друг дружку. Они веселились сильнее, чем он мог себе представить. Не дававшие ему покоя цветные фотографии из газетных архивов начинали в его руках превращаться в нечто призрачное, а сам он начинал слышать их смех. Он слышал, как дочери подсмеиваются над его одеждой, над тем, что она не соответствует моде. Слышал, как его красавица жена принимает сторону девочек и ласково обнимает их. Видел, как он выводит их из комфортабельного дома, ведет в «Макдоналдс», а потом – на поле для игры в миниатюрный гольф.

Кейн боялся пошевелиться. Ему хотелось оставаться в прошлом до тех пор, пока привидения не покинут его. Хотелось наслаждаться воспоминаниями, как наслаждаются редкими старыми кинофильмами. Постепенно он начал понимать, что милые сердцу призраки покидать его не собираются. Что его семья вернулась к нему и останется с ним навсегда. Даже если они избрали местом своего обитания его разум и сердце, он был неописуемо счастлив и чувствовал себя так, словно вышел из долгой мрачной комы.

Жизнь теперь казалась Кейну не похожей на ту, что он вел всего неделю назад, и он никак не мог дождаться, когда сможет зажить ею. У него пропало желание разглядывать фотографии людей, которые уничтожили его семью. Он собрал их снимки и бросил в мусорную корзину.

Кейн поспешно миновал вестибюль, но в кабинет Кейси вошел медленно, чтобы в темноте не испугать его. Впрочем, Кейси все равно вздрогнул, хотя Кейн этого и не заметил. Кейси быстро переключил свое внимание на вошедшего, а Кейн, обнаружив его, приступил к оценке изменений в его положении, получая все необходимые для этой оценки сведения исключительно по доносящимся от него звукам. Такое с Кейном происходило автоматически – печальная норма ежедневного существования, такая же естественная, как дыхание.

Он включил свет и увидел, как Кейси зажмурился. Глаза у него были красными то ли от перепоя, то ли от слез. Кейн предположил поганую смесь того и другого.

– Ну что, Джек? Что вам удалось узнать? Чем сейчас занимается ФБР? Они собираются явиться сюда?

Кейн сел и пригладил отутюженную складку на брюках.

– Мне позвонил один из внедренных нами в ФБР людей. Он сообщил, что агенты ФБР побывали в моем доме. Сакетт предал нас и возглавил эту группу. Следующим объектом обыска станет наша компания.

Кейси сжал кулаки. Он пробежал взглядом по помещению и остановил его на Кейне.

– О'кей, Джек. Пока у нас все в порядке, как мне кажется. В твоем кабинете они ничего особенного, надеюсь, не найдут, или как?

– Не найдут.

Кейси опять развалился в кресле.

– Но они на этом не остановятся, Кейси. У них материалы Джеймисона. У его дружка Блевинса имеются копии всех документов, собранных Корли и Джеймисоном.

– Это не составит проблемы, если оба умрут. Но как далеко они пойдут? Вот в чем вопрос.

– Честно говоря, Кейси, я думаю, они не остановятся, пока не вскроют все факты. Отвертеться на этот раз нам не удастся. Это конец.

– Все материалы на конспиративной квартире, Кейн? Вы это имели в виду? Я их никогда не видел, а вы видели. Что там?

Кейн отошел к своему любимому месту у окна, думая над тем, как Кейси вообще удалось узнать о конспиративной квартире. Кейси встал и пошел за ним с видом ребенка, выпрашивающего конфетку.

– Да, думаю, есть шанс, что они найдут его, а в нем все, Кейси. Все абсолютно. Это большое помещение-сейф, сооруженное шестьдесят лет назад для хранения документов, составляющих военную тайну. Сейчас оно напичкано подробными записями о том, что сделала наша группа с начала вьетнамской войны. К завтрашнему дню ФБР будет знать, что там находится, и это даст основание для получения ордеров на обыск еще сотен разных объектов. А может быть, и тысяч.

Кейси широко раскрыл глаза и рот и смотрел так, словно его голова вошла в штопор.

– Тогда… тогда нам конец, Кейн. Всем нам. После стольких лет. И почему только это должно закончиться именно сейчас?!

Кейн посмотрел на свои ногти.

– А может, оно и к лучшему.

Кейси уперся руками в грудь Кейна.

– Что вы хотите этим сказать?

Он быстро отпрянул назад с гримасой ужаса на лице. Потом вновь приблизился к Кейну и стукнул его сильно сжатым кулаком.

Кейн принял удар, дал Кейси возможность слегка разрядиться и позволил бить себя, пока Кейси не вошел в раж. Когда это случилось, он отступил и посмотрел на него испепеляющим взглядом, который, однако, ему стоило большого труда изобразить.

Кейси остановился, потом начал снова с видом человека, пребывающего в ужасе. Кейн подождал, пока Кейси приблизится, схватил его за руки и, крутанув, прижал к оконному стеклу.

– Послушайте, Кейси, вам нужно успокоиться.

Кейси сопротивлялся. Он крутился и изгибался в мощном объятии Кейна, но вырваться не удавалось, и он наконец успокоился. Тогда Кейн отпустил его.

– Извини, Джек. В самом деле. Я всего лишь… Дерьмо! Они узнают все, а мне выпадает доля человека, который падет вместе с «Диллон».

– Возможно.

– Но ведь и вам достанется! Послушайте, я хотя бы не занимался убийствами. Возможно, я способствовал в какой-то степени развитию коррупции. Но, черт побери, вы-то ведь убивали людей!

Доброжелательность покидала Кейна. Если Кейси будет продолжать в том же духе, он сделает ему больно, просто для того, чтобы заткнуть ему рот и сохранить в себе приятное чувство, навеянное воспоминаниями о семье.

– Вы правы, Кейси. Но это ничего не значит. Если все, чем располагает ФБР, – это материалы Джеймисона, мы смогли бы выкрутиться. Заплатить штраф, лишиться на год контрактов. Но достичь чего-то большего, опираясь только на имеющиеся улики, министерству юстиции не удастся. Это будет сплошная трата времени и погоня за призраками. Но стоит им узнать о конспиративной квартире, как наш мир рухнет. Америка поспешит разделаться с людьми, подобными нам, на всю железку.

– Не мы одни завязали эти милые отношения, и я потащу за собой остальных. Вы меня слышите? Я не буду выглядеть таким уж плохим, если притяну в зал суда целую группу коррумпированных политиков и руководителей корпораций.

Кейн засмеялся, понимая, что Кейси прав. Ричард Корли сосватал оборонную промышленность Капитолийскому холму задолго до появления в этом альянсе его и Кейси. Он научил их финансировать свои проекты за счет завышения стоимости, и именно благодаря ему они так долго существовали. Если не считать, конечно, мелких провалов – шестисотдолларовые молоты и тысячедолларовые унитазы, – им удавалось незаметно для общественности направлять в нужную для себя сторону миллиарды долларов. «Диллон» соответственно внесла в это дело свой вклад.

Кейси прошел к окну, посмотрел на улицу, потом вернулся к Кейну:

– Итак, это должно было продолжаться вечно. Вам следовало убить Джеймисона, когда я отдал вам соответствующий приказ. Но вы сказали, что не станете этого делать и что лучше «зарубить» проект. Уволить целое подразделение и приостановить утечку информации. Так что, приятель, подумайте. Провалились вы, провалилась «Диллон», провалились все мы. И вы в ответе за то, что теперь происходит.

– Думаю, вы правы. Полагаю, это и должно было привести к прекращению нашей деятельности, по крайней мере на некоторое время. Но мы же знали, что конец неизбежен. Так не могло продолжаться вечно. В какой-то момент кто-то должен был разобраться в этом. Если не Джеймисон, так кто-нибудь другой. Как бы там ни было, я собираюсь покончить с этим.

Кейси быстро поднял голову, словно это ему вполне подходило, было выбором, о существовании которого он и не думал. Ему тоже хотелось покончить с этим.

– Что вы имеете в виду?

Кейн у стойки бара наливал себе кока-колу.

– Я собираюсь сдаться ФБР и во всем признаться. Сначала нужно кое-что сделать, но в ФБР я пойду завтра утром. Если вы хотите выйти из игры, прекрасно, но поторопитесь.

Кейси уставился на стакан с шипучим напитком.

– Почему, Кейн? Почему вам пришло в голову совершить подобный поступок? Мы же на самом деле не преступники, никто из нас. Конечно, кое в каких делах мы участвовали, но назвать это шантажом нельзя. Этим занимались ребята, контролирующие фонд. Они заставили нас сотрудничать, угрожая тем, что в противном случае мы перестанем получать государственные заказы. ФБР в это поверит. Наши адвокаты докажут, что мы всего лишь жертвы. И вам это известно.

– Вы, надо думать, правы. Проблема в другом – если я не признаюсь, что нанял людей для убийства Джеймисона, никто не попытается остановить их. Черт возьми, я даже не могу найти их и знаю, что ФБР тоже этого не сможет сделать без моего признания. Как видите, мое участие минимальное.

– С чего это вы так заботитесь о Джеймисоне? Проклятие, ведь именно он заварил всю эту кашу. Ну и пусть его отловят. Бессонница мне по этому поводу не грозит.

Кейн протянул свою огромную, внушающую страх руку, к животу Кейси.

– Я знаю, спать вы будете спокойно. И вот еще что. Желаю вам удачи. – Кейн пожал Кейси руку и повернулся, чтобы уйти.

– Желаю того же и вам, Джек.

Специальный агент Брюэр держался спокойно и подавлял свои эмоции каждый раз, когда Мелисса провоцировала его. Он провел весь день в ожидании приказа либо убить ее, либо перевезти в другое место, либо вообще отпустить. Но приказ не поступал, а слова Мелиссы начинали по-настоящему действовать ему на нервы, вызывая страх от того, что он сделал. От наступившей на улице темноты Брюэр почувствовал себя еще более одиноким, чем днем.

Он знал, что заместитель директора ФБР, который дал ему задание, снимет с него любые обвинения в уголовном преступлении за содержание ее под стражей. Черт побери, все они, по-видимому, избегут судебного преследования, как это уже бывало. Но преступление, которое Брюэр совершал сейчас, раньше ему совершать не приходилось. Он увез арестованного, предъявив подлинное удостоверение личности, и это по-настоящему беспокоило его.

– Чего вы ждете, Брюэр? Что собираетесь со мной сделать?

Она повторяла эти вопросы уже больше двух часов. Ее голос слегка страшил.

– Я уверена, они знают о том, что вы удерживаете меня. Что, по-вашему, случится, если они найдут нас?

Брюэр посмотрел в окно хранилища на улицу, потом подошел к креслу Мелиссы. На него уже достаточно свалилось неприятностей, а тут еще она специально раздражает. Он проверил, хорошо ли прикована наручником ее правая рука к креслу, после чего сел рядом. Брюэр дал понять, что переступил черту много лет назад и решил оставаться нарушителем законности – на тот случай, если ей захочется узнать, какие между ними могут быть дела.

– Они вас не найдут, Корли. Мне не о чем беспокоиться. Вы с Джеймисоном не имеете представления о том, что мы делаем. А на ваш первый вопрос отвечу так: вы умрете, как я вам сказал сегодня утром. Я ждал столько, сколько должен был ждать, но никто не позвонил, чтобы отменить или изменить приказ. Ваше время вышло, извините.

Он надеялся, что эта новость заставит ее молить о пощаде. И это случилось бы, поменяйся они ролями. Брюэр внимательно наблюдал за Мелиссой и разочаровывался. Она ничего не ответила и, казалось, совершенно не ведала страха. Это его взбесило.

– Второе: я не думаю, что кто-то расстроится, если я убью вас. Это наша манера делать дела. Вам это, разумеется, должно быть известно.

Свободной рукой Мелисса потянулась ко лбу, словно хотела потереть его и избавиться от головной боли.

– Расскажите мне о своей работе, а? Поведайте детали.

– Думаю, вы уже знаете, как на самом деле работает наше правительство.

– Только то, что работа – его обязанность.

Он захихикал, не разжимая губ.

– Ага, понятно. Все расследования вашей «Коалиции» так и не просветили вас.

– Просветили? В каком смысле?

Он придвинулся поближе и попытался заставить ее поежиться. Мелисса тянула время, он понимал, но это не имело значения. Брюэр мог дать ей время. Все равно ничего не изменится.

– Ну-ну. Неужели вы думаете, что я поверю, будто дочь Ричарда Корли не знает, как мы работаем?

– Я этого не говорила. Знаю, что вам наплевать на права и закон.

– Вот видите. Я знал, что вы понимаете. И уж конечно, понимаете, что мы так действуем только потому, что наше законодательство вконец испорчено. Если люди, подобные вашему отцу, и прочие, подобные нам, не работали бы вне этой системы, то кто защитил бы простого честного человека? Как еще защитить гражданские права, если суды интересуют только права уголовников?

Брюэр чувствовал, что распаляется и теряет над собой контроль, но ему вскоре предстояло убить ее, так что он мог позволить себе некоторую неосторожность.

– Корли, черт побери, есть ли у вас хоть малейшее представление о том, насколько трудно отдать в Америке кого-нибудь под суд, не говоря уже о том, чтобы добиться обвинительного приговора? Адвокаты подсудимых манипулируют законами, а обвинению ничего не остается, как только идти на сделку. Союз борьбы за гражданские свободы стремится к реализации всех без исключения прав и из кожи вон лезет, чтобы защитить их, независимо от того, чего это стоит всем бывшим и будущим жертвам. Уголовник стремительно входит в зал суда и выходит из него подобно национальному герою.

– Это американское правосудие, Брюэр. Оно несовершенно, но это лучшее, что мы имеем.

– Оно ни на что не годно! Все опасаются посадить за решетку невинного человека, боятся до смерти возможности превратить его в случайную жертву. Ну так вот, леди, они правы. Всегда есть шанс, что невиновный пойдет в тюрьму. Но на наших улицах идет настоящая война. И в ней должны быть жертвы! Если один невиновный бедолага попадет в тюрьму вместе с тысячью уголовников, то, конечно, он будет жертвой, и это чертовски несправедливо, несомненно. Но система правосудия так этого боится, что отпускает на свободу вместе с невиновным тысячу преступников. И все это ради того, чтобы избежать риска судебной ошибки. И что тогда? А?

Мелисса смотрела на него во все глаза.

– Я вам скажу, что тогда. Преступники, которые избежали тюрьмы, создают собственный список жертв – в нем сотни, а возможно, тысячи. Тысячи жертв вместо одной. А теперь скажите, где справедливость? Кто защитит права всех этих людей?

Мелисса потрясла головой. Казалось, она ничего не понимает.

– Права преступника должны быть защищены, Брюэр. Думаю, что Союз борьбы за гражданские свободы будет утверждать, что все наши права защищаются наряду с правами преступников.

Брюэр слышал этот аргумент сотни раз и не мог поверить, что они настолько глупы.

– Все это дерьмо, вам известно. Дело в том, что честные, законопослушные американцы вообще не нуждаются в большинстве этих прав. Почему? Потому что они не нарушают закон! Им нечего бояться и нечего скрывать. Остановите честного человека и попросите его открыть багажник, и вы знаете, что он ответит? «Конечно, мистер полицейский. В чем проблема?» И вы быстро посмотрите в багажник, скажете ему спасибо, а потом будете останавливать следующего человека, который соответствует имеющемуся у вас описанию и едет на такой же машине.

Но попробуйте остановить преступника… Он знает свои права, потому что он закоренелый злодей, трахнутый законник. И его ответ будет таким: «Пошел на х… Сначала получи ордер». После этого он со смехом поедет дальше, а в его багажнике, возможно, лежит мертвец или килограмм героина. Именно эти права наши суды и защищают, леди. Думаю, великие люди, которые написали «Билль о правах», были, несомненно, блестящими мыслителями, но они не хотели, чтобы защита прав индивидуума привела к коллапсу нации.

– И вот тут-то вступаете в игру вы, ребята, не так ли? Выравниваете силы игроков на поле?

Брюэр совсем разошелся:

– Именно так, черт побери. Мы не занялись этим делом для того, чтобы выполнять роль судьи, присяжных и палачей, но, похоже, никто другой заниматься этим не желает. Суды, проклятие, они не сдерживают преступности. Спросите кого угодно, любого профессионального преступника. Он весело рассмеется и продемонстрирует, что ему наплевать на закон. Но вы без опаски можете сделать ставку на сдерживающий фактор, то есть на меня. И мне подобных. Мы сдерживаем преступность, уничтожая преступников.

Корли посмотрела на свои руки.

– Все ваши действия утверждаются президентом Олбрайтом? Он что, ваш руководитель?

Теперь Брюэр встал и расхаживал по комнате, чувствуя вдохновение истинно обращенного.

– Вы лапшу мне на уши вешаете, да? Вы же на самом деле этого не знаете?

– Не знаю чего?

Брюэр потряс головой, словно это было уже слишком смешно:

– Президент Олбрайт – всего лишь номинальный руководитель. Что-то вроде британской королевы. Он недостаточно сметлив и недостаточно тверд, чтобы справиться с подобными властными полномочиями. Мы руководим страной, оставаясь в тени, а Олбрайт – всего лишь ширма, которая…

Корли смеялась, черт бы ее побрал. Но от этого ее грудь колыхнулась, и это ему нравилось. Что-то шевельнулось у него в паху.

– Шутить изволите. – Она продолжала смеяться. – Вы хотите сказать, что кто-то, обладающий большей властью, чем президент, тратит время на то, чтобы проявлять заботу о мелких жуликах?

Брюэр ударил себя по голове настолько сильно, что почувствовал боль, и это ему тоже понравилось.

– Нет, черт побери, конечно, нет. У него едва ли хватает времени на то, чтобы беспокоиться о нашей системе правосудия. Он слишком занят делами международного порядка. Но неужели вы не понимаете? Те же проблемы существуют на уровне внешней политики. Только подумайте об этом. Некое второстепенное дерьмо, возглавляющее какую-то страну «третьего мира», начинает создавать для Америки проблемы, и все начинают говорить о необходимости введения санкций для того, чтобы ослабить его власть, или о дипломатических шагах, предпринимаемых для того, чтобы утихомирить этого деятеля. Но что нам нужно сделать на самом деле, так это вышибить все дерьмо из этого гаденыша. Вы понимаете, о чем я?

Он ударил кулаком правой руки по ладони левой, потом посмотрел на Мелиссу, словно требуя понимания.

– О да, разумеется, – ответила она. – Думаю, в этом есть своя логика. Я могу поверить, что некоторые руководители государств являются, ну… самыми настоящими закоренелыми преступниками.

Брюэр жестом благословил ее.

– Ну спасибо, мадам, вы совершенно правы. Таким образом, то, что мы на самом деле пытаемся делать в меру своих сил, так это… выполняем свою работу. Именно за это и получаем деньги. Защитить страну от врагов всякого рода, внешних и внутренних, как мы клялись делать, принимая присягу.

Мелисса посмотрела на свое платье и слегка расправила его свободной левой рукой.

– Понимаю. И сколько же людей в Бюро и на Капитолийском холме понимают смысл ваших усилий и одобряют их?

Включился красный сигнал внутреннего светофора Брюэра. Побудительные мотивы его запальчивости оказались слабее побудительных мотивов агента ФБР.

– Уж не держите ли вы меня за идиота, а?

Она пожала плечами.

Мелисса призвала на помощь всю свою выдержку и выжидала, бросая смелые, как ей казалось, взгляды на Брюэра, нависшего над ней. Мгновение спустя он стремительно нагнулся и схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее левой рукой, а правой рвал на ней блузку. Бретелька ее бюстгальтера попала ему под руку, и он дернул бюстгальтер вниз вместе с блузкой, обнажив грудь Мелиссы. Вид соска на груди окончательно распалил бедолагу. Он залез на Мелиссу и начал раздвигать ей ноги. Подмял ее под себя и поцеловал в шею. Потом соскользнул с ее ног, продолжая целовать в шею, ущипнул сосок и начал пробираться на ощупь под подолом платья, двигаясь вверх, пока не достиг трусиков. Ребра, поврежденные Джиттерсом, ужасно болели, и Мелиссе хотелось сбросить этого негодяя.

Она не боролась, не сопротивлялась. Она думала, планировала. В конце концов, именно этого она и ждала. Его грубая щетина неприятно терла ей кожу, но Мелисса терпела. Он был слишком близок и слишком силен, чтобы оттолкнуть его одной свободной рукой, поэтому она слегка открыла рот, словно происходило то, за что она себя ненавидела и вместе с тем не хотела, чтобы это прекратилось. Потом обняла его за голову и привлекла к себе, словно в любовном объятии.

Брюэр подчинился этому движению и начал двигаться всем телом вверх и вниз по ее телу, еще сильнее щипая ей сосок и слишком сильно сжимая грудь. Брюэр скользнул рукой по ее телу слегка вниз, лизнув при этом сосок, потом начал сосать ее грудь настолько сильно, что причинил ей боль, и тереться своей промежностью по ее бедру, каждый раз все быстрее и быстрее. А когда рукой проник под трусики и вошел внутрь ее, на шее у него вздулись от притока крови вены. В это время он снова потянулся губами к ее шее, а она резко свела ноги и зажала между ними его руку.

Когда ее зубы первый раз врезались в кожу на его шее, Брюэр на мгновение застыл. Потом завизжал отчаянно, безнадежно, криком агонизирующего человека, съедаемого живьем. Страшный визг становился все сильнее, а потом, когда она прокусила ему левую сторону шеи, настолько глубоко, насколько было возможно, визг превратился в омерзительный пронзительный вопль. Потом она начала рвать зубами его тело наподобие голодной акулы, пытающейся урвать кусок побольше. Кусок оказался слишком большим, и за один укус оторвать его было невозможно. Однако сонная артерия Брюэра разорвалась, и из нее на обоих хлынул поток крови. Когда кровь наполнила Мелиссе рот и перекрыла горло, она, чтобы не захлебнуться, начала эту кровь пить, глотая в такт биению пульса Брюэра, ухватившись за него зубами и левой рукой. А ее желудок тем временем переполнялся кровью.

Брюэр ворочался с боку на бок и подскакивал вверх, но Мелисса вцепилась в него и крепко держала в таком неудобном положении, не давая воспользоваться своим преимуществом в силе, зная, что конец должен вот-вот наступить. Так что держать его было просто необходимо. Мелисса так сильно прижала его правую руку к груди, что она уже не могла принести ему никакой пользы, а мощные ноги Мелиссы, словно тиски, сжимали его левую руку. Она не давала его ногам прикасаться к полу, а голова Брюэра была зажата ее свободной рукой до тех пор, пока бьющая ключом кровь не превратилась в тонкую струйку, а сам он не зарыдал, расставаясь с жизнью.

К тому времени, когда она извлекла из кармана брюк Брюэра ключик от наручников и освободилась от них, его кровь уже становилась вязкой. Она стерла с себя кровь Брюэра, взяла его пистолет и пошла на кухню помыться. Она только начала выходить из гостиной, как кто-то выбил входную дверь.

Она приготовилась стрелять, но не стала. Что-то было не так, что-то непонятное… По какой-то причине она не почувствовала опасности. Потом в комнату вошел человек большого роста и направил пистолет мимо нее. Он оценивал кровавую картину и не пытался брать Мелиссу на мушку.

– С вами все в порядке?

Она держала незнакомца под прицелом и так, под прицелом, сопровождала все его перемещения.

– Да.

– Есть здесь кто-нибудь еще, кроме Брюэра?

– Нет.

Высокий человек закрыл то, что оставалось от разбитой двери, и прошел мимо ее пистолета, даже не взглянув на него. Он осмотрел Брюэра, положил пистолет в кобуру и пошел прямо на нее.

– Вам нужно уйти отсюда в безопасное место. Я могу помочь, если хотите. Вообще-то я мог бы помочь вам найти Джеймисона.

Мелисса смотрела на него во все глаза. Узнала его, но понимала, что не знакома с ним. Он вел себя совсем не так, как в камере, и она слегка опустила пистолет.

– Кто вы такой?

– Меня зовут Кейн. Джек Кейн.

– На чьей вы стороне?

Губы у него слегка искривились.

– На своей собственной, как мне кажется. Я помогу, если доверитесь мне.

Держать навесу огромный пистолет Брюэра становилось все тяжелее. Она еще немного опустила его, размышляя над тем, что этот парень замыслил. Разве он не враг? Конечно, враг. Но он тем не менее защитил ее от Джиттерса в Центре содержания под стражей. Так что, может быть, и не враг. Да и вообще, какой выбор у нее был? Кто еще может знать, где сейчас находится Питер, если он, конечно, еще жив? Кто знает, где состоится следующий акт этой пьесы?

– Хорошо, мистер Кейн. Мы попытаемся этим заняться. Пока. И посмотрим, что получится. Но пистолет я оставлю при себе.

Кейн взял телефонную трубку и набрал номер, повернувшись к ней спиной.

– А пользоваться-то вы им умеете?

– Да. В совершенстве.

– Хорошо. Мне, возможно, потребуется помощь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю