355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уэс Демотт » Фонд » Текст книги (страница 8)
Фонд
  • Текст добавлен: 11 октября 2016, 23:22

Текст книги "Фонд"


Автор книги: Уэс Демотт


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Они, конечно же, могут это сделать. Все, что им потребуется, – убедить какого-нибудь судью в необходимости данной операции. А это не составит труда. Как только они получат какие-то улики и даже если не используют их в суде, улики, как ты понимаешь, могут исчезнуть. А Бронович уже не сможет предоставить новые, так что…

– Таким образом, дело, которое Мелисса намеревалась завести с помощью Броновича, полетит к чертям.

– А что с твоими материалами, Питер? Которые ты оставил у Драммонда? Разве они им не потребуются?

– Им потребуются все три папки. Мелиссы, Драммонда и экземпляра, который я дал тебе.

Блевинс потер подбородок.

– Мне, возможно, придется обеспечить Драммонду более серьезную защиту, пока он также не окажется в чьем-нибудь списке.

– Неплохая идея.

Блевинс осмотрел Питера, словно оценивал его шансы на выживание.

– Если твои подозрения хотя бы отчасти верны, вся эта заварушка должна в скором времени превратиться в крупный скандал. Я знаю, наши ребята из кожи лезут вон, чтобы арестовать тебя. Думаю, они возьмут под наблюдение твою машину, квартиру Мелиссы, твою квартиру, твой кабинет… На это брошен весь их вонючий отдел.

– Я должен быть польщен?

– Ты должен испугаться до смерти. Давай предположим на минутку, что ты прав и что агенты ФБР каким-то образом замешаны в убийстве Броновича. Это значит, что ты по-настоящему «достаешь» тех людей, которые убили его. Кто бы они ни были, эти люди имеют связи в очень влиятельных кругах. Им удалось в одночасье заставить нас завести против тебя полномасштабное дело. А ведь мы ребята хорошие, насколько мне известно. Ты думал над тем, кто еще может жаждать твоей крови?

– Нет.

– Я начал бы об этом размышлять, пока жив.

– Если мы правы, то кто же защитит Мелиссу? Агенты, которые арестовали ее, вероятно, часть сообщества, преступившего все нравственные законы.

– Ничего плохого не должно произойти. Попытайся о ней не беспокоиться.

– Ну, ты же знаешь меня слишком хорошо, чтобы предположить, будто я способен выжидать, пока не удостоверюсь в твоей правоте, не считая ситуации, когда будет ясно, что ты способен гарантировать ей полную безопасность.

Блевинс еще раз внимательным взором окинул помещение и продолжил разговор:

– Гарантий нет, Питер. Но я уверен, она в безопасности.

К ним приближалось целое семейство, так что Джеймисон отвел Блевинса к самой стене.

– Не думай, что я останусь в стороне и буду безучастно смотреть, как ей причиняют страдания, Рич. У тебя нет возможности убедиться, что с ней все в порядке. А возможно, ты даже не знаешь, где она сейчас находится. Раз надо мной нависла угроза, надо думать, что и Мелисса в опасности. Так что я пойду за ней.

– Ты не сделаешь этого. Против меня из-за тебя и так уже начато служебное расследование. Не усложняй ситуацию. Я добьюсь, чтобы ее защитили.

– И как ты собираешься это сделать? Из-за того, что Мелисса выдвигает обвинения против «Диллон», умирают люди. И я не собираюсь оставаться в стороне и позволить, чтобы какое-то дерьмо внесло ее имя в свой список. Я готов спасти ее.

– Ты готов превратить свою жизнь в сплошное дерьмо.

– Это случится независимо от того, что я делаю. И не я тому причина. Я просто собираюсь это сделать.

– Готовишься к смерти.

Джеймисон бросил взгляд на проходящее мимо семейство. Родители и трое детей улыбались, смеялись, являя живое свидетельство тому, что он уже упустил лучшее из того, что дает жизнь. Без надежды на возвращение Мелиссы от этой жизни вообще мало чего останется.

– Я не стал бы делать ставку на тебя, да и на себя тоже не поставил бы. Я верну ее и защищу. Если погибну при попытке сделать это, что ж, порой случается и такое. Это не самый трудный выбор.

На боксерском лице Блевинса появилось очередное странное выражение – наполовину гримаса, наполовину ухмылка.

– Дурак ты, Питер.

– Спасибо за то, что заметил.

Блевинс легко толкнул Джеймисона в грудь – дружеский жест, означающий просьбу пропустить его.

– Мне пора. Позвони мне по этому телефону ровно в три часа. – Он передал Джеймисону листок бумаги.

– Хорошо. Надеюсь, у тебя уже будут ответы на мои вопросы, когда я позвоню.

Глава восьмая

Кейн позвонил Джону Батлеру на рассвете, когда тот бежал с мешком, полным камней, по самому гребню горы. Ему нравилось это опасное упражнение, поскольку из-за любого неверного движения в темноте или неожиданного перемещения веса на спине можно было упасть с отвесной каменной стены. Этот один из многочисленных приемов он использовал для поддержания своей формы.

Вытирая пот и любуясь восходом солнца, Батлер дважды прослушал сообщение на автоответчике. Он пытался вникнуть в суть сказанного, ненавидел голос Кейна и удивлялся тому, что вновь слышит его. Этот голос он узнал сразу. Голос, принадлежащий одному из немногих убийц, которые могли делать дело лучше его самого. А может быть, единственному. Досадно признавать, но при его специальности приходилось быть беспощадно самокритичным в оценке соотношения сил противников.

– Выходит, я тебе снова понадобился. Хорошо. Пошел ты в ж… Чушь все это собачья. На что ты надеешься? Или думаешь, я забыл, как в последний раз ты не заплатил мне? Ты с годами становишься все глупее.

Он снял альпинистские шорты и стоял обнаженным перед зеркалом. Яркое солнце пустыни, уже начавшее свое движение по небу Нью-Мексико, четко высвечивало шрамы на его теле. Он почтительно потрогал их, погладил неровные рубцы… Горизонтальный шрам возле носа оставил ему намибийский бушмен во время гражданской войны, пятно неровной формы на груди – результат работы красного кхмера, который намеревался содрать с него кожу, а при заживлении раны на животе на левой стороне образовалась складка, в которой он проделал отверстия для сережек. Каждый шрам был наградой, медалью за благополучный исход смертельно опасной схватки с противником. Повреждения отвратительные, потому что он никогда не обращался за помощью к врачам, но он с ними не расстался бы ни за что и надеялся, что их число увеличится. Батлер упивался своими изъянами и испытывал чувство гордости, становясь под душ. Убийство для него – привычное дело, рискованное предприятие, острое ощущение. Он сидел на игле, а наркотиком в его случае были убийства. Кровопролитие стало его навязчивой идеей.

Батлер был самым лучшим – убийцей, которого чаще всего приглашали и которому больше всего платили. Этому занятию он предавался с того времени, когда беспощадно убивал людей во Вьетнаме во время кровавой бойни, которой ему потом стало не хватать. После Сайгона он переметнулся в Камбоджу, чтобы оставаться в кровавом кошмаре. В 1976 году бойня там сократилась до такой степени, что ему стало скучно, и он нанялся к родезийцам, дабы иметь возможность принять участие в их гражданской войне, и оставался у них на службе до 1979 года, совершенствуя свое ремесло, пока не возникло государство Зимбабве, а вооруженная борьба не закончилась.

Ему нравился «черный континент» с его «очагами изоляции», и он часто туда наведывался. Не так давно помог последним представителям буров поднять заварушку в Южной Африке, но уехал, когда гордые наследники призвали своих воинов воевать во славу «народного государства», а не за деньги.

Сейчас он жил в двухкомнатной лачуге, затерявшейся среди песчаных холмов в тридцати милях от Розвелла, штат Нью-Мексико. Там он мог расслабиться – изоляция от мира обеспечивала ему то главное, в чем он сейчас больше всего нуждался. Миллионы долларов, заработанные за последние двадцать лет, были спрятаны в горшках и зарыты вокруг его домика, но вспомнить, где именно укрыто большинство горшков, он уже не мог. Деньги для него значили не очень много, хотя были своего рода мерилом его полезности для нанимателей. Он довольствовался тем, что никто его не навещал, а телефонные звонки касались только работы. Больше ему ничего и не нужно было.

Из душа лилась такая холодная вода, что стало больно. Вода в пустыне – единственное, что оставалось холодным без холодильника. Она поступала из глубокой скважины и не подвергалась вредоносному влиянию солнечного света, как все остальное. Он мыл ноги, соскребая с них пот и пыль, и смотрел, как грязная вода, закручиваясь, сливается в водосток и дальше в песок под его лачугой. Он даже не заметил, как содрал ногтями струп с раны недельной давности, причиненной ударом ножа, который прошел сквозь его икроножную мышцу. Не успел Батлер отреагировать, как сорвал ногтями целый кожный лоскут. Открылась начавшая было заживать рана. По ноге потекла белая струйка гноя.

Мускулы Батлера напряглись от боли, но он ненавидел боль и отказывался подчинять ей волю. Батлер схватил большой нож из нержавеющей стали, который всегда висел в душевой, сделал на ноге большой дуговой разрез и, не задев икры, отхватил повисший кусочек плоти. Потом бросил нож и начал с силой всовывать большой палец в рану до тех пор, пока он не показался с другой стороны, чем оказал честь своим недругам. При этом он издал пронзительный вопль. Но это был крик победителя, а не жалкое хныканье побежденного.

Он повертел пальцем внутри раны, чем привел нервы в дрожь, и с громким хлюпающим звуком вынул палец из раны. При этом снова и еще громче завопил, наслаждаясь чистым звуком, порожденным болью, хотя эту боль испытывал он сам.

Выйдя из душевой, Батлер равнодушно обмотал ногу грязной тенниской, чтобы остановить кровотечение. Любопытство заставило его взять сотовый телефон, который он арендовал, указав целую серию правдоподобных имен. Потом, когда горячий бриз высушил тело, а из ноги на нетесаные половицы его лачуги вылилась целая лужа крови, он решил ответить на звонок Кейна. Налил себе стакан воды и, обливая кровью пол, направился к нише, где устроил столовую, за ручкой и бумагой.

И вот он снова слышит его – голос, который каждый раз раздается, бросая ему вызов и вызывая раздражение.

– Алло, – ответил Кейн.

Более минуты Батлер молчал, зная, что Кейн может позволить молчать человеку целую вечность.

– Что тебе нужно? – заговорил он наконец.

Опять тишина, приводящая его в бешенство, лишающая сил и заставляющая снова задать тот же вопрос.

– Я спросил, что тебе нужно.

От мягкого голоса Кейна стыла кровь в жилах. Он помнил, что Кейн может убить его когда захочет.

– Не будь дерьмом. Понял, нет?

На напускную храбрость, которая могла оказаться смертельно опасной, ушло еще некоторое время. Обычно Батлер в подобном случае поспешил бы к самолету и полетел прямо к тому, кто позволил себе сказать ему такое, пошел бы на любой риск ради того, чтобы отомстить за подобное оскорбление. Но когда дело касалось Кейна, он знал, что проиграет. Батлер сжал стакан так, что он раскололся, а образовавшиеся острые углы глубоко врезались ему в левую ладонь.

– Да, я понимаю.

– Хорошо.

Прошло несколько секунд молчания, в течение которых Батлер мог решить – отказать Кейну или признать, что тот контролирует положение.

– У меня сложная ситуация, и хотелось, чтобы ты появился здесь как можно скорее. Твой гонорар, как всегда, двести тысяч.

Батлер сделал попытку притвориться, что совершенно спокоен и не проявляет торопливости.

– Хорошо. Зона выброски та же, что и в прошлый раз. Тот же сигнал. Сегодня в девять по вашему времени. Согласен?

– Согласен.

Батлер дал отбой и подошел к большому зеркалу. Понаслаждался видом собственного обнаженного тела, пока не почувствовал себя лучше, после чего тщательно причесался и оделся.

Кейн повесил трубку и, прежде чем снова набрать номер, посмотрел на Росса Кейси.

– Когда он приедет? – спросил Кейси.

– В девять часов. До этого времени мне предстоит еще многое сделать. Но это должно окончательно решить нашу проблему. Послезавтра проблемы «Джеймисон» не станет.

– Думаешь, это сработает, как и в прошлый раз?

Кейн жестом попросил Кейси помолчать и приложил трубку к уху. Кто-то ответил на звонок, и ему потребовалось сначала выяснить, с тем ли человеком он разговаривает.

Кейн кивнул Кейси. В трубке прозвучал нужный голос.

– Это опять я, – проговорил Кейн, посмотрев на часы. – Двадцать четыре часа, и не более.

Кейси смотрел, раскрыв рот. Он не знал, кому Кейн звонит для получения санкции или сообщения новой информации в подобных случаях, но спрашивать об этом уже давно разучился.

– Слушаюсь, сэр, – произнес Кейн и повесил трубку.

Кейси отклонился назад, заложил руки за голову и принял начальственную позу.

– Вы уверены, что Батлер выполнит обещание и убьет Джеймисона?

– Батлер настоящий мужчина и крутой хищник. Он сделает свое дело и уничтожит улики, если это окажется возможным, при условии, если наши ребята не выйдут на Джеймисона первыми.

– Сколько человек вы выделили на это дело?

– Пятерых. Батлер шестой. Я выделю еще, если возникнет необходимость. А сейчас мне нужно идти.

– Успеха, Джек.

Кейн проигнорировал напутствие и вышел из кабинета. Нужно рассортировать все данные на Джеймисона по степени их важности и точности. Он понимал, что, нанимая Батлера, перекладывает ответственность на него. Убрать Джеймисона следовало самому, но теперь эта задача становилась все более трудной. Глаза Броновича – паника, ужас, безумный взгляд, который он, умирая, бросил на фотографию жены и дочек, пробудили в Кейне воспоминания о собственной семье. Становилось все тяжелее нести этот груз.

Он предпочел бы работать над этим – сортировать и отбирать данные, разгадывая некую головоломку, забывая по крайней мере на какой-то момент, что когда головоломка будет разгадана, из жизни уйдет еще один человек.

На этот раз Сакетт решил не рисковать. Федеральному бюро расследований слишком часто доставалось по первое число за то, что оно позволяло иностранным шпионам работать безнаказанно, и он не собирался допустить, чтобы его подчиненные оплошали.

Поэтому для ареста Питера Джеймисона он выделил двести агентов и был готов выделить еще, если им не удастся арестовать его в ближайшее время. Живым или мертвым Джеймисон должен быть убран с его пути. Его время торговли государственными тайнами закончилось.

Изловить Джеймисона оказалось делом трудным, даже с применением таких чрезвычайных мер, как прослушивание телефонных разговоров и перлюстрация корреспонденции. Джеймисон не пользовался кредитной карточкой, пытался приобрести оружие, был замешан в дорожно-транспортном происшествии, арендовал машину, покупал авиационный, автобусный или железнодорожный билет, сделал телефонный вызов за счет корреспондента, где-то его видели. Он испарился. И не было никаких ключей к тому, чтобы вычислить его местопребывание. Исчезновение было убедительным доказательством правоты отдела внешней контрразведки – Джеймисон превосходно подготовленный агент.

В понедельник Сакетт работал всю ночь. Он влил в рот такое количество кофе, что от кожи шел запах горелого. У него болела голова, резало глаза, а в животе словно разлился бензин, который горел и жег стенки желудка, отчего к горлу поднималась горечь. Но он не обращал на это внимания. Закрыл дверь кабинета и направился к советнику из Белого дома, который прибыл в десять тридцать и потребовал немедленной встречи.

– Огтон, я по уши увяз в охоте на Джеймисона, а теперь вы хотите, чтобы я прекратил? Не раньше чем вчера пополудни сюда ворвался федеральный атторней с инспектором службы внешней контрразведки, который дергался, как взбесившийся кот. Он сказал, что президент Олбрайт требует, чтобы я занялся этим делом, так что мне наплевать на то, что президенту Олбрайту захотелось сегодня.

Огтон не пошевелился. Он был одет так, словно только что приехал из загородного клуба – в комфортной рубашке для игры в гольф и в спортивной курточке. Он тихо сидел в кожаном кресле по другую сторону рабочего стола Сакетта и внимательно осматривался, словно ожидал, что снизу вот-вот выскочит какая-нибудь гадость. По выражению его лица было видно, что он привык к беспрекословному повиновению. Он кивнул Сакетту, потом криво улыбнулся.

– Совершенно верно, Сакетт. Я хочу, чтобы вы прекратили поиск. – Сакетт смотрел в окно и видел в нем отражение Огтона. – Я уже сказал и повторяю снова: пока дело не закроет сам генеральный прокурор, поиск будет продолжаться до тех пор, пока Джеймисон не окажется за решеткой. Черт побери, два агента уже погибли и еще одного ослепила эта сумасшедшая баба Корли, которая сейчас верещит что-то о незаконном аресте. Я веду административное расследование по делу самого лучшего моего агента и задействую других агентов в ущерб их работе. При всем уважении к вам, советник, если вы думаете, что я позволю политическому назначенцу, подобному вам, прекратить это расследование раньше, чем получу четкие ответы на некоторые вопросы, вы глубоко заблуждаетесь.

– Это расследование вообще не должно было начинаться. Конечно, президент Олбрайт слишком остро отреагировал на информацию сенатора Драммонда. Его очень беспокоил Джеймисон, и он не хотел, чтобы Джеймисон посвящал в наши военные секреты весь мир. Президент, и это не подлежит сомнению, преждевременно пригвоздил Джеймисона к позорному столбу как угрозу нашей национальной безопасности. Он просто боялся…

Сакетт встал и обошел вокруг стола.

– Боялся? Вот теперь кое-что становится ясным. Скажите мне, что так напугало Олбрайта?

Атторней вытянул свою худую шею.

– Он был всего-навсего… обеспокоен. Вот и все.

– И это побудило его сразу проявить такую воинственность?

– Я бы так не сказал. Между нами говоря, я думаю, президент Олбрайт имел все основания потребовать ареста Джеймисона. Информация слишком секретная, чтобы позволить ему носиться с ней по всему городу. Если принять во внимание объем военных секретов «Диллон», подвергшихся разглашению, я считаю, он поступил вполне благоразумно. Но теперь дело зашло слишком далеко. Президент хочет, чтобы вы отказались от своих намерений, пока число пострадавших не увеличилось.

Сакетт сел рядом с Огтоном. Он надеялся, что у Огтона есть еще что сказать, кроме «шагом марш».

– Ну-ну, – заговорил он тихим, успокаивающим голосом. – Скажите, что там происходит на самом деле. Если бы я знал правду, возможно, пошел бы на сотрудничество.

Адвокат заерзал в кресле.

– Это всего лишь то, что я уже сказал. Хотя президент Олбрайт принял решение с благими намерениями, это ошибка. И мы всего лишь стараемся ее исправить.

Сакетт встал с кресла и пошел к двери.

– Чушь собачья, и мы с вами это знаем. Расследование продолжается. Я дам вам знать, когда его можно будет закрыть, – сказал он и распахнул дверь.

Огтон встал и какой-то миг выглядел проигравшей стороной. Но растерянность сменилась уверенностью в том, что он не имеет себе равных. Сакетт видел такие лица и раньше, и это вызывало беспокойство. Такие лица были у Никсона и у Александра Хейга. Клинтон вообще выглядел несокрушимым. Буш-старший пытался изобразить подобное выражение во время расследования его связей с Саддамом Хусейном перед первой войной в Персидском заливе, но это ему не очень удавалось. Выражение лица Джорджа У. Буша бывало подпорчено налетом замешательства, но в остальном он походил на Огтона. Белый дом – истина в последней инстанции.

Пока адвокат проделывал необходимые формальности по выходу из охраняемого объекта, Сакетт подошел к столу секретарши.

– Мне нужны уточненные сведения от агента, занимающегося делом Питера Джеймисона. Вызовите его сюда немедленно. Мне также нужно, чтобы Пейт и другие агенты, которые арестовали Мелиссу Корли, оставались в пределах досягаемости. Они могут отъезжать не далее Квонтико. Позаботьтесь, чтобы их известили о моем приказе. Мне также нужны послужные списки всех этих агентов, включая убитого сегодня утром Роберта Дэвидсона.

– Слушаюсь, сэр.

Сакетт вернулся в свой кабинет и взял аффидевит адвоката Белого дома. Он еще раз прочитал его, беспокоясь, что бы это могло значить. Подумалось о том, как дела делались раньше, и о том, что агенты, которых он подозревал, продолжали работать прежними методами. Ему было известно, что это продолжается, но он, как правило, смотрел на подобные вещи сквозь пальцы и не искал доказательств, надеясь на то, что, возможно, ошибается. Но случалось и такое – когда специальные задания были слишком тесно связаны с политикой, а выполняющие их агенты могли в определенной степени игнорировать документы ФБР, регламентирующие порядок ведения следствия. Он понимал, что ему следовало внимательнее, пристальнее присмотреться к ним, но, поскольку справедливость в конечном счете торжествовала, ему не хотелось вмешиваться.

Итак, что мы имеем? Виноват ли он в том, что закрывал глаза на нарушения, даже когда подобное шло на пользу государству? Являлся ли он соучастником заговора лишь потому, что позволял своим агентам выполнять работу, за которую платят деньги? Закончится ли его карьера, если истина, коль скоро таковая вообще существует, станет достоянием гласности?

Он прочитал аффидевит еще раз, будучи уверенным, что наступил один из моментов, которые должны вызывать его беспокойство, но менее уверенным в том, что же следует предпринять.

Прежде чем уйти, Кейн еще осмотрел полки, проверяя, не осталось ли на них чего-нибудь, что могло бы вывести на него. Он обрезал все печатные бланки и убрал все ссылки, кроме ссылки на Джеймисона. По пути на беседу с Корли он зашел к Кейси. Тот выглядел уставшим и чрезвычайно озабоченным.

– Джек, мне только что стало известно… ФБР не собирается закрывать дело Джеймисона. Черт возьми, Кейн, ты совершил глупость, втянув в это Бюро.

Оправдываться Кейн не собирался. Он просто еще раз спокойно пояснил:

– Мы думали, что Джеймисон будет легким объектом расследования, Кейси. Наши ребята из Квонтико решили, что именно он заехал подобрать эту бабу Корли. Они и подумать не могли, что парень, подъехавший к «Коалиции», окажется агентом.

– Но он на самом деле был агентом. А убийство агента ФБР чревато большими осложнениями. Тебе не кажется?

Кейн подошел к Кейси и припарковал свою громоздкую фигуру напротив него.

– Ты, Кейси, занимайся своим делом, а я займусь своим. Джеймисон, наверное, немного хитрее и, возможно, немного более сложный клиент, чем я предполагал, но сегодня вечером здесь появится Батлер, а Джеймисон не так хитер и не так удачлив.

– Надеюсь, что ты прав, Кейн. Искренне надеюсь на это.

* * *

Не такой представляла Мелисса тюрьму. Она решила, что ее повезут в обыкновенную кутузку. Тюрьма в ее понимании означала решетки, топчаны и грязные параши.

Никаких решеток там не было. Стены железобетонные, белые, недавно покрашенные. Здесь имелся маленький чистый туалет с умывальником и чистая постель. В двери из прочной стали имелось небольшое окошко из армированного проволочной сеткой стекла. Человек, находящийся по другую сторону двери, мог через окно наблюдать всю камеру.

Она сидела на кровати и размышляла о случившемся. У нее сердце разрывалось от досады из-за того, что она не могла вспомнить, как зовут молодого человека, который умер, защищая ее. Нужно знать его имя и имя того, кто его застрелил. Она никак не могла вспомнить, представился стрелявший или нет, но самого негодяя запомнила хорошо. Даже темнота в узком проходе между домами не могла скрыть отвратительных черт его лица. Она будет помнить его всегда. Как он осторожно приближается к Дэвидсону и стреляет ему в лицо, как весь салон автомобиля и ее платье покрываются брызгами крови.

Она не помнила лица Дэвидсона до того, как оно было полностью изуродовано. Поэтому ей хотелось знать его имя. Хотелось отчаянно.

Кто-то заглянул в окно камеры. Но она успела сдержать свои чувства и не показать испуга. Звякнул ключ, открывающий замок. В камеру вошли двое мужчин и закрыли за собой дверь. Урода среди них не было. И это радовало.

Один из мужчин выказывал чрезвычайную активность. Его безумные глаза были широко раскрыты, он беспрестанно оглядывал камеру. Руки также постоянно двигались. Он то и дело ворошил редкие рыжие волосы в завитушках на голове. Худощавый, но, судя по мускулам, обладающий большой силой. Лицо тонкое, с заостренными скулами и подбородком.

– …и это все, что она сказала им до сих пор, – пробормотал он, почти не раздвигая губ.

Второй человек был почти полной противоположностью первому – громоздкий и оплывший, но с такими же острыми чертами лица, как у первого. Печальные серые глаза. Умный, сразу видно. И проницательный. Захотелось узнать, насколько велика эта проницательность.

Большой мужчина ответил рыжему:

– Этого, конечно, мало. Но думаю, проблем у нас с ней не будет.

Она сразу перешла в наступление, бросив вызов худощавому человеку, подверженному постоянным вздрагиваниям, человеку, которого она назвала для себя Джиттерсом.[5]5
  Джиттерс (англ.) – нервная дрожь.


[Закрыть]
Ей было отказано в реализации своих прав, но в законодательстве еще оставалось достаточно положений, гарантирующих ее защиту.

– Тебе, слабоумному, следует узнать, что означает «предупреждение Миранды».[6]6
  Миранда ворнинг (англ.) – разъяснение подозреваемому его прав при аресте.


[Закрыть]
Во время последнего допроса я потребовала присутствия адвоката. И сейчас я продолжаю требовать его присутствия. Если вы его не пригласите…

Руки Джиттерса находились в постоянном движении с той минуты, как он вошел, так что было довольно трудно сказать, когда именно он ударил, целясь ей в голову, подобно тому как это делали следователи в стародавние времена. Но она заметила это движение вовремя и сумела отклониться, сразу поняв, что эта игра будет отличаться от той, какую она себе вообразила.

Его рука промелькнула мимо ее лица настолько близко, чтобы довести ее до белого каления. Мелисса не собиралась позволять какому-то любителю распускать руки и со стремительностью и точностью, каким научилась на занятиях фехтованием, протянула руку и ухватила целую пригоршню редеющих волос нападающего, пропустила их между пальцами и резко притянула это пугало к себе. После чего двинулась в угол камеры, поворачивая его тело свободной рукой и стремительно, подобно удару саблей, сунула ему руку под пиджак. Но… там ничего не было. Его кобура была пуста.

Джиттерс пробормотал что-то, попытался освободить многострадальную шевелюру, но когда их тела ударились о стену, он, стоя к Мелиссе спиной, саданул ее по ребрам. Несмотря на этот сокрушительный удар, Мелиссе удалось удержать в руке волосы негодяя и, падая, она всем своим весом потянула его за собой на пол. Он еще раз ударил ее локтем по ребрам, потом еще раз. И так шесть раз. Удары были такими же быстрыми, как срабатывание мышеловки. Она слышала, как у нее треснули ребра слева, и почувствовала, что руки слабеют.

Агент пытался освободить свои волосы из ее руки, пока она не вырвала их с корнем. После этого повернулся и встал перед ней в пяти футах. На его черепе, на том месте, где только что росли волосы, показались капельки крови, которые постепенно сливались в рисунок типа «соедини точки». Глаза у него стали влажными, и по искаженной бешеной злобой физиономии потекли слезы. Она поднялась на ноги, загнанная в угол, но все еще способная изобразить на лице улыбку, протянуть руку и бросить на пол клок рыжих волос.

Когда волосы падали, она смотрела ему прямо в глаза и смеялась. Это чуть не убило ее. Ребра с каждым вдохом буквально визжали от боли, но Мелиссе хотелось держать обоих мужчин в неведении относительно своего состояния. Она не собиралась вновь превращаться в чью бы то ни было жертву.

Не успели вырванные волосы упасть на пол, как Джиттерс пришел в движение. Ее смех сделал свое дело, она видела это. Мелисса наклонилась в его сторону и смеялась над упавшим клоком волос, а он совсем обезумел. Джиттерс жаждал мести. Он приближался к ней, а у нее уже не оставалось сил.

– Перестань.

Большой Человек прервал начавшийся было выпад Джиттерса и легко оттащил его назад, подобно тому как взрослый оттаскивает расшалившегося ребенка.

Джиттерс взбеленился, но Большой Человек утихомирил его. В одно мгновение.

– Да, это правильно, Джиттерс, – заговорила Мелисса, радуясь возможности произнести придуманное ею прозвище вслух. – Тебе лучше послушаться своего дружка и перестать. Попробуй угадать, что я тебе оторву в следующий раз.

Большой Человек бросил на нее недобрый взгляд и оттолкнул Джиттерса еще дальше от нее. Оба мужчины при этом не спускали с нее глаз. Когда Большой Человек открыл дверь, Мелисса двинулась к ней, но агент оказался слишком быстрым и слишком готовым к неожиданностям. Он вытолкал Джиттерса из камеры, закрыл дверь на замок, отошел в противоположный угол, ближе к ее кровати, и медленно сел.

– Вам следует пригласить тюремного врача, чтобы обследовать ребра, мисс Корли. Мой друг – как вы там его назвали, Джиттерс? – хорошо знает свое дело и мог повредить вам внутренние органы. Повреждения могут оказаться серьезными.

Мелисса села на кровать и наблюдала за ним, зная, что ключ все еще находится у него, и ждала своего шанса.

– В следующий раз буду играть жестче, – отозвалась она, – и причиню ему серьезные увечья.

Большому Человеку Мелисса, похоже, нравилась. Он широко раскрыл глаза и добродушно улыбнулся.

– Бог мой, Мелисса. Вы точно такая, какой я вас представлял, абсолютно во всем.

– С чего вдруг?

– С того, что вы такая и есть.

Его улыбка слегка погрустнела.

– Я знал вашего отца.

Те немногие силы, что у нее были, иссякли. Осталась тяжесть печали. И чувство вины. И гнев. Но долго печалиться она не станет, научилась этому очень давно.

– Мой отец был важным человеком, и многие люди знали его. Вы думаете, это каким-то образом делает вас особенным?

Он отклонился назад и надавил на кровать, словно проверял качество пружин.

– Нет, Мелисса, я думаю, это делает особенной тебя. Сегодня мне хочется знать, насколько особенной. Что тебе известно?

У нее все сжалось внутри и отозвалось болью в ребрах, но она не издала ни звука.

– Мне известно то, что я выучила в школе. И с той поры я узнала еще больше разных вещей. Вас интересует что-то более специальное?

Он засмеялся и встал.

Мелисса тоже встала, прижав ладонь к поврежденным ребрам. Большой Человек оказался выше ее на целую голову. Он медленно прошелся по своей стороне камеры, после чего снова сел, на этот раз ближе к ней, сохраняя, однако, безопасную дистанцию.

– Что вам известно о профессии отца? Как он зарабатывал хлеб насущный?

– Он был инженером. Если бы вы на самом деле знали его, то таких вопросов не задавали бы.

– Да, разумеется. Он был инженером, превосходным к тому же. Вы помните, как быстро он поднимался по служебной лестнице? Какое огромное состояние накопил?

– Он хорошо трудился, и за это его ценили. Никакой тайны здесь нет.

Большой Человек терял терпение. Первым делом это отразилось в его взгляде.

– Что вам известно?

– О чем?

– Мне нужно знать, сколько вы узнали.

Мелисса внезапно сделала выпад в его направлении, не атакуя, а лишь проверяя, есть ли в том смысл.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю