Текст книги "Проклятая реликвия"

Автор книги: убийцы Средневековые

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Что они делили? – тут же спросил Болдуин.

– Уилл держал маленькую шкатулку. Я видел, как Адам пытался ее заграбастать, – вспоминал Тэд, – но Уилл не дал.

Саймон взглянул на Болдуина.

– Значит, у Уилла было что-то, чего хотел Адам?

– В шкатулке гремело? – уточнил Бодуин. – В ней лежали деньги?

– Я видел, что монеты они разделили с самого начала, так что не деньги. Нет, в ней лежало что-то другое. Что-то вроде стеклянной склянки.

– А на что походила шкатулка?

– Да просто темное дерево. С какими-то блестящими штучками сверху. Я больше ничего и не разглядел.

Болдуин нахмурился.

– Еще кто-нибудь в таверне ее видел?

– Чужак. Я видел, как он пялился. – Меч немного приподнялся, и Тэд заговорил быстрее. – Высокий, сложения плотного, как у воина, одет в черное. Хорошие кожаные башмаки… Он был с одной из шлюх.

Джонатан набрал слишком много чернил и, услышав это слово, посадил большую кляксу на пергамент. Он поспешно попытался исправить свою ошибку, промокнув чернила рукавом, но слишком поторопился и сбил перья на пол. Застонав, он наклонился, чтобы поднять их, и заметил под столом два небольших куска пергамента. Он поднял их вместе с перьями, положил на стол и стал писать дальше.

– Кости Христовы, – выдохнул Саймон. – Готов спорить на своего коня, это тот самый человек, что велел Арту привести помощь.

Недоумение Болдуина росло.

– В таком случае кто он? Компаньон раненого или друг, поклявшийся отомстить за него? Или он хочет украсть шкатулку?

– Видел кто-нибудь вчера вечером или сегодня брата Роба? – спросил Саймон.

Все молча покачали головами. Болдуин собирался отвести Саймона в сторону и поговорить с ним, как вдруг в дверь громко забарабанили. Задыхаясь, влетел сержант, оставшийся рядом с телом Уилла.

– Сэр Болдуин, еще один труп, рядом с Бишопс-Клист. Можете сходить туда?

Роб выглядел таким несчастным, что Энни в конце концов согласилась пойти с ним выпить. Никто из них не хотел идти в «Блю Рейч», и Энни предложила таверну рядом с ратушей.

– Я беспокоюсь, – сказал Роб, когда они взяли кувшин с элем и устроились снаружи, на солнышке. – Эндрю пропал. Не знаю, где он может быть. А теперь, раз Уилл умер… не хочу я оставаться с одним только Адамом.

– Почему это? Он ничуть не изменился. – Она говорила ледяным тоном, а выглядела очень бледной. Роб подумал, что она очень расстроена… этого следовало ожидать. Она тоже любила Эндрю. Он был для нее, как брат. – Уилл умер, но я думаю, что Эндрю скоро вернется.

– Нет, – убежденно ответил Роб. – Если б он хотел, он бы уже вернулся. Мы вчера напали на двоих, клирика и воина, и я думаю, что они убили Эндрю.

– Не так-то легко убить Эндрю, – сказала Энни. – Вот увидишь, он вернется.

– А если нет, что мне делать? Не могу я оставаться с Адамом. Он сумасшедший – разозлится и убьет меня. Он только тогда счастлив, когда другим плохо.

– Чушь. Он просто хочет заработать денег и перестать жить впроголодь.

– Ну, мы все этого хотим. Но есть способы делать это безопаснее.

– Безопаснее? – презрительно фыркнула она и кивнула в сторону аббатства святого Николая. – Я думаю, ты бы предпочел жить в монастыре, точно?

Роб немного помолчал.

– Нет, – тихо ответил он. – Я не хочу тебя терять. Не могу я уйти в монахи.

– Ну так хватит хныкать. Он – часть твоей жизни. Нашей жизни.

– Если я останусь с ним, кончу жизнь в петле.

– Ох, ну так брось его!

Его задело, что она так раздражена его терзаниями, и все-таки он попытался объяснить ей свой план.

– Может, я смогу найти новое занятие.

– Какое это? – фыркнула она. – Ты ничего не умеешь. Все, что ты пытался делать, обернулось ерундой. Ты только с лошадьми хорош, но на этом не разбогатеешь.

– Ну, я же не могу жить так вечно, – ответил Роб, оглядываясь по сторонам. – У преступника нет будущего. Особенно, если хочешь жениться. Может, я могу научиться каменной кладке? Каменщик всегда найдет работу. Я могу строить стены. Вряд ли это так уж сложно.

Энни посмотрела на него.

– Может быть, – сказала она, смягчаясь – очень уж он выглядел несчастным.

Этого хватило, чтобы Роб заулыбался. Энни почти ждала, что он начнет приплясывать, как медведи, что пляшут по свисту хозяина. Он вызывал в ней желание пронзительно закричать, и за это она ненавидела себя.

Этот человек спас ее, когда она пришла сюда, и она была ему за это благодарна, но он такой жалкий! Роб вечно стонет и хнычет, в любом плане выискивает риск и опасность, никогда не соглашается ни на что новое, не то, что Эндрю. Эндрю всегда уверенно улыбался. И если чего-то хотел, всегда находил способ получить это.

– Мы можем уйти из города и найти себе новое место, – предложил Роб. – Можем пожениться.

– Как, со всем тем золотом, что мы скопили? – презрительно спросила Энни. – Может, наймем пару лошадок, чтобы уехать в Йорк или в Лондон?

Она чуть не умерла во время голода, и никто не заставит ее снова покориться судьбе. Здесь у нее есть дом, еда и друзья. Она поклялась себе, что больше никогда не будет голодать, неважно, каким путем.

– У меня кое-что есть, – тихо произнес Роб, кинув взгляд через плечо, сунул руку под рубашку и вытащил кожаный кошель. – Это принесет нам удачу. Уилл сказал, это доля Эндрю от вчерашнего, а сам хотел прикарманить. Но я сумел припрятать это вчера вечером, только не знаю, что с этим делать.

Энни с сомнением смотрела на него. Роб был добр к ней, когда она нуждалась в помощи, но это не значит, что она стремится выйти за него замуж. Господи! Да сама мысль, что он увезет ее отсюда в какую-то неопределенную жизнь, смехотворна! Может, Эндрю – но уж никак не Роб. Нет, не может она с ним уйти.

Однако интересная шкатулочка. Энни открыла ее и увидела стеклянную склянку. Она всмотрелась, гадая, что это такое.

Существовали вещи, которые хотелось иметь, вроде этой шкатулки. Она красивая, как…

Вглядевшись внимательнее, Энни нахмурилась. Она уже видела подобные шкатулки в церквях, разве что богаче украшенные. Теперь она видела кусочки золотой фольги, приклеенной к крышке. Энни вытащила склянку и уставилась на щепку внутри, потряхивая ее. Она прикоснулась к пробке, но не вытащила ее. Что-то ей помешало. Она напряженно дышала, а сердце болезненно колотилось. Энни тряхнула головой и положила неоткупоренную склянку обратно в шкатулку. Если это святая реликвия, она не хочет ее трогать – можно обжечься.

Денег это стоит, точно. Тут Роб не ошибся. Кто-нибудь может щедро заплатить за нее. Кроме того, эта щепка внутри. Энни слышала о реликвиях: кусочки копья, которым закололи Христа на кресте, куски железа от гвоздей, которыми Его прибивали, куски от подноса с последней вечери – всякое. И были куски от креста, на котором Он умер…

Такая щепка может принести состояние. Достаточно денег, чтобы жениться. Энни облизала губы и ухмыльнулась. В конце концов, мужчина, который ее любит, будет хорошим мужем.

Болдуин и Саймон выбрали лошадь для Джонатана и направились к месту преступления. Там их ждал старый лесник с прекрасной бело-коричневой охотничьей собакой, широкогрудой, с выдающимися вперед челюстями и умными глазами на крепкой морде.

Болдуин, любивший собак, сначала повозился с ней, а потом повернулся к трупу.

– Это ты его нашел? – спросил он.

– Я Хоб, из Бишопс-Клиста. Я пришел сюда, чтобы срубить дерево для…

– Да, разумеется, – быстро прервал его Болдуин. – Ты пришел сюда совершенно законно. И твой пес нашел труп, так?

– Он лежал здесь, под дроком, и Гастон нашел его. Я его когда увидел, мне стало плохо.

Болдуин присел рядом с трупом. Не возникало никаких сомнений в причине смерти. Горло было перерезано почти до позвоночника, хрящи и сосуды ссохлись, делая рану еще больше. Джонатан разок кашлянул, вспомнил свое призвание и забормотал многословную молитву.

– Ты его узнал? – спросил Болдуин у лесника.

– Нет. Это кто-то незнакомый.

– Почти ничего нет, чтобы его опознать, – произнес Саймон. – Коричневый сюртук, льняная рубашка, шерстяные штаны…

– Описание тоже не особенно поможет, – добавил Болдуин. – Среднего роста, карие глаза, каштановые волосы… разве что хиловатое сложение. Ах! Ну ничего нет, что помогло бы найти убийцу. Если он местный, такое описание вряд ли поможет.

– Если он приезжий, – сказал Саймон, – то где его вещи? Здесь ничего нет. Возможно, его ограбили.

Болдуин кивнул и поднялся на ноги.

– Значит, все, что нам известно – есть труп молодого человека с перерезанным горлом. Он может быть местным, может быть путешественником. Если он не местный, его вещи украдены.

– Еще мы знаем, что у этой троицы вчера в «Блю Рейч» имелись деньги и небольшая шкатулка, – добавил Саймон.

– То есть можно предположить, что этот человек и был их «благодетель»? – уточнил Болдуин. – Возможно. Вместе с тем, в больнице.

Саймон думал о другом.

– Интересно то, что у этого перерезано горло.

– Что вы имеете в виду? – спросил Джонатан.

– Только то, что у этого человека весьма искусно перерезано горло, в то время, как Уилла и того мужчину в больнице ударили в спину.

Болдуин кивнул.

– А убийца, как правило, убивает одним и тем же способом. Он к этому привыкает.

– Вы хотите сказать, что убийц может быть двое? – с неожиданной тревогой спросил Джонатан.

Болдуин усмехнулся.

– Человек может убивать по-разному. Нет, ничто не доказывает, что убийц больше одного. Кроме того, удар в спину – это обычная рана из засады, – добавил он, о чем-то вдруг задумавшись.

Саймон наклонил голову набок.

– Есть еще кое-что, Болдуин. В «Рейч» нам сказали, что пропал еще один человек, помнишь? Не может это быть брат Роба?

– Эндрю? – Болдуин снова посмотрел на труп. – Эндрю пропал вчера вечером, так что да, это может быть он. Но это значит также, что человек в больнице тоже может быть он.

Раздраженный и злой, Адам бродил по рынку. Теплое утро навевало сонливость, но он все равно подпрыгивал, услышав странные звуки. Кормили быков перед тем, как забить, чтобы придать нежность мясу. Крики играющих ребятишек заставляли его тревожно вздрагивать. Он побродил между прилавков, купил пирог и жадно съел его, внезапно ощутив невероятный голод. Когда пирог кончился, у Адама осталось совсем немного денег из заработанных вчера, и он уныло побренчал монетами на ладони. Ему хотелось выпить.

В «Блю Рейч» стало тихо, когда он вошел, и Адам сердито посмотрел вокруг. Если эти дерьмоеды разозлились за то, что он вчера врезал одному из них, так им лучше поостеречься. Он может и другому врезать.

Адам поманил хозяйку. Она тревожно огляделась и облизала губы, но подошла.

– Да?

– Кувшин. Быстрее давай!

Она открыла краник на бочонке и подставила кувшин.

Забрав эль, Адам повернулся и злобно посмотрел на них. Нет ни одного, кто может выдержать его взгляд. Одни трусы! Все слабаки, все обгадились. Они не знают, как устроить засаду или украсть деньги даже у самого жалкого путника. Не-ет, тут требуется кто-нибудь вроде него, мужчина, который умеет работать кулаками, у кого есть мужество.

– Утром приходили королевские законники, – сказал Элиас.

– Так что? – презрительно фыркнул Адам.

– Уилл мертв. Они уже знают, что вы с ним были знакомы.

Адам кивнул, сделал большой глоток эля, поставил кувшин на место, потом метнулся и схватил Элиаса за горло. Он бешено толкал его, что-то пищащего, спиной вперед, расталкивая выпивох и табуреты, добрался до стены и с размаху припечатал об нее Элиаса. Стенка была тонкой, из ветвей, обмазанных глиной. Когда он ударил об нее Элиаса, стенка пошатнулась и потрескалась.

– Кто им сказал про нас, Элиас? Ты, точно? Говори, ты, жалкий…

– Не я, нет! – выдавил Элиас. – Это жополиз Тэд, а не я!

Адам снова толкнул его, и на этот раз трещина стала заметной. Стенка у потолка прогнулась, и в глаза Элиасу посыпалась штукатурка.

– Ты ведь его дружок, да?

Прутья выскочили из своих гнезд в потолочной балке, и на голову Элиасу полетели куски штукатурки. Он поморгал, чтобы прочистить глаза.

– Я с ним просто выпивал иногда, а так толком и не знаю его! – быстро произнес Элиас.

Безжалостные пальцы Адама казались стальными клещами. Элиас понимал, что смерть вот-вот настигнет его. Он с трудом дышал; он чувствовал, как к вискам и переносице приливает кровь. Глотнуть было невозможно; и тут он ощутил, как его голова еще раз ударилась о стенку – и та не выдержала. Раздался грохот, и вокруг него взвилась туча пыли. Все стало белым, он задыхался, его расцарапало прутьями, и вот он уже смотрит вверх, лежа на полу.

Облако пыли было удушающим. Оно было густым, как облако муки на мельнице, когда поворачивается колесо, пыль забивалась в рот и ноздри. Он едва различал голоса.

– Это не он, – визжала хозяйка заведения. – Оставь его, Адам!

– И с чего бы это? Он помог продать меня людям короля!

– Нет! Элиас ничего не говорил!

Кашляя и едва сдерживая рвотные позывы, Элиас с трудом поднялся на четвереньки. И тут башмак Адама со злобным разочарованием врезался ему в живот. Элиас взлетел в воздух, а потом рухнул на землю, на разваленную стенку. Легкие его были забиты известковой штукатуркой, и он хватал ртом воздух.

Адам с удовлетворением посмотрел на него.

– Так, девка. И кто же им сказал?

– Они пришли для допроса и уже знали, что Уилл был здесь вчера.

Адам пожевал изнутри щеку. Он видел, как отползает в сторону Элиас, и ему ужасно хотелось снова пнуть его, но в мозгу теснилось слишком много вопросов.

– И кто им посоветовал прийти сюда?

– Может, кто-то видел, кто убил Уилла? – Она не отвела взгляда. – Ты с ним жил. Он вчера домой приходил?

– Я с ним вчера поругался. Ты сама видела. Все из-за этой шкатулки. Я думал, он решил пойти куда-то в другое место. Может, остаться с Робом или еще что. Я и не думал, что он уже мертв.

Только сейчас он ощутил, как ему не хватает помощи Уилла. Вот уж не думал, что такое может случиться; никогда не представлял себе, что ему будет не хватать острого ума Уилла. Адам больше привык узнавать все, что ему требовалось, без лишних тонкостей.

– Мардж, если ты что-то знаешь, лучше скажи, пока я не обозлился.

– Ты меня не тронешь, – уверенно ответила она.

Он хотел ударить ее, но она подняла руку с зажатым в ней очень острым кинжалом и полоснула ему по костяшкам. Адам завопил, когда ощутил бритвенно-острое лезвие. Боли как таковой не было, только слабое ощущение чего-то рвущегося, и тут же появилась полоска крови там, где разошлась плоть. Он отдернул руку и собрался броситься на Мардж, обезумев от ярости. Но она не отступила, и кинжал плясал у него перед глазами.

– Я не знаю, чего ты хочешь, Адам. Уилл мертв, и чиновники знают, что ты знаком с Уиллом. Ты с ним жил. И не перекладывай этого на нас.

Он с бесстрастным лицом зажал кровоточащий кулак правой рукой. Адам не знал, что делать – может, поговорить с Робом и узнать, что думает он? Это самое лучшее. Да. Но сначала ему необходимо кого-нибудь ударить.

Мардж скривила губы.

– Адам, Тэд про тебя ничего не сказал. Они спрашивали, но как только ушли, Тэд сразу сбежал из задней двери. Он совсем убежал. И тебе советую.

– Что это значит?

Тут ее злость перехлестнула через край. Он сломал стенку, покалечил Элиаса и угрожал ей. Что он там сделал с Уиллом не в ее пивной – не ее забота. Но если его поступки заставят Хранителя проявить нездоровый интерес к «Рейч», у нее есть основания разозлиться.

– Хочешь знать? Это ведь ты убил Уилла, верно? Поэтому убирайся из города, пока можешь. У этого Хранителя глаза, как у демона. Он тебя найдет и вздернет. Уходи из города, пока можешь!

Молл проснулась поздно.

Предыдущую ночь она провела практически без сна, и ее очень утомили помехи во время занятий своим ремеслом. Кроме того, ее очень рано разбудили люди, столпившиеся возле трупа. Так что Молл слегка подкрепилась похлебкой и хлебом и снова легла в постель. На этот раз она спала крепко, и стук в дверь заставил ее тревожно подскочить. В тишине дома стук казался особенно громким, поэтому она села в постели, охваченная мрачным предчувствием. Впрочем, оно исчезло, когда девушка выбралась из кровати и натянула через голову рубашку.

Молл протопала по утрамбованному земляному полу к очагу и подбросила на угли несколько поленьев. Клиенты предпочитали теплую комнату; а ей, может быть, удастся разогреть остатки похлебки, когда мужчина уйдет.

У нее было несколько клиентов, приходивших к ней домой, разумеется, из богатых, потому что только они заслуживали ее полного внимания в постели. Остальным приходилось довольствоваться темным переулком на скорую руку.

Огонь разгорелся, поэтому, когда стук повторился, Молл подошла к двери и распахнула ее.

– Кто там? О! А я думала…

– Не ждала меня, а, Молл?

Молл почти не почувствовала удара дубинкой по голове. Кости черепа треснули, когда дубинка впечаталась в голову над ухом девушки.

Хотя она, потрясенная внезапным нападением, ничего не смогла произнести, тело ее отказывалось сдаваться. Потребовались еще два ужасных удара, чтобы Молл упала на колени – и рухнула на пол.

Она умерла задолго до того, как на нее перестали сыпаться сокрушительные удары, а от лица мало что осталось, только кровавое месиво плоти и волос.

Саймон и Болдуин прибыли в Эксетер, когда соборные колокола выпевали приглашение верующим на вечернюю молитву. День еще не кончился, но в переулке между больницей и монастырем доминиканцев солнце уже скрылось за домами. Это был бедный район, и в редких домах имелись эркеры – не во всех были даже мансарды; а улочка была настолько узкой, что здесь стояли вечные сумерки.

Дом, к которому они направлялись, выглядел таким запущенным, что слабо располагал к себе Болдуина. Он посмотрел на него и уловил запах экскрементов и кислую вонь мочи.

В самом переулке на булыжниках валялось столько отходов, что Болдуин невольно задумался – а бывают ли здесь хоть иногда мусорщики? Они, разумеется, убирают Хай-стрит, но в подобных заброшенных медвежьих углах, вероятно, не показываются месяцами. И пока Саймон колотил в дверь, Болдуин невольно осматривал улицу и гадал, что может соблазнить человека поселиться здесь. Невозможно даже представить себе ничего более мерзкого; при одном взгляде Болдуину захотелось немедленно вернуться в свой небольшой особнячок в Ферншилле, подле Кедбери.

Когда дверь приоткрылась, Саймон сильно толкнул ее, и она широко распахнулась. Болдуин вслед за ним зашел внутрь, а потом туда же протиснулся Джонатан.

– Здесь живут Адам и Уилл из Чарда? – требовательно спросил Саймон.

– Они живут здесь, да.

Старик едва не окаменел от страха. Он все время переводил взгляд с Болдуина на Джонатана, потом на Саймона и обратно, и если Болдуину требовалось доказательство того, что живущий здесь человек – зло, ужас, написанный на лице старика, его вполне в этом убеждал.

– Где Адам сейчас?

– Не знаю… он не сообщает мне, куда уходит, сударь.

Бледные, воспаленные глаза старика слезились. Он был скрюченным, иссохшим и морщинистым, как растение, долгое время лишенное солнца. Суставы пальцев распухли и покраснели, а сами пальцы походили на когти. Его жена была выше ростом и лучше сложена, и хотя волосы ее стали серебристыми, как и у него, они казались более живыми.

Она появилась, перепуганная тем, как вломились к ним в дом Болдуин и Саймон, и все время поглядывала на Джонатана, словно умоляя этого человека в церковном облачении защитить их.

Болдуин был не в том настроении, чтобы вести долгие разговоры.

– Куда он обычно ходит в такое время?

– Он иногда бродит по городу… он никогда не говорит нам, куда собирается пойти. Зачем это ему?

– Как вы с ним познакомились? – более мягко спросил Саймон.

Старик открыл было рот, но ответила его жена, покорным голосом:

– Он мой сын.

Роб работал в конюшне – чистил двух лошадок для настоятеля собора, когда на дверной проем упала тень. Он ничего не сказал, потому что беседы с посетителями вел его хозяин, владелец конюшни.

– Наслаждаешься? – спокойно спросил Адам.

– Ну да, – ответил Роб. Он кинул взгляд на Адама и быстро отвел его в сторону. Адам заметил это и обошел лошадей, чтобы встать поближе к Робу. Роб метнул в него еще один взгляд.

– Что-то случилось?

– Похоже, это ты так думаешь, – сказал Адам. – Странно думать, что только вчера вечером мы все трое спорили из-за шкатулки.

– Ты уже слышал про Уилла?

– О, с ним что-то случилось?

Рука Роба перестала двигаться над крупом гнедой. Помедлив, он взял щетку и начал выбирать из нее щетину.

– Это я его нашел, Адам. Его зарезали, распороли брюхо и раскидали по земле кишки.

– Зачем? Кто мог его так сильно ненавидеть?

Роб молчал.

Адам повернулся к нему.

– Ты что это такой молчаливый?

– Вы поругались из-за этой шкатулки, и ты ушел почти сразу после него. Ты пошел за ним следом, Адам?

– Мне это ни к чему. Я пошел домой, спать, – прорычал Адам.

– Ты хотел ту шкатулку, а он ее тебе не отдал. Это ты его убил?

Адам прикусил губу, на миг отвернулся, а потом бросился на Роба. Тот увернулся и кинулся за лошадь.

– Ты и меня собрался убить?

– Я никого не убивал!

– Никого, кроме того путника.

– Это Уилл, а не я. Я его только ударил.

– Он умер. Поэтому мы и заполучили ту шкатулку.

– Шкатулку, – повторил Адам и вздохнул. – Ну, что сделано, то сделано. И найти я ее не могу. Она пропала.

– Ага, – согласился Роб, избегая его взгляда. Он заметил кровь на костяшках пальцев и удивился – откуда она?

Прежде, чем он успел что-нибудь спросить, Адам произнес:

– Я хочу поискать какого-нибудь нового человечка. Идешь со мной?

– Мне прежде надо закончить с лошадьми.

– А потом? Нам пора найти другого компаньона, – сказал Адам с ледяной усмешкой. Его голова дернулась вперед, и Роб подумал, что он походит на отвратительного демона, на нечто без чувств, без сострадания. От этой мысли его передернуло.

Он радовался, что сумел избежать всей этой неразберихи. Скоро Энни и он навсегда покинут Эксетер и Адама. Она придет. Здесь для них ничего не осталось. Во всяком случае, сейчас.

– Ваш сын? – выдохнул Саймон. – Это многое объясняет.

– От первого брака, – продолжала она. Ее муж сел на табуретку, а она встала сзади и положила руки ему на плечи. – Когда он вернулся, я очень обрадовалась и упросила мужа разрешить ему остаться.

Саймон спросил:

– А теперь вы думаете по-другому?

– Да вы только гляньте! – воскликнул старик Джек. Сара, его жена, отвела взгляд, а он задрал подол старого халата. Живот и грудь были покрыты синяками, одни ярко-лиловые и багровые, другие синие и серые. – Когда я попросил его помочь нам деньгами, вот как он отплатил за нашу доброту!

– Вы кому-нибудь жаловались?

– Джек сказал мне об этом только два дня назад – и что мы могли поделать? – спросила Сара.

– Я не мог отдать его дозорным. Они бы приказали ему вести себя правильно, а не то они его оштрафуют, а потом оставили бы его дома, с нами. А он бы нас убил, – неистово воскликнул Джек. Похоже, собственная горячность отняла у него последние силы, и он обмяк на табурете. – Он и ее бил. Он обращается со своей матерью так же ужасно, как и со мной.

– Дайте нам знать, когда он вернется, – велел Болдуин, – и мы с ним побеседуем. Могу поклясться, что совсем скоро вы будете в безопасности.

– Я не хочу, чтобы его убили, – печально сказала Сара, и по ее щекам потекли слезы.

А Саймон задумался, есть ли что-нибудь, могущее заставить мать перестать любить свое дитя. Вот сидит женщина, чей сын бьет ее мужа, она прочувствовала его ярость и на себе самой, и все же поддерживает и защищает его. Что же должен натворить этот парень, чтобы она утратила свою любовь к нему?

– Я прикажу, чтобы за этим местом присматривали на случай, если он вернется, – сказал Болдуин, когда они вышли из дома. – Он вспыльчив и опасен, этот Адам.

Все трое постояли намного в конце переулка, наслаждаясь воздухом. Он вонял экскрементами и мочой, но казался более благотворным, чем душная атмосфера внутри дома.

Там ощущался только запах страха.

Брат Иосиф опустился на свой старый табурет, и тот пошатнулся, потому что жучок съел кусок ножки.

Монах удержал равновесие, прислонившись к стене. Нет спасения от древесного жучка! Он так и будет нападать на дом. Кровати, стулья, панели – все в опасности. Конечно, это протянется долго, но в конце концов все вещи погибнут.

Парень выглядел немного лучше. И все-таки ему становится хуже. Колотая рана в спине очень скверная, и от нее парня лихорадит. Бедняга! Если он выживет, это будет чудом.

В дверь негромко постучали, он, ворча, поднялся и пошел посмотреть, кто там. За дверью стоял краснолицый послушник.

– Брат Иосиф, я ничего не мог поделать. Она такая настырная.

Иосиф отмахнулся от него и подождал, пока девушка приблизится.

– Да?

– Нельзя ли мне взглянуть на больного, брат? Я думаю, что знаю его, – попросила Энни.

День для Саймона и Болдуина оказался длинным, и они отправились в гостиницу сразу же, как только начал меркнуть дневной свет.

– В этом деле есть что-то странное, – произнес Болдуин, пока они дожидались своего эля.

К ним торопливо подошла девушка с подносом и двумя кувшинами, которые и поставила на стол, распутно подмигнув Болдуину. Его это потрясло, и он взглянул на широко ухмылявшегося бейлифа.

– Что это она делает? Она что, шлюха?

– Ясно, что ей не до хороших манер, раз она готова положить глаз на такого, как ты, – хладнокровно ответил бейлиф.

Болдуин оглянулся и увидел, что девушка разговаривает с другим клиентом. Она была невысокая, худенькая, с темными волосами, очень привлекательная, с глазами, как у оленихи, вздернутым носиком и веснушками. Заметив, что рыцарь смотрит на нее, она состроила ему гримаску и улыбнулась. Он поспешно отвернулся к Саймону.

– Нелепица какая-то!

– Все может быть. Ну, и как мы будем искать Адама?

– Возле дома его ждет человек. А мне тем временем хотелось бы еще раз найти Роба. Если правда то, что он входил в шайку Уилла, может, они тоже повздорили из-за безделушки, чем бы она ни была, и подрались? – Болдуин хлебнул эля.

– Ты его с самого начала подозревал, правда? – спросил Саймон.

– В его рассказе много несообразностей, – согласился Болдуин. – Он сказал, что увидел тело, и его вырвало, а рвота на земле была холодной.

– Ты что, трогал ее? – поморщился Саймон.

– Когда расследуешь убийство, нет места брезгливости, – нравоучительно заметил Болдуин.

– Возможно. Но зачем было убивать его там? Почему не за городскими стенами, сразу же?

Болдуин отпил эля и поморщился.

– Может, к смерти привела ссора. А если так, лучше убить его в тихом переулке, а не в шумной таверне.

– А зачем потрошить своего компаньона? – недоумевал Саймон. – По-моему, здесь нечто большее, чем простая ссора. Такие люди, как они, убивают, не задумываясь. А чтобы вот так обезобразить труп… Нет, здесь нечто большее, чем ссора из-за денег.

– Может, они и напали на бедного парня в больнице, – предположил Болдуин. – Вот интересно, оправится ли он, чтобы сказать нам, кто на него напал?

– Буду молиться, чтоб оправился, – мрачно произнес Саймон. – Мне не нравится думать, что убийца остался на свободе – особенно после того, что он сотворил с телом Уилла Чарда.

Болдуин кивнул, но тут обратил внимание на лицо Джонатана. Клирик читал небольшой пергамент с выражением ужаса.

– Что там такое, приятель?

– Господи Иисусе! Кажется, теперь я знаю, почему они дрались из-за шкатулки!

Энни была в своей комнате. Она плакала до тех пор, пока не задремала от изнеможения, и тут в окно негромко постучали. Она торопливо вытерла глаза, встала и подошла к окну. Вся семья спала, и приходилось очень осторожно перешагивать через спящих. Энни добралась до двери и откинула одеяло.

– В чем дело? – прошипела она. – Поздно уже. Разбудишь всех.

Роб смотрел на нее обезумевшими глазами на побелевшем лице.

– Нам нужно уходить. Ты выйдешь за меня замуж? Нужно уносить отсюда ноги, продавать шкатулку и начинать новую жизнь.

– Я никуда не пойду, Роб.

– Здесь оставаться опасно! Сначала Эндрю, потом Уилл, а теперь Адам заявил, что хочет, чтобы я остался с ним – он убьет меня, если я это сделаю!

Энии на несколько шагов отошла от хижины, чтобы их голоса не потревожили семью.

– Зачем ему это?

– Скорее всего, он и убил обоих, тебе не кажется? Адам всегда завидовал Уиллу и Эндрю. Он, небось, это сделал, чтобы убрать их с дороги.

– Довольно глупо, тебе не кажется? Сделать такое, чтобы командовать в два раза меньшей шайкой?

– Ты его не понимаешь, Энни.

– Нет. И не хочу понимать. Роб, я тебя не люблю и не могу выйти за тебя. Я люблю другого.

Это вертелось у него на кончике языка. Роб облизал пересохшие губы. Нет, он не может ее обвинять. Он всегда знал, что она просто терпит его, но совсем другое дело – понимать, что она с легкостью откажется от него ради другого. Никогда, разве что в тех красных, свирепых ночных сновидениях, не думал он, что Энни избавится от него ради другого мужчины.

– Прости меня, Роберт, – сказала она и хотела прикоснуться к его щеке.

Он дернул подбородком.

– Не смей!

– Я не хотела делать тебе больно.

– Но он умер! Как можно любить того, кто умер?

И тогда Энни улыбнулась очаровательной, совершенно изменившей ее улыбкой, которая согрела его сердце, хотя ее отказ заморозил его.

– Нет. Он жив и в больнице. Твой брат жив!

– Что вы имеете в виду? – спросил Болдуин, выхватывая у клирика пергамент.

– Вы сможете его прочитать? – спросил Джонатан. – Тут написано: «Сие есть частица Истинного Креста, залитая кровью Господа нашего Иисуса Христа, хранившаяся в Храме Гроба Господня в Иерусалиме». Подписано: Джеффри Мэппстоун, рыцарь.

Саймон опрокинул в рот остатки выпивки и негромко рыгнул.

– И какое же это имеет отношение ко всему остальному?

– Я нашел это на полу в той таверне. А вот и еще один, – пояснил Джонатан, разворачивая второй пергамент.

Саймон нахмурился.

– А почему вы решили, что эта писанина имеет какое-то отношение к шкатулке?

– Они повздорили, – произнес Болдуин. – Об этом мы уже слышали. Трое не умеющих читать мужчин – зачем им хранить записи? Нам повезло, что они не швырнули их в очаг, а просто кинули на пол, не понимая их ценности.

– Да какая ценность может быть в куске пергамента? – фыркнул Саймон.

– Если они подтверждают происхождение чудесной реликвии, они бесценны, – сказал Болдуин, но тут Джонатан, бледный и встревоженный, поднял руку.

– Послушайте-ка это! – И он начал читать запись на полоске пергамента, проводя пальцем по старинным, выцветшим буквам. – «Я, Гийом де Божё, нашел эту реликвию. Она оплачена невинной кровью, и на ней лежит сильное проклятье. Каждый, кто прикоснется к этому кусочку Истинного Креста, умрет сразу же, как только передаст реликвию другому».

Болдуин побелел. Он схватил пергамент и прочел его сам, потом сел на место, и ему показалось, что где-то в отдалении снова послышался ужасный грохот барабанов, раздались крики и вопли, загремели летящие из пращи камни, от стен с металлическим лязгом стали отскакивать стрелы… перед его внутренним взором снова возник дерзкий воин де Божё с поднятым мечом – и снова он сокрушен. Болдуин увидел все это, и ему стало плохо.