Текст книги "Проклятая реликвия"

Автор книги: убийцы Средневековые

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Вы сочли этого человека за настоящего священника? – напрямую спросил де Вольф.

Монах замялся.

– Трудно сказать, сэр. Понимаете, он одет в рясу, вы и сами видите, но очень уж убогую, даже для человека, пережившего трудности паломничества. И тонзура у него странная, хотя, опять же, он мог только что восстановить ее после долгих странствий.

– Похоже, вы сомневаетесь, брат. А что думает приор Ансельм?

Юный секретарь беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Позже он сказал мне, что разделяет мое недоумение. Но этот человек смог прочитать пергамент, который принес с собой, и заговорил по латыни с одним из братьев в саду. Кто, кроме священника, это умеет?

Вызвали Несту, чтобы она подтвердила, что именно погибший пришел в таверну предыдущим вечером и заплатил за еду и ночлег. Она почти ничего не смогла добавить.

– Вам не показалось странным, что священнику потребовалось переночевать в трактире? – спросил Джон, стараясь, чтобы его голос звучал так же неприветливо, как и с остальными свидетелями; впрочем, все присутствовавшие знали, какие отношения связывают трактирщицу и коронера.

– Да, немного странно, но странствующие клирики и раньше останавливались у меня, если в соборе все комнаты для приезжих заняты. Он сказал, что на следующий день ему пообещали койку в аббатстве Бакфэст, так что тюфяк ему требуется только на одну ночь. – Далее она сообщила, что ночью ничего подозрительного на чердаке не слышала, и сказала, что оставшиеся на ночь поднимаются и спускаются, когда захотят, так что ей и в голову не пришло наблюдать за ними в такой оживленный вечер.

Больше свидетельств не осталось, и де Вольф велел присяжным пройти мимо трупа, чтобы осмотреть его поближе. Некоторые шли нерешительно, другие смотрели с жадным любопытством, а когда прошли все, коронер пролаял свои указания.

– Вы должны сами вынести вердикт, но я не вижу других вариантов, как только объявить, что этого человека, назвавшегося Гервазом из Сомерсета, беззаконно убила неизвестная личность – или личности.

Он осмотрел ряд глуповатых мужчин и юношей, словно подзадоривая их, и через минуту, после того, как они торопливо пошептались между собой, один шагнул вперед и промямлил, что они согласны. Джон уже собирался заканчивать, приказав Томасу записать вердикт на пергаменте, как произошло нечто неожиданное и нежелательное. Вперед вышел Ричард де Ревелль и бесцеремонно поднял руку, веля остановить дознание.

– Не так быстро, коронер! Есть свидетель, которого вы еще не выслушали!

На его худом, привлекательно лице появилось самодовольное выражение, которое он попытался скрыть, когда де Вольф сердито посмотрел на него.

– О чем это вы? Это мое дознание, у вас нет права вмешиваться.

– Я шериф! Я могу делать все, что считаю нужным, если дело касается правосудия, – фыркнул де Ревелль. – Вы заявляете, что убийство совершено неизвестной личностью, но я пока не заметил, чтобы вы стремились узнать, кто эта личность.

Он повернулся и поманил кого-то из толпы. Вперед неохотно вышел худой человек средних лет; Джон узнал в нем постоянного посетителя «Куста», слугу в одном из домов каноников.

– Что нового может сообщить нам этот человек? – сердито воскликнул де Вольф, злобно глядя на своего шурина, стоявшего, самодовольной ухмыляясь.

Шериф, не обратив внимания на вопрос, повернулся к стоявшему перед ним человеку – тому явно было не по себе.

– Ты Мартин Бедель, слуга каноника де Ботереллиса, так?

Пожилой слуга, одетый в простую коричневую рубаху и штаны на подтяжках, коротко кивнул.

– Да, сэр. Я разливаю вино у регента.

– Вы часто приходите в этот трактир? – рявкнул де Ревелль.

– Ага, часто, поболтать и посплетничать, если мои обязанности позволяют. Иногда прихожу, чтобы разговеться утром – у них самая лучшая кухня в городе.

Из толпы раздались смешки, но тут же затихли, когда шериф обернулся. Де Вольф нахмурился, глядя на Гвина, а тот пожал плечами – видимо, этого посетителя он пропустил, когда собирал людей на дознание.

– Вы приходили сюда вчера вечером – и сегодня утром? – настаивал Ричард.

Коронер не выдержал.

– К чему все эти вопросы? Если ему что-то известно, он должен был выйти раньше.

– Что ж, он вышел сейчас, благодаря распоряжению своего хозяина, регента, – самодовольно ответил шериф и повернулся к слуге. – Что ты видел вчера вечером?

– Так ведь все, как обычно, сэр. Полно народу, приходили, поднимались по лестнице на чердак. Кого-то я знаю, кого-то нет. Мистрисс Неста тоже несколько раз поднималась.

– И что? – разозлился де Вольф. – У нее наверху спальня.

– Да, я уверен, что вам об этом хорошо известно! – язвительно отозвался де Ревелль, на этот раз не обратив внимания на хихиканье в толпе. – Мартин, ты пришел сегодня утром завтракать. Что ты увидел?

Слуга сконфуженно посмотрел на Несту и коронера и переступил с ноги на ногу.

– Я видел, как хозяйка спустилась по лестнице, бледная и дрожащая. У нее на переднике была кровь, сэр.

По толпе пробежал тревожный шумок. Де Вольф саркастически рявкнул:

– Ради Бога! Она только что поднялась наверх, чтобы помочь человеку! Гляньте на него, он весь пропитался кровью. Разумеется, она испачкалась!

– На служанке крови не было! – парировал шериф.

– Вероятно, она держалась подальше от трупа! – заорал коронер.

– Вероятно? Вы делаете предположения, коронер. – Шериф снова обернулся к смущенному Мартину. – Это случилось до или после тревоги, которую подняла «незапятнанная» служанка? – Ричард сделал особое ударение на этом слове.

Теперь слуга выглядел еще более смущенным.

– Я почти уверен, что до, сэр.

– Почти уверен? – фыркнул де Вольф. – И что это за свидетельство? Де Ревелль, вы напрасно отнимаете у меня время!

Теперь вперед протолкался Томас де Ботереллис и встал рядом с шерифом. Это был плотно сбитый, приземистый человек с сердитым выражением лица. Его похожие на свиные глазки холодно смотрели на окружающий мир.

– Мой слуга рассказал мне об этом сегодня рано утром, де Вольф. Я счел своим долгом уведомить об этом Ричарда де Ревелля, поскольку дело касается серьезного преступления.

Джон недоверчиво засопел.

– С каких это пор соборный регент бежит к шерифу из-за смерти в трактире?

– Сэр Ричард – мой близкий друг. Сегодня утром у нас с ним было важное дело, поэтому я и упомянул о данном случае, – напыщенно отозвался каноник.

– И петух может снести яйцо! – рявкнул де Вольф. – И ваша парочка сегодня утром совершенно случайно прошла весь путь в нижний город, аж досюда?

Шериф решил вернуться к саркастической беседе.

– Остается тот факт, что человека убили в таверне этой женщины. Она спит всего в нескольких ярдах от того места, где его убили, видели, что она несколько раз поднималась наверх и спускалась оттуда, она отрицает, что знала об этой смерти, исчез ценный предмет – а достойный уважения свидетель видел у нее на переднике кровь!

– И все это абсолютно ничего не значит! – взревел Джон. – Этот тупица даже не может вспомнить, видел ли он кровь на леди до того, как обнаружили тело, или после!

– Кажется, я припомнил, что это произошло прежде, – проблеял Мартин, стараясь вернуть себе расположение хозяина.

Тут де Вольф окончательно вышел из себя.

– Слушайте! Мое дознание окончено, жюри присяжных вынесло вердикт, и все на этом пока мы не найдем настоящего преступника! – заорал он. – Убирайтесь отсюда, вы все, и займитесь своими делами!

Толпа ужасно хотела увидеть публичный скандал между двумя спорщиками, поэтому все глазели на представление до тех пор, пока Гвин не начал выталкивать их, но де Ревелль и регент упорно стояли на своем.

– Если ты не представишь нам этого «настоящего преступника» очень быстро, Джон, то, как я выполню свои обязанности по сохранению мира, арестовав злоумышленников, тебе не понравится!

С этой последней угрозой он подхватил под руку де Ботереллиса и начал проталкиваться сквозь расходящуюся толпу, оставив коронера кипеть от бешенства, смешанного с мрачными предчувствиями.

Часом позже в «Кусте» держали военный совет. Весь персонал трактира и команда коронера сидели вокруг стола, заставленного едой и кружками эля. Джон очень обеспокоился неприкрытой угрозой шерифа в адрес Несты.

– Этот ублюдок нацелился на тебя, коронер, – говорил Гвин, набив полный рот хлеба и сыра. Он немного упал духом из-за того, что не нашел вовремя слугу регента и не ввел его в жюри присяжных, но начальник не ставил ему это в вину, понимая, что просто невозможно выяснить всех, посетивших пивную прошлой ночью.

– Как обычно, де Ревелль пытается отыграться на мне за то, что я против его поддержки принца Джона, – проворчал де Вольф. – И чертов регент туда же, заискивает перед епископом, который играл одну из главных ролей во время последнего мятежа.

Когда Ричарда Львиное Сердце пленили в Германии, его младший брат Джон совершил неудачную попытку захватить трон, и многие пэры и старшее духовенство, которые его поддерживали, продолжали тайно готовить еще один мятеж.

– Как мы сможем защитить нашу дорогую Несту? – вмешался как всегда практичный Томас. Он просто обожал валлийку за ее доброту к нему.

– Как сказал проклятый шериф, отыскав настоящего убийцу, – отрезал де Вольф. – И быстро, потому что сдается мне, что де Ревелль намерен доставить мне как можно больше неприятностей, да сгноит его Господь! – Он повернулся к своей возлюбленной, сидевшей с видом непокорным, но встревоженным. – Давай как следует разберемся во всем, cariad. Люси завизжала, когда нашла тело, ты побежала на чердак и подошла к нему. Тогда ты и перепачкала кровью передник?

– Ну конечно! Я наклонилась, чтобы проверить, мертв ли он, и испачкала руки в крови. И вытерла их о передник. Он и внизу был весь в крови, той, что на полу.

– Нужно найти того ублюдка, что сделал это, вот лучший способ снять Несту с крючка, – буркнул Гвин. – Я опять пойду на улицы и найду каждого, кто был здесь прошлым вечером и сегодня утром. И каждую шлюху! Я их буду трясти, пока зубы не застучат, но они мне расскажут все, что знают!

Верный своему слову, он проглотил остатки эля и тяжелым шагом вышел в Праздный Переулок, оставив Томаса де Пейна продолжать обсуждение.

– Теперь мы знаем, каким образом золотая фольга из Клист Сент-Мэри попала сюда, – заявил тот. – Этот человек, Герваз, должно быть, украл ту штуку у коробейника.

– Что безусловно означает – никакой он не священник, а разбойник. Может, вообще вне закона, – добавил Эдвин.

– Он мог когда-то быть священником, как я, – грустно произнес Томас. – Но кто мог знать, что у него есть ценная вещь, стоящая того, чтобы ради нее убить?

– Он ведь не хвастался ею здесь, Неста? – спросил Джон.

Она решительно помотала головой.

– Нет, он сидел ужинал вон за тем столом, потом выпил кварту эля и пошел наверх, спать. Я его толком и не разглядела. Он точно ни с кем не разговаривал, насколько мне помнится.

Эдвин, Люси и вторая служанка подтвердили, что жертва убийства показалась им какой-то призрачной фигурой и тем вечером он ни с кем не встречался. Они еще долго беседовали, но ничего нового придумать не смогли. Сильно беспокоясь, что приходится оставлять Несту в трактире, Джон неохотно вернулся на Мартин-лейн, к еще одному безрадостному ужину с женой.

За два часа до полудня коронер вместе с клерком, Томасом, отправились к виселице на Магдален-стрит, расположенной в полумиле от Южных Ворот, за городскими стенами. Казни происходили один, иногда два раза в неделю, в зависимости от того, сколько преступников приговорил к смерти суд графства или городской суд.

Когда в город прибывали королевские судьи – либо как уполномоченные по очистке тюрьмы, либо (крайне редко) с выездной сессией суда присяжных, на виселице становилось оживленнее, но тем утром всего трое клиентов ожидали перехода в другой, надо надеяться, лучший, мир. Коронеру полагалось присутствовать, поскольку он отвечал за конфискацию всего земного достояния жертвы в королевскую казну и должен был составлять письменный отчет о случившемся.

За небольшую кражу или серьезное нападение обычным наказанием считалось нанесение увечий, то есть отсечение кисти руки, кастрация или лишение зрения. Однако убийство или воровство любой вещи стоимостью больше двенадцати пенсов карались казнью через повешение.

Пойманные люди вне закона тоже попадали на виселицу. Один из сегодняшних преступников был такой человек вне закона, второй – бывший кожевник, до смерти избивший любовника своей жены, застав его на месте преступления, а третий – мальчик пятнадцати лет, укравший оловянный кувшин стоимостью двадцать пенсов.

Собралась небольшая толпа, чтобы поглазеть на казнь – родственники осужденных и зеваки, приходившие сюда постоянно, потому что считали смертную казнь своего рода развлечением. В основном это были старики, домохозяйки и старые бабки. Они приволакивали с собой орды младенцев и детей постарше. Несколько коробейников и пирожников тоже всегда приходили на казнь и зарабатывали неплохие деньги, пока собравшиеся ждали начала представления. На краю толпы околачивались несколько нищих и парочка прокаженных в капюшонах. Они гремели мисками и плаксиво просили подаяния.

Виселица представляла собой огромную балку, которую с обоих концов поддерживали по два древесных ствола. С балки свисали пять веревочных петель, с обоих концов к ней вели приставные лестницы. В Эксетере имелось несколько палачей, все работали неполное время, потому что занимались и другим ремеслом. Сегодня работал палач из Шемблса. У него было преимущество – он владел повозкой с быком, поэтому ему не приходилось сталкивать осужденного с лестницы. Жертвы со связанными за спиной руками выстроились в ряд на досках повозки, сразу под виселицей. Палач забрался наверх, накинул петлю каждому на шею, потом как следует хлестнул быка бичом, хотя тот так привык к этой рутине, что в сигнале вряд ли нуждался. Он побрел вперед, и трое бедолаг тотчас же повисли в воздухе, а крики их мгновенно оборвались, как только веревка сдавила им глотки. Родственники двоих осужденных сейчас же кинулись к виселице и сильно потянули их за ноги вниз, чтобы облегчить мучения, а человек вне закона, которого некому было проводить на тот свет, еще несколько минут извивался и бил в воздухе ногами, пока милосердная смерть не сжалилась над ним.

Джон наблюдал за казнью невозмутимо – жестокая и внезапная смерть не была для него чем-то новым после двадцати лет, проведенных на полях сражений в Ирландии, Франции и Святой Земле. Томас де Пейн, сделанный не из такого прочного вещества, всегда отворачивался, когда повозка начинала двигаться вперед. Как только тела прекратили свою пляску на веревке, толпа начала расходиться. Остались только рыдающие семьи, которые уже привезли с собой тележки, чтобы забрать тела для похорон.

Коронер дождался, пока клерк соберет письменные принадлежности и сложит их в наплечный мешок, и медленно побрел в сторону городских стен. Не имело смысла седлать коня, Одина, чтобы покрыть такое короткое расстояние – уже через несколько минут они приблизились к массивным Южным воротам Эксетера и увидели крупную фигуру, которая шагала к ним навстречу знакомой походкой вразвалку.

– Гвин идет. Что ему нужно? – удивился Томас.

Обычно флегматичный корнуолец был взбудоражен.

– Я нашел человека, который кое-что видел вчера вечером в «Кусте», – пророкотал он.

Они торопливо шли в сторону Праздного переулка, и Гвин рассказывал, что сумел отыскать еще около дюжины мужчин, пивших вечером в таверне, и один из них вспомнил человека в капюшоне, который поздно вечером спускался с лестницы.

– Он сказал, что тот человек был не в одежде священника, но капюшон надвинул на лицо, а ведь не было никаких причин, чтобы так прятаться.

– Во всяком случае, если у нас появится новый подозреваемый, это уменьшит угрозу Несте, – пробормотал Джон. – Ты задержал своего свидетеля в «Кусте»?

– Они все там, коронер. Я приказал им ждать, пока ты не придешь.

Новые свидетели сидели в пивной и, воспользовавшись необходимостью дожидаться, поглощали огромное количество эля. Джон допросил человека, которого нашел Гвин, но тот не смог добавить ничего нового к описанию мужчины в капюшоне, спустившегося с лестницы и вышедшего на улицу через парадную дверь.

– Одежда у него была серая и грязная, коронер. И, кроме того, что он высокий, я больше ничего сказать не могу.

Джон расспросил и остальных, но никто из них не заметил таинственного незнакомца, и он впал в отчаяние, понимая, что не сможет установить личность этого человека.

– Может, он вообще не имеет к этому никакого отношения, – осторожно предупредил Томас. – Может, это еще один из постояльцев чердака.

Неста помотала головой.

– Ни один из этих странников не был особенно высоким, и ни на ком не было грязной серой одежды, – решительно заявила она.

Де Вольф опять сердито заворчал, пытаясь заставить хоть одного из свидетелей вспомнить побольше подробностей, но все они печально качали головами, хотя искренне хотели помочь коронеру и его возлюбленной.

И тут сзади раздался голос, высокий и пронзительный. Говорил юноша с отрешенным лицом, сидевший на корточках в углу трактира.

– Я знаю, кто это! Я выпросил у него полпенни на эль, когда он вышел на улицу!

Наступило молчание, все повернулись и посмотрели на оборванца. Он не был слабоумным, а считался «простачком», как называли его терпимые местные жители: паренек с распущенными губами, вечно сопливым носом и ненормально большой головой. Неста, которая ежедневно подкармливала его, присела рядом и ласково обратилась к нему:

– Питер, ты видел его лицо? Кто он?

Паренек посмотрел на нее, потом на затаивших дыхание мужчин с почти соболезнующим выражением лица.

– Вы разве не знаете? Это же Саймон Клейвер, тот, с прогнившим носом, который раньше жил на Смитен-стрит.

Собравшиеся в пивной мужчины разом заговорили, но их оборвал сердитый голос де Вольфа.

– Кто, черт его возьми, этот Саймон Клейвер?

– Он был кузнецом, жил совсем рядом, – ответил подручный Несты.

– Саймон избил своего шурина больше года назад, чуть не убил его!

Вокруг согласно забормотали.

– Он убежал и попросил убежища в церкви святой Троицы, – продолжал старик Эдвин, знавший все местные сплетни. – Потом отрекся от королевства, но сбежал раньше, чем попал на судно в Топсхеме, так что теперь он вне закона.

Коронер посмотрел на Гвина и кивнул.

– Сдается мне, это тот самый человек. Но где, черт побери, мы его найдем?

Желание де Вольфа наложить лапы на убийцу Герваза к вечеру усилилось в тысячу раз, потому что, когда он сидел за безрадостным ужином вместе с Матильдой, явился Гвин в совершеннейшем возбуждении и сообщил, что шериф арестовал Несту по подозрению в убийстве.

– Этот ублюдок послал полдюжины вооруженных людей в «Куст», и они отволокли ее в Ружмонт!

Хотя Гвина в доме не привечали, потому что жена Джона терпеть не могла людей, которых называла «кельтскими дикарями», срочность ситуации вынудила их обоих не обращать внимания на ее враждебность.

– Уже поговаривают о том, чтобы испытать ее водой! – разгневанно кричал Гвин.

Это была примитивная проверка вины женщин – их со связанными руками и ногами бросали в воду. Если они тонули, их признавали невиновными; если всплывали на поверхность, они считались виновными и попадали на виселицу. Мужчин заставляли пробежать босиком по девяти раскаленным докрасна плужным лемехам или вытащить камень со дна бочонка с кипящей водой – если появлялись ожоги, мужчину признавали виновным.

Джон выскочил из-за стола, и табуретка под ним перевернулась.

– Нельзя, чтобы ее посадили в эти вонючие камеры! – заорал он. – Тем более, что там тюремщиком этот чертов извращенец Стиганд! – И метнул злобный взгляд на жену. – Твой проклятый братец делает это исключительно по злобе, Матильда! Ни одну женщину нельзя сажать в Ружмонт, на милость этой жирной свиньи!

Матильда невозмутимо посмотрела на мужа, и Джон подумал, не собирается ли она воспользоваться этим случаем, чтобы наказать его самого.

Потом она тоже встала из-за стола и подошла к нему.

– Позови Люсиль, пусть она принесет мне накидку. Я пойду к Ричарду вместе с тобой, но только для того, чтобы вызволить эту женщину из камеры. Больше я ни во что не вмешиваюсь.

Следующее утро застало Джона де Вольфа в замке на рассвете, после почти бессонной ночи, проведенной им в тревоге за Несту из-за непреклонной решимости Ричарда де Ревелля обвинить ее в убийстве в таверне.

В холодном утреннем свете, залившем его комнату в сторожевой башне, он рассказывал Гвину и Томасу, что произошло вчера вечером, когда он столкнулся с шерифом.

– Спасибо, Господи, что у моей жены хватило сострадания убедить своего братца запереть Несту в пустой комнате на верхнем этаже главной башни, а не в той адской дыре в подвале. К ней приставили жену Гэбриела, по крайней мере Неста будет сыта, пока я не смогу добиться ее освобождения.

– А что чертов шериф? – прорычал Гвин. – Нет никакой возможности привести его в чувство?

Джон покачал головой.

– Он решил взять все в свои руки, да еще треклятый регент его поддерживает. Это же для них Богом посланная возможность отомстить мне за то, что я к ним цепляюсь из-за предательской связи с принцем Джоном.

Томас, сгорбившись на своем табурете и тоскливо ломая руки, выглядел сегодня еще более несчастным, чем обычно.

– И как мы спасем дорогую Несту, коронер? Вчера вечером я пытался ему объяснить, что тут все само собой очевидно, но разум его так же глух, как и уши. Он даже отказался дать согласие на поиски того человека. Заявил, что слова слабоумного юноши – это не основание разыскивать кого-нибудь, когда есть леди из таверны!

– Да, коронер, откуда, черт возьми, мы начнем поиски? – угрюмо спросил Гвин.

– Украденная реликвия не имеет для грабителя никакой ценности, пока он ее не продаст, – подчеркнул Томас. – Ему необходимо найти покупателя, а заинтересоваться этим могут только в религиозных орденах.

Де Вольф побарабанил пальцами по столу.

– Он мог сначала вернуться обратно, в лесную шайку. Я не сумел заставить шерифа и пальцем пошевельнуть. Он сказал, что это пустая трата времени.

Гвин, размышляя, выскреб из своей буйной рыжей шевелюры несколько блох.

– Гэбриел говорил, что де Ревелль сегодня утром едет в свое именье в Тивертоне, чтобы провести несколько ночей с женой, да поможет ей Господь. Может, пока его не будет, мы сумеем уговорить Ральфа Морина собрать отряд?

«Поисковый отряд вооруженных мужчин» был изобретением старого короля Генри, который велел каждому графству собирать группы верховых вооруженных мужчин, чтобы при необходимости ловить нарушителей закона. Мысль коронеру понравилась, и он отправился в главную башню на поиски своего друга констебля, который командовал всеми воинами гарнизона замка. Хотя Ральф и не любил де Ревелля, он поначалу не очень хотел идти против его желания, но Джон убедил его, что шериф не то, чтобы запретил поиски, а просто не проявил особого энтузиазма.

В десятом часу десяток солдат с Морином и сержантом Гэбриелом во главе промаршировали через подъемный мост Ружмонта и встретились у Южных Ворот с коронером, его офицером и двадцатью добровольцами из «Куста». Они собрались, желая помочь своей любимой хозяйке таверны.

Их пестрая компания, вооруженная мечами, копьями и кинжалами, потянулась вслед за колонной солдат. Все шли пешком, не было смысла прочесывать лес в поисках беглецов верхом на конях.

Меньше, чем через два часа отряд вышел на позицию. Половина людей выстроилась в линию с той стороны леса, где нашли убитого коробейника, вторая половина – в двух милях дальше, подойдя к лесу со стороны главной дороги, ведущей на север. Воины, одетые в железные шлемы и прочные кожаные куртки, перемешались с городскими добровольцами.

Де Вольф и его офицер присоединились к южной половине отряда, констебль и сержант – ко второй. Они не надеялись поймать всех разбойников, наводнивших лес, но через три часа прочесывания почти голого леса они сумели схватить двоих. Один прятался в ежевичнике, второй залез на дерево, но ветка сломалась, и он с воплями и треском рухнул на землю в пятидесяти ярдах от ближайшего солдата. Изгой вывихнул щиколотку, поэтому убежать не смог.

Когда обе линии сомкнулись, де Вольф и Морин решили, что сделали все возможное, тем более, что наступали сумерки.

Обоих пленников, отчаянно испуганных – оборванные жалкие развалины, оставшиеся от людей – поставили на колени в кругу поймавших. Они были вне закона и отлично понимали, что жизни их уже потеряны. Вопрос заключался лишь в том, какую смерть они примут.

Джон встал над ними, наполовину вытащил из ножен меч, потом задвинул его обратно.

– Мы имеем право прямо сейчас отсечь вам головы! – проскрежетал он. – Человек, которому я прикажу это сделать, будет только рад с легкостью заработать свои пять шиллингов. Что вы можете нам рассказать, чтобы отсрочить этот миг?

Ничто не могло развязать им языки быстрее, чем вид его меча, и через несколько мгновений Джон узнал, что и Герваз, и Саймон Клейвер действительно входили в шайку людей вне закона.

– Саймон считал, что ему положена большая доля добычи Герваза, поэтому он сказал, что пойдет за ним в Эксетер, – дрожащим голосом рассказывал старший пленник, беззубое воронье пугало, чьи руки и шея были поражены какой-то гнойной болезнью.

– Герваз утаил, что какая-то реликвия в стеклянном флаконе, должно быть, очень ценная, – прокаркал младший, с поврежденной ногой.

– Поэтому Саймон поразмыслил, а на следующий день ушел.

Отряд вернулся в Эксетер. Старик то ли поддерживал, то ли волочил молодого всю дорогу. Обоих заперли в камеры Ружмонта до следующего висельного дня.

Все четыре мили обратной дороги в город четверка предводителей шла впереди колонны и обсуждала результаты экспедиции.

– Теперь совершенно понятно, что произошло, и мы знаем обоих негодяев, – ворчал де Вольф. – Ральф, нет никаких оснований держать Несту запертой в той чертовой комнате!

Констебль подергал себя за бороду, обеспокоенный собственным положением во всей этой истории.

– Я согласен, Джон, но я не могу выпустить ее, пока не вернется де Ревелль. У меня и так хватит неприятностей за то, что я взял отряд солдат без его согласия.

– Он вернется через пару дней, коронер, – успокаивающе произнес Гэбриел. – А пока моя жена проследит, чтобы ей было удобно.

Джон сердито зарычал, и Гвин тактично сменил тему.

– А как насчет розыска этого ублюдка, Саймона Клейвера? Это уж точно снимет с Несты все подозрения.

Де Вольф поскреб свою черную щетину. Они ускорили шаг, потому что сумерки сгущались, и они торопились поспеть к Южным Воротам до того, как их закроют.

– Неста говорила, что Герваз вроде бы собирался на следующий день ночевать в аббатстве Бакфест, хотя я бы не поверил ни одному его слову.

– Как уже упоминал твой клерк, ему нужно продать реликвию монахам или священникам, чтобы получить хоть какую-то выгоду от воровства, – добавил Ральф Морин. – Но судя по направлению, в котором шел тот торговец, он стремился куда-то на восток. Может, собирался продать ее в соборе Веллса или в аббатстве Гластонбери.

Гвин кивнул лохматой головой.

– Тот старик в Клисте говорил, что умирающий прямо перед смертью называл Гластонбери.

Только с этими сведениями – единственным имевшимся у них ключом – коронер и констебль договорились начать поиски в обоих направлениях сразу же, как только утром откроются городские ворота.

– Ты и Гвин отправитесь на восток, в сторону Сомерсета, – предложил Ралья Морин, – а я отправлю Гэбриела и еще парочку молодцов по плимутской дороге, в Бакфест. Этот парень идет пешком, поэтому всадники должны нагнать его быстро, хоть у него и два дня форы.

Джон провел бессонную ночь, хотя и понимал, что Несте не причинят вреда в замке – шерифа нет, а жена сержанта заботится о ней. Матильда выглядела такой же кислой, как и всегда, и ни словом не упомянула за ужином о своем неожиданном заступничестве за валлийку. И Джон еще раз подумал, что совершенно не понимает Матильду, которая могла удивить его добрым поступком, несмотря на вечно унылый вид.

Быстро, но плотно позавтракав в летней кухне, коронер пошел к конюшне, где конюх уже седлал терпеливого Одина, и через несколько минут уже скакал на встречу с Гвином у Карфакса.

Они решили оставить Томаса дома, потому что его неуклюжие попытки скакать верхом на жалком пони, сидя в седле боком, только будут их сдерживать. Кроме того, он был нужен в Ружмонте, чтобы записать признания обоих разбойников, запертых в грязных, зловонных камерах в подвале главной башни.

Гвин на большой гнедой кобыле весело дожидался коронера, готовый ко всему, что может принести им этот день. Они выехали из Южных Ворот, проехали мимо пустой виселицы на Хонитон-роуд, и офицер коронера стал прикидывать, какие у них есть шансы отыскать Саймона Клейвера.

– Если он направился на запад, то сейчас уже добрался до Бакфеста, даже пешком. Но Гэбриел и его люди сумеют вытрясти все из него даже там.

– У нас шансы лучше, если, конечно, он стремится в Велм или Гластонбери, – откликнулся голос де Вольф, перекрикивая топот копыт. – Дни стали короче, и мало кто сможет покрыть за день больше пятнадцати миль.

Они опасались, что за Хонитоном Саймон может свернуть в сторону Бридпорта или Дорчестера, если решит добираться в аббатства и соборы на юго-востоке. Но все-таки Сомерсет – надежнее всего, решил Джон, и следующие несколько часов они упорно скакали вперед. Разбитая и изрезанная колеями дорога в эту холодную, сухую погоду была в неплохом состоянии, и до сумерек они сумели оставить за спиной довольно много миль. В деревне за Илминстером они нашли трактир, съели скромный ужин, отыскали в амбаре стог сена и переночевали там. Во время военных походов коронеру и его офицеру доводилось спать и в худших местах, так что такой ночлег их вполне устроил.

На следующее утро, подкрепившись черствым хлебом и засохшим сыром из сумки Гвина, они снова пустились в путь. Джон тревожился о Несте, потому что Ричард де Ревелль мог уже вернуться в Ружмонт, исполнив свои супружеские обязанности в Тивертоне. Они скакали мимо обычного скудного потока странников, идущих в обоих направлениях – паломники, купцы, повозки, овечьи отары, изредка свиньи или козы, а также коробейники и торговцы вразнос, напоминавшие им про судьбу торговца реликвиями. Восточный ветер принес с собой в их серую местность мелкий снег, и Джон плотнее закутался в плащ из волчьей шкуры, натянув на голову капюшон.

Гвин вытащил накидку с остроконечным капюшоном, а под нее накрутил на шею старый мешок из-под ячменя.

Они проскакали еще часа два, с подозрением вглядываясь в каждого путника, идущего по дороге. В пивной, в маленькой деревушке, они остановились, чтобы перекусить хлебом и мясом и согреться кружкой эля, который хозяин подогрел раскаленной кочергой. Они справились, не появлялся ли здесь человек со сгнившим носом, но такого путника никто не видел.