Текст книги "Том 3. Музыка для хамелеонов. Рассказы"

Автор книги: Трумен Капоте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Когда обед закончился, Джейк посмотрел на Адди таким взглядом, словно тут же хотел увести ее в спальню: их чувства были столь же остры, как та стальная проволока, что отрезала голову Клему Андерсону. Однако Джейк просто достал сигару, а мисс Мейсон подошла, чтобы зажечь ее. Я рассмеялся.)

ДЖЕЙК. Ты что?

Т. К. Ну точь-в-точь как в романе Эдит Уортон «Дом радости». Там женщины постоянно зажигают мужчинам сигары.

МИССИС КОННОР (в защиту сестры). Здесь это вполне принято. Наша мать всегда зажигала отцу сигары, несмотря на то, что не терпела их запаха. Правда, Адди?

АДДИ. Да, Мэрили. Джейк, налить тебе еще кофе?

ДЖЕЙК. Сядь и посиди спокойно, Адди. Мне ничего больше не надо. Обед был великолепный, и тебе пора передохнуть. Адди, а как ты относишься к запаху сигар?

АДДИ (смущенно). Мне очень нравится запах хороших сигар. Если бы я курила, то только гигары.

ДЖЕЙК. Давай-ка вспомним о прошедшем Дне благодарения, когда мы сидели здесь так же, как сейчас.

АДДИ. И когда я показала тебе гробик?

ДЖЕЙК. Я хочу, чтобы ты все рассказала моему другу, как тогда рассказала мне.

МИССИС КОННОР (отодвигаясь вместе со стулом). О, прошу вас! Неужели нужно постоянно говорить об одном и том же? У меня от этого по ночам кошмары.

АДДИ (встав и обняв сестру за плечи). Хорошо, Мэрили, мы не будем говорить об этом. Мы перейдем в гостиную, а ты поиграешь нам на рояле.

МИССИС КОННОР. Это все так отвратительно. (Взглянув на меня.) Я уверена, вы подумаете, что я порядочная нюня. Да, так оно и есть. К тому же я слишком много выпила за обедом.

АДДИ. Дружочек, тебе бы следовало прилечь отдохнуть.

МИССИС КОННОР. Отдохнуть? Сколько раз я тебе говорила, что мне снятся кошмары. (Успокаиваясь.) Ну да, конечно. Мне надо отдохнуть. Извините меня.

(После ухода сестры Адди налила себе в бокал красного вина, подняла его, и вино заискрилось пурпуром в отблесках пламени камина. Ее карие глаза в свете полыхавшего в камине огня или свечей на столе меняли свою окраску, становясь по-кошачьи желтыми.

Чуть поодаль в клетке распевали канарейки, и снег, бивший в окна, как полощущаяся на ветру рваная кружевная занавеска, еще больше подчеркивал уют комнаты, тепло огня и красный цвет вина.)

АДДИ. Ну, так я расскажу о себе.

Мне сорок четыре года, но замужем я не была. Я дважды совершила кругосветное путешествие и часто во время летних каникул бываю в Европе. Но, сказать по правде, до этого года, точнее до прошедшего Дня благодарения, со мной не приключалось ничего особенного, если не считать того, что однажды разбушевавшийся пьяный матрос пытался изнасиловать меня на шведском грузовом судне. У нас с сестрой на почте есть свой абонентский бокс – здесь это называют ящик, – не потому, что мы получаем уйму корреспонденции, а потому, что подписываемся на много журналов. Одним словом, возвращаясь из школы домой, я зашла на почту и обнаружила в нашем ящике довольно большой, но очень легкий пакет. Он был обернут в старую мятую бумагу, которую, видно, до этого уже использовали, и перевязан старым шпагатом. Судя по штемпелю, отправитель пакета был местный. На бумаге четкими печатными буквами было выведено мое имя. Еще до того, как открыть пакет, я подумала, что это, должно быть, какая-нибудь ерунда. Вам, конечно, уже известно о гробиках?

Т. К. Да, я видел один из них.

АДДИ А я тогда о них ничего не знала. Да и никто не знал. Джейк и его агенты держали это в тайне.

(Она взглянула на Джейка и, запрокинув голову, выпила одним глотком вино из бокала, – она сделала это удивительно изящно, показав красивый изгиб шеи. Джейк бросил на нее ответный взгляд и пустил в ее сторону кольцо дыма; это плывущее по воздуху овальное кольцо, казалось, несло с собой любовное послание.)

Открыла я пакет только поздно вечером, так как, возвратясь домой, обнаружила сестру на полу около лестницы: она свалилась и растянула себе лодыжку. Я забыла о посылке и вспомнила о ней, только когда собралась лечь спать. Поначалу я решила, что она вполне может подождать до утра. Лучше бы я не изменила своего решения – по крайней мере, не провела бы бессонную ночь.

Потому что… Потому что я пережила потрясение. Однажды я получила поистине отвратительное анонимное письмо, оно особенно огорчило меня потому, что, между нами говоря, значительная часть того, о чем писал автор, была правдой. (Смеясь, она слова наполнила свой бокал.) На этот раз потрясение вызвал не сам гробик, а вложенная в него фотография. Снимок был сделан недавно: я стою на ступеньках у входя на почту. Это показалось мне гнусным вторжением в мою личную жизнь, похожим на кражу, – сфотографировать человека, когда он об этом даже не подозревает. Я вполне сочувствую тем африканцам, которые боятся фотографироваться, опасаясь, что фотограф может таким образом выкрасть их душу. Я была потрясена, но не напугана. Испугалась моя сестра. Когда я показала полученный мной подарок, она спросила: «Ты не думаешь, что это имеет какое-то отношение к другим случаям?» Под «другими случаями» она подразумевала то, что произошло в городе за последние пять лет: убийства, несчастные случаи, самоубийства – как хотите, разные люди называли это по-разному.

Я старалась забыть о посылке, отнеся ее к категории анонимных писем, но чем больше я думала, тем чаще мне в голову приходила мысль о том, что догадка моей сестры, возможно, верна. Посылку явно прислала не ревнивая женщина, полная злобного недоброжелательства. Это было дело рук мужчины. Мужчина смастерил этот гробик. Твердая мужская рука вывела на посылке мое имя. И все в целом было задумано как угроза. Но в связи с чем? Я подумала, может быть, мистер Пеппер знает. И я пошла к мистеру Пепперу. К Джейку. На самом-то деле я была увлечена им.

ДЖЕЙК. Продолжай-ка свой рассказ.

АДДИ. Хорошо. Я отправилась к нему с этой историей специально, чтобы вскружить ему голову.

ДЖЕЙК. Это же не так.

АДДИ (печально, глухим голосом, разительно отличающимся от беспечного щебетания канареек). Да, не так. Ибо к тому времени, когда я решилась поговорить с Джейком, я пришла к заключению, что кто-то в самом деле собирается убить меня, и уже довольно ясно представила себе, кто именно, несмотря на то, что повод был невероятный. Я бы сказала – пустячный.

ДЖЕЙК. Он не кажется таким уж невероятным или пустячным. Особенно после того, как познакомишься с повадками этого чудовища.

АДДИ (не слушая его, ни к кому не обращаясь, будто читая таблицу умножения своим ученикам). Про жителей маленьких городков обычно говорят, что все они знают друг друга. Но я никогда не видела родителей некоторых моих учеников. Мимо меня по улицам ежедневно проходят люди, которых я совершенно не знаю. Я исповедую баптизм, и наш приход не слишком велик, но иных прихожан я вам не назову по имени, даже если приставите мне пистолет к виску.

Но я говорю об этом вот по какой причине: когда я стала вспоминать людей, которые скоропостижно скончались, то вдруг обнаружила, что знаю их всех. За исключением пары из Талсы, приезжавшей в гости к Эду Бакстеру и его жене.

ДЖЕЙК. Хоганы.

АДДИ Да. Но они-то не имели никакого отношения к делу. Посторонние люди, случайно попавшие в преисподнюю. В буквальном смысле этого слова. Это вовсе не означает, что кто-либо из остальных принадлежал к числу моих близких друзей – исключение, пожалуй, составляют только Клем и Эми Андерсон. Все их дети учились у меня.

Однако я знала также и других: Джорджа и Амелию Робертс, Бакстеров, доктора Парсонса. Знала довольно хорошо. В связи с одним делом… (Она устремила взгляд в бокал с вином, рассматривая мерцание рубинового напитка, подобно цыганке, гадающей на магическом кристалле или на зеркале.) В связи с рекой… (Она подняла бокал к губам и снова с поразительным изяществом осушила его.) Вы видели нашу реку? Еще нет? Да, конечно, сейчас для этого не лучшее время года. Но летом она хороша. Намного лучше всего остального, что здесь есть. Ее называют у нас Голубой рекой, и она действительно голубая. Это не голубизна Карибского моря, по тем не менее цвет очень чистый, а дно у реки песчаное, и есть тихие глубокие заводи для купания. Она берет начало в горах к северу от нас и течет по равнине мимо расположенных по берегам ранчо. Река здесь – основной источник орошения; у нее два притока, две речушки, которые называются – Большой и Малый Братцы.

Все неприятности начались именно из-за этих двух притоков. Многие владельцы ранчо, орошаемых их водами, считали, что русло Голубой реки надо немного отвести в сторону, с тем чтобы расширить притоки – Большого и Малого Братцев. Естественно, владельцы тех ранчо, земли которых орошаются водами Голубой реки, выступали против этого предложения. И резче всех возражал Боб Куинн, владелец ранчо Б.К., через которое протекает наиболее широкая и глубокая часть Голубой реки.

ДЖЕЙК (плюнув в огонь). Роберт Хоули Куинн, эсквайр..

АДДИ. Раздоры по поводу реки продолжались много лет. Все отлично понимали, что если даже расширение притоков нанесет ущерб Голубой реке – с точки зрения обилия ее вод и красоты пейзажа, – оно все равно будет справедливым и логичным. Но семье Куиннов и другим владельцам ранчо, расположенных по берегам Голубой реки, всегда удавалось различными способами помешать принятию каких-либо мер.

Однако особую остроту эта проблема приобрела после двух лет сильной засухи. Владельцы ранчо, дальнейшее существование которых целиком зависело от вод Большого и Малого Братцев, подняли невероятный гвалт. Засуха причинила им большой урон, они потеряли уйму скота и теперь во весь голос требовали свою долю вод Голубой реки.

В конце концов городской совет принял решение создать специальный комитет, чтобы тот разобрался в этом вопросе. Не знаю, по какому принципу выбирали членов комитета. У меня, во всяком случае, не было никаких особых оснований войти в него. Помню только, что мне позвонил старый судья Хэтфилд – он теперь в отставке и живет в Аризоне – и спросил, не соглашусь ли я поработать в комитете, вот и все. Первое заседание мы провели в январе семидесятого года в суде, в зале совещаний. Кроме меня в комитет вошли Клем Андерсон, Джордж и Амелия Робертс, доктор Парсонс, Бакстеры, Том Генри и Оливер Джейгер…

ДЖЕЙК (мне). Джейгер – начальник почты. Чокнутый малый.

АДДИ. Не такой уж чокнутый. Ты говоришь так, потому что…

ДЖЕЙК. Потому что он действительно чокнутый.

(Адди была явно смущена. Какое-то время она разглядывала свой бокал, потянулась за бутылкой, чтобы налить себе вина, но, обнаружив, что бутылка пуста, извлекла из небольшой сумочки, лежавшей у нее на коленях, изящную серебряную коробочку, наполненную голубыми таблетками вапиума, и, проглотив одну из них, запила глотком воды. А Джейк еще убеждал меня, что Адди не из нервных!)

Т. К. А кто такой Том Генри?

ДЖЕЙК. Другой чудак. Пожалуй, еще чуднее, чем Оливер Джейгер. У него здесь заправочная станция.

АДДИ. Да, нас было девять человек. Мы заседали раз в неделю в течение двух месяцев. Обе стороны – те, кто был за, и те, кто был против проекта, – посылали в комитет представителей, чтобы изложить свои доводы. Многие владельцы ранчо приходили сами поговорить с нами и рассказать о своем положении.

Но среди них не было мистера Куинна. Нет, от Боба Куинна мы не услышали ни единого слова, хотя владелец ранчо Б.К. понес бы наибольший урон, если бы мы проголосовали за изменение русла «его» реки. Я объясняла это тем, что он занимает слишком высокое положение, слишком могуществен для того, чтобы возиться с нами – каким-то глупым, ничего не значащим комитетом. Боб Куинн ведет переговоры с самим губернатором, конгрессменами, сенаторами; он полагает, что все эти парни у него в кармане. И поэтому ему не важно, какое решение мы примем. Его высокопоставленные дружки все равно наложат на решение вето.

Однако дело обернулось иначе. Комитет проголосовал за то, чтобы отвести Голубую реку как раз в том месте, где она попадает во владения Куинна. Это, конечно, не означало, что он остался бы совсем без воды, нет, он просто перестал бы владеть той львиной ее долей, которая доставалась ему раньше.

Решение было бы принято единогласно, если бы Том Генри не выступил против. Ты прав, Джейк, Том Генри – чокнутый малый. Поэтому голоса разделились – восемь против одного. Наше решение получило широкую поддержку: оно никому не причиняло вреда, но было весьма полезно для многих, и политические дружки Куинна ничего не могли поделать – во всяком случае, если хотели остаться на своих постах.

Через несколько дней после того, как комитет принял решение, я столкнулась с Бобом Куинном на почте. Он с нарочитой любезностью приподнял шляпу и, улыбаясь, спросил меня о здоровье.

Я, разумеется, не думала, что он при встрече плюнет мне в лицо, но все же никогда раньше не видела с его стороны такой подчеркнутой вежливости. Нельзя было даже подумать, что он затаил злобу. Затаил злобу? Какое там – потерял рассудок!

Т. К. Как выглядит этот мистер Куинн?

ДЖЕЙК. Не говори ему!

АДДИ. Почему же?

ДЖЕЙК. Да так.

(Он подошел к камину и бросил остаток сигары в огонь. Повернувшись спиной к камину, он стоял, слегка расставив ноги и скрестив руки; я до сих пор не считал Джейка тщеславным, но тут он явно слегка позировал, стремясь выглядеть импозантнее, что ему вполне удалось. Я засмеялся.)

Ты что?

Т. К. А теперь ты как из романа Джейн Остин. В ее романах обольстительные мужчины всегда греют зады у камина.

АДДИ (смеясь). О, Джейк, это верно, верно!

ДЖЕЙК. Я не читаю дамской литературы. Никогда не читал и не буду читать.

АДДИ. Именно по этой причине я открою еще бутылку вина и выпью все сама.

(Джейк подошел к столу, сел рядом с Адди, взял ее руку в свою, их пальцы переплелись. Это произвело на нее чересчур явное действие: лицо ее вспыхнуло, по шее пошли красные пятна. Джейк же, казалось, не замечал ее, не замечал того, что делал. Он смотрел на меня так, словно в комнате, кроме нас, никого не было.)

ДЖЕЙК. Выслушав все это, ты, конечно, решил, что дело наконец распутано. Убийца – мистер Куинн.

Так думал и я. В прошлом году после того, как Адди рассказала мне то, что ты сейчас услышал, я вылетел из этой маленькой берлоги словно медведь, которого пчела укусила в задницу. Прямиком в столицу штата. Невзирая на День благодарения, мы созвали совещание Бюро в полном составе. Я изложил все как по нотам: вот вам мотив преступления, вот вам парень, совершивший его. Никто из собравшихся не возразил, за исключением начальника, который сказал: «Полегче, Пеппер. Человек, которого вы обвиняете, не какая-нибудь там букашка. Да и где у вас состав преступления? Все построено на голых рассуждениях. На догадках». Все тут же с ним согласились, заявив, что у меня нет никаких доказательств виновности Куинна.

Я так обозлился, что разорался па них: «Какого черта, вы думаете, я сюда явился? Нам надо объединить усилия и собрать необходимые доказательства. Я уверен, что это сделал Куинн». А шеф ответил: «Я был бы поосторожнее в выражениях, говоря об этом с другими. Бог мой, вы добьетесь того, что нас всех вышвырнут с работы».

АДДИ. На следующий день, когда Джейк вернулся сюда, я хотела сфотографировать его. Мне приходилось в силу моей профессии наказывать изрядное количество мальчишек, но ни один из них не выглядел таким несчастным, каким был в тот день Джейк.

ДЖЕЙК. Что и говорить, мне действительно было не очень-то весело.

Бюро, правда, в конечном счете поддержало меня, и мы начали выверять все факты из жизни Роберта Хоули Куинна с самого появления его на свет. Но нам приходилось действовать крайне осторожно. Шеф нервничал, как преступник в камере смертников. Я хотел получить ордер на обыск ранчо Б.К., имеющихся там домов, всего владения в целом. Шеф не разрешил. Он даже не позволил мне допросить этого человека.

Т. К. Знал ли Куинн, что вы подозреваете его?

ДЖЕЙК (фыркнув). Узнал тут же. Кто-то из канцелярии губернатора все ему выложил. Возможно, даже сам губернатор. Да и парни из нашего Бюро, наверное, тоже рассказали ему обо всем. Я никому не доверяю. Во всяком случае, тем, кто связан с этим делом.

АДДИ. Весь город узнал об этом с быстротой молнии…

ДЖЕЙК. Из-за Оливера Джейгера. И Тома Генри. Да и по моей вине. Поскольку оба они состояли в речном комитете, я полагал, что их следует ввести в курс дела, обсудить с ними действия Куинна и предупредить по поводу гробиков. Оба обещали мне, что будут держать все в секрете. Но, рассказав им о своих подозрениях, я мог бы с тем же успехом изложить их перед собранием городских жителей.

АДДИ. В школе один из учеников поднял руку и объявил: «Мой папа рассказывал маме, что кто-то послал вам гроб, какие бывают на кладбищах. Сказал, что это сделал мистер Куинн». Мне пришлось ответить ему: «Что ты, Бобби, твой папа просто шутит, рассказывает маме сказки».

ДЖЕЙК. Из тех, что распространял Оливер Джейгер! Этот негодяй оповестил буквально весь мир. И ты говоришь, что он не чокнутый?

АДДИ. Ты считаешь его чокнутым, потому что он именно так думает о тебе. Он и в самом деле полагает, что ты ошибаешься и преследуешь невинного человека. (Глядя на Джейка, но обращаясь ко мне.) Оливер никогда не вышел бы победителем в конкурсе на привлекательную внешность и сообразительность. Однако он вполне разумно мыслит – любит, правда, посплетничать, но человек добрый. Джейгер в родстве с семьей Куинна. Боб Куинн его троюродный брат. Вероятно, оттого-то он так рьяно и защищает Куинна. По мнению Оливера – а здесь это мнение разделяет большинство людей, – если даже и существует какая-то связь между решением комитета по поводу Голубой реки и случившимися в городе смертями, то почему указывать пальцем именно на Боба Куинна? Ведь он не единственный, у кого ранчо на берегу Голубой реки и кто мог бы затаить обиду. Почему не Уолтер Форбс? Или Джим Йоханссен. Или семья Тробги. Наконец, Миллеры. Райли. Почему именно Боб Куинн? По какой причине подозревать именно его?

ДЖЕЙК. Это сделал он.

АДДИ. Да, он. Мы знаем это. Но ты даже не можешь доказать, что гремучих змей купил он. Да если бы и мог…

ДЖЕЙК. Я охотно бы выпил виски.

АДДИ. Сейчас, сэр. А вам тоже?

ДЖЕЙК. (после того, как Адди вышла выполнить его просьбу). Она права. Мы не можем доказать, что змей купил он, несмотря на то, что нам это известно. Понимаешь, я с самого начала полагал, что змеи приобретены в одном из тех хозяйств, где их разводят ради яда, который продают в медицинские лаборатории. В основном этим занимаются во Флориде и Техасе, однако змеиные фермы разбросаны по всей стране. В последние годы мы разослали запросы большинству из них, но так и не получили ни одного ответа.

Однако в глубине души я чувствовал, что гремучие змеи из Техаса. Мое предположение было логично: к чему тащиться во Флориду, когда можно достать змей почти рядом? Как только Куинн оказался в центре расследования, я решил начать с дела о змеях, то есть именно с того дела, которому в свое время не придали должного значения, главным образом потому, что оно требовало дополнительных усилий и расходов на поездки. Когда же нашего шефа надо заставить выложить деньги – черт побери, легче разгрызть грецкий орех вставными зубами. Но я знаю одного парня – опытного следователя из Техасского бюро, которому я в свое время оказал кое-какие услуги. Я послал ему фотографии Куинна, те, что мне удалось раздобыть, а также фотографии гремучих змей – всех девяти, подвешенных на веревке после того, как мы прикончили их.

Т. К. Как же вы их убили?

ДЖЕЙК. Из дробовиков. Размозжили им головы.

Т. К. Я однажды убил гремучую змею. Садовой мотыгой.

ДЖЕЙК. Ну этих-то гадов ты не смог бы прикончить мотыгой. Даже всадить в них вилы. Самая маленькая из них была длиной в семь футов.

Т. К. Змей было девять. Столько же, сколько членов комитета, решавшего проблему Голубой реки. Довольно странное совпадение.

ДЖЕЙК. Билл, мой приятель из Техаса, – парень решительный. Он исколесил весь Техас вдоль и поперек, потратив почти весь свой отпуск на посещение ферм, где разводят змей, и разговоры с теми, кто этим занимается. Примерно месяц тому назад он позвонил мне и сказал, что, кажется, разыскал того, кто мне нужен, – техасскую мексиканку, владелицу змеиной фермы в Ногалесе по имени миссис Гарсиа. Это приблизительно в десяти часах езды отсюда. Если ехать на машине со скоростью девяносто миль в час. Билл обещал встретить меня на месте.

Адди поехала со мной. Мы добрались туда за ночь и позавтракали утром вместе с Биллом в гостинице «Холидэй». После завтрака мы посетили миссис Гарсиа. Некоторые змеиные фермы служат приманкой для любознательных туристов, но ее ферма выглядит иначе. Она стоит в стороне от автострады и совсем небольшая: Однако змеи у миссис Гарсиа оказались весьма незаурядные. Пока мы находились у нее, она то и дело вытаскивала из клеток огромных гремучих змей, обворачивала их вокруг своей шеи или рук и при этом смеялась, показывая крепкие золотые зубы. Поначалу я принял ее за мужчину: у нее могучее телосложение Панчо Вильи и она носит бриджи с молнией впереди.

На одном глазу у нее катаракта, да и другим глазом она видит неважно. Но, тем не менее, она без колебаний опознала Куинна по фотографии. Сказала, что он был у нее на ферме не то в июне, не то в июле 1970 года (Робертсы погибли 5 сентябри 1970 года) вместе с молодым мексиканцем. Они приезжали на небольшом грузовике с мексиканским номером. По ее словам, с Куинном она не беседовала, поскольку он не произнес ни слова, просто слушал, как с ней договаривается мексиканец. Сказала, что у нее нет привычки спрашивать покупателя, для каких целей он покупает ее товар, но мексиканец сам сообщил ей, что ему нужна дюжина больших гремучих змей для какого-то религиозного обряда. Это не вызвало у нее удивления – она привыкла к тому, что люди здесь часто покупают змей для ритуальных церемоний. При этом мексиканец спросил, может ли она гарантировать, что купленные им змеи сумеют напасть на быка весом в тысячу фунтов и убить его. Она ответила, что это вполне возможно в том случае, если змеям предварительно впрыснуть стимулирующее средство – амфетамин.

Она сама показала ему, как это делается, а Куинн стоял и наблюдал. Нам она тоже показала: взяла шест, примерно в два раза длиннее кнутовища, гибкий, как ивовый прут, с кожаной петлей на конце; поймала в петлю змею, подняла ее в воздух и всадила в брюхо шприц. Потом дала мексиканцу потренироваться – у него все прекрасно получилось.

Т. К. Видела ли она этого мексиканца раньше?

ДЖЕЙК. Нет… Я попросил миссис Гарсиа описать его, но, по ее словам, он напоминал обычного молодого мексиканца от двадцати до тридцати лет из любого пограничного городка. Он расплатился с хозяйкой, она упаковала змей в отдельные контейнеры, и покупатели уехали.

Миссис Гарсиа была очень любезна, более того – услужлива. До тех пор, пока мы не спросили ее о самом главном: готова ли она дать нам письменное показание под присягой, что один из двух людей, купивших у нее змей летом тысяча девятьсот семидесятого года, был Роберт Хоули Куинн. Тут ее любезность как рукой сняло. Ответила, что ничего подобного она не подпишет.

Я объяснил ей, что эти змеи были использованы для убийства двух людей. Видели бы вы ее лицо! Она вошла в дом, заперла дверь на замок и опустила ставни на окнах.

Т. К. Ее письменные показания… Они не имели бы достаточного юридического веса.

ДЖЕЙК. Их все же можно было бы предъявить Куинну хотя бы для того, чтобы начать следствие. Скорее всего, змей в машину Робертсов подложил мексиканец; Куинн, конечно, нанял его именно для этой цели. Но знаете? Держу пари, что мексиканца уже нет в живых. Похоронен где-нибудь в пустынной прерии. Не без участия мистера Куинна.

Т. К. Но в биографии Куинна обязательно должно быть что-нибудь, свидетельствующее о том, что он склонен к патологической жестокости!

ДЖЕЙК (кивает утвердительно). Этот джентльмен прекрасно знаком с убийством.

(Адди принесла виски. Он поблагодарил ее и поцеловал в щеку. Она села рядом с ним, и снова их руки встретились, пальцы переплелись.)

В здешних краях Куинны – одна из старейших семей. Боб Куинн – старший из трех братьев. Ранчо Б.К. принадлежит им всем, но подлинный хозяин – Боб.

АДДИ. Нет, владелица ранчо – его жена. Он женился на своей кузине Хуаните Куинн. Мать у нее была испанка, и у Хуаниты темперамент горячей кобылки. Их первый ребенок скончался при рождении, и она не пожелала больше иметь детей. Однако всем известно, что у Боба Куинна есть дети. От другой женщины, в другом городе.

ДЖЕЙК. Он отличился во время войны. Был полковником в морской пехоте. Люди утверждают – хотя сам Куинн никогда об этом не говорит, – что он собственноручно истребил больше японцев, чем атомная бомба, сброшенная на Хиросиму.

Но и вскоре после войны он прикончил кое-кого, хотя и не в столь патриотических целях. Однажды поздно вечером он вызвал на свое ранчо шерифа, чтобы тот забрал два трупа. Он утверждал, что поймал двух парней за кражей скота и застрелил на месте. Это была его версия, и никто не стал ее оспаривать, но всяком случае публично. Однако на самом деле эти парни были не конокрады, а картежники из Денвера. Они специально приехали к Куинну за обещанным долгом, но вместо денег получили заряд в спину.

Т. К. А ты его спрашивал об этом?

ДЖЕЙК. Кого?

Т. К. Куинна.

ДЖЕЙК. Не спрашивал. Строго говоря, я его прямо о деле никогда не спрашивал.

(Губы Джейка искривила циничная усмешка. Он позвенел льдом в стакане, отпил немного виски и хрипло откашлялся, словно горло ему забила мокрота.)

В последнее время я беседовал с ним подолгу. А в первые пять лет не встречался ни разу. Только видел его издали и знал, кто он такой.

АДДИ. Зато сейчас они неразлучны, как два закадычных приятеля.

ДЖЕЙК. Адди.

АДДИ. Что ты, Джейк! Я ведь только шучу.

ДЖЕЙК. Тут не до шуток. Для меня это настоящая пытка.

АДДИ (сжав его руку). Я знаю. Прости, пожалуйста.

(Джейк осушил стакан и со стуком опустил его на стол.)

ДЖЕЙК. Пытка – смотреть на него, слушать его, смеяться над его шутками. Я не терплю его. Он тоже не терпит меня. И мы оба это знаем.

АДДИ. Дай-ка я тебе налью еще немного виски.

ДЖЕЙК. Сиди спокойно.

АДДИ. Пожалуй, надо взглянуть, как там Мэрили. Все ли в порядке.

ДЖЕЙК. Сиди спокойно.

(Но Адди хотелось уйти из комнаты, ей было неловко оттого, что Джейк злится и глухая злоба искажает его черты.)

АДДИ (выглядывая из окна). Снег больше не идет.

ДЖЕЙК. В «О'кей кафе» по утрам в понедельник многолюдно. После выходных дней все заглядывают туда, чтобы узнать, нет ли каких-либо новостей. Владельцы ранчо, дельцы, шериф со своей бандой, служащие суда. Но в понедельник после того Дня благодарения там было особенно много народу. Сидели даже друг у друга на коленях и галдели как на базаре.

Легко догадаться, о чем они болтали. Еще бы: Том Генри и Оливер Джейгер потратили всю субботу и воскресенье, чтобы распустить слух о том, что Джейк Пеппер, парень из Бюро расследований, обвиняет Боба Куинна в убийстве. Я сидел за своим столиком и делал вид, будто ничего не замечаю. Но, конечно, заметил: когда вошел сам Боб Куинн, в кафе все замерли.

Он протиснулся к столику, где сидел шериф, шериф обхватил его за плечи, рассмеялся и выкрикнул ковбойское приветствие. Большинство из присутствующих громко вторило ему: «Эй, Боб! Привет, Боб!» Да, сэр, посетители, находившиеся в «О'кей кафе», все как один были за Боба Куинна. И я тут же почувствовал, что, если даже сумею неопровержимо доказать, что этот человек совершил несколько убийств, толпа все равно линчует меня еще до того, как я арестую его.

АДДИ (прижимая ладонь ко лбу, словно у нее болела голова). Он прав. На стороне Боба Куинна весь город. Вот почему моя сестра не любит, когда мы говорим об этом. Она говорит, что Джейк ошибается и что мистер Куинн – прекрасный человек. По ее мнению, убийства совершал доктор Парсонс и по этой причине покончил с собой.

Т. К. Но доктора Парсонса давно не было в живых, когда вы получили свой гробик.

ДЖЕЙК. Мэрили – милая, по не очень сообразительная женщина.

(Адди сняла свою руку с руки Джейка, как бы осуждая его за сказанное, не слишком, правда, сурово. Джейк встал из-за стола и стал ходить по комнате. Звук его шагов по полированному сосновому полу гулко отдавался в тишине.)

Итак, вернемся к «О'кей кафе». Когда я собрался уходить, шериф схватил меня за руку. Типичный самонадеянный болван из ирландцев. Мерзкий, как само дьявольское отродье. Говорит мне: «Эй, Джейк. Познакомься с Бобом Куинном. Боб, это – Джейк Пеппер из Бюро расследований». Я подал руку Куинну. Куинн сказал мне: «Я много о вас слышал и знаю, что вы играете в шахматы. А мне трудно найти себе партнера. Как насчет того, чтобы сыграть?» Я ответил, что не возражаю, и тогда он спросил: «Завтра подойдет? Приходите около пяти. Мы выльем по стаканчику и сыграем пару партий».

Вот с этого и началось. На следующий день я отправился на ранчо Б.К. Мы проиграли часа два подряд. Куинн играет лучше меня, но мне все же удалось несколько раз выиграть, поэтому игра была довольно острой. Он большой любитель поболтать. Говорит о чем угодно – о политике, женщинах, сексе, ловле форелей, пищеварении, о своей поездке в Россию, о скоте и пшенице, о том, что лучше джин или водка, о Джонни Карсоне, о сафари в Африке, о религии, Библии, Шекспире, о гениальности генерала Макартура, об охоте на медведей, о проститутках в Рено и Лас-Вегасе, о бирже, о венерических болезнях, о смертной казни (он – за нее), о футболе, бейсболе, баскетболе – словом, обо всем на свете. Обо всем, кроме причины, по которой я нахожусь в этом городе.

Т. К. То есть он не хочет говорить о расследуемом деле?

ДЖЕЙК (перестав ходить по комнате). Не то что не хочет, а просто ведет себя так, словно оно не существует. Я показал ему фотографии Клема Андерсона. Думал, что прошибу его и он что-нибудь да скажет. Хоть как-то отреагирует. Но он тут же уткнулся в шахматную доску, сделал ход и отпустил какую-то мерзкую шутку.

Итак, мистер Куинн и я ведем эту двойную игру вот уже несколько месяцев. Сегодня попозже я тоже еду к нему. И ты (указав пальцем на меня) поедешь со мной.

Т. К. А примут меня там?

ДЖЕЙК. Я сказал ему о тебе сегодня утром по телефону. Он спросил только одно: играешь ли ты в шахматы?

Т. К. Играть-то играю, но предпочел бы поглядеть, как играете вы.

(В камине свалилось горящее полено, и, привлеченный его треском, я уставился на огонь, думая о том, отчего Джейк не дал Адди описать внешность Куинна, рассказать, как тот выглядит. Я старался представить его себе, но не получалось. На ум приходил отрывок из Марка Твена, что прочитал мне Джейк: «Из всех существ, которые были созданы, человек – самое отвратительное… ему одному свойственна злоба… из всех созданий на земле он один обладает подлым умом». Голос Адди вывел меня из тягостного раздумья.)