Текст книги "Трепет (СИ)"

Автор книги: Тревьон Бёрнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Я бы сказала, но она стоит прямо здесь… – Мария понизила голос до шепота. – Смотрит на меня.

Гейдж накрыл лоб рукой.

– И как она прошла через охрану и почему никто не предупредили меня?

– Ну… Я… это… эм…

Поскольку он мог только представить ядовитую улыбку, которой одарила ее мать, Гейдж отстал от своего секретаря.

– Все хорошо, Мария, отправь ее ко мне.

Он повесил трубку, прежде чем она могла сказать что-нибудь еще, сдерживая страдальческий стон, который, казалось, намеревался вырваться из его горла каждые несколько секунд.

Он закрыл глаза и подумал о Веде – ее красивом лице и стройном, обнаженное теле, и немного расслабился, его сердцебиение немного успокоилось, и он стал более сосредоточенным.

Он поблагодарил Бога за то, что смог представить ее улыбку, потому что, как только его мать открыла дверь его кабинета без стука и вошла, стуча каблуками, он знал, что ему это нужно.

Селеста Блэкуотер появилась в дверном проеме , одетая в платье длиной до колен от Кельвина Кляйна баклажанового цвета, которое обтягивало ее женственную фигуру, с золотистым клатчем под ее изящной рукой. Она согнула одно колено, и поэтому ее нога виднелась из выреза ее платья, каблук ее золотистых босоножек приподнялся над полом. Когда она наклонила голову, бросив свой взгляд через всю комнату, от этого движения ее длинные до пояса и черные как смоль волосы упали вперед, оттеняя ее зеленые глаза.

– Как далеко ты можешь зайти, чтобы замучить меня? – спросила она.

– Что тебе нужно, мама? У меня много работы сегодня, – Гейдж расправил плечи, положив на стол сжатые кулаки.

– Что мне нужно? Хорошо… – начала она. Внезапно ее брови взметнулись, что означало, что она была в ударе.

– И, позволь мне предварительно сказать, что, если ты хочешь сказать что-то о том, чтобы я бросил свою девушку, тогда прошу, прибереги свои силы.

Селеста закрыла свой рот.

– Боже, мама. Я каждый раз повторяю тебе, что мы с Ведой любим друг друга. Я не брошу ее. Если это причина, по которой ты здесь, со всем моим к тебе уважением, я думаю, тебе лучше уйти.

– Я не вижу тебя неделями, – обвинила Селеста.

– Не представляю, почему.

– Ни одна из твоих подружек даже не помышляла разлучать нас с тобой таким образом.

– Потому что все остальные были проверены и одобрены тобой и отцом в первую очередь. Но я больше не позволю управлять своей жизнью. Я не какая-то кукла, которая ждет, что вы оба заскучаете и начнете дергать меня за ниточки, чтобы развлечь себя. Я взрослый мужчина. Я живой человек.

– Конечно, ты живой человек, дорогой. Я просто… – резко выдохнув, Селеста пересекла его кабинет и села на стул напротив. – Я так сильно переживаю. Как будто на тебя наложили заклинание в одночасье. В один момент ты посвящаешь свою жизнь семейному бизнесу, а в другой момент ты в постели с афро-американской медсестрой, о которой ты ничего не знаешь.

– Она врач, и ты знаешь это. Достаточно.

– Дорогой, ты точно уверен…

– Да.

– Ты очень мало времени знаешь ее…

– Я люблю ее.

Как будто не услышав его слов, Селеста наклонилась вперед с заговорщической ухмылкой.

– Мы узнали, что еще не слишком поздно вернуть Скарлетт.

– Я не хочу возвращаться к Скарлетт, мама. Какими еще способами мне тебе сказать, что все кончено, и мне все равно что ты об этом думаешь? Сколько раз тебе говорить, что я влюблен? Я не могу понять, почему ты просто не можешь порадоваться за меня.

Спина Селесты как всегда была натянута до такой степени, что она чуть ли не прогибалась, и хотя Гейдж не видел ее ноги, он знал, что с другой стороны стола ее ноги были скрещены.

– Твой отец очень, очень обижен и расстроен тем, что ты сделал, – выдохнула Селеста, мягко сжимая челюсть. – Дорогой, я прошу тебя…

– Нет, это я тебя прошу, мама, – Гейдж наклонился вперед. – Я прошу тебя услышать, что я говорю… и дать Веде шанс. Она в ужасе от того, что надо будет встретиться со всеми вами, потому что она знает, что вы ненавидите ее. Пожалуйста, опомнитесь и позвольте мне вернуться к ней с новостью, что моя семья рада за нас. Не только то, что вы смирились с нашей любовью, то, что вы так же рады встретится с ней.

Улыбка исчезла с лица Селесты. Она, казалось, задумалась о том, как лучше сообщить ему, что он сошел с ума, но в следующее мгновение она натянула на себя еще одну улыбку, которая не затронула ее зеленых глаз.

– Ну, я бы с удовольствием встретилась с этой… Ведой.

Гейдж вздрогнул.

– Я обеспокоен тем, что ты так быстро согласилась.

– Ну, ты хочешь, чтобы я встретилась с ней, дорогой, или нет?

– Я хочу, чтобы ты с ней встретилась. Хочу, чтобы ты ей понравилась. Хочу, чтобы она тебе понравилась. Я хочу, чтобы она смогла увидеть все хорошее в вас. Потому что сейчас она боится. Ради Бога, только вчера вечером она говорила мне, что беспокоилась о том, как бы вы не планировали убить ее.

Улыбка Селесты стала шире.

– Какой абсурд.

– Эта улыбка на твоем лице говорит об обратном.

– Что я делаю не так?

Гейдж смягчился, откидываясь на спинку кресла.

Намек на румянец появился на ее бледных щеках.

– Семья не видела тебя целый месяц. С тех пор, как ты разорвал помолвку, чтобы жить с этой… этой Ведой.

– Можем ли мы попытаться использовать более любезный тон, пока говорим о моей девушке?

Селеста посмотрела в окно на другой стороне кабинета. Повисла тишина, прежде чем она взглянула на Гейджа.

– Тогда в следующие выходные.

Гейдж наклонился к ней, обуреваемый эмоциями.

– Мама, ты серьезно?

– Какая ее любимая еда? Я приглашу профессионального шеф-повара и все предусмотрю. Все тонкости. Я даже приглашу твоего деда.

Все еще чувствуя сильное подозрение в том, что все было так легко, Гейдж пронзил ее своим взглядом.

Селеста откинула свои волосы назад одним пальцем, приподнимая подбородок.

– Хотя мы, безусловно, потрясены твоими вопиющими принятыми решениями в последнее время, твой отец и я никогда больше не хотим месяцами не видеть тебя. И если это значит, что мы должны встретиться с этой… этой Ведой…

– Она не «эта», мама. Она Веда. Просто Веда.

– Веда… – улыбка Селесты дрогнула, когда она казалось, о чем-то задумалась. – Какая красивая девочка.

– Да, так и есть.

– Она не улыбается часто, не так ли?

– Она искренний человек. Она улыбается только тогда, когда она на самом деле рада, и я сомневаюсь, что вы дадите ей повод для улыбки.

Селеста откинула голову назад, поднимая подбородок еще выше.

– Я должна сказать, что она была в порядке, когда я прошла мимо нее, заходя внутрь. Она разговаривала с Линкольном Хиллом. Я думаю, он просто помог ей преодолеть страх?

И вот так сердце Гейджа словно остановилось.

Это было так, словно Селеста проникла внутрь его тела и могла видеть, как это происходит.

– Кажется, что они ладят довольно… хорошо, не так ли?

Гейдж ударил руками по столу и встал.

– Я уверен, ты преувеличиваешь

– Я уверена, что нет.

– Я думаю, что тебе пора уходить, мама, – он обогнул стол и мягко взял ее под руку, понимая, что она нарочно провоцировала его. Он не сможет работать, пока будет позволять ей лезть в его голову таким образом. – Я провожу тебя.

Даже когда он мягко взял ее под руку и поднял с места, Селеста вскрикнула, как будто он вывихнул ей руку, приподнимая свое раздраженное лицо, когда он потащил ее к двери.

Как только они оказались снаружи, он отпустил ее, и они пошли по коридору рядом друг с другом. Они поехали на лифте на первый этаж в полной тишине, и в коридоре наоборот было шумно, пока Гейдж вел свою мать к дверям больницы, положив руку на ее спину. Затем он заметил Веду и Линка, конечно же, разговаривающих в больничном дворе.

Его глаза расширились, даже когда он нахмурился. Его грудь вздымалась, в то время как голова опустилась. Его тело дрожало, он накрыл живот дрожащей рукой, чувствуя, как цвет сходит с его лица.

Словно весь воздух исчез из легких Гейджа и, казалось, переместился к Селесте, когда она сделала глубокий вдох и поцеловала его в щеку. Кончики ее волос щекотали его руку, когда ветерок от открывающихся дверей дул в его сторону.

– Я так ненавижу быть права, когда это ранит тебя так сильно, мой дорогой, – она прошлась костяшками пальцев по его челюсти. – И если наша семья должна встретиться с этой женщиной, которая, очевидно, влюблена в другого мужчину, чтобы доказать, что она никогда не приживется в нашем мире, тогда будь по-твоему. Привози ее в усадьбу в следующее воскресенье.

Гейдж даже не мог взглянуть на свою мать, когда она говорила. Вид Веды и Линка, улыбающихся друг другу, смешанный со словами его матери, заставили его чувствовать себя еще хуже, чем когда-либо. Он не мог произнести ни слова через страх, который сковывал его желудок.

Как будто Селеста могла увидеть это, она нежно положила руку на его живот. Гейдж едва почувствовал второй мягкий поцелуй, который она оставила на его щеке, хотя он мог поклясться, что почувствовал улыбку на ее губах.

Только когда она убежала, заставляя руку Гейджа соскользнуть с ее спины, он вернулся к реальности.

Он наблюдал, как его мать уходит, все еще стоя в дверном проеме, и ждал, пока она сядет в своей «Мерседес», прежде чем снова посмотреть на Веду и Линка.

Скрестив руки на груди, он наблюдал за ними, задаваясь вопросом, сколько займет времени для каждого из них понять, что помимо их разговора существует еще и мир вокруг них. Он знал, что Веда ненавидит, когда ей говорят, что делать, как она защищает свою свободу. Поэтому последняя вещь, которую он может сделать, это подойти к ней, взять ее за руку и оттащить от Линка, хотя каждая часть его тела жаждала сделать это. Он поблагодарил Бога за то, что голос в его голове напомнил ему о том, что чем больше он старается ее контролировать, тем быстрее она от него отдаляется. Он уже чувствовал, что висел на волоске.

Поэтому, он ждал.

Он ждал, что его девушка докажет, что его мать была не права.

После того, как она последовала за Линкольном Хиллом и мальчишкой, который выбежал из больничной палаты Юджина, Веда не смогла остановить себя, чтобы не зациклится на жутких словах, которые слетели с губ паренька.

– Ты сказал им, что я подозреваемый?

Ее сердцебиение участилось от одного этого слова. Оно захватило ее мозг, словно вирус, и Веда задумалась, был ли он прав.

Был ли он прав?

Была ли она во всем виновата?

Она решила, что этот вопрос тяжело ответить, пока она двигалась следом за двумя мужчинами, которые быстро шли, в то время как она почти бежала. Она никогда не осознавала, каким большим был Линкольн Хилл, пока не последовала за ним. Его огромное тело занимало чуть ли не весь коридор, не позволяя увидеть людей, которые были перед ним, до тех пор, пока они не расступались в стороны, словно Красное море, пропуская его.

Линк даже не повернул головы, чтобы ответить на взгляды и улыбки женского персонала больницы. Он просто сосредоточился на лифте и даже не попытался отойти в сторону, чтобы избежать столкновения. Нет, он просто заставлял всех остальных людей, которые боялись столкнуться со 180-сантиметровым и практически 100-килограммовым телом мужчины уклоняться и отпрыгивать с его пути.

Спасибо Линку, который расчистил им путь, и Веда могла легко следовать за ним. Парень опередил их и зашел в лифт, и Веда не колебалась, следуя за Линком, когда он воспользовался лестницей, перепрыгивая через две ступеньки за раз и спускаясь на первый этаж, где он пробежал через раздвижные двери больницы на больничный двор.

Она замедлилась, чтобы остановиться позади Линка как раз в тот момент, когда черная «Тойота Королла» с вмятинами на корпусе отсутствующими колпаками на колесах сорвалась с парковки и поехала вниз по улице.

– Он уехал, – выдохнула Веда, ее взгляд следил за машиной, когда автомобиль пропал из виду.

Линк взглянул через плечо, как будто был удивлен звуку ее голоса, и тут же отвернулся со стоном, увидев ее лицо.

– Боже…

Она взглядом пробежалась по его телу. По его темным джинсам, по большим мускулистым рукам, обтянутым белой футболкой, которая колыхалась от утреннего бриза. Она посмотрела на темно-коричневую бородку вокруг его пухлых губ, уголки которых опускались все ниже, когда она пожирала его взглядом. Девушка заметила, что его ноздри немного раздувались и были еще шире, чем обычно, заставляя ее насторожиться, словно газель, которая только что поймала взгляд льва через всю саванну. Ее коленки задрожали, когда она не смогла бороться с нервозностью. Веда чувствовала себя немного уязвимой.

Она вздохнула, когда, наконец, ее карие глаза встретились с его зелеными. Пряди его длинных, каштановых волос выбились из хвостика, собранного у шеи, оттеняя его глаза и делая тем самым его взгляд еще более глубоким и темным, чем он уже есть.

– Ты на самом деле шла за мной все это время? – спросил он. – За что вообще платят медсестрам в этой больнице, а?

Веда глубоко вдохнула, когда его глубокий голос раздался на весь двор и захватил ее тело. Она плотно скрестила руки на груди, вспомнив, когда в первый раз услышала его голос десять лет назад. Десять животных, которые растоптали ее душу, бросили ее в океан умирать, но Линк выловил ее как раз вовремя, сделал ей искусственное дыхание прямо на песчаном пляже и спас ей жизнь.

Она помнила первый вздох, который сделала. Ощущение его сильной руки, которой он массировал ее спину, когда она выплюнула то, что ощущалось как целый океан в ее бедных легких. И сияние бронзового медальона, который он дал ей, чтобы она успокоилась.

Она сжала рукой этот медальон, который всегда был в кармане ее одежды, не в состоянии говорить, когда воспоминания нахлынули на нее.

– Как ты смеешь? – смогла прошептать она, борясь с улыбкой. – Я врач, и спасибо тебе большое, но я не для того влезла в долг в полмиллиона, чтобы меня ошибочно принимали за медсестру.

Он приподнял левую бровь, которую посередине пересекал шрам, на этом месте волоски больше никогда не вырастут.

Она одинаково ненавидела и любила восемнадцатилетнюю Веду, которая оставила этот шрам. Ненавидела, потому что она чувствовала себя виноватой, что ударила его в момент страха, и любила, потому что это означало, что частичка ее всегда будет с ним. Так же, как и его частичка всегда будет с ней.

Даже если он об этом не знает.

Даже если он никогда и не узнает об этом.

Она еще сильнее сжала медальон в руке, который означал, что человек бросил пить, и который принадлежал когда-то его матери, пока кивала в сторону уехавшей машины.

– Мы должны последовать за этим парнем, верно? Чтобы выяснить, что он знает о Конге.

– Конг?

– Юджин. Конг – это прозвище было у него в школе по вполне понятным причинам.

– Серьезно. За что они тебе платят? – веселье в глазах Линка всегда появлялось раньше улыбки на его губах, но это было редкостью, и в доказательство этого его глаза превратились в маленькие щелки. – Ты врач или повидавший виды детектив?

– А ты вообще детектив? – парировала она. – Клянусь Богом, каждый раз, когда я вижу тебя, ты позволяешь еще одной невинной жертве ускользнуть сквозь пальцы, и потом ее не видно и не слышно.

– Моя единственная жертва – это мужчина, который лежит на пятом этаже этой больницы, – он посмотрел на нее, скрещивая руки.

– Ты ведь не серьезно, – она не смогла себя остановить, чтобы не посмотреть на его бицепсы, замечая, что они увеличились до размера ее головы, когда он скрестил руки. – Ты же сам не веришь в то, что говоришь. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что представляют из себя богатые люди на этом острове. Ни один из них не может быть жертвой, – она поняла, что даже не осознавала, что говорила, пока его мускулы не напряглись. Она надеялась, что хотя бы говорила на английском.

Ее слова, кажется, подействовали, потому что он замешкался.

– Слушай, я знаю номер машины, понятно?

Веда посмотрела в его глаза.

– Что? – тупо спросила она, так как часть ее была до сих пор сосредоточена на его напряженных руках.

– У меня есть номер его машины, – тон его голоса повысился. – Если тебя так сильно беспокоит, выполняю ли я свою работу правильно.

Голос Веды стал мягче.

– Я не пытаюсь тебе диктовать, как тебе выполнять свою работу. Я просто хочу сказать… Конг, эээ, Юджин… он не очень хороший человек. Богачи на этом острове все такие.

– Кроме богатенького парня, с которым ты спишь… – он прищурился. – Правильно?

Веда начала что-то бессвязно говорить, так как он практически испепелял ее взглядом из-за ее собственного лицемерия.

– Гейдж. Он… – еще больше бормотания. Она пыталась напомнить себе, что выпускники медицинских школ не бормочут. Нужно взять себя в руки. Вместо этого она воспользовалась фразой своей единственной восемнадцатилетней подруги. – Он другой.

– Хмм… – Линк кивнул.

Веда разозлилась.

– Но Юджин не такой. Юджин плохой парень. И этот бедный парень, который выбежал отсюда в слезах, подтверждает этот факт. Почему он был так зол, что пришел сюда и попытался напасть на Юджина? Почему он плакал? Что он имел в виду, когда сказал, что Юджин был настоящим подозреваемым? Я надеюсь, что ты не упустишь его, как ты сделал в прошлый раз с Сарой Адамс после того, как ее изнасиловал Тодд Локвуд.

– Могу я принести тебе заявление о приеме на работу к нам, когда буду здесь в следующий раз?

Веда усмехнулась, когда она смотрели друг другу в глаза, и отвела взгляд в ту сторону, куда уехала «Тойота». Ей было очень интересно, что случилось с этим парнем. Возможно, Юджин также по-зверски обошелся с ним, как и с ней.

Она также не могла не учитывать то, что Юджин может и не быть реальной причиной его страданий.

Возможно, это она была причиной.

Если бы она не напала на Юджина за ночь до этого, Юджин бы никогда не назвал этого парня как подозреваемого, и полиция бы не испортила его собеседование и его шансы получить эту работу.

Чувство вины скрутило ее желудок.

Ее единственной целью, когда она вернулась в Тенистую Скалу, было приехать, отомстить и уехать. Просто быть на острове. Работать одной. Без коллег, без друзей, без любовников.

Каким-то образом у нее появилась подруга, любовник и какой-то бедный парень, которого она никогда не встречала, но как-то запуталась во всем этом безумии, Веда не знала. Но она не могла не думать о том, что парень был прав.

Возможно, она действительно была во всем виновата. Даже, если она не хотела никого ранить, кроме людей, которые заслужили это. Неужели в стремлении отомстить нескольким людям неизбежно приходится ранить и невинных тоже?

Она не могла не задаться вопросом, могла ли она, хоть и косвенно, но испортить жизнь бедного парня. Она опустила глаза, когда почувствовала обжигающие слезы.

Не смей плакать, Веда, – упрекнула она себя. – Было бы очень, очень странно плакать прямо сейчас.

– Слушай… – Линк понизил голос, врываясь в ее мысли. – Я не говорю тебе, как лечить пациентов, которые, возможно, в этой больнице прямо сейчас… – он кивнул в сторону здания, – падают замертво, потому что их доктор слишком занят, преследуя меня и указывая, что мне делать.

Его слова подействовали, и слезы мгновенно исчезли, и она скрестила руки, когда посмотрела на него.

– К твоему сведению, я анестезиолог. Пациенты не могут умереть от моей руки, пока я не усыплю их. И пока ни один пациент не умер. Ты можешь сказать то же самое про себя?

Он всматривался в ее глаза.

Как она обычно делала, будучи рядом с ним, Веда ждала, когда в этих полуприкрытых зеленых глазах отразится узнавание. Что он вспомнит ее. Взглянет на нее и увидит девочку, в которую он вдохнул новую жизнь много лет назад. Девушку, которая вдохновила его идти в отдел по работе с жертвами насилия.

Он приподнял свою бровь со шрамом и собирался уходить.

Она схватила его за руку, прежде чем он смог уйти, борясь с желанием повиснуть на его руке, словно обезьяна на лиане, такой массивной ощущалась его рука.

Он остановился на полпути, облизнул зубы, но не повернулся к ней.

Поэтому она выскочила перед ним, преградив ему путь.

Он опустил свой взгляд на нее. Улыбка, которую он пытался скрыть, отражалась в его глазах все отчетливее. Ей было интересно, знал ли он, как в его глазах светилось веселье, даже если на губах не было улыбки.

– В последнее время не видела тебя в спортзале. – Целый месяц, она хотела сказать, но не хотела, чтобы он знал, что она следила за этим. – Я полагаю, что у нас не особо дружеские отношения, да? – она замолчала, ожидая, что он попытается снова уйти. Когда он этого не сделал, она продолжила. – Мне не следовало упоминать о твоей жене в тот день. Это было грубо и бесцеремонно. Бестактно. Некрасиво.

Он сделал глубокий вдох.

Веда продолжила.

– Мое поведение было ужасно. Я была несказанно груба. Настоящей сволочью, на самом деле… – она махнула рукой в воздухе. – Ты можешь в любое время остановить меня, если хочешь.

Он скрестил руки.

Тишина.

– Ну, на самом деле, я не собираюсь стоять здесь и дальше клеветать на себя. Особенно, если ты не собираешься остановить меня, как настоящий джентльмен, – пробурчала Веда. – И ещё, если ты не собираешься извиниться или снова повторить те странные и неприятные слова, которые ты сказал в тот день в зале.

Его глаза снова улыбнулись.

– На самом деле, – продолжила Веда. – Такое ощущение, что все на этом острове любят скидывать какую-то неоднозначную правду, словно бомбу, без каких-либо доказательств. Я не знаю, почему я думала, что ты можешь быть другим, – хотя она знала, что это было рискованно, Веда надеялась, что неудача с Коко будет ее единственной этим утром. Она надеялась, что Линк расскажет поподробнее о возможной связи Гейджа и его семьи с исчезновением его жены. На самом деле, Веда верила в то, что не бывает дыма без огня, и было невозможно игнорировать, что не один, а два человека недвусмысленно сказали ей, что Блэкуотеры были плохими людьми. И того факта, что она была влюблена в одного из Блэкуотеров, вполне достаточно, чтобы обеспечить себе много бессонных ночей, а она уже очень устала от этого. – Возможно, я не ошибаюсь, и ты другой, Линк.

Он уставился на нее, и на одну секунду его грудь, казалось, приподнялась, чтобы ответить.

И потом… ничего.

– Ты и твой напарник… – начала она, вполне довольная тем, что поддерживает их односторонний разговор сама. – Насколько вы уверены в том, что поймаете парня, который делает все это? – она кивнула в сторону пятого этажа больницы, в сторону палаты Юджина, сжимая губы и страшась ответа. Она наблюдала за ним своими большими глазами.

– Очень уверены.

– Что заставляет вас быть такими уверенными?

– Тодд Локвуд молчал от стыда и унижения, но в отличие от Тодда, Юджину удалось остаться с целыми шарами, и он не будет стесняться, чтобы провести полное расследование.

Ее сердце забилось, посылая сильный удар прямо в ребра, заставляя ее грудь вздыматься.

Она не пропустила тот момент, когда его глаза опустились и с интересом рассматривали.

– Полное расследование? – прохрипела она.

Его глаза снова встретились с ее, и сухо он сказал.

– Элита Тенистой Скалы может очень легко напугаться. Они не успокоятся теперь, когда уже второй из них был подвержен нападению. Они продолжат вкладывать в это деньги, пока не преступник не будет найден.

– Похоже, тебе наплевать на элиту Тенистой Скалы.

Линк пожал плечами.

– Я просто парень с горы.

– Поэтому тебе тем более наплевать, я так думаю.

Он отвел взгляд. Улыбка, с которой он старался бороться, победила в этот раз, совсем чуть-чуть приподнимая уголки его полных губ.

Веда пожирала его взглядом, словно горячий стейк, а она голодала несколько дней и была рада отвлечься.

– Есть какие-нибудь новости о девочке, которая пропала? Зена?

– Не мое дело, да и не твое тоже.

Веда вздохнула, потому что она не знала, какими способами отвлечь себя от тех слов, которые он только что ей сказал.

– Он не постесняется провести полное расследование.

Ее сердце начало биться, снова отдаваясь в ребрах. В этот раз с такой силой, что заставило ее делать быстрые, короткие вдохи. Теперь ей предстоит бороться против ее обидчиков и одновременно против полиции Тенистой Скалы тоже?

Может, она, на самом деле, должна остановится.

Просто остановиться.

Прежде чем станет слишком поздно.

Она мотнула голой, как будто пытаясь отмахнутся от этой мысли.

– Знаешь, я тоже с горы, – сказала она, наблюдая за его губами, позволяя ее мыслям улетучиться от их вида. – Из какой части?

Он взглянул на нее украдкой и облизнул губы.

– Южно-восточной.

Парочка медсестер смотрели на них, когда проходили мимо. Линк заметил их первым, а Веда только тогда, когда проследила за его взглядом. Обе медсестры пялились на нее.

Он кивнул ей, вернув ее внимание

– А ты?

– Северо-западной.

Он присвистнул.

– Помнишь? – она лучезарно улыбнулась. – Вам – детям южно-восточной части было легче, по сравнению с нами.

– Живя на этой горе, всем было нелегко.

– Абсолютная правда, друг мой, – она кивнула ему. – Ты все еще живешь там? Наверху?

– Моя мама живет, – он глубоко вздохнул. – Работаю над тем, чтобы вытащить ее оттуда, но не у всех из нас есть в распоряжении многомиллионный трастовый фонд, – он перевел взгляд за плечо Веды и ухмыльнулся.

Веда повернулась, чтобы увидеть, куда он смотрел, и тихонько ахнула, ловя взгляд Гейджа от дверей больницы. Высоко подняв подбородок, он наблюдал за Линком суровым взглядом.

– Черт, – прошептала она, выдохнув.

– Кстати о трастовых фондах, – сказал Линк. Когда Веда снова посмотрела на него и замешкалась, он кивнул в сторону Гейджа. – Не буду вам мешать, Веда Вандайк.

Она застыла на половине пути, потому что это было в первый раз, когда он назвал ее по имени. Ей было интересно, откуда он узнал его. Все то короткое время, что она была дома, он едва разговаривал с ней, не то, чтобы узнать ее имя.

Когда Веда подходила к Гейджу, по-прежнему стоящему в дверях, то могла почти видеть ядовитые слова, которые крутились у Гейджа на языке. Она не была уверена, от чего ее сердце начало биться быстрее: от ярости в глазах Гейджа или злости, исходящей от Линкольна Хилла, когда он прошел мимо них и снова зашел в больницу.

– Мы просто разговаривали, – сказала она, подходя и останавливаясь перед Гейджем.

Он засунул руки глубоко в карманы своих черных брюк и облизнув верхнюю губу.

– Ты решила сделать из меня самого большого дурака в мире?

Сердце Веды остановилось. Она переминалась с ноги на ногу.

Больше взглядов окружающих. Больше сплетен. Веда молилась, чтобы настал тот день, когда уже все вокруг перестанут ее обсуждать.

– Мы можем не делать этого здесь? – спросила она.

Он говорил сквозь стиснутые зубы.

– Мне не нравится, что ты разговариваешь с ним.

– Он детектив, который ведет расследование по моему пациенту. Я должна общаться с ним.

– Во дворе больницы, на пять этажей ниже палаты, где лежит твой пациент?

Веда шагнула вперед, обхватывая ладонями его лицо.

– О, Боже, ты даже не представляешь. Ты не представляешь, какой ты красивый. Это невероятно. Вместо того, чтобы быть где-то там и изменять мне. Вместо того, чтобы удалять сообщения от своей любовницы из какой-нибудь реанимации. Вместо того, чтобы платить медсестре, чтобы она следила за ординаторской, пока ты там проводишь с кем-то время в обеденный перерыв. Вместо всего этого ты здесь и ревнуешь из-за того, что я разговариваю с Линкольном Хиллом?

– Мне не нравится… что ты с ним общаешься.

– Разве у нас с тобой не было секса сегодня? Дважды? Прежде чем солнце успело взойти?

Гейдж сжал челюсть. Он смотрел в ее глаза.

– У нас, возможно, скорее всего, наверняка будет намного больше секса сегодня, прежде чем солнце сядет? Возможно, где-нибудь в этой больнице, если мы захотим приключений? – она гладила уголки его неулыбающихся губ, желая, чтобы он улыбнулся. – Гейдж, мы не обсуждали ничего такого. Мы говорили, очень кратко, о том, как тяжело было жить, когда мы росли на горе.

– Я так рад, что вы двое сблизились из-за вашего ужасного детства.

Она взглянула на свои часы, затем резко кивнула.

– И, однако, время. Ты официально признан сумасшедшим. Ты справился, малыш.

– Ты понимаешь, что он никогда не обращает внимания ни на одну женщину в этой больнице? Что он даже не разговаривает с другими женщинами в этой больнице? – его брови нахмурились, делая его лицо темным и опасным. – Он хочет тебя.

– Знаешь, все журналы говорят, что ревнивый мужчина, в конечном итоге, становится несносным, но я признаю честно, малыш… твое поведение сейчас меня заводит.

Гейдж боролся с улыбкой.

– Самая красивая женщина в Тенистой Скале… моя.

Веда сжала его щеки еще сильнее, чувствуя, как ее собственный щеки краснеют.

– И я боролся изо всех сил, чтобы заполучить ее, – его голос стал глубоким. – Я никогда не сдамся, Веда. Ни один другой мужчина никогда не заберет тебя у меня.

– Ох, черт… ревность переходит в собственничество. Моя киска такая чертовски мокрая.

– Не смейся надо мной.

– Как же мне этого не делать? – поддразнила она. – Ты ведешь себя нелепо.

Его челюсть сжалась.

Она поднесла руку к его сердцу, почувствовала, что оно бешено колотится, и начала отходить, слишком потрясенная его эмоциями, и тем, как она невольно, казалось, вызвала их, и не смогла оставаться здесь дольше. – Слушай, я должна идти. Детективы, скорее всего, закончили опрашивать Юджина, и я должна вколоть ему лекарство, чтобы его швы не болели.

Гейдж развернулся на каблуках, чтобы наблюдать, как она уходит. Когда она почти отошла от него, он схватил ее за руку.

– Не забудь про сегодняшний вечер, – сказал он, его голос понизился, стал более мягким.

– Как я могу забыть о нашем первом вечере в городе? Я очень взволнована, – Веда улыбнулась, но улыбка исчезла, когда он отпустил ее руку. – Просто… не превращайся в того парня-собственника, хорошо?

Он ухмыльнулся ей вслед и шагнул в другую сторону. Они разошлись, и каждый из них игриво закатили глаза в сторону друг друга.

И все же, когда Веда направлялась к палате Юджина, у нее было чувство, что, хотя сейчас ее запястья были свободны от наручников, этот адский день закончится не скоро.

Когда она шла по коридору больницы, она не могла не вспоминать слова Линка.

Расследование.

Полное расследование.

Она задохнулась, сделав резкий вздох, сжимая руки и стараясь игнорировать свой новый страх, который поселился в ее сердце, смешиваясь с тревогой, отчаянием и с гневом, которые упорно пытались поставить ее на колени.

Сможет ли она на самом деле все это выдержать?

Она осматривала глазами оживленный коридор.

Может, ей стоит остановиться?

Любопытные взгляды все еще стреляют в нее со всех сторон, вместе со сплетнями о том, каким ужасным человеком она была. О том, что она в Тенистой Скале всего несколько месяцев и уже разрушила чей-то брак.

Не только полиция Тенистой Скалы преследовала ее, но и, в некотором смысле, все ее коллеги.