Текст книги "Гера"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Это плохо.

Он подходит к окну и оглядывает двор внизу.

– Чай-кофе? – предлагает Анна рассеянно.

– Нет, спасибо. Вы не думаете, что это просто шутка или розыгрыш ваших знакомых?

– Не думаю. Он… он производит очень неприятное впечатление. Он…

         Гена-Фокс, наконец, оборачивается к ней.

– Не стоит так волноваться. Ваши телефоны мы прослушаем, поэтому старайтесь говорить с ним подольше. Думаю, вычислим его очень скоро.

         Он идет к двери.

– Уже уходите? – восклицает она в отчаянии.

         Несколько секунд Гена смотрит на нее растерянно.

– Таких указаний я не получал…

         Но телефонный звонок не дает ему закончить.

11. МАНЬЯК

– Здравствуйте, ребята. Знаю-знаю, что вы там меня обсуждаете.

         Гена становится рядом и четко слышит голос в телефонной трубке.

– Мальчика ты нашла, чтобы он тебя сторожил, да? Только он тебя не спасет, моя красавица. Я уничтожу каждого, кто встанет между нами. Он это слышит? Передай ему, пусть убирается, пока не поздно…

         В комнате уже темно. Аня стоит с трубкой в руке и слушает гудки до тех пор, пока Гена не отнимает у нее трубку. Кладет ее молча.

         Зима подступает мрачная. Тусклая. Бесснежная. Бессердечная зима.

– Гена… я бывала в разных переделках. Я жила за границей и там тоже… приходилось рисковать. Но это… здесь… все заново. Чья-то нездоровая психика… За что мне это?

         А за что это ему самому? Парень выглядит невесело. Похоже, не ожидал ничего такого зловещего. Может, Колос описал ему ситуацию как не очень серьезную.

– Вот так он звонит вам постоянно?

– Да.

– Пожалуй, вам, действительно, лучше не оставаться одной. Но я должен вечером быть дома.

         Он набирает шефа.

– Вячеслав Витальевич, вы не могли бы подъехать? Да, на квартиру, – он называет адрес. – Здесь… нужно обсудить все еще раз. Да…

         Теперь Гена-Фокс выглядит увереннее.

– Сейчас шеф будет – пускай посидит с вами. Его никто не ждет, по крайней мере. А у моей мамы сегодня день рождения.

         Колос не заставляет себя долго ждать. Аня, позабывшая уже первое впечатление от его военной выправки, снова отмечает его стать и невыцветший с лета загар.

– Что у вас здесь такое? – интересуется он громко.

         Гена-Фокс отзывает его на кухню. Аня прислушивается, но оба понижают голос.

– Я хотел Костику звякнуть, – слышит Аня Гену.

         «Сейчас все детективы агентства «Фокс» соберутся в этой квартире», – думает она про себя, но смешно не выходит.

         Гена прощается, а Колос остается.

– Чай-кофе? – снова спрашивает Аня.

– Кофе, – Колос проходит за ней и садится за кухонный стол. – Вот у молодежи, Анна Михайловна, свои заморочки. Личная жизнь. А их работу за них должен делать Пушкин. Со сливками, если можно…

– Сливок нет.

– Тогда без сливок.

         Он берет чашку кофе и смотрит на нее без энтузиазма.

– А коньяк у вас есть?

– Есть.

         Аня достает коньяк и добавляет в кофе. Колос отпивает и снова добавляет коньяк, постепенно увеличивая процент алкоголя.

– Где вы отдыхали летом? – спрашивает Аня, чтобы не думать о телефонных звонках.

– В Феодосии.

         Молчат.

– А оружие у вас есть?

– Есть.

         Это немного успокаивает. Часы показывают одиннадцать вечера.

– Я вам на диване постелю.

– Давайте. Коммуникациями сейчас Жека занимается. Как только этот тип позвонит еще раз, мы будем знать, где он находится.

– А часто вы сталкиваетесь с… подобными случаями?

         Колос почесывает лысую макушку.

– Честно говоря – нет. Мы специализируемся на сборе информации в основном. Но думаю, что дело не столь…

– Вы это уже говорили…

– Вы очень напуганы. Страх – плохой помощник. Нужно успокоиться.

         Сам он, употребив на ночь с полбутылки коньяка, кажется вполне спокойным.

– Всему виной ваша красота, – говорит с улыбкой Ане. – Фотография привлекла его.

– Мало что ли звезд эстрады!

– Вы показались ему более доступной, так сказать…

         Колос продвигается к дивану и устало садится.

– Не замечайте моего присутствия. Это вынужденная мера.

– Нормально, – Аня кивает. – С вами надежнее. Ванная-туалет – там. Вот чистое полотенце. Вас не ждут?

– Нет. Я живу один. Семьи нет. Детей нет.

         Может, это его проблема. Но Колос не выглядит огорченным по этому поводу. Аня даже удивляется.

– Вам уже пора… как бы.

         Как обычно, она не заставляет себя облагораживать свои мысли.

– Вы же прочно стоите на ногах…

– В таком состоянии обязательно заводить детей?

– Мне так кажется.

– А в вашем состоянии?

– Мой любимый сейчас далеко.

– И вы вынуждены обращаться за помощью к профессионалам, – резюмирует он.

         Аня отказывается улавливать его иронию. Уходит к себе и гасит свет. С ним, правда, не страшно. Она слышит, как кряхтит новый диван под тяжелым телом гостя. Эти звуки навевают что-то безмятежное, домашнее, уютное. И вдруг раздается телефонный звонок.

– Вячеслав! – зовет она испуганно.

         Он тоже подходит к телефону.

– Женя это уже фиксирует. Снимайте трубку.

         Аня слышит знакомый голос Романа:

– Начальник там? Разбуди его и передай, что его мальчик случайно упал в канализационный люк. И ты теперь моя.

         Как только он отключается, на мобильный Колоса звонит Жека:

– Мы выезжаем к таксофону. Про Генку правда?

– Если это правда, – рассуждает Колос спокойно, – мы имеем дело с холодным убийцей, который просто бросает нам вызов.

         Буквально через минуту звонит дежурный из милиции. Колос только кивает в трубку.

– Да, мой парень. Да, ясно. Да, буду.

         Потом поднимает глаза на Аню.

– Нашли в люке. Масса ножевых ранений. Он мертв.

– Он шел к маме на День рождения…

– Мы должны рассказать в милиции, что именно он расследовал.

– Нет!

– Почему?

– Я заплатила вам деньги! Если вы не в силах мне помочь – откажитесь от дела и верните мне аванс. А потом уже – идите с отчетом в милицию! – заявляет Аня.

– Что?!! Да дело сейчас не в деньгах, не в авансе, а в человеческой жизни!

– Мы заключили договор! Вы не имеете права разглашать информацию! И если единственное, на что вы способны, это бежать в первый же милицейский участок за помощью, то вы такие же детективы, как я оперная певица!

– Мои люди сейчас занимаются этим!

– Вот и пусть занимаются!

– Но Анна!

– Я подписала договор с агентством. Я не права?

         Он резко отворачивается.

         В этот момент она не думает ни об убитом Генке, ни о его матери, ни о Колосе, ни о себе. Она думает только о Герасимове. Как и всегда, впрочем…

12. РАССЛЕДОВАНИЕ

         Его личность не установили. Возможно, он никогда не был под следствием и не нес уголовной ответственности. Поэтому и действует так смело – с уверенностью в своей безнаказанности. Может быть, это человек, психика которого абсолютно разрушена. Может, он умышленно бравирует перед финалом – сам стремясь к своей смерти. Но Аня думает только об одном: за что ей это?

         Еще недавно ее мысли были заняты только Герасимовым и его возможным возвращением, и вдруг все ее настоящее исчезло. Исчезло ее нетерпеливое ожидание чуда, а остался только холодный ужас унизительного преследования.

         Почему она? Почему именно она должна была привлечь внимание человека с нездоровой психикой? Неужели ее внешность настолько вызывающа? Неужели она способна провоцировать только на гнусность?

         Весь следующий день в клинике с ней провел Костик-Фокс, невысокий, коренастый парень, с коротко стриженным светлым ежиком на голове и серыми невеселыми глазами.

– Да, дело серьезное. Вы, как я понял, что-то против ментов имеете?

– Имею.

– Шеф сейчас в ментовке выкручивается. Но у нас – максимум три дня, чтобы найти эту сволочь. А иначе – всем кердык. И контору нашу закроют к чертовой матери…

– Да, прибавила я вам хлопот, – усмехается Аня.

         Парень сторожит дверь холла и оглядывает каждого пациента. В конце дня входит в ее кабинет и падает в кресло.

– Не звонил?

– Нет.

– Я устал, как собака. Глаза болят ко всем приглядываться.

– Покраснели…

– Да, я чувствую.

– Не знаете, что там шеф?

– Что-то роют с Жекой. Агентов подключили. Мне приказано – провести с вами ночь.

– Остается порадоваться: каждую ночь новый мужчина, – невесело шутит Аня.

– Шеф храпит?

– Мы не успели уснуть. Позвонили тогда… из милиции.

– С Генкой все внезапно случилось. Иначе он среагировал бы. Напал, скорее всего, сзади, в темноте. Нанес ножевое ранение, от которого и наступила смерть. А остальные – в уже мертвое тело.

– Но он не сильный мужчина. Невысокий, щуплый.

– Не обязательно быть высоким, чтобы быть сильным. Похоже, практика у него есть – на эти дела.

– А у вас?

– Я боксер. В прошлом.

         Анна без сил прислоняется к подоконнику.

– Я не знаю, чего мне ждать от завтрашнего дня…

– А от сегодняшнего?

         Он разводит руками.

– Хотите, пойдем в кафе? Выпьете чего-нибудь?

– А вы?

– Я при исполнении.

– А у меня нет настроения. Гена… из-за меня погиб ведь…

         Как всегда, сказала то, что подумала. Костик покачал головой.

– Он погиб на работе. Мы все рискуем –  в большей или меньшей степени. Вашей вины в этом нет.

         Это просто такая фраза. Пожалуй, Костик должен был произнести ее, потому что она хотела ее услышать. Но от этого она не стала чувствовать свою вину меньше.

– Я отвезу вас домой.

         Он сам садится за руль, позволяя ей закрыть глаза и забыть о дороге. А дома их ждет очередной телефонный звонок.

– Ты ничему не хочешь учиться, моя девочка? – спрашивает Роман внятно и отчетливо, но его голос все равно выдает нетрезвость.

         Может, это даже не алкоголь, а просто психоз, который бродит в его крови и выплескивается в телефонную трубку.

– Мне пришлось убрать твоего мальчика, потому что он встал между нами. Сейчас ты снова не одна. Но я все равно найду момент, когда смогу заглянуть к тебе… Жди меня!

         Костя кивает, глядя в ее переполненные ужасом глаза.

– Мы не оставим вас одну. Фактически сейчас он признался в убийстве. Это его приговор.

– Но где он сам?

– Пока я здесь, он не появится. Он следит за нами и знает, что вы не одна.

         Аня с секунду раздумывает, глядя на Костика.

– Может, можно как-то подтолкнуть его? Спровоцировать? Он же не очень осторожничает…

– Лично мне – поручено охранять вашу жизнь.

– А шеф? Я могу с ним связаться сейчас?

         Костя пожимает плечами.

– Анна Михайловна, оставьте это! У шефа свои планы. Свои инструкции. Расследование продвигается.

– Почему же я об этом ничего не знаю? Почему должна прятаться, как и два дня назад? Я хочу, чтобы вы ушли. Я хочу остаться одна!

– Это невозможно.

– Тогда наберите мне шефа!

         Костик раздраженно набирает номер и протягивает ей телефон.

– Вячеслав Витальевич? Это Анна. Я хочу вас предупредить, что отпускаю Костю, – говорит она быстро. – Этот конвой ни к чему не приводит.

– Но Анна! – беспомощно восклицает Колос.

– Мне это не помогает ничем!

– Помогает тем, что вы сейчас живы!

         Аня бросает трубку.

– Вы свободны, Костя. Я хочу побыть одна.

         Похоже, Костя, так ничего и не поняв, остается в полной растерянности. Некоторое время стоит в раздумьях, морщит лоб, а потом,  не желая спорить с Аней, исчезает за дверью.

         Она остается одна. Пространство рвется. Где-то в этом пространстве существует она. На другом клочке – Колос со своим затяжным расследованием. Где-то еще – Костик-Фокс. Где-то – Роман, который ее преследует.

         Но все это очень мало похоже на реальность. Это не может происходить одновременно в реальном времени и реальном пространстве – в декабре, зимой, вечером, в этом городе. В этой синеве морозного воздуха. При этих сияющих огнях столицы…

         Невозможно. Это все-таки игра. Компьютерная игра, которая продолжается. Она длилась и перетекала в разные страны, в ситуации с разными героями, в опасность разных уровней, в угрозу для ее жизни – и ее жизнь заново, в ее новые жизни. Из жизни – в жизнь.

         Это всего лишь игра. Не больше. В ее груди стучит ненастоящее сердце. В ее жилах течет ненастоящая кровь. И страх, который она испытывает, – ненастоящий. И все ее надежды – несбыточны. Просто фантазии.

         Она набирает номер, от которого уже отвыкли ее пальцы.

– Мне кажется, в такой ситуации может помочь только специалист…

– В какой ситуации? – спрашивает Влад, узнав ее хриплый голос.

– Меня кто-то преследует. Я наняла детективов. Один из них убит. Мне звонят снова. Я не боюсь. Я знаю, что это всего лишь компьютерная игра. Но я не знаю, сколько жизней у меня осталось…

         Он молчит.

– Ты не можешь мне подсказать?

– Могу. Только слушай меня внимательно. Закрой дверь на все замки. Закрой окна. Отключи телефоны. Я сейчас приеду. Ты откроешь – только мне. Поняла меня?

– Да, – кивает она в каком-то дурмане.

– И, кроме меня, не впускай никого. И… у тебя всего одна жизнь. И она очень нужна… мне. Не отдавай ее никому, Аня. Поняла меня?

– Да.

– Я уже еду.

         Она осторожно кладет трубку и отключает телефон. Замыкает дверь. Ничему не удивляется. То, что Влад решился приехать сразу же, принимает как должное. Сознание мутится от напряжения. Может, это всего лишь переход на новый уровень опасности, который она должна пройти.

13. НЕНАСТОЯЩАЯ КРОВЬ

– Аня, открой! Это Влад… Аня! Аня!

         Она открывает дверь. Похоже, что все-таки напряжение зашкалило. В этот момент она соображает не больше, чем тогда, когда сидела на лавочке в Татилии и смотрела погасшими глазами на развлекающихся туристов.

         Она едва узнает Влада. Врезается в сознание четкость его черт, запах его сигарет, его знакомый голос.

– Анна… как ты?

Аня смеется.

– Я договорилась с агентством. Все время какие-то люди, мужчины, которые мне неприятны. Я не бываю одна. Но я одна – одну меня он хочет убить!

– Кто он?

– Я не знаю.

         Влад не подходит к закрытым окнам и не осматривается в квартире. Он просто прислоняется спиной к дверному косяку и смотрит на нее.

– Ты не в себе… Когда ты мне позвонила, я понял это по голосу.

– Я тебе звонила?

– Разве ты не помнишь?

– Я помню, как набирала твой номер, но не помню, что говорила…

– Ты должна прилечь. Я сейчас позвоню в милицию, и они быстро его найдут.

– Нет! – она вдруг хватает его за руки, словно хочет помешать ему достать мобильный. – В милицию звонить нельзя! Нельзя ни в коем случае!

– Почему?

– А вдруг Герасимов захочет прийти ко мне?

– Кто? Герасимов? Этот твой воскресший парень? Он еще не вышел на связь? И ради него ты готова рисковать своей жизнью?

         Она молчит и отпускает его руки.

– Ради него? Чем в таком случае я могу тебе помочь?

– Влад, я… мне очень тяжело. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему я.

– Я тоже не понимаю.

– Когда я была ранена и умирала, не думала, почему я. А теперь я постоянно думаю об этом:  почему я, а не кто-то другой? Почему?

         Он подводит ее к постели и усаживает.

– Тебе нужно уснуть…

– Я ничего не соображаю.

         Теперь звонит ее мобильный. Аня берет телефон и смотрит на Влада.

– Ты прогнала своих гостей, я знаю, – говорит знакомый голос. – Ты очень правильно сделала. Ты должна ждать только меня…

         Влад молчит. Похоже, что Роман не знает о его присутствии. Он знает только, что «фоксы» покинули ее квартиру. Может, он только их знает в лицо. Но, так или иначе, это значит, что он рядом, следит за ее подъездом, за ее зашторенными окнами. Он совсем близко…

– Я не могу бороться с этим, – говорит она Владу.

– Ты не должна с этим бороться. Это не зависит от тебя, понимаешь? Тебе не по силам это побороть. Ты не виновата в том, что он выбрал тебя. В этом никто не виноват. Он больной подонок, и все, – говорит Влад как можно более внятно.

         Почти по слогам. Она смотрит на него, и видит не того парня, который пришел к ней в кабинет с больным зубом, а что-то давнее-давнее, далекое-далекое. Чью-то прошлую жизнь. Может, его, а может – свою собственную. Но додумать некогда. Входная дверь открывается. Влад, войдя, не закрыл ее за собой…

         «Кто-то из «фоксов» вернулся», – успевает подумать Аня и видит перед собой Романа. Влад успевает отступить за шкаф, сделавшись невидимым для вошедшего.

– Здравствуй, моя куколка, – говорит гость, останавливаясь в дверях и прищуриваясь. – Твои женихи бросили тебя на произвол судьбы. Я им позвонил и сказал, что назначил тебе свидание на Почтовой площади. И что ты пообещала прийти в полночь. Уже почти полночь…

         Снова звонит телефон, и Аня понимает, что это кто-то из агентства. Но ответить она уже не может.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает у него.

         Он приближается. Аня уже четко видит его тонкие влажные губы, видит, как подергиваются его обвисшие щеки, как подскакивают от дрожи руки. Слышит его сиплое, прерывистое дыхание…

– Зачем? Затем, что никто не должен смотреть на тебя, гладить твои волосы, наслаждаться тобой. Ты должна быть безобразной для всех, кроме меня. Иначе я не оставлю тебя живой…

– А твоя девушка разве не красива?

         На миг он задумывается.

– Ее больше нет. Этой сучки больше нет! Теперь она не сможет изменять мне и смеяться надо мной! И ты тоже – изменщица, рыжая шлюха!

         Он делает рывок к ней, вытянув вперед руки, надеясь схватить ее за волосы или сдавить горло. В этот момент она уже не помнит о Владе, она бросается к окну, пытаясь – чего бы это ни стоило – спастись от его прикосновения.

         Влад останавливает его резким ударом в висок. Тот отшатывается назад и теряет равновесие.

– Не смотри, Аня! – успевает бросить Влад, прежде чем хватает со стола вазу и опускает ее на голову гостя.

         Звук от удара глухой. О его силе можно судить только по тому, как внезапно Роман падает на пол. Из разбитой головы течет кровь. Аня наблюдает парализовано.

– Не смотри, я же тебе сказал! – бросает Влад снова.

         Потом берет со стола салфетку, вытирает вазу и дает ей в руки. Она держит ее обеими руками и молча смотрит, как он протирает все дверные ручки.

         Наконец, обращается к ней и говорит как можно понятнее:

– Меня здесь не было. Ты оставила дверь открытой. Он вошел. Стал тебе угрожать. Ты ударила его вазой. Он упал. И умер.

         Она молчит, прижимая вазу к себе.

– А он умер?

– Сейчас обязательно кто-то появится из твоего агентства, как только они поймут, что он их обманул. Запомни главное: меня здесь не было. И ничего не воспринимай всерьез…

         Он делает паузу и продолжает:

– В этом нет ничего серьезного. Это всего лишь игра. Я рад, что помог тебе сохранить жизнь. Она у тебя всего одна. И она мне нужна. Дальше – ты должна действовать сама – четко и уверенно. Кошмар закончился. Соберись, Аня – остались только формальности. Мы вместе дошли до этого уровня. И когда ты пройдешь его до конца, мы встретимся. А сейчас я должен идти… Скажи, что ты все поняла.

– Я поняла, – говорит она сквозь слезы. – Потом ты расскажешь мне, где хранится ключ от моего счастья.

         Он улыбается.

– Ради этого ты играешь? Ради ключа, который сама выбрасывала десятки раз?

– Теперь он мне нужен.

– Хорошо, я расскажу.

         Влад уходит, а она остается наедине с трупом. И с вазой. Аккуратно ставит ее на краешек стола. Потом снова берет обеими руками и прижимает к себе. Наконец, на лестнице слышатся шаги.

14. ФОРМАЛЬНОСТИ

– Анна Михайловна! Анна! Вы живы? – Колос врывается в квартиру и замирает в дверях.

         За ним вырисовывается перепуганный Костик.

– Я жива, – говорит Аня и роняет вазу на пол.

         Выходит – не очень эффектно, потому что ваза не разбивается. Она утыкается в ковер, как незадолго до этого и сам Роман.

– Звони в милицию, Костя! – распоряжается Колос, и Костя начинает подсоединять телефон.

– Я не помню, как это произошло… Он вошел. Он просто вошел…

– Успокойтесь, Анна Михайловна!

         Формальности все тянутся. Приезжает милиция, скорая, начинаются допросы и протоколы. Колос словно заслоняет собой Аню и не оставляет ее ни на секунду.

         Только к вечеру следующего дня – рассасывается.

– Они установили личность. В его квартире нашли вещи убитых женщин. Он оставлял талисманы на память: одежду, сережки, нижнее белье. Соседи говорят, что был скромным. Выпивал редко. Кстати, высшее образование.

         Аня кивает, словно знала все это раньше.

– Никогда не разыскивался, не привлекался. Но на его счету – шесть убитых женщин. И, может быть, еще… неизвестно. Вы, Анна Михайловна, просто остановили маньяка…

– Он сам стремился к гибели, – Аня качает головой.

         Колос не соглашается:

– Ну, это вопрос философский. Очень туманный. Главное, что у милиции к вам больше нет вопросов. А как по мне – так вы и вовсе совершили героический поступок. Вместо меня, или, скажем, Костика. Поэтому денег с вас я больше не возьму. Мы сработали неважно – простите великодушно. Рад, что все обошлось.

– А у вас, оказывается, есть совесть…

         Аня улыбается.

– Как вы ночами спите? – спрашивает он серьезно.

– В эту ночь не спала. Но, думаю, компания больше не понадобится.

– Ну, дело ваше…

         Колос отступает к двери, а потом возвращается.

– Вот не скажу, а потом жалеть буду. Вы не согласитесь поужинать со мной – в честь окончания дела, так сказать?

         Она улыбается. Потом  подходит к окну. Смотрит на серое здание дома напротив. Тускло все. Неинтересно.

– Хотите пригласить на ужин женщину, совершившую кровавое убийство?

– Анна, не говорите глупостей. Я хочу пригласить женщину очень красивую, тонкую, изящную…

– Только вазу мне в руки не давайте.

– Все шутите. Хотя удар был нешуточный.

– Колеблетесь?

– Нет. Я готов… испытать все.

– Хорошо, – усмехается Аня. – Я тоже готова.

         Что ж… Это просто еще одна формальность – ужин с Колосом, который помог ей отвязаться от дотошных следователей.

         Он выбирает «Токио» – ресторан очень спокойный, старомодный, но изысканный. Целиком в его манере. Аня, в синем вечернем платье, чувствует себя такой же холодной, как синяя зимняя ночь. Промерзшей насквозь. С робкой-робкой надеждой на весну.

         Он пьет херес. И она тоже что-то глотает, чокается, улыбается, помня о том, что все – ненастоящее и все игра… Колос играет с очень серьезным лицом. Он в прошлом – военный, майор в отставке. И он очень одинок.

– Вы тогда сказали о детях – меня так задело…

– Когда?

         Она не очень хорошо помнит. Помнит, что бросила что-то резкое. Как всегда – то, что подумала, а плавных мыслей у нее не бывает.

– Анна, я…

– Не говорите ничего, – она останавливает его полупьяную готовность «все и начистоту». – Не нужно. Не хочу слышать.

         Может, это задевает его снова: она не хочет задумываться.

– Я знаю, что вы скрываете, Анна…

– Я?

– У вас своя история – очень непрозрачная.

         Аня взглядывает заинтересованно. Похоже, Колос все-таки провел свое личное расследование.

– Я сразу понял, что здесь что-то не так… Вы отослали Костика – едва ли не в истерике, и оставили дверь открытой…

– По-вашему, я сама заманила этого маньяка, чтобы убить его? – кривится Аня.

– Может. Но есть одно «но»: вы не смогли бы нанести удар такой силы даже в состоянии аффекта. У вас очень хрупкие руки…

         Он смотрит на ее полупрозрачные кисти.

– Что еще? – спрашивает она спокойно.

– Еще? Еще вы не хотели обращаться в милицию.

– И какой вывод?

– Думаю, кто-то хотел свести счеты с этим парнем и выловил его на живца.

– Боже, какой бред! Вячеслав, я думаю, вы до сих пор не женаты именно из-за вашей жуткой подозрительности. Одно только непонятно: зачем выгораживали меня перед следователем?..

– Чтобы… жениться на вас.

         Теперь она не улыбается. Ясно, что слегка опьяневший Колос говорит чистую правду. И опьянел он, конечно, не от хереса, а от своих подозрений, от причастности к тайне и от того, что кажется ему опасным. Это влечет его.

         У него приятное лицо отставного военного. Гладкое, чистое, тщательно выбритое, смуглое от загара, слегка блестящее. Он хорош собой, хоть и лысоват. У него умные, хитроватые глаза.

– Слава, не морочьте мне голову, – сдается Аня. – Я в самом деле не имела в виду ничего предосудительного. И тем более – ничего такого не совершала. У меня и в мыслях не было приставать к вам с двусмысленностями.

– А жаль…

         Может, никогда до этого Колос не делал никому серьезного предложения, и Ане искренне жаль, что она не может на его вопрос ответить «так точно!»

         Но ключ от счастья уже почти у нее в руках. Теперь, как никогда раньше, она верит в это и просто ждет окончания всех формальностей. Колос задерживает ее, их прощание длится, его лицо никак не исчезает с горизонта…

         Пока, наконец, она не извиняется и не оставляет его одного за столиком. Выходит и сливается с зимней ночью, и машина сливается с трассой, и квартира сливается с космосом. Все кружится в какой-то воронке хаотичных предчувствий.

         Она видит вещи словно впервые – телефон, ручку двери, уцелевшую вазу. Ей не страшно в квартире, где недавно произошло убийство. И не холодно.

         Аня ждет человека, который ее спас. Ждет, что он вернется в ее жизнь и объяснит ей, что делать с этой жизнью дальше. У него есть право на это, потому что только он знает правила этой игры.

15. ЯСНОВИДЕНИЕ

         Бывает, что человек ходит по краю пропасти и не может понять, откуда на него веет опасностью. А бывает наоборот – бродит по темному кругу тени и не может ступить под лучи солнца. Аня чувствует, что тень должна рассеяться, но выйти из темного круга – без посторонней помощи – выше ее сил.

         Ждет Влада. Влада ли?

         Или все-таки Герасимова. Ради него она рисковала жизнью, а если он все-таки мертв? Если Шубин просто хотел лишить ее покоя? Мысль парализует мгновенно. Он мертв. Его нет. А она продолжает его ждать…

Даша смотрит на нее печально.

– Анна Михайловна, у вас голова болит?

– Да, Дашенька, немного…

         Вдруг осеняет другая внезапная мысль…

– Даша, а ты не знаешь?

         Но если она спросит об этом у Даши или у Светочки, на нее обрушатся тысячи вопросов, параллелей, комментариев ее неравнодушных коллег…

– Теть Люб, а вы не знаете?..

         Однажды соседка уже пыталась спасти Аню от голодной смерти. И теперь сочувственно качает головой.

– Похудела ты, Анечка…

– Тетя Люба, я ищу какую-нибудь гадалку, чтобы…

– Что?

– Мне кажется, он жив. Пусть бы она сказала… наверняка чтобы…

– Ах ты, несчастье… Сколько лет прошло уже?

– Неважно это. Мне кажется, что он жив. Каждый день жду, ни есть, ни пить не могу…

– Как можно… не есть? – удивляется розовощекая тетя Люба. – Ну, давай к бабке Марфе пойдем, я без очереди тебя проведу. Это моей матери покойной (царство небесное) приятельница.

– А она разбирается?

– Что ты! Все бизнесмены к ней едут!

– Я ж не на бизнес…

– Она все видит.

         Тон соседки не допускает возражений.

Живет баба Марфа в хорошей трехкомнатной квартире над офисом компании «Интелбум». И очередь к ней тянется под окнами «Интелбума». К тому же ее клиенты норовят с утра пораньше занять своими автомобилями интелбумовскую парковку, поэтому с соседями у бабы Марфы отношения складываются неважно.

Живет она одна. А прием ведет вместе с секретарем Вероникой. Впрочем, определенной таксы у бабы Марфы нет: кто сто баксов заплатит за консультацию, а кто пять гривень.

За очередью Вероника следит строго, но тетя Люба смело проводит Аню мимо какого-то проблемного бизнесмена и вталкивает к гадалке.

Бабка Марфа – невысокая, согбенная, лет восьмидесяти, но в целом бодрая старушка. С маленькими голубыми глазками. Аня достает из сумочки школьную фотографию Герасимов и кладет на стол перед ней.

– Хочу узнать, жив он или нет…

         Старушка придвигает к себе фото и вглядывается  в него..

– Давний снимок…

         У Ани начинает остывать сердце. Страшно становится.

         Зачем она пришла? Ждала, надеялась… А если мертв? Если погиб? Искать у Влада ключи от своего счастья? Парень совершил убийство, чтобы спасти ее. А стоило ли спасать?

– Очень давний снимок, – повторяет бабка Марфа.

– Нет, не такой уж давний. Ему сейчас тридцать лет.

– Очень старый снимок, – повторяет свое старушка и вдруг закрывает глаза. – Вижу его… в комнате, где много людей…

– Он жив? Жив! – выдыхает Аня.

– Один человек очень близко к нему. За столиком, как в ресторане.

         Герасимов жив и в ресторане.

– Человек этот улыбается. Твой парень не пьет. Курит. Много курит. Говорит что-то…

         Герасимов курит?

– Говорит с темным мужчиной.

– Где он? В Украине?

– Не знаю.

– А ресторан… какая-нибудь вывеска… реклама…

– Афиша над ними: концерт Галкина двадцать шестого декабря. Над столиком висит.

– Это здесь, в Киеве.

– Мужчина с темными волосами, назад зачесаны, он их приглаживает.

         Бабка Марфа открывает глаза и теперь смотрит на Аню…

– Это Шубин, – говорит Аня вслух. – И это в Киеве. Они сидят в каком-то кабаке. Под афишей Галкина. Он курит. Жив-здоров. И не ищет меня. Даже увидеть не пытается.

         Старушка прищуривается, и губы морщатся в непонятной улыбке. Ане становится очень не по себе. Она поднимается, бросает двадцать баксов в корзину и идет к двери.

– А снимок – очень старый, – повторяет свое бабка Марфа.

         «Сама ты!» – думает про себя Аня, открывая дверь, но бабулька снова удерживает ее репликой.

– И ботинки тебе надо теплые купить. Нельзя, чтобы ноги мерзли. Все егозишь, егоза! А ноги в тепле держать надо. Скоро ребенка родишь… а ты и о себе позаботиться не можешь.

         Аня оборачивается. Глаза мгновенно наполняются слезами. Бабка Марфа по-прежнему смотрит на нее внимательно, но больше ничего не говорит. Просто смотрит, и ее глаза улыбаются.

         Аня выходит. Ее машину на стоянке «Интелбума» совсем занесло снегом. Она садится за руль. Снова достает снимок Герасимова.

         Парень со светлыми, длинноватыми волосами, с зелеными глазами за стеклами очков, небрежного, немного неряшливого вида. Широкоплечий и крепкий. Таким же она видела в последний раз в Киеве.

         Аня переводит взгляд на легкие ботинки из тонкой кожи. Действительно, холодновато, зато изящно. Она же в авто все время.

– Эй, барышня, нельзя здесь парковаться! Это частная стоянка! – охранник в желтой куртке с надписью «Интелбум» бежит к ее машине. – Отъезжайте! Отъезжайте!

16. ФАНТАЗИИ

– Шубин, здравствуй, это Анна! – говорит она на одном дыхании.

– Вот так вот? Официально, по фамилии. А поинтересоваться, Игорь, мол, как поживаешь, это уже не модно?

         Шубин, как всегда, любезен. Но его любезность – очень скользкого и опасного свойства.

– Знаю, что ты вчера был в Киеве. И если ты еще не улетел…