Текст книги "Там мы стали другими"

Автор книги: Томми Ориндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Опал Виола Виктория Медвежий Щит

Опал одиноко сидит на площадке «инфилда», во втором ряду скамеек. Она наблюдает оттуда, стараясь, чтобы ее не заметили внуки. Особенно Орвил. Он разволнуется, если увидит ее там.

Она уже сто лет не была на матчах «Атлетикс». Почему они перестали ходить на бейсбол? Это только кажется, будто время проскочило или промчалось мимо без тебя, если ты смотришь в другую сторону. Именно так и жила Опал. Закрывая глаза и уши на то, что все эти годы закрывала глаза и уши.

В последний раз, когда они были на стадионе, Лони только начинал ходить самостоятельно. Опал слушает звуки барабана. Она не слышала большой барабан со времен своей юности. Она оглядывает поле в поисках мальчиков. Все как в тумане. Наверное, ей следует приобрести очки. Наверное, давно надо было обзавестись очками. Она никогда никому об этом не скажет, но ей нравится, что на расстоянии картинка размыта. Она не может сказать, насколько заполнен стадион. Но уж точно не толпа, как на бейсбольном матче.

Она смотрит на небо, потом на пустующий третий ряд скамеек. Оттуда они с мальчиками смотрели игру. Она видит, как что-то пролетает над верхней кромкой стадиона. Не птица. И движение неестественное. Она щурится, пытаясь разглядеть получше.

Эдвин Блэк

Эдвин протягивает Блу кофе, который заварил для нее за несколько минут до того, как она приехала и постучала в его дверь. Органический кофе, темной обжарки, во френч-прессе. Он выбрал умеренную дозу сахара и молока. Он не улыбается и не ведет светскую беседу, пока они вместе идут к ее машине. Сегодняшний день слишком много значит для них. Бесконечные часы кропотливой работы. Все эти барабанные группы, продавцы и танцоры, которых приходилось обзванивать и уговаривать прийти, заманивая призовыми деньгами и хорошей выручкой от продаж. За этот год Эдвин сделал больше телефонных звонков, чем за всю свою жизнь. Люди на самом деле не хотели подписываться на новый пау-вау. Тем более тот, что проводится в Окленде. Если что-то пойдет не так, в следующем году им не видать пау-вау. И тогда они останутся без работы. Но теперь для Эдвина это больше, чем просто работа. Это новая жизнь. К тому же сегодня там будет его отец. Столько всего сошлось в этот день! Голова идет кругом. Или, может, Эдвин выпил слишком много кофе этим утром.

Дорога до стадиона кажется медленной и напряженной. Каждый раз, собираясь что-то сказать, он вместо этого отхлебывает кофе. Это их всего лишь вторая встреча за пределами офиса. Радио, настроенное на волну NPR[78]78
  Национальное общественное радио США.


[Закрыть], звучит еле слышно, так что слов не разобрать.

– На днях я начал писать рассказ, – наконец нарушает молчание Эдвин.

– О, да?

– О парне, туземце, я назову его Виктор…

– Виктор? Серьезно? – Блу изображает томный взгляд из-под полуопущенных век.

– Ладно, его зовут Фил. Хочешь послушать?

– Конечно.

– Так вот, значит, Фил живет в шикарной квартире в центре Окленда, которая досталась ему от деда. Квартира большая, с фиксированной арендной платой. Фил работает в Whole Foods. Однажды белый парень, его сослуживец – пусть будет Джон, – предлагает Филу потусоваться после работы. Они идут в бар, хорошо проводят время, и все заканчивается тем, что Джон остается ночевать у Фила. На следующий день Фил приходит домой с работы и видит, что Джон до сих пор в квартире, только с ним еще пара приятелей. Они тоже привезли с собой кучу своего барахла. Фил спрашивает Джона, что происходит, и тот говорит, мол, в квартире так много свободных комнат, места всем хватит. Филу это не нравится, но он не из тех, кто вступает в конфронтацию, поэтому проглатывает. В течение следующих недель, а потом и месяцев дом заполняется скваттерами, хипстерами, офисными задротами – короче, всякой белой швалью. Они либо живут в квартире Фила, либо просто приходят потусоваться. Фил не понимает, как он позволил ситуации выйти из-под контроля. И вот, когда он наконец набирается смелости открыть рот, вышвырнуть всех вон, на него нападает какая-то хворь. Он помнит, как кто-то стащил у него одеяло, и, когда он спросил об этом Джона, тот принес ему новое. Фил уверен, что одеяло и стало причиной его недуга. Целую неделю он прикован к постели. К тому времени, как он выходит из своей спальни, квартиру не узнать. Произошел прогресс, можно сказать. Некоторые комнаты превращены в офисы. Джон управляет каким-то стартапом из квартиры Фила. Фил говорит Джону, что тот должен уйти, все должны уйти, что он никогда не соглашался ни на что из этого. Вот тогда-то Джон и достает какие-то бумаги. Очевидно, Фил что-то подписал. Может, в горячке или во сне. Но Джон не хочет показывать ему бумаги.

– Доверься мне, бро, – говорит Джон. – Ты же не хочешь нарваться. Да, кстати, помнишь ту каморку под лестницей?

– Каморку? – Фил в недоумении. Он имеет в виду чулан под лестницей? Фил знает, что будет дальше. – Дай угадаю, ты переселяешь меня в чулан под лестницей, это моя новая комната, – говорит Фил.

– Угадал, – усмехается Джон.

– Но это моя квартира, здесь жил мой дед, он передал ее мне, чтобы я заботился о ней, – возмущается Фил. Это для моей семьи, если кому-то захочется приехать и остановиться у меня, вот для чего она мне нужна.

И тут Джон достает пистолет. Направляет его в лицо Филу и ведет того к чулану под лестницей.

– Я же говорил тебе, бро, – угрожает Джон.

– Говорил что? – спрашивает Фил.

– Тебе следовало просто присоединиться к компании. Нам бы пригодился кто-нибудь вроде тебя, – отвечает Джон.

– Ты никогда ни о чем меня не спрашивал, просто пришел ко мне домой и остался, а потом и все захватил, – говорит Фил.

– Как бы то ни было, бро, у моих регистраторов все оформлено по-другому, – отвечает Джон и кивает на двух парней на диване в гостиной, яростно отстукивающих на своих компьютерах Apple другую, как полагает Фил, версию событий.

Внезапно почувствовав себя очень усталым и голодным, Фил уходит в свой чулан под лестницей.

Вот, пока все, что у меня есть.

– Смешно, – говорит Блу. Как будто не находит это смешным, но чувствует, что он хочет услышать от нее именно это.

– На самом деле глупо. У меня в голове это звучало намного лучше, – признает Эдвин.

– Сколько таких историй в жизни, верно? – говорит Блу. – Нечто подобное случилось с моей подругой. Не совсем так, конечно, но склад в Западном Окленде, доставшийся ей в наследство от дяди, захватили скваттеры.

– Серьезно?

– Такова их культура, – говорит Блу.

– В смысле?

– Захватывать.

– Даже не знаю. Моя мама белая…

– Ты не обязан защищать всех белых, которых считаешь порядочными людьми, только потому, что я сказала что-то неприятное об их культуре, – продолжает Блу. И у Эдвина учащается сердцебиение. Он слышал, как она кричала на других по телефону, но на него – никогда.

– Извини, – говорит Эдвин.

– Не извиняйся.

– Извини.

В свете раннего утра Эдвин и Блу вместе расставляют столы и навесы. Распаковывают складные столы и стулья. Когда все готово, Блу смотрит на Эдвина.

– Может, пока оставим сейф в машине? – предлагает она.

Это маленький сейф, который они купили в Walmart. Было нелегко убедить спонсоров выписать им чек, который они могли обналичить. С наличными всегда проблема, если речь идет о грантах и фондах некоммерческих организаций. Но после бесконечных телефонных звонков и электронных писем, объяснений и поручительств за людей, которые приходят на пау-вау соревноваться, хотят выиграть наличные деньги, потому что предпочитают кэш, иногда не имеют банковских счетов, да и просто не хотят терять три процента на обналичивании чека, наконец-то удалось договориться о подарочных картах Visa. Их набралась целая куча.

– Не вижу причин, почему нам не забрать его сейчас, – говорит Эдвин. – Я уверен, потом начнется сумасшествие, и вряд ли нам захочется опять тащиться на парковку, когда придет время раздавать призы.

– И то верно, – соглашается Блу.

Они вытаскивают сейф из багажника и несут его вдвоем – не потому, что он такой тяжелый, просто очень широкий.

– Никогда не держала в руках столько денег, – говорит Блу.

– Я знаю, он не такой тяжелый, но кажется супертяжелым, верно?

– Может, проще было бы с денежными переводами? – вслух размышляет Блу.

– Но мы же анонсировали призы кэшем. Это один из способов привлечь людей. Ты сама так сказала.

– Наверное.

– Нет, но я имею в виду, что ты так сказала. Это была твоя идея.

– Просто сейф уж очень бросается в глаза, – говорит Блу, когда они подходят к столу.

– На пау-вау все должно быть броским, не так ли?

Келвин Джонсон

Они уже заканчивают завтракать, прежде чем кто-либо решается заговорить. Они собрались в закусочной «У Денни» неподалеку от стадиона. Келвин быстро управился с яичницей, сосисками и гренками. Чарльз и Карлос оба взяли комплексный завтрак. А Октавио заказал овсянку, но в основном пьет только кофе. Все становилось гораздо серьезнее по мере приближения дня операции, и чем сильнее нарастало напряжение, тем больше они помалкивали. Но Келвин втайне переживает о том, как сделать так, чтобы все прошло поскорее. Ему не столько хочется получить деньги, сколько уйти безнаказанным. Он все еще злится на Чарльза за то, что тот втянул его в эту дерьмовую историю. Что Чарльз выкурил всю свою дурь. Вот почему они здесь. Он никак не может с этим смириться. Но и выбраться из ловушки тоже не может.

Келвин подчищает остатки желтка гренком, запивает апельсиновым соком. Смесь кислого, сладкого и соленого, приправленная густым яичным желтком, оставляет во рту противное послевкусие.

– Но мы все согласны, что лучше провернуть это раньше, чем позже, верно? – ни с того ни с сего заявляет Келвин.

– Почему она так долго не подходит, чтобы предложить нам еще? – Чарльз поднимает пустую кружку из-под кофе.

– Мы просто не оставим чаевые, тогда наш кофе будет бесплатным, – говорит Карлос.

– Что за чушь, – фыркает Октавио.

– Чаевые сами собой. Но люди должны нести долбаную ответственность, – говорит Чарльз.

– Вот именно, – подхватывает Карлос.

– Она уже два раза подливала тебе кофе, ублюдок, – говорит Октавио. – А теперь заткнись на хрен насчет чаевых. Ты сказал, что они хранят это в сейфе?

– Да, – отвечает Келвин.

– Большого чувака мы узнаем сразу, потому что он большой, – говорит Октавио. – И с ним женщина лет сорока, с длинными черными волосами, вроде симпатичная, но не так чтобы очень, с плохой кожей?

– Верно, – подтверждает Келвин.

– Я предлагаю просто взять сейф, а уж потом думать, как его вскрыть, – говорит Чарльз.

– Мы не побежим с ним, – возражает Октавио.

– Наверное, лучше сделать это раньше, чем позже, верно? – Келвин опять за свое.

– Там будет куча людей с телефонами, которые могут позвонить копам, а мы будем ждать, пока какая-то жирная задница выдаст нам шифр? Чарльз прав, – говорит Карлос.

– Мы заберем его с собой только в крайнем случае, – говорит Октавио. – Если нам удастся получить шифр, мы откроем сейф там же, а не потащим этот гребаный ящик через весь стадион.

– Я говорил вам, ребята, что все деньги в подарочных картах? Там целая куча карт Visa, – напоминает Келвин.

– Это все равно что кэш, – замечает Октавио.

– Какого хрена все в подарочных картах? – возмущается Чарльз.

– Да, какого х… – повторяет за ним Карлос.

– Может, ты уже заткнешься на хрен, Чарлос? Просто закрой свой рот и думай, прежде чем говорить. Это то же самое, что и кэш, – говорит Октавио.

– Просто им нужны квитанции, для гранта, – объясняет Келвин, закидывает в рот последний кусочек и смотрит, как Чарльз переваривает то, что сказал Октавио. Чарльз смотрит через окно куда-то вдаль. Он в бешенстве.

Дэниел Гонсалес

Дэниел умоляет взять его на дело. Чтобы увидеть, как все пройдет. Он никогда не умоляет. Октавио говорит «нет». Повторяет «нет» снова и снова. Вплоть до прошлого вечера. В подвале только они вдвоем.

– Ты же знаешь, что должен разрешить мне, – говорит Дэниел, не отрываясь от компьютера. Октавио сидит на диване, уставившись на стол.

– Что я должен сделать, так это провести операцию как надо. Чтобы мы получили эти деньги, – говорит он и подходит к Дэниелу.

– Я даже не прошусь с вами, я останусь здесь. Отсюда я могу запустить дрон и долететь до стадиона. Или бери меня с собой…

– Нет, черт возьми, ты не пойдешь, – говорит Октавио.

– Тогда позволь мне подлететь на дроне.

– Старик, я не знаю. – Октавио в растерянности.

– Да ладно тебе. Ты мне должен, – говорит Дэниел.

– Хорош нести эту хрень…

– Это не хрень. – Дэниел оборачивается. – А то, что есть на самом деле. Ты разрушил нашу семью.

Октавио возвращается к дивану.

– Черт! – Он пинает ногой стол. Дэниел невозмутимо возвращается к шахматной партии на экране компьютера. Он жертвует слоном, забирая коня, чтобы спутать ряды соперника.

– Ты должен остаться здесь. Вернуть эту штуковину оттуда и не попасться. Они могут отследить игрушку и выйти на тебя, если она упадет.

– Понял. Я останусь здесь. Значит, по рукам? – говорит Дэниел.

– У нас все хорошо? – спрашивает Октавио. Дэниел встает и подходит к нему. Протягивает руку.

– Хочешь мою? – Октавио смеется. Дэниел не опускает руку.

– Хорошо, – говорит Октавио и пожимает Дэниелу руку.

Джеки Красное Перо

Джеки и Харви приезжают в Окленд ночью накануне пау-вау. Харви предлагает Джеки поселиться в его гостиничном номере, упоминая, что там две отдельные кровати.

– Это ни к чему не обязывает. Вторая кровать свободна, бесплатно, – говорит он.

– Я не нищая, – отвечает Джеки.

– Будь по-твоему, – говорит Харви. Вот в чем проблема с такими мужчинами, как Харви. Пусть даже казалось, что он изменился к лучшему, свинью из него никогда не вытащить. Джеки наплевать, если он подумал, что может быть по-другому. Это его проблемы, в конце концов. Она носила их ребенка, родила и отказалась. Их малышка. Пусть теперь он тоже мается от чувства вины. Так и должно быть.

Когда Джеки просыпается, ей кажется, что еще слишком рано, но она никак не может снова заснуть. Раздвигая занавески, она видит солнце, поднимающееся из-за горизонта. Только в эти часы можно увидеть тот волшебный градиент от темно-синего к светло-голубому, которые встречаются где-то посередине. Она всегда любила этот оттенок синего цвета. Ей следует чаще смотреть на восход солнца. Когда в последний раз она наблюдала восход? Вместо этого она задергивает шторы и включает телевизор.

В какой-то момент спустя пару часов приходит сообщение от Харви. Он собирается на завтрак.

– Нервничаешь? – Джеки подцепляет вилкой кусочек колбасы и макает его в лужицу сиропа.

– Давненько я не нервничал. – Харви делает глоток кофе. – Именно там я лучше всего соображаю. Перед микрофоном. Просто говорю то, что вижу, и это дается легко, учитывая, сколько пау-вау я провел. Это как у спортивных комментаторов, которые молотят всякую чепуху, заполняя паузы в игре, за исключением тех моментов, когда я говорю о том, что творится вокруг нас, пока танцоры проходят на поле, и иногда это звучит как молитва. Но ведущему нельзя быть слишком серьезным. От него ждут дерзости. Это большое событие для многих людей, которые хотят выиграть приз. Соревнование. Так что я должен постараться сделать его легким и беззаботным, как это делают спортивные комментаторы. – Он перемешивает все, что лежит у него на тарелке – яичницу, печенье, подливку, сосиски. Втыкает вилку в это месиво. Управившись со своим блюдом, он подчищает остатки гренком. Джеки потягивает кофе и смотрит, как Харви уминает промокший гренок.

На пау-вау Джеки садится рядом с Харви под брезентовым навесом, где размещаются акустическая система и микшерный пульт, из которого змейкой выползает микрофонный шнур.

– У тебя будут имена и номера танцоров, скажем, на листке бумаги перед глазами, или ты запоминаешь их наизусть? – спрашивает Джеки.

– Запомнить? Скажешь тоже. Вот, – говорит Харви и протягивает ей планшет с длинным списком имен и номеров участников. Она рассеянно пробегает глазами по списку.

– Мы в порядке, Харви, – говорит Джеки.

– Я знаю.

– Вряд ли.

– Больше сорока лет прошло, – говорит Харви.

– Сорок два, – уточняет она. – Ей сорок два года. Нашей дочери.

Джеки уже готова вернуть планшет Харви, когда видит в списке имя Орвила. Она подносит планшет поближе к глазам, чтобы убедиться. Перечитывает имя снова и снова. Орвил Красное Перо. Он там. Джеки достает телефон, чтобы отправить сообщение сестре.

Октавио Гомес

Хотя пистолеты пластиковые, во время прохода через металлодетекторы Октавио все равно потеет. Но ничего не происходит. Оказавшись по ту сторону рамки, Октавио оглядывается вокруг, проверяя, нет ли поблизости любопытных глаз. Охранник читает газету возле детектора. Октавио подходит к кустам и видит черные носки. Он протягивает руку и забирает пару.

В туалете Октавио роется в одном из носков и выхватывает пригоршню пуль, затем передает носки в соседнюю кабинку, Чарльзу, который проделывает то же самое и передает их Карлосу, а тот – в последнюю кабинку, Келвину. Когда Октавио вставляет пули в патронник, он чувствует, как ужас пробегает по всему его телу, от кончиков пальцев ног до макушки головы. Ужас уходит, словно давая понять, что Октавио упустил свой шанс прислушаться к нему, потому что как раз в этот миг пуля выскальзывает из рук Октавио и, звонко ударившись об пол, выкатывается из кабинки. Слышится скрип ботинок. Должно быть, Тони пришел за своими патронами. Все замолкают при звуке катящейся пули.

Эдвин Блэк

Блу и Эдвин сидят за столом под навесом, который установили раньше. Они смотрят, как танцоры выходят на торжественный парад. Блу тянет шею, разглядывая их.

– Ты там кого-нибудь знаешь? – спрашивает она.

– Не-а. Но послушай. – Эдвин показывает пальцем вверх, откуда разносится голос ведущего.

– Твой отец, – говорит Блу, и они прислушиваются.

– Странно, правда? – произносит Эдвин.

– Не то слово. Но, постой, ты узнал о нем до или после того, как получил стажи… я имею в виду работу, или…

– Нет, я знал. Я хочу сказать, что отчасти мое решение выбрать эту работу связано с желанием выяснить, кто он такой.

Они наблюдают проход танцоров. Первыми идут ветераны со своими флагами и дубинками. За ними тянется длинная вереница подпрыгивающих танцоров. Эдвин старательно избегал смотреть видеозаписи пау-вау, чтобы сохранить этот момент. Пусть все будет внове, даже после того как Блу настояла, чтобы он посмотрел несколько кадров пау-вау на YouTube и знал, во что ввязывается.

– Ты там кого-нибудь знаешь? – спрашивает Эдвин.

– Многие ребята, которых я знала, когда работала здесь, уже выросли, но я что-то никого из них не вижу, – говорит Блу. Она смотрит на Эдвина, когда тот встает из-за стола.

– Ты куда?

– Схожу за тако, – говорит Эдвин. – Тебе принести?

– Ты опять собираешься пройти мимо своего отца, да?

– Да, но на этот раз я действительно возьму тако.

– И в тот раз ты тоже вернулся с тако.

– Правда? – удивляется Эдвин.

– Просто пойди и поговори с ним.

– Это не так-то легко. – Эдвин улыбается.

– Я пойду с тобой, – заявляет Блу. – Но ты действительно должен поговорить с ним.

– Ладно.

– Идем. – Блу встает. – А разве вы с отцом не договаривались встретиться здесь?

– Да, но после этого мы больше не общались.

– Понятно.

– Это не из-за меня. Представь себе. Тебя находит твой сын. Сын, о существовании которого ты и не подозревал, а потом ты просто… прекращаешь общение? Сначала говоришь: «Да, здорово, давай встретимся», ну а дальше ничего, никаких планов.

– Может, он решил подождать, пока вы не встретитесь? – размышляет Блу.

– Мы ведь уже идем туда, не так ли? Так что давай прекратим этот разговор. Давай сделаем вид, будто мы говорим о чем-то другом.

– Может, нам не стоит делать вид, будто мы говорим о чем-то другом, а просто поговорить о чем-нибудь другом? – предлагает Блу и понимает, что невозможно придумать другую тему для разговора.

Они идут молча, мимо столиков под навесами. Когда они приближаются к шатру ведущего, Эдвин чуть наклоняется к Блу. – Значит, танцоры-победители просто берут наличные, и никаких налогов, никаких скрытых сборов? – произносит он словно в продолжение разговора.

– Теперь ты действительно делаешь вид, будто мы беседуем. Ладно, тогда не имеет значения, что я скажу. И вот, как я сказала, так, наверное, и поступим, да? – Она даже не смотрит на Эдвина.

– Да, отлично. Но не более того. Ладно, подожди здесь, – говорит Эдвин.

– Хорошо, – отвечает Блу послушным, как у робота, голосом.

Эдвин подходит к Харви, и тот как раз отложил микрофон в сторону. Харви поворачивается к нему и сразу догадывается, кто он такой. Он показывает это, снимая шляпу. Эдвин протягивает руку для пожатия, но Харви хватает Эдвина за голову и притягивает к себе, чтобы обнять. Момент объятий затягивается, и Эдвин уже чувствует себя не очень уютно, но не разрывает их. От отца пахнет кожей и беконом.

– Когда ты сюда приехал? – спрашивает Харви.

– Я был первым, ну, или одним из двух первых, кто появился здесь, – отвечает Эдвин.

– Выходит, ты очень серьезно относишься к пау-вау? – говорит Харви.

– Я помогал организовать все это. Помнишь?

– Ах да. Извини. О, познакомься, это Джеки Красное Перо. – Харви показывает на женщину, что сидит рядом в кресле.

– Эдвин, – представляется Эдвин, протягивая ей руку.

– Джеки.

– Блу! – Эдвин прикладывает ладони ко рту, как рупор, делая вид, будто пытается докричаться до нее.

Блу подходит к шатру. Она выглядит напряженной.

– Блу, познакомься с моим отцом, Харви, а это его… его подруга Джеки… забыл, как там?

– Красное Перо, – подсказывает Джеки.

– Точно. А это Блу, – говорит Эдвин.

Лицо Блу становится мертвенно-бледным. Она протягивает руку и выдавливает из себя улыбку, но это больше похоже на то, что она пытается сдержать подступившую рвоту.

– Очень приятно познакомиться с вами обоими, но, Эдвин, нам надо вернуться…

– Да ладно, мы только пришли. – Эдвин смотрит на отца, словно спрашивая: Верно?

– Я знаю, и мы можем вернуться потом, у нас целый день впереди. К тому же мы будем совсем рядом, вон там. – Блу показывает в ту сторону, откуда они пришли.

– Ладно. – Эдвин поворачивается к отцу, и они снова обмениваются рукопожатиями. После чего Эдвин и Блу уходят, махнув руками на прощанье.

– Ну вот, сразу две новости, – говорит Блу, когда они возвращаются к своему столику.

– Это был улет! – Улыбка не сходит с лица Эдвина.

– Кажется, та женщина – моя мама, – говорит Блу.

– Что?

– Джеки.

– Кто?

– Женщина, что сейчас с твоим отцом!

– О. Подожди, что ты сказала?

– Я знаю. Не знаю. Я ни хрена не понимаю, что происходит, Эд.

Они возвращаются к столу. Эдвин смотрит на Блу и пытается улыбнуться, но Блу бледна как смерть.