Текст книги "Мегафон"

Автор книги: Томас Стриблинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

30

В кабинете Сола Мирберга на пятнадцатом этаже «Лекшер-билдинг» Каридиус рассказал своему компаньону о нападении шайки Канарелли на Джима Эссери.

Коротенький плотный адвокат удивил своих собеседников, воскликнув с явным удовлетворением:

– Прекрасно, превосходно! Знай я, что рэкетиры побили у вас окна, я сам послал бы за вами, мисс Сейлор!

– Почему? – спросил Каридиус.

– Я сейчас иду на совещание по поводу этого вопроса. Ваш случай, мисс Сейлор, один из тысячи. Они происходят во всем районе завода военного снаряжения. Жалобы поступали и в полицию, и в редакции газет, и на завод, но, разумеется, ничего не было сделано.

– Где будет это совещание?

– У Крауземана. А Канарелли я дам знать, что мисс Сейлор и Эссери – мои клиенты, и он исключит их лабораторию из своего списка.

– Кто будет участвовать в совещании?

– Крауземан, Канарелли и некий мистер Корли, представляющий Рэмбург-Норденскую компанию.

Мисс Сейлор насторожилась.

– Как вы сказали: от Рэмбург-Норденской компании будет некий мистер Корли?

– Совершенно верно, а что?

– Повидимому, компания подослала ко мне одного человека, он не хотел сказать, кто его послал… но я уверена, что это компания. По этому-то делу я и пришла переговорить с вами.

– Это был мистер Корли?

– Не знаю, он не хотел назвать свое имя.

– Что же ему нужно было от вас?

– Он хотел откупить мои права на процесс изготовления пороха, изобретенный мистером Эссери.

– И сколько он предлагал вам?

– Тысячу долларов.

– Что такое? – воскликнул пораженный Каридиус.

– Тысячу долларов, – повторила мисс Сейлор. – Он сказал, что представляет большую компанию, собирающуюся использовать мой метод, зарегистрированный под моим именем и находящийся в настоящее время в распоряжении Военного министерства. Он сказал, что даст мне тысячу долларов, если я откажусь от своих прав на изобретение.

Каридиус был возмущен до глубины души:

– Тысячу долларов! Какая беспримерная наглость. Просто неслыханно!

– Явление довольно распространенное, – заметил Мирберг. – Крупные компании нередко шантажируют изобретателей. Они пугают их затяжными судебными процессами и предлагают уплатить единовременно небольшую сумму. А что вы ему ответили, мисс Сейлор?

– Я сказала, чтобы он переговорил с моим поверенным.

– Правильно, – похвалил Каридиус.

– Кстати, – озабоченно спросил Мирберг, – где вы виделись с этим человеком?.. Надеюсь, не в лаборатории?

– О нет, я это учла. Я знала, что он сразу догадался бы, что этот метод изобретен Джимом. Нет, у меня есть кузина, которая живет в Северном парке. Я дала ее адрес и приняла его там.

Адвокат кивнул головой:

– Вы большая умница, мисс Сейлор.

Поразмыслив, Мирберг посоветовал мисс Сейлор принять любую сумму, какую ей удастся выжать из этого человека, потому что, если дело дойдет до суда, мало шансов скрыть настоящего изобретателя нового метода. А как только станет известно, что изобретатель – Эссери, его секрет автоматически перейдет в собственность Рэмбург-Норденской компании, и они совсем ничего не получат.

Остановившись на такой довольно безотрадной программе, все трое отправились на совещание к Крауземану.

В такси Мирберг нервничал. Хмурился, глядя в окно на уличное движение, на пешеходов и на мелькавшие мимо машины. Каридиус сочувственно поглядывал на миловидную молодую женщину, сидевшую между ним и Мирбергом. Он несколько раз с возмущением повторил: – Какой позор, что девушка, занимающая такое положение, как мисс Сейлор, подвергается преследованию со стороны рэкетиров.

– Это скоро кончится, – сказал Мирберг. – Что меня очень беспокоит – так это то, что Канарелли и его шайка подбираются к высшим деловым сферам. Шантажировать людей среднего класса довольно безопасно: они неорганизованны, почти не пользуются политическим влиянием и не имеют в своем распоряжении газет. Но деловые сферы всем этим располагают. С другой стороны, и для деловых сфер рискованно экспроприировать у рэкетиров их добычу. Обе эти руководящие силы Америки должны научиться уважать власть друг друга.

– Вы говорите так, словно одобряете рэкетиров, – сказала мисс Сейлор, бросая на адвоката удивленный взгляд.

– Я не одобряю и не осуждаю. Я просто констатирую факт, что у нас в Америке появилась новая общественная группа, заявляющая притязания на власть. В настоящее время она рассматривается, как уголовный элемент, но не забывайте, что почти все крупные американские плутократы и большие американские компании начинали свое существование с преступлений. Разумеется, когда они добились власти, они так подогнали законы, что перестали быть преступниками. Вот, например, Меррит Литтенхэм. Он на вполне законном основании выдал самому себе премию в миллион долларов из фонда Уэстоверского треста. Но ему не следовало забирать деньги вкладчика, умеющего постоять за себя. Вот, собственно, основной вопрос, ради которого созывается совещание.

Мирберг, пожалуй, углубился бы еще дальше в историю крупных американских состояний, но тут такси въехало в цветущий сад. Крауземан за счет города разбил перед своим домом сад, который цвел круглый год.

Все трое вошли в дом Крауземана, где их встретила служанка Калифорния. Адвокат справился, ждут ли их. Негритянка кивнула головой и сказала, что мистер Канарелли и какой-то другой мужчина уже тут. Она провела их в довольно темный холл, где стоял рыцарь в кованых латах, с мечом в правой перчатке. Калифорния постучала в дверь, выходившую в холл, и крикнула, что пришел мистер Мирберг. Густой голос Крауземана отозвался «Пусть войдет».

Они вошли все вместе. Трое мужчин сидели вокруг стола. На секунду воцарилось молчание, потом Канарелли заговорил снова:

– Мистер Корли, я звонил утром в Уэстоверский банк по поводу золота.

Мистер Корли сделал недоумевающий жест:

– Но, мистер Канарелли, какое отношение имеет компания военного снаряжения к Уэстоверскому тресту? Это две совершенно разные организации.

Маленький черноволосый рэкетир перегнулся через стол:

– Вы не имеете отношения к банку?

– Нет, меня интересует вопрос о домах, предоставленных компанией своим рабочим.

– Тогда мне нечего терять с вами время, – отрезал рэкетир, – мне надо видеть человека, который ведает обоими рэкетами.

Корли прочистил горло.

– Нет такого человека. Нет связи между Уэстоверским банком и нашим заводом.

– Это верно, Джо, – подтвердил Крауземан своим густым басом.

Канарелли провел рукой по волосам.

– В таком случае, о чем вы хотите говорить со мной? Если ваша шайка не может вытребовать от банка то, что мне нужно, я ничего не могу сделать для вас, мистер Корли. Не я пришел к вам, а вы пришли ко мне. Но вы ничего не можете предложить мне. Неужели вы рассчитывали уговорить меня не взимать взносов для моего Союза защиты владельцев заводских домов?

Мистер Корли развел руками.

– Даже если бы наш завод мог повлиять на банк, чего он в действительности не может, то и тогда банк не властен был бы выдать ваш вклад в золоте. Сейчас это незаконно.

Канарелли повернулся к Крауземану:

– Меня должны были предупредить во-время, чтобы и я мог вывезти свое золото, когда Литтенхэм вывозил свое. Я такой же патриот, как Литтенхэм, вы это знаете, мистер Крауземан. Я внес шестьдесят тысяч долларов в выборный фонд республиканской партии и семьдесят тысяч – в выборный фонд демократической партии. Я такой же патриот, как Литтенхэм. Если бы меня предупредили во-время, не было бы этой истории.

– Послушайте, – сказал Корли, – что прошло, то прошло. Не стоит гоняться за вчерашним днем. Сколько вы хотите получить сегодня, чтобы оставить в покое наших служащих и рабочих?

– Я хочу, чтобы Уэстоверский трест перевел на мое имя в Монреальский банк пятьсот тысяч долларов из того золота, которое он вывез в Канаду.

– Да поймите же вы, наконец, – с отчаянием крикнул мистер Корли, – ведь золото, переведенное в Монреаль, больше не принадлежит Уэстоверскому тресту! Оно составляет собственность особой компании, образованной внутри банка, но не имеющей с ним абсолютно никаких юридических взаимоотношений. Эта компания не отвечает ни за долги банка, ни за нарушение его договоров или иных обязательств. И банк даже при желании не мог бы выплатить ваш вклад золотом, которое находится в руках иностранной компании.

Канарелли усмехнулся:

– Так вы ничего не можете сделать?

– Абсолютно ничего.

– И банк ничего не может сделать?

– Решительно ничего.

– И ваша компания тоже?

– И она тоже.

– Отлично… Слушайте… вот что вы можете для меня сделать.

– Что именно?

– Передать кое-что.

Мистер Корли секунду колебался:

– Кому?

– Человеку, власть которого начинается на заводах военного снаряжения, проходит через банк и распоряжается канадской компанией.

– Нет такого человека.

– Это правда, Джо, – сочувственно вставил Мирберг, – закон об акционерных обществах, первоначально имевший целью избавить акционеров от персональной ответственности за долги, был затем распространен путем толкования: акционеры избавлены от персональной ответственности и в случаях хищения средств.

Канарелли продолжал, словно и не слышал пояснения Мирберга: – Скажите ему, что вся здешняя городская мелкота, вроде бакалейщиков и мясников, адвокатов и врачей, – все они его сборщики, а я – нет. – Рэкетир поднялся, подошел к мистеру Корли и снисходительно похлопал его по плечу. – Скажите ему, что если я даю ему на сохранение доллар, я рассчитываю получить этот доллар обратно, когда он мне понадобится.

Мистер Корли быстро поднялся со стула. Он оказался человеком среднего роста, крепкого сложения, безупречно одетым.

– Я уже вам сказал, что такого человека нет, – повторил он, глядя сверху вниз на плюгавого черноволосого рэкетира, – и во всяком случае, я лично не имею никакого отношения к этому делу, абсолютно никакого.

– Вы ведь служите в компании военного снаряжения? – спросил Канарелли, пристально глядя на его.

– Я – вице-председатель компании.

Канарелли кивнул головой и направился к двери:

– Очень хорошо. Передайте председателю то, что я сказал.

После ухода Канарелли Крауземан и его четверо посетителей с минуту постояли у большого камина.

– Досадно, что он не может получить свою долю золота, уже находящегося в Канаде, – заметил Крауземан. – Именно это ему нужно, именно там он хотел бы его иметь.

– Почему именно там? – спросил мистер Корли.

– Потому, что цена золотого доллара остается неизменной, а Джо в любую минуту может понадобиться уехать в Канаду.

– Нет никакой возможности заставить Канадскую компанию уплатить деньги рэкетиру за то, чтобы он не беспокоил компанию военного снаряжения в Америке, – сказал мистер Корли.

– Люди называют меня политическим боссом, – сдержанно заговорил мистер Крауземан, – но моя роль всегда сводится лишь к тому, что я служу посредником между интересами финансистов, с одной стороны, и уголовников, с другой.

– Положение не из приятных, мистер Крауземан, заметила мисс Сейлор.

– Положение ответственное. Я оберегаю форму демократического правления, мисс Сейлор. Американский народ может затем в любой момент, какой покажется ему подходящим, взять ее и использовать для национальных целей.

Мирберг улыбнулся:

– Понимаю, вы охраняете чашу святого Грааля, но пока что взимаете плату за его хранение.

Крауземан проводил своих гостей до дверей и простился с ними.

В саду все четверо остановились и, по обычаю людей, собирающихся взять такси, стали спрашивать друг друга, кто куда едет.

– Мне надо в «Лекшер-билдинг», – сказал мистер Корли, – я хочу повидать адвоката мисс Сейлор и переговорить с ним о выплате ей наличными за право на секрет изготовления пороха, находящийся в данный момент в распоряжении Военного министерства.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Мирберг. – Значит, нам всем в одно место… Вы знакомы с мисс Сейлор?

– Знаком. Я был на ее квартире в Северном парке.

– Какое удачное совпадение! – заметил Мирберг с явным удовольствием. – Мисс Сейлор пришла со мной к Крауземану, потому, что я знал, что встречусь здесь с представителем завода. – Он лукаво улыбнулся. – Правду сказать, мы рассчитывали получить от этого представителя некоторые указания насчет подлинной ценности изобретения, о котором идет речь. Нам и в голову не приходило, что мы встретимся с тем самым лицом, которое ведет переговоры с мисс Сейлор.

Мистер Корли улыбнулся.

– Да, это вышло неожиданно.

Подъехало такси, и все четверо уселись.

– Ну, а теперь, мистер Корли, – начал Мирберг, откидываясь на спинку сиденья, – какова, на ваш взгляд, ценность этого секрета для вашего предприятия?

– Правду сказать, мистер Мирберг, – отозвался Корли, – юристы наших предприятий сомневаются, нужно ли нашей компании приобретать права мисс Сейлор. – Он обернулся к Каридиусу с видом человека, привыкшего выступать в собраниях и обращаться ко всем присутствующим. – Видите ли, в настоящее время права принадлежат, собственно, Военному министерству, а Военное министерство уступило свои права нашей компании, поэтому…

Мирберг кивнул:

– Это и моя точка зрения. Почему бы вашей компании не пойти навстречу мисс Сейлор и не предоставить ей возможность получить стоимость секрета производства непосредственно от Военного министерства?

– Мысль хорошая, – кивнул мистер Корли.

– В таком случае, почему бы вам не подписать от имени вашей компании отказ от прав на секрет?

– Вряд ли я мог бы это сделать, мистер Мирберг.

– Почему?

– Потому что отдельное лицо не может связывать компанию. Я действую исключительно в качестве представителя и сам ничего решать не могу.

– Но вы ведь пришли ко мне для заключения такой сделки.

– Я был уполномочен предложить определенную сумму наличными, только и всего.

Когда Мирберг, мисс Сейлор, и Каридиус вышли у «Лекшер-билдинг», автомобиль повернул и повез мистера Корли обратно на завод военного снаряжения.

31

На тротуаре перед «Лекшер-билдинг» стояли Роза Сейлор и ее два спутника. В глазах ее был испуг.

– Почему он так вдруг уехал? Как вы думаете, уж не подозревает ли он, что я…

Мирберг кивнул головой:

– Очевидно. Какое совпадение, что одному и тому же человеку было поручено повидать Канарелли и снестись с вами по поводу метода изготовления пороха! Я даже не успел сказать Джо, чтоб он предупредил своих людей насчет вашей лаборатории.

– И Корли совсем ничего нам не предложил, – жалобно проговорила мисс Сейлор.

– Поднимемся в контору и обсудим все это, – предложил Мирберг.

– Нет, я пойду домой. Я всегда говорила Джиму, что мы ни гроша не получим за его изобретение. Прощайте… Мне пора.

– Прощайте! – весело крикнул Мирберг. – Никогда не отчаивайтесь, пока есть надежда на судебный процесс. Если дело дойдет до суда, может быть, нам и удастся отвоевать у Рэмбург-Норденской компании право на изобретение Джима.

– Мисс Сейлор, я еду в аэропорт и подвезу вас, – предложил Каридиус.

– Но мне не по дороге с вами.

– Возможно, зато мне с вами по дороге. – Он помахал рукой вслед уходившему Мирбергу и оглянулся, ища такси.

Когда они сели в машину, он сказал:

– Подумайте, как не повезло… но вы не огорчайтесь. Знаете, мне кажется, что рано или поздно компания все равно узнала бы, что это изобретение Джима.

– Да, но мы получили бы, по крайней мере, две тысячи долларов.

Каридиус внимательно посмотрел в лицо своей спутнице.

– А вы с Джимом сильно… сильно рассчитывали на эти две тысячи долларов?

– Как вам сказать? Не так, чтоб уж слишком, – неуверенно ответила мисс Сейлор.

– Неправда! – воскликнул Каридиус. – Вижу, что рассчитывали.

– Нет… нет, право.

Каридиус, поддавшись внезапному порыву, коснулся ее руки.

– Мисс Сейлор, вы можете быть вполне откровенны со мной… Мы с Джимом вместе учились в школе. Скажите мне, как его материальные дела?

Она немного помедлила, потом сказала:

– Он сейчас работает неполную неделю… всего четыре дня. А писать научные статьи для журналов ему запрещено. Компания, вероятно, боится, что он выдаст что-нибудь; по той же причине ему нельзя читать лекции, хотя ему несколько раз предлагали, а одно бюро культурных развлечений даже хотело заключить с ним договор на серию научных докладов. И усы отпускать ему нельзя.

– Что? Что? – перебил ее Каридиус.

– Нельзя отпускать усы, – повторила мисс Сейлор с усмешкой. – Заведующий лабораторией сказал, что компания не желает, чтобы ее научные работники носили усы, и что хотя не так уж страшно, если один человек будет носить усы, но это создаст прецедент.

Каридиус так искренно расхохотался, что и она улыбнулась, но тотчас добавила:

– В свое время это испортило мне много крови.

– Воображаю… и не удивительно… – согласился Каридиус.

Несколько минут они ехали молча. Вдруг Каридиус порывисто повернулся к своей спутнице:

– Знаете что, мисс Сейлор, я сейчас скажу одну вещь, только вы обещайте, что это останется между нами.

Мисс Сейлор широко раскрыла глаза:

– Хорошо, а в чем дело?

– Вот что… изобретение Джима доставило мне небольшую сумму денег…

– Изобретение Джима?

– Да.

– Каким образом?

– К сожалению, я должен воздержаться от объяснений.

– Ну и что же?

– И вот я сейчас только сообразил, что если бы не оплошность моей фирмы, вы получили бы от мистера Корли тысячу долларов.

– А в чем была оплошность вашей фирмы?

– Мирберг не должен был брать вас с собой к Крауземану. Если бы он, как и следовало, попросил вас подождать его в конторе, вы с Джимом наверняка получили бы кое-что за его изобретение.

– Но он ведь не знал, что случится.

– Задача адвоката в том и заключается, чтобы предвидеть всякие возможности, для этого его и нанимают.

– Ну, хорошо, допустим… – неуверенно сказала мисс Сейлор; – что же из этого следует?

– Раз Джим потерял эти деньги из-за допущенной моей фирмой ошибки, то будет только справедливо, если я их возмещу.

Мисс Сейлор с изумлением уставилась на него:

– Если вы… возместите?

– Да, тем более, что, как я уже сказал, благодаря его изобретению мне очистилось значительно больше тысячи долларов.

– Нет, нет! Я не могу взять у вас тысячу долларов, – сказала мисс Сейлор со вздохом.

– Подождите, – остановил ее Каридиус. – Ведь только через вас я и могу предложить эти деньги Джиму. Из-за него я получил деньги. – И Каридиус вытащил свою чековую книжку. Выписав на имя Джима Эссери чек на тысячу долларов, он протянул его Розе.

– Передайте это Джиму и повторите ему то, что я вам говорил.

Мисс Сейлор нерешительно взяла чек и с любопытством посмотрела на него. На глазах показались слезы.

– Деньги Джиму в самом деле нужны дозарезу. – сказала она дрогнувшим голосом.

Каридиусу захотелось обнять ее и приласкать. И все-таки он продолжал верить, что им движет великодушие по отношению к своему школьному товарищу. Он действительно так думал.

32

Когда достопочтенный Генри Ли Каридиус вернулся домой к своей хорошенькой жене, он поцеловал ее и поспешил объяснить:

– Я был в конторе, обсуждал кое-какие дела с Солом Мирбергом.

Иллора с минуту внимательно изучала лицо мужа:

– Какие такие дела?

Каридиус начал рассказывать о том, что произошло у Крауземана.

– А ты как будто сказал, что был все время у Сола в кабинете.

– Ну да, мы оттуда и поехали, солнышко, – весело возразил Каридиус.

– А сенатор Лори каков! – воскликнула вдруг Иллора. – Разве не замечательно, что он хочет изучать преступность!

– Что такое? – спросил Каридиус.

– Как же! Он создал сенатскую комиссию для изучения преступности в Соединенных Штагах! Ты разве не слыхал? Во всех вечерних газетах напечатано. Газетчики только это и выкрикивали.

– Интересно знать, что понимает Лори под изучением преступности!

Каридиус глубоко задумался. Он терялся в догадках. Зачем сенатору Лори понадобилось подрывать систему, которая поддерживала самого сенатора Лори, и Каридиуса, и Бинга, и Ортона, и всех остальных членов Конгресса? Зачем ему понадобилось это расследование, которое показало бы, где кончается белое и начинается черное?

Вдруг его осенило:

– Я понял, Иллора! Это означает, что литтенхэмовские интересы столкнулись с интересами рэкетиров.

– Что ты хочешь сказать?

– Видишь ли, произошла стычка, началась вражда между предприятиями военного снаряжения и Уэстоверским банком, с одной стороны, и бандой Канарелли, с другой стороны.

– А из-за чего они поссорились?

– Воротилы Уэстоверского банка образовали акционерную компанию, вывезли золото рэкетира в Канаду и положили его на собственный счет.

– А это законно?

– Ну, знаешь, в момент сделки это было вполне законно… тогда существовал золотой паритет… С тех пор золото поднялось в цене. Раз директору банка открывается возможность удержать половину вкладов клиентов, было бы очень странно, если бы он этого не сделал. Назови мне хоть одного человека в Америке, который имел возможность это сделать и не сделал бы.

– А что сделал Канарелли?

– У него были деньги в банке, и он хочет своей доли золота в Канаде. Он ведь рэкетир и вне закона. Он не привык, как мы, чтобы у него отбирали деньги богачи-финансисты. И он сопротивляется. Он пытается покрыть понесенные убытки, шантажируя и терроризируя население поселка, примыкающего к заводу военного снаряжения, собственником которого является Литтенхэм. Он даже не сделал исключения для такого славного малого, как Эссери. Это заходит уж чересчур далеко…

– Твоего друга Эссери?

– Да, я считаю, что это безобразие.

– В вечерних газетах об этом ничего не сказано.

– Конечно нет. Мы это узнали от Розы Сейлор, она ездила с нами к Крауземану.

Иллора торжествующе закивала головой:

– Вот! Я так и знала! Я была уверена, что ты провел время в обществе какой-нибудь женщины!

В этот момент на помощь ему пришел звонок у дверей. Через минуту в комнату вошла горничная.

– Мистер и миссис Джим Эссери, мэм, – доложила она.

Каридиус поднялся и пошел вслед за женой в гостиную, несколько обеспокоенный неожиданным визитом Эссери. Он был так смущен, что даже позабыл познакомить их с женой.

– Пожалуйста, пожалуйста! Рад видеть тебя, Джим, и вас мисс Сейлор…

– Я не имела удовольствия познакомиться с мистером Эссери и мисс Сейлор, – напомнила Иллора сладеньким голоском.

– Ах, прости, дорогая. Мисс Сейлор, это – моя жена, а это, милочка, Джим Эссери… Я так много рассказывал тебе об обоих.

– Теперь это миссис Джим Эссери, – с улыбкой поправил изобретатель.

Чета Каридиусов смутилась. Наступила неловкая пауза.

Каридиус чувствовал смутную досаду оттого, что девушка, которой он дал тысячу долларов, немедленно после этого обвенчалась с другим.

– Как это вы так… вдруг пошли и обвенчались? – с удивлением воскликнула Иллора.

– Да, так и обвенчались… только что… – улыбнулась Роза.

– А почему вам пришло в голову обвенчаться именно сегодня?

– Видите ли, мы уезжаем, – объяснил Эссери, – уезжаем неизвестно на сколько времени, и вот, для того чтобы упростить получение паспортов и прочие формальности, мы и обвенчались.

– Вот как? Вы уезжаете за границу? Как интересно! – Каридиус с досадой подумал, что они на его тысячу долларов собираются прокатиться по Европе, а он, честный, добросовестный труженик, собственник этой тысячи, должен сидеть дома.

– Да, – со вздохом подтвердила миссис Роза, – мы едем в Японию.

Чета Каридиусов снова изумилась. Иллора сказала:

– Но вам как будто вовсе не хочется ехать!

– Совсем не хочется, – грустно призналась Роза.

У Каридиуса мелькнула смутная догадка о причине их внезапного отъезда:

– Кумата! – воскликнул он.

– Правильно, – кивнул Джим Эссери, повидимому очень довольный, что Каридиус сам догадался.

– Мы продали Кумата электрический прибор, которым Джим убивал мышей, – объяснила Роза. – Вы ведь его видели, мистер Каридиус?

– Да, видел… Джим убил им мышь.

– Какой ужас! – содрогнулась Иллора.

– Но ведь всего только мышь, – успокоил ее Каридиус.

Ему вдруг стало не по себе, но тут он вспомнил, что его фирма получит комиссионные за продажу Кумата электрического аппарата, и он снова повеселел.

– Кумата уговорил меня ехать вместе с ним, – объяснил Эссери, – потому что никто, кроме меня, не знает, как обращаться с прибором. Он заверил меня, что его правительство предоставит мне полную возможность изготовить машину настоящего размера. Фактически я буду руководить всеми работами.

– Чудесно! – Каридиус кивнул головой, еще раз вспомнив о комиссионных. – А… а что значит машина настоящего размера?

– Гм… ну, машина, достаточно большая, чтобы можно было демонстрировать… действие… в полном объеме.

– Да… конечно, помимо денежной стороны дела, тебе, как изобретателю, хочется посмотреть на твою машину в действии. Это естественно.

– Я так и знал, что ты одобришь мое решение. Мирберг пришел в восторг, когда узнал, что я продал аппарат Кумата.

– Если принять во внимание, сколько ты натерпелся со своим первым изобретением, никто не может осуждать тебя.

– Так мне и Мирберг сказал, – кивнул Эссери. – Я… я предпочел бы развить это дело здесь… для нас… но тут все так ненадежно…

– О чем это вы, мужчины, толкуете? – перебила их Иллора.

– Видишь ли, милочка, Джим предоставил одно свое изобретение в распоряжение Военного министерства, а оно каким-то образом попало в руки компании заводов военного снаряжения… вот он теперь… другое свое изобретение помещает в другое место.

– А за первое свое изобретение он никаких денег не получит?

– Думаю, нет.

– Возмутительно!

Наступило молчание.

– Кто знает, когда мы с вами увидимся, – начала Роза.

– Когда вы едете? – спросил Каридиус.

– Что же… я думаю, ради моего пороха нам нечего больше торчать здесь, – сказал Эссери, – с ним покончено. Мы завтра и уедем. И… и я пришел поблагодарить тебя, Генри, за то, что ты прислал мне сегодня… Я принес его обратно… Теперь он мне больше не нужен. Я никогда и не мечтал о таких деньгах, какие получил. – Джим был глубоко растроган. Он вынул из кармана чек и протянул его Каридиусу.

– Нет, нет, это твои деньги, Джим, – запротестовал Каридиус, отмахиваясь от чека.

– Если бы они были мне нужны, я взял бы. Но они мне не нужны. С благодарностью возвращаю.

Каридиус взял чек. Супруги Эссери еще немного посидели, потом сказали, что им еще нужно укладывать всю лабораторию, и простились.

Как только гости скрылись за дверью, Иллора взорвалась:

– Генри Каридиус! Вы дали этой женщине тысячу долларов?

Каридиус уставился на нее, пораженный.

– Этой женщине?.. О ком ты говоришь?

– Ты дал такие деньги этой беспутной женщине.

– Милочка, разве ты не видела, что Джим вернул их? Да вот чек, посмотри сама, он на имя Джима. – Он протянул ей клочок бумаги.

– Но дал ты его ей? Ты ее имел в виду! Ах! Ах! – Началась истерика.

Каридиус обнял ее.

– Тише! Тише, дорогая! Не кричи так! Господи! Ведь я дал их Джиму! Видишь, написано его имя… Лула! Лула! Принесите из ванны нюхательную соль! Милочка, успокойся, прошу тебя! Ты весь дом подымешь!