Текст книги "Вызывающий бурю"

Автор книги: Том Ллойд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА 27

От пустыни веяло древностью.

Глядя на цеплявшиеся за камни чахлые деревца, Кастан Стиракс еще сильнее почувствовал усталость. Слабый ветерок коснулся его лица, когда он снял шлем, чтобы осмотреть клочок обработанной земли. Удивительно, что пустыня не смогла поглотить этот клочок за многие годы, ведь старые дома рядом уже начали разваливаться.

Отстегнув золотые кольца, которыми его пояс крепился к толстому седлу, Стиракс соскользнул со спины огромной виверны на пыльную землю. Он закоченел от холодного ветра наверху, но несколько шагов вернули ему привычную подвижность. Он повел широкими плечами и извлек из-за спины зазубренный меч.

Чтобы размять спину, руки и плечи, Стиракс принялся отрабатывать приемы, выполняя их медленно и уверенно. Когда тяжелый меч в первый раз со свистом рассек воздух, виверна заворчала и повернула к хозяину голову, но потом снова отвернулась и уставилась немигающим взглядом на медленно приближавшегося со стороны домов всадника.

Закончив упражнения, Стиракс вложил черный меч в ножны и глубоко вздохнул. Ароматы пустыни чувствовались здесь острее из-за тепла и безветрия, и некоторое время Стиракс наслаждался этими запахами. Потом заметил миниву – удивительное растение цвета пыли, которое росло и цвело здесь повсюду, давая пищу и людям, и животным. Стиракс наклонился, чтобы получше рассмотреть его нежные длинные побеги и, приподняв плоские листья, которые забирали влагу из воздуха, обнажил темно-красный ствол. Крошечные фрукты были еще бледными и недозрелыми, но все-таки он сорвал один и съел, смакуя кислый вкус.

Потом с улыбкой повернулся к приблизившемуся наконец всаднику.

– Милорд, – обратился к нему вассал, спешившись, сняв черный шлем и опустившись на одно колено.

Спутанные волосы закрыли лицо воина, когда тот склонился перед господином. Потом он осторожно приподнял голову, отбросил пряди с глаз и, немного помедлив, поднялся. Рядом с белоглазым воин казался невысоким, и разница в росте стала особенно заметной, когда он встал рядом с повелителем Менина.

– Герцог Врилл, все идет как намечено? – обратился к нему повелитель.

– Самым наилучшим образом, – ответил герцог и с неудовольствием услышал беспокойство в собственном голосе. Пусть совсем небольшое, но повелитель Стиракс не мог его не заметить. В последние годы их редкие встречи проходили в уютной обстановке Кранака или Анот Врилла, поэтому герцог совсем забыл, как внушительно выглядит его хозяин, особенно в полных боевых доспехах. Причудливо изогнутый панцирь не мог не произвести впечатления, как и волна злобы, исходившая от меча Кобры. Герцог вздрогнул.

– У вас были сложности с кентаврами, – заговорил Стиракс. – Темные рыцари возвращаются домой. Сюзерен Золии заколол своего вассала, а прошлой ночью убили мага из ордена Пяти Черных Звезд.

Услышь он это от кого-то другого, Врилл бы ужасно изумился. Герцог всегда гордился тем, что знает больше других людей своего круга, но господин все время продолжал его удивлять. Вриллу часто приходило в голову, что он и сам мог бы быть повелителем Менина, потому что ни один аристократ, торговец или политик не мог сравниться с ним в уме и хитрости… Ни один, кроме повелителя Стиракса. Но жажда власти не затмевала разум герцога Врилла, он прекрасно понимал, что Стиракс одинаково преуспел и в политических хитросплетениях, и в коварстве, и даже маги Сокрытой башни побаивались магического искусства повелителя. Только сумасшедший мог бы оспаривать право Стиракса на власть над Менином. По старинным законам те, кто сходился в схватке за власть, должны были использовать одинаковое оружие, но это не играло решающей роли. Стиракс завоевал право на трон в двадцать лет, убив своего предшественника, который триста лет правил Менином. У старого повелителя был меч Кобра, а у Кастана Стиракса – широкий стальной. Его отвага не имела равных, и вскоре это признал весь Ланд.

– Как вы узнали про смерть мага? – спросил герцог.

– Я сам приказал Кохраду его убить. Маг был некромантом, а мой сын всегда рад попрактиковаться в своем огненном искусстве, – насмешливо сказал повелитель.

Но герцог не рассмеялся – шутки Стиракса никогда не предназначались для других.

– Поэтому он и сжег единорога? А я-то ломал голову, зачем он так поступил.

– Именно поэтому. Кохрад еще не исчерпал своих сил, но я надеюсь, что битва его доконает. Если натравить его на орден Огня, он увлечется так, что притянет магии больше, чем сможет обуздать. Гор знает, что делать в таком случае, а вы поможете Гору всем, чем сможете.

Врилл кивнул и рискнул задать вопрос:

– Значит, Кохрад умирает?

Белоглазый повелитель вздохнул, услышав этот вопрос, но Врилл уже много раз доказывал, что знает свое место и почитает за честь находиться в тени Стиракса. Ему можно было доверять – по крайней мере, настолько, насколько Стиракс мог себе позволить доверять кому-либо.

Повелитель снизошел до ответа:

– В конце концов, его сила поглотит его самого, но я не собираюсь проигрывать эту битву – и остальные битвы тоже.

Врилл кивнул и низко поклонился, потихоньку пятясь.

– Я пришлю сюда человека, чтобы он принес вам еды.

Стиракс рассеянно кивнул, глядя на заходящее солнце. Полосы облаков тянулись по небу, словно дымчатый хвост светила, сумерки постепенно обволакивали землю.

– Позаботьтесь, чтобы ваш посланник был молодым и безродным.

Врилл замешкался, удивленный подобным приказом, потом кивнул и поскакал назад, туда, где ждали его люди.

Стиракс же вернулся к виверне и отстегнул седло – с ним не было грумов, чтобы позаботиться о животном, а голодная тварь не подпустит к себе чужого. Как только нарядное седло было снято, Стиракс схватил виверну за рог и развернул мордой к себе. Сперва она сопротивлялась, потом послушалась. Стиракс заглянул в огромный глаз с зелеными прожилками, проверил блеск и реакцию зрачка и мрачно улыбнулся, довольный, что тварь все еще подчиняется ему. Потом провел пальцами по зеленой чешуе на голове пленницы – его левая рука, теперь снежно-белая, как всегда, была без перчатки. Кожа почти потеряла чувствительность с того дня, как Стиракс получил свои доспехи. Ногтем в красных пятнах он выскреб из-под чешуйки ви-верны паразита и раздавил. Затем слегка похлопал по голове зверюги и обнаружил еще пару паразитов. Времени осмотреть виверну целиком у него не было, поэтому он ограничился только осмотром головы – пока сойдет. Вытащив из-под седла тугой тюк, он развязал кожаные веревки, размотал ткань и положил на землю. Последние лучи солнца осветили расшитый шелк, грязный и обтрепанный. Стиракс не стал беспокоиться о пропитанном воском тряпичном навесе: все равно в эту ночь дождя не будет, а несколько слоев шелка отлично защитят его от холода.

Виверна ударила когтистой лапой, прочертив в земле глубокие борозды, мотнула рогатой головой и во всю ширь раскинула крылья. Стиракс одним жестом успокоил ее, но по взгляду твари было ясно, что она приручена не до конца. За пару минут Стиракс набрал охапку палок – недостаточно, чтобы поддерживать костер ночь, но ему все равно хватит. Как только виверна устроится на ночлег, она не станет возражать, чтобы человек прилег у ее брюха.

Стикс разделил охапку на две части и взмахнул рукой над одной из них. Вспыхнуло пламя. Повелитель улыбнулся, припоминая, когда он в последний раз разжигал огонь обычным способом. Фырканье виверны заставило его обратить внимание на дома вдалеке. К ним медленно приближался крепкий воин, тащивший в одной руке мешок, в другой – бурдюк вина. Воин был высок, ладно скроен, а когда он подошел ближе, стало заметно, что он молод… И что он боится.

Стиракс вполне мог представить, какие мысли роились сейчас в голове у парня. Отношение к сексу в Менине было более чем терпимым, однополый секс приветствовался в племени воинов, но этому подобная перспектива явно не доставляла радости. Скоро ему станет все равно. Стиракс приготовил для него нечто большее, нежели содомия.

Повелитель быстро отвернулся и вытащил два мешочка, очертил ногой неровный круг на пересохшей земле и высыпал в его центр содержимое меньшего. На землю выпала дюжина белых предметов. Стиракс проверил, не выкатился ли какой-нибудь из них за пределы круга, потом вытащил из второго мешочка щепотку черной высушенной травы. Парень был уже близко.

Стиракс поднес к носу палец и вдохнул кислый, тошнотворный запах смертельного яда, который вымочили в крови и высушили. Запах был омерзительный, но повелителю нужно было убедиться, что травы не потеряли силу.

Воин подошел и опустился на одно колено, но ему тотчас велено было подняться и положить принесенную еду у костра. Парень не сводил глаз со Стиракса. Виверна зафыркала и зашипела, раскачивая головой из стороны в сторону, но Стиракс взглядом успокоил ее. Стоя позади круга, повелитель стал манить воина к себе. Шаг, второй – и парень оказался в самом центре.

Стиракс неожиданно нанес удар, и парень задохнулся и закачался. Когда Стиракс убрал руку, воин захрипел от ужаса и боли – в груди его торчал кинжал, воткнутый по самую рукоять. Из горла парня донесся слабый писк, колени его задрожали, но каким-то невероятным образом он удержался на ногах. Его дрожащие пальцы наконец дотянулись до резной рукояти.

Стиракс поднес к лицу воина на раскрытой ладони сухие травы, скорчившиеся, потрескавшиеся от боли в тот миг, когда их вырвали из земли. Повелитель поджег растения тогда, когда пальцы умирающего коснулись рукояти кинжала.

Предсмертная агония донесла до сознания воина боль, пронзившую его навылет; глаза его вылезли из орбит, и, в последний раз издав вопль ужаса, несчастный забился в судорогах. Стиракс выдернул кинжал, тело неестественно дернулось и замерло.

Внутри круга сгустилась тьма, даже ветерок вдруг стих, само время содрогнулось и потекло медленней. Стиракс невольно вздрогнул. По спине его пробежал холодок при виде того, как труп неуклюже, рывками, распрямил спину. Смерть бродила где-то неподалеку, и повелитель судорожно вздохнул: только сумасшедший смог бы спокойно взирать на такое.

Лицо паренька стало бесстрастным и как бы высохшим. Губы раздвинулись, обнажая зубы, вывалился язык. Безвольно болтающаяся голова повернулась, чтобы поймать взгляд Стиракса, потом поникла; мертвый уставился на магический круг у себя под ногами, но скоро снова встретился глазами с повелителем.

– Вы меня связали?

Голос был противным, скрипучим: в легких булькала еще не свернувшаяся кровь. Хотя исходил этот голос из глотки трупа, он почему-то казался далеким эхом.

– Да, связал, – подтвердил Стиракс. – Я не хочу, чтобы вы перебили мой отборный гарнизон или прикончили одного из моих лучших генералов.

– Ваши обещания – пустые слова. Вы обещали целую реку душ, а мне перепало лишь несколько. Наверное, вы не понимаете, с кем имеете дело.

– Я ничего не забыл. В вашу реку душ потихоньку вливаются ручейки, а когда она переполнится, мертвых будет много-много тысяч.

Стиракс сверху вниз посмотрел на труп. Он чувствовал презрение к существу, с которым вел сейчас беседу. Этот демон был принцем своих сородичей, невероятно сильным, старым, как само время, но он все-таки не поинтересовался, зачем Стираксу понадобилась его помощь. Ему было довольно убийств и разрушений, которые обещал ему повелитель. Возможности демона значительно превосходили его желания, за это Стиракс его и презирал.

– Но когда? – неподатливые губы дрожали. Стиракс услышал голод в этом нечеловеческом голосе.

– Скоро. Мы уже расчистили путь для Дестенна. Скоро начнется разрушение. Если мы хотим победить в решающей битве, мы должны поймать армию четсов на открытом пространстве, имея численное превосходство. Ваш слуга мог бы потрудиться и получше – не то повелитель Чарр не захочет выступить, узнав о нашем приближении.

– Повелитель Чарр рыдает в укромном месте, ему сейчас не до дел его племени. А то, что поселилось в его теле, обожает битвы. Его не придется понукать, – заявил демон.

– Тогда на каждом перекрестке дорог будут сложены пирамиды из черепов, и ваше имя будет произнесено над ними.

Услышав это, труп издал гнусный смешок.

Стиракс почувствовал прилив раздражения. Он едва сдержался, чтобы не вытащить Кобру и не отсечь голову гнусной твари.

Вместо этого он поклонился.

Ему уже недолго осталось лебезить перед мразью, он накопил достаточно сил, чтобы отринуть ее. Очень скоро он заставит демона бояться его и молить о чести исполнить любую прихоть повелителя. Скоро Стиракс получит все, что только сможет пожелать.

– А что творится на севере? – продолжал допытываться он.

– Обуреваемый не спит, вопли потерянных разносятся в ночи. Он отправил мальчишку на запад, чтобы тот искал в запретных местах. Он сделает так, как вы захотите.

– Мальчишка отправился на запад? А живущие в горах все еще вам верны?

– Те, кто приносит клятву, уже не могут разорвать узы. Будет неплохо, если и вы запомните это. Тот, кто нарушает клятву, навлекает на себя наш гнев.

– Тогда наполните их сны славой и богатством. И если оба избранных сейчас далеко от дома, Фарлан созрел для восстания. Найдите человека, который мог бы стать королем.

– Разрушьте тамошний храм и произнесите мое имя над его руинами…

Труп осел – Стиракс начал выводить из него демона.

– … тогда нынче же ночью Ломин увидит во сне корону. На эти последние, еле слышные, слова Стиракс ответил кивком.

Как только все вокруг стало прежним, повелитель снова стал слышать щебет и гул ночных тварей. Он весь дрожал от огромной потери энергии. Для того чтобы вызвать демона, не требовалось много сил, но демоны, будучи потусторонними существами, жили вне времени, поэтому столь долгая беседа с каждым разом требовала все больших усилий.

Стиракс повернулся к костру и сел. Его белая рука почти коснулась огня, так ему сейчас нужно было тепло, чтобы избавиться от могильного холода. После пережитого он стал слабым, как дряхлый старец, и с трудом поднял руку, чтобы махнуть виверне. Тварь зарычала, тяжело поднялась на ноги и набросилась на труп воина; ее изогнутые когти без труда разорвали кожаные доспехи, и вскоре виверна уже поглощала куски плоти.

– Я вижу тебя, тень, – устало произнес Стиракс, не сводя глаз с огня. – Ты очень рискуешь, подглядывая за принцем своего племени. Интересно, зачем ты это делаешь?

– Принцем моего племени?

Голос был ничуть не похож на голоса демонов, которые Стираксу доводилось слышать раньше.

– Это не так. Не вижу ничего общего между собой и этим самолюбивым существом. Неспособность думать о чем-либо кроме собственных нужд и страстей делает его почти человеком.

Неожиданно для себя самого Стиракс рассмеялся, но смех его звучал невесело и устало. Этот демон ему понравился.

– Тогда зачем ты здесь? Хочешь со мной поторговаться?

– Я не стремлюсь заключать сделки. Но возможно, вам пригодится предупреждение. Фарланский щенок будет не единственным, кого дома ожидает прохладный прием.

Стиракс задумался над этими словами и над голосом, что их произнес. Краешком глаза он видел лишь смутный силуэт, но голос, красивый и внятный, казался древним и зловещим.

– И кто меня предупреждает?

– Тот, кто следит за ходом событий. Тот, кто ценит честолюбие. Тот, кто прячется и хранит куда больше знаний, чем вы можете себе представить.

– И многое ты увидел?

– Многое. «В огне творится разрушение».

Стиракс весь подобрался.

– Это же строчка из предсказаний Шалстика!

В его душе бушевала буря. Если демон сумел докопаться до его секретов, их могут узнать и другие, те, кто связан с его врагами! Стиракс пока был недостаточно силен, чтобы вступить в схватку с богами, а обладание Хрустальным черепом не приветствовалось даже среди избранных.

Ответа на его возглас не последовало.

ГЛАВА 28

Дораней поскреб щетину на щеке, с равнодушным видом глядя на столешницу, хотя на самом деле внимательно прислушивался к разговору за соседним столом.

Сидя в одиночестве в темном углу таверны, он попивал разбавленное пиво, время от времени поправляя шарф на шее. В баре было тепло, и плотно обмотанный вокруг горла шарф не мог не привлекать внимания, однако вид Доранея пресекал любые вопросы. За соседним столом расположились фермеры, которые обсуждали самую волнующую для города тему: вот-вот должен был пожаловать лорд Изак. Весть о его скором прибытии разнеслась два дня тому назад, и гостя ожидали этим вечером, о чем повсюду много болтали.

– Подумать только! Как повелитель мог отослать кранна прочь, если они поцапались? Он же чокнутый ублюдок, а уж когда злится…

– Белоглазые все такие, – перебил собеседника второй фермер. У Доранея было ощущение, что из всей троицы этот уродился самым угрюмым: весь вечер с его губ слетали жалобы на самые пустяковые неприятности. – Один путник рассказывал мне, что после битвы у Ломина кранн три дня не выходил из своей палатки, сгорая со стыда. Он дрался как обезумевший демон, даже для белоглазого это было слишком.

Фермер со смиренным видом склонился над своей почти пустой чаркой.

Трактир не относился к числу лучших трактиров города. Деревянные стены потрескались и покоробились, в воздухе стоял острый запах пота, плесени, застарелого табака и пролитого пива. Дораней давно привык спать под открытым небом или в седле, поэтому грязные помещения вызывали в нем отвращение.

«Признайся себе, – с усмешкой подумал он, – король превратил тебя в сноба. Когда ты был моложе, ты проводил много времени в подобных заведениях».

– И зачем, по-вашему, он сюда едет? – спросил самый младший из фермеров – грязь еще не успела въесться в его кожу, в отличие от кожи его товарищей, и в нем еще не угас интерес к судьбам Ланда.

Дораней заранее знал ответ на этот вопрос. Под своим шарфом он прятал эмблему с изображением пчелы. Его прочные кожаные доспехи и кольчуга никого бы здесь не удивили – на воинов тут не обращали внимания – зато пчела выдала бы в нем человека короля, а о людях короля ходили разные темные слухи. Поговаривали, будто они стоят над законом, и в отличие от многих других слухов этот полностью соответствовал действительности. Если бы в таверне увидели пчелу, никто не стал бы разговаривать ни о чем интересном, опасаясь обвинения в каких-нибудь прегрешениях. Зато какие бы преступления ни совершил сам Дораней, магистрат ничего не мог с ним поделать. Бесполезно было объяснять народу, что король требовал от своих людей абсолютно бескорыстного служения. Он жестоко наказывал порок, и у него имелось множество хитроумных приемов для разоблачения злоупотреблений своих слуг.

– Скорее всего, кранн прибыл для подписания какого-нибудь договора, – заявил первый фермер после некоторого раздумья. – Всем известно, что Фарлан имеет притязания на Тор Милист. Возможно, они не хотят войны с нами, поэтому король Эмин и этот кранн… Как там его зовут?

– Кажется, Изак. Отец назвал его так по злобе – неудивительно для фарланов – и, наверное, теперь страшно жалеет, что сын стал кранном! – Мрачный типчик рассмеялся собственным словам, остальные только кивнули.

– Изак, точно. Готов поспорить, что он явился сюда, чтобы покончить с Тор Милистом и отдать половину земли королю Эмину. Вполне может статься, что ублюдок возьмет еще несколько городов, чтобы развесить там свои знамена.

Дораней невольно сжал кулаки. Трое фермеров захихикали, даже не подозревая, что назревает драка, но тут раздался зов трубы: в приграничном городе наблюдение со стен велось постоянно. Люди переглянулись, все улыбки моментально погасли: к городу приближались всадники, и нетрудно было догадаться, что один из них окажется кранном.

Разговоры в таверне стихли, все переглядывались, выжидая, кто поднимется первым. Всем хотелось посмотреть на белоглазого в его великолепных эльфийских доспехах, но никому не хотелось первым выскочить на улицу, чтобы поглазеть на чужестранца. Здесь не любили фарланского высокомерия, особенно теперь, когда мощь Нарканга сравнилась с силами таких стран, как Фарлан и Чете.

Дораней медленно поднялся, и все посмотрели на него, услышав, как скрипнул его стул. Он нарочито медленно развязал шарф, и вид троих фермеров доставил ему несказанное удовольствие: они задрожали, едва увидев на его воротнике эмблему пчелы. Дораней натянул поношенные перчатки, снял со спинки стула плащ и не спеша направился к выходу. Услышал, что остальные тоже зашевелились, но успел добраться до конюшни раньше, чем послышался дружный топот ног тех, кто заторопился к городским стенам.

Дораней ласково погладил шею серой кобылы, и лошадь повернулась к нему и понюхала руки хозяина в ожидании угощения.

Обняв лошадь, Дораней заглянул в ее темные глаза.

– Что ж, подружка, поехали, посмотрим на кранна, который переполошил весь город.

Кобыла фыркнула и тряхнула головой. Дораней хихикнул и похлопал ее по спине.

– Возможно, ты права. Но так повелел король. Не исключено, что кранн принесет нам темные времена, такова жизнь.

Он легко вскочил в седло, и высокая серая кобыла рысью поскакала к городским воротам.

– Куда направляетесь? – воинственно вопросил стражник.

Дораней увидел, что несколько человек беспокойно поглядывают на него. Один из них – наверное, сюзерен – восседал на великолепном гунтере. Он был стар, но, без сомнения, еще не разучился пользоваться висевшим на его поясе мечом. Остальные, члены городского совета, нервничали и потели в своих роскошных парадных одеяниях. Дораней еле сдержал улыбку – хотя они и считали фарланов напыщенными павлинами, это мнение явно не касалось белоглазого.

– Меня послали приветствовать лорда Изака и предоставить себя в его распоряжение.

Стражник шагнул навстречу Доранею, но заметил эмблему на его воротнике и тотчас отступил. Ругательства так и не слетели с губ воина, глаза его превратились в две щелочки.

– Вы – человек короля?

– Нет, я ношу эту эмблему просто для того, чтобы его позлить, – бросил Дораней.

Не дожидаясь ответа, тронул шпорой коня, объехал стражника и приблизился к тем, кто ожидал прибытия кранна. Один из всадников подался было ему навстречу, но сюзерен остановил его взмахом руки.

В тени Дораней заметил человека в дорогих одеждах, причем, судя по перчаткам, иод одеждой этой скрывалась кольчуга. Скорее всего, сын сюзерена. Только этого Доранею и не хватало: сорвиголовы, который еще не понял, что нельзя грубить всем подряд. Старый воин, явно отец щеголя, казался достаточно благоразумным, чтобы соблюдать осторожность.

Король очень следил за тем, чтобы его люди держались с достоинством, соответствующим их положению. И если придется, Дораней будет счастлив вызвать на дуэль опрометчивого молодого аристократа.

– Милорд сюзерен, – обратился к старшему аристократу Дораней, уважительно склонив голову. Он демонстративно не обращал внимания на остальных, повернувшись спиной к советникам.

– Меня зовут сюзерен Коадек, – ответил пожилой. – Вы не королевский герольд. Почему король посылает простого воина встречать фарланского кранна?

Дораней постарался сохранить напускное безразличие. Ему очень хотелось по-дружески говорить с сюзереном, тем более что он слышал о Коадеке немало хорошего, но служба требовала, чтобы он соблюдал дистанцию. Только сам король знал число своих людей и никто другой.

– Он не посылал воина, он послал меня. Хотя, не сомневаюсь, предпочел бы, чтобы вы, его верный подданный, выехали за ворота встречать кранна.

Сын сюзерена издал возмущенный возглас, но сам Коадек лишь улыбнулся. Он достаточно повидал в жизни, чтобы не обращать внимания на колкости, особенно сказанные дружеским тоном. У людей короля не было титулов, но власть их могла соперничать с властью любого из королевских подданных.

– Тогда я с радостью так и поступлю. Надеюсь, король не сочтет дерзостью с моей стороны, если я не предложу высокому гостю ваши услуги. Вы будете только его проводником. Зачем отдавать в распоряжение чужестранца все ваши таланты?

Дораней прищурился. Многие считали носителей знака пчелы обычными убийцами. Но у губ сюзерена пролегли веселые морщинки, и Дораней, улыбнувшись в ответ, жестом пригласил его проехать вперед. Сверху раздался свист, воины принялись открывать огромные церемониальные ворота. Сюзерен выехал первым, сразу за ним пристроился его сердитый сын, а для Доранея места не осталось. Человек короля, посмотрев через голову юноши, бросил советникам:

– Ждите здесь. После долгого пути кранн может не пожелать встретить официальных представителей, сидя в седле.

Советники испуганно взглянули на него, но не посмели возразить, тем более что Дораней красноречиво похлопал по эфесу меча.

Дораней выехал из ворот, пустив своего серого скакуна догонять растворившихся в ночи всадников. Впереди он увидел ровный строй, воины были хорошо видны в темноте благодаря своим белым одеждам. Посередине строя виднелся громадный конь – такого Доранею еще не доводилось видеть – и на этой громадине восседал кранн в сияющих даже в темноте доспехах. У Доранея перехватило дыхание от величественного вида чужестранца. Лицо кранна скрывала синяя маска, делая его похожим на Нартиса, но больше всего он походил на божество благодаря плотно облегавшим тело доспехам, словно сделанным из жидкого серебра.

Воины кранна были в полном боевом облачении, на их одежде красовались изображения дракона. Последнее Доранея не удивило – он знал об этом еще из докладов разведчиков. Вскоре он узнал и спутников кранна: позади Изака в черных с золотом доспехах ехал граф Везна, а рядом с героем – невероятно красивая женщина, явно из аристократок. За ними следовала горделивого вида женщина средних лет – скорее всего, компаньонка молодой девушки, учитывая репутацию графа Везны. Зато человека рядом с ней Дораней не распознал. Незнакомец вместо доспехов носил черную одежду разведчика, слева и справа от него ехали два лесничих.

«Да, интересная у кранна свита», – подумал человек короля, наблюдая за началом церемонии приветствия.

Сюзерен Коадек двинулся навстречу гостям, и чужие гвардейцы дружно разомкнули ряды, чтобы кранн мог выехать вперед, – маневр был явно тщательно отработан. Дораней оглядел группу взглядом опытного воина: ни один конь не сбился с шага.

Кранн, возвышавшийся над всеми остальными, с бесстрастным лицом выехал вперед.

«Надо же, – подумал Дораней. – Я впервые встречаюсь с человеком, о котором слышал столько разговоров».

Изак выглянул в окно и увидел внизу, на площади, ряды столов. Старый сюзерен предоставил в распоряжение гостей свой дом, и Изак только что вымылся в ванне из серого камня, а теперь украдкой наблюдал за подготовкой к празднику. Вокруг городских чиновников бегали слуги, а чиновники лишь усугубляли беспорядок своими указаниями. В дальнем конце площади установили высокую платформу подальше от скамей, с которых будут приветствовать иностранных гостей простые граждане, которые всегда рады выпить за здоровье любого чужеземца, выставляющего бесплатное вино.

Платформа была покрыта белым полотном и разукрашена цветами. На ней приготовили места примерно на восемьдесят человек, и Изак с отвращением представил себе ряды разодетых аристократов и чиновников, которые будут перед ним лебезить. Но с этим ничего нельзя было поделать. Бахль хотел, чтобы его кранн научился придворной жизни: либо повелитель хотел сократить разделявшую Изака и аристократов пропасть, либо просто не хотел заниматься придворной жизнью сам.

Пока Изак наблюдал за тем, что творилось на площади, он успел обсохнуть. Кранн поднес руки к голове, и полотенце свалилось на пол – как странно ощущать под пальцами волосы! Тила посоветовала ему не брить больше голову: он и так наводит на людей страх. Оглянувшись, Изак посмотрел на свои установленные на специальной подставке Сюленты, шагнул к ним – и увидел себя в зеркале.

Тотчас забыв про доспехи, юноша встал перед высоким зеркалом и повернул его так, чтобы видеть себя во весь рост. Собственное отражение всегда волновало Изака: весь мир видел его не таким, каким он сам себя воспринимал. Незнакомец в зеркале тоже смотрел на него с интересом, пытаясь увидеть стройного мальчика, каким Изак казался себе до сих пор. Огромный рост и мощные мускулы показались Изаку неуместными: он никогда не стремился выглядеть настолько сильным! И все-таки эта новоприобретенная сила ему нравилась и в какой-то мере компенсировала его непривычную новую внешность.

Раздался стук в дверь, Изак отскочил от зеркала и поискал глазами Эолис, висевший на одном из столбиков кровати.

– Милорд? – раздался голос Михна.

Изак схватил чистое нижнее белье, приготовленное Тилой, надел его и только тогда разрешил своему вассалу войти. Теперь, узнав о прошлом Михна, он стал чувствовать себя в полной безопасности в присутствии неудавшегося арлекина. Скрывая от всех любопытных глаз шрам на своей груди – знак любви Кселиаты, как называл его про себя Изак, – кранн не скрывал его от Михна. Увидев руну, чужестранец ничего не сказал.

Бахль посчитал, что руна – личное дело кранна, а Михн будет молчать. Изак еще не решил, стоит ли втягивать в это дело остальных – Карела, Везну, Тилу: они ведь еще могут не захотеть связать свою жизнь с его жизнью.

Везна с каждым днем все больше привязывался к Тиле. Всякий раз, видя, как они обмениваются шутками или нашептывают друг другу нежности, Изак чувствовал себя виноватым. Он знал, что в ближайшем будущем ему потребуются услуги Везны: сможет ли кранн пережить презрение Тилы, если ему придется заставить отца ее детей совершить убийство или кое-что похуже?

Что касается Михна, Изака тоже мучила совесть, но он понимал неизбежность грядущего, а кроме того, у бывшего арлекина не было другой жизни. Маленький чужеземец чем-то походил на Кселиату – и еще одна сломанная Изаком судьба легла тяжким бременем на его душу. Но еще одна покалеченная жизнь может стать и полезным орудием в его руках, когда придет время.

От этой мысли Изак замер.

Он сам уже начинал думать, что у него все-таки есть особая цель… В самые глухие ночные часы он лежал в одиночестве в своей постели, переживая, что цель эта, ради которой он уже готов был биться, принесет Ланду лишь разрушение, что все зловещие предсказания сбудутся. Сможет ли он и тогда следовать своим путем?

Михн вошел, взглянул на Изака и, к удивлению кранна, захлопнул дверь.

– Человек по имени Дораней хочет с вами поговорить. Изак натянул полотняную рубашку и кремовые штаны, такие же, как носили его гвардейцы.

– Пусть войдет, – велел он.

Взял стоящие у изножия кровати сапоги и уселся, чтобы их надеть.

Дораней прошел мимо Михна, внимательно осмотрел комнату и только потом повернулся к кранну. Михн тотчас опустился на пол перед белоглазым, отрезая путь человеку короля, и принялся помогать своему господину обуваться.