355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Том Ллойд » Вызывающий бурю » Текст книги (страница 11)
Вызывающий бурю
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 09:41

Текст книги "Вызывающий бурю"


Автор книги: Том Ллойд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Вместо ответа Бахль молча указал на возвышение в центре, и там, во тьме между двумя колоннами, Изак разглядел что-то вроде длинной скалы. Когда глаза юноши начали привыкать к темноте, он заметил на фоне неровного камня нечто изогнутое, а потом понял: это – хвост, огромный, чешуйчатый, с кривым толстым концом. У Изака отвисла челюсть: хвост внезапно убрался в темноту, затем длинная скала издала жуткий скрежет и двинулась вперед. Громкий стук когтей о камень и скрежет о неровную поверхность чешуйчатого хвоста возвестили, что перед белоглазыми живое существо.

«Добро пожаловать, лорд Изак».

Слова раздавались прямо в его голове, звук их все нарастал, и ошеломленный Изак отпрыгнул.

«Не бойся меня. Я обещал повелителю Бахлю не есть его подданных. Меня зовут Дженедел».

Из тени вдруг выплыла голова, она очень медленно двигалась по наклонной каменной плоскости. Она была не меньше двух ярдов в длину, от ее макушки тянулся костяной гребень, по бокам которого росли два огромных рога, изогнутых назад и вверх, каждый тоже ярдов двух в длину. В пасти поблескивали зубы, выступающие ноздри были плавно очерчены, рога, торчащие из-за костяного гребня, доходили почти до самого конца длинной морды. Два огромных глаза дракона светились во мраке красным. Туловище невозможно было как следует разглядеть, виднелся лишь силуэт. Изак смутно различил два свернутых, высоко посаженных крыла, стройное тело и когтистые лапы.

– А… – вымолвил ошеломленный Изак. – А сжигать подданных вам позволено?

Когда слова уже сорвались с его языка, до юноши дошло, что он осмелился пошутить с драконом, который находится всего в десяти ярдах от него. Зверь может поджарить его, не сходя с места.

«Насчет сжигания я ничего не обещал».

– Ой.

«Но не будем давать повод толкам, будто у драконов нет чувства юмора».

Изак изо всех сил сжал зубы. Он страшно боялся разозлить дракона лишней болтовней – такое создание ему вовсе не хотелось увидеть в гневе.

«Ваши дары, молодой кранн… Вы ведь пришли сюда за ними?»

– Я… да, конечно. Через час мы отбываем в Ломин.

«Ваша первая битва. Она поможет людям увидеть вас в истинном свете, таким вы запомнитесь всем, хотя едва ли кто-то способен вас забыть. Отправляйтесь в восточный туннель, там вы найдете то, что давно взывает к своему хозяину».

Изак посмотрел на загадочную морду дракона, потом оглянулся на два туннеля. Восточный, а не правый или левый. Изак принялся было прикидывать, какая часть дворца обращена к востоку, чтобы потом решить, куда они с Бахлем сворачивали, спускаясь в подземелье, – но потом вспомнил, где находится и что ищет. Он двинулся к туннелям и тотчас ощутил все усиливающийся магический зов. Хруст каменных обломков под ногами отдавался по всей пещере, сердце молотом стучало в груди.

Дойдя до туннеля, Изак оглянулся. Он просто физически ощущал позади присутствие огромного Дженедела, и это не могло не нервировать. Бахль подошел поближе к зверю и остановился в нескольких ярдах от него, уставившись на рог дракона. Теперь чудовище могло проколоть повелителя, всего лишь чуть мотнув головой.

Невозможно было представить, чтобы даже такому знаменитому герою, как белоглазый повелитель Фарлана, было под силу убить столь могучее существо… Хотя ходило немало рассказов о том, как люди и меньше ростом совершали подобные подвиги.

Изак заставил себя забыть о повелителе и сосредоточиться на запахе магии. Он пошел по левому туннелю и обнаружил, что не меньше пяти ярдов придется пройти, согнувшись, потому что потолок здесь резко опускался. Высеченный в камне проход повернул вправо и привел Изака в просторную круглую комнату. На дальнем ее конце примерно на уровне пояса была каменная полка, и Изак замер у самого входа, зачарованный предметами, которые там лежали. Он с первого взгляда понял, что это такое. В мифах иногда поминались «обманки», но в данном случае никаких сомнений быть не могло – от даров исходила такая сила, что ему захотелось опуститься на колени. Изак удержался на ногах только благодаря магической силе своего щита – она была меньше силы даров и все-таки помогла ему.

Кранн перестал видеть подземелье, он видел только серебряные изгибы Сюлентов, прекрасных, как сон, – доспехи были аккуратно разложены на полке. Каждая изящная пластина, каждое крепление являлись подлинными произведениями искусства. Очертания доспехов полностью повторяли очертания тела воина и были изготовлены с таким поразительным совершенством, будто их изготовил не смертный. Когда Изак взял в руки цельный шлем, чтобы его рассмотреть, он увидел в блестящей поверхности свое искаженное отражение. Шлем чем-то походил на маску Бахля, хотя не повторял очертания лица своего хозяина. У шлема имелось два гребня; он смотрел на Изака пустыми глазницами, напоминая юноше дракона, сидящего в соседней пещере, или гремучую змею, которую он однажды убил: гладкую, блестящую, грациозную, но смертельно опасную.

Изак изгнал этот образ из своей памяти и стал рассматривать второй дар – обоюдоострый меч.

Он сомкнул пальцы на эфесе Эолиса – эфесе, перевязанном белым шелком и покрытом изумрудной филигранью, начинавшейся от большого изумруда в навершии. Изумруд был надежно закреплен шестью серебряными когтями. Гарда представляла собой костяной диск, видимо вплавленный в лезвие.

Разглядывая оружие, Изак понял, что меч, который сделал он сам и отдал Керину, был подобием этого сказочного меча. Его душа, сама того не зная, почувствовала Эолис задолго до того, как Изак смог его увидеть. Кузнец тогда очень хвалил меч, и хвалил вполне искренне, но сейчас Изак воочию увидел, насколько он был хуже оригинала. Это же оружие казалось почти невесомым, и когда Изак сделал несколько выпадов, прислушиваясь, как клинок с легким свистом разрезает воздух, его рука тотчас налилась силой. Изак не сомневался, что таким мечом можно разрубить даже камни, разбросанные по полу пещеры дракона Дженедела.

Рядом лежали простенькие кожаные ножны из обычной черной кожи, явно сделанные фарланами. Скорее всего, ножны оставил для Изака либо повелитель Бахль, либо Лезарль. Изак поскорее скинул башмаки и рубашку и натянул кожаный поддоспешник, полученный от Бахля. Он не сразу решился прикоснуться к Сюлентам, но как только начал надевать доспехи, пластину за пластиной, его охватил трепет. Трепет перешел в восторг, едва была прилажена последняя часть.

Изак попробовал подвигаться – и серебро вдруг приобрело удивительную текучесть. Но что было особенно поразительным, так это то, что между пластинами не осталось зазоров, части доспехов плавно переходили одна в другую.

Изак улыбнулся. Такого он не ожидал – он словно приобрел вторую кожу, почти неощутимую, но дававшую ошеломляющее чувство неуязвимости. Прежде чем надеть шлем, юноша задумался, вспомнив старинную мудрость: скрытое лицо говорит о скрытности намерений. Богатые рыцари нередко придавали своим забралам дикий гротескный вид, чтобы подчеркнуть разницу между воином и обычным человеком.

Кранну очень хотелось надеть шлем, но прозвучавшие в пещере голоса рассеяли очарование момента. Изак собрал снятую одежду, положил ее в щит, а сверху аккуратно опустил шлем.

Когда он вошел в логово дракона, Бахль прервал разговор со зверем и, посмотрев на юношу, изумленно подобрался.

– Боги! Арин Бвр получил подходящее имя. Это настоящее жидкое серебро! – воскликнул он.

Дракон издал горловое урчание в знак согласия.

Изак промолчал, не в силах найти слова для выражения своих чувств. Он вытащил из ножен Эолис, чтобы Бахль мог полюбоваться белым сиянием меча, которое не могла притушить даже отливающая зеленью темнота пещеры Дженедела.

– Это и в самом деле доспехи последнего короля? – изумленно и растерянно спросил Изак.

«Теперь ты знаешь, почему эльфы вдруг вернулись. Ланд не может не завидовать подобной красоте».

Мы не можем знать наверняка, почему вернулись эльфы, – перебил дракона Бахль.

«И все же вы знаете. И я тоже знаю. Ночь, когда Изак стал избранным, растревожила не только нас, но и обитателей отдаленных частей страны. И ночные существа сразу заметили это.

Обитатели Генны с самого начала знали имя Изака. Маги и предсказатели тоже ощутили, что естественный ход вещей нарушен, хоть и не смогли объяснить причину. Эльфы ждали этого момента триста лет. Они всё знают».

Бахль ничего не ответил. Огромный герцог вдруг как будто стал меньше ростом, словно съежился. Он пробежал взглядом по сияющему клинку, по плавным изгибам Сюлентов и кивнул. Потом повелитель Фарлана отступил на шаг, рука его потянулась к поясу. Изак крепче сжал эфес Эолиса, но тотчас устыдился своего жеста – Бахль всего лишь вытащил кусок синей материи.

– У меня нет для тебя столь великолепных даров, но кое-что все-таки есть. – И Бахль расправил ткань. Это оказалась такая же маска-капюшон, как у него самого. – Пусть она охраняет тебя от бед.

Изак благодарно кивнул, положил щит с покоившимся в нем Эолисом и надел капюшон. Сначала шелк лег складками, но потом крепко обхватил голову, закрыв нос и рот, но каким-то чудесным образом не мешая дыханию. Видимо, в ткань было воткано заклинание, но такое тонкое, что Изак его не почувствовал.

– Дай руку.

Изак вскинул голову, услышав неожиданную просьбу, и все же вытянул вперед правую руку. Но лорд потребовал левую. Бахль легко снял серебряную перчатку, а потом и ту, что была под ней, взял руку Изака, повернул ладонью вверх и принялся изучать линии судьбы. А потом безо всякого предупреждения герцог выхватил меч и резанул клинком по ладони юноши. Изак вскрикнул от неожиданности и боли, но Бахль не отпустил его запястья, а притянул поближе к себе.

– Это и есть мой дар.

То был голос старого человека, полный печали и боли.

– Наследство, которое ты от меня получишь, – кровь и страдания во имя людей и богов, которым нет до тебя дела. Тебя будут ненавидеть и бояться те, кого долг тебя обязывает защищать, вместо благодарности они станут лишь возмущаться твоими делами. Не жди от своего народа любви, доверия, не рассчитывай на его верность. Ты станешь тем, кем сделает тебя долг перед племенем. А если попытаешься бороться с предназначением, его тяжесть просто раздавит тебя.

Вежливо поклонившись дракону, белоглазые в молчании вернулись в главное крыло дворца.

Изак был настолько полон впечатлений и противоречивых чувств, что не мог говорить, а Бахль уже сказал все, что хотел, и теперь размышлял о чем-то своем.

Главный распорядитель встретил их на лестнице, поклонился обоим и предложил Изаку белый плащ. Бедняге Лезарлю пришлось привстать на цыпочки, чтобы дотянуться до плеч кранна, а когда плащ развернулся, Изак увидел изумрудно-золотого дракона. Изак сам накинул плащ на плечи и заколол старой брошью с драконом. Он взял в руки щит и посмотрел на спутников в ожидании их одобрения, готовый отправиться к своей армии.

Когда Изак вошел в Большой зал, по всему помещению пронесся благоговейный говор, который рос и ширился, словно приливная волна. Бахль заметил, как люди замирали, не в силах отвести от Изака глаз, как провожали его взглядами, когда кранн прошел к двери, ведущей на площадку для тренировок, – там его ожидал конь. Подходили все новые люди и присоединяли свои негромкие голоса к общему хору. Этот изумленный гул постепенно становился все громче, звуки отражались от стен, превращаясь в рев, который вырывался из дворца и под порывами ветра возносился до самых туч. В небе сверкнула одинокая молния, и все, кто увидели ее, разразились приветственными криками, идущими от всего сердца, из самой души. Наконец голоса слились в победный клич, который разбудил весь город, а отзвук клича покатился над вершинами деревьев на запад.

ГЛАВА 11

Сильный северный ветер яростно набрасывался на высокие стены дворца Тиры. Ветер приносил из города голоса – они слышны были даже в дальней комнате, где у окна сидел Бахль, наблюдая за крошечными фигурками внизу. В руке повелитель держал давно забытый медный кубок с вином.

Жители Тиры, пораженные великолепием доспехов Изака, устроили юноше прием, каких никогда не устраивали в честь Бахля. Старый повелитель не нуждался в поклонении, и все же ему взгрустнулось: он так много сделал для этих людей, стольким пожертвовал ради них, а народ его не любил. Сейчас все приветствовали лишь пышную оболочку, видимость героя. Спору нет, Изак был великолепен, сам повелитель Бахль никогда не был таким. Но повелитель не мог не думать о неуверенном в себе юноше, что носил магические доспехи. А вдруг положение кранна уже его тяготит? Вдруг его роль не сводится лишь к тому, чтобы стать преемником Бахля?

– Но чему его могу научить я? Что я знаю об обязанностях короля? – вслух проговорил Бахль.

И ему внезапно ответил голос, донесшийся от дверей:

– Во всяком случае, большему, чем научит король Нарканга. В том нет сомнения. К тому же Изак – единственный, достойный сегодня звания кранна.

Бахль подскочил от неожиданности, когда в комнату вошел сюзерен Тебран и кивнул повелителю.

– Кехед, разве ты не хочешь проводить своего сына на первую битву?

Дородный сюзерен пожал плечами и опустился на ближайший стул. Очень немногие могли позволить себе без приглашения такую вольность, но Бахль всегда готов был пожертвовать официальными церемониями, чтобы приобрести лишних сторонников.

– Я поговорил с мальчишкой сегодня утром, большего ему не требуется. За ним присмотрит двоюродный брат, вполне благоразумный молодой человек. Зато теперь есть шанс, что мой сын повзрослеет.

– Трудно тебе с ним приходится? Тебран поморщился.

– Иногда мне кажется, что он не мой сын. Учитывая, сколько у меня незаконнорожденных, я бы не обиделся на жену, окажись мои подозрения правдой. Я не знаю, что с ним делать… Если даже военный поход не пробудит в мальчишке желания служить Ланду, я попрошу Керина за него взяться. Я хотел дать сыну хорошее образование, возможно, устроить на несколько лет в городской совет, чтобы он поучился ответственности, но его ничего не интересует. Очень трудно заставить его стать взрослым. Он настоящий маменькин сынок.

– И давно ты с ним бьешься? – осторожно поинтересовался Бахль.

– Уже три года, просто не верится. Парень совсем не слушает меня. Уж не знаю, что еще и придумать. Боюсь, мой дом скоро опустеет, потому что Фордан, скорее всего, не собирается возвращаться. Он видит, каким я стал, и не хочет повторить мой путь.

Сюзерен показал на свой огромный живот и неряшливую одежду. Возраст и тяжелая жизнь доконали его, а ведь когда-то его богатырская фигура была столь же заметна на поле боя, как желтый и пурпурный цвета его знамени. А теперь от пьянства на щеках и носу Тебрана появились красные прожилки, под глазами набрякли тяжелые мешки, подагра мешала ходить. Его жены уже не было в живых, а друзья и современники покидали этот мир один за другим.

Тебран взял кубок и выпил, затем вытер губы и подбородок грязной манжетой, которая некогда была белой и свидетельствовала о его принадлежности к «духам». Несмотря на титул сюзерена, Тебран сполна оправдал оказанное ему доверие – чего Бахль не мог сказать про многих других аристократов.

– За моим столом всегда найдется место для такого верного друга, как ты. Теперь, когда твой сын стал гвардейцем, ты наверняка захочешь быть к нему поближе.

Тебран с благодарностью улыбнулся и даже слегка выпрямился – на некоторое время проблеск былой гордости взял верх над его мрачным настроением.

– Кранн, по-моему, многообещающий юноша. Думаете, он сумеет проявить себя в бою?

Бахль пожал плечами.

– Посмотрим. У него есть сила и есть умение. Если нам удастся не подпускать к нему слишком близко эльфийских магов, он прекрасно справится.

– А культ Шалстика?

Бахль задумался. Он пока и сам не ответил для себя на этот вопрос.

– Молю всех богов, чтобы нас миновала такая беда. Если все эльфы присоединятся к культу Шалстика, война затянется на годы.

– Думаете, это может произойти? – обеспокоенно спросил Тебран.

– Предсказания Шалстика о возвращении последнего короля уже тысячу лет наводят страх. И, если дело именно в его предсказаниях, эльфы будут стоять насмерть, чтобы пророчества сбылись.

Бахль поморщился.

– Их нежелание объединиться все время было нашей лучшей защитой. Точно известно, что десять благородных эльфийских семей постоянно враждуют между собой, – сомневаюсь, что за последние сто лет хотя бы три из них объединялись для совместных военных действий. Не знаю… Возможно, эльфы объявили пока перемирие, и, если их армия достаточно велика, чтобы разбить кавалерию Ломина…

Бахль замолчал и принялся смотреть на улицу, потом снова заговорил:

– Хоть бы дракон остался в хорошем расположении духа еще недели на две. Он может нам понадобиться.

Кехед Тебран относился к тем немногим аристократам, кто знал тайну Дженедела. Личные охотничьи угодья сюзерена – лес у подножия горы к северу от Тиры – постоянно патрулировался лесничими, которые никого туда не пускали и заботились о том, чтобы в лесу было достаточно дичи на корм дракону. Кое-кто верил, что дракон живет на самой вершине горы, зачарованный лордом Бахлем, другие же считали дракона воплощением бога Нартиса и думали, что чудовище помогает людям в трудную минуту. Лезарлю даже не пришлось распространять эти слухи, народ прекрасно справился с подобной задачей и без него. И хотя это было на руку повелителю, все-таки он немного огорчался.

– К счастью, нам еще нужно поймать вампира! – Тебран рассмеялся вымученным смехом. – Жизнь становится все труднее. Может, лучше предаться пьянству в ожидании счастливых времен?

Бахль устало улыбнулся.

– Согласен. Попрошу Лезарля найти артистов или акробатов: пусть развлекают нас, пока мы напиваемся до потери памяти. Только сперва мне кое-что нужно сделать, пока я еще прилично соображаю.

Со все возрастающим недовольством Бахль наблюдал, как дворец становится все более мрачным и заброшенным. Все меньше людей приходили на верхние этажи, даже в те покои, прямо под которыми находились апартаменты для аристократов. Ни натертый до блеска пол, ни запах пчелиного воска не могли прогнать впечатление, будто это не дворец, а опустевший храм, покинутый, хотя все еще вызывающий благоговение.

Первым делом Бахль отправился в комнаты Изака, потом – вниз, в библиотеку. Он остановился в дверях и осторожно провел рукой по слегка выцветшей росписи на дверных створках. Один из его просвещенных предшественников заказал этот рисунок, попытавшись оставить напутствие тем, кто будет править после него. На росписи был изображен сам повелитель: меч его покоился в ножнах, в руках правитель держал целую охапку свитков, взирая вниз, на свою армию. Эту картину Атро никогда не ценил, несмотря на свою жадность, да и очень немногие белоглазые оценили бы.

Как и предполагал Бахль, в библиотеке он нашел Тилу.

Девушка держала на коленях книгу, но вместо того, чтобы читать, смотрела в окно. В былые времена помещение библиотеки служило храмом богов Верхнего круга, но один из прежних правителей, ценивший знания выше набожности, устроил здесь хранилище книг. Очень немногие понимали огромную ценность библиотеки: в ней хранилось больше тысячи книг в кожаных переплетах и пыльных свитков, собранных по всему Ланду – стране, где из боязни быть обвиненным в ереси, в прорицательстве и магии ученым приходилось работать втайне от посторонних глаз. Сама история Ланда передавалась лишь в легендах и сказках: истина пряталась в мифах. Демоны и местные божества, подчиняющиеся сильным богам, были частью повседневной жизни. Поэтому для некоторых людей знания и письменное слово несли с собой не только могущество, но и опасность.

Огонь, потрескивавший в большом очаге слева от входа, слегка согревал прохладный воздух, но даже в разгар зимы библиотека оставалась святилищем, хоть и бывшим: ни толп людей, ни шума, в отличие от Большого зала. По давно сложившейся традиции главный распорядитель брал горящее полено из негаснущего очага в Большом зале и в первую очередь растапливал очаг в библиотеке. Обычай возник задолго до Бахля, но главный распорядитель Лезарль неукоснительно придерживался его.

Бахль подошел к очагу и добавил в него дров. Тила вздрогнула, услышав это, и вскочила – книга со стуком упала с ее колен. Девушка испугалась еще больше, вспомнив, насколько ценны хранящиеся здесь книги.

– Милорд… – начала она, но герцог взглядом заставил ее замолчать, пододвинул кресло к огню и жестом предложил Тиле присоединиться к нему.

Бахль наклонился к очагу, чтобы прогнать неприятный озноб.

– Нам нужно поговорить, – осторожно начал он.

Тила села, напряженно выпрямившись, положив на колени сцепленные руки. Она ждала, но Бахль молчал, оглядывая ее с ног до головы. Девушка носила больше украшений, чем обычно считал допустимым Лезарль, но, поскольку украшения в основном были религиозного свойства, Бахль ничего не сказал. Глаза Тилы были светлыми – что крайне редко встречалось среди фарланов – с желтыми крапинками. Таким глазам больше идет смех, нежели грусть.

– Ты очень сблизилась с моим кранном. То был не вопрос, а утверждение.

– Да, милорд. Он… лорд Изак требует от меня немногого: только чтобы я учила его всему, чему можно. Я рассказываю ему о войнах кланов, о временах богов, а еще сказки, которыми я обычно развлекаю племянницу, укладывая спать.

Служанка не понимала, что хочет от нее услышать повелитель Бахль.

– Он быстро учится?

– О да! Он с жадностью слушает все, что я говорю, наверное, потому, что у него не было мамы, чтобы…

Она вдруг замолкла. Бахлю в юности жилось гораздо трудней, чем Изаку, все во дворце это знали.

– А еще он задает много вопросов, желая знать, откуда что-либо взялось.

– Приведи пример.

Тила подумала мгновение, закусив губу.

– Ну, например, наказания проклятых. Я никогда не задумывалась, почему наказания были разными, а Изак заинтересовался этим даже больше, чем самим фактом наказания. На прошлой неделе он дважды поправлял священника – одного из немногих, кто еще решается приближаться к нему после случая с Афгером Ветленом.

Тила снова замолчала, испугавшись, не наговорила ли лишнего. А вдруг ее слова примут за сплетню? Тогда она может потерять доверие Изака и свое положение во дворце.

Бахль поплотнее закутался в плащ и уставился на книжные полки над головой Тилы.

– Да, это неожиданные вопросы, – пробормотал он про себя, потом снова посмотрел на Тилу. – Но неважно. Это напоминает мне о том, что я хотел сказать. Изак – особенный, и не только потому, что он мой кранн. В век Завершения очень непросто быть особенным.

Тила кивнула, невольно взглянув в сторону окна, через которое смотрела на Изака до того, как в библиотеку вошел Бахль.

– Правителей почитают выше прочих смертных, но боги не церемонятся с нами. Они ожидают и требуют от нас неизменной преданности. Правитель должен любить только своего бога-покровителя, потому что любовь к кому-то другому делает человека уязвимым.

Говоря об этом, Бахль думал о своем прошлом, но его слова должны были послужить предостережением для Тилы.

– Неважно, что он нашептывает тебе по ночам. Он не всегда сможет тебя защитить…

– Милорд! – запротестовала Тила, ее щеки зарделись. – Он не… мы не…

Она не смогла заставить себя закончить начатую фразу перед избранником богов.

Бахль безмерно удивился. Но он не сомневался, что служанка говорит правду – никто не смел обманывать его, даже закоренелые преступники и прожженные политиканы.

– Значит, вы еще не настолько близки. Но ведь такая близость – лишь вопрос времени. Я угадал? Признайся, девушка.

– Я… – Тила опустила глаза под пристальным взором господина.

– Он тебе нравится? Это глупо, очень глупо.

Его слова неожиданно заставили Тилу взорваться.

– У нас с лордом Изаком много общего, нам нравится проводить время вместе! – заявила она с некоторой горечью в голосе. – И какая разница, нравится он мне или нет? В конце концов, для чего меня к нему послали?

Бахль удивленно приподнял брови.

– Вашим родителям понравилось бы, если бы вы укрепили свое положение при Изаке, получили влияние на кранна, достаточное, чтобы стать для многих желанной невестой. Лорд Изак – белоглазый, а не какой-нибудь придворный, получивший высокий чин. Изака невозможно превратить в светского человека. Вы не сможете построить с ним семью, не сможете прожить с ним до старости. Те дары, что он получил сегодня, превращают вас в самую ценную заложницу во всем Ланде. Тила кивнула.

– Я знаю, милорд. Я никогда и не помышляла, что у нас с лордом Изаком может быть общее будущее. Сейчас меня заботит лишь одно – чтобы он вернулся с войны живым.

– Ты сомневаешься в его воинском искусстве? Он может кривляться и гримасничать, хихикать, сколько влезет, но белоглазый рождается, чтобы сражаться и выживать. Изак – не исключение.

– Я понимаю, милорд, – сказала Тила. – Просто я не могу не думать, что, раз армия эльфов выступила в поход зимой, им, скорее всего, понадобилось нечто большее, чем рабы. Дары могут оказаться для врага заманчивым трофеем. У Изака совсем нет опыта, а целая армия будет стремиться его убить.

Она на секунду разжала руки, чтобы поправить кольцо с желтым камнем, и тотчас снова сцепила пальцы.

– Я рад, что ты все понимаешь, – похвалил Бахль. – Изаку понадобятся люди, способные предвидеть ход событий и повлиять на него. Слишком многие аристократы до сих пор считают, что эльфы выступили в поход просто потому, что спятили. А те, кто еще помнят предсказания Шалстика, не относятся к ним серьезно.

Тила нахмурилась, не понимая, о чем говорит герцог, но потом ее осенило.

– Шалстик! Я вспомнила. Мама все время хвасталась, что однажды летом один бродячий артист целую неделю прожил в доме ее сестры и, похоже, всю неделю повторял предсказания Шалстика. Мама говорила, что предсказания касались возрождения последнего короля… Но не могут же эльфы считать, будто Изак и есть воплощение Арина Бвра?

Бахль фыркнул.

– Нет, вряд ли они так считают, но его оружия и доспехов вполне достаточно, чтобы началась священная война с эльфами. Если эльфы решили, что настало их время, не знаю, как мы сможем их остановить. Очень надеюсь, что мне не придется увидеть осуществления их предсказаний. А пока подумай о моих словах: в жизни Изака нет места для романтических фантазий.

Бахль поднялся, глядя в жаркий огонь. По трубе пронесся порыв ветра, из камина вырвались клубы дыма, но, не долетев до Тилы, начали быстро таять. Служанка шевельнулась в кресле, подобрала под себя ноги и плотнее укуталась в шаль.

И тут ей пришла в голову одна мысль. Тила оглянулась на полки с книгами, тянущиеся вдоль стены.

– Изак так мало знает о древней истории и мифах. Возможно, пока он будет на войне, я смогу ему помочь. Если ему предстоит противостоять предсказанию, для него могут оказаться бесценными знания, хранящиеся в этой комнате.

Она подняла взгляд на повелителя Бахля, в ее голосе слышалась мольба.

Бахль коротко кивнул в ответ.

– Мне кажется, ты очень благоразумная девушка. Если он станет тебя слушать, он не пожалеет.

Герцог решил, что сказал достаточно, – и покинул комнату, не произнеся больше ни слова.

Спустя две недели Бахль готов был двинуться на запад. Из Ломина поступали противоречивые вести, и все же более обнадеживающие, чем он ожидал. Маги-близнецы снова помогли Бахлю поговорить с наследником – на этот раз герцог хотел выяснить, какие действия предпринимают враги. Витиль пал и был сметен с лица земли, погибли триста человек, но героическими усилиями гарнизона удалось спасти половину населения города. Воины отвлекли на себя атаку эльфов, дав возможность гарнизону кохмов эвакуировать гражданское население Витиля в безопасное место у Горных Ворот.

Поскольку в Горных Воротах было два легиона и примерно столько же гражданских, трудно было ожидать, что эльфы станут предпринимать попытку взять город-крепость штурмом. На осаду мощных стен старинной крепости ушло бы несколько месяцев, поэтому эльфы, вероятнее всего, оставят Горные Ворота в покое.

Когда силы магов-близнецов пришли к концу и мага унесли, Бахль подождал, пока уйдут и остальные участники сеанса. Его мучило чувство вины за то, что он отправил армию в поход под командованием Изака. Конечно, генерал Лах был очень опытным воином, он не допустит, чтобы кранн совершил непростительную ошибку, и все же…

И все же Бахль знал, что должен был сам отправиться с войсками, сам вести армию в бой, а не идти в Большой зал обедать, перед тем как покинуть Тиру.

Если он отправится по горным тропинкам, которых обычно избегают фарланы, он быстро доберется до своего друга, лежащего сейчас на смертном одре. Им не удалось найти след вампира – значит, вопреки общему мнению, он не появлялся в Тире. Хоть это дело прояснилось до конца.

Уже наступил вечер, из-за дубовых дверей зала доносился приглушенный расстоянием шум пирушки, но после пустоты и тишины других залов и коридоров дворца Бахль был ему рад. Глядя на флаги, свисающие с потолка, повелитель подумал, что им столько же лет, сколько его умирающему другу, и что флаги эти выглядят такими же потрепанными временем, как и аббат, когда герцог видел его в последний раз. Скоро Бахлю придется искать замену и флагам, и другу, ведь ему самому предстоит прожить еще немало.

Подчиняясь странному порыву, Бахль сел на ступеньку и прижался виском к каменной стене. Он почувствовал, как из камня в него перетекает вибрирующая энергия веков, хотя, скорее всего, ему это просто почудилось. Гладя ступеньку и рассматривая флаги, он думал о том, когда же придет и его час. Белоглазые жили по пятьсот лет и больше, и, хотя Бахль чувствовал себя стариком, смерть придет за ним еще очень нескоро, через несколько обычных людских жизней. Но эта мысль не радовала его.

А в Большом зале огонь трещал и гудел – на вертеле жарилась оленина, распространяя аромат сочного мяса. Как только Бахль вошел, все голоса мгновенно смолкли, а герцог, не глядя на собравшихся, направился прямиком к огню. Служанка взяла из котла вогнутую лепешку и положила на нее сочащуюся жиром оленину с овощами.

– Вы уже уезжаете?

Обернувшись, Бахль увидел Лезарля. Правитель кивнул и улыбнулся, отправив в рот кусок мяса.

– И Тиник тоже уезжает, – сообщил Лезарль. – Он только что получил сообщение от командира лесных смотрителей, поэтому отправляется незамедлительно и, как всегда, пешком. Уверяет, что терпеть не может верховой езды.

– Так поздно? Видимо, сообщение шло слишком долго.

– Наверное, это я задержал его в своем кабинете дольше, чем следовало, – улыбнулся Лезарль. Он знал, что Бахль очень интересуется Тиником.

– Спасибо. И где же он теперь?

– Сложил поклажу под столом, чтобы никому не мешать, а сам сидит вон там, возле двери.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю