Текст книги "Вызывающий бурю"

Автор книги: Том Ллойд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Громовой рык разорвал тишину. Рев был настолько ужасен, что Изак вскочил на ноги, чтобы встретиться лицом к лицу с новым врагом. Но, едва выпрямившись, увидел метнувшуюся мимо громадную голову на длинной шее и упал на одно колено. Раздался чудовищный хруст огромных челюстей, юноша снова поднялся – и увидел дракона, который держал в зубах тролля, готовясь перекусить добычу пополам. Изак узнал Дженедела.

В сумеречном, полном теней подземелье дворца Изак не мог как следует его рассмотреть, поэтому сейчас вид дракона поразил его до глубины души: длинное змееподобное туловище покрывала мерцающая, почти прозрачная чешуя; то был сверкающий калейдоскоп магии и света – устрашающе красивый, смертоносно сильный. Дракон двигался с непостижимой скоростью, рвал троллей на куски, протыкал их рогами, терзал острыми когтями и разбрасывал в стороны, рубя пополам похожим на топор хвостом.

Даже толстые шкуры троллей не могли защитить их от головокружительной атаки когтей, рогов и зубов. Вот тогда Изак понял, что подвигло Арина Бвра на создание Сюлентов, – он хотел выглядеть именно так, как выглядел сейчас этот дракон.

С седла на спине дракона соскользнул сам повелитель Фарлана и с изяществом танцора, исполняющего хорошо заученный танец, принялся рубить врагов. На голове его был старый шлем с гребнем, которого Изаку еще не доводилось видеть. Повелитель Бахль двигался уверенно и непринужденно, пуская в ход и магию, и физическую силу, и Изак был потрясен тем, насколько повелитель превосходит его в боевом искусстве.

Бахль наносил удар и отступал, чтобы после снова ударить, – движения его были настолько быстры, что сливались в единое целое.

Один тролль попытался стукнуть его, но Бахль уклонился и, взвившись высоко в воздух, оттолкнулся ногами от груди другого тролля и врезался в того, что первым на него напал. Изак чуть не задохнулся от всплеска магии, излучаемой доспехами Бахля. Герцог пронесся сквозь тролля, став при этом почти бесплотным, затем снова обрел обычный вид и, оказавшись позади врага, ударил его в спину. Потом Бахль снова подпрыгнул и крутнулся: на него бросился еще один противник. Повелитель наступил на тело убитого тролля и рубанул мечом, перерезав чудовищу горло.

Встретив столь бешеное сопротивление, зажатые с трех сторон воспрянувшими духом рыцарями, тролли не выдержали, повернулись и с воплями ужаса помчались прочь, как стадо испуганных бизонов. Те немногие, что замешкались, были сметены.

Дженедел издал победный рев, взмыл в воздух одним взмахом мощных крыльев и начал изрыгать пламя вслед удирающим врагам, а «духи» криками приветствовали дракона.

– Генерал, с тыла приближается противник! – закричал Бахль, стоя на трупе тролля и оглядывая поле боя. – Наша пехота еще не подоспела, нас могут окружить!

– Герольд! – позвал генерал.

Изак нашел его глазами – встрепанного и забрызганного кровью; за генералом бежал испуганный герольд.

Лах поднял забрало и повернул герольда к себе лицом.

– Труби приказ пехоте наступать с флангов.

Герольд кашлянул и поднес рог к губам, но никак не мог набрать в легкие воздух, чтобы протрубить. Генерал, потеряв терпение, выхватил у него рог и сам протрубил пять коротких сигналов. Потом, сердито глянув на герольда, вернул ему рог и побежал к повелителю.

Серс показал боевым топором туда, куда убежали тролли:

– «Духи», стройтесь в шеренгу к западу от меня! Приказ был отдан громко и четко.

Изак присоединился к Бахлю и генералу, которые осматривали поле боя.

– Пехота держится. Враги в замешательстве – им не пройти сквозь шеренгу, а кавалерия помешала напасть на нас с фланга, – сказал Бахль. – Изак, ты держался молодцом, но теперь полагайся только на оружие. Ты уже вобрал столько магии, что еще чуть-чуть – и ты не выдержишь.

Изак кивнул, слегка поморщившись.

– Тебе больно?

– Не настолько, чтобы выйти из битвы.

– Хорошо. Найди себе коня. Если повезет, скоро мы эту битву завершим.

«Духи» уже построились. Герцог Сертинс стоял на стременах, воздев пылающий меч к небу – он созывал своих подданных.

Увидев, что свита и рыцари съезжаются к сюзерену Фордану, Изак последовал его примеру и примеру других сюзеренов и принялся собирать своих воинов. Разделение войск по вотчинам сохранилось со времен раздробленности и досталось Бахлю в наследство от предыдущего правителя. До сих пор Изаку не приходило в голову, что такой порядок сохраняли также из военных соображений, но он не мог не признать, что это был очень эффективный способ перегруппировки войска в хаосе сражения.

– Генерал Лах, пусть пехоте протрубят сигнал идти в атаку. А потом соберите «духов», – приказал Бахль.

Генерал коротко отдал честь и отъехал, не дожидаясь дальнейших указаний. Не успел Бахль еще что-нибудь добавить, как генерал уже приказал войскам повернуть на запад. Пехоте и рыцарям-«духам» придется разрезать армию пополам, чтобы добраться до своих собратьев. Время, которое потратят на перегруппировку войск, будет потрачено не напрасно.

Изак поискал глазами Везну: тот приближался, ведя под уздцы двух лошадей. Граф выглядел как на параде: на его доспехах не было ни вмятинки, ни царапины, плащ тоже был идеально чистым, без грязных пятен и брызг крови. Даже его коня словно только что вычистили.

Доспехи же Изака все пропахли грязью и запекшейся кровью, и если бы юноша собственными глазами не видел Везну в самой гуще троллей, он решил бы, что граф вообще не приближался к полю боя.

Бахль с благодарным кивком взял у Везны поводья одного из коней. Один скакун был белым, другой – черным: цвета дворцовой гвардии. Изаку предложили черного коня, покрытого желтой попоной, но кранн не сразу смог сесть в седло – мешали сломанные ребра. Никто не стал спрашивать Везну, кому раньше принадлежали эти кони.

– Лорд Изак, ваш плащ… вы уверены, что еще можете сражаться? – Везна показал на одежду Изака.

Некогда белоснежная ткань стала серой с черными пятнами, изображение дракона сгорело. Сюленты в этом месте тоже обгорели.

– Со мной все хорошо, – ответил Изак.

Судя по его тону, можно было предположить обратное – в голосе кранна чувствовалась бесконечная усталость.

– Тень дракона Дженедела остановила Шальбрата. Шальбрат мог бы легко меня убить, но замешкался.

– Тень? – удивился Бахль. – Мы летели слишком низко, чтобы отбрасывать тень.

За их спинами из рядов «духов» вдруг раздался громогласный возглас:

– Нартис!

Они повернулись на крик и увидели генерала, который поднял над головой два боевых топора. Воины скандировали:

– Рука Бога, Огонь Бури и Жнец Людей!

– Враг начал наступление, – предупредил кто-то сзади. Бахль бросил взгляд на Изака и выпрямился в седле.

– Сейчас не время толковать о тенях, – бросил повелитель и продолжал громче: – Рыцари востока и центра, ко мне!

Его услышали, а Сертинс и Фордан немедленно повторили команду. Изак был рад, что герцог Сертинс без колебаний исполнил приказ повелителя, ничем не проявив свою предательскую натуру.

Бахль замер в седле, поджидая, когда подъедут люди – дворцовые гвардейцы, которые перестраивались вокруг, задерживая рыцарей. Благодаря своему росту Изак увидел поверх голов две наступающие части эльфов, каждая по несколько тысяч воинов. Слева им навстречу бежали копейщики из Ломина.

– Они слишком далеко, чтобы защитить наш фланг, – пробормотал Бахль. – Давайте подпустим врага поближе.

Изак посмотрел на старого повелителя и понял, что подобные размышления вслух имеют большой смысл. Если Изак когда-нибудь будет править Фарланом, он должен разбираться в расстояниях и линиях атаки, как, впрочем, и в других вещах, которым можно научиться только на поле боя.

– Мы должны их задержать, иначе они задавят нас своей численностью.

– Совершенно верно. И победа часто зависит от иллюзий, – согласился Бахль.

Он вынул из ножен Белую Молнию, вытянул руки и принялся чуть слышно что-то бормотать. Ветер понес его слова навстречу наступающим эльфам. Магическая энергия Изака так и рвалась наружу, но юноша сдерживался, внимательно прислушиваясь к тому, что произносил Бахль.

И вот перед ближайшим вражеским отрядом вдруг вспыхнула трава. Раздались вопли ужаса и тревоги – языки пламени взмыли высоко вверх, передние ряды воинов пытались остановиться, задние напирали. Бахль вздрогнул: вражеские маги рассеяли колдовские чары, и воображаемая преграда исчезла с пути армии эльфов.

– Они совершили большую глупость, – с сухой усмешкой проговорил герцог. – Или они забыли, что драконам больше по вкусу маги, чем тролли?

Из-за каменистого склона позади докатилась новая волна магической энергии; Изак обернулся и увидел среди рядов лучников облаченных в алые одежды боевых магов, которые подхватили и продолжили маневр Бахля. У магов иллюзия получалась лучше, чем у белоглазого, зато им не хватало силы, чтобы швырять настоящие шаровые молнии, как это делал повелитель.

И вскоре перед опешившими эльфами начали появляться самые разные существа, медленно двигающиеся им навстречу: здесь огромная ледяная кобра взметнула голову и качнулась в сторону врага, там залетали кругами гигантские орлы…

Увидев, что эльфы пришли в замешательство, Бахль сказал:

– А теперь ударим по-настоящему.

И он снова забормотал заклинания, выбрасывая изо рта клубы черного дыма. Клубы падали на землю и сливались в одно большое облако, которое становилось все больше с каждым новым произнесенным Бахлем словом. Облако колыхалось, напоминая некую жуткую слепую личинку… Но вот магическое существо почуяло запах эльфов и с ужасным скрежетом поползло по долине, молотя по земле тонким хвостом.

Когда эльфы увидели, что создала магия Бахля, бежать было уже поздно. Колдовское облако наползло на ряды неприятеля, повсюду зазвучали вопли боли. Изак увидел, что эльфы дерутся друг с другом, пытаясь вырваться из толпы и убежать. Они яростно молотили себя по рукам и груди, словно пытаясь скинуть то, что причиняло им боль. На тех, кто оказывался внутри облака, как будто проливалась кислота, и эльфы вопили от боли и отчаяния.

– Что это?

– Нечто очень-очень скверное. У кого есть рог? Сюзерен Фор дан протянул свой герцогу, но Бахль отстранил его. Тогда Фордан сам поднес рог к губам и стал ждать указаний.

– Трубите общую атаку.

– Но мы еще не перестроились, – возразил тот.

– Сейчас это не имеет значения. Важно ударить по ним именно теперь, пока они не оправились от смятения.

На сей раз Фордан согласился и заиграл сигнал, который подхватили барабаны пехоты.

Бахль огляделся по сторонам, поднял Белую Молнию и вонзил шпоры в бока своего коня. Его примеру последовали остальные – и всадники понеслись по полю вслед за повелителем. Изо всех глоток вырывался гортанный боевой клич; конники готовы были врезаться во вражеские ряды, а эльфы, полностью парализованные заклятием, застыли на месте, бессильные, неспособные что-либо предпринять. И вот закованные в броню могучие боевые кони врезались в ряды пехотинцев, как таран, сбивая с ног и топча, а наездники легко рубили головы, руки и ноги врагов.

Копье вонзилось в бок скакуна Изака, войдя под пластиной брони и глубоко проткнув легкое. Конь поднялся на дыбы, визжа от боли, и юношу выбросило из седла. Он едва успел вскочить, как на него набросились сразу трое эльфов. Отбив первый удар, Изак снес голову второму нападающему и закрылся от копья третьего щитом. Ни у одного из противников не было шанса ударить еще раз: в сравнении с Изаком эльфы казались детьми, проклятие богов согнуло их спины и исказило гримасами лица.

Изаку теперь не требовался даже меч. Его руки налились смертоносной силой и магической энергией. Он забыл все движения и приемы, которые с раннего детства старательно вколачивал в него Карел: в такой плотной толпе приходилось бить всех, до кого удавалось дотянуться. Рядом раздавался гортанный хохот сюзерена Фордана, потерявшего и шлем, и коня: здоровяк крутил боевым молотом, легко снося головы эльфов с плеч.

Но в тот миг, когда Изак на него взглянул, улыбка на губах могучего воина погасла – копье вошло в зазор между нагрудной и спинной пластинами доспехов Фордана. Сюзерен покачнулся, попытался снова поднять молот, но эльф повернул копье в ране, и лицо Фордана исказила гримаса боли. Он упал на колени, и к нему тотчас подскочил другой эльф и прикончил одним коротким ударом. Не успел Изак опомниться, как пылающий меч герцога Сертинса разрубил обоих эльфов, а потом герцог исчез в сумятице сражения. За герцогом следовали трое его свитских и конные рыцари.

Изак отвернулся и снова бросился на врагов.

Его человеческое «я», испытывавшее отвращение к запахам смерти, пота и экскрементов, уступило место чему-то другому, вобравшему в себя ярость витающей в воздухе магии. Защищенный Сюлентами, Изак несся по полю боя, сея повсюду смерть. Но мастерство, с которым он сражался, говорило о том, что им движет не звериный инстинкт убийства, а нечто большее.

Кранн не сразу заметил, что враг отступает.

Эльфы, убегавшие от него недостаточно быстро, погибали – неважно, пытались ли защищаться на бегу или просто удирали. Эолис рубил щиты, мечи и живую плоть. Огонь и ярость струились из кончиков пальцев Изака, и вокруг него бурлил и кипел поток магической энергии. Юноша убивал снова и снова, краешком глаза все время замечая рядом некие призрачные фигуры. Сама земля разверзлась, чтобы принять мертвецов, со стонами раскрывались глубокие трещины, словно зияющие могилы.

Но вдруг взорвавшаяся в голове боль повалила Изака наземь. Его словно ударили по затылку дубинкой, все его тело мгновенно онемело.

Юноша упал на колени; зверь, поселившийся в нем, начал отступать, пресытившись наконец убийствами. Изак попытался вздохнуть – и не смог. Эолис выпал из его руки, щит отлетел в сторону… Кранн попытался стащить с головы шлем, но ему это удалось не сразу. То ли у Изака не хватало сил, то ли сам шлем сопротивлялся, но только спустя некоторое время его все-таки удалось снять.

Сорвав с лица маску, кранн принялся жадно ловить воздух ртом. Он так глубоко погрузился в море битвы, что едва в нем не утонул. Боль пронизывала его насквозь; легкие горели, требуя воздуха, а душа все еще жаждала убивать, жаждала снова вкусить удовольствие, которое доставляет убийство. Изак согнулся, и его вырвало. Слезы боли и страдания текли у него из глаз, смешиваясь с сочащейся из ран кровью; во рту ощущался отвратительный привкус рвоты.

Изак качнулся и рухнул, даже не почувствовав удара о землю, – его сразу окутала тьма небытия.

ГЛАВА 15

Высоко в небе парили драконы, их изумрудные, алмазные и сапфировые чешуйки сверкали в ярком свете летнего солнца. Чудовища терзали друг друга, рвали на части, но все равно излучали совершенно неземную красоту.

А он смеялся, погружая свой клинок в тела людей с крыльями вместо рук, с обугленными перьями. Похожие на насекомых существа с огромными бронзовыми молотами тоже радостно уничтожали этих крылатых; хитиновые тела переливались на солнце всеми цветами радуги.

Играли медные инструменты, отчего грандиозная сцена насилия превращалась в какую-то неистовую вакханалию.

Он сеял страдание среди смертных, находившихся внизу, в его голове звучала песнь ужаса, заглушавшая свист ветра и звон металла. Даже солнце спряталось, чтобы не видеть. этого побоища. А он все смеялся. А он все убивал.

Сквозь неплотно сомкнутые веки пробивался дневной свет.

У Изака все ныло; когда он попробовал приподнять голову, боль сжала виски. Он попытался разлепить опухшие веки, но увидел лишь смутные тени. Потом они приняли более четкие очертания, хотя сквозь ткань палатки проникало очень мало света. Перед глазами перестали плавать разноцветные пятна, и он наконец смог разглядеть, где находится.

Кто-то раздел кранна и вымыл, перевязал его раны и оставил спать под грудой шкур.

Юноша согнул пальцы правой руки. Онемение постепенно проходило, он даже стиснул кулак, потом несколько раз сжал и разжал его. Не обращая внимания на страшную боль в плече, Изак медленно выпростал руку из-под мехов и одну за другой стал скидывать с себя шкуры, чтобы осмотреть раны.

Ребра его были крепко перевязаны, повязка охватывала всю грудь, скрывая руну. Изак пришел к выводу, что хотя ребра сильно болят, переломы не опасны, иначе он бы до сих пор не пришел в себя. Когда он скинул последнюю шкуру, в нос его ударил крепкий запах пота, пропитавшего влажные простыни. Пока Изак лежал без сознания, кто-то не только смыл с него кровь, но и сбрил со щек щетину. Он почему-то не помнил, как это было, не проснулся, пока лечили его раны. Все, что он помнил, – ураган мыслей и неистовую магию, которая подхватила его и швыряла из стороны в сторону.

Вскоре Изак обнаружил, что левая рука страшно распухла и он едва может ею пошевелить – видимо, из-за множества ударов, обрушившихся на его щит. В бедре, похоже, была колотая рана, но неглубокая. И хотя он лежал отнюдь не на свежайших простынях, запаха гноя не чувствовалось.

Каждое движение приносило юноше боль, пронизывавшую с головы до пят. Сперва Изака удивило, что у него совсем нет мелких порезов и ссадин, но потом он заметил на коже несколько желтоватых пятен и понял: это действует удивительная способность его организма к заживлению ран. По всей видимости, его Сюленты все-таки несколько раз были проткнуты.

– Слишком много раз для таких знаменитых доспехов, – проворчал Изак с кривой улыбкой. Его сил хватило только на слабый шепот. – И давно я здесь лежу?

Этого вопроса как будто только и дожидались снаружи. На полог легла чья-то тень, и, нащупав вход, в палатке появился паж Везны с большой деревянной миской в руках. Увидев, что Изак не спит, паж остановился так резко, что расплескал часть содержимого миски. Кранн не успел и рта раскрыть, как мальчишка выронил миску и бросился вон; Изак услышал его крик, но не разобрал слов.

Наконец голос пажа затерялся среди лагерного шума, и Изак начал прикидывать, как бы сесть. Левая его рука совсем не действовала, пришлось заткнуть шкуры себе за спину с помощью правой. К тому времени, как Везна просунул голову внутрь, Изак задыхался от усилий, зато ему удалось приподняться так, чтобы видеть всех заглядывающих в палатку.

Лицо Везны было изукрашено синяками и кровоподтеками.

– Милорд, – приветствовал он, – могу я спросить, как вы себя чувствуете?

Он шагнул к кровати, а вслед за ним в палатке появились сюзерен Торль и хмурый герцог Сертинс.

Изак посмотрел на Торля: его мундир легкого кавалериста остался безупречно чистым, а лицо было по-прежнему мрачным и сурово-благочестивым.

– Я чувствую себя ужасно. Сколько времени я проспал?

– Три ночи, милорд, – ответил Везна. – Повелитель Бахль заверил, что вам нужен только отдых, что ваши раны не опасны, но мы уже начали волноваться…

– Я же проснулся. А повелитель Бахль еще здесь?

– Он возглавил преследование врагов, – ворчливо ответил Сертинс. – Мы все до сих пор отлавливаем эльфов, сбежавших с поля боя.

– То есть все, кроме меня? А я валяюсь в постели, пролеживая бока? Если вы считаете, что толку от меня никакого, одни только хлопоты, – так и скажите.

Изак чувствовал неприятную пустоту в желудке и пульсирование крови в голове; он понимал, что наговорил лишнего, но его так и подмывало с кем-нибудь поругаться или подраться. Злоба не уходила.

– Ваша светлость, – вмешался сюзерен Торль, не дожидаясь, пока Сертинс клюнет и ввяжется в ссору, – я выезжаю через несколько минут, но повелитель Бахль настаивал, чтобы я доставил вас к нему как можно быстрее. Не окажете ли честь нашему отряду, возглавив его вместо меня?

Сперва Сертинс удивился – как этому предложению, так и неожиданно смиренному тону Торля – потом буркнул, что согласен. Бросив последний сердитый взгляд на Изака, он направился к выходу, предоставив остальным возможность полюбоваться напоследок оскаленной волчьей головой на своем плаще. Проводив его взглядом, Торль повернулся к Изаку и печально покачал головой.

– Вы сейчас не можете сражаться с герцогом Сертинсом. И хотя вы и кранн, это не избавляет вас от обязанности быть вежливым по отношению к равным себе.

– К дьяволу Сертинса, к дьяволу вас всех! Сейчас вы – равные мне, потому что это дает вам право жаловаться. А в остальное время я для вас – просто проклятый белоглазый.

– Только, когда вы ведете себя соответственно. Мой сын тоже был белоглазым, но ему обычно удавалось поддерживать беседу, не раздавая оскорбления направо и налево.

Изак откинулся на постели.

– Ради всех богов, я слишком устал для этого. И не собираюсь тратить силы на то, чтобы перед вами объясняться.

– Тогда поберегите силы и одевайтесь. Вам придется объясняться перед повелителем Бахлем. И, будучи белоглазым, вы, по-видимому, забываете, что наша страна недавно прошла через большие перемены, и, когда вы бередите старые раны, вы незаслуженно обижаете нас всех.

– Вообще-то я все помню, – сердито возразил Изак. – Просто не желаю скрывать свои чувства за свойственным знати фанфаронством. Мне говорили, что на войне нужно рассчитывать на свои силы. Что ж, политика не мой конек, мой конек – сила, а еще – власть. И если у меня появляются враги, я прибегаю именно к помощи силы и власти.

С этими словами Изак сел и кивком указал на свою одежду.

Не дожидаясь просьбы, Везна помог ему одеться. В толстом шерстяном облачении Изак был больше похож на монаха, чем на сюзерена, но вряд ли плотно облегающий, застегнутый на все пуговицы мундир пошел бы на пользу его ребрам. Надев теплые меховые сапоги, он повесил на пояс Эолис, двинулся к выходу из палатки – и тут увидел свой плащ. Хотя плащ старательно почистили, с обгоревшим низом уже ничего нельзя было поделать. Когда Изак помял пальцами край ткани, на руке его остался черный след сажи. Юноша пристально вгляделся в образовавшийся рисунок и быстро вытер руку о рубашку… Остальные ничего не заметили.

Небо было затянуто тучами. Изак прищурился, рассматривая лагерь. Исчезли длинные ряды палаток, заметно поредел лес знамен.

– Везна, разве это не знамя Фордана? – спросил он. – Я видел, как он погиб. Я не мог ошибиться.

– Да, он погиб, милорд, – печально ответил граф, – но его сын, находившийся в свите графа, выжил. Поэтому знамя осталось здесь. Что же касается других – Данва был ранен в бедро и умер от потери крови на поле боя, а Амаху раскроил черен тролль.

– И сколько всего людей мы потеряли?

За шиворот Изаку забрался ледяной ветер, и юноша вздрогнул. Ветер был холодным, но не очень сильным, и все-таки Изаку вдруг показалось, что именно он сдул столько палаток и знамен.

– Всего? Около трех тысяч. Из людей вашей вотчины погибли сто пятьдесят, а еще триста «духов». Убиты графы из Торля, Кеда, Тебрана и Вера. И триста человек погибли во время преследования врага.

– Все это принесло хоть какую-то пользу?

– Тем, кто погиб? – мрачно спросил Везна.

Изак посмотрел на Торля, но сюзерену явно нечего было добавить.

– Я задал риторический вопрос, – сказал Изак. – Ладно, я голоден. Мне нужно подкрепиться, прежде чем отправиться к повелителю Бахлю.

И он зашагал туда, где над огнем кипел огромный котел, извергавший клубы пара.

Изак попытался наклониться над котлом, но поморщился от боли и принялся поглаживать сломанные ребра.

– Можно мне порцию? – спросил он повара.

Тот поднял взгляд, испуганно распахнул глаза и принялся наливать бульон в деревянную миску.

Изак принял миску с широкой улыбкой.

– А хлеб? – осведомился он.

Повар потянулся к мешку, висевшему на столбе, вручил кранну половину буханки, а едва увидев, что Изак вновь повернулся к сюзерену Торлю, начал потихоньку пятиться… И наконец развернулся и сбежал.

Изак нахмурился, с подозрением нюхая хлеб.

– Что такое с этим человеком?

Везна молча уставился в землю, Торль смотрел куда-то через плечо Изака.

– А, повелитель Бахль, доброе утро, – вежливо сказал он.

– Торль, – отозвался Бахль. Потом обратился к Изаку: – Поведение этого человека, милорд, – результат вашего участия в битве.

От привычного усталого вида старого повелителя Бахля не осталось и следа. Облаченный в полные боевые доспехи, он выглядел собранным и помолодевшим. Под мышкой он держал очень старый чашеобразный шлем с гребнем, с прорезью в виде буквы V для глаз и рта.

Бахль подошел к Изаку и положил руку юноше на плечо – демонстративный жест, означающий товарищеские отношения.

– Как ты себя чувствуешь? Ты долго приходил в себя. Мы уже начали волноваться.

– Слабость. Словно из меня высосали все соки. – Изак показал на миску. – К тому же я умираю от голода.

– Высосали – очень подходящее слово. Чем больше магии ты призываешь на помощь, тем труднее остановить ее поток. И если не принять мер предосторожности, поток может унести часть тебя самого.

Изак кивнул, с довольным чавканьем отправляя в рот смоченный в бульоне кусок хлеба. Бахль решил продолжить беседу: сразу было видно, что мальчишка не совсем понимал, как все выглядело на поле боя.

– Ты забылся в пылу битвы. Люди ожидали увидеть белоглазого в бою, но увидели совсем иное. Ты сражался как демон и не единожды готов был убить собственных людей, охваченный жаждой крови. Если бы ты не свалился, не знаю, как бы мы тебя остановили.

Бахль говорил тихим голосом, в котором, однако, ясно слышался гнев. Изак перестал жевать, уставился на повелителя и во взгляде герцога прочел: «Был лишь один способ остановить тебя, и я едва удержался. Ты себя опозорил».

– Я… не знаю, что сказать… Изак опустил глаза.

– Все было очень похоже на мои сны, словно я перестал быть самим собой.

– Что ты видишь во сне?

Изак не ожидал такого вопроса. Скорее всего, его спрашивали не из пустого любопытства.

– Иногда мне снится, будто я нахожусь в каком-то незнакомом месте и смотрю на мир глазами другого человека. Мне кажется, что я делаю то, чего на самом деле никогда не делал.

– Хм. А твоя магия? Она вырвалась наружу ни с того ни с сего или из-за битвы?

– Не знаю. Я не пытался повторить это снова.

– Хорошо, попробуй прямо сейчас. Не делай ничего особенного, просто собери магическую энергию в ладонь и представь, что это пламя.

Изак так и поступил. Сперва ничего не происходило. Потом в его ладонь вдруг хлынул магический поток, который потек по руке юноши, как вода, и всосался внутрь. В воздухе возникло и стало закручиваться желтое мерцание, и наконец на ладони Изака вспыхнуло пламя.

– Хорошо, достаточно. Можешь остановиться.

Изак нехотя загасил пламя, языки которого растаяли в воздухе, и пошевелил пальцами, наслаждаясь приятным покалыванием в руке, которую покидала магическая энергия.

– Кажется, барьер, мешавший тебе раньше призывать магию на помощь, исчез. Отныне ты можешь ею пользоваться.

Когда окрепнешь, я научу тебя более сложным способам контроля над магической энергией.

– Спасибо.

Изак помолчал.

– Повелитель Бахль, простите меня. Такое больше не повторится.

– Я знаю, ты натворил все это не нарочно, но в дальнейшем такое и впрямь не должно повториться, иначе ты погибнешь.

От этих слов по телу Изака пробежала дрожь.

– И, к слову сказать, это я тебя перевязал.

В груди Изака все сжалось. Он не желал говорить о руне. Юноша и сам не имел ответов на многие вопросы, значит, не мог ничего объяснить повелителю.

– Я не требую, чтобы ты выдавал свои секреты, – продолжал Бахль. – Есть вещи, которые положено знать лишь тебе одному. И все-таки скажи прямо – не должен ли я узнать еще кое-что? Я не допущу, чтобы мое племя или мое правление подверглись опасности. Если мы узнаем, с чем имеем дело, можно будет принять надлежащие меры.

– Нет, мне больше нечего сказать, – пробормотал Изак. – Я и сам многого не понимаю… Но мне кажется, что вам не о чем беспокоиться.

– Хорошо. Тогда хватит об этом. И не забывай, что у других тоже есть свои трудности. Некоторые из моих трудностей, например, не имеют к тебе отношения, поэтому я попрошу тебя об одолжении: никогда не спрашивай о них.

– Конечно, милорд. А что вы имели в виду, когда сказали «хватит об этом»?

Беседуя, двое белоглазых шагали на запад – приближаясь к месту недавней битвы, насколько понял Изак. Да, именно здесь кавалерия обогнала его и двинулась через ручей…

Ветер подхватил плащ Бахля и поднял полы над головой.

Граф Везна, сюзерен Торль и пара посыльных шли следом за повелителем и кранном, дожидаясь момента, когда смогут поговорить с Бахлем, но не теша себя надеждой, что такое случится скоро.

Бахль засмотрелся на лесного голубя, который летел к лесу за лагерем. Слева остроглазый сокольничий выпустил свою птицу – армии всегда нужна еда, пусть даже мелкая – но голубю удалось улететь раньше, чем сокол сумел набрать высоту.

Бахль с загадочным видом кивнул головой.

Сюзерен Кед все же рискнул приблизиться и кивнул Изаку, прося кранна отойти в сторону и дать ему возможность поговорить с повелителем наедине.

– В этом нет нужды, он вполне согласен с вами, – сказал сзади сюзерен Торль. – Он и сам говорил почти то же самое о битве за свои земли.

Кранн удивленно обернулся: Торль глядел на него с таким видом, словно испытывал Изака и остался весьма доволен результатами испытания.

– Среди своих тоже есть враги. Сейчас, когда мы разобрались с эльфами – хотя бы на время, – повелитель Бахль собирается навести порядок дома, – продолжал Торль. – Полагаю, вы заметили, кранн, что только восемь сюзеренов и одиннадцать графов откликнулись на призыв принять участие в битве?

Изак кивнул. Он не стал комментировать услышанное, так как, скорее всего, это было известно всем.

– Откликнулись девятнадцать – и столько же не явились по неизвестным причинам. Думаю, теперь вы поняли, что за победой должны последовать самые решительные шаги, чтобы немедленно покончить с предательством.

– Вы имеете в виду «несчастные случаи»?..

– … которые всегда возможны в нашей жизни, – договорил за юношу Торль. – И вы тоже должны принять в этом активное участие.

– Я? Если вы хотите сказать, что повелитель Бахль…

– Ха! Я ничего не хочу сказать, молодой человек. Я просто делаю вам предложение. Людям будет невредно узнать, что вы способны на большее, чем то, что творили на поле боя, и… – сюзерен не договорил.

– И что? – хмуро поинтересовался Изак.

Впервые сюзерен Торль, казалось, смутился и заговорил тише, чтобы его слышали только Изак и Везна.

– Когда мы осматривали вражеские тела, мы нашли кое-что. Каждый, конечно, сделает свои выводы из этих находок. У многих убитых врагов на шее висели свитки – само собой, написанные на эльфийском, но Кед достаточно образован, чтобы прочесть некоторые руны. Кажется, ему еще в детстве приходилось переводить руны. Я не знаю полного текста свитков, но идут кое-какие разговоры…

– Может, скажете наконец, о чем речь, во имя Ларата? Вы ведете себя, как испуганный ребенок.