Текст книги "Слово президента"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 107 страниц)

– У нас нет там агентов, услугами которых можно было бы воспользоваться, – услышал он голос Мэри-Пэт.

– Зато удались неплохие перехваты, – продолжил Гудли. – Агентство национальной безопасности сработало на этот раз просто здорово. Нам известно, что арестовано все руководство баасистской партии, и я не думаю, что они выйдут из тюрьмы – по крайней мере, на собственных ногах.

– Значит, Ирак полностью обезглавлен?

– Нет, там создан военный правящий совет, состоящий из полковников и бригадных генералов. По вечернему телевидению их показали в компании иранского имама. В этом нет ничего случайного, – уверенно заявил Берт Васко. – Самое меньшее, чем все это кончится, – примирение с Ираном. А при более интенсивном развитии событий произойдёт объединение двух этих стран в одну. Мы узнаем об этом через пару дней – самое большее через две недели.

– Какова позиция Саудовской Аравии? – спросил Райан.

– Там очень обеспокоены, – тут же ответил Эд Фоули. – Я говорил с принцем Али меньше часа назад. Они разработали программу экономической помощи Ираку, причём такую обширную, что могли бы оплатить наш национальный долг, пытаясь перетянуть на свою сторону новый иракский режим. Сделали это за одну ночь, подготовили такой колоссальный кредит, о каком финансовое сообщество никогда даже не слышало. Но в Багдаде не отвечает ни один телефон. Это потрясло правительство в Эр-Рияде. В прошлом Ирак всегда с радостью обсуждал предложения о финансовой помощи. Но не на этот раз.

Именно это кажется таким пугающим для государств Аравийского полуострова, подумал Райан. Далеко не все на Западе понимают, что арабы в первую очередь бизнесмены. Они руководствуются не идеологией и не религией. Арабы не фанатики и не безумцы. Они дельцы. Их традиции морской торговли возникли и развились задолго до появления ислама. В Америке об этом вспоминают, лишь когда смотрят очередной фильм про Синдбада-морехода. В этом отношении они походят на американцев, несмотря на разницу в языке, одежде и религии. Подобно американцам, они не понимают людей, отказывающихся от деловых отношений, не стремящихся к мирному разрешению споров, не желающих пойти на уступки. А вот Иран стал именно такой страной, которая изменила свою политику делового государства при шахском режиме на исламскую республику при аятолле Хомейни, превратившись в теократию. Они не похожи на нас, вот что более всего беспокоило все страны мира. Теперь они и вовсе резко отличны – пугающее развитие событий для стран, расположенных по берегам Персидского залива, которые до сих пор знали, что, несмотря на политические расхождения, между ними всегда существовали схожие традиции и связи.

– Теперь о Тегеране, – произнёс Джек. Бен Гудли взял на себя ответ на этот вопрос.

– Официальные программы новостей приветствуют эти события – передаются стандартные предложения мира и сотрудничества, однако, ничего больше, – объяснил Гудли. – То есть, я хочу сказать, официально. А вот неофициально мы перехватываем самые разные переговоры. Из Багдада запрашивают инструкции, и из Тегерана их передают. В настоящий момент иранская сторона советует соблюдать спокойствие, позволить ситуации развиваться самостоятельно. Далее последуют революционные суды. Мы видели по телевидению разных представителей исламского духовенства, проповедующих мир, любовь к ближнему и всё остальное. Звучит просто великолепно. Но когда начнутся судебные процессы и людей начнут ставить к стенке под винтовочные дула расстрельных команд – вот тогда создастся полный вакуум.

– Тогда, наверно, Иран захватит власть в свои руки или, может быть, позволит Ираку действовать подобно марионетке под своим руководством, – добавил Васко, перелистывая страницы с текстами последних радиоперехватов. – Пожалуй, Гудли прав. Я впервые читаю материалы радиоперехватов. Извините меня, господин президент, но все своё внимание я сконцентрировал на политических аспектах ситуации. Эти материалы говорят о гораздо большем, чем я предполагал.

– Вы говорите, что в них содержится нечто более важное, чем мне это кажется? – спросил офицер национальной безопасности.

Васко кивнул, не поднимая головы.

– Да, по-видимому, именно так. И я не вижу в этом ничего хорошего, – мрачно пробормотал сотрудник Госдепа.

– К концу дня правительство Саудовской Аравии обратится к нам за помощью, – напомнил госсекретарь Адлер. – Что мне сказать им?

Ответ Райана был настолько автоматическим, что изумил его самого.

– Наши договорные обязательства по отношению к Королевству Саудовская Аравия остаются неизменными. В случае необходимости мы готовы в любой момент оказать им военную помощь. – Этими двумя фразами, подумал Джек через секунду, он подтвердил обязательства использовать всю мощь Соединённых Штатов для защиты недемократической страны, находящейся в семи тысячах миль от Вашингтона. К счастью, госсекретарь Адлер пришёл ему на помощь.

– Я целиком согласен с вами, господин президент. Мы не можем поступить иначе. – Все согласно закивали, даже доктор Гудли. – Эти заверения мы сумеем передать без лишнего шума. Принц Али поймёт такое заявление, и он сможет убедить короля в полной серьёзности позиции Соединённых Штатов.

– Следующий этап, – заметил Эд Фоули, – связан с необходимостью познакомить с развивающимися событиями Тони Бретано. Между прочим, он проявил себя на удивление хорошо. Он знает, как выслушивать мнение людей, – сообщил президенту исполняющий обязанности директора ЦРУ. – Вы намерены созвать заседание кабинета министров по этому вопросу?

– Нет, – покачал головой Райан. – Думаю, нам следует проявить хладнокровие. Заявим, что Америка с интересом наблюдает за развитием событий в этом регионе, но волнения у нас это не вызывает. Скотт, проведи брифинг со средствами массовой информации на уровне Госдепартамента.

– Ясно, – ответил госсекретарь.

– Бен, чем ты сейчас занимаешься в Лэнгли?

– Господин президент, меня назначили старшим дежурным офицером оперативного центра.

– Мне понравился брифинг, который ты провёл сегодня, – сказал Райан, обращаясь к молодому сотруднику ЦРУ, затем повернулся к его директору:

– Эд, отныне он будет работать у меня. Мне нужен офицер по национальной безопасности, с которым мы говорим на одном языке.

– Ну вот опять, – добродушно засмеялся Фоули. – По крайней мере, дайте мне кого-нибудь взамен. Этот парень хорошо проявил себя, а осенью я надеюсь выиграть гонку за кубок.

– Неплохая попытка, Эд. Бен, начиная с этого момента тебе придётся работать дольше. Пока можешь занять мой прежний кабинет за углом. Не расстраивайся, здесь кормят гораздо лучше, – пообещал президент.

Все это время Ареф Раман стоял неподвижно, опершись плечом о белую стену. Его взгляд автоматически перебегал с одного лица на другое. Его научили не доверять никому, за исключением жены президента и его детей. Ни одному человеку. Разумеется, все доверяли ему, включая тех, кто научили его не доверять никому, потому что кому-то всё-таки нужно доверять, правда?

Проблема заключалась всего лишь в выборе удобного момента. Образование, полученное им в американских школах и профессиональная подготовка научили его терпению, способности выжидать, прежде чем приступить к действиям. Однако события, происходящие в другой части земного шара, все быстрее приближали этот момент. На его лице застыло бесстрастное выражение, но за этой маской Раман скрывал свои мысли о том, что ему нужен совет. Задание, порученное ему двадцать лет назад, которое он поклялся исполнить, больше не было абстракцией, а превратилось в нечто вполне определённое. В сложившихся обстоятельствах он мог выполнить его практически в любой момент, но, хотя убивать может всякий, а посвятивший этому свою жизнь тем более, только искусный убийца способен убрать нужного человека в нужный момент, стремясь к достижению великой цели. Какая удивительная ирония судьбы в том, что в действиях, направленных на достижение великой цели, на возвеличение Аллаха, сам сатана руководит каждым шагом. Эта великая цель заключается в жизни человека, который сослужит Аллаху наибольшую службу тем, что покинет земную юдоль точно в нужный момент. Выбрать этот момент будет нелегко, и потому после двадцати лет молчания Раман решил выйти из подполья. В этом была определённая опасность, но, по его мнению, не такая уж значительная.

* * *

– Вы стремитесь к достижению великой цели, – произнёс Бадрейн. Внешне он выглядел спокойным, однако в душе его бушевала буря. План аятоллы был грандиозен.

– Кроткие не унаследуют землю[52]52
  «Кроткие не унаследуют землю» – в противоположность библейскому «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Евангелие от Матфея 5:5).


[Закрыть], – отозвался Дарейи, который впервые изложил цель своей жизни, своё предназначение в мире человеку, не входящему в узкий круг самых близких ему духовных лиц.

Обоим было нелегко вести себя подобно игрокам в покер, спокойно и бесстрастно, когда они обсуждали план, призванный изменить лицо мира. Для Дарейи это было замыслом, ради осуществления которого он трудился, думал и строил планы на протяжении жизни не одного поколения, это было кульминацией всех его деяний, воплощением мечты. В случае успеха его имя встанет рядом с именем самого пророка. Объединение ислама. Именно так называл он этот план среди своих ближайших последователей.

А вот Бадрейн видел в этом плане всего лишь мощь. Речь шла о создании новой сверхдержавы с центром в районе Персидского залива, государства с колоссальным экономическим потенциалом, огромным населением, способным удовлетворять все собственные нужды, государства, которое простирается на бескрайних просторах Африки и Азии. Возможно, на самом деле это было осуществлением замыслов пророка Мухаммеда, хотя он даже и не старался создать видимости того, будто знает, какими были замыслы основателя его религии. Пусть этим занимаются люди вроде Дарейи. Для Бадрейна смысл плана заключался в достижении мощи, только мощи, а религия или идеология всего лишь определяла внешний облик новой команды. Это была его команда, потому что он родился здесь и потому что он внимательно изучил марксизм и понял, что идеология марксизма не способна реализовать подобный замысел.

– Это вполне осуществимо, – подумав, заключил Бадрейн.

– Создалась уникальная историческая ситуация. Великий Сатана, – вообще-то Дарейи не любил прибегать к идеологическим штампам при обсуждении государственных вопросов, но иногда это было неизбежно, – слаб. Меньший Сатана уничтожен, и его исламские республики готовы встать на нашу сторону. Им нужна цель, а разве существует лучшая цель, чем Святая Вера?

Он совершенно прав, кивком молча согласился Бадрейн. Распад Советского Союза и его замена так называемым Содружеством независимых государств привели всего лишь к возникновению пустоты, которую ещё никто не смог заполнить. Южная цепочка «республик» все ещё находилась в экономической зависимости от Москвы, напоминая вереницу тележек, которую тащит подыхающая лошадь. Эти республики всегда были непокорными бунтующими маленькими государствами с религией, отделяющей их от остальной атеистической империи. Теперь они старались изо всех сил обрести экономическую независимость, чтобы раз и навсегда отделиться от центра мёртвой страны, частью которой они по-настоящему никогда не были. Однако они не в силах стать экономически независимыми – это неосуществимо для них в современном мире. Все они нуждались в новом покровителе, способном ввести их в приближающееся тысячелетие. Этот новый покровитель должен быть богат, располагать огромными деньгами, а также объединить эти страны под знаменем общей религии и культуры, которых на долгие годы лишил их марксизм-ленинизм. В обмен южные государства бывшего Советского Союза предоставят свою территорию и население, а также природные ресурсы.

– Главным препятствием является Америка. Впрочем, это вы знаете и без меня, – позволил себе напомнить Бадрейн. – Но Америка слишком велика и сильна, так просто её не уничтожить.

– Я встречался с этим Райаном. Но сначала скажи, что ты думаешь о нём?

– Он не дурак и не трус, – осторожно произнёс Бадрейн. – Райан проявил личное мужество, и он отлично разбирается в разведывательных операциях. У него хорошее образование. Саудовцы доверяют ему, израильтяне тоже. – В данный момент значение имели эти две страны. Но была и третья. – Русские знают и уважают его.

– Что ещё?

– Было бы ошибкой недооценивать Райана, равно как и Америку. Мы оба видели, что произошло с теми, кто совершили такую ошибку, – закончил Бадрейн.

– А каково состояние Америки в данный момент?

– Судя по собранной информации, видно, что президент Райан прилагает огромные усилия, чтобы восстановить правительство страны. Это исключительно трудная задача, но в принципе Америка – стабильная страна.

– Однако там возникла проблема перехода власти, не правда ли?

– Вот это мне непонятно, – признался Бадрейн. – Я ещё не собрал достаточно сведений из средств массовой информации, чтобы разобраться в этом вопросе.

– Я встречался с Райаном, – повторил Дарейи, раскрывая наконец собственные мысли. – Он способен лишь следовать за кем-то, выполнять чьи-то поручения, и не больше. Он кажется сильным, но это ошибочное впечатление. Если бы Райан чувствовал себя сильным, он без промедления справился бы с этим Келти. В конце концов, разве то, что делает Келти, – не государственная измена? Впрочем, это не имеет значения. Райан всего лишь один человек, а Америка – одна страна. Оба могут подвергнуться нападению, причём одновременно и с разных сторон.

– Лев и гиены, – согласился Бадрейн. Мысль так понравилась Дарейи, что он не протестовал против выделенного ему места в этой метафоре.

– Значит, не одно мощное нападение, а множество маленьких укусов? – покачал головой аятолла.

– В прошлом такое случалось и приносило успех.

– Что, если удастся осуществить множество чувствительных нападений как на Америку, так и на Райана? Между прочим, что последует за падением Райана? Что случится тогда, мой молодой Друг?

– При их государственной системе это приведёт к хаосу. Но я посоветовал бы проявить осторожность. Кроме того, было бы неплохо заручиться помощью союзников. Чем больше гиен и чем чаще они нападают с разных сторон, тем труднее придётся льву. Что касается покушения на самого Райана, – продолжил Бадрейн, стараясь понять, почему аятолла упомянул об этом, и думая, не совершает ли он ошибку, – президент Соединённых Штатов представляет собой трудную цель. У него отличная охрана и его постоянно держат в курсе происходящих событий.

– Да, мне говорили об этом, – ответил Дарейи. Его тёмные глаза были лишены выражения. – Какие страны ты рекомендуешь в качестве союзников?

– Вы следили за развитием конфликта между Японией и Америкой? – спросил Бадрейн. – Вам не приходила мысль, почему некоторые большие собаки даже не залаяли? – Большие собаки обладают странным свойством, подумал Бадрейн. Они всегда голодны. Однако Дарейи уже не раз говорил о Райане и его охране. Одна собака из всей стаи самая голодная. В результате сформируется интересная стая.

* * *

– Возможно, он просто вышел из строя.

Представители компании, выпускающей самолёты «гольфстрим», проводили обсуждение катастрофы в Средиземном море с сотрудниками швейцарской гражданской авиации. Тут же находился ответственный за лётные операции корпорации, которой принадлежали эти реактивные самолёты. В его распоряжении имелись письменные материалы, подтверждающие, что самолёт проходил надлежащее техобслуживание, которое осуществляла местная фирма. Все необходимые детали были получены от поставщиков, имеющих лицензии. На счёту швейцарской фирмы, занимающейся техобслуживанием, в течение десяти лет не было ни одного несчастного случая, и за её деятельностью следила та же государственная служба, которая руководила расследованием.

– Да, такое случалось и раньше, – согласился представитель фирмы-изготовителя. Рекордеры, записывающие полётные данные, известные как «чёрные ящики», изготовляли с высокой степенью надёжности, но они не всегда выдерживали авиакатастрофы – ведь каждая из них происходила при своих обстоятельствах. Самое тщательное обследование места предполагаемой гибели самолёта «Гольфстрим G-IV», предпринятое американским эсминцем «Рэдфорд», не позволило обнаружить подаваемые рекордером сигналы. Обшаривать морское дно при отсутствии сигналов локатора было безнадёжным делом из-за большой глубины, да и к тому же возникала проблема ливийцев, которые неодобрительно относились к тому, что чьи-то корабли ведут поисковые работы у их берегов. Если бы пропавший самолёт был авиалайнером, можно было бы настаивать на продолжении поисков, но гибель небольшого реактивного самолёта с двумя пилотами и тремя пассажирами на борту, причём одним из них, больным смертельной болезнью, не казалась достаточно важным поводом для международных переговоров.

– При отсутствии полётных данных мы вряд ли можем сказать что-то определённое. С борта самолёта передали о выходе из строя двигателей, а причиной этого могло быть некачественное топливо, плохое техобслуживание…

– Попрошу вас! – возразил представитель фирмы, занимающейся техобслуживанием.

– Я перечисляю сугубо теоретические причины, – напомнил сотрудник корпорации, производящей «гольфстримы». – Или даже какая-нибудь ошибка пилота. При отсутствии этих данных у нас связаны руки.

– За плечами у первого пилота было четыре тысячи часов за штурвалом самолёта такого типа, а у второго – две тысячи, – уже пятый раз за время обсуждения напомнил представитель корпорации, которой принадлежал самолёт.

Все думали об одном и том же. Фирма, производящая самолёты, славилась исключительно высоким качеством и надёжностью своих машин. Крупные авиакомпании могли выбирать авиалайнеры для обслуживания своих рейсов из сравнительно небольшого числа фирм-производителей, и хотя для них проблема безопасности играла первостепенную роль, она была гораздо важнее для фирм-изготовителей небольших реактивных самолётов, предназначенных частным компаниям, потому что соперничество среди них было ещё более острым. Покупатели таких самолётов надолго запоминали подобные трагедии, и без надёжной информации о причинах катастрофы у них в памяти отложится лишь исчезновение самолёта с пассажирами на борту.

Подрядчик, занимающийся техническим обслуживанием самолётов, не имел ни малейшего желания оказаться связанным с авиакатастрофой. В Швейцарии много аэродромов и ещё больше частных самолётов. Если причиной будет признано плохое техобслуживание, от него уйдёт множество клиентов, не говоря уже о неприятностях со стороны государственной службы безопасности гражданской авиации за нарушение строгих правил.

Репутация владельца самолёта пострадает меньше всего, однако чувство собственного достоинства не позволяло ему признаться в своей ответственности без надёжных доказательств.

А при отсутствии рекордера ни у кого из присутствующих не было достоверных доказательств гибели самолёта и её причины. Сидящие за столом смотрели друг на друга и думали об одном и том же: даже опытные специалисты совершают ошибки, но редко признаются в этом, разве что их припрут к стенке. Представитель федерального агентства просмотрел письменные документы и убедился, что они в полном порядке. Больше ничего нельзя было предпринять, кроме того, что ещё раз поговорить с фирмой-изготовителем двигателей и попытаться получить образец топлива. Первое было просто, а вот второе – сложнее. В результате они будут знать ничуть не больше, чем знают сейчас. Фирма «Гольфстрим» пострадает от того, что продаст на один-два самолёта меньше обычного. Подрядчик, занимающийся техническим обслуживанием самолётов, подвергнется более строгому федеральному контролю. Корпорации придётся приобрести новый реактивный самолёт. В знак лояльности это будет самолёт той же фирмы и обслуживать его будет тот же подрядчик. Это удовлетворит всех, даже правительство Швейцарии.

* * *

Занимая пост инспектора по специальным поручениям, Пэт О'Дей получал более высокое жалованье, чем рядовой агент ФБР, и его работа, требующая постоянных разъездов, была куда интереснее, чем у инспектора, вынужденного весь день сидеть за столом, однако он всё-таки был недоволен тем, что приходилось значительную часть рабочего времени проводить в кабинете за чтением докладов, написанных другими специальными агентами или их секретаршами. Служащие, занимающие должности пониже, сверяли приведённые там данные с другими источниками в поисках расхождений, несмотря на то что он делал то же самое, внося карандашом аккуратные записи в блокнот с жёлтой бумагой. Затем уже его секретарша сличит их для окончательного ежедневного доклада директору ФБР Мюррею. Настоящие агенты ФБР, твёрдо верил О'Дей, не печатают на пишущей машинке. Видно, так уж ему много лет назад внушили инструкторы в Куантико. Он рано закончил совещание в вашингтонском отделении ФБР на Баззардз-Пойнт и решил, что нет смысла спешить к себе в кабинет в здании Гувера. Расследование достигло такого этапа, что новые данные перестали поступать. Все сведения были проверены и подтверждены из различных источников, так что дело представляло собой несколько толстых томов.

– Мне всегда не нравился этот этап, – произнёс заместитель директора ФБР Тони Карузо, руководитель вашингтонского отделения. Он имел в виду ситуацию, когда для прокурора были собраны все документы, необходимые, чтобы добиться обвинительного приговора, но, будучи юристом, всегда требовал чего-то ещё, словно считал, что самый надёжный способ заставить присяжных признать преступника виновным заключается в том, чтобы смертельно им надоесть.

– Нет даже намёка на противоречивые показания. С этим расследованием покончено, Тони. – Оба руководящих сотрудника ФБР были давними друзьями. – Пора заняться чем-то новым, поинтересней.

– Ты просто везунчик. Как поживает Меган?

– Я перевёл её в новый детский сад. Сегодня она там первый день. Называется «Гигантские шаги», на Ритчи-хайуэй.

– Тот же самый, – заметил Карузо. – Да, этого следовало ожидать.

– Почему?

– В этом же заведении находятся дети Райана – ах да, тебя ведь не было здесь, когда эти бандиты из Армии освобождения Ольстера напали на него.

– Но она ничего не сказала мне об этом – хозяйка детского сада ни словом не обмолвилась о… Да с неё наверняка взяли слово хранить молчание, как ты думаешь?

– Да, наши коллеги из Секретной службы не считают нужным посвящать кого-то в свои дела. Полагаю, они долго объясняли ей, что можно говорить и чего нельзя.

– Там наверняка находятся пара агентов, помогающих с уроками рисования. – О'Дей на мгновение задумался. В кафе «7-один-надцать», что напротив детского сада, за прилавком появился новый продавец. Инспектор вспомнил, что, покупая кофе, обратил внимание на продавца, который для столь раннего часа выглядел слишком подтянутым и аккуратным. Н-да. Завтра он присмотрится повнимательней, постарается определить, вооружён ли он, покажет ему своё удостоверение сотрудника ФБР как служащему родственного департамента и подмигнёт. Он сообщил о своём намерении Карузо.

– Вообще-то из пушки по воробьям, – покачал головой заместитель директора. – Впрочем, никогда не вредно выяснить, как охраняется детский сад, который посещает твой ребёнок.

– Это верно, Тони. – О'Дей встал. – Ну ладно, поеду и заберу её.

– Канцелярская крыса, – проворчал заместитель директора ФБР и начальник его вашингтонского отделения. – Восьмичасовой рабочий день.

– Сам виноват, дон Антонио. Ведь тебе хотелось стать большим начальником, так что отдувайся.

Ему всегда казалось приятным уезжать со службы после окончания рабочего дня. По пути домой воздух казался более свежим, чем по пути на работу. Инспектор подошёл к своему пикапу и с удовлетворением заметил, что его не украли и к нему никто не прикасался. Вот почему он старался как можно реже мыть свою машину и она казалась грязной и старой. О'Дей снял пиджак – он редко пользовался плащом – и надел кожаную куртку вроде тех, что носят лётчики морской авиации. Она служила ему верой и правдой уже десять лет, он привык к ней и чувствовал себя удобно. Затем инспектор развязал галстук и бросил его на пиджак. Через десять минут он ехал по шоссе № 50 к Аннаполису, чуть опережая поток государственных чиновников, которые вот-вот закончат работу и помчатся в свои загородные дома. По дороге он слушал по радио новости. Сегодня транспортный поток на пригородных шоссе был на удивление сносным и за несколько минут до начала часовых новостей он въехал на стоянку рядом с «Гигантскими шагами», на этот раз в поисках служебных автомобилей. Секретная служба старалась скрывать свои машины. Подобно ФБР, её автомобили имели разные номерные знаки, они даже последовали примеру бюро и пользовались дешёвыми машинами нейтральных тонов, не бросающимися в глаза, что часто выдавало полицейские автомобили. И всё же инспектор заметил пару машин Секретной службы. Его подозрения подтвердились, когда он поставил свой пикап рядом с одной из них и увидел внутри радиоаппаратуру. Убедившись в этом, он подумал о проблеме собственной маскировки и решил было убедиться, насколько проницательны агенты Секретной службы, но тут же понял, что они наверняка проверили номер его машины по документам, которые он передал сегодня утром хозяйке детского сада миссис Даггетт, или скорее всего ещё до этого. Между ФБР и Секретной службой постоянно шло профессиональное соперничество. Более того, первоначально Секретную службу создали агенты ФБР, но затем Федеральное бюро расследований разрослось, его полномочия охватили всю страну и одновременно оно накопило огромный опыт расследования уголовных преступлений. Это отнюдь не означало, что Секретная служба не умела работать, хотя, как справедливо заметил Тони Карузо, её агенты не считали нужным посвящать кого-то в свои дела. Ну что ж, зато никто в мире не умел лучше их охранять людей, забота о которых была им доверена.

О'Дей застегнул доверху свою куртку и пересёк автостоянку, направляясь к детскому саду. В дверях стоял высокий мужчина. Почему его присутствие намеренно бросалось в глаза? Инспектор прошёл мимо – ведь он был всего лишь ещё одним отцом, приехавшим за своим ребёнком. Внутри ему понадобилось только проверить, у кого из обслуживающего персонала из-под одежды к крохотному наушнику ведёт тонкий провод. Совершенно верно, две женщины были одеты в длинные халаты, под которыми наверняка скрывались большие автоматические пистолеты «Сиг-Зауэр» девятимиллиметрового калибра.

– Папа! – воскликнула Меган, бросаясь к нему. Рядом стоял другой ребёнок такого же возраста. Инспектор направился к дочке и наклонился, чтобы посмотреть на её рисунки.

– Извините, – услышал он и почувствовал лёгкое прикосновение в том месте куртки, под которым находился его табельный пистолет.

– Вам ведь известно, кто я, – произнёс он не оборачиваясь.

– А-а! Теперь известно.

Он тут же узнал голос. Инспектор обернулся и увидел Андреа Прайс.

– Вас понизили в должности? – О'Дей выпрямился и посмотрел ей в лицо. Две женщины-агента, стоящие среди детей, также внимательно наблюдали за ним, обеспокоенные едва заметной выпуклостью у него под курткой. Неплохо, подумал инспектор, раз они сумели рассмотреть его пистолет – просторная кожаная куртка надёжно скрывала кобуру. Обе освободили руки от карандашей, которыми они рисовали вместе с детьми, и выражение на их лицах могло показаться бесстрастным только непрофессионалу.

– Проверяю надёжность охраны детей, – объяснила Прайс.

– Это Кэтлин, – сказала Меган, представляя свою новую подругу. – А это мой папа.

– Здравствуй, Кэтлин. – Инспектор наклонился и пожал ей руку. – Она…

– «Песочница», главная малышка Соединённых Штатов, – подтвердила Прайс.

– А тот парень в кафе на другой стороне улицы?

– Их двое, посменно стоят за прилавком.

– Она походит на свою маму. – Пэт посмотрел на Кэтлин Райан. Затем, в знак вежливости, он достал своё удостоверение и бросил его ближайшему агенту, Марселле Хилтон.

– В следующий раз проверяйте нас поосторожней, ладно? – попросила Прайс.

– Ваш агент у двери узнал меня. Похоже, он служит уже давно и имеет большой опыт.

– Это Дон Рассел, он действительно служит много лет, но…

– Но всё-таки лучше проявить осторожность, – согласился инспектор О'Дей. – Действительно, признаюсь, я хотел убедиться, насколько вы бдительны. В конце концов здесь находится и моя маленькая дочурка. Выходит, это место стало теперь вероятной целью? – Проклятье, подумал он, но промолчал.

– Вы удовлетворены проверкой?

– Один на противоположной стороне улицы, трое здесь. Готов поспорить, что где-то в сотне ярдов скрываются ещё три агента с автоматами. Хотите, чтобы я поискал, где находится «сабербен»?

– Вам придётся потрудиться. Мы постарались скрыть их как можно лучше. – Она ничего не сказала про того агента, которого инспектор не заметил.

– Не сомневаюсь, агент Прайс, – согласился О'Дей, начиная понимать всю серьёзность принятых мер и оглядываясь вокруг. На стене он увидел две замаскированные телевизионные камеры, которые, должно быть, установили совсем недавно. Этим объяснялся едва ощутимый запах краски, чем, в свою очередь, объяснялось отсутствие отпечатков маленьких ладошек на стенах. В здании было, по-видимому, установлено столько следящих устройств, что оно напоминало игровой автомат. – Должен признать, вы проделали большую работу. Молодцы, – кивнул инспектор.

– Есть что-нибудь новое относительно авиакатастрофы?

– Практически ничего, – покачал головой Пэт. – Мы провели сегодня серию дополнительных собеседований в вашингтонском отделении. Есть кое-какие расхождения, но они настолько незначительные, что о них не стоит и говорить. Канадская конная полиция сделала для нас очень много. Да и японцы тоже. У меня создалось впечатление, что японские следователи допросили всех, начиная с воспитателя Сато в детском саду и вплоть до последнего дня перед вылетом. Им удалось даже обнаружить двух стюардесс, с которыми он развлекался время от времени. Дело можно считать закрытым. Прайс.

– Зовите меня Андреа.

– А меня – Пэт. – Оба улыбнулись.

– Что у тебя в кобуре, Пэт?

– «Смит-Вессон 1076». Это куда лучше чем девятимиллиметровые пистолеты против мышей, которыми вооружены вы. – О'Дей произнёс эту фразу с чувством превосходства. Он считал необходимым – если ему понадобится стрелять не только в мишени, но и в преступников, – чтобы выпущенные им пули оставляли большие пробоины. У Секретной службы была своя политика относительно огнестрельного оружия, но О'Дей считал, что в данном случае ФБР сделало выбор получше. Впрочем, Прайс не проглотила приманку.