Текст книги "Реальная угроза"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 58 страниц)

– Успокойся, Роб. – Райан открыл банку пива для Робби и ещё одну – для себя.

– Джек, мы друзья, и ничто это не изменит. Я знаю, что ты никогда не сделаешь подобной глупости, но...

– Я действительно не понимаю, что происходит. Неужели этого недостаточно? На прошлой неделе я был в Бельгии и сказал им, что мне ничего не известно. Утром в пятницу побывал в Чикаго и на вопросы этого Фаулера и его советника ответил, что ничего не знаю. И тебе говорю то же самое.

Джексон задумался.

– Любого другого я назвал бы лжецом. Я знаю о твоей новой должности, Джек. Итак, ты утверждаешь это совершенно серьёзно? Речь идёт об очень важных вещах.

– Поверь мне, Роб, я не допущен к этой операции.

Джексон осушил свою банку и раздавил её в ладони.

– Так всегда бывает, черт побери, – согласился он, – там у нас солдаты, убивающие людей, их тоже, наверно, убивают, и никто ничего не знает. Господи, я чувствую себя пешкой в чьей-то игре. Понимаешь, Джек, я готов рисковать жизнью, но хочу знать почему.

– Приложу все усилия, чтобы выяснить.

– Постарайся. Значит, тебя не посвятили в происходящее там, верно?

– Меня намеренно держат в неведении, но я все равно узнаю. А ты намекни пока своему боссу.

– О чём?

– Пусть потерпит и не высовывается, пока я не свяжусь с тобой.

* * *

Все сомнения, ещё остававшиеся у братьев Паттерсон относительно того, как им поступить, были развеяны вечером в воскресенье. Их пришли проведать сестры Грейсон, сели напротив мужчин – ни у кого из обеих пар близнецов не было ни малейших трудностей, они сразу распознали, кто есть кто, – и заявили, что любят до гроба тех, кто освободил их от этого ублюдка-сутенёра. Теперь перед братьями вопрос уже стоял не только о том, чтобы выбраться из тюрьмы. Возвращаясь в камеру, они пришли к окончательному решению.

Генри и Харви находились в одной камере главным образом из соображений безопасности. Стоило их поместить отдельно друг от друга, как они тут же, просто поменявшись рубашками во время прогулки, окажутся в других камерах и сумеют каким-то образом – тюремщики не сомневались, что братья – хитрые мерзавцы, – натворить неприятностей. Дополнительным преимуществом было то, что братья не устраивали драк друг с другом – немаловажное соображение, потому что драки – обычное явление в тюрьмах. Близнецы вели себя спокойно, не причиняли хлопот и потому занимались своими делами в мире и тишине.

Тюремные здания строят таким образом, чтобы они могли выдержать любое обращение. Полы делаются из голого железобетона, поскольку коврики или плитку несложно сорвать, чтобы устроить пожар или иные неприятности. В результате гладким и твёрдым бетонным полом удобно пользоваться, чтобы точить металлические предметы. Каждый из братьев вырвал из своей кровати по железному пруту. Пока ещё никому не удалось изобрести тюремную кровать, в которой не было бы металла, а из металла нетрудно изготовить хорошее оружие. В тюрьме такие штуки называют заточками – неприятное слово, точно соответствующее страшной цели, для которой они используются. В соответствии с требованиями закона, тюрьмы не должны быть всего лишь клетками для заключённых, находящихся там подобно зверям в зверинце, и в этой тюрьме, как и во всех остальных, была мастерская. Лень – мать всех пороков, рассуждали юристы на протяжении десятилетий. То обстоятельство, что порок уже таится в сознании преступников, всего лишь означает, что мастерские предоставляют в их распоряжение материалы и инструменты, делающие изготовление заточек ещё более эффективным. Таким образом, у братьев оказалось по небольшой деревянной шпонке с желобком и изоляционная лента. По очереди Генри и Харви оттачивали свои заточки на бетонном полу, пока те не стали острыми, как иголки, – один из братьев работал, а второй стоял на стрёме, чтобы предупредить о приближающейся опасности. Прутья оказались сделанными из высококачественной стали, и точить пришлось очень долго, но у заключённых много времени. Закончив работу, братья вложили тупые концы острых лезвий в желобки деревянных шпунтов – вырезанные на фасонно-фрезерном станке, эти желобки в точности соответствовали ширине заточек. Изоляционная лента закрепила их на месте, и теперь в распоряжении каждого из братьев была шестидюймовая заточка, острая, как игла, и способная нанести глубокую рану.

Они спрятали своё оружие – заключённые умеют делать это с особой изобретательностью – и обсудили тактические стороны предстоящей операции. На любого выпускника школы, готовящей партизан или террористов, это обсуждение оказало бы глубокое впечатление. Несмотря на то, что слова были грубыми и братьям недоставало терминов, которыми пользуются эксперты по ведению партизанских действий в условиях города, они чётко спланировали задачу. Понятие скрытого подхода, важность манёвра и отвлекающих действий, а также необходимость покинуть место действий после успешного завершения операции – все это братья хорошо понимали. Во всём этом они рассчитывали на молчаливую поддержку остальных заключённых, потому что тюрьмы, хотя и являются отвратительными заведениями, где насилие – событие самое рядовое, остаются сообществами людей: там пираты находятся на самом дне, тогда как братья Паттерсон занимают весьма видное место в иерархической лестнице как крутые, но «честные» бандиты. Вдобавок все знали – с братьями лучше не связываться, что поощряло желающих им помочь и приводило в уныние осведомителей.

Помимо всего прочего, тюрьмы являлись заведениями, где строго соблюдаются правила гигиены. Поскольку преступники нередко относятся к числу тех, кто уклоняется от мытья и чистки зубов, а подобное поведение может оказаться причиной эпидемических заболеваний, регулярное посещение душа там – неуклонное правило. Братья Паттерсон очень рассчитывали на него.

* * *

– Что вы имеете в виду? – спросил мужчина с испанским акцентом мистера Стюарта.

– Я хочу сказать, что их выпустят через восемь лет. Принимая во внимание, что они убили семью из четырех человек и были пойманы с большим количеством кокаина, подобный исход следует считать просто удивительным, – ответил адвокат.

Он не любил заниматься делами в воскресенье. Особенно ему не нравилось вести разговоры с этим мужчиной в своём домашнем кабинете, когда его семья находилась на заднем дворе.

Но он согласился иметь дело с представителями наркобизнеса, поэтому приходилось мириться. Стюарт по меньшей мере десяток раз укорял себя за то, что снова соглашался защищать торговцев наркотиками, что поступил глупо, приняв первое дело и выиграв его. Первый клиент был оправдан ввиду недостатка доказательств. Управление по борьбе с наркотиками не правильно оформило ордер на арест, перепутало улики, и вообще агенты УБН вели себя, как дилетанты. Судья отказался от процесса, сославшись на юридические формальности. Этот процесс, который принёс Стюарту пятьдесят тысяч долларов за четыре дня работы, прославил его среди торговцев наркотиками, позволяющих себе бросаться деньгами – или нанимать хороших юристов. Таким людям трудно отказать. Их поведение было по-настоящему пугающим. Адвокатов, которые вызывали у них неудовольствие, они просто убивали. Да и расплачивались они щедро, так щедро, что Стюарт мог тратить время и свой немалый талант на оказание юридической помощи местным жителям, слишком бедным, чтобы платить известному адвокату. По крайней мере, таков был один из аргументов, используемых Стюартом для оправдания своего сотрудничества с этими животными, когда он лежал ночами, укоряя себя и не смыкая глаз.

– Смотрите, этим парням грозил электрический стул или самое меньшее – пожизненное заключение. Мне удалось добиться смягчения наказания до двадцати лет тюрьмы и условно-досрочного освобождения через восемь. Боже мой, да ведь это такой успех!

– Мне кажется, вы могли добиться большего, – произнёс мужчина. Его лицо было совершенно бесстрастным, лишённым всякого выражения, в голосе отсутствовали эмоции. Он казался говорящей машиной и наводил ужас на адвоката, никогда в жизни даже не стрелявшего из пистолета.

Это была вторая сторона уравнения. Они не просто наняли его. Где-то находился ещё один адвокат, дававший им советы, но не принимавший непосредственного участия. Этим он обеспечивал свою безопасность. С профессиональной точки зрения это был, разумеется, правильный шаг – запросить точку зрения второго юриста. Таким образом в некоторых случаях деятели наркобизнеса удостоверялись, что нанятый ими адвокат не заключал какой-либо сделки с представителями правительства, а это нередко случалось в странах, гражданами которых они были. И, можно сказать, имело место в данном случае.

Стюарт мог пользоваться информацией, полученной им от старшин береговой охраны, на всю катушку, чтобы добиться прекращения процесса над пиратами. По его мнению, шансы были равны – половина на половину. Стюарт был отличным, более того – блестящим адвокатом и успешно защищал своих клиентов в зале суда, но и Давидофф ничем не уступал ему, и ни один юрист в мире не мог предсказать, как поведут себя присяжные в южной Алабаме при рассмотрении такого дела. Кто бы не скрывался за кулисами, давая советы мужчине, сидящему сейчас в рабочем кабинете Стюарта, вряд ли он мог сравниться со Стюартом в зале суда. Какой-нибудь учёный-юрист, подумал адвокат, может быть, профессор, решивший пополнить своё академическое жалованье неофициальными юридическими советами. Стюарт сразу возненавидел его – или её? – причём чисто инстинктивно.

– Если я поступлю так, как вы мне советуете, мы рискуем проиграть процесс, и мои клиенты могут оказаться приговорёнными к смертной казни. – При этом, подумал Стюарт, будут разрушены карьеры старшин и офицеров береговой охраны, которые тоже нарушили закон, но совсем не с такой жестокостью, как это сделали, несомненно, его подзащитные. И этический долг адвоката заключался в том, чтобы обеспечить клиентам самую лучшую защиту в пределах закона, в пределах правил профессионального поведения юриста, но, самое главное, руководствуясь знаниями и опытом, инстинктом, который был не менее реальным и важным, хотя определить его невозможно. Вопрос об этике и долге адвоката, о том, как взвесить все три проблемы одновременно, был предметом бесконечных занятий на юридическом факультете, однако ответы, полученные в результате дискуссий в лекционных залах, похожих на театр, были всегда более чёткими, чем в реальном мире правосудия за пределами зелёных лужаек университетского кампуса.

– Но могут и оказаться на свободе.

Он рассчитывает на кассацию судебного решения в Апелляционном суде, понял Стюарт. Значит, действительно пользуется советом учёного-юриста.

– Как адвокат, я обязан посоветовать своим клиентам согласиться с условиями, предложенными прокурором.

– Ваши клиенты отклонят это предложение. Завтра утром они потребуют от вас – как звучит эта фраза? – все или ничего? – Мужчина улыбнулся подобно опасной машине. – Поступайте так, как вам говорят, мистер Стюарт. До свидания. Я найду выход, – Бесчувственная машина ушла.

В течение нескольких минут Стюарт смотрел не отрываясь на книжные полки и лишь затем протянул руку к телефону. Нет смысла ждать, лучше сделать это сейчас, пусть Давидофф узнает об этом решении. Ещё не успели объявить о договорённости между адвокатом, взявшим на себя защиту пиратов, и обвиняющей стороной, как слухи уже начали распространяться. Как воспримет это федеральный прокурор? Проще предсказать, что он скажет. Вслед за негодующим «Я считал, что мы пришли к соглашению» последует решительное «Хорошо, посмотрим, каким будет мнение присяжных». Давидофф мобилизует свои немалые способности, и юридическая битва в окружном суде превратится в эпическую дуэль. Но ведь суды для того и существуют, не так ли? Это станет захватывающей проверкой технических аспектов теории юриспруденции, но, подобно многим аналогичным случаям такого рода, она будет иметь мало общего с выяснением правоты и несправедливости и ещё меньше с тем, что произошло на борту яхты «Создатель империи». Что касается правосудия, его этот процесс не коснётся совсем.

* * *

Мюррей находился у себя в кабинете. Переселение в новый дом оказалось чистой формальностью. Он там спал – почти каждую ночь, – но видел его намного реже, чем свою служебную квартиру в Лондонском районе Кенсингтон, когда занимал должность советника по юридическим вопросам в посольстве США на Гросвенор-сквер. Такое положение казалось ему несправедливым. Особенно если принять во внимание затраты на возвращение из Лондона в округ Колумбия – город, являющийся местом пребывания правительства Соединённых Штатов, не мог обеспечить приличным жильём тех, кто в нём работает.

Секретарши Мюррея в воскресенье, разумеется, не было на службе, и ему приходилось отвечать на телефонные звонки самому. Сейчас звонил его личный телефон прямой связи.

– Мюррей слушает.

– Это Марк Брайт. У нас происходят новые события, связанные с делом пиратов, и мне кажется, что они тебя заинтересуют. Адвокат подсудимых только что говорил по телефону с федеральным прокурором и сообщил ему, что отказывается от достигнутой ранее договорённости. Сказал, что требует передачи дела в суд, Он собирается вызвать моряков береговой охраны в качестве свидетелей и потребовать прекращения дела на основании фокуса, который они выкинули. Давидофф очень обеспокоен.

– А ты как считаешь? – спросил Мюррей.

– Он говорит, что придётся начинать процесс с того обвинения, которое первоначально им предъявлялось, – преднамеренное убийство, связанное с контрабандой наркотиков. Если при этом будет нанесён тяжёлый удар береговой охране – ничего не поделаешь, такова цена правосудия. Это его слова, не мои, – подчеркнул Брайт. Подобно большинству агентов ФБР, он был тоже членом коллегии адвокатов. – На основе собственного опыта, не его, могу сказать, что ситуация весьма сложная, Дэн. Давидофф – отличный прокурор, я хочу сказать, он хорошо ведёт себя в суде, обращаясь к присяжным с обвинительной речью, но и адвокат, защищающий пиратов, этот Стюарт, ничем не хуже. Агенты местного отделения Управления по борьбе с наркотиками ненавидят его, но Стюарт, надо признать, здорово проявил себя и выиграл немало процессов. Законодательство по этому вопросу крайне запутанно. Каким будет мнение судьи? Это зависит от того, кто поведёт процесс. А как решат присяжные – зависит от поведения судьи и от того, что он им скажет. Короче говоря, исход предсказать невозможно, вроде как ставить на победителя Суперкубка по футболу ещё до того, как начнётся игровой сезон, прямо сейчас. И это не принимая во внимание, что произойдёт в апелляционном суде после завершения процесса в окружном суде. Но как дело ни обернись, морякам береговой охраны придётся плохо. Давидофф разнесёт их в клочья, когда начнётся допрос свидетелей, – он в ярости из-за того, что они поставили его в идиотское положение.

– Предупреди их о такой возможности, – произнёс Мюррей. Он верил в закон, но в правосудие верил больше.

– Повторите, что вы сказали, сэр.

– Они дали нам ключ к операции «Тарпон».

– Мистер Мюррей, – он перестал быть Дэном для Брайта, – не исключено, что мне придётся арестовать их. Вдруг Давидофф захочет созвать Большое жюри, чтобы решить вопрос о предании...

– Предупредите их, мистер Брайт. Это приказ. Полагаю, у местных полицейских есть хороший адвокат, защищающий их интересы. Рекомендуйте этого адвоката капитану Уэгенеру и его подчинённым.

Чувствовалось, что Брайт колеблется, прежде чем ответить.

– Сэр, ваш приказ может быть истолкован, как...

– Марк, я служу в Бюро уже много лет. Может быть, слишком много, – это говорили усталость и другие чувства Мюррея. – И я не хочу бездействовать и смотреть на то, как людей, оказавших нам такую помощь, за это наказывают. Им придётся предстать перед судом, рискуя попасть в тюрьму. Но, клянусь Богом, у них будут те же шансы, что и у проклятых пиратов. Мы должны помочь им, Марк. Прими это как мой приказ и выполняй его.

– Слушаюсь, сэр. – Мюррей чувствовал, как Брайт подумал, но не произнёс:

«Черт побери!».

– Теперь относительно подготовки к процессу. Тебе нужна наша помощь в чем-нибудь?

– Нет, сэр. Мы получили все результаты судебно-медицинской экспертизы: С этой точки зрения улики исключительно весомы. Анализ ДНК подтверждает, что семенная жидкость принадлежит обвиняемым, а исследования ДНК кровавых отпечатков убедительно показывают, что это кровь двух жертв. Жена бизнесмена была донором и сдавала свою кровь – мы обнаружили кварту её крови в морозильнике Красного Креста. Второй образец крови принадлежит дочери. Давидофф, возможно, сумеет добиться приговора на основании одного этого.

Сравнение ДНК быстро становилось одним из самых надёжных козырей ФБР из сферы судебно-медицинской экспертизы. Два жителя Калифорнии, уверенные в том, что им удалось совершить идеальное, без всяких улик, изнасилование, закончившееся убийством женщины, сейчас находились в камере смертников, ожидая своей очереди в газовую камеру, – и все благодаря усилиям двух биохимиков из штата ФБР, которые провели относительно недорогое лабораторное исследование.

– Если понадобится что-нибудь, звони прямо мне.

Это дело непосредственно связано с убийством Эмиля, и у меня развязаны руки. – Хорошо, сэр. Извините, что побеспокоил вас в воскресенье.

– Ничего. – Мюррей положил трубку и ухмыльнулся. Так уж и в воскресенье.

Он повернулся в своём вращающемся кресле и взглянул в окно на Пенсильвания-авеню. Превосходный воскресный день, люди прогуливаются по улице президентов, как пилигримы, останавливаясь, чтобы купить мороженое и майки у уличных торговцев. В дальней части улицы, за Капитолием, в том районе города, куда остерегались заходить туристы, находились места, где люди тоже ходили, как пилигримы и тоже останавливались, чтобы сделать покупки.

– Проклятые наркотики, – тихо пробормотал Мюррей. – Неужели мы допустим, чтобы они продолжали причинять нам такой вред?

* * *

Заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности тоже сидел у себя в кабинете. На протяжении двух часов поступило три радиограммы от «Переменного».

Ну что ж, нет ничего неожиданного в том, что противник предпринимает ответные меры. Он действовал быстрее и более организованно – так казалось Риттеру, – чем ожидалось, но заместитель директора ЦРУ предвидел и это. Весь смысл использования солдат из тех войск, которые он предпочёл, заключался в их превосходной подготовке к действиям на местности... и полной анонимности. Если бы Риттер подключил к операции «зелёные береты» из Центра ведения специальных боевых действий имени Джона Ф. Кеннеди, расположенного в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина, или «рейнджеров» из Форт-Стюарта в Джорджии, или, наконец, солдат из недавно организованных частей специального назначения в Мак-Дилле, это значило бы, что пришлось бы забрать слишком много специалистов из небольших воинских подразделений. Такое не останется незамеченным. Но в армии были четыре почти полностью укомплектованные дивизии лёгкой пехоты, расквартированные далеко друг от друга, более сорока тысяч человек, разбросанных от Нью-Йорка до Гавайских островов, обладающих таким же мастерством ведения полевых операций, как и солдаты более знаменитых частей. Забрать сорок человек из сорока тысяч намного легче, и вряд ли это можно заметить. Некоторые из них погибнут. Он знал об этом, начиная операцию, и солдаты тоже знали, разумеется. Они принадлежали армии, а с потерей армейского имущества иногда приходится мириться. Это жестоко, но такова жизнь. Если бы лёгкие пехотинцы хотели жить в безопасности, ничем не рискуя, они не стали бы пехотинцами и не оставались бы добровольно каждый ещё по крайней мере на один срок и не вызвались бы для участия в операции, о которой было объявлено, что она является опасной. Это были не государственные служащие, брошенные в джунглях на произвол судьбы, а профессиональные солдаты, знавшие, на что идут.

Так убеждал себя Риттер. Но, возражал его ум, если даже ты не знаешь, что происходит на самом деле, как могут знать это солдаты?

Самой безумной частью всего этого было то, что операция развивалась в точности, как планировалось, особенно её полевая часть. Блестящее озарение Кларка, основанное на том, чтобы использовать несколько разрозненных нападений и взрывов для разжигания войны внутри картеля, начало, казалось, осуществляться. Иначе чем объяснить неудавшееся покушение на Эскобедо? Теперь главари картеля начнут мстить друг другу, в наркомафии воцарятся путаница, беспорядок и смятение, что позволит ЦРУ незаметно сойти со сцены и замести следы.

Неужели вы думаете, что это дело наших рук? – недоуменно спросит ЦРУ в ответ на вопросы журналистов, которые, Риттер не сомневался, будут заданы завтра. Более того, он не мог понять, почему расспросы ещё не начались. Но отдельные части головоломки уже распадались, вместо того чтобы объединяться в единое целое. Авианосная группа «Рейнджера» отплывает на север, продолжая свои учения во время медленного возвращения в Сан-Диего. Представитель ЦРУ покинул авианосец и направлялся домой со второй, и последней, видеокассетой.

Неиспользованные «учебные» бомбы будут сброшены в море, нацеленные на спасательные плотики как обычная часть испытания нового оружия. Никто даже не заметит, что на их применение не было получено официального разрешения, не говоря о том, что забрали бомбы с испытательного полигона ВМФ в Калифорнии без одобрения флотского командования. А если и заметят? Обычная канцелярская путаница, такое происходит постоянно. Нет, единственной нерешённой задачей остаются солдаты в джунглях. Риттер мог распорядиться об их немедленной эвакуации. Впрочем, нет. Лучше оставить их там ещё на несколько дней. Вдруг понадобится выполнить ещё какие-нибудь задания, и, пока они ведут себя осторожно, с ними ничего не случится. Противник не так уж силён.

* * *

– Ну? – спросил Циммера полковник Джоунс.

– Придётся заменить двигатель. Этот полностью вышел из строя. Форсунки в порядке, однако компрессору пришёл конец. Может быть, дома и удастся отремонтировать его, однако справиться с такой работой здесь невозможно, сэр.

– Сколько времени уйдёт на это?

– Если примемся за дело прямо сейчас, шесть часов, полковник.

– Действуйте, Бак.

Разумеется, у них были с собой два запасных двигателя. Ангар, в котором стоял вертолёт «Пейв-лоу», был слишком мал, чтобы вместить его и самолёт МС-130, обеспечивавший дозаправку в воздухе и доставивший запчасти для вертолёта. Циммер жестом показал сержанту ВВС, чтобы тот нажал на кнопку, открывающую ворота ангара. Все равно для замены двигателя требовались специальная тележка и подъёмное устройство с талями – без них турбины Т-64 не поднять.

Ворота ангара покатились по своим металлическим рельсам, и в это время на лётное поле въехал грузовичок с прохладительными напитками и закусками. Тут же его окружила толпа. В зоне Панамского канала жарко – здесь можно увидеть снег только на экране телевизоров, – и выпить что-нибудь холодное всегда приятно.

Водитель грузовичка, местный житель, приезжал сюда Бог знает сколько лет, его знали все, и он неплохо зарабатывал на жизнь.

Помимо всего прочего, он был большим любителем самолётов. За многие годы наблюдений и разговоров с техниками, обслуживающими их, он познакомился со всеми видами самолётов, находящихся на вооружении американских ВВС, и мог бы стать полезным источником разведывательной информации, если бы кому-нибудь захотелось завербовать его. Впрочем, он никогда не пошёл бы на такое – это могло принести вред его друзьям, работающим здесь. Не один раз что-нибудь портилось в его грузовичке, и неисправность тут же устранялась механиком в зелёном комбинезоне, не требовавшим никакой платы за работу, а накануне Рождества – все знали о его детях – водителя ждали подарки для него самого и сыновей. Ему даже удалось несколько раз прокатиться на американском вертолёте, причём вместе с детьми, которым он показал, как выглядит сверху их дом, расположенный за пределами американской базы. Не каждый отец может сделать такое для своих детей! Он знал, что nortoamericanos далеко не идеальные люди, но они были справедливы и щедры, если ты с ними честен, поскольку честность являлась чертой, которую они не рассчитывали увидеть у «туземцев». Это стало особенно ясно теперь, когда у них возникли трудности с прыщаволицым шутом, возглавляющим правительство его страны.

Раздавая бутылки кока-колы и сандвичи, он заметил, что в ангаре на противоположной стороне аэродрома стоит «Пейв-лоу» – огромный, грозный и по-своему очень красивый вертолёт. Ну что ж, это объясняет присутствие «Боевого когтя» – транспортного самолёта, используемого также для заправки в воздухе. Он был хорошо знаком с обоими, и, хотя, разумеется, никогда не будет рассказывать про их технические характеристики, нет ничего преступного в том, что он сообщит, что они находятся здесь, правда?

Но в следующий раз, после того как ему передадут деньги, его попросят записать время их вылета и возвращения на базу.

* * *

В течение первого часа они шли очень быстро, затем замедлили движение и перешли на обычный размеренный шаг, принимая все предосторожности. Но даже передвигаясь медленно и осторожно, при дневном свете они чувствовали себя не в своей тарелке. Хотя ниндзя могут действительно быть хозяевами ночи, день принадлежал всем, и при дневном свете научить людей охотиться намного проще, чем в темноте. Несмотря на то, что у солдат по-прежнему сохранялось преимущество над всеми, кто мог попытаться преследовать их, – даже над другими солдатами, – это преимущество намного уменьшилось из-за необходимости действовать при свете дня. Лёгкие пехотинцы, подобно профессиональным игрокам, предпочитают использовать каждую карту в колоде. При этом они сознательно избегают ситуации, при которой у них будут – как говорят спортсмены – равные шансы с противником. Дело в том, что боевые действия перестали быть спортом после того, как один гладиатор по имени Спартак принял решение убивать по собственному желанию, хотя римлянам потребовалось ещё несколько поколений, чтобы осознать это.

У всех лица были покрыты маскировочной краской, на руках, несмотря на жару, – перчатки. Они знали, что ближайшая группа, действующая в рамках операции «Речной пароход», находится в пятнадцати милях к югу, и потому все, кто мог попасться на пути, относились к категории либо невиновных, либо врагов, никак не своих, а для солдат, старающихся не выдать своего присутствия, понятие «невиновных» звучит несколько расплывчато. Их цель заключалась в том, чтобы избежать контакта с кем бы то ни было, но если им встретится кто-то, следовало сейчас же сообщить об этом.

Изменились и другие правила. Теперь они не передвигались цепочкой. Когда слишком много людей идёт по одной тропе, остаются следы. Хотя Чавез по-прежнему шёл впереди, а в двадцати метрах за ним следовал Осо, остальные солдаты передвигались, вытянувшись в линию, часто меняя направление движения, почти как футболисты, ведущие мяч, только на значительно большей площади. Скоро они начнут описывать петли, чтобы убедиться, следует ли кто-нибудь за ними. Если кому-то такое пришло в голову, его ждёт неприятный сюрприз. А пока перед ними была поставлена задача: двигаться к заранее выбранной точке, оценивая силу противника. И ждать приказа.

* * *

Лейтенант полиции редко посещал вечернюю службу в баптистской церкви Благодати, однако на этот раз изменил своему обычаю. Он запаздывал, но лейтенант был известен тем, что всегда опаздывает, хотя всюду ездит в полицейском автомобиле, оборудованном радиосвязью и без опознавательных знаков.

Он поставил автомобиль на краю площадки, отведённой для парковки машин прихожан, которая была уже заполнена, вошёл в церковь и сел на скамью в задних рядах вместе с остальными верующими. Затем он убедился, что его голос, полностью лишённый музыкального слуха, привлечёт внимание соседей по скамье.

Пятнадцать минут спустя ещё один автомобиль без опознавательных знаков остановился рядом с машиной лейтенанта. Из него вышел мужчина с монтировкой в руке, разбил стекло в передней правой дверце и принялся снимать полицейскую рацию, затем достал ружьё, прикреплённое под приборной доской, и, наконец, взял кейс с вещественными доказательствами, который лежал на полу. Меньше чем через минуту он сел в свою машину и уехал. Кейс снова найдут только в том случае, если братья Паттерсон не сдержат своего обещания. Полицейские – честные люди.